Глава 14
ШИПЫ ВОНЗАЮТСЯ

Заговорила с девушками Престол Амерлин не сразу — сначала она подошла к одному из высоких окон в арочном проеме и выглянула поверх балкона в расположенный внизу сад, при этом руки она держала сжатыми у себя за спиной. Минуты шли за минутами, но она молчала, и вот наконец заговорила, по-прежнему спиной стоя к двум слушающим ее девушкам:

— Самое худшее известие я держу в себе, но не может молчание длиться вечно, верно? Наши слуги не знают о краже тер'ангриалов, а происшедшие в ту ночь убийства они не связывают с именами Лиандрин и других женщин, ушедших с ней вместе. Устроить это, при всеобщей любви к сплетням, было довольно нелегко. Но многие и впрямь поверили, будто ошарашившие их убийства — работа Приспешников Тьмы. Как оно и было на самом-то деле. Слухи о событиях в Башне докатились и до города. Рассказывают в городе кратко: Друзья Тьмы проникли в Башню, они и совершили душегубство. Вообще пресечь всякие слухи было невозможно. Это не прибавляет лавров к доброй репутации Башни, но, по крайней мере, звучит гораздо удобней для нас, чем полная правда. Таким образом, никто за стенами нашей Башни и лишь очень немногие в ней самой знают о том, что были убиты Айз Седай. Приспешники Тьмы в Белой Башне. Чушь! Я всю жизнь отрицала подобное! Не позволю, чтобы существовало такое положение дел! Подвешу их на крюке! Выпотрошу и пусть сушатся на солнце!

Найнив послала Эгвейн довольно-таки неопределенный взгляд, — впрочем, не столь уж и неясный, как показалось Эгвейн, — и, набрав для речи воздуху, заговорила:

— Вы желаете наказать нас двоих еще строже, мать? Сверх того приговора, что вы уже вынесли нам?

Амерлин взглянула на девушек, не поворачиваясь к ним, через плечо, так что взгляд ее оставался в тени:

— Наказать еще строже? Можно сказать и так! Некоторые станут роптать: Амерлин, мол, поднимая гордячек на ступень Принятых, вручает им тем самым незаслуженный дар! Но сказать вам двоим я собиралась не об этом. Сейчас вы почувствуете, как вонзаются в тело шипы той розы!

Она пролетела по комнате прямиком к своему стулу, уселась за стол, и девушкам показалось, будто Амерлин вновь утратила свой пыл. Или неясностью своего поведения она старалась выиграть побольше времени.

Эгвейн отчетливо видела неопределенное выражение лица Амерлин, и желудок у нее сжимался от мрачных догадок. Престол Амерлин всегда имела вид женщины уверенной в своих силах, целеустремленной и владеющей всеми своими чувствами. По сути своей Амерлин являлась олицетворением силы. Ощущая, кроме всех ее героических качеств, еще и заметную физическую мощь, женщина по другую сторону стола обычно быстро осознавала, насколько глубоки знания и велик опыт Амерлин, позволяющие ей при желании намотать свою собеседницу на катушку от ниток. Но вдруг увидеть ее колеблющейся, точно девочка, которая должна нырнуть в пруд головой вниз и не имеет ни малейшего представления о его глубине и о том, не подстерегают ли ее в глубине сваи и валуны или на дне тина, — видеть ее такой было мучительно для Эгвейн, сразу же ощутившей мороз, пронзающий ее до костей. Но что она имеет в виду, говоря о вонзающихся шипах? Какое еще наказание для нас измыслила она, о Свет?

Поглаживая ладонями резной ящичек темного дерева, стоящий перед ней на столе, Амерлин смотрела на него как на нечто очень далекое.

— Кому я могу доверять — вот вопрос! — тихо проговорила она. — Ну, Лиане и Шириам я обязательно должна доверять. Что же мешает мне? Или довериться Верин? — Плечи ее задрожали от внезапного неслышного смеха. — Я уже доверила Верин столь многое, что рискую не одной только своей жизнью, но и еще многим иным, но могу ли я продолжать доверять ей? Тогда, может быть, Морейн? — Амерлин замолчала ненадолго. — Я всегда полагала, что Морейн я могу довериться!

