Как это ни парадоксально, Марс был освоен людьми гораздо позже некоторых планет, находившихся в других звездных системах.

Когда на Земле был изобретен гипердрайв и расстояния перестали иметь большое значение, стоимость перевозок снизилась на порядок и перестала сдерживать экспансию. Человечество вырвалось с перенаселенной родины и отправилось на поиски подходящих для жизни планет.

Поначалу производство кораблей размещалось на Земле и на ее орбите, пока оно не выросло до поистине астрономических размеров и не стало слишком громоздким. Кроме того, некоторые технологические аспекты сборки межзвездных кораблей стали серьезно угрожать и без того подпорченной экологии планеты. Тогда верфи и были перемещены на Марс. Правители Земли понимали, какой ценностью они обладали, и поэтому не собирались отпускать жизненно важное производство слишком далеко от себя. Они оказались правы.

Во времена создания Империи именно захват Марса стал ключевым моментом всей кампании и позволил Петру Романову распространить свое влияние почти на весь сектор изученного космоса. Ибо корабли — это сила, а сила — это власть.

С тех пор имперское правительство бдительно следило за своей монополией в данной части рынка и весьма негативно, вплоть до войны, относилось к попыткам других планет создать аналогичное производство. Это было оправданно с точки зрения сиюминутной политики, но в долгосрочной перспективе грозило немалыми осложнениями. Если вы сложили все яйца в одну корзину, не удивляйтесь, когда кто-то наподдаст по ней ногой. Наверное, тарги заставят человечество пересмотреть некоторые свои взгляды. Но сейчас… сейчас ничего нельзя было сделать.

Империя оказалась централизована вокруг Солнечной системы вовсе не потому, что резиденция императора находилась на Земле, а потому, что на Марсе выковывалась ее военно-космическая мощь.

Лишь по прибытии на Марс Клозе понял истинные масштабы замысла и оценил количество вовлеченных в него людей. Это был вовсе не кабинетный заговор, осуществляемый несколькими людьми, надеющимися на свою хитрость и изобретательность, а более всего — на удачу. Это был полномасштабный мятеж с мощной огневой поддержкой, обеспечиваемой минимум третью личного состава ВКС. Третью — только по той причине, что остальные две трети находились вне Солнечной системы и вели военные действия против таргов. Точнее, военные игры. Серьезных столкновений в последнее время не было. Клозе надеялся, что затишье продлится еще хотя бы пару недель и позволит провернуть задуманное без помех.

Курьерский корабль остался на марсианской орбите. Пенелопа и Клозе пересели на орбитальный челнок, доставивший их в один из подземных бункеров Генштаба. Двое молчаливых и угрюмых лейтенантов проводили их в помещение, оказавшееся апартаментами для особо важных гостей Генштаба. Типа заезжих сенаторов или случайно оказавшихся на Марсе аристократов. Апартаменты шикарные, но без коммуникатора с доступом к внутренней сети, чтобы исключить попадание чужих длинных носов в не предназначенные для них области.

Лейтенанты не стали запирать своих гостей, но Клозе все равно почувствовал себя пленником. Теоретически он мог бы покинуть помещение и прогуляться по местным коридорам, но… это было бы неблагоразумно, ведь весь личный состав ВКС знал его в лицо благодаря информационным программам, раскручивающим его почище какой-нибудь порнозвезды.

Через два с половиной часа им принесли ленч. Пенелопа увлеченно орудовала вилкой, а у Клозе аппетита не было. Он поковырял салат, проглотил кусок бифштекса и залил все это дело двумя чашками кофе. Пытался смотреть новости, но никак не мог сосредоточиться. Это было похоже на адреналиновую горячку перед боем, обычно проходившую одновременно с первым выстрелом. Только еще никогда она не тянулась для Клозе так долго.

Адмирал Круз в сопровождении своего адъютанта в чине капитана ВКС, который был ровесником Клозе, заявился только под вечер. Он коротко извинился, что заставил себя ждать так долго, уселся в кресло, его адъютант замер сзади в виде каменного изваяния, символизирующего полную невозмутимость. Если его и удивляло присутствие в мужской святая святых женщины, он своего удивления никак не выказывал.

Клозе молчал, приглашая Круза высказаться первым. Это была его инициатива, пусть он и начинает разговор.

Адмиралу, судя по всему, тоже было нелегко решиться. Государственная измена, а их действия в случае провала квалифицировались бы именно так, это игра, в которую можно сыграть только один раз, и никаких правил не существует.

— Итак, вы здесь, — промолвил адмирал Круз.

Клозе не понял, чего в голосе адмирала больше — облегчения или настороженности.

— Вы сами меня позвали, — напомнил Клозе.

— Позвал, — подтвердил Круз. — Но я еще не понял, рад ли я тому, что вы откликнулись на этот призыв.

