Глава 2

Выругаться и завыть от злости он захотел еще до того, как открыл глаза: ничего не изменилось, следующее пробуждение принесло те же ощущения, что и вчера. Боль, слабость, настороженное желание найти подходящую добычу. Жажду. Андрей чертыхнулся. Теперь что, так будет всегда? Или жажда со временем изменится — вырастет или ослабнет? Надо поскорее разобраться с этим вопросом, чтобы быть готовым ко всему.

Иными словами, требуется старший товарищ. Упырь поопытнее. Где его искать? Конечно, там, где есть люди.

Вчера Андрей заметил крадущиеся в темноте фигуры, которых его ощущения воспринимали несколько отлично от живых. Расстояние мешало рассмотреть в точности, однако инстинктивная опаска при виде некоторых человекоподобных существ не позволяла воспринимать их в качестве добычи. Подходить не решился, — кроме того, упыри быстро исчезали и хорошо прятались. Сегодня же он чувствовал готовность пообщаться, но желательно на своих условиях.

На сей раз, всматриваясь в разрушенный город и уже понимая, на что обращать внимание, Андрей отметил интересную картину. Банды покрупнее расположились на ночлег дальше от порта, чем небольшие группы по три-четыре человека, зато последних насчитывалось намного больше. Логично: в глухих местах оборванцев поджидала куда лучшая добыча, с другой стороны, опасностям они подвергались серьезнее. Поневоле охотники за сокровищами объединялись, искали вожаков, вооружались, со временем превращаясь в организованные отряды. Не исключено, что бандиты поделили между собой квартал и тщательно охраняли территории от посягательств конкурентов.

Должно быть, забравшаяся на просевшую крышу одного из домов девушка в рваных лохмотьях выглядела более чем странно. Вот только разглядывать ее было некому: бодрствующим часовым мешала темнота. Иное дело — сородичи. Те наверняка ее заметили, но по каким-то причинам не спешили знакомиться. На их несчастье, Андрей твердо вознамерился пообщаться сегодняшней ночью — слишком много у него вопросов накопилось. Правда, не на все из них упыри могут ответить, даже если захотят…

Червячок сомнения время от времени поднимал голову, и тогда землянину окружающий мир вновь начинал казаться кошмарным сном, виртуальной реальностью, созданной гипнотизером. Приходилось оглядываться, щипать себя, прислушиваться к доносимым ветром крикам, вдыхать запахи пыли и гари, в очередной раз убеждаясь в необычной для кошмара четкости ощущений. Вот только любой психиатр, да и просто интересующийся медициной человек прекрасно знает, насколько сложно больному отличить выдуманный мир от действительного. Без посторонней помощи тяжелые стадии болезни неизлечимы. Вдруг колдун-самоучка случайно нанес слишком серьезный урон, и сейчас Андрей лежит в коме в палате с обитыми мягким войлоком стенами, а дружелюбные мордовороты в белых халатах колют его шприцами?

Можно остаться ночевать на открытой улице. Тогда, по утверждению вчерашнего пленника, мертвое тело сгорит, и Андрей, может быть, вернется в родное, человеческое. Или погибнет, если действительно стал упырем. Вполне вероятна смерть от болевого шока — этого варианта тоже нельзя исключить. Умереть в сумасшедшем доме, изжарившись во сне под воображаемым солнышком… Материал не на одну диссертацию.

Нет уж, лучше не рисковать. Рано или поздно подсознание поможет, даст подсказку — до тех пор нужно просто выживать, копить информацию и силы. Время все расставит по своим местам. Пока же надо считать реальностью разрушенный город и женское тело — так проще выжить.

Девушка спрыгнула с импровизированной наблюдательной вышки и побежала в ту сторону, где вчера видела сородичей или кого-то на себя похожего. Впрочем, практически сразу она сообразила, какой глупостью будет с ходу влететь в засаду или просто напороться на людей, поэтому перешла на быстрый шаг. Постепенно замедляясь, все пристальнее прислушиваясь к ночной тишине, в конце концов Андрей не столько услышал, сколько ощутил присутствие впереди кого-то постороннего.