Эгвейн переступила с ноги на ногу. О чем успела узнать Амерлин? Но спрашивать об этом, разумеется, невозможно, а если и спрашивать, то не саму Амерлин. А знает ли она, что молодой парень из моей деревни, этот мужчина, который, как я всегда считала, однажды станет мне супругом, является на самом деле Возрожденным Драконом? Известно ли Амерлин, что постоянно ему помогают в его свершениях две твои Айз Седай? Пока что Эгвейн была уверена: Престол Амерлин не знает, каким ее ученица видела Ранда во сне прошлой ночью — бегущим от Морейн! Ей самой очень хотелось быть уверенной в этом. Она молчала.

— О чем вы говорите? — вновь потребовала от Амерлин ответа горячая Найнив. Та подняла на нее свой взор, и молодая женщина тотчас же сменила тон, добавляя: — Простите меня, мать, но мы, видно, приговорены вами к еще худшему наказанию, да? Ваш разговор о доверии неизвестно с кем — он не дошел до моего сознания. Спросите меня, я отвечу: доверять Морейн вам не следует?

— Ты отвечаешь за свои слова, не так ли? — спросила ее Амерлин. — Всего год, как явилась к нам из деревни, и уже думает, будто знает о мире достаточно, чтобы решать, кому из Айз Седай можно доверять, а кому нельзя! Всем матросам матрос — уже и парус поставить выучился!

— Да она совсем не то имела в виду, мать! — вмешалась Эгвейн в светскую беседу, уже зная: на самом деле Найнив хотела сказать как раз то самое, что и сказала. Она пронзила подругу предупреждающим об опасности взглядом. Найнив резко дернула себя за косу, закрыв рот и сжав губы.

— Хм, кто бы говорил! — размышляла вслух Амерлин. — Доверие — штука такая же скользкая, какой бывает корзинка с угрями. Дело в том, что придется мне работать вместе с вами, с двумя девчонками, которые могут служить для дела опорой не более, чем пучок соломы!

Губы Найнив побелели, но голос остался ровным:

— Пучок соломы, так вы сказали, мать?

Амерлин же продолжала свою речь с таким видом, будто не слышала слов Найнив:

— Лиандрин попыталась затолкать вас головами вперед под плотину, и вполне возможно, убралась она потому, что узнала: скоро вы возвращаетесь и можете сорвать с нее маску. Поэтому мне придется поверить, что вы не входите в круг Черных Айя. Приятней было бы грызть чешую и жевать сырые потроха, — пробормотала она, — но, видно, надо бы мне привыкнуть произносить это слово!

От ужаса Эгвейн немо раскрыла рот: Черные Айя? Мы? О Свет! Но вместо нее Найнив воскликнула с жаром:

— Ну нет! Мы — нет! Не они! Как вы смеете подозревать нас! Как вы можете даже предполагать такой ужас?!

— Сомневаешься во мне, дитя, так продолжай! — промолвила Амерлин тоном приказа. — Изредка ты обладаешь мощью, сравнимой с могуществом Айз Седай, но на самом деле никакая ты не Айз Седай, ты и на мили не подошла к ним ближе! Ну?! Продолжай, если тебе есть что сказать! Обещаю: тебе придется выплакивать у меня прощение! «Пучок соломы»? Я сомну тебя, как сминают солому! Терпение мое лопнуло!

Губы Найнив дрожали. Наконец заставив себя встряхнуться, она успокаивала свое сознание глубоким дыханием. Она заговорила вновь, и в голосе ее еще позвякивала резкость, но уже резкость умеренная:

— Простите меня, мать. Но вам бы не следовало... Мы не... Мы никогда не опустились бы так низко!

Амерлин с натянутой улыбкой откинулась на спинку стула.

— Ну вот, стоит тебе захотеть — и ты вполне в состоянии себя сдерживать. В этом я и хотела убедиться. — При этих словах властительница Эгвейн начала размышлять на тему: насколько и впрямь разыгранная Амерлин сцена была всего лишь испытанием? Вокруг глаз Амерлин залегли морщины, которые давали понять: терпение ее и в самом деле вот-вот кончится. — Я хочу все же изыскать возможность возвысить тебя до присвоения тебе шали, дочь моя! Если верить Верин, ты уже так же сильна, как любая женщина в Белой Башне.

— Мне — шаль? — Голос Найнив от волнения прерывался. — Я... Я — Айз Седай?

Сделав рукой такое движение, будто отбросила в сторону нечто вовсе неважное, Амерлин, однако, вздохнула при этом с явным сожалением.

