С вышиванием у Сарин обстояло не лучше, чем с рисованием. Неудачи ее не останавливали: неважно, сколько усилий принцесса тратила на признание в традиционно мужских делах, она собиралась доказать, что ей несложно вести себя, как подобает благородной девице. И не ее вина, что ничего не получалось.

Она подняла пяльца на свет. Вышивка задумывалась как распевающая на суку алая птица. К несчастью, принцесса сделала набросок собственноручно, а вкупе с крайне непослушной и вертлявой иглой картина больше всего напоминала раздавленный помидор.

— Очень хорошо, милочка, — похвалила Эшен.

В жизнерадостных устах королевы комплимент прозвучап искренне.

Сарин вздохнула, уронила пяльца на колени и потянула коричневую нить, предназначавшуюся для сука.

— Не переживай, — посоветовала Даора. — Доми всем дает разные способности, но всегда вознаграждает усердие. Продолжай стараться, и у тебя получится.

«Тебе легко говорить», — мысленно оскалившись, подумала принцесса. На пяльцах Даоры оживал шедевр вышивания: кружащиеся и прыгающие по ветвям раскидистого дуба стаи птиц. Жена Киина представляла собой образец аристократических достоинств.

Даора не ходила, она плыла, и любое ее движение переполняли изящество и благородство. Ее косметика подчеркивала алые губы и делала взгляд влажным и таинственным, но не бросалась в глаза. Арелонка была в тех годах, когда красота юности еще не пропала, а возраст добавлял ей величия. Коротко говоря, Сарин возненавидела бы ее с первого дня знакомства, если бы Даора также не оказалась Добрейшей и умнейшей женщиной при дворе.

Эшен не выдержала воцарившегося молчания и завела обычную болтовню. Казалось, королева боится тишины и поэтому либо сама не закрывает рот, либо пытается разговорить окружающих. Другие придворные дамы не вмешивались в ее монолог, тем более что перехватить у Эшен нить беседы не представлялось возможным.

Группа, вышивающая с королевой, состояла из десятка придворных дам. Поначалу Сарин избегала их встреч и уделяла все внимание политическим событиям. Но вскоре она осознала, что женщины играют немалую роль при дворе: сплетни и легкая болтовня переносили новости, не пригодные к обсуждению в тронном зале. Принцесса не могла упустить такой источник информации, но ее раздражало, что пришлось выставить себя неумехой.

— Я слышала, что лорда Варена, сына барона Кийской плантации, посетило божественное откровение, — тараторила Эшен. — Я знала его мать — достойная женщина, очень хорошо вязала. В следующем году, если вернется мода на свитера, я обязательно заставлю Йадона их носить: король обязан следить за модой! Его волосы слишком отросли.

Даора затянула стежок.

— До меня доходили слухи о юном Варене. Так странно, он столько лет истово следовал Корати и вдруг обратился к Шу-Дерет.

— Обе религии — одно и то же, — ненавязчиво заметила Атара.

Жена герцога Телри оказалась низенькой даже по арелонским понятиям женщиной с рыжеватыми волосами до плеч. Ее одежда и украшения отличались богатством, а вышивка — непритязательностью и скудным воображением.

— Не стоит повторять этого при жрецах, — предостерегла Сиден, супруга графа Эхана, полная женщина под стать мужу. — Они так распалятся, как будто твоя душа зависит от того, — называешь ты бога Доми или Джаддетом.

— Между ними есть значительные различия, — вставила Сарин, заслоняя свое искореженное творение от глаз других дам.

— Для жрецов — возможно, — залилась тихим смехом Атара. — Но для нас — все едино.

— Конечно, — откликнулась Сарин. — Мы всего лишь женщины.

Она подняла голову от вышивки, усмехаясь реакции окружающих. Выходило, арелонки не такие покорные, как считают их мужья.

На несколько минут снова воцарилась тишина. Ее нарушила Эшен:

— Сарин, чем занимаются женщины в Теоде?

Принцесса удивленно вскинула брови — королева еще ни разу не задавала прямого вопроса.

— Что вы имеете в виду, ваше величество?

— Что они делают? До меня доходили разные истории, скажем, о Фьердене, где бывают сильные холода и деревья порой замерзают и трескаются. Удобный способ для получения щепок, интересно, они могут предугадать, какое дерево треснет?

Принцесса улыбнулась.

— Мы находим, как провести время, ваше величество. Кому-то нравится вышивать, но многие выбирают иные занятия.

— Какие? — спросила Торина, незамужняя дочь лорда Эхана.

Сарин не могла поверить, что толстяк барон с женой породили такое худенькое существо. Торина редко подавала голос, предпочитая наблюдать за остальными, но принцесса не сомневалась в ее уме.

