Книга: Скрижаль дурной вести
Назад: Часть II КАПО-КВАЧА
Дальше: Глава 7 БОГ ИСКУШЕНИЯ
* * *
— Теперь вы выкладывайте ваше дело, мистер, — не повышая голоса, продолжил Шишел.
— Вы должны были помнить то, что вам сказал господин Мелканян… Однажды ночью, в госпитале. С глазу на глаз.
— А вы, мистер, видать, под койкой об ту пору сидели, что так все про то знаете?
— Если быть точным — я находился за стендом с мониторами и прочей машинерией, подключенной к нашему клиенту… Не знаете, кстати, как он теперь поживает?
— Если на что намекаете, мистер, так я того не понял, — с раздражением прогудел Шишел. — Говорят, в бегах состоит, коз-з-зел проклятый… Давайте лучше по делу…
— Прежде всего, как вы поняли, наверное, из того, что старик лепетал тогда, вам нужен активатор. Чтобы избавиться от этого вашего приобретения… Во флаконе…
— Вот этого старик не говорил. Сказал только, что чего-то такого не смогу я без активатора этого… А про флакон говорил — это точно.
— Я думаю, что флакон-то этот у меня. Так вам он, выходит, не нужен? — Уолт с чуть наигранным интересом воззрился на собеседника.
Последовала длительная и тяжелая пауза. Потом Шаленый с большим ядом в голосе осведомился:
— Это вы думаете, мистер, или знаете? Или просто мне хурду-бурду какую сбагрить желаете? И денежки загребете, да еще и траванете к хренам собачьим — это как получается, а?
— Ну прежде всего о деньгах. — Уолт старался говорить как можно убедительнее. — От вас лично мне не нужно и цента… Нет, и о самом Камне речь не идет. Мне он вовсе не нужен…
— Вот и мне не больно-то он сдался, — признал Шаленый. — Какое, мистер, совпадение вышло… Итак, не нужно тебе, мистер, от меня ни Камушка, ни денег… Так и хрена же тебе тогда от меня надо?
— Поясняю, — кротко сказал Уолт. — Вы, я вижу, обо мне справок навести не успели…
— Да сподобился кое-что из общей сети выковырять…
Шаленый вытащил на свет божий в восемь раз сложенную распечатку и, помусолив палец, не без труда нашел нужное место.
* * *
— Берем их сразу и без фокусов. — Федеральный следователь потянулся к клавише коммутатора.
— Я бы не советовал так торопиться… — Капитан Остин нервно побарабанил пальцами по полированной крышке стола. — Резкие движения в делах с Камнем противопоказаны… Тем более если за этим стоит Мак-Аллистер… Теперь они у нас под колпаком, и я бы предложил хоть сутки проследить за действиями этого типа с бородой. Может быть, придется отпасовать дело наверх — им там виднее, когда пускать в дело спецназ, а когда лучше и поторговаться. Кстати — вот данные идентификации того бородача из «горби».
Некоторое время Стивен изучал протянутый ему сошедший с принтера листок.
— Здесь означены двое… — задумчиво констатировал он. — Личики похожие… Думаю…
— Если вы думаете, что эти двое — одно и то же лицо, так, по-моему, вы не ошибаетесь, следователь, — заметил капитан, не сводя глаз с экрана. — Димитри Шмонов и Димитрий Шаленый… Этому…э-э… чучелу удалось здорово обвести вокруг пальца контору Роланда…
— Ну что ж, я лично ввожу в действие всю свою опер-группу… — жестко сказал Стивен. — Насчет связи этого уголовника с группой дорогого профессора — вы правильно заметили. Надо доказать контакт между этими… м-м… фигурами. Тогда…
— Тогда мы сможем узнать, что же такое настоящие неприятности, следователь. Если не будем достаточно аккуратны… Вообще, если вы и раскрутите что-то в этом направлении, пусть это останется вашей лично заслугой. Вас в худшем случае переведут с понижением в другой конец Галактики, а мне еще жить здесь… Своих людей я, естественно, тоже ввожу в дело…
* * *
— Теперь вы поняли, что я — журналист и тем и зарабатываю на жизнь, что раскручиваю такие вот истории вроде вашей…
— И много их у вас приходится на квартал — таких вот историй? Вроде моей…
— Таких, как ваша, если и случится одна за всю жизнь, так считайте это необыкновенным везением… На это я и бью…
— Так вы что — мемуары мои получить хотите или как?..
Вид Шаленого явно свидетельствовал о его полном незнании способов заработать на жизнь литературным трудом.
— Это тоже. Вы со мной подпишете договор. На эксклюзивные права издания ваших интервью и воспоминаний…
— Это после того, как меня за решетку вопрут, или как?
— На любой случай жизни. Кстати, если вы умело повернете дело, то за решетку вас сажать никто не станет… А если станут — то не вас… Однако слушайте меня дальше: ваша задача сейчас — избавиться от Камня. Неужели вам помешает человек вроде меня — такой, который, находясь на легальном вполне положении, вам поможет — и с людьми нужными сойтись, и информацию нужную найти?..
— Вы, мистер, или полиции меня сдать желаете, или сами против закона идете… — нахмурился Шишел.
— А за что я должен сдать вас полиции? — искренне поразился Уолт. — Я же ведь при том не присутствовал, когда вы Дьяволов Камень нашли. Сейчас я вам просто помогаю в вашем искреннем стремлении Камень вернуть его законному владельцу. А уж как он к вам попал — я думаю, у вас ума хватит, чтобы… э-э… вспомнить вполне законную версию… Я думаю, у господина Мелканяна не будет к вам претензий…
— Гладко стелете, мистер… Да только чего же это я сразу не снес проклятую побрякушку куда надо, а таскаюсь с ней как с писаной торбой по всему городу?
— К тем, кто, как говорится, воздел Скрижаль Дурной Вести на перст, подход будет особый, поверьте… Сыграйте на этом — а я уж, как смогу, подыграю. Ну не знали вы, с чем столкнулись, — не обязаны были знать… Человек вы в Колонии новый, сказками не интересуетесь… Почему бы вам и не нацепить было колечко — вот так, для пробы? Давайте берите меня в дело — деньги я сам на этой истории заработаю, а вам без помощников не обойтись — поверьте… Теперь о том, что я вам в качестве активатора даю… Пузырек у меня — от Мелканяна. Только он — не в курсе… За последние сутки я навел об этой штуке кое-какие справки… У вас есть возможность убедиться в подлинности этого состава…
— Вот что, мистер… — прервал его Шишел. — Хотите в деле побыть — пересаживайтесь ко мне в тачку. Только из себя святого не корчите — раз у старого армяшки пузыречек стибрили, значит, у самого пальчики в дерьме, рыльце — в пушку. Скажете, где ваше зелье припрятано, посидите у меня — в гостях, так сказать, — а я тем временем и разберусь, что за отраву вы мне даете и как дальше будем быть. Хочешь на этом деле заработать — придется рисковать. Только имей в виду: мокрухи за мной сроду не было, и не приведи Господи, если ты меня в такое дело втравишь… Говори, куда ехать…
— Имейте в виду: я все данные по делу — куда и зачем подался — оставил у надежных людей, — уведомил его Уолт, с трудом умещаясь в кабинке «горби». — Так что…
Потом, несколько неожиданно для самого себя, вытащил из внутреннего кармана флакон и протянул его Шишелу.
— Ну вы и даете, мистер!… — покрутив головой, сказал тот.
— Зовите меня Уолт, — несколько раздраженно посоветовал Новиков.
* * *
— Боже, куда они двинулись? — спросил сам, себя, верно, капитан Остин. — Не нравится мне это…
— Вы сами настояли на том, чтобы повременить с арестом, — упрекнул его Стивен. — Но уйти от нас они в городе не смогут. Главное, чтобы не перебили друг друга…
— Они дуют на Северное, — доложили по селектору. — В направлении от Центра.
— Ну а там им и вообще от наблюдения деться некуда, — уверенно заметил Стивен.
— На шоссе, — уточнил капитан Остин. — Только на шоссе. Там за городом пойдет чащоба — лес он и есть лес…
* * *
— Иди за мной и не отставай, — за без малого час пути Шишел перешел-таки в разговоре с Уолтом на «ты». — Путевого подъезда здесь нет…
За сотню метров от своего утонувшего в буреломе «шато» Шишел достал свой блок и вызвал Банджи. Ответа не последовало. Ему это здорово не понравилось. Все-таки никогда его не обманывало «шестое чувство» — даже в кромешной тьме окружавшие их буераки были вовсе не теми буераками, к которым он привык. Кто-то побывал здесь.
Помянув черта и велев Уолту ждать, пока он ему не просигналит из окна фонарем, Шаленый сосчитал про себя до двадцати трех, нырнул в овражек, чуть подсвечивая себе охотничьим фонарем, — благо догадался взять, вылезая из кара, — с трудом отыскал в зарослях перекошенные створки люка угольного погреба. Когда-то в «шато» топили камины…
Уолт остался в кромешной тьме и полном недоумении. К тому же небеса Малой Колонии, словно вспомнив свой призабытый было долг, разразились дождем. Ночным, проливным…
К тому моменту, когда Уолт уже проклял себя — дурака, которого просто провели вокруг пальца, в окне первого этажа наконец вспыхнул долгожданный фонарь: та — та — та-та-та…
Гарика они нашли на чердаке. Живого, но избитого, как бывает избит только профессиональный шулер, что было в общем-то характерно для него, но не слишком характерно для ситуации. Шишел решил первоначально, что толку от Гарика уже никакого, — парень окончательно сбрендил со страху. И в самом деле, первые пять-шесть минут тот был совершенно невменяем и только шарахался ото всех, стремясь сгруппироваться где-нибудь в углу. Однако, когда Шаленый преуспел в оказании ему срочной психиатрической помощи — разжал рукояткой ложки зубы и влил в рот полстакана бренди, Трюкач оклемался и довольно связно объяснил, что на закате — в каком часу именно, он не может сказать точно — через окна второго этажа внезапно в дом вломились человек шесть типов вида довольно странного.
— У меня чувство такое было, что наркота какая-то или, ну, словом, как чего нанюхавшийся народ. — Тут он испуганно посмотрел на Шаленого, словно хотел добавить что-то еще, но сглотнул слюну и продолжил по делу: его — Гарика — отрезали от остальных — здесь вот, на чердаке этом, и отделали, сами видите как, а Банджи с чудаком этим, которого Шишел прислал, — они, наоборот, в гараже забаррикадировались… — И Банджи из шпалера сперва отстреливался, двух, по-моему, положил… А потом — гляжу: тащат их к дороге куда-то. Чудик твой своим ходом шел, а тех двоих и Бандуру волоком волокли, — может, тоже готового уже… А я… Вот свело всего и дрожь бьет… И встать не могу — до телефона дошкандыбать… Вот такие вот дела… — Гарик как воду допил оставшееся во фляжке бренди, пощелкал в воздухе пальцами, выразительно глядя на Уолта, и извлек таким образом из воздуха сначала его, Уолта Новикова, просроченный охотничий билет, потом, естественно, льготный жетон на пиво, под конец зажигалку — тоже Уолта, пробормотал: «Извините, я воспользуюсь… мою — вдребезги…» — и заковылял куда-то в угол, в темноту. Там со стуком зашуршал чем-то и зачем-то затеплил еле заметный огонек. Снова испуганно зыркнул на Шаленого.
Тот подошел к нему.
Не без удивления Шишел понял, что Трюкач стоял на коленях перед уродливым, на черта похожим, исцарапанным камнем, в который был вставлен кусочек потрескавшегося зеркала. В руке он держал зажженную с одного конца, в жгут скрученную бумажку в сотню баксов. Этим огоньком он коптил рожу каменного дьяволенка.
Трюкач приносил жертву Туу-тин-Тии — Верному Богу Неудач…
Шишел тихо кашлянул.
Гарик бросил на пол догорающие остатки купюры и ухватился за отвороты его куртки словно черт за грешную душу.
— Т-ты д-должен… знать, — зашипел он. — Т-только — ни-ко-му… Ни-ко-му — что от меня…
— Не томи душу… — не очень ласково посоветовал ему Шишел.