— Зачем стремиться к тому, что может и не осуществиться? Вряд ли бы я смогла возвысить тебя до звания полноправной сестры и в то же время отослать сию сестру на кухню, выскабливать котлы до блеска. Учти, Верин утверждает, будто ты по-прежнему способна осознанно направлять лишь в состоянии крайней ярости. Но я была бы готова отсечь тебя от Истинного Источника, если б ты хоть каплю походила на тех, кто соблазнился притягательностью саидар. Последние испытания перед получением тобой шали проверяют среди прочих и умение твое направлять Силу, одновременно сопротивляясь давлению извне и сохраняя внешнее и внутреннее спокойствие. Причем воздействие на тебя будет оказано сильнее некуда. Даже я не могу своей властью, да и не захочу изменить установленные испытания.

Найнив выглядела обескураженной. Она взирала во все глаза на Амерлин, не в силах захлопнуть раскрывшийся рот.

— Я ничего не понимаю, мать, — заявила Эгвейн, подумав с минуту.

— Наверное, пока и не должна. В Башне есть лишь две женщины, в ком я уверена: они не из Черной Айя. — При последних словах губы Амерлин снова скривились. — Это ты и твоя подруга! Лиандрин и с нею двенадцать женщин покинули нас. Но все ли ее сообщницы ушли? Или они оставили здесь кое-кого из своих товарок, и те скрываются среди нас, точно пни, прячущиеся под весенней водой: не видишь их, пока они тебе лодку не продырявят? Вполне вероятно, я обнаружу их слишком поздно, но я их разоблачу, я не позволю Лиандрин и се помощницам уйти от возмездия. Главные их злодейства — не воровство и не убийства. Погубив кого-то из моих людей, уйти невредимым не удалось еще ни одному душегубу. И я не допущу того, что тринадцать прекрасно подготовленных Айз Седай служат Тени! Я найду их, вырою из-под земли и усмирю!

— Не понимаю, какое отношение к нам имеют эти дела, — медлительно проговорила сохраняющая спокойствие Найнив. Но по выражению ее лица было ясно: собственные мысли ее не радуют.

— Очень существенное отношение, дитя мое, — насмешливо пропела Амерлин. — Вам с подругой предстоит стать моими ищейками, вы начнете выслеживать Черных Айя. Кто станет подозревать в столь важной службе вас — парочку недообученных Принятых, только что ославленных мною публично?

— Какое безумие! — Еще в ту секунду, когда Амерлин произнесла слова «Черные Айя», глаза у Найнив распахнулись во всю ширь, и она так сжала кончик своей косы, что суставы ее пальцев побелели. Слова свои она распластывала во всем их смысле и словно откусывала и сплевывала их: — Они все уже настоящие Айз Седай, а Эгвейн еще не сделала и первых шагов на пути Принятой, обо мне же самой вы знаете: направлять даже столь слабый поток Силы, чтобы хотя бы зажечь свечу, я не могу до того мгновения, пока не разъярюсь, причем разъяриться по своей собственной воле я не могу. Как же мы станем противодействовать им?

В знак согласия со словами подруги Эгвейн кивнула. Язык ее прилип к небу. Охотиться за Черными Айя? Я бы предпочла с хворостинкой в руке в одиночку выйти на медведя! Амерлин просто желает дополнительно наказать нас страхом. Вот что ей нужно! И ежели цель Амерлин была действительно такова, она достигнута.

Амерлин тоже кивала речам Найнив.

— Каждое произнесенное тобой слово есть правда, дочь моя. Но в подлинной вашей мощи даже Лиандрин вам не ровня, хотя она и наиболее сильная из тех тринадцати. Однако все они укрепили свою мощь тренировками, а вы — нет, и, кстати, ты, Найнив, до сих пор, как и прежде, имеешь некие ограничения. Но, дитя мое, если нет весла, то, чтобы догрести на лодке до берега, сгодится любая дощечка!

— Но я в таком деле — ничто! — выпалила Эгвейн. Голосок ее вонзился в воздух, как тонкий писк, но она не могла устыдиться своей слабости: слишком напугана была. Амерлин и вправду решила так поступить! Она стоит на своем, ты видишь, о Свет! Лиандрин отдала меня в лапы Шончан, а сейчас Амерлин желает, чтобы я взяла след тринадцати злодеек, каждая из коих — копия Лиандрин? — Но как же будет с моими занятиями, мать, с работой на кухнях? Анайя Седай захочет, наверняка захочет вновь проверить меня, определить, не являюсь ли я Сновидицей. У меня едва хватит времени на сон и еду. Когда же я успею охотиться за кем-то?