— Ну, во-первых, королевский двор открыт для всех. — Голос Сарин звучал небрежно, но ее сердце пело. Она давно ожидала подобной возможности.

— Ты присутствовала при решении споров?

— Часто. Потом мы с друзьями обсуждали их.

— А тебе приходилось драться на мечах? — с любопытством спросила толстушка Сиден.

Сарин ошарашенно замолчала. Она оглядела женщин, все головы повернулись к ней.

— Откуда такой странный вопрос?

— Так рассказывают о теоданках, — спокойно пояснила Даора. Она единственная не отложила вышивку.

— Да, — подтвердила Сиден. — Мы все слышали — теоданки убивают друг дружку на потеху мужчинам.

Принцесса изумленно приподняла брови.

— Это называется фехтованием, леди Сиден. Мы занимаемся фехтованием для развлечения, но никак не на потеху мужчинам, и мы не убиваем друг друга. На мечи насаживаются тупые наконечники, а мы надеваем плотную одежду. Насколько я знаю, никто не получал увечий се рьезнее, чем вывихнутая лодыжка.

— Значит, это правда? — восхищенно выдохнула Торина. — Вы деретесь на мечах!

— Некоторые. Мне нравится фехтование, это мой любимый спорт.

Глаза собравшихся женщин засверкали пугающей жаждой крови, как у гончих, которых надолго заперли в псарне. Сарин надеялась привить придворным дамам хоть каплю интереса к политике, подтолкнуть их к более активной роли в управлении страной, но, по всей видимости, ее замыслы оказались слишком тонкими. Им требовался простой подход.

— Я могу вас научить, — предложила она.

— Драться? — в изумлении переспросила Атара.

— Конечно. Это совсем несложно. И пожалуйста, леди Атара, мы называем это фехтованием. Даже самому понимающему мужчине становится неловко, когда он представляет дерущихся женщин.

— Мы не можем… — начала Эшен.

— Почему?

— Королю не нравятся сражения на мечах, дорогая, — вставила Даора. — Ты, наверное, заметила, что никто из дворян их не носит.

Принцесса нахмурилась.

— Я собиралась спросить, почему.

— Йадон считает мечи недостойным оружием, — пустилась в объяснения королева. — Он называет сражения уделом черни. Он много о ней знает — он прекрасный король, знаешь ли, а королю надо много знать о стольких вещах! Он даже может сказать, какая сейчас погода в Свордоне! Его корабли самые крепкие и быстрые.

— Так никто из мужчин не умеет сражаться? — потрясенно переспросила Сарин.

— За исключением лорда Иондела и лорда Шудена. — Взгляд Торины заволокла поволока при упоминании темнокожего барона. Молодой джиндосец, с его тонкими чертами лица и безупречными манерами, являлся любимцем всех придворных дам, покоряя даже самые стойкие сердца.

— Не забудь принца Раодена, — добавила Атара. — Он попросил Иондела научить его сражаться — назло отцу, я так думаю. Принц постоянно пытался ему досадить.

— Ну, тем лучше, — решила Сарин. — Если мужчины не владеют мечом, тогда у короля Йадона не найдется повода протестовать против наших уроков.

— Почему? — удивилась Торина.

— Он утверждает, что мужчинам не пристало сражаться. Значит, нам фехтование как раз подойдет. Ведь мы — женщины.

Сарин проказливо улыбнулась, и ее веселье передалось большинству придворных дам.

— Эйш, куда я положила меч? — спросила Сарин, роясь под кроватью.

— Меч, госпожа?

— Неважно, найду потом. Что ты выяснил?

Сеон замерцал, строя догадки о неприятностях, в которые собиралась ввязаться принцесса.

— Боюсь, что мне нечем поделиться, госпожа. Элантрис стараются не упоминать всуе, и я немного узнал.

— Нам даже мелочь пойдет на пользу. — Принцесса повернулась к гардеробу. Пора подобрать одежду к вечернему балу.

— Большинство горожан обходят разговоры об элантрийцах стороной. Сеоны Каи почти ничего не знают, а больные сеоны Элантриса не понимают моих вопросов. Я даже попытался обратиться к элантрийцам, но многие перепугались, а остальные принялись выпрашивать пищу: как будто я могу принести им обед! В конце концов я решил, что стоит присмотреться к гвардейцам, несущим охрану городских стен.

— Я слышала о них. Они считаются лучшей военной силой Арелона.

— И постоянно хвастаются этим, госпожа. Сомневаюсь, что они выдержат проверку настоящей битвой, но зато прекрасно набили руку в картах и выпивке. Хотя форма у них безупречно выглажена.

— Чего еще ожидать от парадной гвардии. — Принцесса перебирала длинную вереницу черных одеяний. У нее мурашки бегали по коже от мысли, что придется надеть одно из чудовищно непримечательных платьев. Как бы она ни чтила память Раодена, но нельзя же постоянно носить черное!