Что ж, из этого высказывания многое можно было понять. Клозе решил открыть карты. Не все, но достаточное количество для того, чтобы понять расклад партнера.

— Я понимаю, что это не ваша идея, адмирал, — сказал он, — что она не пришлась вам по вкусу и что вы поддерживаете ее только потому, что не видите альтернативы.

Круз согласно кивнул.

— Для победы в этой войне нам необходимы перемены в высшем эшелоне командования, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Рокуэлл не способен обеспечить движение в нужном нам направлении.

Клозе отметил, что адмирал назвал фамилию человека, не акцентируя внимание на том факте, что человек этот был его сюзереном. Что это — игры подсознания или маскировка своих намерений от себя же самого?

— Вам не кажется, что мое пребывание здесь несколько рискованно? — спросил Клозе. — Я не сомневаюсь в ваших офицерах, но здесь слишком много народу, чтобы исключить возможность утечки информации.

— Вы должны находиться в легкодоступном месте, — сказал адмирал. — Ваше лицо слишком известно, чтобы мы могли надежно спрятать вас где бы то ни было.

— Ага, — сказал Клозе. Это верно, где плюсы, там и минусы. Лицо, которое должно обеспечить поддержку широких масс, хорошо знакомо этим самым массам. — Я так и не понял, каким образом вы собираетесь обеспечить законность нашего хода. На чем мы можем прижать Рокуэлла? То есть каким образом он избавился от Юлия, чтобы унаследовать всю эту богадельню?

— При помощи его личного врача, — сказал Круз.

— Как насчет доказательной базы? — поинтересовался Клозе.

— Стопроцентная. Три недели назад врач покончил с собой, оставив признательные показания в своем компьютере. Сейчас они находятся в распоряжении УИБ. Разумеется, не всего УИБ, а только преданной нам части.

Да, не всего. Генералу Торстену эта идея явно бы не понравилась.

— Самоубийство было спонтанным? — уточнил Клозе.

— О да.

— Вы рассматривали другие варианты?

— Этот показался самым простым и надежным.

Верно, добраться до августейшей особы через его личного врача было самым логичным шагом. Заодно это подтверждает официальный диагноз, объясняющий смерть императора естественными причинами.

Доказательная база должна быть чертовски убедительной, особенно в случае, когда она доказывает то, чего не было. План показался Клозе… иезуитским. Тут четко просматривалась рука УИБ. Даже для Винсента Коллоджерро это было слишком изощренно. И жестоко.

Клозе вспомнил личного врача Юлия. Милый старичок никогда не внушал сомнений ни в профессиональной пригодности, ни в лояльности. Очередная жертва закулисных интриг, жертва вынужденная.

Гамбит.

Клозе отчетливо представлял, сколько жертв последует за первой. Имперские танцы — это танцы на костях.

Когда-нибудь кто-то спляшет и на их собственных могилах. Возможно, это случится гораздо раньше, чем они все предполагают.

— Признание достаточно убедительно? — спросил Клозе.

— Вполне. Меня оно убедило.

— Что ж, — вздохнул Клозе. — Адмирал, полагаю, нам надо поговорить с вами наедине.

— Возможно, — сказал Круз. — Адъютант…

Капитан молча вышел в соседнюю комнату. Пенелопа последовала за ним, одарив Клозе взглядом, который тот не смог расшифровать.

— О чем вы хотите поговорить? — поинтересовался адмирал.

— Это же очевидно, — сказал Клозе. — О наших с вами взаимоотношениях.

Круз вздохнул.

— Я хотел бы знать, какое место в цепочке командования — или вне ее — вы отвели для моей скромной персоны, — сказал Клозе. — Марионетки, которая будет озвучивать ваши решения и задним числом подтверждать ваши приказы?

— Этот разговор кажется мне преждевременным.

— А мне — нет. Я предпочел бы расставить все точки над «i», прежде чем все мы ринемся в бой.

— Помимо вас и меня существуют другие стороны.

— Это мне известно, — сказал Клозе. — Но с ними я буду договариваться отдельно, потом. Мне интересна ваша позиция. Скажите, что по этому поводу думаете лично вы.

— Сами понимаете, вы — очень неудобная марионетка, — сказал Круз. — Думаю, мы все это знали, когда принимали решение.

— Это не ответ, — заметил Клозе.

— Вы умный и тактически грамотный офицер.

И это тоже далеко не ответ.

— Но на этот раз у меня не будет поддержки августейшей персоны, — сказал Клозе.

— Это… сложно. Думаю, мы сработаемся.

— Как полноправные партнеры? — уточнил Клозе.

— Вы хотите всего и сразу? — спросил Круз. — Может быть, мне прямо сейчас начать говорить вам «сир»?

— Необязательно. — Клозе не был уверен, какой титул он примет в случае успеха. По крайней мере он не должен будет начинаться с заглавной буквы. — Но вам придется выполнять мои приказы. И это не обсуждается. Если вам понадобилась ширма, придется искать ее в другом месте.

