Небольшой отряд — числом в десяток воинов — растянулся на узкой горной троне, опоясывавшей отвесную серую стену, вершина которой терялась в уродливых лохмотьях серых облаков. Под ногами устало шагающих людей хрустели мелкие камешки; откатываясь к краю тропы, камешки срывались в глубокую пропасть и, крутясь, бесшумно исчезали в бурном, белом от пены потоке, рокочущем далеко внизу. Невысокое бледное солнце освещало хмурые лица воинов, покрытые сажей и копотью доспехи, тусклые клинки мечей, бьющие по бедрам при каждом шаге. Никакой поклажи воины не несли с собой, кроме носилок, сделанных из дорожного плаща, укрепленного на двух копьях. Каждый час воины, несущие носилки, менялись — очень трудна была дорога, не так много сил оставалось у путников, и довольно тяжел был тот, кто лежал на носилках.

Его имя было Боргард — это под весом его бесчувственного тела сгибались копья, лежащие на плечах воинов, и трещала туго натянутая плотная ткань плаща. Боргард происходил из древнего и славного графского рода, испокон веков владевшего замком Орлиное Гнездо и близлежащими землями. В четырнадцать лет Боргард в первый и последний раз покинул родовой замок, чтобы явиться в Дарбионский королевский дворец, где его величество Ганелон Милостивый, великий властитель Гаэлона, возложил на его плечо меч, произведя в рыцари, и принял клятву верности, каковую рыцарь короля дает единожды в жизни и не преступает никогда. После этого сэр Боргард вернулся в Серые Камни Огров, в свое Орлиное Гнездо. Через год умер его отец — старый граф на протяжении многих лет страдал от последствий тяжких ран, полученных в давних сражениях с племенами диких огров; и сэр Боргард стал единственным и полноправным хозяином Орлиного Гнезда. С тех пор прошло тридцать четыре года. Замок графа Боргарда пережил две огрских осады, большую войну с двумя дикими племенами, объединившимися против ближайшего соседа и боевого друга графа барона Траггана, бессчетное количество раз возглавлял граф дальние карательные экспедиции, мстя за коварные вылазки кровожадных врагов, — и давным-давно привык к мысли о том, что скорее погибнет он сам, чем падет его замок и земли, которые он защищает, перейдут под власть свирепых серокожих чудищ.

И сейчас воины из гарнизона Орлиного Гнезда — те десять человек, что выжили в кошмарную ночь, принесшую в замок посланников мага-узурпатора Константина, — страшились часа, когда их господин придет в себя.

Потому что на месте замка теперь уродливо громоздятся дымящиеся развалины. Трупы воинов Орлиного Гнезда разбросаны по округе, и жителей графской деревни никто и ничто уже не сможет защитить от огров из ближайшего подземного города, которые, привлеченные шумом ночного побоища, наверняка уже выслали своих лазутчиков разузнать, что же произошло. А рыцарь короля сэр Боргард, хозяин замка Орлиное Гнездо, пусть с пробитой головой и без чувств, но жив. Тогда как большая часть его гарнизона погибла, замок пал, и люди, защищать которых — его долг, остались совершенно без защиты.

Воины Серых Камней знали: огры, еще вчера входившие в деревню с миром, сейчас, скорее всего, шныряют посреди развалин, собирая трупы убитых, — мирным племенам не так часто выпадает возможность полакомиться человечиной. Воины Серых Камней знали: останься они с графом в замке, серокожие чудища не осмелились бы появиться поблизости. В Серых Камнях даже в самые мирные времена никогда не оставляли замки без защиты мечей. Но воины знали еще и то, что графу Боргарду не следует находиться сейчас в замке — что, если ночные гости вернутся? Выжившие ратники не могли не выполнить того, что должны. Уберечь своего господина — вот что составляло смысл жизни ратников. Поэтому они и вынесли истекающего кровью рыцаря из-под обломков замка и тем самым спасли ему жизнь, лишив при этом возможности исполнить до конца свой долг.

Ибо серокожие твари понимают только силу. Нельзя надолго оставлять графскую деревню без защиты воинских клинков. Пройдет совсем немного времени, и огры осмелеют. Они возьмут у деревенских, что пожелают, не дав ничего взамен. А после этого бесследно исчезнут и свидетели разбоя.

Долг графа состоял в том, чтобы защитить своих людей.

А долг графских ратников — сберечь своего господина.

Поэтому отряд направлялся в замок Полночная Звезда. Владения барона Траггана, хозяина Полночной Звезды, являлись ближайшим к Орлиному Гнезду безопасным местом. Но и до этого места было два дня пути. А воины не имели при себе ни воды, ни провизии. Вооружены они были только мечами и кинжалами, лишь кое-кто нес с собой копье, да у троих были шиты. В горячке отступления, вернее сказать, бегства ни один из воинов не догадался прихватить с собой лук или арбалет. Следовательно, на добрую охоту надеяться было нельзя… Да, впрочем, никто и не думая о доброй охоте.

Воина, шедшего сразу за парой, которая в этот час несла Боргарда, звали Бран. Ему было немногим более двадцати, но выглядел он зрелым мужчиной. Массивное телосложение да густая темная борода, скрывавшая половину лица, и — главным образом — тяжелый и острый взгляд из-под лохматых иссиня-черных бровей создавали такое впечатление. Бран родился и вырос в Орлином Гнезде. Бран был бастардом графа Боргарда.

Да, сэр Боргард, никогда не имевший законной жены и законных детей, тем не менее произвел на свет одиннадцать сыновей, матерями которых в разное время становились служанки замковой кухни и деревенские девки. Сколько-то у сэра Боргарда родилось и дочерей, но детей женского пола он не считал достойными внимания. Его владениям нужны были воины — мужчины, способные держать в руках оружие, защитники замка.

Не в правилах графа было делать различия между обычными ратниками и воинами, за рождение которых он нес прямую ответственность. Но Брана Боргард стал выделять, едва тому минуло двенадцать лет. Дело в том, что Бран более других бастардов был похож на своего отца, и с течением времени это сходство все увеличивалось. Позже выяснилось, что Бран напоминал графа не только внешне; под стать отцу, он оказался одним из самых сильных ратников гарнизона, едва достигнув возраста пятнадцати лет. В свое время четырнадцатилетний Боргард командовал отрядом из сотни отцовских воинов и в боях с дикими ограми разил врага наравне с опытными вояками, четверть века не выпускавшими из рук меча.

Бран же в пятнадцать лет стал десятником. Через два года — сотником. А когда ему исполнилось девятнадцать — капитаном гарнизона, правой рукой своего господина и своего отца.

Никто из ратников Орлиного Гнезда не возроптал такому выбору графа. И прочие сыновья Боргарда не возражали тоже. Не из-за чего было. Достигнув возраста, когда у мужчин начинает расти борода, Бран стал похож на отца как две капли воды. С того времени ратники относились к нему с невольным почтением, которое, кстати говоря, подкреплялось и тем, что воинским искусством бастард овладел почти на уровне самого графа, а о ратных подвигах Брана уже начали рассказывать истории…

Теперь капитан гарнизона замка Орлиное Гнездо бастард Бран, идя вслед носилкам по узкой горной тропе, не сводил взгляда с отцовского лица. Он понимал, что особое доверие господина накладывало на него и особую ответственность. Именно с него, с Брана, Боргард в первую очередь спросит за то, что он не позволил ему погибнуть вместе с замком.

Никто не знал, какое решение примет Боргард, когда очнется.

