Глава 37
КАЙРИЭН В ОГНЕ

Отвечая на почтительный поклон одного из членов команды, Эгвейн грациозно кивнула. Матрос, мягко ступая босыми ногами, прошел мимо нее к и без того натянутому канату, который удерживал большой квадратный парус, и слегка подправил его.

Мелкими шажками возвращаясь на корму, где рядом с рулевым стоял круглолицый капитан, матрос поклонился девушке еще раз, и она снова рассеянно кивнула, неотрывно глядя на лесистый кайриэнский берег, отделенный от «Голубого журавля» менее чем двадцатью спанами воды.

Деревня, или то, что когда-то было деревней, проплывала мимо. Половина домов селения превратилась в дымящиеся руины, из которых сиротливо торчали уцелевшие печные трубы. Двери сохранившихся домов хлопали на ветру. Какая-то мебель, обрывки одежды и домашняя утварь были разбросаны по грязной улице, и казалось, что их все время кто-то крутит и подбрасывает.

В деревне не было заметно ни единого живого существа, за исключением голодного пса, который не обратил ни малейшего внимания на проходящее судно, потом и он исчез за разрушенными стенами здания, бывшего, по-видимому, когда-то гостиницей. Это зрелище вызывало слабость в желудке, но Эгвейн подавляла свои эмоции и старалась быть спокойной, такой спокойной, какой, по ее мнению, могла быть Айз Седай. Но оставаться равнодушной не удавалось. За деревней поднимался плотный столб дыма. По прикидке Эгвейн, он находился на расстоянии трех-четырех миль отсюда.

Это был не первый шлейф дыма, который видела Эгвейн с тех пор, как река Эринин несла свои воды вдоль границы Кайриэна, и разоренная деревня была не первой. В этой, по крайней мере, хоть не было видно трупов. Капитан Эллизор иногда был вынужден подводить судно близко к кайриэнскому берегу из-за отмелей и наносов тины — он утверждал, что в этой части реки мели все время в движении, — но как бы они ни приближались к берегу, Эгвейн не замечала ни одной живой души.

Деревня и шлейф дыма проскользнули мимо, но впереди появился другой дымовой столб, чуть дальше от реки. Лес поредел. Ясень, болотный мирт и черная бузина уступили место иве, ветле, черному дубу и другим деревьям, определить которые Эгвейн не смогла.

Ветер трепал ее плащ, но девушка не запахнула его плотнее, она наслаждалась холодной чистотой воздуха и свободой. Свободой носить коричневый наряд вместо любого белого одеяния, хотя она и не считала коричневое лучшим выбором для себя. И все же платье и плащ были из отличной шерсти, ладно скроены и хорошо сшиты.

Второй матрос протрусил мимо нее и тоже ей поклонился. Эгвейн поклялась себе присмотреться к их работе и хоть что-то в ней понять — ощущение собственного невежества угнетало ее. Поскольку капитан и большинство членов команды были уроженцами Тар Валона, не удивительно, что они часто кланялись Эгвейн, которая носила на правой руке кольцо Великого Змея.

Эгвейн тогда переспорила Найнив, хотя сама Найнив была уверена, будто только она, единственная из троих, обладает достаточной зрелостью, чтобы окружающие принимали ее за Айз Седай. Но Найнив ошибалась.

Эгвейн вполне осознавала, что тем вечером в Южной Гавани на них обеих — и на нее, и на Илэйн — поглядывали с немалым изумлением почти все моряки на борту «Голубого журавля». Брови появившегося перед тремя девушками Эллизора полезли вверх, чуть ли не туда, где росли бы волосы, будь они у него. Капитан весь состоял из улыбок и поклонов:

— Какая честь, Айз Седай! Три Айз Седай на моем судне?! Для меня это высокая честь, клянусь! Обещаю доставить вас, куда захотите, в максимально короткий срок. И прошу не беспокоиться из-за слухов о кайриэнских речных разбойниках. Я больше не буду приближаться к тому берегу реки. Пока вы этого не пожелаете, конечно, Айз Седай. Вообще-то андорские солдаты удерживают несколько городков на кайриэнском берегу. Честь имею, Айз Седай!

Брови капитана снова подскочили вверх, когда они попросили на всех всего одну каюту, — даже Найнив не хотела оставаться одна среди ночи, если в том не было крайней необходимости. Каждой, как убеждал капитан, он готов предоставить отдельную каюту, даже без дополнительной платы. Других пассажиров на корабле не имелось, груз был уже на борту, и если у Айз Седай срочное дело ниже по реке, то — заверял капитан — он и часа не будет ждать возможных пассажиров. Женщины снова повторили, что одной каюты им вполне достаточно.