— Ничего, время сама найдешь. — Амерлин снова была холодной и спокойной, будто выслеживать Черных Айя было не сложнее, чем подметать пол. — Став одной из Принятых, ты сама, в определенных пределах, выбираешь, чем тебе интересно заниматься, и время для своих занятий выбираешь сама. И не забывай: для Принятых установленные правила менее строги, чем для послушниц. Чуть менее строги. Преступниц же необходимо найти, дитя мое!

Эгвейн, ища поддержки своим возражениям, взглянула на Найнив. Но та уже сама пререкалась с Амерлин:

— Но почему тогда в нашем деле не участвует Илэйн? Неужели по той причине, что и ее вы причислите к Черной Айя? Или потому, что она Дочь-Наследница Андора?

— Всего один самый первый заброс, а твоя сеть уже полна рыбой, дитя мое! Я бы назначила Илэйн в помощь вам двоим, дитя мое, если бы мне не мешали важные обстоятельства: в данный момент Моргейз сильно осложняет наше положение возникшими из-за нее проблемами. Вот я причешу ее, да скребницей почищу, да выведу снова на верный путь, — тогда, надеюсь, к вам присоединится Илэйн. Хотелось бы на это надеяться.

— В таком случае освободите от сложного задания и Эгвейн тоже, — проговорила Найнив. — Она едва ли настолько взрослая, чтобы считать ее женщиной. Твою часть труда в начинающейся охоте я беру на себя, Эгвейн!

— Я — женщина! — начала было протестовать Эгвейн, но Амерлин перебила ее:

— Я не делаю из тебя наживу для щуки, дитя мое, не насаживаю на крючок. Имей я сотню таких, как ты, я все равно не была бы преисполнена счастья, однако вас у меня лишь две, так что действовать будете вдвоем.

— Найнив, — повела речь Эгвейн, — я тебя не понимаю! Ты хочешь нас убедить, будто предложенная работа тебе по душе?

— Я вовсе не это хотела сказать, — проговорила Найнив устало. — Но я бы предпочла охотиться на преступниц, нежели сидеть в углу и размышлять о том, не обернется ли Приспешником Тьмы обучающая меня Айз Седай. И какое бы новое зло ни замыслили сотворить бежавшие враги, я не хочу ждать, пока они его совершат на самом деле.

Решение, найденное Эгвейн, вновь заставило ее желудок дрогнуть.

— В таком случае я тоже буду участвовать в охоте! — вымолвила она. — Не больше твоего хочу я сидеть, гадая и ожидая невесть чего! — Найнив раскрыла рот с готовой уже, конечно, речью, но Эгвейн встряхнула изнутри вспышка гнева, после страха злость принесла ей облегчение. — И больше не дразни меня: слишком, мол, я молода! Начнем с того, что направлять я могу в любое время, стоит мне только захотеть этого! Хоть в любую минуту! Запомни, Найнив, я уже перестала быть девочкой-малышкой!

Найнив оставалась на месте, подергивая себя за косу и не говоря ни слова. Наконец оцепенение схлынуло с нее, точно вода при умывании.

— Ах ты перестала уже быть девочкой, да? — спросила она насмешливо. — Да, ты стала уже женщиной, эти слова я сказала сама, но учти, я в них не верю! Послушай, девочка, я... Нет, женщина. Женщина, надеюсь, ты уже поняла, в какой котел с маринадом ты угодила вместе со мной, и огонь под ним уже, быть может, зажжен!

— Мне это известно! — Эгвейн гордилась тем, что голос ее почти вовсе не дрожал.

Амерлин улыбалась, как будто она была и в самом деле довольна, но в голубых ее глазах сквозило нечто, заставившее Эгвейн поверить в новую свою догадку: властительница уже ведает, каковы были и будут в ближайшее время помыслы двух ее учениц. На миг Эгвейн почувствовала те пресловутые ниточки кукловодов, вновь дергающих ее за руки и ноги.

