Глава восемнадцатая. НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

Нависавший Череп Войны выплыл из ночного мрака, начал обрисовываться яснее. В пустых глазницах вновь вспыхнули багровые огни. Гулко забилось сердце, его удары скоро обрели силу ударов молота по наковальне. Заколыхались цепи — еще мгновение, и раскрывшие страшные объятия кандалы сожмутся вокруг ее запястий. Ее все ближе подтаскивали к жуткой массивной реликвии. Девушка боролась яростно, дергалась, пыталась зацепиться за какое-нибудь препятствие, однако справиться с тащившим ее солдатом сил не хватало. Наконец ее подтащили к Черепу. Солдат обхватил рабыню, высоко поднял ее, в следующее мгновение на ее запястьях защелкнулись оковы. Затем тот же солдат уравновесил ее в воздухе и начал притягивать к хрустальной, студеной как лед поверхности Черепа. Вот она коснулась его, неодолимый холод овладел бедрами, начала неметь спина.

Она сверху глянула на солдата, который тащил ее к Черепу. Заметила, будто взор у того онемел, зрачки растаяли. Да это вовсе и не солдат, а призрак. Труп, с которого на глазах слезала кожа и кусками отваливалась плоть, повернулся и начал удаляться…

— Тирульф! — вскрикнула она. — Помоги! Вернись, Тирульф!..

Тут на нее наплыло иное лицо, на этот раз это был мертвец. Боги, это же сам Нидхегг! В руке он держал волшебный жезл, зловеще поблескивавший зеленым светом. Властитель поднял жезл, направил его конец в сторону девушки, затем за спиной короля мелькнуло, исчезло и очертилось вновь лицо Тирульфа. Он печально смотрел на нее, испытавшую приступ пронзительной нестерпимой боли.

— Помоги мне! — умоляла Ялна. — Тирульф, пожалуйста, спаси меня! Нет больше сил терпеть…

Жезл Боли вновь коснулся ее.

— Ялна! — Тирульф бросился к ней, принялся трясти за плечи. — Проснись, Ялна!

Постепенно кошмар начал отступать, Ялна очнулась, перед ней ярко проступили звезды и лицо Тирульфа на фоне тьмы.

— Побойся Скади! — зло выговорила девушка. — Что ты трясешь меня, как яблоню. Наступил мой черед караулить?

— Ялна, ты вдруг забилась во сне, начала звать меня. Просила помочь…

— Это был всего лишь сон, — неожиданно она показала ему язык и ядовито добавила:

— А ты только скалился и смотрел, как меня пытают.

— Откуда же я знал, — развел руками Тирульф. — Что, страшно было?

— Просто кошмар. Опять Нидхегг, Череп Войны. Впрочем, я уже почти все забыла.

Она поднялась, расчесала спутавшиеся волосы, глянула на луну, вставшую над горизонтом.

— Я готова, хватит с меня такого спанья.

Потом она с некоторым подозрением глянула на мужчину:

— А ты не рано меня разбудил?

— Уже полночь. Вон где луна.

— Тогда спи, — бесцеремонно распорядилась девушка, потом спросила:

— Все тихо?

— Был момент, когда мне показалось, что на опушке леса что-то шевелится. Пригляделся повнимательнее, все тихо, спокойно. Может, просто привиделось или отблеск лунного света заиграл. Вон в том направлении. Ты все-таки посматривай.

— Конечно. Если что-то замечу, разбужу.

Тирульф устроился на той же охапке травы, где только что отдыхала Ялна, вдохнул ее запах — от него сразу и резко закружилась голова. Он на мгновение прикрыл глаза, потом открыл их, глянул вверх.