Капитан был ошеломлен, его лицо выражало полное непонимание, но Чин Эллизор, рожденный и воспитанный в Тар Валоне, был не из тех, кто стал бы задавать Айз Седай вопросы после того, как один раз ясно они сказали, чего хотят. Ну а то, что две из них казались ему очень юными... Что ж, среди Айз Седай встречаются молодые женщины.

Покинутые руины исчезли вдалеке. Столб дыма стал ближе, и где-то очень далеко от берега виднелся еще один серый шлейф. Лес превратился в низкие, поросшие травой холмы, на которых то там, то здесь зелеными островками стояли группы деревьев.

Деревья, цветущие весной, и сейчас были усеяны крошечными белыми соцветиями — это был снежноягодник. А красные цветки украшали ветви сахарноя-годника.

Одно дерево, названия которого Эгвейн не знала, было усыпано круглыми белыми цветами величиной с две ее ладони каждый. Сквозь ветки в густой зеленой листве с нежными рыжеватыми побегами молодой поросли кое-где прорастала ползучая дикая роза, радуя взгляд то белым, то желтым бутоном.

Картина расцвета природы казалась слишком яркой по сравнению с руинами и пеплом пожарищ и поэтому производила не столь радостное впечатление, какое могло бы явиться в других обстоятельствах.

Эгвейн очень хотела, чтобы сейчас рядом с ней находилась настоящая Айз Седай, такая, которой можно было бы безраздельно доверять и не бояться задавать вопросы.

Легонько проведя рукой по сумке у себя на поясе, девушка убедилась, что перекрученное кольцо-тер'ангриал на месте. Она пробовала применять его каждую ночь, кроме двух, после отплытия из Тар Валона, но кольцо каждый раз работало по-разному. О, Эгвейн всегда находила себя в Тел'аран'риоде. Но единственным из увиденного ею там, что заслуживало упоминания, было Сердце Твердыни, Сильви же там ни разу не оказалось, а ведь она могла бы рассказать Эгвейн много интересного. И о Черных Айя девушка тоже ничего не узнала.

Ее собственные сны, без тер'ангриала, были наполнены образами, которые казались во многом отблесками Незримого Мира.

В одном из ее ночных видений Ранд держал меч, сияющий подобно солнцу. И поэтому Эгвейн с трудом понимала, что это был и впрямь меч, и Ранда она тоже едва узнала. Он угрожал кому-то не более реальному.

В другом ее сновидении Ранд оказался на огромной доске для игры в камни и пытался увернуться от чудовищных рук, которые передвигали огромные черные и белые валуны и словно пытались раздавить ими Ранда. Этот сон мог что-то и означать. Весьма вероятно, он предупреждал об опасности, грозящей Ранду со стороны одного или двух его врагов. Это казалось очевидным, но сверх того Эгвейн просто ничего не могла понять.

Эгвейн видела во сне Перрина с волком, а еще с ястребом и с соколом, и птицы сражались друг с другом. Видела Перрина, убегающего от какой-то смертельной опасности, и Перрина, стоящего на высокой скале и делающего шаг в пропасть, при этом он произнес такие слова: «Нужно так сделать. Я должен научиться летать, прежде чем достигну дна!»

Еще был сон с айильцем, и Эгвейн казалось, что он тоже имеет отношение к Перрину, но она не была в этом уверена. Помнила девушка и сновидение о Мин, попавшей в стальной капкан, но оставшейся невредимой и миновавшей ловушку, даже не заметив ее. Эгвейн видела также сны о Мэте. В одном из них Мэта окружали катящиеся игральные кости — девушка знала почти наверняка, откуда взялся этот сон.

В другом ее ночном видении Мэта преследовал мужчина — которого не было. Девушка этого никак не могла понять. Был преследователь, или, может, их было несколько — но каким-то образом ни одного из них не было.

Еще ей приснилось, что Мэт отчаянным галопом несется к чему-то невидимому вдали — к чему он всей душой стремится.

Как-то ночью она увидела во сне Мэта с женщиной, которая, казалось, разбрасывала во все стороны огни фейерверка. Эгвейн предположила, что женщина — Иллюминатор. По крайней мере, себе она их представляла такими. Но в этом сновидении не чувствовалось никакого скрытого смысла.

