ВТОРНИК: ДЕНЬ
К несчастью, там, где дело касается таких важнейших
вещей, как оборона своей страны, наши высшие мозговые
центры подпадают под сильное давление со стороны низших
мозговых образований. Интеллектуальный контроль может во
многом помочь, но далеко не во всем. И как последнее
средство в действие вступает эмоциональный акт. Это
надежное, действующее в отрыве от других психических актов
и вне контроля разума, средство. Руководствуясь эмоциями,
человек может разрушить все хорошее, чего ему удалось
достигнуть.
Десмонд Моррис. Голая обезьяна
Земля вращалась. Прошло два часа. За это время «Молотлэб» совершил чуть больше одного оборота. Европа и Западная Африка плыли из вечерних сумерек в ночь.
Видимо, все они были слишком потрясены, чтобы сказать хоть слово. Рик знал, что с ним дела обстоят именно так. Если он заговорит, то что он скажет? Бывшая жена Джонни и его дети — они не в Техасе. И поэтому в Рике вспыхнула ненависть к Джонни; не выдать этого чувства, позор. Он смотрел, как беззвучно поворачивается Земля.
В «Молотлэбе» было жарко. Пот в состоянии невесомости вниз не стекает. Его капли остаются там, где выступили. Рик вспомнил об этом и вытер пот мокрой тряпкой, которую сжимал в левой ладони. Выступающие слезы увеличивались наподобие беспрерывно утолщающихся линз. Слепящие, все искажающие линзы. Нужно их стереть. Он стер их. Теперь он видел.
Темная Земля светилась ярко-оранжевыми кругами. Словно географическую карту проткнули с изнанки горящими сигаретами. Трудно сказать, в каких именно местах образовались эти ярко сверкающие круги. Огней городов Европы не видно. То ли они скрыты облаками, то ли просто исчезли. Моря неотличимы от суши. Рик уже видел громадные участки суши, теперь превратившиеся в море: многие области восточного побережья Америки, почти вся Флорида, значительная часть Техаса. Техаса! Способен ли армейский вертолет развить большую скорость, чем гигантская волна? А кроме того — ветры! Нет, она мертва…
Когда был день, он видел, куда приходились удары. Он попытался припомнить.
…Огонь, вспыхнувший посреди Средиземного моря, уже угас. Меньшей силы удар пришелся на Балтийское море. Там пламя угасло почти мгновенно. Гораздо большее число столкновений пришлось на центральную часть Атлантического океана. Оставленные ими следы еще видны. А когда «Молотлэб» был точно над тем местом, было видно лишь распространяющееся во все стороны матово-белое пламя взрыва. А потом экипаж космической лаборатории мог заглянуть прямо в центр гигантского урагана: прозрачный огромный столб перегретого пара, а внизу — сияющее ослепительным беловато-оранжевым светом пламя. Космическая лаборатория прошла над тремя местами таких соударений, сейчас оставленные обломками кометы следы гораздо меньше. Воды океана возвращались обратно.
Судан — четыре маленькие яркие вспышки. Европа — три. И одна громадная вспышка вблизи Москвы. Беловато-оранжевый свет этой вспышки все еще не угас — излучается в космическое пространство.
Джонни Бейкер вздохнул и, оттолкнувшись, поплыл прочь от иллюминатора. Откашлявшись, он сказал:
— Отлично. У нас есть что обсудить.
Остальные посмотрели на него так, будто он прервал чью-то хвалебную речь.
— «Аполлоном» мы воспользоваться не можем, — упрямо продолжал Джонни. — То сильное соударение в Тихом океане фактически пришлось на наш флот сопровождения. «Аполлон» спроектирован так, что его посадка возможна только на воду, а моря… а все океаны… а, черт возьми…
— Вам остается лишь просить, чтобы вас доставили домой, — кивнул Петр Яков. — Да. У нас есть такая возможность. Мы к вашим услугам, воспользуйтесь нашим гостеприимством.
— У нас нет дома, — сказала Леонилла Малик. — Где же мы совершим посадку?
— Москва — это еще не весь Советский Союз, — тоном мягкой укоризны сказал Петр.
— Разве?
