Глава тридцать третья. ИСПЫТАНИЕ СМЕРТЬЮ

Поодаль в темноте, в зарослях кустов на горном, покрытом снегом склоне блеснули два золотистых огонька.

Первой их заметила Ульфхильда, она же и подала сигнал тревоги — защебетала, подражая какой-то птичке.

Место в строю, занимаемое Песнью Крови, располагалось далеко от жены вождя, однако она первой различила настороживший ее посвист. Теперь ей, награжденной Одином несравненной остротой чувств, это было нетрудно. Воительница обнажила меч, условным жестом предупредила Гримнира и Харбарда, в свою очередь оповестивших войско. Как по команде воины начали рассыпаться в разные стороны, бесшумно растворяясь во тьме. Песнь Крови проехала несколько шагов и теперь сама различила встревожившие Ульфхильду огоньки. В следующее мгновение родилась догадка — это чьи-то очи! Светятся золотистым тоном, значит, это не посланец Хель. У мрачной Хель магия как на подбор окрашена в кровавые, жуткие цвета. Когда-то она уже видала такие глаза, те же огоньки в глазах… Но этого не может быть! Почему? Вон она, прячется в кустах, следит за ними колдовским взглядом.

Песнь Крови принюхалась. За эти несколько дней она успела убедиться, что самый надежный свидетель — это запах. Обоняние, как никакое другое чувство надежно закрепляет в памяти следы былого. Ноздри затрепетали. Запах смерти, осевший на ней после схватки с всадниками Смерти, мешал восприятию, но с каждым шагом коня она все более убеждалась, что этот запах ей знаком, пусть даже пробивался он сквозь целый букет ароматов смерти.

Золотистые светлячки вдруг двинулись в ее направлении, и, опережая уже подтвержденную догадку, послышалось сдавленное:

— Песнь Крови…

Следом долетел треск ломаемых кустов, и что-то бесформенное прямо по снегу, покрывавшему горный склон, со всех ног бросилось к ней.

— Хальд! — в радости и удивлении воскликнула воительница

Кое-кто из ульфбьернов поднял оружие.

— Спокойно! — выкрикнула Песнь Крови. — Пропустите ее.

Она соскочила с коня и бросилась к молодой служительнице Фрейи. Женщины обнялись.

— Что с Гутрун? — первым делом поинтересовалась Песнь Крови.

— Она в замке, — возбужденно ответила Хальд. — Там же Вельгерт и Торфинн и их дети. Мне удалось бежать, с помощью колдовского искусства оставила имитацию своего мертвого тела. Пусть считают меня убитой чудовищем, живущим во тьме. Я, правда, не уверена, что это сработает, но выбора не было. Я несколько дней пряталась в горах, все пыталась отыскать дорогу в долину. Мне необходимо хотя бы немного передохнуть, потом уж я возьмусь за Тёкк. Она ответит за все сполна. Я думаю, у меня хватит сил побороть ее.

— Ты уже однажды решила, что тебе все по силам, что сможешь в одиночку освободить Норду из замка Нидхегга, — укорила ее Песнь Крови и прижала молодую колдунью к груди. — Благодари Фрейю, что осталась жива.

— Мне сказали, что ты погибла, и все, кто жил в Долине Эрика, тоже.

Воительница вздохнула, опустив голову:

— Ялне удалось спастись. Ладно, пойдем.

Она взяла девушку под руку и повела сквозь строй ульфбьернов. По пути Хальд принялась рассказывать.

— Я видела, как погибла Норда, — ее голос дрогнул, — она, обожженная, почти мертвая, нашла силы, чтобы предстать передо мной и помочь бежать. Нам с Гутрун это почти удалось. Ах, если бы не ётун, раб служительницы Хель по имени Вафтруднир. Он поймал Гутрун и меня. С того дня я не видала твою дочь, однако Тёкк придумала для нее что-то ужасное, из чего я заключаю, что она жива.

— Я тоже. Я все объясню тебе позже. Как спаслась и что случилось со мной, расскажу потом.

— Что это у тебя горло и запястья замотаны? Давай излечу их, ведь ты же знаешь, что я так же хорошо владею искусством целительства, как ты мечом. Кто эти люди? Почему они голые выше пояса? Разве им не холодно? Они что, спят прямо на снегу?