Эгвейн стала видеть слишком много сновидений, она перестала верить в то, что они могли быть вещими. Происходило это скорее всего потому, что она часто использовала тер'ангриал, но, может быть, причиной являлось всего лишь то, что девушка постоянно носила его при себе?

Может быть, Эгвейн наконец-то поняла, что происходит с подлинной Сновидицей. Неистовые сны, лихорадочные сны. Мужчины и женщины, вырывающиеся из клетки и возлагающие после этого на свои головы короны. Женщина, играющая с марионетками. А в другую ночь веревочки были привязаны к рукам больших марионеток, а нити от них тянулись к еще большим марионеткам, и далее, далее, до тех пор, пока последние веревочки не исчезали в немыслимой высоте. Ей снились умирающие короли, рыдающие королевы, яростные сражения. Белоплащники, опустошающие Двуречье. Вновь Эгвейн увидела во сне Шончан, и не один раз. Эти сновидения Эгвейн загоняла в самый дальний, темный уголок — она не позволит себе о них думать. И каждую ночь снились мать и отец.

Девушка была уверена в том, что значат эти сны. По крайней мере, думала, что уверена. Это значит, что я на охоте за Черными Айя, но не знаю как растолковать свои сны и как заставить дурацкий тер'ангриал делать то, что он должен делать. И еще мне страшно и... я хочу домой. На какое-то мгновение девушке захотелось почувствовать материнскую заботу, чтобы к ней подошла мама, заставила ее лечь в постель и выспаться. Как хорошо быть уверенной, что утром все в жизни решится само собой! Только мама теперь не может решить за меня все мои проблемы, и отец не прогонит чудовищ и не убедит меня поверить, что их больше нет. Теперь я должна делать все сама.

Как давно все это было: детство, ее близкие. Эгвейн не хотела, чтобы оно возвратилось, но вспоминала о нем с нежностью как о прекрасном и далеком прошлом. Было бы чудесно снова увидеть родителей, услышать их родные голоса. Если я ношу это кольцо, значит, имею право выбирать сама.

В конце концов Эгвейн разрешила и Найнив, и Илэйн одну ночь поспать с каменным кольцом на руке.

Девушку удивило, с какой неохотой она выпускала кольцо из собственных рук. После пробуждения подруги рассказывали ей, что они видели во сне, и это, конечно, было Тел'аран'риодом, но им так и не удалось увидеть ничего более значимого, чем ненадолго явившийся образ Сердца Твердыни, ничего, что оказалось бы хоть сколько-нибудь полезным.

Плотный столб дыма поднимался теперь вровень с «Голубым журавлем», по мнению Эгвейн, на расстоянии пяти-шести миль от реки. Другой темный шлейф вырастал к небу размытым пятном где-то у самого горизонта. Его вполне можно было принять за тучу, но Эгвейн знала, что это не так. Вдоль берега кое-где росли небольшие густые рощи, а между ними зеленая трава подступала к самой воде. Иногда берег становился обрывистым и выглядел как подрезанный.

Илэйн вышла на палубу и подошла к Эгвейн. Сильный ветер накинулся на шерстяной плащ Илэйн, такой же, как у ее подруги. Вот в том споре верх взяла Найнив — в выборе одежды. Эгвейн утверждала, что Айз Седай всегда носят самое лучшее, даже во время путешествий. При этом девушка вспомнила о шелках, которые носила в Тел'аран'риоде, но Найнив убеждала подруг быть бережливее, хотя Амерлин и оставила им толстый кошелек в уголке своего гардероба, ведь они до сих пор не имели ни малейшего представления, что сколько стоит в городах ниже по реке. Как явствовало из слов прислуги, Мэт был совершенно прав, говоря о гражданской войне в Кайриэне и о том, что она натворила с ценами; Эгвейн удивилась, когда Илэйн заявила, что Коричневые сестры носили шерстяную одежду чаще, чем шелк. Очевидно, Илэйн так хотелось поскорее выбраться из кухни, что она готова была нарядиться даже в тряпье.

— Ужасно, — пробормотала Илэйн. — Это просто ужасно!

— Что ужасно? — рассеянно спросила Эгвейн.

Илэйн озадаченно посмотрела на Эгвейн и нахмурилась.

— Посмотри-ка! — Она показала рукой на отдаленный дым. — Неужели ты ничего не видишь?