Небо ломилось от звезд, даже лунный свет не был им помехой. Будто все они собрались над головой, поближе к реке, к равнине, на которой отдыхали двое. Светили ярко, с любопытством. На сердце стало тепло и до такой степени просторно, что хотелось говорить и говорить. Со звездами, с Ялной, сидевшей поблизости и неотрывно наблюдавшей за краем темного леса. Вспомнился ее вскрик, сдавленный, испуганный. Она выкрикнула его имя, молила его о помощи. Сложные создания эти женщины, как ему их понять?

— Ялна, — тихо окликнул он спутницу. — Я насчет твоего сна. Тебе привиделся Ностранд? И ты позвала меня на помощь? Выходит, ты видела меня в своем кошмаре, звала, а я ничем не смог помочь? Отступил? Ты… прости… часто видишь во сне то время?

— Я уже сказала тебе, что забыла все, что мне привиделось, — откликнулась девушка. — Спи.

— Мне бы хотелось, чтобы ты знала. Я… я до сих пор простить себе не могу. С этим жил все семь лет. Полагал, что тебя нет, а все равно чувствовал себя виноватым.

— Как ты мог остановить Нидхегга? Чем?.. — глухо ответила Ялна. — Теперь-то мне известно, какому зверю я попала в руки. Кто тогда мог перещеголять его в колдовстве. Он одним щелчком убил бы тебя, а то, может, приказал подвергнуть пыткам. Забудь об этом. Я же забыла.

— Ты так и не научилась обманывать, — вздохнул Тирульф.

Он сделал паузу, ожидая взрыва негодования, на которое Ялна никогда не скупилась, однако на этот раз девушка промолчала.

— Ты ничего не забыла, и я тоже. А то, что я сказал тебе, правда. Я до сих пор чувствую вину, и не за то, что не смог помочь тебе, хотя и за это тоже. Но как бы вину по большому счету. За то, что так сложилась судьба, что ты угодила в рабство к Нидхеггу; за то, что не пришлось нам встретиться в других обстоятельствах; за то, что мы до сих пор не в силах избавиться от этого ужаса и начать жить сначала. Нам обоим досталось. В последние семь лет меня тоже по ночам мучили кошмары. Вот что я хотел тебе сказать — нам надо бы найти способ забыть о том, что произошло, надо научиться радоваться жизни, а не перемалывать всякую жуть.

— Я уже радуюсь, — ответила Ялна. — Возможно, и ты со временем…

— Может быть, но для этого мне нужна уверенность, что ты цела и невредима…

— Спи! — оборвала она. — Если я буду и дальше слушать тебя, к нам целое войско может подобраться.

«Надеюсь, мои крики не привлекли внимания тех, в лесу?» — подумала она.

Тирульф затих, и Ялна принялась вглядываться в близкую опушку леса.

Она заметила их ближе к рассвету. Неожиданно они встали в полный рост, со всех сторон. Так и замерли, недвижимые, бессловесные, едва различимые в тусклых предрассветных сумерках.

— Тирульф! — шепотом позвала Ялна и отчаянно подергала его за сапог. Затем вытащила меч и прикрылась щитом.

Воин рывком сел, несколько мгновений разглядывал их, потом вскочил на ноги и выхватил оружие.

— Они появились внезапно, — объяснила девушка. — Не могу понять, как им удалось приблизиться, не привлекая внимания. Вроде с каждой минутой становилось все светлее, и вдруг вижу — они стоят!

— Я знаю их! — прервал ее Тирульф. — Боги, я их знаю! Это же те самые ребята из разведки, которых мы искали, когда я служил у Ковны. Они вроде исчезли в лесу, и вот на тебе. Выходит, они сами отыскали нас.

— Они, должно быть, сбежали от Ковны, — попыталась найти объяснение девушка. При этом ее не покидало удивление, почему же незваные гости не атакуют? — Они, наверное, тоже наслушались всяких сказок про этот лес и решили, что их там не будут разыскивать.

— Нет, здесь явно что-то не так. Взгляни, как подрагивают их тела. Чем светлее становится, тем более призрачными они кажутся.

— Скади, помоги нам. Ты прав.

