Глава 23. Я ЗНАКОМЛЮСЬ С ГАРУНОМ, ВЕРХОВНЫМ ПАШОЙ КАВАРОВ
Я слышал бой барабанов войны.
— За кого ты приехал сражаться? — спросил меня воин.
— За каваров, — ответил я, перегоняя вереницу кайилов через гребень горы. Пленный со связанными руками бежал, привязанный к луке моего седла. Я забрал у него сапоги. Он хромал, стопы его кровоточили, ноги тоже покрывала кровь, ибо ему приходилось продираться через колючий кустарник. Я ехал по его следу четыре дня. Когда я его нашел, он почти сошел с ума от жажды, слабости и страха. Я связал его, дал ему немного воды, соли и вскочил в седло.
— Не оставляй меня! — зарыдал несчастный.
— Мне больше не нужно идти по твоему следу, — ответил я. — Отсюда я сам могу найти дорогу на Красный Камень.
— Не оставляй меня! — Он повалился в горячий песок и заплакал.
Я медленно отъехал в сторону, потом остановился и крикнул:
— Скоро начнется война! Кавары и аретаи собирают свои подчиненные племена.
— He оставляй меня1 — подняться он уже не мог
— Знаешь ли ты, где состоится главное сражение?
— Да! Да! — закивал он
Я внимательно посмотрел на него:
— Сможешь ли ты провести меня к этому месту?
— Конечно, господин, конечно! — залепетал он
Его собственный кайил куда-то пропал Грузовых кай-илов я связал вместе, первый из них был привязан к луке моего седла. Я перераспределил груз и посадил его на переднего кайила. Руки пленного по-прежнему оставались связанными у него за спиной, ноги я завязал под брюхом животного.
— Показывай дорогу, — сказал я.
— Хорошо, — отозвался он. Я вытащил ятаган.
— Слушаюсь, господин! — торопливо выкрикнул пленный.
Я вложил ятаган в ножны.
Спустя два дня мы прибыли к полю битвы. Когда до цели осталось не более четырех часов, я снова перераспределил груз и стащил своего пленника на землю. Несчастный шлепнулся на живот и запричитал:
— Только не убивай меня сейчас! Только не убивай меня!
Я связал ему ноги, потом скрутил перед туловищем руки и привязал конец веревки к своему седлу.
Я слышал барабаны войны.
— За кого ты приехал сражаться? — спросил меня воин
— За каваров, — ответил я и направил кайилов на вершину холма.
Это было великолепное зрелище.
Внизу собралось более десяти тысяч всадников. Их строй растянулся на несколько пасангов в длину и в глубину. Слышался бой барабанов. Развевались знамена и флаги. Противоборствующие стороны разделяло около четырехсот ярдов Ряды всадников сверкали остриями копий. За каждым построением красовались разноцветные шатры. Мой кайил нетерпеливо переминался на месте Во мне закипела кровь воинов.
— Ты кавар, опоздавший к построению? — спросил кто-то.
— Нет, — ответил я.
— Из какого тогда ты племени?
— Не из какого. Но я пришел сражаться на стороне каваров.
— Добро пожаловать. — Воин радостно потряс копьем. — Нас ждет великая битва.
Я приподнялся на стременах. В центре стояли белые ряды каваров. На левом фланге развевались знамена та'кара и пурпурные флаги бакахов. На правом фланге я увидел золотое знамя чаров и красно-желтые флаги кашани.
— Под каким именем знают тебя люди? — спросил воин.
— Хаким из Тора.
— Ты поведешь в бой груженых кайилов?
— Нет. Я оставлю их тебе.
Воин махнул рукой, и один из его людей тут же взял под уздцы четверку животных и увел их к шатрам, за боевые линии каваров. Там уже паслось несколько сотен кайилов.
— Кто это? — спросил воин, указав на привязанного к седлу пленника.
Я повернулся к несчастному:
— Может, все-таки хочешь сразиться?
— Нет, господин, — пролепетал он, низко опустив голову.
— Это раб, — сказал я воину. — И он мне больше не нужен. Отдаю его тебе.
— Мы найдем ему дело, — улыбнулся воин. — Будет собирать овощи в отдаленных оазисах. — Он показал на одного из своих подчиненных, и я швырнул тому человеку конец веревки.
— Иди за мной, раб! — приказал тот, и мой пленник послушно откликнулся:
— Хорошо, господин! — Он был безмерно рад тому, что его наконец-то отвязали от моего седла. Всадник поскакал к шатрам каваров, не обращая внимания на упавшего в песок раба. Там, за боевыми порядками каваров, среди шатров, кайилов и прочего хозяйства, его закуют в цепи, а потом кому-нибудь продадут.