На душе у Рика легче не стало. Он не отрываясь смотрел в иллюминатор, и Джонни видел лишь его спину.
— Ледники, — сказал Джонни. Да, внимание остальных переключилось на него. — Тот удар, который пришелся на Россию, удар в…
— В Карское море. Мы его не видели. Это слишком далеко к северу. Мы лишь пришли к выводу, наблюдая за движением облаков, что такой удар был.
— Наблюдая за движением облаков, правильно. Этот удар наверняка пришелся в океан. Облачный покров сдвинулся надо всей Россией — и он перемещался до тех пор, пока жар в образовавшемся кратере не остыл. Это означает, что вся страна будет завалена десятками миллионов тонн снега. Белые облака и белый снег. В течение ближайшей пары столетий весь солнечный свет, падающий на Россию, будет отражаться обратно в космическое пространство. Я… — Джонни дернул щекой. — Бог свидетель, мне бы не хотелось портить вам день, но ледники будут двигаться по направлению к Китаю. Я серьезно полагаю, что для посадки нам бы следовало подыскать более теплое место.
Лицо Петра Якова было неподвижным.
— Может быть, Техас? — сказал он.
Спина Рика содрогнулась.
— Весьма благодарен, — проскрежетал Джонни.
— Моя семья находилась в Москве. Они все погибли: их убили взрыв и пламя. Вашу семью погубило наводнение. Послушайте, я знаю, что вы сейчас чувствуете. Но Советскому Союзу уже пришлось переживать различные бедствия, и он всегда преодолевал их. Ледники движутся медленно.
— А революция распространяется быстро, — сказала Леонилла.
— Что?
Леонилла что-то сказала быстро по-русски. Петр ответил ей — тоже по-русски, тоже быстро.
— Пусть они все обсудят, — понизив голос, сказал Джонни Рику. — Черт возьми, это ведь их корабль. Послушай, Рик, а ведь вертолет мог успеть вовремя. А, Рик? Ведь могли же послать вертолет?
Рик не слушал его. Наконец Джонни взглянул туда, куда смотрел Рик. Внизу проплывал темный массив азиатского материка…
Леонилла вдруг заговорила по-английски. В словах ее перемешались горечь и веселье, она сказала:
— Ледники перемещаются медленно, революции распространяются быстро. Большинство членов партии, все члены правительства — все они были великими представителями русского народа. Так же, как я, так же, как Петр. Что ж, слишком много великих представителей русского народа погибло при столкновении. Что теперь произойдет — теперь, когда украинцы, грузины и все другие народы поймут, что Москва больше не держит их в своем кулаке? Я пыталась убедить товарища генерала Якова… На что это вы там смотрите?
Рик Деланти обернулся к ней, и она отшатнулась. У разных рас, в разных культурах эмоции на лице отражаются по-разному. Но Леонилла увидела лицо Рика, перекошенное в бешеной, убийственной ненависти. Мгновением позже Рик оттолкнулся от стены. Но он всего лишь уступил ей место у иллюминатора.
Черный покров туч, порожденный падением Молота, был сплошь усеян множеством крошечных искр. И появлялись все новые. Количество искр увеличивалось. Светлячки, летящие в боевом порядке…
Леонилла выпустила поручень. Она плыла через «Молотлэб», парализованная ненавистью в глазах Рика, не имея сил отвести взгляд. Петр увидел этот взгляд и напрягся — одна рука плотно уперлась в стену, вторая сжалась в кулак. Он приготовился защитить женщину от непонятной пока для него угрозы.
Джонни Бейкер нырнул в белесую радугу, протянувшуюся над панелью радиопередатчика. Торопливым, но четко рассчитанным движением он установил частоту. Нажал кнопки и заговорил:
— «Зеркало», вызывает «Белая птица». Советский Союз дал залп своими межконтинентальными баллистическими ракетами. Повторяю: советские ракеты в воздухе. Ошибка исключена.
Черт побери, эти ублюдки запустили все, что у них было! Пятьсот «птичек», а может, и больше!
К панели подлетел Петр Яков. Резким ударом отключил питание передатчика. Индикаторные огни на панели погасли. Бейкер и Яков пристально — глаза в глаза — смотрели друг на друга.
