ГЛАВА 3
На этот раз Кевину повезло — с корабля спускались по трапу-эскалатору, поэтому можно было видеть стоящие на космодроме корабли. Их было много, десятки и десятки, они казались Кевину огромными животными, отдыхающими после долгого путешествия. В какой-то момент он даже ощутил грусть — просто от осознания того, что никогда не сможет управлять кораблем. И эта мечта так и останется мечтой.
Солнце Илионы было непривычно желтым и теплым. Воздух слегка пьянил — Кевин вспомнил, что содержание кислорода здесь выше, чем на Земле. Этот мир был прекрасен…
Отец Леонид стоял рядом на ступеньке эскалатора, все такой же спокойный и уверенный в себе, со своей любимой черной тростью. Прошло еще несколько секунд, и Кевин наконец-то ступил на бетонку космодрома.
— Нам туда… — Старик указал на полосу движущегося тротуара и твердым шагом направился в ее сторону. Кевин постарался не отстать.
Внутри Федерации не существовало торговых и иных барьеров, поэтому таможню проходить не понадобилось — ее здесь просто не было. Следуя за отцом Леонидом, Кевин прошел через здание космопорта и оказался на улице. Здесь старик остановился и задумчиво взглянул на Кевина.
— Ну вот, Кевин, ты на Илионе. К сожалению, сейчас нам придется расстаться. Это не значит, что я тебя бросаю, мы еще встретимся. Но сейчас тебе надо остаться одному. И самое главное, не забывай о Силе. — Подмигнув, отец Леонид хлопнул Кевина по плечу и пошел прочь.
Все произошло настолько неожиданно, что Кевин даже не нашелся, что сказать. Отец Леонид уходил, Кевин стоял, растерянно глядя ему вслед. Еще надеялся, что тот обернется, что это окажется всего лишь шуткой. Но старик не обернулся. Вот он махнул рукой, рядом опустился глайдер такси. Отец Леонид забрался в салон, ярко-желтый глайдер взмыл в небо и быстро затерялся среди сотен парящих в вышине машин.
Это был удар — Кевин ощутил, как его душу начинает заполнять обида. Бросить его здесь, на чужой планете, с двумя кредами в кармане… Ничего хуже нельзя было и представить.
— Куда летим, парень? Дворцовая площадь, Верфи, Старый город? В любую точку за двадцать кредов.
Кевин хмуро взглянул на говорившего. Перед ним стоял таксист, высокий детина в форменной куртке. Чуть поодаль распластался глайдер.
— Нет, спасибо. — Покачав головой, Кевин поправил перекинутый через плечо ремень сумки и медленно побрел вдоль здания космопорта, думая о том, что в этом мире никому нельзя верить. Стоит кому-то довериться, как этот человек тут же тебя предает. Так было с Кариной. Так произошло и с отцом Леонидом.
Кевин не знал, что ему делать. Увидев чуть в стороне ряд скамеек, присел на свободную, устало вздохнул.
Настроение было отвратительным. Глядя на снующих пассажиров, Кевин думал о том, что за последние дни успел свыкнуться с тем, что навсегда порвал со своим прошлым, что ему уже никогда не придется воровать. Он действительно хотел начать жизнь заново, и что из этого получилось? Чужая планета, ни одного знакомого лица. В кармане всего два креда, этого не хватит даже на то, чтобы разок поесть в дешевой забегаловке. И куда ему теперь? Снова шарить по карманам?
— Документы, пожалуйста.
Кевин поднял взгляд — перед ним стоял высокий усатый полицейский.
— Ваши документы, пожалуйста! — с нажимом повторил полисмен и зевнул, прикрыв рот ладонью. — Побыстрее…
— Да, конечно. — Кевин достал карточку паспорта, протянул ее полисмену. — Пожалуйста.
— Откуда прилетел? — спросил полисмен, внимательно рассматривая паспорт.
— С Земли.
— С какой целью?
— В гости, — соврал Кевин. — К тетке.
— Где живет тетка? — все так же ненавязчиво поинтересовался полисмен, в его руке мелькнул сканер. Кевин знал, что этот прибор используется для проверки подлинности документов. Кроме того, в его память занесены данные на миллионы преступников.
— В Старом городе, — снова солгал Кевин, вспомнив, куда ему предлагал ехать таксист.
— Улица, номер дома и квартиры? На этот вопрос Кевин ответить не мог.
— Я не знаю улицы, я просто знаю дом.
— Что в сумке?