Вблизи стали видны человеческие силуэты, ноздри защекотал дымок костра. Люди: очередная банда на ночлеге. Двенадцать расположившихся возле огня бандитов и один часовой. В отличие от встреченных раньше оборванцев, эти вооружены. Любопытно. Ножи, топоры, копья с листовидным наконечником и нечто вроде грубого подобия алебарды — это нормально, это древнейшее оружие, простое и надежное. А вот луков не было, равно как и мечей. Щитов тоже не видно, метательное оружие представлено короткими копьями. И одеты они намного лучше — в грубо выделанную кожаную одежду, разбитые сапоги, на некоторых виднелись рубашки из ткани, пусть грязные и рваные. Впрочем, тряпья тоже хватало, не говоря уже о степени чистоты самих людей: порыв ветра донес до чутких ноздрей запах, более подходящий дикому зверю, чем человеку.

Хотя с такого расстояния подробностей не разглядеть, подбираться ближе Андрей не собирался. Сегодня голод вполне терпим, поэтому следует заняться делами поважнее, чем охота. На последних мыслях притаившаяся в глубине сознания тьма недовольно заворочалась: для нее возможность утолить жажду означала все.

Немного побродив вокруг стоянки, избегая привлекать внимание часовых, в конце концов Андрей наткнулся на первую в своей жизни нежить. Или нелюдь, или нечисть, черт их всех разберет: в тот момент ему было не до точной классификации. Средней высоты, до бедра девушки, с полной пастью клыков собака преградила путь, неподвижно замерев в темном переулке. Похоже, встреча стала неожиданностью и для нее, потому что тварь не набросилась с ходу — наоборот, слегка попятилась и предостерегающе замычала.

Верхней части черепа у существа не было.

Мозга тоже.

Противники замерли, изучая друг друга. После растянувшегося на века периода взаимного разглядывания Андрей, стараясь не делать резких движений, начал медленно отходить назад. Собака вновь замычала. Принюхалась. Недовольно фыркнула, дернула землю лапой, оставив на камне три глубокие царапины, но преследовать не стала.

Только завернув за угол, Андрей решился развернуться спиной и побежать, опасливо прислушиваясь — не раздается ли сзади быстрый перебор когтей, не передумало ли страшное существо отпускать неожиданного свидетеля?

Отбежав подальше, девушка замерла, осматриваясь. Андрей приходил в себя от нежданного шока. Какой-то кошмар. Будь зверюга настоящим монстром, отвратительным и не похожим ни на что встреченное прежде, — она не испугала бы землянина так, как самая обычная собака вроде лайки, только с аккуратно срезанной черепушкой. Такого он не ожидал. Пленник говорил о бродящих чудовищах, но, во-первых, сам он прежде не встречал их в городе. Во-вторых, люди всегда склонны к преувеличениям, и Андрей от услышанного рассказа просто отмахнулся. Запомнил, но всерьез не принял.

Зря.

— Новенькая, что ль?

Сиплый голос, раздавшийся откуда-то сбоку, заставил бы простого человека подпрыгнуть на месте. Мертвое тело, наоборот, замерло, чтобы резко отпрыгнуть в противоположную сторону. Рот сам собой злобно оскалился, из горла вырвалось глухое рычание.

— Новенькая, стал быть, — удовлетворенно хмыкнул скорчившийся в темном углу невысокий чело… упырь. Полуголый, с лихорадочно блестящими глазами и нервно облизывающимся языком, доверия сородич не внушал. Скорее, наоборот, что и подтвердила его дальнейшая речь. — Быстрая, теплая. Недавно пила. Повезло, повезло. Боги темные, вершители судеб, карающие и милосердные, пошлите добычу слуге вашему, не оставьте избранника, дайте крови. Крови. Плохо мне.

Внезапно обмякнув, словно сдувшийся резиновый мячик, он с тоской повторил:

— Плохо.

— Ты кто? — Андрей спросил и тут же обругал себя за глупый вопрос. Поспешил исправиться. — Давно ты такой?

— Давно, — заскулил упырь. — Второе лето.

Впрочем, временное помешательство прошло — или, наоборот, наступило короткое просветление рассудка, кто его разберет, — мужчина остро и заинтересованно блеснул глазами. Перед ним стояла невысокая девушка лет семнадцати на вид, с тонкими чертами лица и длинными светлыми волосами. Тонкокостная и хрупкая, с гибкой фигурой и маленькой грудью, она выглядела как идеал мужчины из числа любителей миниатюрных женщин. Точнее говоря, выглядела бы, отмой она лицо и тело от засохшей корки крови, а вместо порванной тряпки надень нечто более красивое. Или хотя бы чистое. Упырь неким чутьем ощутил свою — молодую и неопытную.