— Да вижу я, но не хочу думать об этом ужасе, потому что ничего не могу с ним поделать. И еще вот почему: нам нужно быстрее добраться до Тира, потому что те, кого мы выслеживаем, — в Тире. — Эгвейн удивилась собственной горячности. Я ничего не могу с этим поделать, а Черные Айя находятся в Тире.

Чем больше она думала об этом, тем глубже становилась уверенность: им нужно найти путь в Сердце Твердыни. Пусть никто, кроме Благородных Лордов Тира, не имеет туда доступа, но Эгвейн была убеждена: только попав в Сердце Твердыни, можно найти ключ к ловушке Черных Айя и расстроить их планы.

— Я тебя понимаю, Эгвейн, но не могу не сожалеть о происходящем в Кайриэне.

— Я слышала лекции о войнах, которые Андор вел с Кайриэном, — сухо ответила Эгвейн. — Бенней Седай сказала нам, что Кайриэн воевал с ним чаще, чем бились между собой два любых других государства, не считая Тира и Иллиана.

Подруга искоса посмотрела на нее. Илэйн так и не привыкла к тому, что Эгвейн отказывалась признавать себя подданной Андора. По крайней мере, линии на карте указывали, что Двуречье является частью Андора, а Илэйн верила картам.

— Мы воевали с ними, Эгвейн, но, с тех пор как они пострадали в Айильской Войне, Андор продавал туда почти столько же зерна, что и Тир. Теперь торговля прекратилась. Теперь, когда каждый кайриэнский Дом сражается с другим Домом за Трон Солнца, кто станет покупать зерно или заботиться о том, чтобы раздавать его жителям? Если сражения так страшны, как те, что мы видели на берегу... Нельзя кормить людей в течение двадцати лет и не переживать за них, когда они вынуждены голодать.

— Серый Человек, — сказала Эгвейн, и Илэйн вздрогнула, стараясь смотреть сразу во все стороны:

— Где? — Сияние саидар окружило ее.

Эгвейн медленно оглянулась и проверила, нет ли рядом кого-нибудь, кто мог бы их подслушивать. Капитан Эллизор по-прежнему стоял на корме рядом с мужчиной без рубашки, который держал длинный румпель. Еще один стоял на самом носу корабля, он внимательно всматривался в реку впереди, чтобы вовремя обнаружить признаки скрытых водой иловых банок, а двое других шлепали по палубе, то и дело подправляя парусные канаты. Остальная часть команды оставалась на нижней палубе. Один из двоих матросов остановился, проверяя крепление гребной шлюпки, принайтовленной вверх дном на палубе. Эгвейн подождала, пока он отойдет, и лишь потом заговорила.

— Дура! — тихо пробормотала она. — Я, Илэйн, вовсе не ты, поэтому не надо так сверкать глазами на меня. — Совсем тихим шепотом она продолжала: — Серый Человек преследует Мэта, Илэйн. Тот сон означает именно это, а я до сих пор не понимала. Нет, я и в самом деле круглая дура!

Сияние вокруг Илэйн исчезло.

— Не будь такой требовательной к себе, — ответила Илэйн так же тихо. — Может, все так и есть, но я не видела этого, и Найнив тоже не видела. — Девушка ненадолго замолчала. Золотисто-рыжие локоны взбились волной, когда Илэйн тряхнула головой. — Но какой в этом смысл, Эгвейн? Зачем Серому Человеку преследовать Мэта? В моем письме к матери нет ничего такого, что могло бы нам хоть чем-нибудь повредить.

— Я не знаю, зачем. — Эгвейн нахмурилась. — Но причина есть. Я уверена: тот сон не может означать ничего другого.

— Даже если ты и права, Эгвейн, поделать ты ничего не можешь.

— Я это знаю, — горько усмехнулась Эгвейн в ответ подруге. Она даже не знала, опередил их Мэт или задержался. По ее предположению, он должен быть впереди, из Тар Валона он должен был уехать немедленно.

— С другой стороны, — пробормотала она совсем тихо, — в этом нет ничего хорошего. Я в конце концов поняла, что означает один из моих снов, но проку от этого ни на ломаный грош!

— Но если ты растолковала один сон, — мягко возразила ей Илэйн, — то, может быть, теперь ты поймешь и другие свои сны. Когда мы сядем и обсудим их, то, возможно...

Вдруг «Голубой журавль» так накренился, что Илэйн бросило на палубу, Эгвейн упала на нее сверху.