От ее замечания Эйш заколыхался в воздухе.

— Боюсь, госпожа, что так называемая элитная боевая группа Арелона не делает чести своей стране. Но они единственные в Каи специалисты по Элантрису.

— И что они тебе рассказали?

Сеон подлетел к шкафу, с интересом наблюдая, как она подбирает одежду.

— Немного. Арелонцы не с такой готовностью заговаривают с сеонами, как раньше. Я с трудом вспоминаю время, когда нас любили. Теперь в лучшем случае горожане крайне сдержанны, а то и откровенно испуганы.

— Вы напоминаете им об Элантрисе. — Сарин с тоской посмотрела на привезенные из Теода платья.

— Я знаю, госпожа. Но мы не повлияли на падение города! Нас незачем бояться. Хотел бы я… Но это к делу не относится. Несмотря на скрытность гвардейцев, я кое-что узнал. Оказывается, что когда людей забирает шаод, они теряют не только прежний облик. Солдаты считают, что человек полностью забывает, кем он был, и становится животным. Так происходит с элантрийскими сеонами.

Сарин содрогнулась.

— Но элантрийцы не забыли человеческую речь: они просили у тебя еду.

— Просили. Бедняги совсем не походили на зверей, — они плакали и причитали. Я склоняюсь к мнению, что они лишились разума.

— Получается, что шаод затрагивает не только тело, но и ум, — задумчиво произнесла принцесса.

— Судя по всему, так. Гвардейцы также упоминали, что городом управляют несколько вожаков. Пища очень ценится в Элантрисе, и жители нападают на любого, у кого она есть.

Сарин нахмурилась.

— Как же их кормят?

— Как я понял, их не кормят.

— Тогда как они живут?

— Не знаю, госпожа. Возможно, город живет по закону джунглей: сильнейшие поедают слабых.

— Общество не может выжить таким образом!

— Не думаю, что их можно назвать обществом, госпожа. В Элантрисе обитает кучка несчастных, забытых богом людей, а остальная страна изо всех сил старается следовать их примеру.

Принцесса задумчиво кивнула. Она решительно отодвинула траурные платья и перебирала висящие позади. Через несколько минут Сарин вынырнула из шкафа и повернулась к Эйшу для оценки.

— Ну как?

Она покрутилась на месте, а вокруг нее развевалось золотистое тяжелое платье, сияющее металлическим блеском. Его дополняли отделка из черного кружева и высокий открытый воротник, похожий на мужской. Рукава расширялись колоколом, у кисти их перехватывали жесткие, как и ворот, манжеты. Широкая юбка спадала складками до пола. В таком платье любая почувствовала бы себя королевой — даже принцессе порой требовалось напоминание о том, что это не так.

— Оно не черное, госпожа, — заметил Эйш.

— Накидка черная, — возразила Сарин, указывая на длинный струящийся плащ. Он являлся частью ансамбля и был так незаметно пришит к плечам, что казался продолжением кружев.

— Сомневаюсь, что одной накидки достаточно, чтобы его сочли подходящим нарядом для вдовы.

— Сойдет. — Сарин оглядела отражение в зеркале. — Если я еще раз надену одно из платьев, которыми меня снабдила королева, то придется уже и меня отправлять в Элантрис как помешанную.

— Вы уверены, что оно не слишком вызывающее? Декольте довольно низкое, госпожа.

— Я видела ниже даже здесь, в Арелоне.

— Да, госпожа, но только на незамужних женщинах.

Принцесса улыбнулась. Эйш всегда отличался повышенной мнительностью, особенно по отношению к ней.

— Должна же я хоть раз его надеть. Оно прибыло из Дюладела за неделю до моего отъезда.

— Как скажете, госпожа. — Сеон слабо пульсировал. — У вас есть для меня еще задания?

— Ты побывал в темницах?

— Да, госпожа. Прошу прощения, но я не нашел ни одной тайной ниши с изголодавшимся принцем. Если Йадон его где-то запер, он достаточно умен, чтобы держать Раодена подальше от дворца.

— Что поделаешь, убедиться все же стоило, — вздохнула девушка. — Я не надеялась, что ты что-то обнаружишь; думаю, нам следует поискать убийцу.

— Верно. Возможно, вы сумеете что-то выведать у королевы. Если принца убил наемник, она может об этом знать.

— Я пыталась, но Эшен… Разговорить ее нетрудно, но вот удержать в нужном русле… Не понимаю, как Йадон умудрился жениться на ней.

— Подозреваю, что брак заключался из меркантильных соображений. Немалую часть состояния король получил от ее отца.

— Тогда понятно.

Сарин с улыбкой представила, что думает о сделке Йадон. Деньги он получил, но за это ему приходится выслушивать болтовню Эшен уже пару десятков лет. Неудивительно, что он так не любит женщин.