— А как же спят зимой волки и другие дикие звери? — вопросом на вопрос ответила Песнь Крови.

— Ты хочешь сказать, что они… — начала Хальд и тут же прикрыла рот ладошкой. — Это же ульфбьерны! Воины-оборотни!.. О них столько рассказывали и в старину, и теперь. — Она на мгновение примолкла, пристально оглядела ближайшего к ним звероподобного, двухметрового, обнаженного до пояса воина, державшего в руках гигантский боевой топор с двумя лезвиями. Принюхалась и восторженно прошептала:

— Точно, ульфбьерн! Я отчетливо чувствую магию Одина. О боги, и в тебе тоже!..

— Я все объясню тебе позже.

Они подошли к Харбарду и Ульфхильде.

— Это Хальд, — представила молодую колдунью Песнь Крови. — Ей удалось сбежать из замка.

— Мы все слышали, — ответил Харбард. — Добро пожаловать, Хальд. Рад, что тебе удалось спастись. По-видимому, тебе помогали боги.

— Да уж, — усмехнулась Хальд. — Помощи от них… Хотя, впрочем, — она встрепенулась, и на ее глазах навернулись слезы, — без моей благодетельницы и защитницы Фрейи мне бы не выжить.

— Расскажи-ка мне подробнее о Вафтруднире, — попросил Харбард. — Наши роды давно враждуют, еще с той поры, когда Время не проснулось. Это будет славно, если мне удастся победить его.

— Рада встрече, Огненный Глаз, — вступила в разговор Ульфхильда.

Супруга вождя бесцеремонно обнюхала девушку:

— Почему ты так сильно пахнешь смертью?

— Хорошо, что только пахну, — откликнулась Хальд. — Это от одежды несет. Меня заперли в темницу, где полным-полно трупов. Если бы мне не удалось сбежать, одним трупом в этом гнусном месте стало бы больше.

— Не переживай, — поддержала ее Песнь Крови. — Я тоже облачилась в наряд мертвого. — Она распахнула плащ и продемонстрировала Хальд кольчугу и кожаные штаны.

Ульфхильда скривилась:

— Знала бы я, что ты будешь так смердеть, я лучше бы взяла в руки иголку и починила твое старое тряпье.

— Возле Долины Эрика, — продолжила рассказ Песнь Крови, — в условленном месте мы встретились с Ялной и ее товарищем. Если бы ты знала, насколько успешной оказалась их миссия. Правда, теперь я сомневаюсь, настолько ли успешной, как мне показалось в первый момент. Ялна, ну-ка покажи ей свой меч и покрывало Гроа.

Ялна вытащила меч и протянула его Хальд. Как только колдунья взяла оружие в руки, выгравированные на лезвии руны начали светиться золотым мерцающим светом.

— Великая Фрейя! — восторженно выдохнула Хальд. Она прикоснулась к клинку губами. — Я слышала историю о погребальном кургане на западе. Норда часто поминала это священное место. В молодости ей довелось побывать там, она и меня собиралась отправить к кургану.

Ее голос дрогнул, она залилась слезами. Ялна коснулась ее руки, погладила:

— Мы все скорбим о Норде.

Хальд кивнула, справилась со слезами и сосредоточила взгляд на лезвии меча. Она долго его изучала, время от времени что-то напевая, потом впадала в забытье, наконец как бы пришла в себя и заявила:

— Я не могу поведать о всех тайнах, заключенных в этом оружии, — его мощь и происхождение теряются в глубине веков. Руны следует изучить, в них надо вчитаться, просветить колдовским взором. Но из того, что мне удалось понять, уверяю, что тот, у кого в руках это оружие, может не бояться прикосновений любой пакости, явившейся из царства Смерти. Это касается именно случайного прикосновения, насчет же ран, нанесенных оружием из страны Мертвых, пока ничего сказать не могу.

— Ты имеешь в виду, — с откровенным недоверием в голосе спросила Песнь Крови, — что обладатель этого меча может не опасаться всадников Смерти?

— Именно так, — кивнула Хальд. — Этот клинок буквально пропитан магией Фрейи, так что погубить его владельца не так-то легко, с кем бы он ни вступил в поединок. А вот если особым образом направить удар, срезать голову всаднику ничего не стоит. Тот даже не пикнет. Полагаю, надо бить в шею, по крайней мере, так мне открылось.