Круз — хороший офицер. Может быть, хороший полководец. Но одного его авторитета не хватит, чтобы удержать ВКС под контролем. Он — не Клейтон, который без единого выстрела подбил на мятеж треть флота — всех людей, которыми командовал. Сам Круз получил свое место только после гибели предыдущего командующего.

Адмирал думал долго. Клозе не стал его торопить. Ему была нужна правда. Идти в бой без крепкого тыла могли позволить себе только тарги: их было слишком много.

— Вы — хорошая кандидатура, — задумчиво сказал Круз. — Вы популярны среди гражданского населения, являетесь кумиром целого поколения молодых военных, вы были почти на самом верху и можете быстро снова войти в курс дел. Ваше командование позволило нам отстоять Марс, Землю и вышвырнуть таргов из Солнечной системы. Подкачало только происхождение, но и Петр Первый был сыном торговца подержанными запчастями. Но вы — не единственная кандидатура.

— Вот именно, — сказал Клозе. — Выбирайте сейчас. Но помните: кого бы вы ни выбрали, в конечном итоге вам придется подчиниться ему. Если же вы хотите власти лично для себя, вам стоит последовать по стопам адмирала Клейтона. На все то время, что нам осталось.

Это должно быть нелегко — собственными руками сотворить своего командира и безоговорочно выполнять его приказы. Но если Круз не в состоянии удержать ВКС, что говорить обо всей Империи? Даже хваленый имперский флот не в состоянии драться без планетарной поддержки. Да и за что тогда драться?

— Альтернатива… будет хуже, — сказал наконец адмирал. — Я готов подчиняться вам, барон.

Клозе был даже слегка разочарован. Где-то в глубине своей мелкой душонки он надеялся, что адмирал вышвырнет его с Марса, отправив обратно в «эскадрилью прокаженных», где национальный герой будет скромно делать свое дело, избегая чудовищной ответственности, прикончившей уже не одного хорошего человека.

С другой стороны, он был доволен. Он положил себе в карман очень могущественного союзника.

Адмиралу можно было верить. Круз не готов играть первые роли, его жизнь — служение Империи. И ему будет гораздо легче подчиниться «своему», тому же Клозе например, нежели очередному человеку со стороны.

Или все так, или на старости лет я становлюсь законченным оптимистом, подумал Клозе. Но этот разговор он считал необходимым. Власть — штука, которой не принято ни с кем делиться. Демократия может работать в мирное время, но все великие войны выигрывала тирания.

— О чем вы говорили? — поинтересовалась Пенелопа, когда они с Клозе снова остались одни. — Адмирал Круз вышел отсюда очень задумчивым.

— Расставляли точки, — признался Клозе.

— И куда же ты поставил точку, над которой написано «адмирал Круз»?

— Кто сказал тебе, что распределением занимался именно я? — спросил Клозе.

— Посмотри на свое лицо. На нем уже проявляется печать власти.

— Хорошая хохма.

— Я не шучу, — сказала Пенелопа очень серьезно.

— В любом случае Круз останется там, где ему самое место, — так же серьезно сказал Клозе.

— О, — сказала Пенелопа. — Вы с ним беседовали не так уж долго.

Я знаю, как выглядит уважение, подумал Клозе, но что, черт побери, сейчас в ее глазах?

После ужина, который Клозе проглотил без особого удовольствия, снова зашел адмирал Круз. На этот раз для того, чтобы обсудить технические подробности самой операции. Никто не решался произнести вслух слово «мятеж».

Может быть, они были правы.

Это будет мятежом только в том случае, если они потерпят поражение. Проигравшие, они станут бунтовщиками и предателями. Победители — героями и истинными патриотами.

Терминологию разрабатывают те, кто выжил.

Адмирал Круз настаивал, чтобы Клозе остался на Марсе. Так будет безопаснее всего, утверждал он. Офицеров МДВ здесь не так уж много, и они могут быть взяты под контроль в течение часа.

Клозе же собирался отправиться на борт «Шивы», дабы присутствовать как можно ближе к месту событий. У этого решения были свои недостатки, особенно с точки зрения адмирала. Боевой крепостью командовал адмирал Добсон, нейтрально настроенный по отношению к Рокуэллу и его любопытным нововведениям, и Круз не мог гарантировать, что переход станции в руки заговорщиков пройдет без вооруженного конфликта. Клозе намекнул, что личным присутствием способен переломить ситуацию в свою пользу.

Круз ответил, что это слишком рискованно и он не может этого позволить.

Клозе выразительно поднял правую бровь и промолчал.

Круз сказал, что в случае гибели Клозе им будет трудно продолжать начатое дело.

Клозе продолжал молчать.

Круз спросил, когда Клозе будет угодно отправиться на «Шиву» и какой тип корабля он предпочитает использовать для этого путешествия.