Когда девушка с трудом поднялась на ноги, береговая линия больше не плыла мимо. Судно застряло, нос его заметно приподнялся, а палуба сильно накренилась. Паруса корабля шумно хлопали на ветру.

Чин Эллизор вскочил на ноги и помчался на нос, бросив рулевого подниматься своими силами.

— Ты, слепой червь фермерский! — заорал капитан на впередсмотрящего. Матрос держался за релинг, чтобы не плюхнуться в воду. — Ты, шелудивое отродье козла, что, первый день на реке? Ослеп, не видишь, как вода рябит над отмелью?

Капитан схватил матроса за плечи и выдернул бедолагу на палубу, но лишь для того, чтобы убрать его с дороги и заглянуть за борт.

— Если ты продырявил мое судно, то я заделаю пробоину твоими кишками!

Теперь и другие матросы, попадавшие на палубу, кряхтя и охая, поднимались на ноги, с нижней палубы карабкались остальные члены команды. Все сгрудились вокруг капитана.

Найнив появилась на лестнице, ведущей вниз, к пассажирским каютам, она все еще расправляла свои юбки. Резко дернув себя за косу, она хмуро взглянула на группу людей в носовой части судна и направилась к своим подругам.

— Он на что-то напоролся? И это после всех разговоров, будто он знает реку, как свою жену! Бедная женщина, скорее всего, ей от него ничего не достается, кроме улыбки!

Найнив снова дернула свою толстую косу, подошла к матросам и стала проталкиваться между ними, чтобы добраться до капитана. Все мужчины смотрели вниз, на воду.

Никакой охоты присоединиться к Найнив у девушек не было.

Он быстрее снимет нас с мели, если предоставить ему самому этим заниматься. А Найнив, вероятно, объясняла ему, что нужно делать. Илэйн, по-видимому, испытывала схожие чувства, об этом можно было судить, глядя, как она печально потряхивает головой, наблюдая за капитаном и командой. Все внимательно слушали Найнив и почтительно смотрели на нее, а не на то, что творилось под килем.

Волна возбуждения пробежала по толпе матросов, она становилась все сильнее. На мгновение над головами показались руки капитана — он протестующе замахал ими. Найнив зашагала, и люди кланялись, уступая ей дорогу. Капитан Эллизор семенил рядом с ней, вытирая свое круглое лицо большим красным платком. Его озабоченный голос звучал все ближе:

— ...До ближайшей деревни на андорском берегу добрых пятнадцать миль, Айз Седай, и по крайней мере пять или шесть миль вниз по реке до поселка на кайриэнском. Андорские солдаты удерживают тот поселок, это правда, но они лишь там, их нет на мили окрест! — Он вытер лицо, будто с него капал пот.

— На дне затонувшее судно, — сказала Найнив двум другим женщинам. — Работа речных разбойников, как думает капитан. Он хочет попытаться сдать назад с помощью длинных весел, но не уверен, что получится.

— Когда произошло столкновение, мы шли на всех парусах, Айз Седай. Судно летело на полной скорости, специально для вас. — Эллизор потер лицо еще сильнее. Как поняла Эгвейн, он боялся, что Айз Седай будут им недовольны. — Мы сели прочно, но я уверен: течи нет, Айз Седай. Не стоит беспокоиться. Мы дождемся какого-нибудь судна. Две команды на веслах наверняка вытащат нас. Вам нет никакой нужды сходить на берег, Айз Седай. Клянусь Светом!

— Ты предлагаешь покинуть судно? — тревожно спросила Эгвейн. — По-твоему, это разумно?

— Конечно, это... — Найнив замолчала и хмуро посмотрела на девушку. Эгвейн ответила ей спокойным взглядом. Найнив продолжала говорить более уравновешенным тоном, но голос ее звучал напряженно: — Капитан говорит, что другое судно может появиться через час. Нам нужно такое судно, на котором будет достаточно длинных весел. А прождать его мы можем день. А то и два. Не думаю, что мы можем позволить себе потратить день или два на ожидание помощи. Мы будем в той деревне... как вы назвали ее, капитан? Джурене? Мы доберемся до Джурене за два часа или даже быстрее. Если капитан Эллизор освободит свое судно так скоро, как надеется, мы сможем снова подняться на борт. Он заверяет, что специально остановится там и проверит, не ждем ли мы его. Если же у капитана ничего не получится, мы сядем на проходящее мимо судно в Джурене. Мы даже можем попасть на судно, ожидающее пассажиров в этой деревне. Капитан говорит, что торговые суда часто останавливаются там из-за андорских солдат. — Найнив глубоко вздохнула, но ее голос звучал все напряженнее. — Достаточно ли я привела аргументов? Или вам нужно больше?