— Тем не менее я не думаю, что королеве известно об обстоятельствах смерти принца. Но я продолжу попытки.

Эйш закачался в воздухе.

— Чем заняться мне?

— В последнее время я много думала о дяде Киине. Отец давно о нем не упоминал. Ты не знаешь, от Киина отреклись официально?

— Не знаю, госпожа. Дио может знать, он работает с вашим отцом горазде теснее меня.

— Посмотри, не сможешь ли что-нибудь выяснить. По Арелону тоже могут ходить слухи: Киин обладает здесь заметным влиянием.

— Да, госпожа. Что-нибудь еще?

Сарин наморщила нос.

— Пришли кого-нибудь за моими траурными одеяниями — мне они больше не понадобятся.

— Будет исполнено, госпожа, — мученическим тоном ответил Эйш.

Карета приближалась к особняку герцога Телри, и Сарин с любопытством выглядывала из окна. По слухам, Телри не поскупился на приглашения, и число выстроившихся на дороге экипажей подтверждало ожидания. Подъезд освещался факелами, а сам особняк и прилегающий парк сияли в свете фонарей и странных разноцветных огоньков.

— Герцог, должно быть, разорился на украшениях, — заметил Шуден.

— Что это, лорд Шуден? — Сарин кивком указала на один из ярких огоньков на конце высокого металлического прута.

— Особые камни, которые привозят с юга.

— Горящие камни? Как уголь?

— Они прогорают быстрее угля и безумно дороги. Телри, должно быть, потратил целое состояние на один подъездной путь. — Шуден нахмурился. — Даже по его меркам поступок из ряда вон выходящий.

— Люкел упоминал, что герцог склонен к мотовству. — Принцессе припомнился разговор в тронном зале.

Джиндосец кивнул.

— Но он гораздо хитрее, чем многие думают. Телри легко тратит деньги, но обычно за наружной беспечностью стоит определенная цель.

Особняк кишел людьми. Женщин в ярких платьях сопровождали затянутые в прямые, как диктовала сегодняшняя мода, костюмы мужчины. Гости едва превышали численностью полчища одетых в белое слуг, которые сновали в толпе, разнося угощения и меняя лампы. Шуден помог принцессе выйти из кареты и подвел ее к бальному залу ловкостью, говорившей о немалом опыте передвижения в толпе.

— Вы не представляете, как я счастлив, что вы предложили пойти со мной, — признался барон, когда они вошли в зал.

У дальней стены играл оркестр, посредине зала кружились пары, а по краям стояли занятые беседой группки. Комнату освещали разноцветные огни, размещенные на перилах и тонких столбиках; камни пылали ярким светом. Вокруг колонн обвивались цепи крохотных свечей; их обновляли каждые полчаса.

— Почему, милорд?

Сарин не отрывала взгляд от сияющего всеми цветами великолепия. Даже ей, принцессе, никогда не приходилось видеть подобной красоты и пышности. Свет, звук и цвет мешались в опьяняющем танце.

Шуден проследил за ее взглядом, не расслышав вопроса.

— Ни за что не подумаешь, что наша страна находится на грани гибели, — пробормотал он.

Его слова произвели на Сарин отрезвляющее действие. Ей вспомнилась причина, по которой она никогда не видела подобной роскоши: как бы ни потрясало впечатление, но оно сопровождалось невероятным расточительством. Эвен-тио был благоразумным правителем и никогда бы не допустил пустых трат такого размера.

— Так всегда бывает, не правда ли? — спросил барон. — Те, кто менее других могут позволить себе излишества, слепо упорствуют в стремлении потратить последнее.

— Вы мудрый человек, лорд Шуден.

— Нет, просто я стараюсь смотреть в глубь вещей. — Джиндосец подвел ее к боковой галерее, где стояли напитки.

— О чем вы говорили раньше?

— Что? О, я хотел поблагодарить вас за спасение от неприятной ситуации.

— Каким образом? — поинтересовалась Сарин, принимая из его рук бокал вина.

Шуден слабо улыбнулся и отпил из собственного бокала.

— По разным причинам некоторые дамы считают меня… подходящим женихом. Многие не поймут, кто вы, и будут стоять в стороне, примериваясь к неожиданной сопернице. А я, в свою очередь, надеюсь, что мне удастся приятно провести время.

Принцесса вопросительно приподняла бровь.

— Неужели дела настолько плохи?

— Обычно мне приходится отбиваться руками и ногами.

— Можно решить, что вы не думаете о женитьбе, милорд, — улыбнулась девушка, беря его под руку.

Шуден засмеялся.