— Вещи.
— Пройдешь со мной. — Сунув паспорт Кевина в карман, полисмен кивком указал направление. — Шагай вперед.
Это было уже неприятно. Тем не менее Кевин послушно поднялся со скамейки и пошел — знал, что у него все чисто. Нет за ним никакой вины.
Полицейский участок находился за углом, у входа стоял охранник. Кевина пропустили внутрь, следом зашел полисмен. Услышав, как за спиной щелкнул замок закрывшейся двери, Кевин невольно вздрогнул. Вот ведь как — раньше сто раз мог попасться и не попался. А тут чист как стеклышко — и пожалуйста, угодил в участок.
Полисмен провел Кевина в маленькую досмотровую комнату. В ней не было окон, вся мебель состояла из стола, двух стульев и металлической досмотровой стойки.
— Выкладывай все из сумки, — велел полицейский, прикрыв дверь. — Вон туда.
Подойдя к стойке, Кевин открыл сумку и начал выкладывать ее содержимое. Вещей было совсем мало, поэтому времени это не заняло.
— Из карманов тоже, — добавил полисмен.
Кевин послушно выложил на стойку содержимое карманов. Единственным, что он утаил, стал нож в заднем кармане брюк. Кевин не знал законов Илионы и опасался, что к ножу могут придраться.
— Все? — поинтересовался полисмен.
— Да.
— Повернись-ка… Что в заднем кармане?
— Нож, — нехотя признался Кевин. Вытащив его, аккуратно положил на стойку.
— Я ведь велел выложить все из карманов. Или тебе надо повторять по два раза?
— Я просто забыл о нем, — попытался оправдаться Кевин.
— Эти сказки ты будешь рассказывать своей маме, — строго сказал полисмен. — Вчера у нас убили ножом одного туриста — может, это сделал ты?
— Да вы что! — опешил Кевин. — Я только сейчас прилетел, полчаса назад!
— Илиона — не место для проходимцев, — ответил полисмен. — Ну-ка, глянь вон в ту дырочку. — Он указал на глазок идентификатора.
Подойдя к укрепленному на стене прибору, Кевин глянул, пару секунд спустя загорелся зеленый огонек. Это значило, что Кевин не числился в списке разыскиваемых преступников.
— Все, — сказал Кевин. — Посмотрел.
— Хорошо… — отозвался полицейский, внимательно осматривая выложенные Кевином вещи.
Кевин наблюдал за этим без особой тревоги — знал, что у него все чисто. Поэтому даже вздрогнул, когда полисмен с ловкостью фокусника вытащил из сложенной куртки пачку перетянутых резинкой сотенных купюр.
— Твои? — Полисмен с явным интересом взглянул на Кевина.
— Да… — отозвался Кевин, подумав о том, что деньги наверняка положил в сумку отец Леонид. Ну откуда им еще было там взяться?
— Очень хорошо! — Полицейский вытянул одну купюру, глянул ее на свет. — Замечательно. Фальшивками балуемся?
— Да вы что?! — снова возмутился Кевин. — Какие фальшивки?!
— Довольно хорошие.
Достав из ящика стола сканер, полисмен сунул в него купюру. Аппарат проглотил ее и тут же выплюнул, недовольно запищав. Кевин тяжело сглотнул — купюра и в самом деле оказалась фальшивой. Полицейский тем временем проверил еще одну купюру, сканер снова раздраженно пискнул.
— Вот так вот, — усмехнулся полисмен. — Я же сказал, что
Илиона не место для таких, как ты. — Он коснулся укрепленной на левом плече рации. — Это Рей. Двоих конвоиров ко мне.
Теперь Кевин все понял. Пока он смотрел в глазок идентификатора личности, полисмен успел подсунуть ему эти деньги. Иного объяснения просто не было.
— Это не мои деньги! — сказал Кевин, с ужасом думая о том, как глупо все получилось.
— Приятель, ты бы уж выбрал что-то одно, — вновь усмехнулся полисмен. — То ты говоришь, что они твои. Теперь отказываешься.
— Это вы их подсунули!
Полицейский снова самодовольно улыбнулся.
— Ты только что заработал себе еще один срок — за клевету.
— Вы все равно ничего не сможете доказать!
— Взгляни вон туда… — Рей указал куда-то под потолок. — Все, что здесь происходит, фиксируется на видео. Сначала ты утаил нож, потом сам признался, что деньги твои. Для любого суда этого более чем достаточно. А кроме того, — губы полисмена снова дрогнули в усмешке, — на Илионе слова полицейского никогда не подвергаются сомнению.
