Глава 7
ФОРС-МАЖОР

Сокрытый пребывал в состоянии, которое, если бы речь шла о простом смертном, можно было назвать бешеной яростью. Воистину нет ничего хуже, чем когда исполнители, которым отведена роль винтиков в сложном механизме твоего плана, вдруг начинают проявлять глупую и неуместную инициативу. Причем инициатива эта, что самое интересное, в перспективе может принести изрядную головную боль не только ему, который дергает за нити из-за кулис, но и самому инициатору. Гнев Сокрытого увеличивало и то обстоятельство, что подобного фортеля он мог ожидать от кого угодно, только не от Лилит. Как-никак представительница высшей касты темных Вторых должна соображать немного лучше.

У Сокрытого руки чесались немедленно исправить то, что она натворила, но он не мог себе этого позволить: его собратья вряд ли оставят без внимания резкую активизацию его деятельности в Базовом мире. Не-эт, тут требовалось хладнокровие, терпение и тонкая работа чужими руками. Однако бушевавшие в нем отрицательные эмоции нужно куда-то «слить». Не то чтобы это было ему край как необходимо — просто иногда Сокрытый позволял себе прихоти вроде вымещения на ком-то своей ярости.

В поисках подходящего объекта взгляд Сокрытого пробежал по обзорным сферам. Они показывали события, происходящие в различных местах его мира, в котором он мог творить все, что ему заблагорассудится. Минуту спустя одна из сцен привлекла внимание Сокрытого. Пустынные варвары катоны осаждали один из пограничных замков Силурийской империи. Точнее, не осаждали, а практически уже взяли приступом: бои шли на крытых галереях внутренней цитадели. Кто-то из силурийцев, судя по раззолоченным доспехам, явно аристократического происхождения медленно отступал, держа в каждой из своих четырех рук по клинку и отражая яростные наскоки варваров, физически сильных, но, похоже, заметно уступавших аристократу в технике владения холодным оружием. Тем не менее сомнений в исходе боя не было никаких: подавляющее численное превосходство варваров говорило само за себя.

Планы Сокрытого во второстепенной игре, которую он вел в этом мире, пока не предусматривали падения Силурийской империи. А между тем это могло случиться в любой момент: империя дышала на ладан. Раздираемая внутренними распрями, с казной, опустошенной безумными расходами погрязшей в разврате и роскоши правящей династии и высшей аристократии, она не имела шансов устоять против сколь-нибудь мощного удара извне. Конечно, небольшое кровопускание отнюдь не повредило бы когда-то могучему, а ныне одряхлевшему и заплывшему жиром организму этого государства, но тут, судя по количеству скопившихся у замка варваров, речь шла, ни много ни мало, о полновесном вторжении. Но даже при таких обстоятельствах Сокрытый не стал бы вмешиваться сейчас, позволив силурийцам познать всю глубину страха, если бы не бурлившая внутри него ярость.

Улыбнувшись в предвкушении забавы, Сокрытый принял облик девона — имперского жреца — и материализовался за спиной сражающегося аристократа. Смертоносная волна его ярости филигранно обогнула одинокого силурийца и прокатилась по галерее, густо покрыв ее пол окровавленными телами мертвых катонов. Эманации отчаяния, злобы, ужаса и боли, исходившие из других «горячих точек» в замке, безошибочно подсказали Сокрытому остальные места боев. Последовательно посетив каждое из них, он везде повторил вышеописанную процедуру, а в качестве десерта вышел на крышу центральной башни и обрушил еще более мощный поток своей разрушительной Силы на волнующееся внизу море варварского воинства. В течение минуты там не осталось никого живого. Уцелел только вождь, который вместе с горсткой воинов наблюдал за штурмом с отдаленного холма. Но так оно даже и лучше: будет кому донести в южные пустыни легенду о страшной мощи имперской магии. Может, силурийцы воспользуются подаренной им передышкой, чтобы попытаться восстановить былое военное могущество.

С удовлетворенным вздохом Сокрытый вновь переместился в свою резиденцию: негатив был сброшен, и события на имперском пограничье тут же перестали его интересовать. Теперь можно было перенаправить свой могучий интеллект на решение гораздо более важной проблемы: что делать со свежеинициированным Э-магом.