— Ничего подобного, ваше высочество. Позвольте вас заверить, я совсем не против брака, по крайней мере в теории. Но вот найти при нашем дворе женщину, от чьей многоречивой глупости у меня бы не сводило желудок, — совсем другое дело. Пойдемте! Если не ошибаюсь, здесь должны найтись места поинтереснее.

Молодой барон повел ее сквозь толпу гостей. Несмотря на предыдущее замечание, он любезно отвечал здоровающимся с ним дамам. Каждую он знал по имени: признак врожденной вежливости или хорошего воспитания.

Принцесса наблюдала за реакциями окружающих, и ее уважение к джиндосцу все возрастало. Ни одно лицо не потемнело от злости, и лишь некоторые награждали его неприязненными взглядами, принятыми среди так называемого высшего общества. Шудена любили, хотя он не отличался компанейским характером. Сарин чувствовала, что его популярность происходила не от способности развлечь собеседников, но от врожденной честности. Когда барон говорил, его слова были вежливы и участливы, но всегда откровенны. Экзотическое происхождение давало ему право называть вещи своими именами, чему редко следовали остальные.

После длинной лестницы они оказались в небольшой комнате.

— Мы пришли, — довольно объявил барон, пропуская принцессу вперед.

Внутри они нашли маленький, но искусный струнный оркестр. Украшения в комнате отличались большей сдержанностью, зато слуги разносили подносы с угощением, которое выглядело еще более изысканным, чем внизу. Сарин узнала многих влиятельных придворных; казалось, в комнате собрались сливки двора.

— Король, — указала она, заметив стоящего в дальнем углу Йадона. Рядом с ним находилась Эшен в узком зеленом платье.

Шуден кивнул.

— Он ни за что не пропустит подобный вечер, даже если хозяин — герцог Телри.

— Они не ладят?

— Они чудесно ладят. Но они конкуренты. Йадон заправляет купеческим флотом; его корабли ходят по Фьерденскому морю, как и корабли Телри. Поэтому они постоянно соперничают.

— Все равно мне его присутствие кажется странным. Мой отец никогда не посещает балы.

— Потому что он зрелый монарх, миледи. У Йадона от власти все еще идет кругом голова, и он не упускает случая насладиться своим могуществом. — Барон огляделся вокруг: — Посмотрите на эту комнату.

— И что?

— Когда король посещает дома знати, он выбирает место вдали от основной массы гостей и ждет, пока к нему не присоединятся дворяне поважнее. Придворные привыкли, а хозяин обычно приглашает второй оркестр и держит вечер для избранных. Йадон довел до сведения двора, что не желает проводить время с людьми, которые намного ниже его; в этой комнате только герцоги и наиболее знатные графы.

— Но вы — барон, — удивилась принцесса.

Шуден улыбнулся, потягивая вино.

— Я — особенный случай. Наша семья вынудила короля пожаловать ей титул, тогда как остальные добились своих мольбами или состоянием. Я могу позволить себе вольности, которые другим баронам и не снились, потому как мы с Йадоном помним, как я однажды его обставил. Обычно мне удается провести среди избранных не более часа, или терпению короля может прийти конец. Но сегодня — особый вечер.

— Почему?

— Потому что я с вами. Не забывайте, леди Сарин, ничье положение в этой комнате, за исключением королевской четы, не сравнится с вашим.

Сарин кивнула. Она привыкла к собственной знатности — как-никак она была дочерью короля, — но арелонская манера кичиться титулами казалась ей странной.

— Присутствие Йадона меняет планы, — тихо произнесла принцесса, когда король заметил ее. Взгляд короля остановился на ее платье, и его лицо помрачнело.

«Возможно, мне не стоило наряжаться», — забеспокоилась Сарин. Но тут ее внимание переключилось на другую персону в комнате.

— А он что здесь делает? — прошептала она, кивком указывая на затянутую в ярко-красное фигуру.

Шуден проследил за ее жестом.

— Джьерн? Он не пропускает ни единого бала. На первом он появился без приглашения, но держал себя так чопорно, что теперь никто не решается исключить его из числа приглашенных.

Хратен беседовал с небольшой группкой мужчин, выделяясь на фоне их темных костюмов, как язык пламени. Верховный жрец возвышался над ними на голову, а его наплечные латы выдавались по меньшей мере на фут в каждую сторону. Не заметить его в толпе гостей не представлялось возможным.

Шуден улыбнулся.

— Независимо от моего о нем мнения, я восхищаюсь его наглостью. На первом балу он просто зашел на отдельную королевскую вечеринку и завел разговор с одним из герцогов. Короля он едва удостоил кивком. Судя по всему, Хратен считает титул джьерна равным любому в этой комнате.

— На востоке джьернам кланяются даже короли, — ответила принцесса. — А когда приезжает вирн, они валяются у него в ногах.

