ГЛАВА 17
На этот раз Григ возвращался с настоящей победой, но только он один понимал, что произошло на самом деле. Братья видели, как противник неожиданно покинул поле боя, но не находили ответа на вопрос, что послужило тому причиной.
— Ну что? — в нетерпении спросил Вик, когда юный Первый скинул с себя латы и облегченно, с наслаждением втянул в грудь воздух родного «Улья».
— Одно государство наше! — сообщил Григ.
— Что это значит?
— Значит, что страна, где упал «Улей», теперь подчиняется Братству. В нашем распоряжении все, что есть у них.
— Нам помогут поднять «Улей» в космос?
— И не только. Нас будут снабжать материалами для ремонта, оборудованием и людьми. Вокруг корабля выставят оцепление из полицейских катеров — теперь они будут охранять нас от кораблей Лиги, вместо того чтобы охранять Лигу от нас.
— Полная победа? — Вик заулыбался. — Ты молодец, Брат!
Григ прислушался к себе. Та часть сознания, которая принадлежала семнадцатилетнему парню, ликовала всем возможным бесшабашным юношеским восторгом и требовала веселья, наград и почестей. Та часть, которая оживала под воздействием поставляемой «Ульем» энергии и жила своей собственной независимой жизнью, к сожалению, воздерживалась от восторгов. В итоге Григ понял, что сделал все лучшим образом, но настоящему внутреннему удовлетворению помешало отсутствие ясной картины ближайшего будущего. Настроение юноши ухудшилось.
— Не спеши радоваться, мы еще не взлетели… Перехватчики Лиги вернулись на крейсера, полицейские помогают нашим раненым добраться до «Улья»… Но это… — Глаза Грига вновь полыхнули демонической целеустремленностью. — Тебя и твоих людей ждет много работы, Вик!
— Да, мы готовы.
— И твоих людей тоже, Дор!
Дор, по-прежнему не отстававший от юноши ни на шаг, послушно прижал кулак к груди.
Не давая Братьям «Улья» опомниться от последствий тяжелой операции, Григ начал раздавать новые приказания:
— Вик! Собери весь технический персонал. Первое, что нужно сделать, — закрепить господство Братьев над Северной Азией. Окончательно разберитесь с системой рейтингов — я хочу, чтобы Центральному Мозгу прекратили поступать сообщения от датчиков эмоционального фона. Теперь это несложно — в наших руках все ключи доступа. У вас есть день, может быть два, пока граждане САДГ не начнут отходить от гипноза — после этого мой рейтинг пошатнется. Это будет равносильно потере страны. Можно отключить каждый датчик, но на работу уйдет уйма времени, потому что датчиков миллионы. Можно демонтировать только систему управления датчиками или поработать с мозгами — мне все равно как, но система рейтингов должна исчезнуть!
Второе — всех свободных людей бросай на переориентацию двигателей и очистку обшивки. Составьте список всего необходимого и передайте мне — я потребую у землян немедленного выполнения заказа. Определитесь, сколько нужно рабочих, сколько роботов, сколько строительной техники — все это поступит в считанные часы.
— Если мы выйдем в космос, то сразу наткнемся на крейсера Лиги, — напомнил Вик.
— Увидим! Если все получится, я и в космосе останусь президентом государства Земли: если армейцы останутся верны тем принципам, которые заставили их покинуть воздушное пространство планеты, они оставят коридор и для «Улья»!
— Но погонятся следом?
— Да, если не отдадим пленных с тарибского лайнера. Если не вернем Рилиоту Линти.
— Ты решил отпустить всех пленных?
— Я же сказал: увидим! — Григ повернулся к Дору. — В каждый город САДГ отправь по отряду в тысячу человек. Займи самые важные объекты: энергостанции, синтезаторы, склады углеродсодержащего сырья. Заминируйте там все, на случай если фортуна повернется к нам спиной, — так города превратятся в наших заложников. Организуйте оборону — возможно, на долгий срок. Все лучшие истребители раздай разведчикам. Подними в воздух все имеющиеся в «Улье» зонды-шпионы. Я хочу знать все, что происходит над САДГ и вокруг САДГ. Считайте у Мозга карту страны и проследите ее границы — каждый километр этой воображаемой линии должен быть под контролем.
— Какой смысл охранять линию?
— Если через нее перейдут, значит, решились на вторжение. У меня есть нехорошее предчувствие относительно соседа на западе. Мир принадлежит Братству, Дор, поэтому мы должны быть готовы к чему угодно!
* * *
— Присаживайся! — предложил Председатель Высшего Арбитражного Суда.
— Странно, Литакон, — удивился Первый Советник. — Ты доставил меня на Бровург под конвоем, а теперь — кабинет, таинственный полумрак, мягкие кресла, фрукты, вино, разговор один на один. Что это значит? Я под арестом или свободен?