Ну почему обязательно надо все испортить?! А ведь вечер так хорошо начинался… И вот — на тебе! Ну зачем он пришел ко мне в комнату?! Почему мужчины не в состоянии разобраться, когда к женщине можно подъезжать с признаниями, а когда нет?! Да и отношение к себе тоже не мешало бы чувствовать! Мы же чувствуем! А Игорь выбрал очень неудачный момент. Впрочем, обо всем по порядку.

Настроение у меня было просто превосходное. Олег — классный парень! Он мне очень нравится. Просто иногда его бывает слишком… много. Примерно к половине двенадцатого я успела устать и от танцев, и от назойливого внимания Олега. К тому же у меня от шампанского разболелась голова. Мне все же удалось по-тихому улизнуть от всех, чтобы отдохнуть, но именно в этот момент угораздило прийти Игоря. Не могу сказать, что испытываю к нему неприязнь — он довольно мил, но… и только. Ему можно было ничего не говорить о своих чувствах ко мне: я их читала на его лице. Но он пришел для прямого разговора. А мне так не хотелось обижать бедолагу! Все-таки было бы неплохо сохранить его дружбу. Но что поделаешь! Конечно, мой ответ был жесток, однако оставить ему иллюзорную надежду на взаимность, как мне кажется, еще более жестоко.

Надо было видеть его лицо! Честно говоря, я даже испугалась: как бы он не учинил над собой чего-нибудь… непоправимого. Оно, может, и лестно, когда из-за любви к тебе парни сводят счеты с жизнью, но его мне было жалко. Ну ладно, сделанного не воротишь. Надеюсь, он достаточно силен духом, чтобы перенести этот удар.

Успокоив себя таким образом, я приняла таблетку от головной боли и легла отдохнуть. Через полчаса, когда боль отступила, я почувствовала желание вновь окунуться в атмосферу праздника. Мне вообще противопоказано долгое одиночество.

Когда я вернулась в зал для танцев, дискотека еще продолжалась, и конца ей не предвиделось. Игоря я там не обнаружила, что меня не слишком удивило: на его месте мне тоже было бы не до веселья. И если даже какой-то червячок беспокойства в душе и появился, то вскоре я перестала его замечать, поглощенная царящей там бесшабашной атмосферой. К тому же Олег с большим энтузиазмом воспринял мое возвращение и вновь активно стал одаривать меня знаками внимания. Так что об Игоре я до утра так и не вспомнила.

Встали все, понятное дело, поздно, и к завтраку я спустилась около одиннадцати. Но Игоря не оказалось и там, что меня уже не на шутку встревожило. Пришлось мне скрепя сердце подойти к Михаилу Тихонову. Этот грубоватый и прямолинейный парень мне никогда не нравился, но он был лучшим другом Игоря (по крайней мере, в нашей конторе), и кому, как не ему, знать о его местонахождении.

— Привет, — стараясь быть любезной, произнесла я.

— Привет, — хмуро отозвался он, по-видимому не испытывая ни малейшего желания со мной общаться.

Мне, впрочем, было на это плевать — я хотела лишь получить от него нужную информацию.

— Что-то Игоря не видно. С ним все в порядке?

— А почему с ним должно быть что-то не в порядке?

— Ну… не знаю, — растерялась я. — Может, перебрал вчера.

— Да нет. У него просто образовались срочные дела в городе, и он уехал.

— Как?! На чем?

— На попутке, естественно. — Он с некоторым удивлением посмотрел на меня.

— Какие дела? Он вроде на два дня собирался…

— Собирался, но ему на мобильник позвонили, и он срочно сорвался. Просил меня извиниться перед Беловым. А почему ты о нем так беспокоишься? Что, есть причины?

Сарказма, прозвучавшего в его голосе, было сложно не заметить. К тому же его вопрос поставил меня в тупик. Что я могла ответить?

— Да так, ничего… Просто…

И я поспешно отошла от него, предоставив теряться в догадках по поводу моего невразумительного ответа. Интересно, рассказал ли Игорь ему о нашем разговоре? Надеюсь, нет. Хотя если они друзья, это, думаю, вопрос времени. Ну и черт с ним! Вздумал корчить из себя обиженного — пусть катится! Может хоть всему городу рассказать — мне стыдиться нечего!