Вероятнее всего, он прикажет повернуть обратно, чтобы попытаться успеть к разграбленной деревне прежде, чем огры начнут наводить там свои порядки. Какой феодал Серых Камней стерпит, чтобы в его доме хозяйничали вонючие чудища? Сама мысль об этом ранит больнее меча!

Вдали послышался мерный глухой рокот. Воины Орлиного Гнезда оживились. Они знали: сейчас тропа станет шире и уже через пару сотен шагов приведет их к Серебряному водопаду, который низвергает воду в Круглое озеро. Там можно будет немного отдохнуть. А потом двинуться дальше, к Змеиной пещере, темной и длинной, петляющей так резко и часто, что идущие по ней отряды и впрямь напоминают извивающихся змей. Путь к замку Полночная Звезда через Змеиную пещеру считался длинным, но относительно безопасным путем, и люди обычно передвигались именно так.

Существовал еще один путь, короче — через Слепой перевал, но он слыл крайне опасным. Нечего было и думать появляться там с отрядом меньше чем в сотню мечей…

Это было особое место в Серых Камнях — Слепой перевал. Здесь никогда не рассеивался густой туман, и людям крайне сложно было ориентироваться в этом месте, лишь огры знали какой-то способ смотреть сквозь тот туман. Но не только по этой причине люди старались не соваться на Слепой перевал. Перевал часто навещали огры из враждебных людям диких племен. Огрские жрецы полагали, что серый туман перевала не туман вовсе, а дыхание духов предков. Вотчина Мертвых — так на своем языке называли это место огры. Поэтому на Слепом перевале было более всего в Серых Камнях каменных жертвенников, бурых от крови множества замученных. И не только жрецы диких племен — мирные огры нередко наведывались сюда, чтобы воздать дань духам давно умерших родных. Здесь, на Слепом перевале люди становились добычей. Здесь, на Слепом перевале не действовали законы мирного сосуществования людей и огров…

Когда до Круглого озера оставалось около ста шагов, идущий впереди воин передал соседу копье, оторвался от отряда и побежал, ступая легко и почти неслышно, пригибаясь к тропе, и очень скоро валуны в том месте, где тропа поворачивала, скрыли его от его товарищей. Весь отряд остановился, а Бран, оставив свое место позади носилок отца, вышел вперед. Несколько минут он ждал, напряженно вслушиваясь и не снимая ладони с рукояти меча.

Воин вернулся не один. С ним пришел еще ратник — Алдан, графский лазутчик. Он с самого начала шел впереди отряда, с привычным тщанием отыскивая на пути признаки возможной засады. Только подобный способ передвижения гарантировал безопасность отряда. Вдали от обжитых людьми территорий любая пещера могла таить врага, из-за любого камня могло вылететь тяжелое копье с зазубренным наконечником, с любого, на вид такого тихого склона мог обрушиться камнепад. Лазутчик должен был, углядев опасность, незаметно вернуться к своим, а в том случае, если бесшумный отход невозможен, подать сигнал. Стоит ли говорить, что, обнаружив себя, предупредивший товарищей лазутчик сам вряд ли сохранил бы свою жизнь.

Впрочем, на этот раз все обошлось благополучно. Алдан, не увидев и не услышав ничего подозрительного, дождался отряд у Круглого озера. И уже спустя несколько минут воины осторожно положили своего господина на берегу озера, под скальную стену, где плоские камни образовали подобие длинного козырька, укрывавшего от прямых солнечных лучей.

Боргард едва слышно застонал и пошевелился, когда его носилки коснулись гладких прибрежных камней. Бран тотчас же склонился над ним.

— Господин! — позвал он.

Боргард поднял правую руку — в знак того, что услышал голос капитана.

— Воды господину! — немедленно крикнул Бран.

Алдан, поспевший быстрее других, влил из пригоршни несколько капель холодной озерной воды в пересохший рот графа. Боргард с усилием глотнул, разлепил потрескавшиеся губы и, не открывая глаз, прохрипел:

— Еще…

На этот раз ему поднесли полный шлем воды. Граф жадно глотал, расплескивая воду изо рта. Потом снова поднял и опустил руку. Шлем тут же убрали.

Ратники молча стояли вокруг своего хозяина. Никто не смел заговорить с рыцарем прежде Брана.

— Господин, — опустившись на колени у изголовья носилок, начал бастард, — вы позволите мне говорить?

Гримаса боли исказила лицо Боргарда. Он медленно повернул голову сначала вправо, потом влево. Потом поднес руку к виску, на котором запеклась кровь. И уронил руку.

«Погоди, — вдруг отчетливо догадался Бран о том, что хотел сказать ему его господин, — дай мне время прийти в себя…»

— Расступитесь! — отрывисто и негромко приказал капитан гарнизона несуществующего уже замка, поднявшись с колен. — Господину нужно больше воздуха. Он сам даст знать, когда придет час говорить с ним.

Воины разошлись. Никто из них не отошел далеко. Круглое озеро окружено было неприступными высокими скалами, лишь по одной скале можно было спуститься к озеру — по той самой, с вершины которой грохотал Серебряный водопад. Но с этой скальной вершины не просматривалось подножие: длинный каменный козырек надежно прятал от глаз возможных наблюдателей. Опытные воины, ратники гарнизона замка Орлиное Гнездо, набрав в шлемы воды, немедля вернулись в укрытие, не позволив себе даже скинуть доспехи и смыть с истомленных тел пот и грязь.

Бран остался с Боргардом. Он уселся рядом, глядя на отца, словно в спокойную гладь воды. Он видел себя. Он прекрасно знал о своем происхождении и о своем сходстве с графом, но почему-то только сейчас подумал о том, что в жилах его течет графская кровь — кровь хозяина Орлиного Гнезда. Никогда раньше он не смотрел на Боргарда как на отца — лишь как на господина, которому он служил. Сам Боргард не позволял Брану считать себя сыном и наследником, давая понять, что выделяет его исключительно за заслуги в ратном деле. Но сейчас рыцарь короля сэр Боргард, могущественный воитель, феодал, чье слово в Орлином Гнезде и его окрестностях было непререкаемым законом, беззащитный и слабый лежал на пыльном дорожном плаще.

Бран смотрел на большую голову графа, черные волосы которой, заплетенные в тугую косу, с правой стороны вздыбились, образовав бурый от спекшейся крови панцирь. Заскорузла и покрылась кровавыми пятнами толстая и длинная коса бороды. Резкие и грубые черты крупного лица теперь складывались в маску сдерживаемого страдания. Могучие руки то и дело вздрагивали, пальцы сжимались в кулаки-булыжники. Тяжелый нагрудник доспеха вздымался так высоко, что скрипели скреплявшие его с наспинной пластиной кожаные ремешки, — это широкая грудь Боргарда ходила ходуном, с трудом накачивая воздух в легкие. Граф мучился от сильной боли, но, даже находясь в полубессознательном состоянии, старался не показывать этого. Впрочем, это Брану казалось, что он без чувств. Боргард давно уже пришел в себя, но, не тратя сил на лишние движения, не открывал глаз, собирался с мыслями.

Так вышло, что Бран оказался единственным бастардом, выжившим из гарнизона Орлиного Гнезда. Поэтому, наверное, никто, кроме него, не мог сейчас чувствовать того, что впервые в жизни почувствовал он по отношению к графу.

Жалость.

Вначале Бран испугался этого недостойного воина чувства. Испугался, что осмелился жалеть своего господина. Бастард велел себе думать о чем-нибудь другом, но ничего не получалось. То, что происходило в его душе, было сильнее. Графская кровь, упруго пульсируя по сосудам, раз за разом настойчиво била в его сердце. Кровь заставила Брана осторожно — следя, чтобы никто не заметил, — положить ладонь на руку Боргарда.