— И все началось с престарелого джиндосца. — Барон заменил их бокалы у проходившего с подносом слуги. Здесь подавали сорт вина подороже. — Мне часто бывает любопытно поглядеть, что вы сделали с учением Кесега.

— Мы?! Я верю в Корати, незачем сравнивать меня с джьерном!

Шуден примирительно поднял руки.

— Извините. Я не думал вас обидеть.

Принцесса задумалась. Шуден говорил по-арелонски как на родном языке и жил в Каи, так что она решила, что он кораит. Оказывается, она ошибалась: джиндосец наверняка исповедовал Шу-Кесег, древнюю религию, положившую начало и Корат, и Дерет.

— Но, — вслух продолжила Сарин, — Джиндо теперь принадлежит к ветви Дерети.

Молодой джиндосец помрачнел, неприязненно разглядывая джьерна.

— Хотел бы я узнать, что думал старый мастер Кесег, когда оба его ученика отправились проповедовать на север. Он учил единению, но что он имел в виду? Единство умов, как понял мой народ? Единство любви, как учат ваши жрецы? Или единство послушания, как донес его мысль Дерети? Остается только недоумевать, как человечество ухитрилось усложнить такое простое понятие.

Он замолк и покачал головой, потом добавил:

— В любом случае, вы правы — теперь Джиндо исповедует Дерет. Мы позволили вирну полагать, что он обратил нас, потому что не хотели войны. Но многие начинают сомневаться в мудрости мирного решения. Артеты становятся все требовательнее.

Принцесса оживилась.

— Согласна. Шу-Дерет надо остановить, она искажает истину первоначальной веры.

Барон запнулся.

— Я не это имел в виду, леди Сарин. В сердце Шу-Кесег лежит равенство для всех учений. Дереиты считают, что поступают правильно. — Шуден оглянулся на Хратена: — Но он опасен.

— Почему именно он, а не все остальные?

— Я посетил его проповедь. Его слова идут не от души, а от ума. Он ищет численности, не обращая внимания на искренность веры, а такой подход очень опасен.

Барон окинул взглядом собеседников джьерна.

— Этот тоже меня беспокоит. — Он указал на молодого человека, чьи волосы были настолько светлыми, что казались белыми.

— Кто это? — заинтересовалась Сарин.

— Варен, старший сын барона Диолена. По правилам ему закрыт доступ на личную вечеринку короля, но, очевидно, он воспользовался близким знакомством с джьерном. Варен всегда был примерным прихожанином Корати, но недавно начал утверждать, что его посетило видение Джаддета и потребовало немедленного обращения в Шу-Дерет.

— Дамы упомянули о нем. Вы ему не верите?

— Я давно подозревал, что он выставляет свою веру напоказ. Варен не упустит подходящего случая, а до сих пор праведность принесла барону немалую известность.

Сарин встревоженно рассматривала белокурого юношу. Он казался моложе многих, но имел вид человека, держащего судьбу в руках и привыкшего к успеху. Обращение Варена являлось плохим знаком. Чем больше подобных людей примкнет к Хратену, тем труднее его будет остановить.

— Мне не следовало откладывать, — произнесла Сарин.

— Что откладывать?

— Появление на балах. Теперь у Хратена неделя форы.

— Вы говорите, как будто между вами идет соревнование, — улыбнулся Шуден.

— Соревнование, в котором на кону судьба целого народа!

— Шуден! — раздался за ними голос — Как я погляжу, вы лишились своих почитательниц.

— Добрый вечер, лорд Ройэл. — Джиндосец отвесил герцогу легкий поклон. — Благодаря принцессе сегодня мне удалось избежать их внимания.

— Ах, милая принцесса Сарин. — Ройэл склонился к ее руке. — Ваше пристрастие к черному цвету исчерпало себя?

— Оно никогда не было сильным, милорд, — присев в поклоне, ответила девушка.

— Могу себе представить, — улыбнулся герцог. Он повернулся к Шудену: — Я надеялся, что вы еще не осознали, какой она подарок судьбы. Я собирался украсть у вас принцессу и избавиться при ее помощи от некоторых назойливых особ.

Сарин удивленно посмотрела на пожилого придворного. Шуден хмыкнул.

— Лорд Ройэл, пожалуй, самый желанный холостяк Каи после меня. Хотя я не жалуюсь, его светлость отвлекает на себя часть внимания.

— Вы? — Сарин не могла отвести от худого герцога распахнутых глаз. — Женщины мечтают выйти за вас замуж? — Тут она вспомнила о хороших манерах и запоздало добавила: — Милорд, — залившись краской стыда за свои слова.

Ройэл рассмеялся.