Справа от меня колыхался строй аретаев. В центре, как водится, стояли сами аретаи в черных каффиях с белыми агалами. Правый фланг держали луразы и ташиды. На левом стояли равири и четыре малочисленных племени: ти, зевары, араны и таджуки. Таджуки, строго говоря, не являлись вассальным племенем аретаев, хотя и приехали драться на их стороне. Более двух столетий назад аретаи обнаружили заблудившегося в пустыне таджука. Они хорошо с ним обращались, дали ему воды и кайила. Путник нашел дорогу к своим шатрам. С тех пор, когда бы аретаи ни бросали боевой клич, таджуки собирались под их знамена. Аретаи никогда не призывали их напрямую, поскольку не имели на это права, но таджуки еще ни разу не пропустили сбора. Как правило, оказывалось достаточно, чтобы купец из племени аретаев посетил шатры хана таджуков и вечером, после удачной торговли и чая, как бы случайно обронил:
— Я слышал, что аретаи собирают людей на войну.
— В каком месте? — спрашивал хан таджуков, как это делали до него его отец, дед и прадед.
Узнав, где и когда назначен сбор, хан говорил:
— Мы будем там.
Я видел, что на левом фланге аретаев происходит что-то странное.
Таджуки пытались пробиться в передние ряды, сминая ряды зеваров и аранов. Они привыкли драться в таком порядке. Они сражались в первых рядах левого фланга аретаев вот уже двести лет. Кстати сказать, в данной войне левый фланг чрезвычайно важен. Причина проста и интересна. Главным оружием нападения являются копье и ятаган. Главным оружием защиты — небольшой круглый щит. Таким образом возникает тенденция сразу же после столкновения смещаться вправо. В пешем горианском построении этот сдвиг просто неизбежен, поскольку каждый человек инстинктивно ищет защиты, пусть даже частичной, под щитом стоящего справа товарища. Поэтому пехотные порядки сдвигаются. В результате левый фланг оказывается под ударом численно превосходящего правого фланга противника. С этим явлением борются разными способами. Можно углубить левый фланг, если, конечно, для этого достаточно людей. Можно выставить на левом фланге дополнительные отряды лучников и метателей, чтобы сдержать вражеское наступление. Можно вообще отказаться от строя. При кавалерийском построении сдвиг менее заметен, но все равно имеет место. Отчасти это объясняется тенденцией всадников при защите закрываться щитом слева направо. Все эти рассуждения правомерны в том случае, если построения однородны. Как правило, при кавалерийском сражении ряды перемешиваются почти мгновенно и сражение распадается на множество индивидуальных боев. Говорили, что за последние двести лет левый фланг аретаев еще ни разу не удалось опрокинуть. Его держали свирепые таджуки, племя, объединенное общей культурой, но разнородное по расовому составу. Среди таджуков попадается много людей с эпикантусом, или монгольской складкой век, как это называют на Земле. Сегодня же, как я понял, зевары и араны настояли перед командованием аретаев, чтобы им разрешили драться в первых рядах левого фланга. А может, таджуки просто опоздали, и их место оказалось занято другими. Таджуки всегда недолюбливали зеваров и аранов.
— Они даже не вассалы аретаев! — доносились до меня раздраженные крики. — Нечего им делать на левом фланге!
Я видел, как из центра аретаев выделилась небольшая группа всадников и поскакала на левый фланг.
Меньше всего аретаи хотели, чтобы таджуки, зевары и араны передрались между собой. Между тем это было вполне возможно. Таджуки приехали воевать, по первому слову своего хана они могли поднять ятаганы на кого угодно, тем более на зеваров и аранов. Народ таджуков славился не только гордостью и благородством, но и надменным своенравием. Обидевшись, они скорее всего не стали бы нападать на союзников аретаев, а просто ушли бы в свои земли, находящиеся более чем за тысячу пасангов отсюда. Нельзя было исключать и другую возможность: чтобы продемонстрировать всю глубину своего оскорбления, таджуки могли перейти на сторону каваров, если, конечно, те согласились бы уступить им право биться на левом фланге. Я уважал таджуков, но понимал, что действия их часто бывают непредсказуемы.
Один из всадников, летящих к левому флангу аретаев, был привязан к седлу. Тело его цепенело от боли. Я узнал этого человека. И безмерно обрадовался. То скакал оставшийся в живых Сулейман, паша Девяти Колодцев, начальник тысячи копий, живой. Он поднялся с постели и сел в седло, несмотря на нанесенную Хамидом рану. Рядом с ним, со знаменем в руке, скакал Шакар, предводитель отряда аретаев.