— Не горячись, Рилиот, присядь. Это значит, что я просто хочу поговорить. До того, как твои слова смогут быть использованы против тебя.
— Конфиденциально?
— Как старые друзья. Садись, Рилиот!
Первый Советник опустился в указанное кресло
— Ты рискуешь, говоря со мной здесь, — заметил Рилиот.
— Не более, чем вызвав тебя в Арбитраж. Только не делай вид, что ты удивлен.
— Нет, не удивлен. Я предвидел и Арбитраж, и то, что на этот раз ты не будешь готов кого-то судить.
— Тогда помоги мне.
— Помочь в чем?
— Разобраться.
— И сам бы хотел. В чем меня обвиняют?
— А как ты думаешь?
— Планеты Тари оскорбились невниманием со стороны Совета?
— Это повод, но не причина.
— Думаешь, причина серьезнее?
— Не думаю — чувствую. Даже не причину, а скорее то, что за ней последует. Но не вижу и не понимаю. Потому и боюсь.
— Сейчас испугаешься еще сильнее: я вижу не больше тебя!
— Расскажи, как все это началось?
— Про Линти и Кани и корабль-призрак ты знаешь?
— Знаю… Почему весь флот?
— Тургаон. Он предвидел смерть своей дочери. Не смог с этим справиться.
— Значит, я был прав — маршал потерял контроль над собой. Но ты? Почему ты его не остановил?
— Литакон, ты понимаешь, о чем спрашиваешь? Ты бы остановил Тургаона?!
— Но ты ведь и не попытался?
— Потому, что не смог бы. И потому, что в беде была и моя собственная дочь.
— Подожди! Тургаон стал невменяем, а ты все равно надеялся, что маршал поступит верно, применив для СПАСЕНИЯ девочек самую большую РАЗРУШАЮЩУЮ силу в истории человечества? Следовательно, ты точно так же не видел выхода и полагался всего лишь на СЛУЧАЙ?!
— Что ж, это верно.
— ТЫ действовал вслепую?!
— Не совсем так: я позволил Тургаону действовать без оглядки. Как ты наверняка знаешь, сам я не спешил с выводами. Мне ведь было легче — в отличие от Тургаона, я не ощущал тревоги за свою Линти. Как и сейчас не ощущаю. Знаю, что малышка в опасности, но тревоги нет… — Рилиот вздохнул и добавил: — Сумасшествие какое-то…
— Мне докладывали о каких-то твоих опытах.
— Корабль-призрак находился вне зоны восприятия. Пришлось импровизировать.
— Что именно ты делал?
— Невидимый корабль оставлял видимые следы. Двигаясь по ломаному маршруту, он уничтожал на своем пути как гражданские, так и военные лайнеры. Истории его жертв обладали той аурой, которой не было у самого скитальца. Эти ауры уже можно было увидеть. По ним я и изучил траекторию космического города.
— Траектория начиналась на Мантии и заканчивалась на Земле?
— Совершенно верно.
— Временной путь?
— Одна тысяча лет.
— Слишком долгий срок. Мантийцы были гениями, а не сумасшедшими. Отомстить за гибель родины только через тысячелетие? Даже для древних альтин слишком изощренно!
— Возможно. Но мой прогноз оправдался — пираты достигли Земли и приземлились на ее поверхности.
— Рилиот… Мы оба чего-то не понимаем и чего-то боимся. Скажу по секрету, но откровенно: мне нет дела до того, что случится с этой Землей. Не сомневаюсь: тебе тоже. За дочь ты спокоен. Что же за страх мы чувствуем?!
— Возвращение непознанного, которое может изменить привычное представление о Вселенной… Это если рассуждать логически — все же речь идет про целый город потенциальных альтин. Если не рассуждать, а чувствовать — мы, Литакон, боимся того же, чего боятся все нормальные, обыкновенные люди: мы боимся НЕИЗВЕСТНОСТИ!
— Колеса уже крутятся, а мы ничего не делаем, чтобы им помешать… Словно простые смертные, слепо доверяемся судьбе!
Первый Советник невесело усмехнулся:
— Я вижу твои мысли, Литакон, ты не о том думаешь! Говоря про судьбу, полагаешь, что и меня беспокоит история Совета и метаморфозы, которые начинаются с планетарным образованием «Лига». Поверь, Литакон, я боюсь чего-то совершенно иного!
Арбитр невольно вздрогнул:
— Чего?!
— Пока еще не знаю.
— Это придет с Земли?
Литакон посмотрел в глаза великого альтина Бровурга и многозначительно промолчал, не позволяя себе прочесть, что таится за этим молчанием. Литакон понял главное — если бы Советнику было что сказать, он бы это сделал.