Неожиданно призрачные воины исчезли с той же изумляющей внезапностью, с какой появились вокруг холма. Некоторое время опушка казалась опустевшей, однако ни Ялна, ни Тирульф не позволили себе расслабиться, так и стоя спина к спине, готовые к битве, пока не встало солнце.

— Самое время позавтракать, — с нервным смешком предложил Турильф, сунув меч в ножны, и принялся расстегивать подсумок, притороченный к седлу.

— Тирульф, гляди! — девушка привлекла его внимание к полоскам засохшей травы, тут и там видневшимся в луговом раздолье.

Тирульф почесал голову:

— Да, я уже заметил, думаю, это следы незваных гостей.

Ялна вложила меч в ножны.

— Я слышала, что лошади особенно чувствительны ко всякой нечисти, а наши ведут себя так, будто ничего не случилось.

Тирульф пожал плечами:

— А может, действительно ничего и не случилось. Не знаю, что ты заметила, а я обратил внимание, что ни один из этих призраков ни вздохнул ни разу, ни пошевелился.

Ялна взяла кусок сыра и принялась за еду. Позже, когда они поскакали к опушке, она на всякий случай обнажила меч и прикрылась щитом.

— Я не боюсь, — ответила она на недоуменный взгляд мужчины. — Это всего лишь обычная предосторожность.

Тирульф засмеялся и тоже извлек клинок.

— Возможно, днем ничего и не случится. В поисках пропавших товарищей мы спокойно ездили по лесу в светлое время суток. Беда в том, что они решили устроиться здесь на ночь.

Они ехали бок о бок, внимательно прислушивались и присматривались к окружающему. Скоро лес накрыл всадников своей сумрачной тенью.

Стены залов, через которые он проходил, покрывали наросты черного льда. Холод пронизывал до костей. Ноги подгибались от усталости, словно он, стремясь к цели, уже много дней брел без отдыха. Обувь уже не защищала ноги — подметки стерлись, голенища порвались. Острые осколки льда впивались в кожу, разрывая ее до крови.

Впереди возвышался высокий арочный портал. Он миновал его и вошел в огромную пещеру, где стены одевали наросты и наплывы льда, напоминавшие саван. В центре подземного грота смутно очерчивался огромный трон, тоже, по-видимому, вырезанный из льда. На троне — громадная фигура, во много раз превышавшая размерами самого крупного мужчину. Неожиданно фигура мягко склонилась к нему. Наброшенный на голову необъятный капюшон накладывал густую черную тень, так что лица видно не было.

Более всего в ту минуту странника страшило предчувствие — только бы она не скинула капюшон. Тогда — конец.

В следующее мгновение его пронзило неожиданное прозрение — он в пещере не один, и как бы в подтверждение догадки вокруг замельтешили уродливые, покрытые трупными пятнами и гнилью существа. Все они были укутаны в черное, лица по здешнему обычаю наглухо прикрыты накидками. Все равно он чувствовал, что вся эта пакость не сводит с него глаз. Все присматриваются, наблюдают, как он все ближе и ближе подходит к трону.

Женский голос, подобный ударам колокола, поплыл по пещере. Слов разобрать было невозможно, но в следующее мгновение они ласковым, вполне понятным шепотком отразились в сознании.

«Тебе хватило мудрости поклониться мне», — прозвучало у него в мозгу.

Он замер, растерявшись, не зная, как поступить. Может, следует ответить или молча поклониться? Или продолжать идти?

Фигура на троне подняла руки, коснулась краев накидки, скрывавшей лицо. Одна рука была впечатляюще молода, совсем как у юной девушки. Другая принадлежала скелету — иссохшая, с набором длинных снежной белизны пальцев-костяшек.

Наконец капюшон был откинут.

Колокольным звоном поплыли странные слова, тут же отложившиеся в сознании ласковым шепотком:

«Ты умер, генерал Ковна».