— Эти, что п-пришли з-за твоим чудаком… Чтобы т-тебе на них выйти… Надо п-потрогать Папу… К-каттарузу… Они — от Ч-черной Церкви… Ты — человек нездешний, а я сразу п-понял. Я, когда они меня мутузить пошли — сразу бух на колени и начал молитву лопотать — ихнюю… Здесь многие знают… Здесь этой молитвой д-детей пугают… Ну — они меня и не стали… добивать… Они же как зомби наполовину… Постояли, послушали и ушли…
— Ну а Папа Джанфранко здесь при чем? — резонно спросил Шишел.
— Да при том — ты не здешний, таких вещей не знаешь — он у них там, в Сером Круге… Хвосты заносит, одним словом… Так он про это все — могила. Но ты — можешь… Папа тебя боится. Как черт л-ладана. Он что-нибудь про это з-знает. Или узнает, если ты, Шишел, его п-потрога-ешь… за я-я…
— Я знаю, за что надо трогать Папу Джанфранко, — мрачно остановил его Шишел. — Вот что, забираем монатки — и ходу отседа!
Проводка была оборвана, и при свете фонарей они пошвыряли в сумки кое-что из того, что могло сгодиться в дороге. В последний момент Шишел передумал использовать свой «горби» — да и не влезли бы они в него втроем с багажом. Конспирация вообще была его пунктиком. Опять спустились в подвал и специально для таких вот историй отрытой траншеей отошли к реке, где у запасливого Шишела в окопчике под брезентом и лесным спадом захоронена была байдарка.
— У тебя, журналист, как, «запасной аэродром» есть? — осведомился Шаленый, когда течение тихо повлекло заливаемую дождем лодчонку, почти до борта уходящую в воду под грузом троих пассажиров, вдоль темной громады берега — к городу.
Уолт призадумался.
* * *
— Я не хочу открещиваться от ответственности. — Следователь Клецки взял капитана Остина под руку и отвел его немного в сторону от компании орудующих видеокамерами и причиндалами для снятия отпечатков экспертов-криминалистов. — Но идея с затяжной слежкой за этой компанией была не самой удачной. То, как мы их прошляпили в этом домике, — просто хрестоматийный случай.
В гараже все еще кисло пахло порохом, но запах дождя и мокрой хвои, ползущий снаружи — из пропавшего в дожде леса, уже почти вытеснил его. Остин поддел ногой валяющуюся на полу гильзу.
— Зато имеем хорошо выраженный след преступления. Если бы эти двое нас сюда не привели — черта с два мы бы узнали, что в этом, как вы говорите, домике кого-то пристукнули и кого-то похитили… — несколько вяло парировал он. — Ясно только одно — все это произошло гораздо раньше, чем сюда прибыли наши подопечные.
— Раскладка примерно такова, — прикинул Стивен, присаживаясь на, кажется, уже обработанный экспертами подоконник. — Раненых или убитых — четверо. Нападавших было не менее пяти человек. Подвергшихся нападению — не менее двух.
— Это, как я понимаю, — по следам, отпечаткам и группам крови… Кстати, о крови — ничего специфического? — контрразведчик внимательно взглянул на Стивена.
— Пока не знаю… Детальная экспертиза раньше завтрашнего, нет, извините, раньше сегодняшнего уже полудня не поспеет…
* * *
Фай разбудил Папу Джанфранко явно очень рано. Во всяком случае, ночной дождь еще и не дум ал стихать за окнами.
— Насколько я помню, — парировал он малоприятное рычание, которым Каттаруза заменил «алло», — вы, шеф, желали видеть Шишела в любое время дня и ночи? Так вот…
— Где и когда? — резко перешел Папа к делу.
То, что Шишел появится (если соизволит это сделать) в самое неудобное время и в самом неудобном месте, он уже давно чуял печенкой.
— У вашего подъезда. В машине. Подниматься отказывается. Говорит, что вам стоит спуститься к нему… Прокатиться.
Папа помолчал. Приходилось идти на унижение. Сам виноват — допустил прокол, не подчистил пару людишек вроде Трюкача, — теперь изволь хлебать дерьмо галошей…
— Я спущусь минут этак через десять. Пусть подождет, остынет. Сам будь там. И людей подготовь — только без глупостей. И без ненужной инициативы.
Он задумчиво покрутил телефонную трубку, извергающую заверения Адриатики в том, что подстраховка будет осуществлена в лучшем виде и, не дослушав до конца, положил ее на рычажок. Вытащил из тумбочки у изголовья плоский пистолет, точно так же задумчиво покрутил перед носом и положил на место.
* * *
— Садитесь! — Шаленый изнутри открыл дверцу тяжелой антикварной машины.
Нахальный азиат за рулем и не подумал выскакивать под дождь — водитель «роллса» не лакей, — но улыбнулся крайне дружелюбно. Фай услужливо придерживал над Папой зонтик, молчаливый громила держал зонт над Фаем.
— Мы прокатимся с господином Шишелом, — величественно произнес Папа. — Не мешайте нам. Я думаю, не более чем через час… — ведь наш разговор не затянется дольше, Шишел? — не более чем через час ожидайте меня на этом же месте…
«Роллс» бесшумно отчалил в темноту.
— Вы уверены, что этот японец… — начал разговор Каттаруза, кивнув на видневшуюся за толстым стеклом отсека водителя черную как смоль макушку.
— Чукча это, — поправил его Шаленый. — В чужие дела носа не сует. Давненько знакомы… Селектор я вырубил. Ты мне лучше вот что скажи — нервишки-то у тебя как?
— Послушайте, Шишел, если у вас есть претензии ко мне в связи с этой историей с товаром Шиндлера…
На секунду Шишел онемел.
«Вот уж и вправду электрон, ядрена вошь, так же неисчерпаем, как атом… — подумал Шишел. — Что ни день, так что-нибудь новенькое о человеке узнаешь…» Довольно неприятный момент своей жизни в Малой Колонии, связанный с потерей чуть ли не всей его наличности, Шишел никак не связывал с делами Папы Джанфранко.
— В этом случае вам было бы полезно проявить интерес к той роли, которую сыграл в этом деле небезызвестный вам Маноло Карнеги…
На сей раз реакция Шаленого была молниеносной.
— Так это ты с Сапожником на пару меня оставил на ветру с голой задницей?! — с яростью в голосе, достойной греческой трагедии, осведомился он.
— Давайте не будем разыгрывать спектакль с первого действия, Шишел… Перейдем сразу к аплодисментам. Согласен — с вами обошлись не лучшим образом. Есть о чем поторговаться. Давайте ваши условия…
Снова наступила минутная пауза.
— Так я спрашиваю — нервишки-то как у тебя, Папочка?.. Сердечко?.. Не шалят?
— Ближе к делу, прошу вас.
— Ну так вот, смотрите сюда. — Шишел взглядом показал на свои колени, на которых были, словно ладошки примерного ученика, сложены его громадные лапищи. Потом осторожно, чтобы только собеседник видел, повернул одну из них ладонью вверх. Мозги Папы Джанфранко словно ложечкой взболтали.
* * *
— Ну, берем товар, Папаша? — осведомился Шишел, искоса глядя на сделавшийся абсолютно неподвижным медальный профиль Каподи Тутти Капи. — Для вас скидка. Принимая во внимание необыкновенные заслуги…
— Вы понимаете, что ЭТО значит? — ставшим бесцветным голосом спросил Каттаруза. — Зачем вы…
— Долго рассказывать… — мрачно прервал его Шишел. — Сам понимаешь, что чем быстрее от штукенции этой я избавлюсь, тем всем нам лучше будет. Как она, окаянная, с пальца моего слезет — продаю тебе и возьму недорого. Если подсобишь мне в этом деле чуток…
Каттаруза посмотрел на него как на сумасшедшего, помолчал и потом спросил слегка охрипшим голосом:
— Какая вам нужна помощь и какая будет цена?
— Помощь мне такая нужна, что придется тебе, друг мой, про то вспомнить, какому ты богу молишься.
— При чем тут…
В глазах Каттарузы мелькнуло нечто тревожное…
— Везет тебе, папаша: нравы у вас тут на Малой Колонии мягкие. А то вот на Сендерелле где-нибудь за бесовщину-то могут и голову набок свернуть.
— Ну что же, вижу, вы и в этом вопросе осведомлены, — Каттаруза поморщился, — выше среднего… Но какое отношение имеет это к вашим… проблемам? Вы рассчитываете на помощь Черной Церкви?
— Да уж помогла она мне. Так уж помогла, что чуть ноги на макушке узелком не завязались. Налетик этим вечером твои друзья устроили. На мой домик. На мой, заметь, хитрый домик. Который никому ровным счетом не мешал.
А не далее как вчера поутру, сдается мне, они же еще и на шоссе похулиганили.
— Это нехорошо, что у вас возникли проблемы с этими джентльменами… Как я понимаю, вы хотели бы, чтобы я устроил вам разговор на нейтральной территории?..
— Не хрена мне с ними особые разговоры разговаривать… Так вот, гостей они моих с собой забрали… Двоих… Одного ты хорошо знаешь — Корявый Банджи вы его тут называете…
— О боже, зачем им сдался Бандура?
— Это уж ты, Папа, не меня спрашивай. А второго я еще и сам толком не просек, но, по всему видно — нужный для этих вот дел, — Шишел пошевелил окольцованным пальцем, — человечек. Так вот, мне, понимаешь, желательно, чтобы ничего плохого с гостями моими не приключилось — это во-первых. И чтоб сегодня же знать, где мне этих людишек найти, — это во-вторых.
— По-вашему, адепты Ложного Учения отчитываются передо мной?
— Это тебе виднее. И еще один человек мне позарез нужен… Один разговор мы с ним не договорили…
— Уж не в прошлую ли ночь? В госпитале…
Они обменялись оценивающими взглядами.
— Точно. С господином Меледняном мне конфиданс необходим. Просто позарез…
— Тут наши желания совпадают. Хотел бы я знать, в какую щель забился старый хитрец. На сегодня это все, что вы от меня хотите?
— Ну еще желательно и цену за Камушек сразу означить…
— Говорите, — без особого энтузиазма протянул Каттаруза.
«Гос-с-споди, — подумал он, — большая разборка надвигается. Вижу кровь на Луне — как говорили в старину. Кровь на Луне… Шишел и раньше-то не сахар был, а теперь, с Камушком… Сам сгинет и нас всех за собой утянет…»
— Должок вернешь. По шиндлеровским делам… Только и всего. — Шишел внимательно приглядывался к отрешенному лику Каттарузы. — Только уж, прости — в пятикратном размере… Картой на предъявителя. И ксиву чистую на меня сделаешь. Ко ксиве — билет «люксом» до Земли-матушки…
— И еще — чашечку кофе, я полагаю… — криво усмехнулся Папа Джанфранко.
— Хочешь — кофию, хочешь — чего покрепче. — Шишел толкнул серебряную панель. — За кофий и за езду нашу — плачу: не жлоб как-никак… Только уговор — про это дело ты и я знаем. Никто больше…
Недра мини-бара отверзлись перед ними. Папа призадумался. Потом, плюнув на приличия, налил себе на три пальца «Бурбону» и, не глядя, навалил льда в хрустальный стакан. Шишел со знанием дела нацедил себе «Старки» — хозяин машины хорошо знал его вкусы — и стал аккуратно бинтовать украшенный Скрижалью Дурной Вести палец.
— Вот что… — Каттаруза задумчиво посмотрел свой стакан на просвет. — Мне действительно приходится выполнять кое-какие… э-э… дела с подачи тех господ, что вас так интересуют. Тех, что перевернутому кресту молятся… Но если они узнают, что вы на них выходите с моей подачи, меня ждут, мягко выражаясь, неприятности. Поэтому… я даю вам ориентир, который вам пригодится, и дальше вы уж действуйте на свой страх и риск. Эта вещь, — он кивнул на перстень, — вам должна сильно помочь — если вы ее с умом используете… Что касается господина Бонифация, то мои люди уже ищут его. И от вас мы скрывать результаты этих поисков не станем.
— Так давай хоть ориентирчик свой…
Они опорожнили свои стаканы.