— Чего вы хотите от меня? — тихо спросил Кевин. — Зачем вам это?
— Илиона не место для таких, как ты. У тебя в карманах нет и десяти кредов — на что ты собирался здесь жить, парень? Таких ухарей, как ты, я чую за версту.
— Я не собираюсь воровать — если вы об этом. Буду жить у тетки, устроюсь на работу.
— Хорошо. Назови имя тетки, я проверю по картотеке. Кевин молчал. Полицейский холодно улыбнулся.
— Такие вот дела, парень. Ты зря сюда приехал.
— Отпустите меня, — попросил Кевин. — Пожалуйста.
— Рад бы, но не могу… Передайте его Герману, пусть определит куда-нибудь.
Последние слова предназначались двум вошедшим в кабинет конвоирам. На Кевина надели наручники, он не сопротивлялся — понимал, что это бесполезно. Перед тем как выйти, взглянул на полисмена.
— Какая же ты все-таки сволочь! — презрительно сказал он. — Из-за таких, как ты, все проблемы.
— Статью за оскорбление еще тоже никто не отменял, — вслед ему бросил полисмен.
В следственный изолятор Кевина везли на глайдере. Он смотрел на город с высоты птичьего полета и думал о том, как глупо все получилось. Может, попытаться сбежать?
Увы, шанса убежать у него так и не появилось. Глайдер опустился во внутреннем дворике тюрьмы, Кевина передали суровому молчаливому надзирателю. Все формальности уладили за несколько минут, при этом Кевин отказался расписаться в какой-то бумаге. Впрочем, это ничего не изменило. Прошло еще немного времени, и его втолкнули в переполненную камеру, в ней находилось не меньше двадцати человек. Рядовой обыватель на его месте наверняка пришел бы в ужас оттого, что оказался в обществе уголовников. Кевина это не беспокоило — он вырос в трущобах, этот мир был ему знаком до мелочей. Гораздо больше его беспокоил сам факт нахождения в следственном изоляторе. Кевин понимал, что его провели как мальчишку.
— Это что, — сказал один из обитателей камеры, выслушав рассказ Кевина. — Мой друг пару лет назад уснул на скамейке в парке. Ну выпил перед этим немножко, бутылку под скамейку поставил. Разбудили его уже полисмены. Порылись в карманах его плаща, нашли кредитные карточки какого-то бизнесмена, того пристрелили как раз той ночью. А бутылку с отпечатками пальцев оформили как изъятую с места преступления. Получил он двенадцать лет, сейчас в колонии на Гее. Или на Гемме, не помню.
— Но он же был не виноват? — Кевин недоуменно взглянул на собеседника. — Ведь это нечестно.
— Милый ты мой, да кого это здесь волнует? На Илионе копы зверствуют так, как нигде в Федерации. Здесь все живут за счет туристов, поэтому власти стараются оградить их от всех неприятностей. Им неважно, за что упечь тебя за решетку: ты сядешь за мое дело, я за его, — говоривший указал на соседа по нарам, — он за твое. Если коп видит, кто ты есть на деле, то он непременно найдет, за что тебя посадить. — Но я ведь ничего не сделал!
— Ну так сделал бы, — усмехнулся собеседник. — Днем раньше, днем позже… Мой тебе совет: на суде ни с чем не спорь, соглашайся со всем, что тебе предъявят. Говори, что во всем раскаялся и твердо встал на путь исправления. Тогда отделаешься примерно пятью годами. Может, по молодости вообще дадут не больше трешника. А будешь спорить, загремишь на всю катушку.
— И все равно это неправильно, — не согласился Кевин. — Так нельзя.
— Мое дело предупредить, — зевнул сосед.
Правосудие на Илионе оказалось на редкость скорым. Уже вечером пришел адвокат, но все попытки Кевина убедить его в своей невиновности ни к чему не привели. Удивительно, но адвокат советовал ему то же, что и соседи по камере, — полностью признать свою вину. По словам адвоката, это был единственный способ смягчить наказание.
Утром, около десяти часов по местному времени, за Кевином пришли конвоиры. На него снова надели наручники, вывели во внутренний дворик тюрьмы и усадили в большой тюремный глайдер. Всю дорогу Кевин провел в маленьком зарешеченном закутке, грязном и провонявшем мочой. Четвертьчаса спустя его уже вводили в зал суда… Судьей оказалась пожилая женщина, Кевин воспринял это как хороший знак. Ведь если ей все объяснить, то она поймет, что он невиновен.