— Не волнуйтесь, меня не так легко обидеть, юная леди. Мужчине моего возраста поздно быть красавцем. Моя дорогая Иолдесс умерла двадцать лет назад, детей мы не завели. Состояние должно к кому-то перейти, и любая незамужняя девушка жаждет заполучить его. Ей придется потерпеть меня несколько лет, с почетом похоронить, а потом можно будет найти молодого цветущего любовника и тратить с ним мои деньги.

— Милорд слишком цинично смотрит на вещи, — заметил Шуден.

— Милорд смотрит на вещи трезво, — фыркнул Ройэл. — Хотя должен заметить, что мысль об одной из этих красоток в моей постели несколько опьяняет. Многие считают меня слишком старым для выполнения супружеских обязанностей, но они ошибаются. Если они собираются заграбастать мои денежки, им придется потрудиться.

Шуден покраснел, но принцесса засмеялась.

— Я так и знала. Ах вы, грязный старикашка!

— И горжусь этим, — с улыбкой подтвердил герцог. Глядя на Хратена, он спросил: — Как поживает наш перегруженный доспехами друг?

— Отравляет мне настроение своим присутствием, милорд, — ответила принцесса.

— Берегитесь его, Сарин. Я слышал, что неожиданную прибыль любезному Телри принесла отнюдь не случайная удача.

Глаза Шудена округлились.

— Герцог Телри ничего не объявлял о переходе в Шу-Дерет.

— Открыто — нет, — согласился Ройэл. — Но мои источники утверждают, что между ним и джьерном что-то происходит. Одно могу сказать наверняка: такого бала в Каи давно не видали, а герцог закатил его без всякой видимой причины. Начинаешь задумываться, что он желает нам доказать и зачем выставляет напоказ свое богатство.

— Интересное наблюдение, милорд, — произнесла Сарин.

— Сарин! — позвала с другого конца комнаты Эшен. — Дорогая, подойди сюда.

— О нет! — Принцесса поглядела на королеву, которая взмахами руки подзывала ее к себе. — Чего она хочет?

— Мне тоже любопытно, — отозвался Ройэл.

Сарин приблизилась к королевской чете и присела в учтивом поклоне. Шуден с герцогом непринужденно последовали за ней и остановились на расстоянии, где им было все слышно.

Эшен заулыбалась невестке.

— Дорогая, я только что рассказывала мужу о нашей сегодняшней затее с упражнениями. — Королева кивком указала на Йадона.

— Что за чепуху ты затеяла, Сарин? — недовольно спросил король. — Хочешь заставить женщин баловаться с мечами?

— Ведь ваше величество не желает, чтобы мы растолстели? — невинно осведомилась принцесса.

— Конечно нет. Но вы можете меньше есть.

— Но я так люблю упражняться, ваше величество!

Йадон страдальчески вздохнул.

— Наверняка женщины могут придумать другие способы тренировок?

Сарин заморгала, пытаясь создать впечатление, что вот-вот разразится слезами.

— Но, ваше величество, я занималась этим с детства. Ведь такой великий король не откажет женщинам в невинном времяпрепровождении?

Иадон уставился на нее тяжелым взглядом — похоже, она перегнула палку. Сарин напустила на себя вид безнадежной идиотки и улыбнулась.

Король покачал головой.

— Делай, что хочешь, только не порти мне вечер.

— Король очень мудр. — Девушка попятилась в поклоне.

— Я совсем забыл, — прошептал ей на ухо Шуден. — Должно быть, трудно все время изображать слабоумную.

— Зато полезно. — Они собирались отойти подальше, когда Сарин заметила подошедшего к королю курьера. Она жестом остановила джиндосца, показывая, что хочет задержаться в пределах слышимости.

Посланник что-то зашептал на ухо Йадону, и тот раздраженно воскликнул:

— Что?!

Курьер снова придвинулся к уху, но его величество отпихнул его.

— Говори нормально, парень. Терпеть не могу перешептываний.

— Как раз на этой неделе, ваше величество, — пояснил посланец.

Сарин придвинулась ближе.

— Как странно, — донесся до нее голос с легким акцентом. Хратен стоял неподалеку и, хотя смотрел в другую сторону, его слова достигли короля, как будто он обращался непосредственно к нему. — Даже не думал, что король будет обсуждать важные дела там, где его могут услышать скорбные умом. Обычно они так пугаются из-за событий вне их разумения, что не стоит их расстраивать.

Большинство окружающих не подали знака, что услышали замечание джьерна. Но Йадон глянул на Сарин, ухватил за плечо курьера и стремительно вышел из комнаты, оставив позади огорошенную Эшен. Сарин наблюдала за его выходом и встретилась глазами с Хратеном, он с улыбкой повернулся к собеседникам.

— Поверить не могу! — кипела принцесса. — Он нарочно подал королю эту идею!

Шуден кивнул.

— Часто обман оборачивается против нас, миледи.

— Джьерн не дурак, — согласился Ройэл. — Повернуть чье-то притворство против него самого — здесь видна рука мастера.