И как только их руки соприкоснулись, веки графа дрогнули. Он подогнул локти и чудовищным усилием поднялся. Бран схватил его за плечи, а воины, увидев, что их господин пришел в себя, тотчас сгрудились вокруг них.

Боргард открыл глаза. Правый глаз его, обращенный к бастарду, был выпучен и налит кровью.

— Водопад… — с трудом выговорил Боргард. — Серебряный водопад… Мы на Круглом озере?

— Да, господин, — ответил капитан гарнизона.

— Я слышу голос Брана… но не вижу его. Где ты?

Бран понял, что его хозяин и отец от полученной раны наполовину ослеп.

— Я здесь, господин, — сказал он, подвинувшись так, чтобы граф мог видеть его неповрежденным глазом. — Мы на Круглом озере.

— Значит, Орлиное Гнездо захвачено, — прохрипел Боргард, закашлялся и сплюнул кровью. — Так и есть…

— Не так, господин, — откликнулся Бран. — Они разрушили замок. И ушли. Отступая, мы видели, как те, кто называли себя королевскими гвардейцами, хозяйничали на руинах. Если бы они хотели захватить замок, они бы не стали рушить его… и грабить. Кое-кто из крестьян пытался помешать им, но они… убивали их. Мы не вступили с ними в битву. Потому что тогда важнее было уберечь вашу жизнь.

— Сколько крестьян выжило в ночь нападения?

— Немного, — глухо ответил Бран. — Должно быть, менее десятка…

— Королевский налог, — произнес Боргард и неожиданно для всех горько усмехнулся. — Что ж… Я помню лишь разговор с одним из магов, потом… Почти ничего не помню. Огонь… И чернота.

— Мы встретили их во дворе, — поспешил Бран. — Вы, господин, говорили с ними, и разговор оказался недолгим…

— Хватит! — оборвал его граф окрепшим голосом. — Сколько нас осталось?

— Вы, господин. И еще десятеро, — Бран перечислил имена выживших воинов.

Боргард довольно долго молчал.

— Рыцарь без замка, — произнес он. — Феодал без подданных. Что у меня осталось, кроме жизни, которую я не сумел отдать, чтобы… защитить своих людей и свой дом?

— Честь, господин! — твердо проговорил Бран, не успев удивиться тому, как в голове его возник точный и нужный ответ. — Вы не запятнали себя позорным бегством. Это я струсил, велев выжившим унести вас от опасности. Позор целиком на мне, господин. И я готов понести любое наказание.

Боргард снова замолчал.

— Ты все сделал правильно, капитан гарнизона Бран, — снова заговорил он.

Ратники стали недоуменно переглядываться. Никто не ожидал, что граф скажет такое. И сам Бран не ожидал. Но когда первое удивление прошло, стоявший рядом с Браном Удруг, громадный старик, служивший еще отцу Боргарда; Удруг, носивший на могучей шее в четыре ряда ожерелье из клыков убитых им огров, хлопнул широченной ладонью бастарда по плечу. Старый воин, всю жизнь живущий духом непрекращающейся войны и воинского братства, уловил настроение остальных ратников и выразил его без помощи слов, как умел.

— Сейчас мы двинемся в путь, — продолжал граф Боргард. — Как можно быстрее… мы должны добраться до Полночной Звезды. Как можно быстрее мы должны уведомить барона Траггана о том, что случилось. Не пройдет и нескольких часов, как мы встретимся с бароном, но все равно нужно спешить. С прошлой ночи время изменилось: теперь единый час должен вмещать целый день.

Эти слова повергли ратников в изумление. Очевидно, многие из них подумали, что ранение в голову дает о себе знать. Каким это образом они смогут встретиться с Трагганом через несколько часов, если до Полночной Звезды чуть меньше двух дней ходу? И эта странная фраза про изменение времени…

Боргард снова усмехнулся и медленно повернул голову, чтобы оглядеть единственным глазом воинов.

— Я помню огонь, — сказал граф. — Сильный огонь с неба.

— Да, господин, он поджег замок. Вспыхнуло все, что могло гореть, — подал голос Бран.

— Ты думаешь, капитан, что пламя… охватившее деревянные перекрытия сторожевых башен, издали видно хуже, чем сигнальные костры? — сказал Боргард.

Кое-кто из ратников даже рассмеялся. И у Брана потеплело в груди. Господин, несмотря на свою рану, мыслил трезвее их всех! Конечно, барон Трагган уже спешит на помощь своему товарищу-рыцарю. Вот оно что! Вот почему Боргард не разгневался на Брана, приказавшего вынести его из руин замка. Ведь барон уже в пути; очень скоро он будет здесь, и тогда они все вместе двинутся обратно. С такой силой им уже никто страшен не будет!

— Я понял вас, господин! — заговорил Бран. — Но… разрешите мне сказать: не лучше ли будет дождаться барона здесь? Дальнейший путь слишком опасен. Наш отряд достаточно велик для того, чтобы его заметили огры, но недостаточно велик, чтобы отбиться от них. Конечно, можно пойти через Змеиную пещеру — я так и рассчитывал: потратить лишние пять-шесть часов, но выйти к Полночной Звезде невредимыми. Наш долг, господин, — добавил Бран, будто кто-то здесь мог заподозрить его в трусости, — сберечь вашу жизнь. Коли уж мы приняли ее в свои руки, позвольте нам нести ее до конца.

— Мы не пойдем через Змеиную пещеру, — сказал граф. — Мы пойдем через Слепой перевал…

Он хотел продолжить речь, но тут его лицо исказилось, и он со стоном схватился за голову.

Бран ждал, пока Боргард снова будет говорить. Но приступ боли, вероятно, оказался так силен, что граф потерял нить разговора. Тяжело дыша, он смотрел прямо перед собой и морщился, собирая мысли.

— Позвольте мне сказать, господин? — негромко начал Бран.

Боргард сделал рукой разрешающий знак.

— Его сиятельство барон Трагган двинется через Слепой перевал, — проговорил бастард. — Это ясно как день, ведь он пойдет с большим отрядом и будет спешить. Я сказал, что мы собирались пробираться к Полночной Звезде через Змеиную пещеру, еще тогда, когда вы, господин, мудростью своей не просветили нас насчет пылавших сторожевых башен Орлиного Гнезда, которые барон, конечно, увидел. Теперь я понимаю, что идти в пещеру — плохая затея. Если мы пойдем через нее, мы наверняка разминемся с его сиятельством бароном. Но осмелюсь сказать, господин… Встреча с его сиятельством произойдет, скорее всего, ближе к середине перевала: в Змеином Горле или на плато, сразу после выхода из Горла. До того, как его сиятельство найдет нас, нас, скорее всего, найдут огры. Ежели встретится большая орда, нам не выстоять, и вы знаете это, господин. Коли будет на то ваше повеление, господин, мы направимся туда, куда вы укажете. И счастьем будет для всех нас сложить головы в вашу честь, господин. Верно я говорю, ребята?

Ратники вразнобой подтвердили слова капитана гарнизона.

— Но погибнем мы, погибнете и вы, господин, — договорил Бран. — Уж лучше подождать всего лишь несколько часов, и мы соединимся с войском его сиятельства барона. Если он двинулся в путь затемно, значит, будет здесь к ночи. Уж Круглого озера ему не миновать по пути к Орлиному Гнезду.