Увы, надежды Кевина разлетелись в пух и прах. В коридоре уже ждали новые обвиняемые, у судьи просто не было времени вникать во все детали. А скорее всего, не было и желания. Бегло просмотрев переданный ей протокол, судья, даже не глядя на Кевина, спросила, признает ли он себя виновным.
— Нет, ваша честь, — твердо ответил Кевин. — Не признаю.
Пожалуй, только после этих слов судья по-настоящему на него взглянула, в ее взгляде Кевин уловил раздражение.
— Ваша вина полностью доказана, — строго сказала женщина. — Нежелание признать ее расценивается как отягчающее обстоятельство — это вам известно?
— Мне об этом говорили, — согласился Кевин. — Но я действительно невиновен. У меня не было фальшивых денег, мне их подсунул полицейский.
— Обвиняя полицейского в подлоге, вы оскорбляете всю правоохранительную систему Илионы, — заявила судья и что-то написала в протоколе заседания суда. Потом передала его помощнику. — Восемь лет. Следующий…
— Постойте! Вы не имеет права! — закричал Кевин, но его уже не слышали. Два охранника взяли его под руки и вывели из зала, на смену ему уже входил другой бедолага. Весь судебный процесс, на взгляд Кевина, занял минуты три.
Нельзя сказать, что Кевин был ошеломлен — он был попросту раздавлен. Все происходящее казалось ему дурным сном, такого просто не могло быть.
Из здания суда его отвезли на пересылку — так называли это место конвоиры. Бумаги по делу Кевина перекочевали в руки к новому надзирателю, самого его втолкнули в камеру.
Здесь было не так людно, как в камере следственного изолятора, у Кевина оказалось всего два соседа. Один, мужчина лет пятидесяти, получил четыре года за кражу с территории космодрома. Второй, жилистый парень лет двадцати пяти, избил в ночном баре какого-то чиновника, в итоге получил девять лет за покушение на жизнь государственного служащего. Историю Кевина сокамерники встретили сочувственным смехом.
— Да, парень, не повезло тебе, — покачал головой пожилой мужчина. — Ладно, мы хоть за дело сидим, но ты… Схлопотать просто так восемь лет — это надо постараться.
— С судьей спорил? — не столько спросил, сколько констатировал сидевший напротив Кевина парень.
— Спорил, — признался Кевин. — Да и как не спорить, если я не виноват?
— Ну и дурак, — усмехнулся парень. — Запомни на будущее, дубина: на Илионе с властями спорить нельзя. Здесь это возведено в принцип.
— Мне сказали, что я могу в трехдневный срок подать апелляцию, — вспомнил Кевин. — На чье имя ее писать?
— Апелляцию? — Парень переглянулся со своим соседом, они оба захохотали.
— Нет, ты, конечно, можешь ее подать, дело хозяйское, — отсмеявшись, сказал он. — Но я тебе зуб даю, что в итоге тебе накинут еще года четыре, здесь такое практикуется сплошь и рядом. Если ты и вправду идиот, то пиши, я тебе даже помогу. Но лучше — мой тебе совет — забудь об этой ерунде. Будет только хуже.
Кевин уже имел возможность убедиться в том, как вершится правосудие на Илионе. А потому, после долгих мучительных размышлений, все же счел правильным последовать совету сокамерников.
В камере он провел три дня, за это время соседи Кевина успели смениться — здесь долго не задерживались. Наконец настала очередь и самого Кевина.
Дорога от Илионы до Геммы заняла четверо суток. Все это время Кевин провел в маленькой одноместной камере, таких на корабле были сотни. Три на полтора метра, два метра в высоту. Металлические нары — никаких матрасов, под потолком лампочка в бронированном фонаре. В дальнем конце камеры не менее аскетичный туалет, до половины прикрытый металлической переборкой, рядом с нарами маленький стальной стол и умывальник. Больше в камере ничего не было.
Всю дорогу Кевин мучительно размышлял о своем новом положении. Да, он и раньше постоянно рисковал попасть в тюрьму. Но ведь не попадал, хотя не один год ходил по лезвию. Выбирался из самых сложных ситуаций, и вдруг такой поворот судьбы…
Мысли о судьбе, о ее несправедливости снова и снова приводили Кевина к думам об отце Леониде. Определенно, этот Человек обладал какой-то магической силой. За время недолгого знакомства с ним Кевин успел столкнуться с целым рядом чудес, начиная от доставшегося ему волшебным образом миллиона и заканчивая монеткой, никак не желавшей падать орлом вверх. Отец Леонид предложил поиграть в его игры, он согласился. Но о каких играх шла речь? Что имел в виду старик? И если он привез его на Илиону, значит, в этом был какой-то смысл?