— Я всегда считал, что, независимо от обстоятельств, лучше оставаться самим собой, — сказал молодой барон. — Чем больше мы примеряем масок, тем больше в них путаемся.

Герцог с легкой улыбкой кивнул.

— Верно. Скучно, но верно.

Сарин слушала краем уха. Она была уверена, что успешно провела короля, но ей даже в голову не пришло, что личина будет иметь свои недостатки.

— Моя маска мне надоела, — призналась принцесса. Она повернулась к Шудену. — Но боюсь, что от нее уже не избавиться, по крайней мере при короле. Если честно, я сомневаюсь, что он станет относиться ко мне по-другому, как бы я себя ни вела.

— Скорее всего, вы правы. Король предвзято относится к женщинам.

Йадон вернулся через несколько минут, с мрачным лицом и испорченным настроением. Посланник со вздохом облегчения откланялся и покинул комнату, разминувшись в дверях с герцогом Телри. Тот был пышно разодет в красный с золотом наряд, а его пальцы увешаны перстнями. Сарин не спускала с него глаз, но он ничем не выдал знакомства с Хратеном, даже не поздоровался с тем, хотя, как примерный хозяин дома, обошел остальных гостей. Казалось, он упорно делает вид, что не знаком с джьерном.

— Вы правы, лорд Ройэл, — произнесла принцесса.

— Хм? — оторвался от разговора с Шуденом пожилой придворный.

— Герцог Телри. Что-то происходит между ним и Хратеном.

— Телри любит мутить воду. Мне никак не удается вычислить его мотивы. Временами мне кажется, что его интересуют только деньги. А временами…

Ройэл замолк, так как герцог, заметив направленные на него взгляды, повернулся и двинулся к ним, ведя под руку супругу.

— Лорд Ройэл, — с подчеркнутой любезностью начал он. — Добро пожаловать. И ваше высочество! Кажется, нас толком не представили.

Следуя этикету, Ройэл познакомил их. Сарин присела в поклоне, а Телри потягивал вино и обменивался любезностями со старым герцогом. Вокруг того витало особое ощущение барской спеси. Не многие дворяне выказывали живой интерес к теме светской беседы, но они хотя бы делали вид из вежливости. Телри до таких мелочей не опускался. Его тон был игривым, и хотя до обидных выпадов герцог не доходил, но и интереса к собеседнику Не выказывал. После приветствия он тут же позабыл о Сарин, вероятно решив, что принцесса ничего собой не представляет.

Вскоре герцог покинул их; Сарин с неприязнью прожигала взглядом его спину. Она терпеть не могла, когда ее игнорируют.

— Лорд Шуден, — вздохнула она. — Я бы хотела быть представленной гостям. Хратен опередил меня на неделю, но Доми будь проклят, если я позволю ему меня обойти.

Было уже поздно. Шуден давно порывался уйти, но Сарин настояла на том, чтобы остаться до конца, кружась среди сотен гостей и завязывая новые знакомства с упорством одержимой. Барон представил ее всем, кого знал, и теперь имена и лица слились в ее памяти в одно размытое пятно — оставалось надеяться, что со временем она сумеет всех их запомнить.

Когда она наконец позволила Шудену отвезти ее во дворец, принцесса осталась очень довольна вечером. Молодой джиндосец помог ей выйти из кареты и усталым голосом пожелал спокойной ночи, сообщив, как он счастлив, что на следующий бал ее должен сопровождать Эхан.

— Ваша компания не оставляет желать лучшего, — пояснил он, — но я не в состоянии угнаться за вами!

Сарин тоже порой не могла угнаться за собой. Спотыкаясь от усталости и выпитого вина, едва удерживая глаза открытыми, она пробиралась к своим покоям, как вдруг тишина в глубине дворца взорвалась криками.

Принцесса нахмурилась и повернула к королевской опочивальне, откуда они доносились. По коридору рядом со спальней метались гвардейцы охраны, перекрикиваясь и устроив немыслимую сумятицу.

— Что происходит? — недовольно спросила Сарин. От шума у нее разболелась голова.

— Кто-то проник во дворец, — объяснил гвардеец. — Причем через королевские покои.

— Никто не пострадал? — От тревожных новостей принцесса немедленно проснулась. Йадон и Эшен покинули бал задолго до нее.

— Хвала Доми, нет. — Гвардеец повернулся к двум солдатам поблизости: — Проводите принцессу в ее комнату и оставайтесь на посту у дверей. Спокойной ночи, принцесса, — добавил он. — Не волнуйтесь, злоумышленники уже покинули дворец.

Сарин вздохнула. Солдаты охраны с криками сновали вокруг, бряцая оружием и доспехами, и принцесса сильно сомневалась, что ее ждет спокойная ночь.