Боргард молчал. И это начало тревожить Брана. Ведь нет никакого смысла, спешить навстречу барону, нет никакой необходимости идти через опасный Слепой перевал. Они подождут Траггана здесь и вернутся с большой силой, разгонят огров, займут Орлиное Гнездо и, ежели огры успели напакостить в деревне или в замке, пойдут к их подземному городу. Серокожие твари должны помнить, кто истинный хозяин Серых Камней! Все это, торопясь, непривычной для себя сбивчивой скороговоркой, выпаливал капитан гарнизона Бран.

Пока полностью овладевший собой граф не прервал его повелительным жестом.

— Ты что, капитан, забыл, кто разрушил Орлиное Гнездо? — выговорил он. — Разве огры?

Воины Серых Камней с самого рождения привыкли видеть врагов в ограх, и ни в ком другом. В Серых Камнях люди никогда не убивали людей. Поэтому сейчас ратники пораженно молчали. Они не понимали своего господина. Явление в замок магов в сопровождении гвардейцев они — все как один — истолковали для себя чем-то вроде стихийного бедствия: урагана или землетрясения, несчастья, каковому невозможно воспрепятствовать. Огонь обрушился на них настолько неожиданно, что ни один из ратников не успел обнажить меч. То, что случилось прошлой ночью, никак нельзя было назвать битвой. Кто-то свыше — король или кто еще, не менее могущественный — ниспослал кару на Орлиное Гнездо. Разве можно замахиваться на того, кто свыше? Разве кто-то из этих ратников мог бы подумать обнажить меч против своего графа, если б тот вздумал наказать его — даже и несправедливо? Подобные дела не находят места в понимании простого ратника. Огры, которые наверняка пришли следом за магами и разодетыми в сверкающие кольчуги гвардейцами. — вот настоящая опасность. С ними воевали испокон веков, и эта война, вошедшая в кровь и плоть воинов Серых Камней, никогда не закончится. Ратники слишком хорошо знали, что нечего искать среди огров друзей, каждый из них слишком хорошо помнил, как быстро такие «друзья» превращаются во врагов.

Боргард повел плечами, скидывая руки Брана, и согнул ноги в коленях. Капитан гарнизона, угадав желание господина, помог ему подняться. Встав на ноги, граф тяжело вздохнул. Опираясь на плечо бастарда, он стоял крепко, даже не пошатываясь.

— Вам лучше еще немного отдохнуть, господин, — тем не менее негромко подсказал откуда-то сзади Алдан.

— Мне не впервые проламывают голову камнем, — не поворачиваясь, откликнулся Боргард. — Мое тело не повреждено, и мозги работают как надо. Я просто оглушен и оправлюсь от этого очень скоро. Послушайте меня, мои воины…

Тон, которым заговорил граф, показался ратникам необычно торжественным. Так хозяин замка Орлиное Гнездо не говорил со своими воинами никогда. Подобный тон попросту не был нужен в повседневной жизни, полной привычными битвами и хозяйственными заботами. Сейчас речь Боргарда звучала так, будто он обращался не к десятку вымотанных ратников, а ко всем людям Серых Камней Огров. Двое из ратников — Пустоголовый Куд и Эрат Булыжник, чьи умственные способности частенько становились темой для гарнизонных шуток, — даже обернулись, словно ожидая увидеть за своей спиной кого-то еще. Сухопарый и быстрый Алдан скрестил руки на груди, внимательно сузив и без того узкие глаза. Темное лицо старого Удруга, словно обглоданное временем лицо каменного идола, внешне оставалось абсолютно безучастным.

— Слушайте меня, воины, — говорил граф Боргард, глядя поверх голов ратников в бледно-голубую небесную высь. — Как бы я ни хотел верить в обратное, ужасная беда пришла в наше королевство. Его величество король Гаэлона Ганелон Милостивый, самый доблестный рыцарь королевства, государь, которому много лет назад я поклялся служить верой и правдой, убит. Убит не в славной сече, убит в своем дворце предательской рукой.

Ратники пооткрывали рты.

— И не славный рыцарь из знатного рода взошел на осиротевший престол, как было бы справедливо и по закону нашего королевства. Корону захватил могущественный и злобный маг, имя которого я впервые услышал совсем недавно. Маг! От него приходили чародеи, сровнявшие с землей наше Орлиное Гнездо. Имя мага — Константин. Имя того, кто называет себя королем Гаэлона, — Константин. Имя того, кто стремится объединить под незаконной своей властью все Шесть Королевств, — Константин!

Произнеся в третий раз имя мага-узурпатора, Боргард так сильно повысил голос, что с губ его сорвались брызги красной слюны, а из-под нижнего века набухшего кровью невидящего глаза скатилась багровая капля.

— Воин дает клятву один раз в жизни. Дав клятву, он ступает на выбранный однажды путь с тем, чтобы никогда не сворачивать с него. Я клялся в верности на всю жизнь перед лицом Вайара-Отца, перед лицом Милосердной Нэлы и перед лицом Андара Громобоя; я клялся в верности нашему государю Ганелону Милостивому, — сказал Боргард, понизив голос, но укрепив его рокочущей хрипотцой. — И я, рыцарь короля, ни при каких обстоятельствах не преступлю своей клятвы. Разве вы, воины Орлиного Гнезда, поклявшись служить мне, отыщете в своей душе сомнение, могущее заставить вас предать меня и перейти на службу другому господину?!

— Нет! — в один голос ответили ратники; все, кроме Удруга. Для старика вопрос графа прозвучал так нелепо, что он не увидел смысла отвечать на него.

— Так и я, посвятив свой меч его величеству, не буду искать иного господина. Я служил Ганелону Милостивому и служу трону Гаэлона… А тот, кто беззаконно захватил этот трон, — мой враг! Те, кто пришел в Орлиное Гнездо прошлой ночью, — пришли не с добром. Они явились в Серые Камни, чтобы напугать нас. Чтобы заставить нас склонить головы. Чтобы поселить в наших сердцах страх, который затмит дух верности воина к своему господину! Я говорю вам, ратники Орлиного Гнезда: называющий себя Константином — подлый захватчик трона нашего великого королевства. Он лишь называет себя государем, но он не государь! За ним — королевская армия; за ним — те мрази, кто уже успел, забыв совесть и честь, присягнуть ему. Помните, воины: мы будем сражаться не против Гаэлона, а против Константина! Мы не изменники королевству! Мы — защитники королевства. Приспешники мерзкого мага нарушили древний закон Серых Камней Огров. Они убивают людей. А мы будем убивать их. Константин — посмертный враг его величества! А значит, и мой враг!

Боргард вплел в окончание фразы вопросительную интонацию. И замолчал, ожидая. Ратники возбужденно загомонили. Бран, почувствовав, как у него сбивается дыхание от неожиданной силы, которой дышали слова Боргарда, сжал кулак. Он очень хотел найти в своей голове ответ… такой, чтоб отец его и господин сразу все понял. Слова, которые сжимались бы в мощную фразу, такую, как вот этот кулак. И тут нестройные выкрики воинов покрыл густой и гулкий, спокойный голос Удруга:

— Чего ж тут толковать? Ваш враг, господин, это и наш враг. А уж маги — так те враги всякого честного воина. Называй они себя хоть кем.

И все тут же стало просто.

Граф кивнул с усталой удовлетворенностью, благодарно взглянув на старого воина.

— Ваш враг, господин, — это и наш враг, — повторил Бран.