Песнь Крови, Ялна и Тирульф обменялись быстрыми взглядами. Хальд неохотно вернула меч Ялне. Руны тут же погасли.

— Как насчет покрывала? — спросил Тирульф.

Ялна протянула подруге усыпанный пятнами крови кусок материи. Та коснулась его и тут же вскрикнула. Ее лицо перекосилось от боли.

— Зубы Фрейи! — воскликнула Хальд. — Тор всегда был грубым мужланом. Никакой деликатности, без которой божество вовсе не божество. Ох, как заболела голова! Теперь она у меня неделями будет болеть, если я сразу не избавлюсь от боли. Подождите, мне нужно сосредоточиться.

Она вновь впала в забытье, опять принялась бормотать — или, точнее, напевно выговаривать, — какие-то странные слова. Только потом она вновь, с крайней осторожностью прикоснулась к покрывалу. Взяла его в руки, разгладила. На этот раз боль, по-видимому, миновала ее, только дыхание участилось. Наконец молодая колдунья подняла его на обеих вытянутых руках, ее губы по-прежнему беззвучно шевелились, глаза были полузакрыты. Хальд торжественно подняла голову и взглянула в небо, затем осторожно прикоснулась к материи кончиком языка, затем приложила лоб к самому большому запекшемуся пятну.

Некоторое время она сидела нахмурившись, на лице появилась неприятная гримаса, после чего Хальд осторожно сложила покрывало и протянула его Ялне.

Голос ее понизился, какие-то хрипы стали перебивать слова:

— Кровь Тора на нем. В том нет сомнений. Кто-нибудь дайте мне воды, чтобы смыть с моих губ этот привкус. Можно вином.

— Тор — великий бог, защитник людей, — тихо вымолвил Тирульф.

Гримнир подал колдунье флягу с вином. Хальд торжественно пригубила из фляги и вернула ее.

— Я не хотела оскорбить Тора, — проговорила Хальд, обращаясь к Тирульфу. — Но все же он… того… грубоват.

Гримнир расхохотался и сам приложился к фляге.

Ялна нетерпеливо схватила Хальд за руку:

— Что нам делать с эти покрывалом? Как можно использовать упрятанную в нем магию Тора?

— Действительно, Хальд, — поддержала ее Песнь Крови. — Наши враги засели в замке, и, на первый взгляд, стены его неприступны. К тому же мы не можем ждать, Гутрун надо спасать немедленно, а то будет поздно, я сердцем чувствую это. Нам просто необходимо ошеломить Тёкк и Ковну. Со мной рядом ульфбьерны, способные оборачиваться зверями. Харбард и Ульфхильда уверяют, что крепостные стены для них пустяки, они, мол, без труда влезут на них. Но теперь, когда ты рассказала, как устроен замок, сколько там всяких чудес, будь они трижды прокляты, я очень сомневаюсь, что прямой штурм — лучший выбор в нашем положении. Ты можешь предложить что-нибудь толковое?

Хальд задумалась.

— Дайте мне поесть! — неожиданно воскликнула она. — У меня уже столько дней крошки во рту не было. Сначала я утолю голод, потом посплю и только потом что-нибудь придумаю. Не сомневайтесь, я придумаю что-то такое, от чего Тёкк придется несладко. Но прежде я займусь твоими руками и шеей, — добавила она, обращаясь к Песни Крови.

— Ничего у тебя не получится, — усмехнулась воительница. — Там выжжены руны, и даже магия Фрейи бессильна против них.

— Посмотрим, — заявила Хальд и вонзила зубы в кусок сыра, протянутый ей Тирульфом. — Посмотрим.

Вафтруднир принес Гутрун в храм Хель, расположенный в главной башне замка. Хозяйка уже ждала их здесь. Весь недолгий путь от темницы до этой мрачной, слабо освещенной свечами кумирни Гутрун пыталась вырваться из лап покрытого инеем великана.

— Госпожа Тёкк, — подал голос ётун, когда вошел в храм.

Тёкк, готовившая все необходимое на каменном возвышении, служившем алтарем, повернулась на голос.

— Люди пытаются открыть ворота, — сообщил великан и приблизился к алтарю.

Ритуальный камень был прикован к полу цепями, на которые были наложены страшные заклятия.

— Каковы успехи? — поинтересовалась ведьма.