Перед центром каваров я увидел закутанного в белый хитон бородатого человека. Рядом с ним находился всадник со знаменем каваров. Еще один держал флаг визиря. Я понял, что это Барам, шейх Безхада, визирь Гаруна, верховного паши каваров. Я нигде не видел флага самого верховного паши. Я даже не знал, здесь ли он.
У меня на шее на кожаном шнурке висело кольцо курии. Я покручивал его, любуясь игрой света на гранях.
На левом фланге аретаев продолжался беспорядок. Сотни всадников, таджуки, зевары и араны смешались в одну кучу. Сулейман отчаянно пытался навести среди них порядок.
Кавары и подчиненные им племена пришли в движение. Барабаны забили наступление, ряды всадников выравнивались, взметнулись флажки готовности. Скоро поднимутся ряды копий, и кавары под бой боевых барабанов понесутся в атаку.
Похоже, Барам — кстати, весьма распространенное имя в Тахари — выбрал удачное время для нападения.
Из-за таджуков Сулейман оказался не в центре, а на левом фланге своего войска, где вместо того, чтобы встретить врага в боевой готовности, люди толкались и орали друг на друга, как на базаре.
Я видел, как Барам, визирь Гаруна, высокого паши каваров, вытянул и высоко поднял руку.
Находящийся в толпе таджуков Сулейман обернулся и застыл от ужаса.
Однако, вместо того чтобы опустить руку и направить каваров в атаку, Барам неожиданно обернулся в седле и развел руки в стороны, что означало команду «Стоп!». Копья тут же вернулись в чехлы возле стремян.
Между рядов воинов медленно ехал одинокий всадник, закутанный в белую каварскую мантию. В правой руке он держал длинное копье, на котором развевалось огромное малиново-белое величественное знамя Гаруна, верховного паши каваров. За ним, привязанные к луке его седла, бежали четверо пленных. Барам торопливо выехал навстречу всаднику. Ряды воинов пришли в движение. Сулейман развернулся и поскакал в центр построения аретаев.
Я видел, как копье и могучее знамя всадника в белом описало огромный круг, а потом еще один.
Военачальники обеих армий медленно поехали навстречу человеку в белом. На совет в центре поля прибыли паши племен та'кара и бакахов, чаров и кашани, туда же прискакал, морщась от боли, Сулейман, высокий паша аретаев. Рядом с ним находился предводитель отряда аретаев Шакар и его охрана. Подъехали паши племени луразов, ташидов и равири, все с охраной. Я разглядел пашу племени ти с охраной. Последними наперегонки примчались паши зеваров, аранов и молодой хан таджуков. За пашами зеваров и аранов тянулась многочисленная стража. Позади молодого хана таджуков не было никого. Он приехал один. Хан в охране не нуждался.
Я никого не представлял, кроме себя самого, и мне стало очень любопытно. Я погнал кайила вниз по склону, намереваясь смешаться с ведущими переговоры. Я не сомневался, что никому не придет в голову проверять мои полномочия.
Спустя несколько мгновений я решительно протиснулся сквозь ряды телохранителей и оказался в одном ряду с пашами и ханом.
— Великий Гарун, — начал Барам, шейх Безхада, — ка-вары ждут твоего приказа!
— Бакахи тоже! — крикнул паша бакахов.
— И та'кара!
— И чары!
— И кашани! — Каждый паша размахивал своим флагом.
Закутанный в белые одежды человек с огромным знаменем кивнул, благодаря свирепых воинов за оказанное ему доверие. Затем он повернулся к своему противнику и произнес:
— Привет тебе, Сулейман!
— Привет Гаруну, высокому паше каваров! — ответил Сулейман.
— Я слышал, тебе нанесли серьезную рану. Почему ты в седле?
— Конечно же, чтобы воевать с тобой, — проворчал Сулейман.
— Ты хочешь состязаться со мной в силе или воевать всерьез?
— Разумеется, всерьез! — зло ответил Сулейман. — Кавары напали на селения аретаев и засыпали наши колодцы!
— Вспомни Красный Камень! — крикнул телохранитель из племени ташидов.
— Вспомни Два Ятагана! — крикнул человек из охраны паши Бакахов.
— Никакой пощады тем, кто убил воду! — прорычал кто-то из луразов.
Всадники выхватили ятаганы. Я прикрыл лицо материей. Никто не обращал на меня внимания. Шакар взглянул на меня один раз, нахмурился и отвернулся.