— Деланти!
— Понял. — Рик, оттолкнувшись, кинулся на Якова. Его тело стремительно мчалось через капсулу — и в это время Леонилла пронзительно что-то закричала по-русски. Затем Рик вцепился в Якова, но русский не сопротивлялся. На лице его застыла маска ненависти — точь-в-точь как у Рика Деланти.
— Передавайте свое предупреждение, — сказал он. — Вы им не сообщите ничего, что бы они и так не знали.
— Что, черт побери, ты имеешь в виду? — закричал Рик Деланти.
— Смотрите, — сказал Яков.
Голос Леониллы был странно безжизнен:
— Еще одна вспышка над Москвой. Еще одна.
— Что? — Джонни Бейкер переводил взгляд с русского генерала на женщину. Потом он подплыл к иллюминатору. Он уже знал заранее. Он знал, как это будет выглядеть, потому что один раз он уже это видел. Сбоку оранжево-красного огненного пятна, пылающего там, где была Москва, появился крошечный гриб, ярко переливающийся красным и фиолетово-белым цветом.
— Позднее соударение, — язык у Джонни еле ворочался, потому что это была ложь, потому что уже прошло два часа, как то, что осталось от кометы Хамнера-Брауна, миновало Землю. И потому, что глаза Джонни уже выискивали новые грибообразные образования. Он обнаружил еще два маленьких облачка, похожих формой на гриб, и вспыхнувшее — как раз, когда он смотрел, — крошечное, но ослепительное, словно солнце, пламя. — Господи, — выдохнул он. — Весь мир сошел с ума.
— Это для полноты картины, — сказал Рик Деланти. — Им недостаточно столкновения с кометой. Сучьи сыны принялись нажимать на кнопки. Ах, дерьмо…
Все четверо смотрели теперь на то, что разворачивалось внизу. Ползущие ввысь светлячки советских ракет. Внезапно вспыхнувшие языки голубовато-белого пламени, сплошь покрывшие то, что раньше было европейской частью России. Значит, вся промышленность, которая могла уцелеть при столкновении с кометой…
Сумасшествие, подумал Джонни Бейкер. Зачем, зачем, ЗАЧЕМ?
— Не думаю, чтобы нас приветливо встретили там, внизу, — сказал Рик Деланти. Голос его звучал странно равнодушно, и Джонни подумал: а не свихнулся ли Рик тоже? И Джонни не мог даже взглянуть на Леониллу.
У Рика что-то булькнуло в горле. Это был просто звук, ничего не означающий и ни к кому не обращенный. Потом Рик повернулся и ударом ноги отправил себя через весь «Молотлэб», подальше от остальных. Яков уже находился в другом конце лаборатории, у воздушного люка, ведущего в «Союз», и у Джонни Бейкера мелькнула безумная мысль: а что, если русский хочет достать припрятанное оружие?
Вот это нам и нужно. Пистолетная пальба на орбите. А почему бы и нет? Там, откуда родом Яков, сумасшествие и месть — старая добрая традиция.
— Такие-то дела, — спокойно и тихо сказал Джонни. — Нам лучше бы вести себя дружно. Нам — последним астронавтам. Было бы лучше, если бы мы держались друг за друга. Но мне что-то не верится, Рик?
Рик спускался в воздушный люк «Аполлона». И при этом ругался — тихо, но в то же время достаточно громко, чтобы его можно было услышать.
Джонни, обернувшись, посмотрел на Якова. Русский не делал попыток открыть ведущий к «Союзу» воздушный люк. Он висел в воздухе, в позе, будто приготовился к чему-то, но не делая ни единого движения. Он неотрывно смотрел вниз — на Землю, на усеянную вспышками Землю.
Капсулу заполнил громовой вопль Рика:
— Дерьмо! — А затем: — Сэр! В «Аполлоне» вакуум. Как считаете, если я надену шлем и посмотрю, не повреждена ли тепловая защита?
— Не надо.
Дерьмо! Дыра в оболочке корабля в любом случае означает, что при возвращении Джонни и Рика ждет смерть. Итак, экипаж лаборатории опять-таки располагает лишь одним кораблем. Джонни обернулся к Петру Якову, все еще всматривающемуся в иллюминатор.