Он уже открыл рот, чтобы отпустить сальную шутку, когда девушка слегка подшагнула вперед, при этом взглянув прямо в глаза. Необычно она себя вела, неправильно. Все новые восставшие, прежде встреченные упырем, представляли собой жалкое зрелище: трясущиеся, жалобно просящие о помощи, голодные и смутно осознающие свое состояние. Или, наоборот, дико хохочущие безумцы, в эйфории от выпитой крови нападавшие на людей. Такие долго не жили. Эта, только что встреченная, выглядела слишком спокойной, слишком уверенной. И стояла-то как-то необычно — слегка наклонившись туловищем вперед, одна нога уперлась сзади в землю, руки вроде и расслаблены, однако прикрывают голову, корпус и — самое важное — горло. Смотрела настороженно, но без страха. Женщин редко учили драться, разве что в храмах или в знатных семействах.

Аристократка?

— Давно восстали, госпожа? — вырвалось невольно.

— Третью ночь. А ты?

— Второй год, — усмехнулся мужчина. — Меня Артаком звать.

Андрей внезапно сообразил, что представляться настоящим именем не стоит. Вообще вся его история в глазах местных будет выглядеть странновато. Лучше прикинуться потерявшей память: так безопаснее и позволит избежать лишних вопросов.

— Я своего имени не помню, память потеряла. — Сказал и порадовался, что в сальвском нет разделения по полам при разговоре от первого лица. Иначе могли бы возникнуть проблемы.

— Бывает, — понятливо согласился Артак. — Иногда Хозяин, перед тем как обратно в мир вернуть, память забирает.

Он слегка успокоился и разозлился на себя. Что на него нашло? Обычная девка — подумаешь, выглядит странновато. Она ж не помнит ничего. Сейчас выспрашивать начнет, что да как, просить о помощи будет.

Девушка действительно начала задавать вопросы. Только не те, к которым мужчина привык.

— В городе есть объединения упырей?

— Чего?

— Охотишься один или с другими?

Артак помолчал. Чутье, выработавшееся за последние три года и не раз спасавшее ему жизнь — и после-жизнь, как восставшие называли свое существование, — настойчиво советовало держаться от странной незнакомки подальше.

— Община недалеко живет, в бывшем монастыре, — наконец указал он рукой куда-то за спину. — Проводил бы, да только вчера без добычи остался. Если и сегодня не поем, демон наружу вырвется.

— Помочь? Я только что видела собаку без черепа.

— Безмозглые нас не трогают: одному Господину служим, — отмахнулся Артак. — Иди прямо по улице, как увидишь стену с нарисованными символами Судьи — простой крест и глаз, — пойдешь направо до ворот. Там кто-нибудь будет, проводит к Карлону. Главу нашего так зовут — Карлон.

Первый встреченный упырь остался позади. Несмотря на его указания, Андрею дважды пришлось огибать расположившиеся на ночлег банды мародеров, так что к монастырю он подошел почти перед самым рассветом. Хорошо еще, поиски ворот не заняли много времени. Точнее говоря, поиски арки прохода, ибо сами ворота исчезли — от них остались только массивные петли. Судя по всему, монастырь давно сожгли, камень невысоких стен и мощенный резными плитами дворик чернели густой сажей, деревянных деталей не осталось. Кое-где меж камней пробивалась трава, дикий плющ оплел статуи неведомых святых, полз по стенам зданий, забирался на крышу, в окна с выбитыми стеклами. Интересно, в стране остался хоть кто-нибудь, умеющий лить стекло, или людям придется заново восстанавливать утраченную технологию?

Обещанный проводник сидел во дворе. Толку с «привратника» было ноль: тот заметил появление посторонней, когда девушка находилась на расстоянии шагов пяти. Во взгляде упыря не отразилось ни удивления, ни агрессии или испуга — абсолютно ничего. Тощий, одетый в лохмотья, со сбившимися в колтуны волосами, он равнодушно смотрел на незнакомку, скрючившись и замерев в нелепой позе на обломке колонны. Андрей поздоровался:

— Здравствуйте.

Ответом было молчание, постепенно становившееся неприятным и вязким. Упырь, казалось, то ли заснул, то ли впал в подобный наркотическому транс. И что прикажете делать дальше? Наплевать и пройти мимо, самому поискать этого типа, Карлона? Неизвестно, что выкинет придурок с пустым взглядом, — человека с таким выражением лица давно сдали бы в психушку.

— Привет.

Единственной реакцией стало моргание. Веки медленно опустились и поднялись, один раз.

— Артак сказал, вы здесь живете? Карлон где?