Боргард поднял руку, призывая воинов замолчать. Граф как-то очень быстро оправился от тяжелой раны, будто собственная речь напитала его уверенной мощью. Он снял руку с плеча своего бастарда. Снял и положил на рукоять меча. И моментально понял, что ощущение восстановления сил оказалось обманчивым, — тело графа покрылось липким потом, к горлу подкатила тошнота, и мутная пелена снова застлала разум. Но Боргард заставил себя держаться.

— Ублюдки этого Константина, скорее всего, пришли в Серые Камни недавно, — сказал Боргард, — иначе мы узнали бы о них. Хуже всего, если те, кого они посетили раньше, не нашли способа передать страшную весть другим. Если б я знал раньше, кого пускаю в свой замок… так просто они не взяли бы нас своей бесчестной магией. Добрая сталь опередила бы смертоносный огонь этих демонов — я нашел бы способ!.. Но теперь мы знаем Зло в лицо, поэтому самое главное, что мы должны сейчас сделать, — рассказать всем остальным в Серых Камнях Огров, как пал замок Орлиное Гнездо. Потому что он был первым… или одним из первых, но не последним. Понимаете теперь, почему я хочу идти навстречу барону Траггану через Слепой перевал? А не дожидаться его здесь, у Круглого озера?

Ратники, кажется, еще не вполне уяснили себе план графа — возбужденный гомон смолк.

— Потому что мы не станем возвращаться в Орлиное Гнездо, — чуть промедлив, словно и на самом деле ожидал ответа, проговорил рыцарь короля граф Боргард. — Потому что соединимся с бароном и пойдем в Полночную Звезду. А оттуда разошлем гонцов во все уголки Серых Камней. Иначе враг перебьет нас по одному. Чтобы противостоять Злу, нужна большая сила. Все рыцари Серых Камней восстанут против подлого захватчика королевского престола! Чужаки уберутся с наших земель!

Закончив на такой грозной ноте, на какую он был в теперешнем своем состоянии способен, Боргард вытащил меч и, заставляя свою руку не дрожать, поднял клинок к небу. Десять мечей с лязгом взметнулись вверх. Десять глоток проревели славу своему господину. Боргард помолчал немного, отдыхая и ожидая, пока данная им информация крепче уляжется в головах его ратников. Дело было сделано. Воины знают то, что должны знать. Они бы, конечно, и без того пошли за своим господином куда угодно, лишь бы на то была его воля, — хоть в Темный мир, вотчину Харана. Но граф знал: когда воин понимает, за что ему предстоит сразиться и умереть, воля его и сила его возрастают десятикратно. А воля и сила всем им еще понадобится. Этот Константин, видно, прочно забрал власть, если тянет свои лапы уже и к Серым Камням. А судя по ночным гостям, могущество узурпатора невероятно.

Оставался еще один вопрос. Сейчас он не мог возникнуть, но, безусловно, вылезет позже.

— Константин разрушил Орлиное Гнездо, чтобы сломать нас, — снова заговорил граф и отметил, что голос его ослаб и потрескался. — Он лишил людей из моей деревни защиты. И люди — пусть их осталось совсем немного — сейчас отданы во власть поганых огров. Что ж… Это моя деревня и мои люди, а я клялся отдать все, что имею, если того потребует дело служения моему государю. Я предупреждаю вас, воины Орлиного Гнезда, это далеко не первая жертва! Будут еще.

— Мы готовы идти за тобой, господин, — сказал Бран, капитан гарнизона, и ратники поддержали его громкими одобрительными выкриками.

— Готовы идти, так идемте, — проговорил граф и бросил меч в ножны.

Он знал, что самое лучшее для него сейчас — снова улечься на носилки. Но позволить себе этого он не мог. По крайней мере хотя бы час он должен идти во главе своего воинства.

Отряд двинулся в путь немедленно. Граф Боргард шел, опираясь на плечо Брана. И тот, новым своим зрением, открывшимся под влиянием внезапно проснувшейся сыновней любви, видел то, чего не видели другие ратники. Он видел не железного предводителя, способного не обращать внимания на тяжелую рану. Он видел измученного, страдающего человека, поддерживаемого лишь силой собственного духа. Его воодушевляющее соратников поведение только игра, за которую придется платить немалую цену.

И опять бастарду до дрожи в мышцах захотелось взять отца за руку.

— Послушай, капитан, — вдруг обратился к Брану граф шепотом — так, чтобы его не слышали остальные. — Если вдруг… мы нарвемся на диких огров на Слепом перевале… я приказываю тебе оставить отряд и, не вступая в бой, двигаться дальше, навстречу барону Траггану. Ты самый сильный и самый быстроногий из всех. Пусть мы погибнем, но Трагган, а следом за ним и все Серые Камни должны знать то, что знаем мы. Возможно, участь всех феодалов Серых Камней зависит от тебя одного. Ты понял меня, капитан?

— Я сделаю так, господин, — ответил Бран, капитан гарнизона замка Орлиное Гнездо.

— Его сиятельство Лота и Гирра, надо думать, к барону и посылал, — сказал Эрат Булыжник идущему с ним в паре Пустоголовому Куду. — А те, торопыги, через Слепой перевал и пошли. Это все Лот, должно быть, Гирра надоумил. Молодой больно и прыткий. Все бы ему поскорее управиться. Тут-то они, на перевале, смертушку свою и нашли. Ведь, ежли б не нашли, давно бы уже вернулись. А это что значит?

— Что? — бездумно ответил Пустоголовый, который и вовсе не вслушивался в речь своего товарища, потому занят был более важным делом — сосредоточенно ковырял в носу.

— А то, что его сиятельство заранее о нашествии магов знал! — важно заявил Эрат. — Вот и послал ребят барона известить. А почему приказал молчать Лоту и Гирру, с каким делом их посылает? А? Почему?

— Почему? — безо всякого интереса переспросил Куд, рассматривая вытащенный из обширной ноздри изрядного размера поганый кусок.

— Потому как на то соображения свои имел, — подвел итог Эрат, — которых нам нипочем не понять. А почему?

На этот раз Куд даже не переспросил. Он зачем-то решил попробовать добытую из носа субстанцию на вкус и, попробовав, погрузился в раздумья. Вероятно, решал про себя вопрос: зачем же он все-таки это сделал?..

Слепой перевал безмолвствовал, погруженный в слоистую пелену вечного серого тумана. Здесь ничего не было видно на расстоянии в три-четыре шага. Солнечные лучи пробивались сквозь неподвижные туманные слои, как сквозь неглубокую воду. Отряд шагал вперед почти бесшумно — здешний туман небывало глушил звуки. Прошло более часа с того момента, как ратники покинули Круглое озеро, а граф Боргард только сейчас позволил снова уложить себя на носилки. Бран шел рядом с носилками.

Не нравился ему этот перевал, очень не нравился. Действительно, вотчиной мертвых являлся Слепой перевал, не место тут было людям. Трижды капитану гарнизона Орлиного Гнезда приходилось бывать здесь, и каждый раз — все время, пока он тут находился, — раздражающее предчувствие опасности не отпускало его.

В самом деле, ничего не видно и ничего не слышно. Идешь, и вдруг впереди выплывает из серых волн скальный уступ, словно корма гигантского корабля. Или дорога обрывается разинутой пастью черного провала. Никто из людей не знал верного пути через Слепой перевал. Чтобы не заблудиться, люди ориентировались здесь только по солнечному свету — и то всякий раз велика была вероятность сослепу забрести в каменный тупик…

Граф Боргард мерно покачивался на носилках. Глаза его были закрыты. То ли он впал в болезненную дрему, то ли предавался раздумьям — не понять.