— Верин... — Амерлин чуть помедлила, затем тихо проговорила словно бы себе самой: — Если уж доверять кому-то, тогда лучше всего довериться ей. Только ей одной. Она уже знает обо всем этом деле столько же, сколько знала я, а быть может, и больше. — Голос ее усилился. — Верин сообщит вам все, что известно о Лиандрин и ее сообщницах, а также покажет список тер'ангриалов, которые были украдены, и расскажет об их действии. Я говорю о тех предметах, назначение которых нам известно. А что касается Черных Айя, все еще остающихся в Башне... Слушайте, смотрите, а вопросы свои задавайте с осторожностью. Станьте неуловимы, как мыши. Если у вас появится хотя бы тень подозрения о чьем-то участии в преступных делах, сразу же говорите все мне. Сама я буду следить за вами постоянно. Зная, за что вас подвергли наказанию, никто не обратит на это внимания. Можете передавать мне свои сообщения, когда я буду заходить к вам. И помните: перед тем как покинуть нашу Башню, враги совершили несколько убийств. И могут продолжить свои злодейства.

— Все это так, — промолвила Найнив, — но все же мы теперь будем в числе Принятых, а выискивать нам предстоит среди Айз Седай. Значит, любая полноправная сестра может отправить нас заниматься своими делами, а то и отослать нас на стирку ее белья, и мы вынуждены будем ей подчиниться. Кроме того, есть места, в которых Принятым показываться нежелательно, и есть кое-что, чего Принятым делать не положено. Да видит Свет, если мы убедимся, что какая-то сестра — из Черной Айя, так она с полным правом может отдать приказ стражникам, и они запрут нас в наших собственных комнатах, где и будут держать под стражей. Нет сомнений, слово Айз Седай для них станет приказом повесомей, чем слово Принятой.

— Большую часть времени, — проговорила Амерлин, — вы должны придерживаться тех рамок, в которых живут Принятые. Главное — чтобы никто вас не заподозрил. Но... — Она раскрыла черный ящичек, стоявший перед ней на столе, но тут же заколебалась и взглянула на двух молодых женщин так, будто все еще не была уверена в собственном намерении, затем она вынула из ящичка несколько бумаг, твердых и сложенных пополам. Тщательно рассортировывая их и раскладывая на столе, она наконец выбрала две из них, вновь недолго поколебавшись. Остальные бумаги Амерлин снова положила в ящик, а две выбранные ею вручила Эгвейн и Найнив. — Спрячьте их как следует! — проговорила она. — Используете сии документы только в случае крайней необходимости.

Эгвейн раскрыла свою жесткую грамоту. Аккуратным, округлым почерком в ней было написано нечто чрезвычайно важное, скрепленное в нижней части листа печатью с Белым Пламенем Тар Валона:

— Но ведь, имея такую грамоту, я могу вытворить что угодно! — с удивлением проговорила Найнив. — Могу повелеть стражникам отправиться в поход. Приказывать Стражам! — Она коротко рассмеялась. — С такой бумаженцией я любого Стража заставлю танцевать вприпрыжку!

— До тех пор, пока об этом не узнаю я, — сухо согласилась с нею Амерлин. — Если вы воспользуетесь таким документом, не имея на то убедительных причин, то вы у меня пожелаете всей душой, чтобы вас снова захватила Лиандрин!

— Я не намерена ничего такого делать, — торопливо проговорила Найнив. — Все, что я хотела сказать: с такой грамотой наши полномочия возрастают гораздо более, чем я могла ожидать!

— Вам может потребоваться любой клочок этого документа, — предупредила Амерлин. — Дитя мое, запомни одно. Приспешник Тьмы не станет обращать на грамоту внимания, и Белоплащник тоже! И тот и другой только за то, что ты располагаешь подписанным мною приказом, могут тебя умертвить. Если сия бумажка — щит... но бумажные щиты — вещь непрочная, а на этом щите к тому же четко выписана яркая мишень.

— Да, мать! — хором отвечали Эгвейн и Найнив. Сложив полученную грамоту, Эгвейн упрятала ее в сумку на своем поясе, решив не доставать ее на свет, пока в этом действительно не появится необходимость. Но как я узнаю, что необходимость уже появилась?

— А что с Мэтом? — спросила Найнив. — Он очень болен, мать, и лишним временем он не располагает.

— Я сообщу тебе о его состоянии, — кратко сказала Амерлин.

— Но, мать...

— Я все тебе сообщу! А теперь, дети мои, наш разговор окончен. Будущее Белой Башни теперь в ваших руках. Идите в свои комнаты, отдохните немного. Не забывайте, вас ожидает еще встреча с Шириам, а затем — свидание с котлами!