Ударить сзади Якова по шее, прямо сейчас, пока он этого не ожидает. Или посадка в России… В качестве военнопленных. Ну уж нет. Джонни Бейкеру вспомнились отрывки из «Архипелага ГУЛАГ». Рука его поднялась для удара. Рик справится с Леониллой, и тогда они…
Эти мысли мелькнули в голове Джонни, но он ничего не стал предпринимать. А Петр Яков обернулся и медленно, обращаясь сразу ко всем, сказал:
— Они движутся к востоку. К востоку.
Мгновение, которое тянулось бесконечно, Бейкер и Яков смотрели друг на друга, а потом оба кинулись к радиопередатчику.
— Понял, «Зеркало». «Белая птица» прекращает связь, — сказал Джонни Бейкер.
— Тебе удалось передать сообщение? — спросил Рик.
— Да. По крайней мере, получение передачи подтверждено. — Джонни Бейкер глянул на крутящийся хаос внизу. — Наверное, Бог услышал наши молитвы. Иначе не понимаю, как нам удалось наладить связь.
— Просто это участок пространства, где ионизация в силу случайных причин оказалась слабее, — сказал Яков.
Джонни Бейкер пожал плечами. Ему не хотелось спорить на богословские темы. Капсула продолжала свой беззвучный полет. А астронавты наблюдали за полетом ракет. Ракеты вышли на расчетную траекторию, и искры погасли. Позже они вспыхнут снова — но гораздо, гораздо ярче…
Но еще до того, как пламя двигателей угасло, было легко заметить, что кривая полета не проходит над Северным полюсом. На фоне узкого полумесяца Земли направление движения искр было видно вполне отчетливо. Ракеты летели точно на восток, к Китаю.
Вся Россия была покрыта грибами ядерных взрывов. Китайцы напали первыми, и те области, что пощадил Молот, сейчас превратились в радиоактивный ад.
Семья Петра находилась там, внизу, подумал Джонни Бейкер. И семья Леониллы — если у нее была семья — тоже. Хотя не думаю, что она замужем. Господи, я ведь счастливец. Энн уехала из Хаустона уже несколько недель назад.
Джонни тихо рассмеялся про себя. У Энн Бейкер не было никаких причин оставаться в Техасе. Разведясь, она вместе с детьми уехала в Лас-Вегас. И это, вероятно, спасло ее жизнь. Что касается Маурин… Да, Маурин. Если уж существует женщина, у которой хватит мозгов и решительности спастись при падении Молота, то это Маурин. Она говорила, что вместе со своим отцом собирается поехать в Калифорнию.
— Нам многое предстоит сделать, — задумчиво сказал Петр Яков. Задумчиво и профессионально бесстрастно, но так тихо, что сказанное им едва можно было расслышать. — Мы здесь можем пробыть несколько недель, самое большее. Дольше нам не продержаться. Генерал, у нас нет бортового компьютера. Вам придется рассчитывать траекторию возвращения на вашем компьютере.
— Конечно, — сказал Джонни.
— Понадобитесь вы оба, — Яков мотнул головой в сторону другого конца капсулы, где съежился Рик Деланти.
— Когда он понадобится, он нам поможет, — сказал Бейкер. — Он очень тяжело переживает происшедшее. Даже если его жена и дети еще живы, даже если им удалось уехать оттуда, где они жили, — он об этом никогда не узнает.
— Не знать — лучше, — сказал Петр. — Гораздо лучше.
Джонни вспомнил о дважды уничтоженной Москве и кивнул.
— Вероятно, доктор Малик может дать ему успокаивающее, — сказал Яков.
— Повторяю, с полковником Деланти все будет в порядке, — ответил Бейкер. — Рик, нам нужно посовещаться.
— Ладно.
— Зачем? — спросил Яков. — Зачем они это сделали?
Внезапный этот вопрос не удивил Бейкера. Он ждал, когда Яков скажет что-нибудь в этом роде.