Но самому Брану некогда было размышлять. Пока граф отдыхает, бастард отвечает за безопасность ратников. Вот Бран и прислушивался напряженно: не донесется ли до него — не приведи боги — приглушенный серой пеленой пронзительный свист встретившегося с опасностью лазутчика Ардана. Но все было тихо. Неужто обойдется? Неужто боги смилостивятся, и они пройдут Слепой перевал, так и не встретив огров?

— А почему? — продолжал болтать Эрат, по сути, с самим собой. — А потому, дубина ты такая, что его сиятельство — благородных кровей. А те, у кого кровь благородная, всегда все лучше нас знают и наперед думают. А наше дело — мечом махать. Так оно-то и проще: делай, как велено, и горя знать не будешь. — Эрат снял шлем и вытер ладонью грязный пот со лба. — А теперь скажи-ка мне…

Какой именно вопрос хотел задать Эрат Булыжник своему собрату по интеллекту Пустоголовому Куду, так и осталось неизвестным. Потому что наполненный туманом воздух зашипел, разрываясь, и громадный камень, рухнув откуда-то сверху, размозжил в красные ошметья его голову.

Не успел труп Эрата упасть на землю — Куд неузнаваемо преобразился. Медлительный туповатый увалень исчез, как его и не было. Быть может, в обычной жизни Тупоголовый и не блистал умом, но в бою с ограми Серых Камней разум особо не требовался. В бою все решали скорость, сила, боевые навыки и инстинкты.

Молниеносно в руках ратника сверкнул меч. Куд отпрыгнул от еще одного вылетевшего из тумана камня и заорал истошно:

— Огры!

Стройная шеренга отряда смешалась и через миг стянулась плотным кольцом вокруг носилок. Двое ратников, имеющих щиты, выхватили их из-за спин и накрыли ими графа.

А камни все сыпались и сыпались на них, непонятно с какой стороны — казалось, что отовсюду. Будто серый туман под воздействием жуткого колдовства затвердевал в громадные тяжелые сгустки, обрушивающиеся на людей.

«Попались!» — мелькнуло в голове у Брана.

— Мечи к бою! — коротко рыкнул он. — Не терять друг друга из виду!

Круглый камень, размером с медвежью голову, упал прямо к его ногам, выбив фонтан мелких осколков; еще один, поменьше, ударил в плечо, погнув металл доспеха. Бран крутнулся вокруг своей оси, но устоял на ногах.

— Оборонять господина! — крикнул еще Бран, хотя в том приказе не было особой необходимости. Ратники скорее погибли бы, чем бросили графа в опасности.

Бран не мог видеть нападавших. Из-за густого тумана он не мог даже примерно определить, сколько их. И где они находятся, откуда швыряют камни?! Ратники ждали его приказаний, пытаясь увернуться от камней и защитить господина. Нужно было что-то решать. Решать как можно скорее, не просто быстро — молниеносно!

— Не рассыпаться! — выкрикнул Бран.

Бран закрутился на месте, пытаясь понять, откуда летят смертоносные булыжники. Трижды он кидался в стороны, чудом уходя от увесистых снарядов, — огры метали камни явно прицельно, между тем как люди никак не могли даже разглядеть врага!

Рядом с Браном свалился ратник — здоровенный булыжник угодил воину аккурат под нижнюю кромку наспинной пластины, в поясницу. И должно быть, перебил основание позвоночника.

— Капитан! — загремел рядом с Браном зычный голос Боргарда.

Разум бастарда воспринял сигнал. Память послушно всколыхнула приказ графа: в случае нападения огров отделиться от отряда и продолжить путь навстречу барону Траггану. Но сознание Брана продолжало искать пути возможного отступления для отряда — воинский опыт говорил бастарду: еще минута-другая, и отряд понесет ужасные потери.

«Камни летят не горизонтально, — неслись в голове бастарда молниеносные мысли, — они обрушиваются сверху…» Значит, по обе стороны от дороги, которой шли ратники, возвышения, где и находился враг. Туда ходу нет. Хуже, если проход закрыт и впереди — отряд зашел в каменный тупик, и ограм теперь осталось только захлопнуть ловушку и перебить людей, как крыс.

Но почему же Алдан, который должен был разведывать дорогу, не предупредил воинов? Почему не было слышно предупреждающего свиста? Неужели к опытному лазутчику огры сумели подобраться так, что он не заметил их вовремя? Такого просто не могло быть. Но все же…

— Назад! — скомандовал Бран, сам кидаясь в обход отряда в направлении, противоположном движению отряда. — Отходим назад! Держать строй!

Отступление, как решил Бран, — наиболее подходящий выход из положения. Что впереди — неизвестно, справа и слева — невидимый враг, а оставаться на месте и держать оборону невозможно.

Отряд подался назад, но град камней только усилился. Еще один из ратников упал, сваленный с ног булыжником, который угодил ему в голову, сбив шлем. Раненого тотчас подхватили под руки.

Бран скрипнул зубами. Продолжать отступление было равносильно самоубийству. Враг не давал отряду отступить. Капитан открыл рот, чтобы отдать приказ, отменяющий отход, но… не успел издать и звука.

— Отряд! — громыхнул позади бастарда железный голос графа Боргарда. — Стой! Повернуться и бегом вперед! Быстро!

Бран оглянулся.

Хозяин Орлиного Гнезда крепко стоял на ногах, сжимая в руке меч. Носилки валялись рядом, а по обе стороны от графа двое воинов прикрывали своего господина щитами. Встретившись взглядом с графом, бастард увидел, что единственный его глаз пылает лютой ненавистью. Брану не нужно было гадать, кто именно разгневал господина. Не смея больше медлить, он пригнулся и, обгоняя отряд, бросился вперед. Граф взял управление отрядом в свои руки.

Несколько камней просвистело рядом с Браном, но из зоны обстрела он выбрался почти сразу же после того, как обогнал отряд. Да, нужно было двигаться вперед, а не отступать! Это единственный возможный выход. Но как он мог понять это раньше?

Еще через несколько шагов перестали быть слышны грохот камней, крики ратников и лязг доспехов — серый туман поглотил звуки, и бастард остался один в мутной пустоте. Последнее, что донеслось до него, ревущий голос графа Боргарда:

— Готовность к бою! Смотреть в оба! И бежать, не останавливаясь!

Длинными скачками продвигаясь вперед, Бран слышал только стук собственных шагов и шум крови в ушах. Бесформенные каменные глыбы на его пути выныривали из тумана неожиданно — он едва успевал углядеть их, чтобы перепрыгнуть или увернуться. Один раз, скакнув в сторону, капитан ударился плечом о сплошную скальную стену и бежал теперь вдоль нее. До тех пор, пока не понял, что бежит по узкому коридору, который образует эта стена и противоположная.

Вот оно — Волчье Горло! В самой узкой его части, как раз, где находился сейчас Бран, от стены до стены могли встать плечом к плечу трое воинов. Волчье Горло тянулось на три сотни шагов, а дальше путь через перевал шел по небольшому плато, где туман, теряя свою силу, был не таким плотным. На этом плато, как предполагал Бран, они и должны встретиться с людьми Траггана.

«Но почему огры устроили засаду не здесь, а раньше? — подумал вдруг Бран, продолжая бег. — Заметив нас, они легко могли бы проводить подальше, в Волчье Горло. Стены скал в Горле нельзя назвать неприступными — на них вполне возможно взобраться. Если бы враг напал в этом узком коридоре, хватило бы нескольких увесистых булыжников, чтобы завалить ратников… Огры не блещут умом, но они и не настолько тупы, чтобы не разглядеть явное преимущество…»

Еще одна неожиданная мысль вдруг ударила Брана так крепко, что он, тяжело дыша, остановился.