Кевину очень хотелось в это верить. Может, старик знал о том, что произойдет, и все это — этот звездолет, эта камера, срок в восемь лет — просто часть чего-то большего? Чего-то такого, о чем Кевин пока не имеет никакого представления? Ну не может быть, чтобы отец Леонид его бросил…
Несколько раз за время пути Кевин вспоминал о Силе. Старик говорил, что Сила здесь, рядом, надо только уметь ее почувствовать. Подружись с ней, и тебе станут доступны любые чудеса. Но как это сделать на практике? Ему в нынешних обстоятельствах чудеса совсем бы не помешали.
Наверное, в любой другой ситуации Кевин никогда бы не стал заниматься подобными глупостями. Но здесь, в тесной камере тюремного звездолета, мысли о Силе помогали отвлечься от грустной действительности. Чувствуя себя довольно глупо, Кевин попытался поговорить с Силой — тихонько, чтобы его никто не услышал. Он просил Силу открыться ему, говорил о том, что хочет с ней подружиться. Что будет ей верным другом и никогда не обманет. Просил как-нибудь проявить себя, дать знать о своем присутствии. Обещал, что будет держать их дружбу в тайне.
Увы, Сила осталась глуха к его просьбам. Осознав всю глупость своего поведения, Кевин отвернулся к металлической стене и попытался заснуть…
О том, что звездолет готовится к посадке, он догадался по изменившемуся звуку двигателей. Посадка заняла около получаса, затем Кевин ощутил толчок — опоры корабля коснулись земли. Двигатели работали еще несколько минут, потом смолкли, стало непривычно тихо. Почему-то заложило уши, Кевин не сразу понял, что происходит выравнивание давления в соответствии с условиями местной атмосферы. При полете на пассажирском лайнере эту процедуру проводят очень медленно, пассажиры ничего не замечают. Здесь о комфорте пассажиров не заботились. Кевин несколько раз натужно сглотнул. В ушах пискнуло, давление выровнялось.
Затем началась выгрузка. Два суровых охранника надели на Кевина наручники, вывели из камеры и втолкнули в шеренгу таких же заключенных. Сделано это было достаточно грубо, однако Кевин не протестовал — понимал, что будет только хуже.
Увидеть пейзаж новой для него планеты ему так и не удалось, по переходной галерее заключенных перевели в здание местной тюрьмы. Всех собрали в огромном зале. На взгляд Кевина, здесь находилось порядка пяти сотен заключенных. Затем в дальнем конце зала открылась дверь, заключенным велели заходить по одному. Кевин стал ждать своей очереди, все это тянулось крайне медленно. Прошло не меньше часа, прежде чем он наконец-то переступил порог двери.
— Имя, фамилия, возраст, место рождения? — спросил сидевший за экраном терминала сотрудник тюрьмы, офицер в чине капитана.
— Кевин Санчес, девятнадцать лет, Земля.
— Идентифицируйтесь…
Кевин послушно подошел к глазку идентификатора — очевидно, в прибор уже были внесены личные данные прибывших заключенных. Заглянул в глазок, прибор тихо пискнул: Из расположенного рядом странного аппарата, напоминающего большой металлический шкаф, в приемный лоток выпал узкий пластиковый ремешок. Один из охранников взял его и надел Кевину на шею, на ремешке загорелся зеленый огонек индикатора. Охранник слегка затянул ремешок, проверил, не туго ли. Кевин молча терпел.
— Корпус «А», номер тысяча пятьсот тридцать семь, — распорядился капитан. — Следующий…
Два охранника вывели Кевина из комнаты и повели по узкому коридору. Потом завели в лифт, последовал долгий спуск. Остановка, охранник коснулся ладонью окошка сканера. Двери открылись, Кевина с рук на руки передали надзирателю, высокому детине в черном комбинезоне.
— Вперед, — велел надзиратель. — И без глупостей у меня!