— Вы знаете — зачем, — сказала Леонилла Малик. Отплыла от иллюминатора. — Наше правительство уже заявляло претензии на китайские территории. Учитывая, что появилась угроза наступления ледников, у русских остается лишь одно место, куда можно уйти. Европа лежит в развалинах, а в южном направлении возможности продвижения крайне ограничены. Если мы пришли к этому заключению, то китайцы могли прийти к нему тоже.
— И они напали, — сказал Яков. — Но не успели это сделать достаточно рано. Мы смогли нанести ответный удар.
— Так где же нам совершить посадку? — спросила Леонилла.
— Вы очень спокойно задаете свой вопрос, — сказал Яков. — Вас не волнует, что ваша страна лежит в руинах?
— Я взволнована одновременно и больше и меньше, чем вы полагаете, — ответила Леонилла. — Россия — моя родина, но она не была моей страной. Мою страну убил Сталин. Во всяком случае, сейчас на территории России посадка невозможна. Если даже нам удалось бы отыскать место для посадки, мы оказались бы в самом пекле военных действий.
— Мы — офицеры Советской Армии, а война еще не закончена, — сказал Яков.
— Черта с два, — все обернулись к Рику Деланти. — Черта с два, — повторил Рик снова. — Вы чертовски хорошо знаете, что там, внизу, вам делать нечего. Так где вы хотите совершить посадку? В Китае, чтобы ждать там прихода Красной Армии? Или там, где все заражено радиацией, чтобы ждать прихода ледников? Ради бога, Петр, эта война — не ваша война. Даже если вы настолько свихнулись, что верите, что она еще не закончена. Для вас она закончилась.
— Так где же мы можем совершить посадку? — спросил Яков.
— В Южном полушарии, — сказала Леонилла. — Климатические характеристики обычно не пересекают экватор, а большая часть столкновений пришлась на Северное полушарие. Я убеждена, что мы увидим, что в Австралии и Южной Африке промышленные структуры остались невредимы. С нашей орбиты посадку в Австралии совершить будет трудно. При приземлении мы можем контролировать посадку корабля лишь в очень малой степени, и если окажемся в малонаселенном районе, то просто умрем с голоду. Южная Африка…
Джонни горько рассмеялся. А Рик сказал:
— Для вас это особой разницы не представляет, но лично я предпочел бы остаться на орбите.
Все рассмеялись. Бейкер почувствовал, что напряжение чуть спало.
— Рассмотрим далее, — сказал он. — Мы, вероятно, исхитрились бы совершить посадку в Южной Америке. Разрушения там, вероятно, невелики. Но нужно ли нам это? Мы — все четверо — чужие для них. Никто из нас не владеет языками, на которых там говорят. Я предлагаю: устраиваем посадку у нас. В нашей стране. Мы можем приземлиться очень близко от того места, где был произведен запуск. У вас, двух иностранцев, окажутся помощники из числа туземцев, то есть мы. Кроме того, вы владеете английским.
— Неважно у нас обстоят дела, — сказал Деланти.
— Да уж…
— Так куда?
— В Калифорнию. Посадка в сельской местности Калифорнии, на плоскогорье. Ледники появятся там еще очень не скоро.
Леонилла промолчала. А Петр сказал:
— Землетрясения.
— Вы правы, но они закончатся еще до того, как мы совершим посадку. В результате сдвигов коры все разломы там перестанут существовать. На протяжении ближайшего столетия в Калифорнии после этого не будет никаких землетрясений.
— Что бы мы ни решили делать, делать это надо быстро, — сказал Петр. И указал на приборную панель. — У нас истощаются запасы воздуха и энергии. Если мы не станем действовать быстро, то окажемся вообще неспособными действовать. Вы говорите, Калифорния. А как там примут двух коммунистов?
Леонилла бросила на него странный взгляд, будто собиралась что-то сказать. Но промолчала.
— Лучше, чем в любом другом месте, — сказал Бейкер. — Мы же совершим посадку не на Юге или Среднем Западе…
— Джонни, там, внизу, хватает людей, считающих, что все происходящее — результат заговора русских, — сказал Рик Деланти.