— Смотрите! — воскликнул Гарун и показал на привязанных к его седлу обнаженных пленников. — Поднимите руки, слины! — приказал он.
Пленные подняли над головой связанные руки.
— Видите? — спросил Гарун.
— Кавары! — крикнул человек из племени равиров.
— Нет! — оборвал его Сулейман. — Посмотрите на ятаган на предплечье! Острие указывает на тело! — Он взглянул на Гаруна. — Эти люди не кавары.
— Нет, — сказал Гарун.
— Аретаи разорили оазисы каваров! — закричал телохранитель паши племени та'кара. — Они засыпали колодцы!
— Нет! — заревел Сулейман, схватившись за рукоять ятагана. — Это ложь!
Поднялся невообразимый шум. Наконец Гарун поднял руку.
— Сулейман сказал правду, — произнес он. — Аретаи не совершали набегов в этот сезон, а если бы и совершили, они не стали бы разрушать колодцы. Они — из Тахари.
Это была высшая похвала, которую мог сделать представитель другого племени.
— Кавары тоже, — отчетливо произнес Сулейман, — из Тахари.
Крики стихли.
— У нас ecть общий враг, который старается стравить нас между собой, — сказал Гарун.
— Кто? — спросил Сулейман.
Гарун обернулся к связанным пленным. Они опустили руки и повалились на колени.
— Кто ваш хозяин? — гневно спросил Гарун.
Один из несчастных поднял голову:
— Тарна.
— Кому она подчиняется?
— Абдулу, соляному убару, — пролепетал человек и опустил голову.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами молодой хан таджуков.
В левой руке он держал черный кожаный щит, в правой — тонкое черное копье из древесины тема. На поясе хана висел ятаган. Он носил тюрбан и откинутый на плечи бурнус. У хана были живые черные глаза с эпикантусом. К седлу он приторочил шлем причудливой формы с полукруглым султаном. Подобная воинская мода пришла явно не из Тахари. Молодой хан сердито переводил взгляд с одного лица на другое.
— Я приехал сюда воевать. Вы что, не собираетесь биться9
— Битва будет обязательно, — ответил Гарун, смерив хана внимательным взглядом. Затем, посмотрев на Сулеймана, он произнес:
— Я говорю от всего сердца. Кавары и все подчиненные им племена переходят под твое командование.
— Я слишком слаб, — ответил Сулейман. — Я еще не оправился от раны. Лучше ты командуй аретаями и всеми, кто готов биться на их стороне.
Гарун посмотрел на молодого хана таджуков:
— Ты готов мне подчиниться?
— А ты поведешь меня в бой? — спросил хан. — Да.
— Тогда я пойду за тобой. — Молодой хан поворотил кайила, потом, словно вспомнив что-то важное, развернулся: — Кто будет драться на твоем левом фланге?
— Таджуки, — сказал Гарун.
— Айййи! — закричал молодой хан, поднялся в стременах, потряс копьем и поскакал к своему войску.
— Может быть, тебе стоит вернуться в Девять Колодцев? — спросил Гарун Сулеймана.
— Нет, — произнес Сулейман — Я буду следить за дисциплиной своих людей
Паши и их телохранители вернулись к своим отрядам
— Может, прикончить этих слинов? — спросил Барам, указывая на стоящих на коленях пленников. Они прижались головами к земле и дрожали от ужаса
— Нет, — ответил Гарун. — Отвести их к шатрам и заковать в цепи, как рабов. Рабов у нас будет много. Выручим за них хорошие деньги в Торе.
Воин взял веревки, которыми были привязаны к седлу Гаруна пленники, и потащил их с поля боя.
Со всех сторон звучали команды. Войска перестраивались. Скоро по пустыне двинулось гигантское войско. В центре шли кавары и аретаи. На правом фланге ехали та'кара и луразы, бакахи и ташиды, чары, кашани и равири. На левом фланге находились ти, араны и зевары. На самом его краю в сорока шеренгах шли таджуки.
Позади нас с Гаруном растянулись цепи племен Тахари.
— Как обстоят дела в стране дюн? — спросил Гарун.
— Хорошо, — ответил я.
Он накинул на плечи накидку от ветра.
— Вижу, ты до сих пор носишь на левом запястье кусочек шелка?
— Да, — ответил я.
— Пока мы едем, расскажи, что произошло в стране дюн, — сказал он.
— Я сделаю это с удовольствием, — поклонился я. — Только скажи, каким именем тебя называть?
— Называй тем, которое знаешь лучше всех, — произнес он.
— Хорошо, Хассан, — улыбнулся я.