— Приходилось время от времени доставлять разных людишек… с которыми хотели побеседовать господа из Черной Церкви. Всегда в одно и то же место… Заброшенная кирха, что за Малым Парковым массивом…
— Знаю такую…
— Так вот — она вовсе не заброшена. Помещение официально арендуют некие не слишком известные лица. Там у них подвальчик хитрый… Так что, если кого из пропавших желаете поискать — начинайте оттуда. Но будьте предельно осторожны.
Папа внимательно, наклонив голову набок, посмотрел на Шишела.
— Впрочем, вы знаете, на что пошли… — добавил он. — Примите только во внимание, что из Воздевших Дьяволов Камень никто еще хорошо не кончил. Скажите, вы решили работать на Янтарный Храм?
— Я, друг ты мой, на себя одного только работаю и в храмы ваши наниматься не спешу… А чем дело кончится — так это еще бабушка надвое сказала… — угрюмо информировал его Шишел. Потом достал из заднего кармана в восьмеро сложенную бумажку — заранее, видать, приготовленную — и потертый электрокарандаш. — Рисуй схему: ходы-выходы и все такое…
Минуту-другую в салоне царила тишина. Потом Папа Джанфранко протянул листок Шаленому.
— Связь со мной поддерживайте через Фая, — вздохнул он. — Если срочно потребуюсь…
— Знаю я, где искать и на кого выходить, — оборвал его Шишел. — Глядишь — и приехали уже… Прикатили…
Каттаруза протер глаза. Водитель тоже ошарашенно крутил головой… «Никогда не ездил такой дорогой, однако», — сказал он себе. Не сворачивая ни разу назад, «роллс» выкатился из темного лабиринта окраинных улиц прямо к подъезду особняка Папы Джанфранко.
— Камушек шутит, — мрачно пояснил Шаленый. — Привыкайте…
* * *
Очередной вызов застал сержанта Харриса в процессе тягостных размышлений. Пол впервые такое видел — шеф даже не ругал начальство последними словами, а просто нервно прожевывал гамбургер за гамбургером, капая майонезом на причинные места своих форменных брюк.
Подумав, Пол решил не приставать к руководству с дурацкими вопросами и половину дежурства только тупо созерцал проплывающие мимо двигавшегося в режиме автопилота кара архитектурные сооружения Гранд-Театрал и двух примыкающих кварталов. Порядком ему осточертевшие…
Прорвало сержанта только минуты за две до того, как прозвучал тот самый вызов. Монолог его был краток.
— Зар-р-разы! — прокомментировал он тот факт, что на главную часть добычи, с такими приключениями взятую на хазе у Корявого Банджи, покупателей практически не нашлось.
Довольно легко избавившись от того, что он поименовал про себя «бижутерией», сержант обрел немногим больше своего двухгодичного оклада. Ну кто, кто, черт его раздери, мог знать, что большая и лучшая часть добытого товара — это половинка того самого Симметричного Набора, про который народ, приторговывающий всяческим ювелирным мусором подозрительного происхождения, конечно, понаслышан был, да вот в руки брать не хотел ни под каким видом. Кусок был слишком велик, а круг знакомств сержанта, оказывается, слишком узок. Таких акул, что заглотили бы такую вещь, которую в Малой Колонии продать попросту невозможно, как объявленную в розыске еще с позапрошлого года, Харрис просто не знал. Теоретически и обворованный Мелканян, и Галерея Джеймса за вещь заплатили бы, да на какой козе к таким покупателям подъехать, — сержанту было совершенно неясно. «Мону Лизу» загнать было бы куда как проще. В глубине души он подозревал, что Банджи и мастер Алессандро провели дополнительную работу среди скупщиков, чтобы оставить ненавистного вымогателя с носом. Видит Бог, они этим не ограничатся, если только дать им время.
Так что сигнал вызова даже к месту пришелся, прервав кружение сержантской мысли по замкнутой траектории.
— Разворачивай! — приказал он Полу. — Это лавчонка Адамсона, знаешь — в подвале «Тоггл-хауса», встык с баром Зельдовича. Кому-то вроде шею свернули.
Мальчишка-китаец, поджидавший их у входа и назвавший Харриса «мсье», шустро повел их вниз — внутрь закрытой, видимо по случаю чрезвычайного происшествия, лавки. Пол с облегчением отметил отсутствие зевак.
— Где пострадавший? — раздраженно осведомился сержант, вглядываясь в полутьму совершенно пустой лавки.
— А вот он, — толкнул его в спину стволом ожидавший его за дверью Шишел. — Я и есть пострадавший — али не помнишь?
По другую сторону от двери со спецназовским чулком на голове обливался холодным потом, но не выпускал из рук бластера Уолт Новиков. В уголке имел место снабженный шпалером Трюкач. Китайчонок своевременно и абсолютно незаметно смылся.
Успевший войти следом Пол сообразил, что ни за пистолет, ни за рацию хвататься не стоит.
— Да ты охренел?! — заорал Харрис, тоже, однако, не делая резких движений. — Знаешь, что за такое схлопочешь?..
— Не вибрируй, голубь, — успокаивающе прогудел Шаленый. — Не будешь глупостей творить — оба с наваром разойдемся, а если дураком будешь — уж извини… Ты сюда-ко глянь…
Как и было условлено, Уолт щелкнул выключателем, и лавку залил мягкий, но достаточно яркий свет. Продолжавший объяснять Шишелу все катастрофические последствия его покушения на представителя закона в его лице, сержант Харрис мгновенно заткнулся.
Вид черным пламенем полыхнувшего Камня, а может, и еще что-то произвели на него гораздо большее действие, чем зрачок ствола. В наступившей тишине патрульный Пол довольно громко свистнул от удивления и смутился, словно прилюдно испортил воздух.
— Ну как, сержант, покупаем? — осведомился Шишел. — Ты садись, садись — в ногах, голубь, правды нет…
Они опустились на заранее приготовленные для переговоров стулья. Друг к другу лицом, но на достаточном расстоянии. Пистолеты вернулись на свои табельные места: полицейские — в набедренные кобуры, все прочие — в наплечные.
— А что — продаете? — наконец нашел что сказать бравый сержант. — И почему именно мне?
— Заслужил, сержант, — с большой долей яда ответил Шишел. — Сдашь по назначению — не иначе как в полковниках ходить будешь. А мне, как сам понимаешь, от вещицы этой избавиться во как необходимо… Так что я с тебя мало возьму…
— Так, говорят, — тщательно подбирая слова, возразил ему Харрис, — что кто эту штуку на палец нацепил, тому уж не снять. До тех пор, пока того не совершит, что ему Камушек нашепчет. Или это ты стекляшку нацепил?.. И…
Шишел, молча глядя ему в глаза, снова вытянул руку перед собой. Камень полыхнул недобрым всполохом.
Харрис поднес руки к вискам. Что-то поплыло в его сознании. Он слегка потряс головой.
— Есть желание проверить? — осведомился Шаленый. — Или так, на слово примете, господин сержант?
Господин сержант попробовал поймать какую-то мысль, тонкой осенней паутинкой прошедшую через его сознание, и вновь сосредоточил внимание на кусочке ночи, вправленном в тусклый металл, украшавшем руку собеседника. Потом попробовал поднять взгляд на его лицо — сам не зная почему, он боялся чего-то, о чем если и знал, так только из пьяного трепа, — боялся увидеть на этом лице вместо глаз Желтый Огонь…
— Что тебе от меня надо? — осторожно, словно ступая по битому стеклу, спросил Харрис.
Ему казалось теперь, что вечность назад задал он свой несуразный вопрос про стекляшку. Краем глаза он видел, как рядовой Пол Роумен ожесточенно трясет головой, тоже стараясь скинуть странное наваждение.
— А немного, голубь ты мой. В деле одном поможешь. И за бранзулетки денежки вернешь. Да только не за половинку, что у тебя в заначке, а за полный набор.
— А-а как?.. — недоуменно спросил сержант. — А как я Камень получу? Вы же не можете…
Шаленый подвинулся к нему поближе и разъяснил:
— А все одно к одному, голубь: здесь уж весь знающий народ мне голову продолбил, что, мол, до той поры от Камушка мне житья не будет, пока мне Предназначенное какое-то не сотворю… А Димка Шаленый — человек такой — резину тянуть не любит: раз предназначено ему чего-то там, так он это чего-то просекет да и сварганит по-скорому — не век же с этой побрякушкой мучиться. А как слезет зараза эта с пальца моего — забирай ее, к ядрене фене, и неси начальству. Только дырочку на пупе прокрутить не забудь — под орденок-то… Все в ажуре будет. Только вот с людишками знающими сойтись надо… Кто секреты эти просекает… В том и подмога твоя пригодится. Но об том — после…
Сержант не знал — плакать ему или смеяться. Но самое странное состояло в том, что он интуитивно верил, что этот дурной мужик, с которым свела его бестолковая судьба, что задумал, то и сделает.
— Никто хорошо не кончал… — промямлил он. — Из тех, кто…
— Ты, голубь, не каркай — не ворона, чай… А слушай сюда…
— И потом… — прервал его Харрис, ошалевая все больше и больше. — Как это вы себе мыслите — денежки за полный Симметричный Набор получить? Здесь и половинку сбыть не получается — вещь засвечена… А вторая половинка вообще в музее находится…
— В Галерее Джеймса, — уточнил Шишел. — Оттеда и возьмешь. А купца на товар я тебе сыщу, не волнуйся. Только тебе здорово поторговаться придется.
Харрис окончательно убедился в том, что собеседник спятил. Но Камень уже вел его своей жутковатой дорогой.
— Так, — сказал он. — Это мы обговорим в деталях. А какое дело вы имели в виду, когда говорили, что вам потребуется моя помощь?
— Вот об деле сейчас и поговорим… — многообещающе произнес Шишел.
* * *
Человек в бесформенном балахоне, застывший словно пыльное изваяние у портала заколоченной кирхи, будто бы и не заметил подрулившую к разоренной ограде патрульную машину и продолжал, задрав лицо к небу, вслушиваться в доносящийся в этот оазис пустоты и разрухи шум совсем близких кварталов большого города. Этот шум был чем-то сродни другому — еле слышному гулу, стоявшему там — внутри облупившегося здания.
— Откройте вход, — потребовал вышедший из машины сержант. — Обыск. Наркоту ищем…
Это не возымело решительно никаких последствий. Сержанту пришлось повысить тон и сделать еще шаг к проклятому пентюху. Далось ему это не без труда — тот порядком смердил. Второй полицейский, не задавая лишних вопросов, принялся трясти входные двери заброшенного святилища.
После еще минуты-другой бесплодных усилий оборванец наконец выдал более или менее вразумительную информацию, состоявшую в том, что «Дом Бога» заперт, а ключи держит у себя дома госпожа Уншлихт. Впрочем, тревожить госпожу Уншлихт не пришлось — дверь поддалась упорным и достаточно умелым домогательствам второго патрульного, и, ухватив придурошного собеседника за ворот, сержант поспешил к отворившемуся входу в объект обыска. Навстречу вломившимся мерзким органом грянул хор мух, заполнявших полутемное помещение и поднявшихся рваными тучами в ответ на неожиданное вторжение.
На обыск, впрочем, действия прибывших походили мало. Оба засветили в потолок по заряду из своих хлопушек и с довольно бессмысленными криками типа «Выходи по одному!» устремились к люкам, ведущим вниз — в подвалы «Дома Бога»…
Реакция на пальбу и шум наверху в подвалах этих была быстра. Шесть теней стремительно покидали подземелье «Дома». Четыре тени гнали перед собой две другие, тыча их в спину стволами неплохого калибра. Исчезнуть с проваленной «точки» они были готовы в любой момент. Сделать это было несложно — камнем выложенная кишка подземного хода напрямую выводила их к вполне цивильного вида подвальчику в тихих Будейовицах, что на Небе. Только вот ждали их в конце той кишки, за импровизированной баррикадой из сваленного в подвале товара, трое совсем им незнакомых типов. У типов был довольно крутой вид. И демонстрировали они целый арсенал, вполне готовый к употреблению. Но не это было главным.