Еще немного посидев, мужчина наконец пошевелился. По-прежнему молча мотнул головой, приглашая следовать за собой. Нехотя, с трудом он опустил босые ноги на землю, и Андрей поразился длине когтей на пальцах. Сам бы он не смог ходить, имея «украшения» длиной сантиметров десять, — упырь же как-то умудрялся передвигаться. Правда, походка получалась странная, скачущая, но довольно быстрая. Упырь шел не оглядываясь, посему новенькой ничего не оставалось, как последовать за ним. Идти пришлось недалеко — в маленький храм, выходивший дверями сразу на двор.

Внутри, как ни странно, было относительно чисто. По местным меркам — просто стерильно. Пол вымыт, вдоль стен горят факелы из лучины, освещая искусно нарисованные фрески. Интересная архитектура, чем-то напоминает арабо-испанскую: такая же легкая и воздушная. Только цветовая гамма подобрана тяжелая, давящая на психику, и рисунки, мягко выражаясь, не самые жизнеутверждающие. Картины загробного мира, какие-то монстры, терзающие грешников, оскаленные пасти перемежались с изображениями казней и пыток. Символом божества, судя по всему, являлся черный крест с белой точкой посредине — именно такая скульптура стояла в конце зала. Горизонтальная перекладина на концах разделялась, получившиеся в результате отростки были украшены драгоценными камнями синего, коричневого, красного и молочно-белого цветов. Перед крестом в молитвенной позе застыл упырь.

Вот интересно: какую религию ни возьми — все требуют от своих неофитов безоговорочного поклонения. Здоровый скепсис свойственен разве что буддизму, и то многие учителя относятся к догматам своего учения с излишней ревностью. Вера не предполагает сомнений, зато требует повиновения. Не означает ли это, что устоявшиеся каноны нужны не людям, но обществу? Дополнительная связка, объединяющая кучу личностей в единое целое? Отсюда и сходство обычаев: проповеди, требование становиться на колени перед священными символами, преклонение перед «стариной» и нужда в благословении старших на любое начинание.

Упырь при появлении посторонних отполз от креста и только тогда распрямился в полный рост. По-прежнему не поворачиваясь к символу спиной, он сделал пару шагов назад, после чего обернулся и требовательно дернул рукой, подзывая поближе. Проводник его не интересовал: все внимание мужчины обратилось на девушку. В свою очередь новенькая с интересом рассматривала его.

Внешность у предводителя упырей — никем иным мужчина быть не мог: слишком властные манеры для простого человека — оказалась примечательной. Среднего роста, он казался высоким из-за невероятной худобы, причем сухощавость тела подчеркивалась длинными прямыми волосами, спадающими до пояса. Длинные пальцы на руках нервно сжимались, находясь в постоянном движении. Он, по-видимому, пытался бороться с этой привычкой, сцеплял руки вместе, но спустя короткое время непослушные пальцы принимались за старое. А вот лицо, против ожидания, костистостью не отличалось и было округлым, с правильными чертами, даже красивым. Хорошее впечатление портили властные сжатые губы и ледяные глаза, в которых застыло жестокое и фанатичное выражение.

— Как твое имя?

Голос упыря прозвучал неожиданно мягко. Андрей даже оглянулся по сторонам — вдруг подошел кто-то третий. Никого, провожатый и тот скрылся.

— Я не помню, — решил он держаться выбранной линии. — Я очнулась позавчера и поняла, что все забыла.

— Такое случается, — кивнул мужчина. — В большинстве случаев память возвращается через месяц-другой. Впрочем, не так важно. Войдя во Тьму, мы отбрасываем прошлое, подобно тому как дерево осенью сбрасывает листву. Вчерашний день посвящен Селесте, третьей из невест нашего Господина, посему отныне ты будешь именоваться в ее честь.

Андрей пожал плечами. По большому счету, ему было все равно, какое имя носить: не настоящим же называться. Так что скандалить и возражать он не стал, хотя его покоробила манера Карлона принимать решения за других, не предлагая даже видимости выбора.

— Скоро взойдет солнце, — продолжал предводитель. — Пойдем, я покажу тебе место, где ты сможешь переждать день. Завтра мы поможем тебе утолить голод и ответим на неизбежные вопросы. Идем.

«Спальным местом» именовалась узкая келья с плотно заколоченными окнами, из всей мебели в комнатушке наличествовала одна лежанка — прикрытый грубой рогожей топчан. С любопытством девушка провела пальцами по гладкой поверхности. Мебель оказалась изготовлена не из древесины, как показалось сначала, а из какого-то материала наподобие пластика, упругого и в меру мягкого. Из того же материала оказалась сделана и легкая дверь, судя по отсутствию следов огня, установленная недавно. Из коридора послышались шаги.