Не вступая в рукопашный бой, огры целенаправленно гонят камнями людей… Куда? Туда, куда хотят, — в самую узкую часть Волчьего Горла. Но зачем? Если там, впереди, их ждет орда огров, почему эта орда не нападает в открытую, чего они медлят? Да и где они?.. Бран уже давно бы должен наткнуться на них. Что происходит?!

Ответ на этот вопрос пришел в голову бастарда очень быстро.

Спохватившись, что слишком долго стоит на одном месте, Бран шагнул вперед… Вернее, только поднял ногу, чтобы сделать шаг. Но тут же, заметив что-то впереди себя, остановился. И эта остановка спасла ему жизнь.

В шаге впереди чернела глубокая яма. Продолжи он бег, точно не успел бы вовремя среагировать и рухнул бы в яму, ширившуюся от одной скальной стены до другой. Бастард встал на колени, подполз к острой кромке и заглянул за нее. Туман стлался по поверхности, окутывая пространство высотой в два или три человеческих роста, но не наполнял яму, поэтому капитан гарнизона Орлиного Гнезда сразу увидел глубокое дно, утыканное острыми кольями, и безвольно обвисший на этих кольях человеческий труп в ратных доспехах. Серая от каменной пыли медвежья шкура, упавшая сверху, зацепилась за один из колов рядом с бездыханным телом.

Картина недавнего происшествия молниеносно вспыхнула в голове бастарда. Вот Алдан, чутко прислушиваясь, скользит по узкому проходу меж скал, расплескивая бесшумные брызги струящегося под ногами тумана. Вот он делает очередной шаг, и… твердь уходит из-под ног. Успев лишь вскрикнуть, Алдан падает в яму, укрытую натянутой медвежьей шкурой, густо осыпанной пылью и мельчайшими каменными осколками. Остро наточенное острие одного из колов входит ему под подбородок, едва не отделив голову от шеи.

Огры испокон веков оттачивали мастерство ловушек — люди очень редко могли вовремя распознать их.

Лазутчик умер мгновенно. Можно сказать, что ему повезло. Вряд ли кого-то из ратников гарнизона Орлиного Гнезда, которых огры камнями гонят в эту страшную яму, ждет такая же легкая смерть…

Бран кинул меч в ножны и, углядев на скальной стене над своей головой небольшой выступ, прыгнул, уцепившись за него, подтянулся… Он взбирался вверх быстро и легко, руки привычно нащупывали углубления и трещины, ноги, скользя по камням, безошибочно находили углубления. И по мере того как воин поднимался, туман становился менее плотным.

Очень скоро капитан выбрался на тропу, достаточно широкую, чтобы по ней можно было передвигаться с порядочной скоростью, не рискуя сорваться вниз — туда, где колыхалась вязкая серая пелена. На мгновение он замер, прислушиваясь. Здесь, из-за того, что туман был реже, звук должен распространяться на большие расстояния.

Отголоски мерзкого ворчания донеслись до ушей Брана. Характерные гортанные взрыкивания достигли бастарда сквозь жидкий туман, отвратительное влажное хрюканье, с помощью которого огры выражали эмоции, которые люди обычно выражают посредством смеха, услышал Бран.

«Двое или трое, — тут же определил капитан. — Значит, и по ту сторону Горла примерно столько же… Пятеро? Шестеро? И это даже не воины, ведь воины-огры никогда не появляются на горных тропах такими малочисленными ордами. Это охотники… Всего-навсего паршивые огры-охотники!.. О великий Андар Громобой, за что ты так прогневался на нас?!»

Может быть, это дикие огры, а может, огры из мирного племени — какая разница? Люди здесь — незваные гости, и серый туман сожрет все следы свершившегося.

Боль и злость захлестнули Брана. Ему нужно было бежать отсюда, выполняя приказ графа, но он не трогался с места, стиснув пальцы на рукояти меча.

Теперь он окончательно понял, что произошло: эта яма с кольями на дне предназначалась вовсе не для отряда ратников из Орлиного Гнезда. И вовсе не многочисленный отряд огров-воинов каким-то образом напал на след людей.

Видно, жрецы огрских племен последнее время особенно усердно воздавали духам своих предков кровавые жертвы. Чем еще можно объяснить такое несусветное везение, свалившееся на огров? Чем еще можно объяснить то, что королевский рыцарь, хозяин замка Орлиное Гнездо сэр Боргард вместе с десятью своими верными ратниками угодил в ловушку, приготовленную для зверья? Полдюжины загонщиков, ошалевших от кровавой удачи и наверняка вооруженных только копьями и ножами, истребят не имеющих даже возможности сопротивляться последних ратников гарнизона замка. В честном бою воины размазали бы этих тварей по камням! А теперь граф Боргард, хозяин Орлиного Гнезда, погибнет в охотничьей яме позорной смертью — ведь у него нет иного выхода, как вести свой отряд вперед. Он погибнет… И это произойдет очень скоро, вот сейчас, не успеет еще Бран выйти за пределы Волчьего Горла…

Голоса огров приближались, хотя самих чудищ еще не было видно за пеленой тумана. А Бран все стоял неподвижно, кусая губы.

С самого детства он твердо знал: нет преступления страшнее, чем ослушаться приказа в бою. И это преступление было в Серых Камнях единственным, караемым смертью.

Но удивительное и малопонятное чувство, которое сегодня испытал он, впервые увидев своего отца и господина беззащитным и страдающим, никуда не ушло из его груди. Жалость к тому, кого он немногим более двух часов назад ощутил родным отцом, отравила его кровь.

«Я ведь смогу это сделать, — прошептал он самому себе. — Я ведь справлюсь с ними… И продолжу путь. Уходить сейчас, оставлять отряд и… отца на верную смерть — это… глупо!..»

Он решительно повернулся спиной к голосам, но… сделать первый шаг не смог. Страшно оскалившись, мысленно выругался и скрипнул зубами так, что почувствовал во рту соленый привкус.

«Делай хоть что-нибудь!» — мысленно заорал он на себя.

Выхватив меч, поспешно, словно боясь передумать, бастард Бран кинулся туда, откуда все слышнее раздавались рычание и хрюканье торжествующих огров.

В то же мгновение голоса смолкли. Повинуясь инстинкту, Бран пригнулся, подавшись к скальной стене, и огромное копье со свистом пролетело мимо его лица, лязгнув зазубренным наконечником о камни — где-то там, позади капитана, в тумане.

«Они увидели меня! — изумился Бран. — Но как?! Как они это делают?»

Впрочем, мучиться догадками не было времени. Бастард перепрыгнул через лежавший на тропе камень.

Несуразная темная фигура соткалась перед ним в туманном месиве. Этот огр был невысок, настоящий коротышка — всего-то на две головы выше Брана. Огр был гол, только плащ из волчьих шкур покрывал его плечи. Никакого оружия в руках огра бастард не увидел, только длинный изогнутый посох, навершие которого светилось красным пламенем. И лучи этого пламени далеко рассекали мутный туман, как солнечный свет рассекает тьму.

«Магия! — содрогнулся от омерзения Бран. — Поганая огрская магия! Вот как они находят нас в тумане!»

Жрец, ведущий огров, уже замахивался своим посохом. А за его спиной маячили пока едва видимые в туманных клубах две громады.