Уолт уже привычно, как «мастер по свету», врубил переносной софит, и трое предстали перед четырьмя. Потому что еще двое были вроде не в счет. Точнее, годились только на роль живого щита. Они — эти двое — не были даже связаны как следует — бежать они и не помышляли. Ни помышлять, ни мыслить они были не в состоянии. Эту привилегию сохраняли за собой их конвойные. Думать им было о чем — четыре «узи» против двух пистолетных стволов и двух разрядников. Отступать было некуда: провал люка, из которого по очереди вылезали беглецы, затянула угрожающе потрескивающая точка даокового поля.
Шаленый весьма убедительным голосом рекомендовал противнику бросить оружие и поднять руки. Автоматы полетели на пол. Но дело решили не стволы и даже не быстрота реакции. Дело решил Камень, посверкивающий на руке Шишела.
Тот из конвойных, что был, видно, за старшего, повел себя примерно так же, как и тот чудак на шоссе, — бросился на колени перед Камнем — не перед Шишелом, нет, перед Камнем — и затараторил, ломая слова:
— Это… Это Воздевший сам пришел навстречу Тому, кто Предназначен… Он сам явился тогда, когда…
И тут ситуация резко изменилась. Один из пленников — черная девушка, настолько осунувшаяся и сгорбленная, что истинный ее возраст теперь и не «читался», — неожиданно с пронзительным криком, в котором смешались боль, ярость и какое-то злорадное торжество, коршуном кинулась на брошенный на землю автомат, схватила его и направила на стоявших на коленях конвоиров. Под низкими сводами подвала загрохотала очередь.
— Ты что делаешь, дурная?! — заорал Шаленый, кидаясь к ней.
Но даже с помощью Уолта и Трюкача вырвать автомат из рук Нэнси удалось только тогда, когда обойма его была пуста. После этого Пташка, мгновенно обессилев, повисла на руках Новикова. То, что продолжавшего стоять столбом Бирмана не скосило рикошетом, было, надо думать, проявлением заботы высших сил о не слишком усердном посетителе синагоги и заблудшем ученике Янтарного Храма.
— Дела… — растерянно прогудел Шишел. — Мокруху на нас повесила бабенка чертова… Четыре жмурика…
Уолт, которому вовсе не улыбалось стать в один и тот же день соучастником не только шантажа, но еще и убийств, не сразу разглядел повисшую на его руках Нэнси, а разглядев, охнул:
— Господи, да она в крови вся… И смотрите… Господи, что с ней такое делали?..
Шаленый тем временем развернул лицом к себе пребывающего в полуобморочном состоянии (только, в отличие от Нэнси, в положении «стоя») Самуэля и потряс его словно грушу.
— Очухайся, отец, будь добр! — зарокотал он. — Еще один мужик нам требуется — тот, что тебя принимал… Ли Бандура. Он-то где?
Сэм наконец выпал из комы и простонал, прислоняясь к стене:
— В-вашего друга нет… Его сюда привезли уже неживого… И своих убитых они забрали тоже… Он сражался до последнего. Тут у них внизу… Точнее, там, в том месте, где они… где они содержали нас… Там у них плазменная печь… Нечто вроде крематория…
— Так… — с горькой досадой выговорил Шишел. — Значит, не свидимся уже на этом свете с Корявым Банджи… Ни за хрен собачий погиб человек — а ведь не самый дурной из здешней публики… А с девкой этой бешеной что ж делать прикажешь? Она-то сюда каким боком залипла?
— Они… Насколько я понял, они хотели получить от нее какие-то показания… относительно человека с Камнем… Господи! Да это же ПРО ВАС они расспрашивали…
— Сроду с этой шалавой дела не имел… — растерянно поскреб в затылке Шишел.
— У них очень убедительные методы расспросов, — заметил Уолт. — Ее пытали, и очень жестоко — видите это?.. Слушайте, эту пальбу могли слышать полквартала. Сейчас здесь будет полиция.
— Ну что ж… — обреченно сказал Сэм, опускаясь на корточки и не спуская глаз с Камня. — Теперь вам остается только довести ваше дело до конца и прикончить старого еврея… Жаль, что я не успел…
— Ты чего буробишь, отец? — ошарашенно спросил Шишел.
Но тот, на кого он боялся обернуться, уже положил ему руку на плечо. «БУДЬ ВНИМАТЕЛЕН… — сказал ему ТОТ, с Желтым Огнем вместо глаз. — ТЕПЛО, ТЕПЛЕЕ, ГОРЯЧО, ОЧЕНЬ ГОРЯЧО…» Пересиливая жуткое наваждение, Шишел стряхнул с плеча эту невидимую руку (ох, руку ли?) и продолжал бестолково парировать странное заявление Сэма.
— Ты, отец, прекрати эти антисемитские разговорчики!… Ты мне что сказал тогда, на шоссе? Что большой ты дока по части Камушка этого… Тогда уж, будь добр, порасскажи об ем малость… Как-никак второй раз тебя из дерьма вытаскиваю… А то совсем заела меня хреновина эта…
На лице Сэма безмерное отчаяние и покорность судьбе дополнились безмерным же удивлением.
— Как?.. — спросил он, глядя в пространство перед собой. — Так вы даже не…
— П-потом разберетесь, — вошел в разговор молчавший дотоле Гарик. — Н-на п-проклятых «шмайсерах» не было глушителей! Сейчас п-половина городских легавых будет здесь! Х-ходу отсюда!
* * *
В день двадцать шестой своего пребывания на преславном своей мерзостью плато Северного полушария Капо-Квача Клайд, помирая от жары, стоял навытяжку перед старшим по инструктажу Тори-Вори и со злобной тоской ожидал, когда же наконец закончится торжественная церемония возведения его в чин комотделения. Само отделение, назначенное в его подчинение, неполная дюжина золотушных дебилов переминались на кривых нижних конечностях, вертели башками, норовили словить мух, вытянуть из носа соплю позабавнее, просто кемарили стоя и всеми другими известными способами использовали то обстоятельство, что руководство расположилось к ним спиной.
Старший хрипловато, но вполне членораздельно огласил Клайда достойным носить оружие во славу Деда Всех Дедов и привел его к присяге, велев совершить обряд целования Белоснежного Знамени. Посапывавший наготове за его плечом знаменосец вовремя выдвинул вперед древко, и Клайд, выбрав на застиранном полотнище место почище, приложился к святыне Свободного Лесного Народа. В полном соответствии с уставом старший обнял его, выдохнув в лицо облако перегара, и сверх устава шепнул, чтоб не тянул, а шагал в корпус расписываться за чин и присягу, там, мол, и отметим…
Затем Клайд был оглашен комотделения и к рубахе его была присобачена белая кисточка с хвоста ночного древесного яйцекрада.
После этого Тори-Вори круто повернулся к отделению и застал всех одиннадцать уже вытянувшимися во фрунт и пожирающими глазами бренное воплощение вечного бога в чине старшего по инструктажу.
Отделению было доведено до сведения, что перед собой они видят — по правую, нет, тьфу, по левую руку от старшего — своего отныне отца родного — звать Клайдом, на приказы и распоряжения которого если кто наплевать вздумает, так сразу в расход пойдет — на запчасти и который, хотя еще и ни хрена на Квача не знает, зато Легион прошел и приструнить их, оболтусов, сумеет. Одним словом, просьба нового командира любить и жаловать. Сегодня в обед забрать на кухне двойной паек, пожрав — отсыпаться: в ночь — выход на задание. Все ли всем понятно?
Все было понятно всем. Оставшись один на один со вверенными ему оболтусами, Клайд откашлялся и провел перекличку. То, что здешней братве спуску давать нельзя, он уже усвоил достаточно твердо. Так же, как и то, что без подачек, вовремя брошенных, в узде эту публику тоже не удержать. Возведению в чин предшествовав неделя «условного» командирства с тем же слегка дебильным — а где взять другой? — рядовым составом. Поэтому, дав строю олигофренов ставшую уже привычной команду, гениально совмещающую в одной формулировке проблематику пространства и времени — рыть траншею от забора до обеда — а в обед, пообещав поставить от себя двойную в честь такого случая и чтоб дрыхлось лучше перед ночным выходом, он уверенным шагом направился через вытоптанный двор форта к офицерскому бараку. По дороге завернул в свою землянку и вытянул из загашника одну и двух канистр с самогоном — полагалось поставить еще и начальству. Что-что, а субординация на Капо-Квача при Деде Всех Дедов соблюдалась жестко. «Не то что до того как разобрались…» — так говорили здесь. Еще говорили: «Теперь, когда Котлован…»
Когда, собственно, «разобрались», кто такой Дед и уж особенно в том, что за штука такая Котлован, Клайда спрашивать отучили быстро. В лучшем случае дело ограничивалось верчением пальцев у виска и нечленораздельными: «Дык, ты… Ну, так ведь то… Ты, давай, не того, не умничай…» В лучшем — повторимся — случае.
Формально на форт полагались два толкователя. Более того, оба наличествовали и по мере сил искренне стремились донести до своей паствы, и особо до новообращенною Клайда, извечно мудрое Дедово слово, но, даже будучи относительно трезвы, не были достаточно вразумительны в датах и цифрах. И вообще в изложении точных фактов и концепций истории Свободного Лесного Народа. Про менее образованный здешний люд и говорить было нечего.
Ясно было одно — была где-то недавно, еще на памяти этого поколения Лесного Народа, Великая Разборка, был Дед и его идеи — путаные в части философии, но до предела ясные в области казарменной дисциплины. Еще был где-то в совсем уж диких чащобах Котлован, работы на котором близились к победоносному концу и вкалывать на рытье которого было высочайшим счастьем. Еще было очень мало еды и много самогона. Вот, собственно, и все.
Хотя, впрочем, были еще деревни, в которые к бабам выбирался на побывку и в самоволку служилый народ из фортов, были потайные города, по которым прятались колдуны и откуда поисковики тащили товар, были монастыри, где детей — не слишком здесь многочисленных — учили грамоте и всячески готовили к воплощению в жизнь идей Деда. Еще там, в монастырях, исполняли волю Деда в тех случаях, когда для строевого и деревенского народа она оказывалась не по уму. Ну и были многочисленные форты, вроде того, куда определили на обучение Клайда. Они стерегли тропы и охраняли скопища в разной степени нищих деревень, разбросанных по лесу или ютившихся в горах. Ну, что там еще? Ну да, конечно, был еще враг — Лесной Человек, в разговорах сугубо иронически — Лесной Друг (за эти слова пороли), и целый сонм его присных — от них помогали заговор и амулеты. И были трапперы. Последних следовало уничтожать при любых обстоятельствах. Лесной Человек жизнь отнимал редко — чаще душу, все больше норовил сбить с пути истинного, свести с ума, который не так уж на Капо-Квача и в цене был, трапперы же сжигали деревни вместе с женщинами, детьми и стариками, вырезали форты и, главное, отбирали товар. О товаре Клайд решил поразмыслить особо.
В комнатушке писарей его уже заждались. Самих писарей, как таковых, выперли прогуляться, а поверх в спешке побросанных бумаг была разложена скупая закуска и поставлены уже налитые всклянь кружки. Кроме потиравшего лапы Тори-Вори собрались еще замкомфорта по хозчасти — Лютц, ординарец самого генерала Холли — Андрей и старик Дуперон. Как ни странно, Клайда в форте почти что любили. Во всяком случае, друзьями он здесь оброс, хотя там, на Большой земле, слыл человеком довольно нелюдимым. Должно быть, сказывалась актерская закваска.
Собственно, замыслы его были просты: то, что в одиночку он из леса не выйдет, даже если не будет погони, он уже усвоил. Помощи от олухов царя небесного, именовавших себя Свободным Лесным Народом, ждать не приходилось: единственное, что могло заставить здешних командиров задуматься о возможности возвращения пленника на Большую землю, — так это только солидный выкуп. Платить за Клайда было явно некому. Разве что полиция раскошелилась бы, чтобы заполучить проклятого угонщика. Этот вариант и вовсе не улыбался Клайду. Так что он без особых раздумий принял Лесную Присягу и вступил в Силы Самообороны.
Собственно, человек с опытом легионера был подарком для местного воинства, и только на этих рельсах Клайд мог рассчитывать на хорошую карьеру. А карьеру делать было надо — чтобы прорваться к сколь-либо сносному средству транспорта, на котором можно было бы добраться до Южного бугра. Уж там-то Клайд знал бы, что делать. В конце концов, город был его стихией. Не важно какой — все города Звездной Федерации годились. Только бы добраться туда, где по рукам ходят деньги и где вам за шиворот не лезут муравьи или что похуже… Вопрос состоял только в том, где он, этот транспорт? Аэроплан, флайер, танк — все, что способно вытащить его из проклятых джунглей.