— Верно. Но повторяю, таких больше на Юге или Среднем Западе, чем в Калифорнии. Кроме того: Восточной Америки больше не существует. Так что же остается? Кроме того, вдумайтесь: мы герои. Мы все — герои. Последние люди, побывавшие в космосе. — Он пытался убедить самого себя в правоте своих слов. И у него это получилось плохо.
Леонилла и Петр обменялись взглядами. Тихо переговорили о чем-то по-русски.
— Вы можете представить, что бы предпринял КГБ, если бы мы возвратились домой в американском корабле? — спросила Леонилла. — И не окажутся ли американцы такими же идиотами?
В ответ Рик Деланти тихо и безрадостно рассмеялся:
— У нас дела обстоят несколько иначе. Я бы не стал беспокоиться насчет ФБР. В Бюро служат обычные, чтущие правопорядок граждане-патриоты…
Леонилла в сомнении нахмурила брови.
— Что ж, — сказал Рик. — Итак, что нас беспокоит? Мы совершаем посадку в советском космическом корабле, на борту которого изображены серп и молот. Плюс надпись крупными буквами «СССР»…
— Это лучше, чем символ Марса, — вставил Джонни Бейкер.
Никто не засмеялся.
— Черт возьми, — сказал Рик. — Получается, у нас вообще нет выбора. Получается, что нет такого места, где бы мы могли совершить посадку. Можно было бы предположить, что после всего этого люди перестанут враждовать. Но я лично в этом сомневаюсь.
— Некоторые перестанут, — сказал Бейкер.
— Еще бы. Послушай, Джонни. Половина людей мертвы. А выжившие начнут драться за то, чтобы завладеть остатком пищи. Небывалые погодные условия сгубят урожай. И ты — именно ты — хорошо понимаешь это. Многие из уцелевших во время падения не переживут следующую зиму.
Леонилла поежилась. Она знала людей, переживших — едва выживших — великий голод на Украине. Голод, последовавший за восхождением Сталина на царский трон.
— Но если на Земле сохранились какие-то остатки цивилизации, если там есть кто-нибудь, кому мы нужны, то это в Калифорнии, — сказал Рик Деланти. — С нами записи наблюдений за кометой Хамнера-Брауна. Последняя космическая экспедиция нашего времени. Следующая будет…
— Следующая будет очень не скоро, — сказал Петр.
— Именно. Мы обязаны сохранить эти записи. Потому что они кое-что значат.
По лицу Петра Якова было видно, что ему теперь легче: мучительный выбор был сделан.
— Прекрасно. В Калифорнии расположены атомные энергетические центры? Кажется, так. Вероятно, им удастся пережить катастрофу. Цивилизация начнет возрождаться вокруг электростанций. Туда нам и следует направиться.
Линии связи стратегического авиационного командования спроектированы так, чтобы уцелеть при любых обстоятельствах. Они обязаны действовать, даже если совершено атомное нападение. Никто не предвидел, что может случиться всепланетное бедствие, но линии связи обладают такой насыщенностью, включают в себя так много параллельных систем, что даже после столкновения с Молотом связь продолжала действовать.
Майор Беннет Ростен слушал бормотание громкоговорителя. Большинство сообщений предназначалось не для него, но он все равно слушал. Если связь прервется, майор Ростен получит право распоряжаться ракетами по своему усмотрению и, когда все сроки истекут, может запустить их. И лучше — насколько он знал — дать слишком мощный залп, чем слишком слабый.
— Внимание! Внимание! Боевая готовность номер один. Внимание, все командиры стратегического авиационного командования! Говорит главнокомандующий САК.
Голос генерала Бамбриджа едва пробивался сквозь сильные атмосферные помехи. Ростен лишь с трудом мог понять, что говорит генерал.
— Президент мертв: крушение вертолета. Доказательств вражеского нападения на Соединенные Штаты пока нет. Связь с высшим руководством страны утеряна.
— Господи Боже мой, — пробормотал капитан Люс. — Что же теперь нам делать?
— То, за что получаем зарплату, — ответил Ростен.