Делать глупости Кевин не собирался. Его провели по длинному коридору со множеством прозрачных пластиковых дверей, затем последовал окрик надзирателя:
— Стой. Лицом к стене…
Кевин послушно остановился, повернулся к стене. Скосив взгляд, разглядел над дверью номер «1537», затем почувствовал, как с него снимают наручники. После этого надзиратель открыл дверь, слегка подтолкнул Кевина: — Заходи.
Едва Кевин вошел, дверь за ним сразу закрылась. Странно, но со стороны камеры дверь оказалась непрозрачной. Кевин это оценил — охранники могли беспрепятственно наблюдать за заключенными, в то время как сами заключенные их не видели.
Камера, в которой он оказался, во многом напоминала камеру тюремного корабля. Почти те же габариты, тот же минимум необходимого. Только сделано все не из стали, а из светлой пластмассы. Подойдя к раковине, Кевин открыл кран, с удовольствием напился, потом умылся. Глянул на себя в укрепленное на стене зеркало, увиденное ему не понравилось. Осунувшееся лицо, круги под глазами. Этот дурацкий ошейник на шее — глядя в зеркало, Кевин коснулся рукой зеленого огонька индикатора. Прошел к кровати, сел, она оказалась в меру мягкой. Затем лег и закрыл глаза.
Наверное, он заснул и проснулся, услышав донесшийся до него голос:
— К сведению новых заключенных. Меня зовут Дэн Аккройд, я для вас царь и бог. Именно от меня зависит, выйдете вы когда-нибудь отсюда или нет. Могу вас заверить, что каждый пятый из попадающих к нам не доживает до освобождения. Поэтому, чтобы не оказаться в числе неудачников, настоятельно рекомендую соблюдать следующие правила…
Насколько понял Кевин, говоривший был начальником тюрьмы. Правила, о которых он говорил, в основном касались распорядка дня и поведения заключенных. За малейшее нарушение тут же следовало наказание, от карцера до спуска в ад. Под последним, насколько уразумел Кевин, подразумевался перевод на более тяжелую работу. Чем больше ты совершаешь нарушений, тем труднее становится твоя жизнь. Самыми серьезными проступками являлись драки и неподчинение начальству.
— И не забывайте о том, — закончил свою короткую речь Аккройд, — что правительства ваших планет платят нам очень хорошие деньги. И платят они их не за ваше перевоспитание, а за то, чтобы отбросы, вроде вас, никогда не вернулись назад. А желание клиента, — в голосе начальника тюрьмы проскользнула усмешка, — для нас закон. Если вы не хотите, чтобы ваши кости остались гнить на этой дрянной планете, соблюдайте предписанные правила поведения. У меня все…
Снова стало тихо. Теперь Кевин понимал причину этой тишины — в тюрьме запрещалось шуметь. Какое-то время он лежал, размышляя о своей незавидной судьбе, потом снова уснул.
Разбудил его какой-то щелчок. Открыв глаза, Кевин увидел открывшуюся в стене нишу, в ней стоял поднос с едой. Очевидно, наступило время ужина. Поднявшись, Кевин достал поднос, поставил его на столик. Оглядев еду, взял вилку и начал есть.
Еда оказалась вполне терпимой. Запив ее стаканом непривычной на вкус сладковатой жидкости, Кевин сунул поднос с посудой обратно в нишу, она тут же закрылась. Было слышно, как в нише что-то негромко зажужжало — очевидно, включился привод транспортера. Жужжание продолжалось секунд десять, потом стихло.
Вздохнув, Кевин сел на кровать, потрогал ошейник — он очень мешал. Ошейник содержал идентификационные данные Кевина и помогал администрации тюрьмы отслеживать его перемещения. Кроме того, в него было вмонтировано электрошоковое устройство, позволявшее утихомирить даже самого буйного заключенного. Наконец, сам материал ошейника представлял собой взрывчатое вещество. При попытке снять ошейник или нарушить его целостность немедленно выдавался сигнал на подрыв. Взрыв был не очень сильным, однако работала эта штука не хуже древней гильотины. Подрыв следовал и при попытке побега, для этого администрации тюрьмы достаточно было выдать в эфир специальный кодированный сигнал, содержащий идентификационный номер заключенного.
Кевин знал, что когда-то вместо ошейников использовались браслеты, однако от них быстро отказались — чтобы сбежать, некоторые заключенные без раздумий жертвовали рукой. Шея в этом плане оказалась гораздо надежнее. Над дверью камеры находились круглые электронные часы с зеленой светящейся полоской. День на Гемме длился тридцать два земных часа и две минуты, циферблат был разделен на шестнадцать частей. Сейчас стрелка подползла к тринадцати часам вечера. Заняться в камере было абсолютно нечем, поэтому Кевин снова улегся на кровать, думая о том, как жители Геммы поступают с двумя лишними минутами? Возможно, их просто добавляют к последнему часу…
Ровно в тринадцать часов свет в камере переключился на Дежурный режим, став очень тусклым — наступило время сна.