В том, что транспорт у Лесного Народа есть, Клайд не сомневался — даже здесь, в отгороженном от всего мира форте, были заметны следы вяло, но постоянно протекающего обмена с Большой землей. Оружие господ офицеров вовсе не было только трофейным старьем. Егерский корпус, гвардия леса, — эта двойка егерей наткнулась на Клайда той ночью — предпочитал, правда, арбалеты собственного изготовления, но это была уже порядочная бравада. У Клайда за спиной болтался ионный разрядник предпоследней модели, а в подсумке — зарядное к нему устройство. В лечебнице были в наличии, хотя и в минимальном наборе, снадобья с неистекшим сроком пользования. Люди, посланные в монастыри или на Котлован, перемещались явно не пешком. Был в лесу транспорт. Был. Надо было только вытерпеть все причуды этих дьявольски хитрых простаков, что населили, всем козням неукротимой природы вопреки, дикое плато Капо-Квача и не собирались ни сами возвращаться в лоно выпихнувшей их на верную смерть, на Северный бугор, цивилизации, ни возвращать туда даром ни одной заблудшей души. Надо было им понравиться. Заслужить доверие.
Одно только сбивало Клайда с толку. Чем дольше торчал он здесь, среди этого дремучего люда, тем меньше понимал — прикидывается ли он таким уж рубахой-парнем или постепенно им становится. Тихая ненависть его к тому же Тори как-то незаметно ушла, и мысль о том, что придется ему рано или поздно крупно подвести этого (или другого такого же) лопуха, стала в последнее время как-то неприятна ему.
Клайд поставил на стол свою канистру, сподобился одобрительного взгляда командира и скромно занял свое место.
— Ну, поехали! — благословил начало попойки старый Дуперон. Ему как толкователю это полагалось по чину.
Тори-Вори вытащил на свет божий офицерский жетон и бросил в кружку Клайда. Чокнулись — и выглушили проклятый самогонище. Со дна осушенной кружки Клайд достал жетон и приделал его себе куда положено. Лютц врубил дешевый проигрыватель — чтобы посторонние не прислушивались к разговорам начальников. Андрей разлил по второй.
Спиртного в форте всегда хватало. Иногда им выдавали паек, когда возникали трудности с провиантом (то бишь почти всегда). Если трапперы не вырезали в одну прекрасную ночь все перепившееся воинство преславной крепости, так это потому только, что чутье на опасность уже сидело в генах Лесного Народа и никакая алкогольная интоксикация не могла вовсе уж вывести из строя того же, скажем, Тори. Вообще, до полного выхода из игры здесь напивались редко. Таких похмеляли. А вот накурившихся «белого мху» или наевшихся «веселыми грибами» сажали на кол. Причем разницу между типами обалдения различали безошибочно. В чем состояла причина столь радикальных различий в отношении к разным видам опьянения, понять было трудно. Тем более что «белый мох» с высочайшего Дедова благословения толкователи использовали для допросов. Клайд испытал его действие на себе: когда его «раскручивали» по обязательной программе — сразу по прибытии в форт на обучение и еще раз — перед Присягой. Допрашивал в последний раз его сам Дуперон — дьявольски хитрый дед. «Мох» был, безусловно, мощным психотропным снадобьем. Клайд мало, что запомнил из той чуши, которую совершенно сознательно городил в задушевной беседе с толкователем. Осталось только неприятное ощущение того, что наговорил лишнего. Но это пока что ничем не давало о себе знать.
Как и следовало ожидать, после второй Лютц начал излагать поистине бесконечную историю о том, как в молодости залетел в им же самим поставленный капкан на рагируса и что из этого вышло. Андрей с живым интересом комментировал сей рассказ, а старый Дуперон блаженствовал, затягиваясь настоящей — с Большой земли — сигаретой. Тори нагнулся через стол и потянул Клайда за грудки к себе.
— Ты слушай, — понизив голос, сказал он. — В ночь пойдете в сопровождении… Б-будешь, так сказать, в свите… Важ-жная персона направляется. На Котлован. Кто-то из Дедовых людей. Здесь никто — ничего… Тс-с-с! Вот так. Возьмешь запечатанный пакет и только на тропе вскроешь. Там, где указано, встретишь конвой. Из речного форта.
Примешь двоих и доведешь до Горного монастыря. К братцам — иерихонцам… При этом… при Дедовом человеке проводник будет. В ранге Наставника… Т-ты понял? Не до горных фортов, а в обход — в монастырь. Там у них гость сейчас. К нему Дедова человека и сведешь, ему и сдашь с рук на руки. Но страшный мужик, говорят. Может, сам, — Тори воздел над своими нечесаными лохмами корявый перст, — может, сам Советтник. — Он многозначительно икнул. — В монастыре… В обители… Это, считай, полпути до Котлована… Но опас-сное дело… Опас-с-сное… Слышал п-последний Дедов указ? Вот то-то!… П-последние сроки настают… Завершение раб-бот на Котловане…
Последовала глубокомысленная пауза.
— Ох-х, — продолжил старший по инструктажу, поводя грязным пальцем перед носом у свежеиспеченного командира. — Вопретесь вы в засаду… Если трапперы пронюхали, то не-пре-мен-но… Им такой заложник — во как нужен!… А у нас все трепаться здоровы… Ладно, разливай по третьей — и давай к своим, а то солдатикам отсыпаться нужно.
Клайд раскупорил канистру.
— Думаете, у трапперов здесь есть свои уши? — спросил он под мелодичное бульканье.
— Это вы там, городские, ДУМАЕТЕ, — с неожиданной обидой прогудел Тори. — А я так точно знаю: считай, в каждом форту кто-нибудь да стучит трапперам. Вот кто — не знаю… Но уз-знаю…
Осушив третью, он положил голову на руки и погрузился в мрачное самосозерцание. Андрей с Лютцем, отбивая ритм по столу, каждый во что горазд исполняли Древний гимн, а Дуперон вдохновенно дирижировал ими. В комотделения Ван-Дейле нужды более не ощущалось.
— Я займусь своими орлами, — сообщил он Тори для порядка. И, вспомнив что-то теперь страшно далекое, добавил: — Однако.
— М-молодец, — одарил его мутным взглядом начальник. — Одобряю. — С этими словами он вновь прервал контакт с окружающими.
Клайд браво попрощался с остальным — совершенно индифферентным — обществом и, стараясь преодолеть ставшее дьявольски заметным вращение Планеты под ногами, потопал к своим оболтусам. По дороге вытащил из землянки вторую канистру
Получив команду, рядовой состав живо побежал за пайком и в считанные минуты был на месте — в своей крытой траншее. Клайд водрузил перед ними выпивку, предупредил, что ночной выход будет тяжелым, и, наконец добравшись до своей лежанки, не раздеваясь, заснул мертвым сном. Ему приснился Лесной Человек, и вместо глаз у него был Желтый Огонь.
* * *
Душная ночная тьма лишь поначалу казалась непроницаемой. Сначала стал заметен призрачный свет гнилушек, затем глаз начал различать разноцветные, теплящиеся хоть и еле различимым, но живым огнем грозди фосфоресцирующих грибов, затем — голубоватые нити Гномьей Паутины. Постепенно лес начинал напоминать лабиринт улиц большого города, украшенного огнями к Рождеству. Только огни эти были в сотни раз слабее того, к чему Клайд привык на Большой земле. Это была редкая ночь без дождя.
Ночь эта изменила не только лес. Совсем иными были теперь и его люди. Там, в форте, превращенные казарменной дисциплиной в идиотские манекены, они гляделись воплощенной нелепостью, а теперь — в зыбком мраке вдоль тропы скользили жутковато хищные, еле заметные даже в упор и абсолютно бесшумные тени. Это были дети леса, плоть от плоти его. Они и переговаривались между собой звуками леса — какими-то скрипами и тресками. Иногда — голосом ночных зверей. В сравнении с ними Клайд чувствовал себя чудовищно неуклюжим и шумным роботом, угловато продирающимся сквозь до предела чуждый ему мир.
В помощники себе он выбрал малого постарше — Луку. Точнее, если уж говорить правду, Лука сам взял шефство над чудаком, который хоть и знает оружие получше других и реакцию имеет неплохую, но в лесу — младенец младенцем. Сейчас Лука был порядком озабочен. И становился все мрачнее с каждым часом. Когда отряд вышел к Гнилому ручью, он стал как вкопанный.
— Дальше идти не надо, начальник, — глухо сообщил он. — Здесь трапперы прошли. Запах металла.
Клайд даже не стал уточнять, что тот имеет в виду. Сам он не заметил бы здесь с десяти шагов и тяжелого танка.
— Задание идет под срыв, — коротко сказал он. — Там — впереди, в километре — район встречи.
— Ну ты даешь, начальник, — мрачно хмыкнул Лука. — Считай, что трапперы твоих встречных раньше тебя вычислили. И того… Но мы их еще можем и ушучить… Их — человек пять, не больше…
— И как ущучивать будем? — с интересом осведомился Клайд.
— А так, что пойдут они оттуда к речке. Там у них катер.
— Они что, тебе докладывали? Или как?
— Да тарахтел катерок-то их с час назад. Если пойдем наперерез — точно встретим этих голубчиков. А там…
— Отлично. Поведешь.
Клайд свистнул условным свистом и вполголоса объяснил бесшумно появившимся из мрака подопечным новую задачу.
* * *
Все произошло гораздо быстрее, чем ожидал Клайд. Они налетели на отряд трапперов лоб в лоб, не успев даже развернуть засаду. Лука успел предупредить отряд условным скрипом, и одиннадцать человек словно растворились в пространстве. Клайд, еще ничего не понимая, грохнулся за кряжистый пень и привел в готовность разрядник. Прислушался. И, к своему удивлению, услышал звук, которого не слышал давно, с детства, — стук конских копыт.
Конь и трое трапперов появились на тропе метрах в двадцати от него, вынырнув из ведьминой травы. Всадника на коне не было — только что-то, напоминающее мешок, было перевалено через седло. Чем-то Клайд себя все-таки выдал, потому что раздался крик «Засада!», дикое ржание коня, и почти сразу затрещали выстрелы. Тихие и смертоносные. Собственно, только двое из трапперов успели пустить в ход оружие. Одного Клайд снял первым же разрядом. Двое других были «готовы» в ту же секунду — как-никак по ним палила почти дюжина стволов. И почти сразу внизу — там, где ощущалась водная гладь реки, — взвыл движок катера. И звук этот растаял вдали.
— Сука какая, — посетовал, выходя на тропу, Лука. — Удрал, не стал своих дожидаться…
Отряд потерял одного бойца. Парень неудачно подставился под выстрел кого-то из своих. Кого — поди разбери теперь… Его товарищи кучей присели вокруг и тихо затараторили, обсуждая приключившееся несчастье. Трое — те, что были поопытнее, — занялись обыском убитых трапперов. В отличие от Егерского корпуса, строевые солдатики, слава богу, не увлекались коллекционированием голов противника. Клайд занялся взваленным на коня мешком. Тем более что «мешок» хрипло ругался последними словами.
Клайд разрезал ремни, которыми был связан пленник трапперов, не успел подхватить его — и тот грохнулся оземь. Потом поднялся, энергично растирая затекшие руки, стройный, даже хрупкий какой-то парень с тонкими, резко очерченными чертами очень молодого лица. На здешний корявый народ он походил не более, чем на осьминогов.
— Там, на тропе… — все еще хрипло отплевываясь и кашляя, сказал он, — там Роско… Наставник… Он… может, еще жив.
— Так, — озадаченно молвил Клайд, обернувшись к Луке. — Как ты? Еще трапперов в округе не чуешь?
Лука стоял, раскорячившись и отвесив челюсть, и как баран на новые ворота пялился на освобожденного пленника, из чего Клайд заключил, что его отряд вызволил какую-то важную птицу.
— Нет, не чую, — наконец выдавил из себя Лука, и Клайд махнул ему и еще троим и двинулся в сторону, указанную свежеосвобожденным.