Атмосферные помехи заглушили доносящийся из громкоговорителей голос:
— Чайка — 2 молчит… Ураганы над… Повторяю… Торнадо…
— Господи, — пробормотал Люс. Что сейчас происходит с его семьей, оставшейся на поверхности? База оборудована бомбоубежищами. У Милли хватит разума укрыться в убежище. Хватит ли? Она жена офицера военно-воздушных сил, но она так молода, слишком молода…
— Обстановка крайне опасная. САК сообщение закончило.
— Придется распечатать карты целей, — сказал Ростен.
Гарольд Люс кивнул:
— Наверное, так будет лучше всего, начальник. — Затем, как и полагается, Люс отметил время в журнале дежурства: «По приказу командира, согласно коду 1841 Зулус, карты целей и расшифровки распечатаны». Он повернул ключ, затем набрал на панели нужный шифр. Вытащил пачку перфокарт IBM и разложил их перед собой. На перфокартах не было никаких обозначений, но существовала кодовая книга, с помощью которой и производилась расшифровка. В нормальных условиях ни Люс, ни Ростен не знали, на какие объекты нацелены их ракеты. Но сейчас, когда право решения, видимо, перейдет не к ним, лучше это знать.
Проходили минуты.
Громкоговоритель заговорил снова:
— «Аполлон» сообщает: советские ракеты запущены… Повторяю… массированный залп… пятьсот…
— Выродки! — закричал Ростен. — Вшивые красные! Сучьи дети!
— Спокойнее, начальник, — капитан Люс перелистал перфокарты и кодовую книгу. Взглянул на приборную доску. Ракеты еще не в их распоряжении. Даже при всем желании без приказа «Зеркала» их запускать нельзя.
— «Зеркало», говорит «Удар с полулета», «Зеркало», говорит «Удар с полулета». Мы получили послание от советского премьер-министра. Советы утверждают, что на нападение китайцев Советский Союз ответил залпом своих ракет. Советы просят Соединенные Штаты помочь им в отражении ничем не спровоцированной атаки китайцев.
— Всем воинским частям и подразделениям. Говорит стратегическое авиационное командование. «Аполлон» сообщает, что запуск советских ракет произведен в восточном направлении… Повторяю… не… Насколько мы знаем…
— Командиры эскадрилий, говорит «Зеркало». Советский Союз не произвел нападения на Соединенные Штаты. Повторяю: Советский Союз атаковал лишь Китай, а не Соединенные Штаты.
Громкоговоритель умолк. Намертво. Люс и Ростен переглянулись. Затем они одновременно перевели взгляд на карты целей.
Огни на приборной доске зажглись красным светом. Включился таймер, отсчитывая секунды.
Через четыре часа право запуска ракет перейдет к Ростену и Люсу. Им решать.
Словно пригоршня горящих угольков рассыпалась по территории Мексики и Соединенных Штатов.
Молот нанес удар и по суше. Столбы перегретого пара взметнулись в атмосферу. Пар унес с собой миллионы тонн земли и выпаренной соли. Увлекаемый паром воздух уходил в верхние оболочки атмосферы. Возникли страшной силы ветры: воздух из наружных слоев заполнял образовавшуюся пустоту. Планета вращалась, и направление ветров начало искривляться — против часовой стрелки. Завихрения превращались в спирали — это возникали ураганы.
Сформировавшийся над Мексикой ураган-матка двинулся через залив на восток. Он вбирал в себя энергию, выделявшуюся при кипении морской воды. Все новая вода поступала к месту соударения обломка кометы с водами залива, и тепла выделялось все больше. Ураган переместился к северу. Теперь он двигался от моря к материку. По мере своего движения он порождал многочисленные торнадо. Ураганные ветры погнали воду вверх — по долине Миссисипи.
Влажный перегретый воздух над океанами уходил вверх, и как следствие возникли сильнейшие холодные ветры, дующие от Арктики. В долине Огайо сформировался чудовищных размеров погодный фронт. Образовывались и уносились вдаль торнадо. Когда фронт передвинулся, на его месте сформировался другой, а затем еще и еще один. Они изрыгали сотни, тысячи торнадо — и торнадо отплясывали свой неистовый танец над развалинами городов. Погодные фронты двигались на восток. И точно так же фронты образовывались в Атлантике, над Европой, в Азии. Дождевые тучи окутали всю Землю.