— Возьми. — Вошедший Карлон протягивал темный сверток. — Твоя одежда изорвалась — это взамен.

— Спасибо.

— Не благодари меня, — не принял благодарности упырь. — Все мы братья и сестры, помогать друг другу — наш долг.

Почти всю территорию монастыря занимало кладбище. Последнее пристанище толстосумов отличалось пышностью надгробий — местные жители и после смерти продолжали мериться толщиной кошелька. Иные склепы, больше напоминавшие миниатюрные крепости, выдержали ярость безумствующей толпы и теперь щеголяли сбитой лепниной, испачканными рисунками, разбитой мозаикой и, если удавалось проникнуть внутрь, неповрежденными богатыми надгробиями. Основная же часть могил была осквернена.

Упыри расположились в двух зданиях — в центральном храме и в чем-то вроде казармы. Остальные постройки не использовались по причине малочисленности обитателей, каковых с появлением Селесты стало семеро. Помимо Карлона, Артака и привратника, изредка откликавшегося на обращение Тик, после пробуждения новенькую познакомили с еще тремя. Сразу после того как предложили утолить голод.

Восставшие нуждались в крови не столько для поддержания своего существования, сколько для подавления внутреннего «демона». Предводитель этой маленькой колонии проклятых сумел дать ответы на все или почти все вопросы, заданные ему девушкой. Карлон создал стройную и логичную систему, объяснявшую как недавнюю катастрофу, превратившую процветающий мир в руины и полностью разрушившую старую цивилизацию, так и появление новых существ — таких, как упыри. Сам он предпочитал название «восставшие», или «мораги» на древнесальвском. По его словам, каждый упырь есть не что иное, как вместилище и материальная оболочка для посланного богом смерти демона, призванного судить и карать смертных. Силу для пребывания в материальном мире демон черпает из людской крови — как, собственно, ему и полагается по статусу в любой религии. Первую ночь после приема очередной «дозы» восставший соображает вполне нормально и способен на активную деятельность. На вторую ночь голод начинает донимать сильнее, однако потребность в крови не является всеподавляющей. Пробуждение третьей ночью приносит муки и боль по всему телу, упырь слабо воспринимает окружающую обстановку и активно ищет добычу. Впрочем, на заведомо сильнейшего врага не нападет — инстинкт самосохранения не позволит.

Если упырь не находит жертвы в течение четырех ночей, то превращается в одержимого жаждой безумца.

Карлону, бывшему священнику бога смерти Морвана, придуманная концепция казалась не просто правильной — единственно верной. Абсолютно уверовав в «кару богов» и слегка помешавшись после перенесенных испытаний, он мнил себя новым мессией, призванным очистить мир от скверны. К его чести надо сказать, что в своем безумии он был последователен и настолько милосерден к окружающим, насколько может быть милосерден фанатик. Посему первой его заботой об обретенной «сестре» стала кормежка: упырь полагал, Селеста срочно нуждается в крови. Сразу после заката солнца предводитель зашел в келью новенькой.

— Как ты себя чувствуешь? — На удивление, его встретила настороженная, явно голодная, но вполне вменяемая девушка. — Не мучает ли тебя голод?

— Я пила кровь позавчера. Вы пойдете сегодня охотиться?

— Да, но без тебя. — Карлон кивнул, приглашая идти за собой. — Ты слишком мало знаешь, чтобы мы могли рисковать. Мы недавно поймали человека и не стали его убивать, поместили в камеру. Господин руководил моими помыслами, сохранив пленнику жизнь. Его милостью ты сможешь утолить жажду без опаски.

— У вас есть своя тюрьма?

— Бывшая камера покаяния — прежде в ней содержались пойманные на запретном колдуны.

Бывший монах шел быстро и целеустремленно. Дважды навстречу попадались незнакомые восставшие, однако завязывать разговор не спешили — только провожали Селесту взглядами тусклых глаз. Короткий переход закончился во дворе, возле низкого одноэтажного здания, из которого густо разило кровью. Рядом стояла и жадно принюхивалась стройная девушка, красивая, несмотря на уродливую робу и слой грязи на волосах. Услышав шаги, она развернулась и, стоило ей увидеть Карлона, испуганно попятилась назад:

— Я просто почувствовала запах, старший брат! Господин свидетель, внутрь я не входила!