Тот, в свою очередь, вставил ногу в стремя и чуть было лихо не вскочил в седло, но, натерпевшийся, видно, за эту ночь всякого жеребец снова дико заржал и вскинулся на дыбы. Клайд за штаны подхватил всадника, предотвратив еще одно его падение, и несколько неумело усадил его на успокоившегося коня. По непонятной для него причине эти его действия вызвали полнейшее остолбенение Луки и всех остальных его подчиненных. Всадник же одарил его таким гневным взглядом, который не могла скрыть даже ночная тьма.
В полном молчании они проделали пару сотен метров по тропе и на небольшой прогалине наткнулись на еще одного убитого траппера, двух солдатиков — тоже уже окоченевших, и того, кто был поименован как Роско. Сухопарый старик сидел, прислонясь к стволу дерева, и без особого успеха пытался сделать себе повязку — у него был задет бок и в кровь разбит левый висок. В общем-то ничего страшного.
— Может быть, нам пора обменяться паролями? — осведомился Клайд, помогая пожилому джентльмену управиться с биогелевым пластырем и шприцем с регенератором.
— Вы, как я понимаю, — те, кому я должен был сказать, что «рассвет сегодня будет ранним»?
— А вы — тот, кому я должен ответить: «Да, если тучи не закроют Звезду»? Меня, кстати, зовут Ван-Дейл. Клайд Ван-Дейл, комотделения, к вашим услугам.
— Филипп Роско — к вашим. Я думаю, нет необходимости представлять… э-э… — Роско сделал жест в сторону всадника.
— Феста, — хрипло, но уже позвонче, чем раньше, небрежно отрекомендовался тот, соскакивая на землю. — Можете без церемоний — просто Феста.
— Нам придется задержаться — надо зарыть убитых. Через час — тронемся. — Клайд внимательно присмотрелся к лицу Роско. — Мне кажется, что вас лучше доставить в форт. Там вам окажут…
— До большого новолуния мы должны быть на Котловане, — резко отрубил старик. — И никаких фортов! Пусть ваши люди соорудят… э-э… портшез…
— Я уступаю тебе своего коня. Ты можешь держаться в седле? — Это было скорее распоряжение, нежели любезное предложение: свежеосвобожденный пленник явно был главным из этих двоих.
«Дедов человек», — заключил про себя Клайд.
— Да. Так, пожалуй, будет лучше, — как-то несколько торопливо согласился Роско. — Отрядите тройку солдат, чтобы решить эту проблему с покойниками. Пусть они потом догонят нас. Солдаты, я имею в виду. Мы не можем медлить.
Клайд не стал спорить. Позже, котда он занял место в арьергарде маленькой колонны — один перекособоченный всадник и восьмерка пеших, — Лука, тихо похохатывая, прогудел ему на ухо:
— Ну ты даешь, начальник… Дедову Внучку за жопу ухватил…
— Какую внучку? — озадаченно воззрился на него Клайд.
— Как какую? Вон ту. Принцесса Феста… Деда Всех Дедов Внучка. Она, понимаешь, с коня полетела, а ты ее за жо…
— Заткнись, — огрызнулся Клайд.

Глава 6
БОГ ТАЙН

Профессор Рональд Мак-Аллистер — академик трех академий и самый засекреченный из всех знаменитостей Малой Колонии, впрочем, может быть, просто самый знаменитый из всех засекреченных — взял с подноса сервисного автомата небольшой голубой, в полоску, бумаги конверт. Суетливый робот только что получил его у испрашивающего приема лица, ждущего в вестибюле института.
Профессор вскрыл (вообще-то говоря, просто открыл — запечатано послание не было) конверт и воззрился на то, что в нем было. А был там листок с распечатанными видеокадрами — три или четыре эпизода из того, что в начале месяца происходило перед «Джевелри трэйдс». Сняты они были не слишком хорошо — ручным регистратором, но достоверны были несомненно. К листку была подколота визитная карточка Энни Чанг — собственного корреспондента «Галактического бюллетеня», с короткой запиской, предлагающей указать время, в которое ему было бы удобно встретиться с ней, Энни Чанг, для разговора, который относится к статье, которую упомянутая Энни готовит для «Обозрения Пангеи». Лицо профессора нервически дернулось. Он снова перевел взгляд на распечатку видеокадров. Она заметно поблекла.
— Даррен! — заорал профессор в селектор. — Даррен, где вас черти носят?
Он снова перевел взгляд на листок распечатки. Изображение стало еле заметным. Носимый где-то чертями доктор Даррен возник на пороге. Руки — по швам, борода — скобкой.
Листок стал девственно чистым.
Профессор Мак-Аллистер — человек из ниоткуда — протянул доктору Даррену эту бумажку и коротко распорядился:
— На анализ. Хоть какие-то следы изображения. Зафиксируйте. Строго конфиденциально… Если бы вы поспели на пять секунд раньше и имели при себе регистратор…
— Профессор, ваш собственный регистратор находится во втором сверху ящике вашего стола.
Профессор проверил. Большого удовлетворения от вида инструмента он не испытал, но, будучи человеком объективным, заметил:
— Вам следовало напомнить об этом раньше Ступайте и разберитесь с этой бумагой. И распорядитесь пропустить ко мне мисс Чанг.
Потрясенный логикой полученного замечания, доктор Даррен отправился исполнять приказанное, и секунд через сорок пред относительно светлые очи Лысого Крокодила явились бездонные черные озера непроницаемых раскосых глаз и черный же короткий ежик прически Энни Чанг.
* * *
С самого начала они поняли друг друга — секретная знаменитость и одна из самых влиятельных особ здешних СМИ. Никакого разговора о самоликвидировавшихся изображениях не было. Вообще не было белого листочка. А если и был, то, верно, случайно попал он в голубой, в полоску, конверт. Вопрос не обсуждался. Мисс Чанг интересовала, естественно, та верхушка айсберга, именуемого программой «Мессенджер», которая стала известна широкой публике в связи с появлением на белый свет из долгого небытия Скрижали Дурной Вести.
— Вряд ли смогу сообщить вам нечто новое, мисс, — начал партию Лысый Крокодил. — Разве что вы найдете нечто, что вас заинтересует, вот в этих публикациях… — Профессор перекинул через стол заранее подколотые в папочку распечатки научно-популярных статеек последнего года.
Энни осторожно отстранилась от них.
— Благодарю вас, я уже ознакомилась с этой… э-э… литературой. — На лице Энни отразилась тень уважительного презрения. — Но, если бы вы могли резюмировать написанное вами и вашими коллегами, это вышло бы гораздо лучше, чем в моем пересказе. Не все читают ту же «Природу вещей» от корки до корки, а у «Галактического бюллетеня» насчитывается в общей сложности до четырех миллиардов постоянных читателей. С этой точки зрения именно мнение самого лучшего знатока проблемы относительно того, во что может вылиться новое попадание Скрижали в руки безответственных лиц…
— Ну что же, — профессор утонул в глубоком кресле и задумчиво взял со стола изготовленную из капа мраморной нимфеи трубку и, за неимением возможности раскурить ее в присутствии дамы, принялся прочищать ее миниатюрным ершиком, — еще и еще раз могу повторить, что, с точки зрения генеральной теории Палеоконтакта, сама природа Камня представляет собой немалую опасность. Большинство населения Малой Колонии и подавляющая часть населения Обитаемого Космоса — из тех, кто вообще знает о существовании Дьяволова Камня, искренне воображают, что это — всего-навсего необычайная форма кристаллической решетки углерода… обладающая необычайными свойствами, включающая некие примеси, которые сближают ее по свойствам с некоей молекулярной микросхемой… Но не в этом состоит главное…
Тут профессор словно и позабыл про непростые обстоятельства, сведшие их с мисс Чанг, и впал в профессионально-благостный, поучающий тон.
— Видите ли, — продолжил он, — с точки зрения современной физики, Дьяволов Камень, по всей видимости, не менее опасен, чем термоядерный заряд: дело в том, что его основой, причиной его существования является локальное и весьма стабильное, устойчивое искривление пространственно-временной структуры Вселенной.
— Простите, но, насколько я знаю элементарную физику, такие искривления должны быть связаны с наличием огромных масс и энергий…
— Точнее, их громадных градиентов. Правильно, они, по всей видимости, и существуют — но как бы спрятаны в небольшом объеме, имеющем вид Дьяволова Камня…
— Но такую вещь, как масса, не спрячешь — так мне всегда казалось… — робко, но с вызовом заметила Энни.
— Если допустить, что поле гравитации всегда имеет только положительный знак… — Профессор стал рассматривать свою трубку с таким видом, словно именно в ее конструкции он черпал свое вдохновение. — Кроме того, я ведь уточнил, что речь идет о градиентах. При достижении достаточно большой плотности даже малая масса может создать весьма крутой градиент гравитационного поля. Существует весьма убедительная математическая модель…
— Значит, Дьяволов Камень состоит вовсе не из углерода и примесей?..
— В нем есть достаточно и углерода, и некоторых других атомов, которые вписаны в картину силовых полей, существующих в этой искаженной микрообласти пространства. Они образуют при этом весьма своеобразную кристаллическую структуру. И она, видимо, действительно обладает многими свойствами молекулярного преобразователя информации. Вместе с организмом носителя Камня она составляет единую систему. Звено, связывающее поведение этого носителя с состоянием этого локального искажения пространства и времени…
— То есть своим поведением тот, кто надел Кольцо, может как-то изменять величину этого искажения?
— Точнее, его структуру. И притом только как элемент петли обратной связи. Состояние локального искажения скорее само влияет на поведение носителя, Воздевшего. А сама структура искажения зависит неким образом ни больше ни меньше как от состояния общего информационного поля Вселенной.
— Значит, Дьяволов Камень собирает информацию о состоянии Вселенной и каким-то образом заставляет того, кого называют Воздевшим, что-то предпринимать для того, чтобы… Чтобы — что?
— Вопрос задан верный, мисс, хотя посылка ваша неверна. Не совсем верна, точнее. Камень не собирает информацию. Просто на его состояние влияет некий параметр общего информационного поля Вселенной… Скорее всего, его стабильность. Идет не передача сигналов, а некое взаимодействие, по механизму напоминающее то, с чем наука столкнулась, изучая, скажем, так называемое неравенство Белла. Впрочем, я отвлекся. Вы спросили — с какой целью изменяет поведение Воздевшего Камень? Отвечу так: цель существования Камня состоит, скорее всего, в том, чтобы предотвратить информационную гибель Вселенной. Ее превращение в хаос. Это, конечно, только одна из гипотез… Но есть много аргументов в ее пользу…
— Простите, но один человек или даже все человечество — это же так мало в сравнении с Вселенной… — не удержалась от реплики Энни.
— Да, — веско возразил профессор, — один случайно взятый человек и одна случайно взятая цивилизация… Но в том-то и дело, что все, что связано с активностью Камня, видимо, далеко не случайно. Камень перемещается в пространстве и во времени по градиенту вероятности некоего рокового для информационного поля Вселенной события. И сам локально изменяет вероятность различных событий вокруг себя… Не спрашивайте меня, как он это делает. Это просто логический вывод из анализа событий, связанных с историей Камня.
— Как у Толкиена? — с почти детским удивлением спросила Энни. — Как Кольцо Саурона?
Профессор усмехнулся:
— Не читаю сказок. Но, наверное, это что-то похожее… Кстати, Камень, по крайней мере на несколько тысяч лет — если не на миллионы и миллиарды, — старше Кольца. Кольцо создали Предтечи — цивилизация, населявшая Планету за пять-шесть тысяч лет до того, как первые зонды Первой Империи обнаружили ее. Скорее всего, Предтечи изучили Камень гораздо глубже, чем мы, и, для того чтобы использовать его в каких-то своих, не известных нам целях, создали Кольцо — инструмент взаимодействия Искажения с организмом Предтечей. Не людей — Предтечей. От этого — много недоразумений… Камень сам находит тот — извините за каламбур — камушек, который может породить обвал… лавину, сметающую все. А Кольцо помогает ему найти человека… существо… которое под этот камень подложит щепочку… Если бы события, угрожающие бытию Вселенной, происходили на Земле, то Камень был бы там. Но он — здесь, на Малой Колонии… Впрочем, может быть, подобные объекты существуют и на Земле… В некоей иной форме…
— А кто же создал сам Камень? — встрепенулась загипнотизированная нарисованной картиной Энни.