— Мне все ясно, — быстро проговорила Илэйн, опередив Эгвейн. — Найнив предлагает хороший выход из положения. Как ты думаешь, Эгвейн, это ведь хорошая мысль?

Эгвейн кивнула, проворчав:

— Я полагаю, что да.

— Но, Айз Седай!.. — запротестовал Эллизор. — Высадитесь, по крайней мере, на андорский берег! Война, Айз Седай! Речные разбойники, и негодяи всех мастей, и солдаты, которые ничуть не лучше. Затопленное судно, что у нас под днищем, уже показывает, какого сорта все эти люди.

— Мы не видели на кайриэнском берегу ни одной живой души, — ответила ему Найнив. — И в любом случае мы вовсе не беззащитны, капитан. И я не собираюсь идти пятнадцать миль, если можно пройти всего шесть.

— Конечно, Айз Седай! — Теперь Эллизор потел по-настоящему. — Я и не думал предполагать... Конечно, вы не беззащитны, Айз Седай. Я и в мыслях такого не имел. — Он лихорадочно вытер лицо, но оно все так же блестело.

Найнив открыла рот, но посмотрела на Эгвейн и, казалось, сказала не то, что хотела:

— Я иду за своими вещами! — Ее слова были обращены в пространство между Эгвейн и Илэйн. Затем Найнив повернулась к Эллизору и небрежно бросила: — Капитан, подготовьте вашу лодку!

Он поклонился и поспешил прочь раньше, чем она повернулась к люку на нижнюю палубу. Все распоряжения были отданы им еще до того, как Найнив спустилась вниз.

Илэйн ворчливо заметила:

— Если одна из вас говорит «вверх», другая говорит «вниз». Если вы не прекратите, мы до Тира не доберемся!

— Мы доберемся до Тира, — возразила ей Эгвейн. — И быстрее, если Найнив поймет, что она больше не Мудрая. Мы все... — она не сказала «Принятые»; вокруг было слишком много снующих взад и вперед людей, — мы все теперь на одинаковом уровне.

Илэйн вздохнула.

Шлюпка быстро перевезла их на берег, и женщины стояли, держа в руках дорожные посохи; за спиной у каждой висел узелок, кое-что из вещей пришлось рассовать по заплечным сумам и кошелям. А вокруг простиралась волнующаяся от ветра травяная страна, где то там, то здесь виднелись редкие купы деревьев. Но в нескольких милях от реки поднимались лесистые холмы. Длинные весла на «Голубом журавле», погружаясь в воду, только поднимали пену, но не могли и пошевелить застрявшее судно.

Эгвейн повернулась и, не глядя по сторонам, решительно зашагала на юг. Раньше, чем Найнив успела дать указания или просто пойти впереди.

Когда две другие женщины догнали Эгвейн, Илэйн посмотрела на девушку с упреком. Найнив шагала, глядя только вперед. Илэйн пересказала Найнив рассказ Эгвейн о Мэте и Сером Человеке, но старшая подруга внимала ей в полном молчании, лишь заметила, не останавливаясь:

— Он должен сам за собой присматривать.

Через некоторое время Дочь-Наследница отказалась от попыток втянуть своих подруг в разговор, и они шли в полном молчании.

Вскоре «Голубой журавль» скрылся за густыми прибрежными зарослями черного дуба и ивы. Девушки брели, обходя рощицы, в которых, сколь малы они ни были, под сенью ветвей их могло поджидать что угодно. Недалеко от реки кое-где между чащами попадался низкорослый кустарник, но он был слишком редкий, чтобы спрятать среди ветвей хотя бы ребенка, а еще маловероятней — разбойника.

Наконец Эгвейн произнесла:

— Если мы встретим разбойников, я сама буду защищаться! Здесь нет Амерлин, которая поглядывает за нами из-за плеча.

Найнив поджала губы.

— Если в этом будет необходимость, — сказала она воздуху перед собой, — мы можем прогнать любых разбойников точно так же, как прогнали тех Белоплащников. Если другого выхода не будет.

— Я хочу, чтобы вы перестали говорить о разбойниках, — поморщилась Илэйн. — Хотелось бы добраться до этой деревни без...

Из-за куста в трех-четырех шагах впереди внезапно поднялась фигура в коричневом и сером.