Вздохнув, Кевин отвернулся к стене. Ему не хотелось думать о том, что все это теперь будет длиться долгих восемь лет.
Утро пришло вместе с донесшимся из динамиков сигналом подъема. Кевин приподнялся и сел на кровати, взглянул на часы — ровно шесть. Потом подошел к раковине, умылся. Десять минут спустя в стене снова открылась ниша — время завтрака.
Завтрак оказался невкусным, Кевин лениво ковырял вилкой буроватую клейкую массу — очевидно, это была каша. Запив еду чем-то вроде кофе, с интересом оглядел вилку — хорошая штука, прочная, может пригодиться. Положив вилку на столик, взял поднос и сунул его в приемную нишу системы раздачи. К его удивлению, ниша не закрылась, послышался сердитый писк.
— Ну что еще? — недоуменно пробормотал он. Потом вспомнил о вилке — может, из-за нее? Взяв вилку, кинул ее на поднос. Писк тут же прекратился, ниша закрылась.
— Вот козлы… — покачал головой Кевин.
Без четверти семь динамик снова ожил. К удивлению Кевина, новое сообщение, зачитанное мелодичным женским голосом, адресовалось именно ему.
— Кевин Санчес, вам предписывается пройти на участок номер семь, бригада Джона Парксона… Кевин Санчес, вам предписывается пройти на участок номер семь, бригада Джона Парксона… Кевин Санчес, вам предписывается пройти на участок номер семь, бригада Джона Парксона…
— Да слышу, не глухой, — отозвался Кевин.
— Кевин Санчес, вам предписывается пройти на участок номер семь, бригада Джона Парксона…
— Вот дура, — пробормотал Кевин. Поднявшись, взглянул на небольшую панель у двери с двумя кнопками. Одна кнопка предназначалась для вызова надзирателя, вторая имела надпись «подтверждение». Подумав, Кевин нажал эту кнопку, женский голос тут же затих.
— Так-то лучше, — вздохнул Кевин и снова сел на кровать.
Ровно в семь дверь камеры открылась, Кевин осторожно выглянул в коридор. Заключенные, а здесь их оказалось несколько десятков, выходили из своих камер. Все шли в одном направлении — кто-то привычно и уверенно, иные достаточно настороженно. Последние явно были новичками. Еще раз глянув на номер своей камеры — 1537, Кевин влился в поток заключенных.
В конце коридора все поворачивали налево, дальше следовал короткий подъем по лестнице. Еще один коридор, широкая дверь. Пройдя через нее, Кевин оказался в огромном помещении, больше всего напоминавшем заводской цех. Здесь стояли кары, грузовые глайдеры, неизвестные Кевину станки и агрегаты. Неуверенно оглядевшись, он поймал за руку какого-то паренька.
— Подскажи, где участок номер семь?
— А вон туда… — Парень махнул рукой в дальний конец цеха. — Там поднимешься по лестнице, увидишь.
— Спасибо! — поблагодарил Кевин и пошел вдоль цеха.
Седьмой участок он нашел минут через десять. Поднявшись по лестнице, прошел по коридору и, к своему удивлению и радости, вышел на большую открытую площадку. На него пахнуло ветром — теплым, даже горячим. Оранжевое солнце висело совсем низко, окрашивая все в багровые тона…
Кевин огляделся. Площадка своими размерами напоминала футбольное поле, с левой стороны находилось несколько ангаров. Медленно идя мимо, он смотрел на их номера. Первый, второй, третий… А вот и седьмой.
В ангаре он увидел трех человек, здесь же стоял обшарпанный грузовой глайдер. Кевин подошел ближе.
— Привет! — поздоровался он. — Мне нужен Джон Парк-сон.
— Я Парксон, — отозвался мрачный мужчина лет сорока, Окинув Кевина оценивающим взглядом. — Ты Кевин?
— Да.
— Опаздываешь… Будешь работать с нами. Это Иван. — Джон указал на здорового белобрысого детину лет тридцати. — А это Михаэль… — Взгляд Парксона коснулся худого прыщавого парня лет двадцати.