— А почему его кто-то должен был создавать? — несколько агрессивно возразил Лысый Крокодил. — Вполне возможно, что существование таких вот Локальных Искажений — просто необходимое условие существования Вселенной… Впрочем, мы заговорились на чересчур общие темы… Считайте, что я резюмировал сейчас все, что мог поведать средствам массовой информации. У вас, наверное, есть более конкретные вопросы ко мне?
Профессор Мак-Аллистер — человек Комплекса и Энни Чанг — человек Прессы вернулись с небес на землю. Землю Малой Колонии.
— Да, разумеется, — сказала Энни. — Я хотела бы узнать у вас одну довольно деликатную вещь…
— Я и не ожидаю легкой светской беседы, мисс. — Профессор стал набивать трубку смесью табака и трав с Северного полушария, означив этим начало конца беседы. — Вырубите, пожалуйста, ваш регистратор, мисс…
— А вы — свой, мистер… — Энни и не пыталась соблюсти видимость решпекта.
Она вынула из сумочки и, щелкнув переключателем, положила на стол свой аппарат. Выразительно кивнула на горящий рубиновым огоньком индикатор. Профессор, крякнув, достал из стола и положил рядом свой. Надавил на клавишу. Индикаторы обоих аппаратов замигали: «Блок, блок, блок…»
— Я слушаю вас, мисс, — индифферентным тоном произнес Лысый Крокодил, продолжая снаряжать свою трубку.
— Видите ли, — Энни выпрямилась в кресле и посмотрела профессору в глаза, — пресса имеет некоторые специфические возможности, которые иногда позволяют нам — людям пера — достичь того, чего люди науки и люди закона добиться в той же ситуации не могут… Однако при этом всегда должны выполняться некоторые специфические, я бы сказала, условия… Не все их принимают… Так вот, нечто подобное может иметь место и в случае с Дьяволовым Камнем…
— Охотно этому верю, — профессор попытался отвести глаза в сторону, но не слишком удачно.
— Что бы вы сказали, профессор, если бы того, кто сейчас завладел той реликвией, о которой вы рассказали сейчас так много интересного, обнаружили бы не органы сыска, а кто-то из нас — пишущей братии? И что бы вы сказали на то, что кто-то из нас предложил вам организовать контакт с нынешним владельцем Камня?
Последовало секунд двадцать молчания и тщательного уминания набитого в трубку табака. Потом профессор сказал:
— Париж стоит мессы…
— Но вы помните, что у нашего дела — своя специфика…
— Вот номер моего кодированного канала. Он не может быть прослушан. — Профессор извлек из запирающегося ящика своего необъятного стола маленькую белую карточку и протянул ее собеседнице. — Если у вас возникнет желание продолжить со мной разговор на эту тему…
Карточка исчезла в сумочке Энни. Энни поднялась и забрана со стола свой регистратор.
— Я весьма благодарна вам за содержательную беседу, профессор. Думаю, что я скоро воспользуюсь вашей любезностью…
— И чем раньше, тем лучше. — Профессор проводил Энни до дверей. — Риск возрастает со временем…
* * *
Оставшись один, профессор рявкнул в пространство:
— Даррен!
Даррен возник на пороге, словно материализовавшись сразу при произнесении его имени.
— Изображение наносили на бумагу способом Ярроу, — доложил он. — Восстановить такие вещи невозможно…
— Чего и следовало ожидать, — морщась как от зубной боли, заметил профессор. — А вот чего ожидать не следовало… Закройте дверь. Так… Вот чего ожидать не следовало, так это того, что на тех кадрах, что были на этой бумажонке, отражены некоторые наши с вами подвиги, что имели место на Гранд-Театрал…
— Черт возьми… Как это было возможно? Это…
— Это очень похоже на подставку… Хотя для нас представлялось совершенным экспромтом… — Профессор принялся мерить свой кабинет шагами.
— Эта китаянка шантажирует нас? Мы всегда можем…
— Пока что рано предпринимать тут резкие движения. Кажется, мадам Чанг сможет вывести нас на Камень… Если, конечно, не блефует. Теперь мне в голову закрадывается подозрение, что и вторая наша акция сработана… не совсем чисто…
— В любом случае, старика надо было захватить первыми. Вы же знаете, что не прошло и часа после того, как мы его… э-э… изъяли из госпиталя…
— В каком он состоянии?
— Мы стараемся как можем. Он скоро созреет для беседы с вами. Но, сами понимаете, инсульт — это вам не рак желудка…
— Действуйте. Время не ждет…
* * *
Тяжело вздохнув, — сказывались последствия последней пары недель, исключительно нервных, — Спиро Апостопулос распорядился в селектор касательно того, что сегодня он не примет даже Черта и Дьявола, если они вдвоем явятся по его душу. Тяжело ступая, он поднялся в библиотеку, располагавшуюся этажом выше в старинном, имитирующем какой-то из архитектурных шедевров древней Метрополии «шато», скрытом в глубине огромного парка, усаженного сплошь вывезенными с Земли диковинками дендрофлоры.
Библиотека эта была, надо сказать, любимым местом отдохновения почтенного финансиста вовсе не потому, что, как утверждали злые языки, она была единственным местом, где вдали от бдительного взгляда супруги он мог пропустить лишнюю рюмочку «Метаксы» и вздремнуть над страницами очередного эзотерического трактата. Отнюдь нет. К фольклору Малой Колонии, проблемам Палеовизита и эзотерическим изысканиям, посвященным предметам экзокосмоархеологии, Спиро относился трепетно и исключительно серьезно. Библиотека его особняка представляла неплохой музей, в котором (кроме собственно старинных инкунабул и новейших сочинений по вышеназванным и связанным с ними темам) были представлены и довольно дорогостоящие археологические находки с обоих полушарий Планеты, и даже кое-что из того, что в свое время было найдено в пещерах и развалинах баз Древних Пришельцев на Малом и Большом Бельмесах. Специалисты его собрание ценили и за возможность поработать здесь бывали благодарны по гроб жизни.
Подождав, пока бесшумно скользнет на свое место тяжелая резная дверь из каменного дерева, Спиро в благословенной, пропитанной одним только книжным местам свойственным еле заметным ароматом векового тлена полутьме проследовал к низкому, покрытому еле различимой янтарной мозаикой столику, на котором со вчерашнего вечера покоились разложенные в одном, только ему известном порядке записи и предметы — пара масок, «космические раковины», знаменитый «платиновый еж» и сочинения странника Арники в оригинале. Сейчас порядок этот был чуть нарушен. Господин Апостопулос нахмурился и задумчиво опустился в кресло.
И тут же вскочил как ужаленный.
Другое точно такое же кресло, развернутое спинкой к мозаичному столику — лицом к широкому экрану терминала, темнеющему в глубине комнаты, — бесшумно повернулось, и громадного роста фигура, уместившаяся в нем, так же бесшумно подняла палец к губам.
Спиро стал ошалело лупить себя по заднице, забыв, что носит газовый пистолет в заднем кармане совсем других штанов, пучить глаза и трясти членами, изображая всем своим видом безмерное возмущение.
— Не пугайся, Картавый, — посоветовал ему Шишел. — Ты лучше сюда посмотри…
Он развернул перед хозяином дома специально для этого случая чисто помытую здоровенную ладонь, увенчанную пятеркой соответствующего калибра пальцев, на одном из которых уверенно располагался так хорошо знакомый господину Апостопулосу черный бриллиант. Камень полыхнул темным, злым пламенем.
Спиро онемел.
Потом он убрал руку от свисавшего с резной потолочной балки шнурка сигнализации, за который уже было ухватился, и, продолжая стоять на полусогнутых, озадаченно почесал то место, в котором так предательски не обнаружилось его верное средство индивидуальной защиты.
— Кто вы? — спросил он.
— Не о том спрашиваешь, отец, — с досадой оценил его вопрос Шишел. — Ты садись — в ногах правды нет, а разговор у нас долгий будет…
— Кто пустил вас сюда? — все еще с гневом в голосе продолжил Спиро, опускаясь, однако, на сиденье, — попытка возвышаться над незваным гостем, обрушивая на его голову гневные инвективы, явно провалилась — не в тех весовых категориях были противники.
— Сам и пустил, считай, — успокаиваще прогудел Шишел. — Старье у тебя, отец, а не сигнализация.
— Вы, надеюсь, не затем сюда пришли, чтобы предложить мне более совершенную систему по сходной цене? — Чувство юмора стало возвращаться к Спиро. Он жестом попросил собеседника снова предъявить ему «товар» и впился в Перстень колючим взглядом.
— Вот это — верно, — согласился с ним Шишел. — Не для этого. Поговорить зашел. Сам понимаешь о чем. Если не будем дергаться — оба останемся с наваром. А дурака сваляем…
— Вы и не представляете, милейший, что будет с нами… и со всеми, если мы, как вы изволили выразиться, сваляем дурака… — Спиро окончательно взял себя в руки. — Итак, как я понимаю, вы здорово влипли, друг мой?
Он поднялся и, сделав успокаивающий жест в сторону сразу подтянувшегося в кресле Шишела, мелкими шажками направился к шкафчику, сработанному из капа гранитной березы. На свет божий появилась удлиненная, натурального стекла бутыль и пара изысканной формы коньячных бокалов.
— Угощайтесь, милейший, — вкрадчиво продолжал он. — Вы, надеюсь, понимаете, что у вашего покорного слуги хватит ума не причинять вреда Воздевшему Скрижаль? Так что — главное, чтобы глупостей не наделали вы… Или вы их уже успели наделать?
Шаленый игнорировал брошенный на него проницательный взгляд хозяина, задумчиво наблюдая, как янтарная влага наполняет предназначенные для нее затейливые вместилища, и прикидывал, стоит ли все-таки идти ва-банк, доверившись простому суеверию чокнутых на поклонении Камушку господ.
— Ведь, как я понимаю, вы пришли не просто затем, чтобы вернуть перстенек его законному владельцу? — несколько вынужденно продолжил партию Спиро. — За умеренное вознаграждение?
— Дьявол и Сатана этому Камушку законные хозяева! — рявкнул Шишел. — Кабы мог я от этой игрушки отцепиться, я бы даром ее первому встречному сбагрил! Я к вам пришел узнать — что от меня ТОМУ надо?.. Что мне такое сотворить надо, чтобы от всей этой чертовни избавиться?
— Ага, — с удовлетворением констатировал Спиро и приветственно приподнял свой бокал, приглашая незваного гостя угоститься отменным напитком. — Значит, Камень взялся за вас. И это вам не нравится. Вы уже мечтаете избавиться от своего приобретения. Сколько же вы готовы уплатить вашему покорному слуге за добрый совет в отношении того, как это сделать?
Шишел чуть поперхнулся и впрямь замечательным коньяком, но сохранил полнейшую индифферентность во взоре, которым смерил хозяина дома.
— Тут интерес ясный, — доходчиво объяснил он зарвавшемуся партнеру. — Вы Камушек получаете — с рук на руки. Как только… Ну и комиссионные — мне. За возвращение вещи, так сказать. Много не возьму — пять процентов от суммы страховки — не больше…
На этот раз поперхнуться следовало Спиро, но тот просто рассыпался мелким смехом.
— Вы просто не представляете, о какой сумме говорите… Даже если мне удастся освободить такую массу свободных денег, то мне просто никогда не удастся ее восстановить… Откуда?..