Андрей не услышал, что ответил ей монах. Все его внимание сосредоточилось на солоновато-сладком запахе, забивавшем остальные чувства, подавлявшем эмоции. Желание войти внутрь на короткое мгновение стало нестерпимым. В сознании взвыл голодный зверь, живот прорезала резкая боль, и тело само невольно сделало шаг вперед. Сразу же ее обхватили чьи-то руки, настолько сильные, что бешеная попытка освободиться не принесла успеха. Внезапно запах исчез.

Карлон поставил девушку на землю, только уйдя со двора. Выглядел он расстроенным.

— Моя вина. Следовало связать пленника. — Он пристально вгляделся в лицо новенькой, выискивая признаки безумия. — Не бойся, скоро ты перестанешь тянуться к источнику жизни столь жадно. Со временем демон внутри тебя станет реже нуждаться в пище. Сестра Аларика!

— Да, старший брат.

Красавица стояла рядом, стараясь не встречаться взглядом с предводителем.

— Поручаю твоим заботам сестру Селесту. Я отправляюсь в город, попытаюсь захватить еще одного грешника.

— В этом нет необходимости… — Андрей заметил легкую гримасу недовольства, исказившую лицо предводителя, и вовремя добавил: — Старший брат. — Гримаса исчезла, Карлон еле заметно удовлетворенно кивнул. — С моей стороны будет невежливо отрывать вас от дел — ведь я вполне способна охотиться самостоятельно. Так быстрее. Однако буду благодарна, если сестра Аларика согласится преподать несколько уроков и расскажет об окружающем мире.

— Ты совсем недавно восстала, и память твоя пуста, как дырявое ведро, — возразил монах. — Ты еще слишком слаба. К тому же ты терпишь неудобство по моей вине. Я должен искупить свою ошибку.

— Неужели у вас нет иных дел, более важных? Уверяю, со мной ничего не случится.

Неожиданно вмешалась Аларика, до сей поры молчаливо стоявшая рядом. В коротком остром взгляде, брошенном на новенькую «сестру», промелькнул явный интерес. Женщина, впрочем, быстро потупила глаза, скрывая их выражение:

— Брат Артак до сих пор не вернулся, старший брат. — Голос ее звучал тихо и нерешительно. — Обещаю, мы не станем уходить слишком далеко.

Монах заколебался, затем с видимым неудовольствием признал:

— Да, его необходимо найти. Хорошо. Постарайтесь не отходить далеко от монастыря: его сила защитит вас. Да пребудет с вами благословение Господина.

Перекрестив обеих совершенно как христианский поп, Карлон удалился в сторону храма. Андрей покосился на «наставницу» и напоролся на встречный настороженный взгляд. Рассматривали его или, правильнее сказать, ее внимательно. Показалось, или на лице женщины промелькнули отчаяние и робкая надежда? Так смотрят не на соперницу, а на возможного союзника или врага — с надеждой и страхом ошибиться. Наконец сестра пришла к каким-то выводам и улыбнулась:

— Ты, кажется, голодна? Пойдем поищем кого-нибудь. Потом я расскажу тебе об этом месте, о нас самих. И — зови меня просто Аларика.

Обе девушки направились к выходу из монастыря.

— Тогда и ты зови меня Селестой. Правда, в действительности это имя я получила только вчера.

— Да, все, кто приходит в общину, должны забыть свое прошлое, — нейтральным тоном подтвердила Аларика. Она опустила голову, скрыв упавшими волосами выражение лица. — Я слышала, ты потеряла память?

— Да. Тебе сказал Карлон?

— Старший брат. Лучше говори «старший брат», — поправила старожилка. — Нет, просто вчера я задержалась в храме и слышала ваш разговор. Не расстраивайся, память вернется через какое-то время. У ворот сейчас дежурит Ганн, он вспомнил свое прошлое только через три месяца после восстания. Сейчас я вас познакомлю.

Во дворике находились два упыря, сидевших на почтительном расстоянии друг от друга. Первый, высокий и худой, одетый в штаны до колен и уже привычную рясу монаха, в данный момент скомканную в узел на животе, что-то сосредоточенно разглядывал у себя на бедрах. При появлении девушек он поднял голову и уставился на них, не отрывая глаз. Второй упырь, тот самый Ганн, оказался мужчиной средних лет с гладко выбритой головой и огромным родимым пятном на правой щеке, — он криво усмехнулся в качестве приветствия.

— Что, новенькая?