Вафтруднир засмеялся.

— Понятно, — кивнула Тёкк и с некоторым даже удовольствием добавила:

— Если даже они сумели бы объединить воедино всю свою мускульную силу, может быть, в этом случае она и сравнялась бы с твоей мощью, все равно справиться с наложенными на бревно чарами им не удастся. Положи Гутрун на алтарь. Осторожнее, мягче!.. Несмотря на то, что она все еще брыкается, она мой почетный гость.

Ётун легко справился с девчонкой. Еще через мгновение Гутрун почувствовала, как на ее запястьях и на лодыжках защелкнулись кандалы. Теперь она была надежно притянута к холодному камню, разве что могла пошевелиться, но это была слабая защита от обезумевшей Тёкк. Позади алтаря на стене в виде буквы косого креста были распяты Вельгерт и Торфинн. Гутрун знала, что после «пробуждения» ей предстоит убить их. Это и станет свидетельством ее преданности Хель и проснувшейся в ней силы.

Храм Хель скоро наполнился обитателями замка. Все они были в черных с красным одеждах, на головах широкие капюшоны, скрывающие их подлинные лица. Все они являлись верными слугами Тёкк и рабами Хель. Таинственные, скрывающие лица существа все прибывали и прибывали, легкий сначала шумок теперь превратился в устойчивый гул. Они с нетерпением ожидали начала торжественной церемонии, во время которой Гутрун, рожденная мертвой в Нифльхейме служительница Хель, вернется в материнское лоно и возродится в новом качестве как могучая и непобедимая колдунья.

Тёкк взяла Гутрун за горло, ледяные пальцы ведьмы коснулись кожи. Гутрун забилась.

— Скоро ты склонишься перед своей настоящей матерью, — ласково пообещала Тёкк. — Скоро ты пробудишься в новом облике.

Ведьма разорвала одежду Гутрун, сорвала ее. Теперь девушка была обнажена.

— Когда ты пробудишься в своем истинном образе, тебя омоют, нарядят в новую одежду, достойную служительницы Хель. Там будут черные и багровые цвета. С той минуты ты начнешь новую жизнь, Гутрун, дочь Хель.

Приторный запах мертвечины вдруг пополз по кумирне. Туг же стих всякий шум. Тёкк подняла голову, огляделась. В раскрытом проеме, ведущем внутрь часовни, стоял Локит и за ним шесть всадников Смерти.

Заметив изумление на лице Тёкк, Локит рассмеялся.

— Что тебя так удивило, Тёкк? — спросил он.

Мертвец был наряжен в черную, до колен кольчугу, из-под которой проглядывала кожаная туника и такие же штаны, заправленные в сапоги. На поясе в ножнах покоился меч. Тем же веселым голосом он продолжил:

— Надеюсь, ты не станешь возражать, если я понаблюдаю, как в моей сестре проснется великая сила.

— Я не ждала тебя…

— Это понятно. Ты и для меня планировала какую-то грандиозную и жуткую церемонию, после которой я, как бы тебе хотелось, мог в полной мере ощутить себя воином Хель. Но я не нуждаюсь ни в каких церемониях. Я — Локит, и этим все сказано.

Это представление, по-видимому, относилось ко всем, кто присутствовал в помещении. Далее он обращался уже исключительно к Тёкк:

— Теперь они знают, кто я. Что ж, продолжай заниматься пробуждением сестрицы. Я разрешаю.

Тёкк потемнела.

— Ты и всадникам Смерти представился подобным образом? — спросила она.

Локит улыбнулся и направился к алтарю. Явившиеся с ним воины остались у входа. Все положили костлявые руки на рукояти мечей. Теперь никто не сможет покинуть храм. Тёкк глянула на Вафтруднира, у нее даже от сердца отлегло. Что ни говори, в первое мгновение, когда в кумирню ворвался Локит, она испытала давно забытый ужас.

— Доброе утро, сестричка, — обратился мертвец к распятой девушке.

Он погладил ее по волосам. Гутрун, почувствовав его прикосновение, невольно содрогнулась. Локит, не обращая внимания, нежно провел ладонью по ее телу.

— Ты знаешь, сейчас и в самом деле утро, скоро взойдет солнце. Это очень символично, не так ли? В твоей жизни тоже наступает рассвет. Ты возрождаешься в новом качестве или, как сказала Тёкк, пробуждаешься в новом облике.