— Да как день божий ясно — откуда. Из страховки той же… Тебя ведь никто за язык тянуть не станет, что Камушек-то, мол, своим ходом домой пришел…
— Это верно, не станет… — Спиро, смакуя глоточек коньяка, откинулся в кресле и задумчиво воззрился в потолок. — Но все равно — вы запрашиваете совершенно нереальную сумму… Два миллиона федеральных — не больше. И только после того, как…
Он очень хорошо представлял себе, что после того, как Воздевший исполнит Предназначенное, некому, может статься, будет платить, а может — и не за что…
— Ну уж нет, — строго определил Шишел. — Тут ты мелочевкой не отделаешься…
— Вы, по-моему, не в том положении, чтобы много торговаться, милейший. — Спиро поднялся и стал с назидательным видом расхаживать по чуть светящемуся ковру. — Не на том конце ствола, как принято говорить у людей вашей профессии…
— Эт как сказать, — веско пресек попытку вновь нахамить ему Шаленый. — Сейчас дело со стволом так обстоит, что из вашей шатии-братии ко мне никто и подступиться не смеет, пока Камушек на мне. А я, глядишь, и осерчать на кого могу запросто. И с проблемами своими без вас подразберусь… Тогда и на Камушек другие купцы найдутся…
— Да вы просто не знаете, о чем говорите… — презрительно прокомментировал этот демарш Картавый Спиро. — Поразительная наивность для человека, осмелившегося воздеть на перст такое… Как это у вас вышло, если не секрет?..
— Уж как вышло, так и вышло… В принципе бумажек мне не нужно. Возьму ювелирными изделиями. И антиквариатом. Короче — отоваришь этот вот список. — Шишел перекинул хозяину через стол распечатку, подготовленную Мастером-Кановой. — Сможешь достать дешевле — твое дело. Половина предметов — сверху от черты — до. Половина — после.
Некоторое время Спиро изучал листок.
— Губа у вас не дура, — констатировал он. — Хотя это — уже информация к размышлению… А то загнули — пять процентов…
— Ну так и размышляй поскорее.
Минут пятнадцать в библиотеке царила торжественная тишина, прерываемая лишь причмокиванием и пошлепыванием, которые издавали сложенные бантиком губы хозяина дома. Наконец Спиро, пошарив на столе, нашел свое золотое перо и, вычеркнув несколько пунктов, перекинул листок назад — Шаленому. Тот, крякнув, вписал что-то от себя и снова перекинул листок через стол.
— И еще, — добавил он вслед, — мне нужно прочитать дневники Шайна. Умные люди посоветовали…
— Правильно посоветовали, — подумав, согласился Спиро. — Получите обезличенные копии — со сканера, чтобы вас не одолел соблазн продать текст какому-нибудь сомнительному издательству.
— Если дадите мне часок-другой, чтобы свериться с оригиналом…
— Что ж, это не проблема. Вычеркните из вашего списка вот это, замените на что угодно другое — и по рукам.
Шишел молча посопел, думая, что бы там позаковыристее вписать в проклятый листок. Потом прикрыл глаза, сосчитал про себя до тридцати одного, криво усмехнулся и нацарапал нечто весьма его позабавившее. Спиро молча ознакомился с внесенном изменением и, вопреки всем своим стараниям, не усмотрел в нем никакого подвоха. Ударили по рукам.
Спиро налил по второй.
* * *
Магистр в этот раз был еще более сумеречен и суров, чем в прошлую их встречу. Каттаруза, впрочем, и сам понимал, что события не благоприятствовали улучшению его взаимоотношений с Черной Церковью. Поэтому был готов к худшему.
— Ты беспокоишь меня, брат Джаифранко… — Магистр цедил слова сквозь зубы. — Поэтому откройся мне, если у тебя есть что сказать.
Разговор происходил в «линкольне» Папы Джанфранко, медленно — на автопилоте — скользящем по безлюдным в этот час бульварам. И одет Магистр был в мирское. Но это не прибавляло Папе уверенности в своей безопасности.
— Мне не в чем открываться вам… — вяло сообщил он и, сделав над собой усилие, посмотрел в глаза собеседнику. Они были мутны и безумны. — Я ни в чем не грешен перед Учением. То, что вы поручили мне, я сделал…
— Все, связанное с тем, что ты сделал для нас, постигла неудача… — Теперь Магистр не цедил слова, а скорее выплевывал их. — Ты не поспешил поведать нам о том, что сестре Нэнси довелось встретить Воздевшего Кольцо, и, если бы не ее болтливая подруга, мы бы и не знали, что настало время исполнить Долг. Человек, которого для нас нашел ты, ушел из наших рук, а трое братьев, которым было поручено это дело — умелых братьев, — находятся в узилище. К вящей славе Хозяина мира сего, мы сумели-таки заполучить его в свои руки, с тем чтобы он предстал перед Воздевшим. В страхе он покинул то место на дороге… Он покинул его на нашей машине… На той, что была использована, чтобы остановить…
Остальное Папа Джанфранко представлял достаточно хорошо: ну конечно, выше и ниже места перехвата по шоссе стояли на стреме Черные братья. И, неслыханно удивившись совершенно неожиданному проходу ими же чуть раньше угнанной машины, кто-то из них счел необходимым проследить маршрут этого неожиданно выбившегося из плана элементика. И сел на хвост спасшемуся было человечку… Ничего сверхъестественного… Представлял Папа Джанфранко и нечто большее. Если для Магистра загадкой было, как трое «умелых братьев» не устояли против одного — пусть даже дюжего — охранника «Межбанковских перевозок», то для Папы загадкой это не было — он уже узнал в пару раз прокрученном по ТВ сюжете того, кто воздел Кольцо. А с Колечком — шутки плохи…
— Но и после того… — продолжал Магистр. — Но и после того как этот… этот Обреченный оказался в наших руках… произошел неожиданный, нелепый налет неких лжеполицейских на место… — Магистр воззрился на Папу Джанфранко, словно ожидая некоей подсказки.
Но такой форы не получил. Папа оставался по-прежнему туповато непонятлив. Как и подобает быть настоящему мужчине.
— На известное тебе, брат Джанфранко, место.. — продолжил Магистр чуть более задумчиво, чем требовал обычный тон деловой беседы. — Мы потеряли двоих плененных по воле Хозяина мира сего и четверых братьев. Не самых худших из служащих Хозяину…
История с перестрелкой, покойниками и другими странными обстоятельствами, приключившаяся накануне, уже тоже не была новостью для Папы. И он достаточно хорошо догадывался, чьих рук это дело. Вот только убитые — это было очень непохоже на почерк Шишела…
— Неужели вы связываете эту череду неудач с.. — подал наконец свою реплику Каттаруза. Магистр осклабился.
— Если бы я связывал эти неудачи с тобой, брат, — снова мутный и полубезумный взгляд вперился в переносицу Папы, — то мы бы уже…
Он сделал своей лет двадцать как немытой, но удивительно изящной кистью руки несколько неопределенный жест. Папа понял. Все-таки он был человеком Серого Круга… Его передернуло.
— Просто череда неудач, как ты верно выразился, брат, имеет место… И твои люди нам сильно помогут, если найдут ТОГО ЧЕЛОВЕКА… Во второй раз…
— Найти человека во второй раз, Магистр, гораздо труднее, чем в первый… — позволил себе уточнить ситуацию брат Джанфранко.
В конце концов, это было действительно так. И вдруг его осенило. Каттаруза сложил кончики пальцев в молитвенном соприкосновении.
— Позвольте предложить вам некую идею?..
— Сердце Хозяина открыто любой идее, которая ведет к Великой Цели… — напомнил Папе Магистр.
— Мне кажется, что я могу… э-э… организовать вам встречу… Встречу с Воздевшим на перст…
Секунд пять они смотрели друг другу в глаза.
— Что тебе нужно для этого? — спросил Магистр.
— Деньги, — ответил Папа. — Довольно много денег.
— Вот как? — Магистр изобразил на своей физиономии легкое удивление. — Всего-навсего деньги?
* * *
— Ну, с дневниками адмирала — все вроде без наколки, — умозаключил Шишел, извлек из компьютера дискету со своим — обезличенным — экземпляром текста дневников адмирала и стал складывать желтоватые листы оригинала в антикварного вида, аж из картона сработанную папку. — Теперь — раз по рукам так по рукам. Уговор — дороже денег. Назад пятками ходу нет… А теперь расскажи-ка мне вот про это вот… — И он извлек из внутреннего кармана своей куртки и поднес к глазам господина Апостопулоса небольшой плоский флакон. Тот протянул руку и взял его. Посмотрел на свет. Откупорил и, помахав над горлышком ладонью, вдохнул странный, горьковатый аромат.
— Похоже, это именно то, что вам надо для того, чтобы сделать следующий шаг к тому, чтобы… чтобы завершить ваши взаимоотношения с этим… предметом. — Спиро кивнул на Камень. И тот вроде чуть заметно сверкнул своими черными гранями. — Это та чаша, которую вам предстоит испить.
— Наркотик, что ли? — озабоченно спросил Шишел. Наркотой он не баловался и все с ней связанное не поощрял.
— Нет. — Апостопулос тщательно закупорил флакон и вернул его Шишелу. — Это — активатор. Он включит молекулярную микросхему, которая содержится в Камне, в вашу нервную систему. Или, наоборот, если хотите — вас самого подключит к схеме Камня. Дело в том, что те, кто создал его, не были людьми. У них был иной мозг, иные клетки… Поэтому Камень и не может достучаться до обычного человека — до вас. Мучает кошмарами, странными ощущениями… А чтобы начать слышать Камень по-настоящему, те, кто ему поклонялся, создали вот этот состав… Впрочем, все равно вы не услышите прямой команды. Ее должны будете отдать себе вы сами… Но чашу эту вам все равно придется испить. Только… Не торопитесь — прочитайте сначала дневники адмирала.
— Ну, спасибо, — выдавил из себя Шишел, поднимаясь. — Утешил…
— Чем мог… — Спиро грустно улыбнулся чему-то и плеснул коньяку в каменную чашечку притаившегося в углу алтаря Шау-тум-Шуна — Болтливого Бога Тайн.
* * *
Пол Родмен тяжело вздохнул: если бы кто сказал ему всего несколько дней назад, что ему придется работать в качестве взломщика, он немало посмеялся бы над этим предсказанием. Однако же вот: он корячится над замком черного хода Галереи Джеймса, а его непосредственный начальник — полицейский офицер Генри Харрис — в патрульном «форде» стоит (сидит, вообще-то говоря) на стреме, ожидая наступления решающей фазы операции, за которую обоим им — до конца дней — трубить где-нибудь на Седых Лунах. И что инструктаж по использованию электронных отмычек, приведению в негодность систем сигнализации и тому подобным материям будет давать им матерый медвежатник, которого не прочь пошерстить не только криминальная полиция, но аж и Федеральное управление, и контрразведка…
Инструктаж, однако, был неплох: обе двери, последовательно преграждавшие путь во внутренние залы галереи, сдались после непродолжительной борьбы, и система сигнализации не заорала в ночной тиши. Пол включил рацию и посвистел немного условным кодом. Через минуту патрульная машина, за рулем которой восседал сержант Харрис, въехала во внутренний двор галереи, чтобы, не дай бог, не привлечь своим неуставным, пустующим видом внимания какого-нибудь излишне бдительного остолопа.
План галереи был составлен грамотно и отработан путем неоднократного посещения сего вечно пустующего очага культуры обоими участниками операции, так что к забранной бронированной ставней витрине, таящей в себе половинку Симметричного Набора, оба стража законности прошли, не отвлекаясь на рысканье по сумеречному лабиринту многочисленных экспозиций, являющих взору любого, отмусолившего пять баксов посетителя сокровища древних, современных и новейших искусств Планеты вообще и Малой Колонии в частности.
Здесь дело обошлось слесарной работой. Некоторое время оба стража порядка рассматривали открывшийся их взорам набор побрякушек, затем Пол пожал плечами.
— И за что только люди платят бешеные деньги… — задумчиво пробормотал Пол, перекладывая тускло поблескивающее барахло в кожаный кисет.
— Теперь делай все как было, — распорядился сержант Харрис. — Следующие два дня галерея стоит закрытая — устанавливают новую экспозицию. Так что — не сразу хватятся…
Двери послушно закрылись за ними в той же последовательности, как и открывались под действием электронных отмычек.
— Так, — тихо сказал сержант. — Здесь код — букво-цифровой… Надо выставить как было… — Он достал из кармана бумажку. — Набирай: «Тринадцать, двадцать четыре, ФРОДО…»
«Тринадцать, двадцать четыре, БИЛЬБО», — набрал Пол.
Взревела сирена.
Назад: Часть II КАПО-КВАЧА
Дальше: Глава 7 БОГ ИСКУШЕНИЯ