Воин с равнинных земель Гаэлона, столкнувшись лицом к лицу с тремя ограми, наверняка пустился бы наутек. Но в Серых Камнях умели убивать. А уж поразить не имеющего большого воинского опыта жреца для Брана не составило никакого труда.

Огр-жрец не успел даже завершить замах, как меч бастарда наискось рассек его брюхо. Огр заревел, падая на колени. Кровь из раны широкими струями ударила в камни. Серая кожа на морде мгновенно побелела — до кончиков широких, похожих на крылья нетопыря, ушей.

Бран добил врага, нанеся удар сбоку в шею — так, чтобы тот не свалился вниз, а остался на тропе естественной преградой для двух других. Огр-охотник, бросившийся к воину, был одет только в набедренную повязку. Охотник перегнулся через коленопреклоненный труп соплеменника и сделал в сторону капитана довольно неловкий выпад копьем. Бран отпрыгнул назад, одновременно рубанув мечом по копью. Добрая сталь не подвела. Древко копья толщиной в руку взрослого мужчины треснуло, как сухая ветка. Отлетевший в сторону наконечник высек о камни сноп желтых искр и, крутясь, исчез в волнах тумана, лижущих скалу под тропой.

Издав недоуменный рык, огр подался назад, налетев спиной на возбужденно визжащего собрата. Тот, не будучи в состоянии подобраться к противнику, бестолково размахивал своим копьем.

Момента замешательства Бран не упустил. Он вскочил на мягко подавшееся под его ногами плечо трупа и прыгнул оттуда на огра, целя мечом в горло.

Клинок капитана наполовину вошел серокожему точно под подбородок, а удар оказался так силен, что охотник потерял равновесие. Он опрокинулся на стоящего за ним, и оба чудища слетели с тропы в серую пустоту. Бастард едва успел дернуть меч на себя, чтобы не рухнуть вниз вместе с ограми.

Переведя дух, Бран поднял с камней посох жреца и направил луч красного пламени на скрытую туманом противоположную стену Волчьей Глотки.

Туман расступился перед бастардом. И он увидел — правда, не вполне ясно — двух огров, напряженно застывших на длинном уступе с громадными валунами в лапищах, будто ждущих какого-то сигнала. Должно быть, жрец своей магией подавал на ту сторону Горла знаки, указывая цели для метания.

«Они смотрят на меня, но не могут меня заметить, — догадался Бран. — Только держащий посох способен видеть сквозь туман…»

Он воткнул меч в труп жреца и освободившейся рукой вытащил из-за пояса нож. Отвел руку для броска…

Расстояние до врага было не слишком большим, но, наверное, магический луч огрского посоха искажал перспективу. Пущенный Браном нож вместо того, чтобы вонзиться в глаз одного из огров, разбился о низкий лоб чудища, глубоко, до самой кости, пропоров кожу.

Беззвучно закричав, раненый отшвырнул от себя камень и заметался по уступу. Но, прежде чем бастард успел приготовить второй нож, огры проворно вскарабкались вверх по скальной стене… и исчезли из открытого магией посоха поля зрения.

Бран презрительно сплюнул и направил красный луч вниз. Но там, под скалой, сила тумана оказалась слишком велика даже для мошной огрской магии. Все, что смог увидеть капитан, — это человеческие силуэты. Он насчитал три фигуры — движущиеся. И еще две — неподвижно лежащие. Разобрать, кто из ратников остался жив, бастард не сумел. И голоса людей туманные извивающиеся кольца не пропускали наверх…

— Во всяком случае, — вслух проговорил Бран, — я сделал все, что мог.

Он уронил посох вниз — все-таки впереди, в нескольких десятках шагов, выживших ратников ждала яма со смертоносными кольями. И быстро пошел вперед.

Теперь идти было легко. Когда Бран миновал Волчье Горло и вышел на плато, он вдруг вспомнил, что оставил в трупе огра-жреца свой меч. Такого никогда не случилось бы с ним раньше. В Серых Камнях высмеяли бы всякого, имевшего глупость предположить, что воин способен на подобную оплошность. А сейчас, вспомнив про меч, Бран даже не замедлил шага. К чему ему теперь меч? Ведь он все равно что мертвец, а мертвецам не нужно оружие. Он живет до тех пор, пока барон Трагган не узнает все, что должен узнать. После этого жизненный путь бастарда оборвется беспощадным и справедливым ударом меча — любой ратник вправе казнить ослушавшегося приказа. Он сам, Бран, бастард графа Боргарда, капитан гарнизона Орлиного Гнезда, объявит о своем преступлении барону Траггану. Конечно, предварительно передав ему весть от хозяина Орлиного Гнезда.

Когда Бран услышал стук множества сапог по камням и звонкое бряцанье оружия, он остановился, ожидая, пока люди барона Траггана не приблизятся к нему. Это произошло спустя пять ударов сердца.

Его окружили плотным кольцом. Встревоженный людской гул взметнулся и смолк — ратники расступились, выпуская вперед тучного и кряжистого мужчину, облаченного в тусклые тяжелые доспехи, поверх которых на груди сияла золотая герцогская цепь. Следом за ним вышел высокий юноша, с ног до шеи закованный в полный рыцарский доспех, но, несмотря на это, двигавшийся безо всякого видимого затруднения. Взгляд Брана невольно задержался на лице молодого рыцаря, удивительно красивом чистой юношеской красотой. Того, кто встал рядом с ним, Бран узнал сразу. Рыжебородый барон Трагган в тускло поблескивающей кольчуге с неизменным двусторонним топором за спиной смотрел прямо на бастарда. Трагган молчал. Это значило, что тучный имеет право говорить первым.

Герцог снял закрытый шлем, увенчанный черным плюмажем, рассыпав по могучим плечам сухие пряди выбеленных сединой волос. Он оказался стариком, разменявшим, должно быть, шестой десяток. Бритое лицо его прорезали угрюмые темные складки морщин, частые и глубокие, словно трещины в рассохшейся глине, и голос старика оказался под стать его мрачному виду — глухой и низкий.

— Кто ты, воин? — спросил старик. — Ты из замка Орлиное Гнездо?

— Да, милорд, — ответил Бран на второй вопрос, опустившись на одно колено. — Я должен говорить с бароном Трагганом, хозяином замка Полночная Звезда, милорд.

— Встань. Барон перед тобой, следовательно, ты можешь говорить… воин, не пожелавший назвать своего имени.

Морщины на лице старика обозначились резче. Он положил руки на пояс, на котором висел широкий и длинный меч в ножнах без украшений.

Бастард поднялся.

— У меня больше нет имени, милорд, — сказал он.

— Это Бран, сотник гарнизона замка Орлиное Гнездо, — проговорил Трагган, обращаясь к герцогу.

— А я рыцарь короля, хозяин замка Железный Грифон, герцог сэр Дужан, — произнес старик, глядя прямо и сурово на бастарда. — Тебе известно мое имя?

— Да, милорд, — безразличным голосом ответил Бран. — В Серых Камнях Огров каждому известно ваше имя, милорд.

— Это — сэр Эрл, рыцарь Братства Порога, — полуобернулся к юноше герцог, — сын королевского рыцаря, хозяина замка Львиный Дом, графа сэра Генри. Теперь скажи нам весть, которую ты принес от сэра Боргарда.

— Мы видели пламя сигнальных костров, Бран, — подал голос Трагган. — Мы спешили на помощь твоему господину. Мы… не успели?

— Я скажу, милорд, — помедлив, проговорил Бран. — Но эта весть будет горька…

— Какая б она ни была, — без смеха усмехнулся герцог Дужан, — то, что я спешил сообщить барону Траггану, еще горше…