— Позволь представить тебе Ганна, Селеста, самого мрачного упыря в городе. — В ответ Ганн неопределенно хмыкнул, беззастенчиво разглядывая новую «сестру». Та отплатила ему не менее дружелюбным взглядом. — Дальше сидит Палтин, его келья в противоположном от нас конце коридора. Ганн, Артак не возвращался?

— Нет. Старший взял Тика и пошел на поиски, мы сейчас тоже пойдем. — Мужчина спрыгнул с обломка колонны, на котором сидел, и вышел за ворота, следом за ним двинулся его товарищ. — Карлон сказал, чтобы вы шли к Южному рынку: там сегодня должна ночевать маленькая банда. Ну и художника нашего поискали бы заодно.

Тут он споткнулся и грязно выругался. Больше не обращая внимания на остальных спутников, он не оглядываясь пошел вверх по улице. Казалось, его не интересовало даже, двигается за ним Палтин или нет. Который, кстати сказать, по-прежнему не отводил от Селесты и Аларики глаз — шел, шею выворачивал.

— Осторожнее с Палтином, — предупредила Аларика, когда сородичи скрылись за углом и не могли подслушать разговора. — Плотские удовольствия не прельщают нас с той же силой, как прежде, но иногда встречаются исключения.

— Ганн выглядит поопаснее.

— Ему на всех наплевать. И на себя — тоже.

Первая совместная охота получилась неожиданно короткой и удачной, что не могло не радовать. Андрей с трудом поддерживал разговор: голод терзал его с каждой минутой сильнее и сильнее. Зачем одинокого бандита понесло в развалины, почему он отбился от своих, теперь не узнаешь — Аларика ударила слишком сильно, и человек умер. Пришлось торопливо глотать кровь из распоротого горла до того, как она остыла. По словам старшей из девушек, демон внутри восставших питается не кровью, а жизненной силой, которая быстро исчезает после смерти жертвы. Поэтому немногие попытки запасать драгоценную жидкость в сосудах провалились — пользы от консервов было ноль.

Времени до рассвета еще хватало, так что Андрей предложил обратно в монастырь не возвращаться, поговорить здесь же. Он уже имел представление о тонкости слуха упырей и понимал, как легко предводитель подслушает разговор, если пожелает. Нет, пусть лучше провожатая расслабится и рассказывает без оглядки — может, что интересное сболтнет.

Аларика сразу согласилась: ей тоже хотелось пообщаться с новенькой без посторонних. И по серьезным причинам, и просто поболтать. Все-таки до вчерашней ночи она оставалась единственной женщиной в мужской общине, каковой статус имел помимо плюсов массу минусов. Хотелось бы сразу определиться с будущими отношениями — станет Селеста ее подругой или нет? Карлон не слишком жаловал Аларику, она ему мешала, тревожила сложившийся уютный мирок. Нет, думала упырица, враги ей не нужны, и так уже трижды подвергали наказаниям за совершенные «прегрешения». Монах не одобрял ее связи с Артаком, которого, кстати сказать, женщина не собиралась отдавать возможной сопернице. Следовало сразу объяснить это Селесте, чтобы избежать возможного непонимания. Бывшего художника восставшая красавица не любила и даже не слишком уважала: он просто давал ей чувство уверенности, защищал от других упырей, в первую очередь от Палтина.

— В монастыре есть баня?

— Считай, что нет. Канализация и водопровод полностью разрушены, за водой приходится ходить либо к источникам, либо к реке. Дорога опасная — можно повстречать людей или чудовищ. Некоторым все равно кого жрать, лишь бы мясом пахло. Тем более, — Аларика осторожно покосилась на новенькую, — старший брат ставит чистоту духовную выше телесной.

— Я не совсем поняла, о каком Господине он говорил.

Селеста выглядела подозрительно спокойной. Невероятно: обычно восставшие в первые дни после пробуждения плачут, стараются найти родню, молят богов о смерти. Немногие благодарят за полученный шанс и пребывают в эйфории. Девушка, вчера явившаяся в храм, на фоне остальных смотрелась образцом хладнокровия.

— Отец Время породил множество миров…

— Миров?! — Селеста внезапно напряглась.

— Да, миров. Миры Света, миры Тьмы и срединные миры, в которых правят духи стихий. Центром же, основой всего — является наш. Существует множество богов, но главнейшими являются шестеро: Иллиар — Повелитель Света, Морван — Господин ада, Аркота Сердце Пламени, Саллинэ Подательница Благ, изменчивая хозяйка вод Деркана и порывистая шалунья Фириза Невесомая. От их браков между собой возникла материя и сама жизнь, каждое живое существо несет в себе частичку первосил. Наш Господин покровительствует ночным зверям, темным магам и колдунам, купцам и сапожникам, иными словами — всем, чья деятельность связана с отрицательными энергиями.