Гутрун плюнула ему в лицо, но не попала.

Локит замахнулся, чтобы ударить ее.

— Не смей прикасаться к ней! — возмутилась Тёкк.

Локит засмеялся, опустил руку и похлопал девушку по животу. Затем взглянул на Тёкк и улыбнулся:

— Можешь продолжать.

— Он хочет убить нас обоих! — воскликнула Гутрун, обращаясь к Тёкк. — Ни в коем случае не начинай церемонию в его присутствии. Он принудит тебя прекратить излечение, ты не сможешь вырвать кинжал из моего сердца. Как ты оправдаешься перед Хель? Он же обречет тебя на казнь!

— Глупости, Гутрун! — внезапно озлобилась Тёкк.

— Я много дней провела в его компании. Мне известны его мысли, Тёкк. Пожалуйста, прислушайся. Раскрой наконец глаза. Не доверяй ему. Прикажи ему убраться. Если сможешь…

— Кого ты слушаешь, Тёкк? — усмехнулся Локит. — Как ты можешь не доверять мне, кто всегда был плотью от плоти Матушки Хель и беззаветно предан ей? Или эта сучка тебе ближе? Может, ты жалеешь ее?

— Вафтруднир, — приказала Тёкк. В следующий момент она взглянула прямо в глаза Локита и продолжила:

— Не позволяй никому вмешиваться в мои действия. Ты понял, никому!

— Ясно, госпожа.

Локит, усмехнувшись, отошел от алтаря.

Тёкк изо всех сил боролась с дурью, вдруг затянувшей ее мысли. Отчего вся эта смута? Неожиданно в голове родилось: «Нет никаких причин откладывать начало. — Затем уже настойчивее:

— Локиту можно доверять».

Тут же всякие сомнения исчезли. Неожиданно стоявший в углу Локит засмеялся. Тёкк с некоторым недоумением глянула на него. Тот жестом показал, дескать, продолжай, уже молчу.

Тёкк повернулась к алтарю, взглянула на кинжал с вороненым лезвием, испещренным рунами, лежавший рядом, на пьедестале. Серебряный череп блеснул на головке эфеса. Ведьма взяла ритуальное оружие и поднесла поближе к глазам Гутрун.

— Вот талисман, который разбудит тебя.

Она поводила кинжалом над телом Гутрун, потом коснулась острием левой груди, как раз напротив сердца. Нажала, и маленькая капля крови выступила на коже. Затем служительница Хель сунула обагрившийся кровью кончик лезвия в рот, облизала его и начала напевать заклинания. При этом кинжалом выписывала в воздухе тайные руны.

Гутрун отчаянно забилась, зазвенели цепи. Потолок храма, открывавшийся перед ней, был разукрашен многочисленными изображениями убийств и сценами посмертного разложения тел. Бесчисленные черепа, обрамлявшие фрески, насмешливо наблюдали за ней. В их пустых глазницах не было и капли милосердия. Казалось, они с нескрываемой радостью следили за совершением обряда. Зазвенели цепи, сковывавшие Вельгерт и Торфинна, тоже попытавшихся освободиться от кандалов.

В зале вновь поплыл шумок. Голоса становились все громче, все настойчивее, наконец послышались нетерпеливые выкрики, и Тёкк, наконец, подняла кинжал. Показала его собравшейся толпе, затем повернулась к Гутрун.

В кумирне воцарилась мертвящая тишина. В глазах Тёкк заиграли багровые огоньки, затем с каждой новой руной, с каждым новым взмахом кинжала они стали разгораться все ярче. Руны, до того слабо вспыхивавшие в воздухе, теперь перестали гаснуть, а продолжали гореть багровым огнем. Гутрун отчаянно вскрикнула:

— Нет!

Раз за разом она продолжала выкрикивать, пыталась оказать сопротивление ритуалу, что должен был свершиться с минуты на минуту. С безумной яростью задергались Вельгерт и Торфинн. Вафтруднир внимательно следил за Локитом и всадниками Смерти. Мертвец не обращал на него ни малейшего внимания. Он во все глаза следил за церемонией, при этом холодно улыбаясь. Неожиданно он взмахнул рукой, всадники Смерти напряглись, и в следующее мгновение Тёкк глубоко вонзила кинжал в сердце Гутрун.