— Нет! — воскликнул генерал. Он умоляюще глянул на восседавшую на троне богиню Смерти. Ее лицо было жутким образом искажено — левая половина представлялась принадлежавшей молодой красивой женщине, правая — ухмылявшемуся скелету. Точнее, полусгнившему трупу, на черепе которого еще висели остатки разложившейся плоти.

«Ты погиб, возвестив клятву верности Хель, — продолжила Повелительница Смерти. — Не печалься, верный слуга, ты будешь возрожден после гибели. Ты станешь предводителем моих воинов. Ты поведешь мою армию, будешь следовать позади Локита. Ты обретешь неодолимую силу, Ковна. Силу, которую нельзя будет победить! Ты завоюешь землю, станешь царем царей. Ты же всю жизнь страстно вожделел власти. Так возьми ее! Бери мой подарок. Только умри с моим именем на устах, и все это будет твоим».

— Нет! — вновь воскликнул он. — Нет!

Он попятился, попытался отодвинуться от трона, но с каждым новым шагом приближался к Хозяйке Тьмы.

— Генерал Ковна! — откуда-то издалека донесся знакомый голос. Затем кто-то принялся отчаянно тормошить его за плечо. Генерал открыл глаза. Над ним склонился Стирки.

Он с откровенным страхом и ненавистью оттолкнул его. Испуганное лицо помощника ничуть не изменилось.

— Что с вами, генерал? Проснитесь, — продолжал кричать Стирки.

Наконец Ковна сел, вытер пот, выступивший на лбу.

— Дурацкий сон! Это был только сон. Что тебе? — Тут он почувствовал, как боль от раны на голове растекается по телу, сильная, упрямая.

«Она предупредила, что я умру, — мелькнуло в голове. Сердце отчаянно забилось. — Врешь, меня так просто не возьмешь. У меня есть собственная магия и плевать мне на всех. И на Хель в том числе. Тёкк вылечит меня. Только бы вовремя добраться до ее замка. Тогда я спасен».

Ковна вышел из палатки. Было уже совсем светло. Старый воин заставил себя не обращать внимания на боль — воли ему хватало. Здесь возле палатки и уселся на приготовленный стул.

— Принесите еду и вина, — распорядился он, обращаясь к Стирки. — Вина побольше и покрепче, глядишь, боль притихнет. Готовь людей к походу. В полдень мы выступаем. Направление на замок Тёкк.

В первый раз с того момента, как они ступили в темный лес, Ялна позволила себе немного расслабиться. Она вложила меч в ножны, закинула щит за спину.

— Слышишь, — обратила она внимание Тирульфа, — птички поют. В первый раз с тех пор, как мы въехали в эту проклятую чащу. Чувствуешь, и воздух подобрел. Наверняка мы миновали самое опасное место.

— Смотри в оба, тщательно прислушивайся, не теряй бдительности, — предупредил ее Тирульф. — У тебя, должно быть, волчье чутье. Я, например, никакого птичьего пения не слыхал, пока ты не упомянула о нем. Насчет того, что все вокруг как-то успокоилось, ты права, кажется, дышится легче. Что это у тебя вид такой удрученный? Разочарована, что мы так и не смогли раскрыть загадку этого леса?

Он улыбнулся. Неожиданно и она засмеялась.

— Если даже и так, этой причины недостаточно, чтобы повернуть назад.

Их взгляды встретились, девушка тут же отвела глаза в сторону, смех угас.

— Сейчас почти полдень. Мы скакали все утро, и, хвала Скади, беда обошла нас стороной. Я так проголодалась, будто неделю крошки во рту не было. Давай-ка добудем, чего-нибудь пожирнее, чем хлеб и сыр дровосека.

— Еще бы глоток винца, — вздохнул Тирульф, — чтобы отпраздновать победу над мертвецами.

— Да, но только глоток или два. Кто знает, что ждет нас впереди.