— Сапожники-то здесь при чем? — удивилась новенькая.

— Подумай, откуда кожа берется? От убитых животных. Так вот, каждая первосила проявляет себя через множество ликов, точное число которых не известно даже жрецам. Демонам, приходящим в наш мир, покровительствует Селеста Темная Мать, в чью честь старший брат тебя и назвал. Правда, имя богини пишется немного иначе, но у тебя не скоро появится возможность сравнить.

— Почему это?

Селеста очистила от мусора кусок пола, зачерпнула горсть пыли и высыпала ее на гладкую поверхность, получив таким образом импровизированную доску для письма. Протянула Аларике маленькую палочку. Та, удивленно хмыкнув, изобразила два отличных друг от друга формой и числом ряда значков. Писать оказалось неожиданно сложно: за прошедшие три года она подзабыла привычные навыки и сейчас воскрешала их в памяти усилием воли.

— Сверху — имя богини, внизу — твое.

— Придется учиться заново, — мрачно сделала вывод новенькая. — Ничего не понимаю. Научишь?

— Буду только рада.

— Спасибо. Скажи, а словосочетание «единый бог» тебе ни о чем не говорит?

Чувствовать себя в роли учительницы оказалось непривычно, страшновато и приятно.

— Некоторые секты утверждают, что есть только один бог, на западе тоже верят в единого создателя. Может быть, при жизни ты принадлежала к одной из таких общин? Внешность у тебя обычная, на иностранку не похожа. Жаль, что ты потеряла поминальную табличку.

— Какую табличку?

— Смотри. — Старшая женщина вытащила из недр балахона медную пластину с выгравированным на ней узором. — У каждого сальва есть такая. Она показывает, к какому семейству принадлежит человек, кем были основатели рода, из какой местности, какими деяниями прославились. Чем сложнее узор, тем моложе род, у некоторых дворян всего-то несколько линий нанесено. Табличку устанавливают на алтарь в храме, когда хотят принести жертву предкам, кладут в колыбель новорожденному или в гроб умершего. Имейся у тебя такая, мы смогли бы узнать, откуда ты.

— Возможно, — неопределенно ответила Селеста, абсолютно не проявив интереса к собственному прошлому. Ее волновали другие вопросы. — Ты не задумывалась, что с нами будет дальше?

Аларика колебалась. Они слишком недолго знакомы, чтобы окончательно доверять друг другу. Поэтому ответила осторожно:

— Старший брат считает, грядет конец мира…

— Сомневаюсь. — Селеста скептически скривила губы в подобии улыбки. — После чумы новых катастроф не было. Конечно, она одна стоит всех бед на тысячу лет вперед, теперь цивилизацию придется восстанавливать заново, но ведь не с пустого места. Пусть маги погибли — остались их знания, записи, толпа не могла уничтожить все.

— Даже если родятся новые маги, — печально улыбнулась Аларика, — они ничего не смогут сделать. Стихии перестали откликаться на зов, первосилы ушли из мира. Отныне люди не способны чаровать. Если не считать слуг Морвана и немногих уцелевших жрецов Иллиара, которые всегда были сосредоточены на постижении духовных аспектов учения. Материальное бытие их мало интересует.

— То есть магия не действует?

— Почти.

Селеста задумалась, после чего пожала плечами:

— Все равно. Человек — зверь хитрый, живучий, приспосабливается к любым условиям. Готова поспорить, еще год назад в городе выжить было намного труднее. Вот увидишь, в скором времени герцог начнет восстанавливать город, очистит окрестности от монстров, усилит гарнизоны в деревнях. Королем себя провозгласит. Можешь считать меня безумной оптимисткой, но если людская раса выдержала первый и сильнейший удар, будущее у нее есть. Значит, есть оно и у меня, ибо умирать я не собираюсь — наоборот, хочу пожить в свое удовольствие.

— Не вздумай сказать этого Карлону. — Аларика почувствовала, как внутри нее что-то дрогнуло. Серая безысходность, цепко окутавшая ее душу, на мгновение отступила, и женщина на короткий миг поверила в прозвучавшие слова. Быть может, ее ожидает лучшая судьба, чем вечная жажда крови и постоянные убийства? Скитания по мрачным склепам и ненависть всего живого?

— Не дура, не бойся, — улыбнулась девушка в ответ. — И знаешь… Начнем с малого. Устроим банный день.