— Давай вернемся к тому, что должно произойти здесь, на Бровурге. — Отмахнувшись от мрачных мыслей, Арбитр вернулся к началу разговора. — Тебе придется выступить в Арбитраже.
— Я знаю. Как скоро?
— Не раньше, чем Леверсон разберется с ситуацией на Земле. Не раньше, чем у меня появятся все исходные данные.
Глаза Рилиота округлились, он даже вскочил на ноги:
— Я не смогу ждать здесь так долго!!!
— Но так нужно!
— Там моя дочь!
— Да, но ты ведь подчинился приказу прибыть в столицу для дачи показаний, тогда как Тургаон, несмотря ни на что, остался там! Если там твоя дочь, Рилиот, почему же ты здесь?!
Рилиот потупил взор, борясь с сомнениями:
— Я здесь потому, что я — Первый Советник! Моя обязанность блюсти закон…
— Чушь! Сам же знаешь — почувствуй ты, что дочь нуждается в помощи, никакая сила не заставила бы тебя вернуться на родину!
— Может быть, и так…
— Объясни мне!
Глаза первого альтина неожиданно наполнились тоской и усталостью.
— Не могу, — болезненным голосом прошептал Рилиот. — Сам ничего не понимаю. Я не вижу Линти. Девятнадцать лет видел, а теперь вот не вижу. Все, что меня ведет, — спокойствие, какое-то глупое, пустое, бессмысленное… Убеждаю себя: раз не чувствуется тревоги, значит, с девочкой все в порядке. Будет в порядке. И это все! Но никакого будущего не видно. Там путаница. Там столько вероятных комбинаций, что не известно, какая из нитей распутает клубок событий, а какая затянет их в тугой узел. Впервые в жизни я не знаю, как правильно поступить, и вот — боюсь сделать малейший шаг, боюсь, что, оступившись, потеряю ту единственную ниточку, которая связывает меня с дочерью, — потеряю это свое дурацкое спокойствие! Я здесь потому, что беспомощен! Потому, что закон обязывает меня быть здесь, а не там! Но все равно, я не смогу просто так сидеть здесь и ждать! Или возьми меня под стражу, Литакон, запри, парализуй, заморозь… или отпусти назад, на Землю, к моей дорогой дочурке! Пусть я не стану вмешиваться, но я буду рядом…
— Ни то, ни другое, ни третье! Я не могу предъявить тебе обвинение и взять под арест, тем более запереть, парализовать, заморозить, — в моей власти только отстранить тебя от поста, занимаемого в Совете Лиги. И то — решением всего Арбитражного Суда. Пока ты — свидетель, не более… Но все же, Рилиот, настоятельно умоляю тебя не покидать воздушного пространства Бровурга!
— Хм! — Первый Советник с затравленным видом вновь опустился в кресло. На него нахлынули воспоминания. — А Леверсон действовал так, словно ему сказали: «Доставить живым или мертвым»…
— Он переборщил. Но ты правильно поступил, что прилетел. В отличие от Тургаона. Неповиновением Тургаон признал собственную вину. Для него оправдательный приговор невозможен. Он потеряет маршальский жезл.
— Иногда астральная связь между отцом и дочерью оказывается сильнее человеческой воли. У Тургаона оторвали кусок сердца. Я хорошо знаю маршала — он не думает, как наладить собственную жизнь или оправдаться в чьих-то глазах, потому что у него нет оправдания самому себе. И Тургаон не собирается возвращаться — ни на Бровург, ни к жизни…
— Но он ведь обязан прибыть на заседание!
— Оставь его в покое, Арбитр. Подумай лучше, что произойдет на Земле. Ты способен предсказать там развязку?
— Я? Как ты правильно заметил, клубок сильно запутан.
— Но мы оба чувствуем, что на Земле назревает нечто серьезное. На древней планете вновь созидается история человечества!
— Слишком громкое заявление! На самом деле мы ничего не знаем, чтобы утверждать наверняка.
— Одно все же можем: Леверсон последний, кому стоило доверять историю всей Галактики.
— Да нет никакой истории! Леверсону поручено произвести арест и прибыть на Бровург — ни больше ни меньше. И ты…
Первый Советник грустно улыбнулся, прерывая Арбитра на полуслове:
— Литакон, кому ты это рассказываешь? Ты побоялся отправить на Землю человека, способного повлиять на ход истории. Ты отправил туда пустышку, чтобы не помешать Естественному развитию событий, как я — послушался твоего приказа, чтобы удержать самого себя от непредсказуемого поступка. Только вся беда в том, что, будь твой актер бездарь или гений, — Леверсону досталась главная роль в этом спектакле. А играя такую роль, нельзя отсидеться в тени кулис!