— Кевин… — Поздоровавшись со всеми, Кевин едва заметно вздохнул. — А чем здесь занимаются?
— Убивают время, — все так же хмуро отозвался Парксон. — Больше здесь делать нечего.
— Мы ремонтники, — с готовностью пояснил Михаэль, Шмыгнув носом. — Ремонтируем качалки, трубопроводы и вообще любое железо. Это хорошая работа.
— Надолго к нам? — осведомился Иван, прислонившись спиной к кабине глайдера.
— На восемь лет. — Кевин опустил взгляд.
— Ого! — Иван с интересом взглянул на новичка. — Неслабо отхватил. Что, пришил кого-то?
— Нет, — покачал головой Кевин. — Я вообще ни за что попал.
— Парень, вот только нам эти сказки не рассказывай, — усмехнулся Джон. — Я сижу за разбой, мне тянуть еще одиннадцать лет. Малыш, — Парксон кивком указал на Михаэля, — взламывал коды банковских карточек. Год отсидел, ему еще девять. Иван перевозил наркоту, получил шесть лет. Почти все отсидел, через месяц выйдет. А ты, значит, невиновен?
— Я действительно невиновен, — твердо сказал Кевин. — Точнее, я карманник, но взяли меня совсем не за это. Просто арестовали на Илионе, полицейский подсунул фальшивые деньги. Я не признал вину, в итоге получил восемь лет.
— На Илионе такое возможно, — согласился Парксон. — Чего тебя понесло туда?
— Так… — пожал плечами Кевин. — Просто захотелось там побывать.
— Понимаю, — кивнул Джон. — Пощипать богатеньких ротозеев.
— Я завязал с воровством, — отозвался Кевин.
— Ну еще бы. Я тоже завязал с грабежами. Ваня больше не возит наркотики. А Малыш не взламывает банковские карточки. Мы все теперь исправились. — Парксон снова усмехнулся. — Ладно, нам пора. Лезь в кузов.
— Сюда! — подсказал Михаэль, забравшись первым.
Кевин залез следом. Иван занял пилотское кресло в кабине,
Парксон сел рядом с ним. Загудел двигатель, глайдер приподнялся над площадкой и плавно скользнул вперед.
— Держись за поручни, — Михаэль взялся за поручни на крыше кабины, — а то можешь вылететь.
Кевин так и сделал. Потом оглянулся — огромные темные корпуса тюрьмы остались позади, глайдер начал быстро набирать скорость.
— А они не боятся нас так отпускать? — Кевин мотнул головой, указав в сторону тюрьмы.
— Чего им бояться? — хмыкнул Михаэль. — Отсюда не сбежишь. Точнее, не сможешь сбежать живым.
— Из-за ошейника? — догадался Кевин.
— Точно. Каждые пять минут идет определение наших координат, все контролируется компьютером. Если удалишься больше чем на километр от маршрута, то для начала получишь слабенький разряд. После этого ты сразу должен вернуться на маршрут или направиться в сторону тюрьмы. Если не сделаешь этого, следующий разряд будет сильнее. На третий раз бьет так, что искры из глаз сыплются.
— Тебя било? — поинтересовался Кевин.
— Да. У нас один раз в глайдере испортился навигатор, и мы забрели куда-то не туда. Нас и давай колошматить. Кое-как вернулись.
— А если бы не вернулись?
— Говорят, что четвертый разряд сбивает с ног — мы до этого не дошли. Пятый тебя просто вырубает, ты будешь валяться, пока за тобой не приедут охранники. После этого тебя переведут на более тяжелую работу.
— Вас не перевели?
— Так ведь мы не сами туда поперлись, а из-за этого дурацкого навигатора, — ответил Михаэль. — Нашей вины не было.
— Понятно…
Дальше летели молча, Кевин без энтузиазма вглядывался в неприветливый пейзаж Геммы. Песок, скалы и жаркое оранжевое солнце — больше в этом мире не было ничего. Правда, кое-где Кевин замечал чахлые заросли какого-то кустарника, один раз увидел метнувшегося в нору небольшого зверька. Несколько раз они пересекали нитки нефтепроводов. Кроме нефти на Гемме добывали урановую руду и фосфориты. При нормальной промышленной разработке стоимость добытых полезных ископаемых, с учетом удаленности Геммы и зарплаты рабочих, оказывалась слишком велика. Именно нерентабельность добычи долгие столетия оставляла Гемму в неприкосновенности. Однако все изменилось после того, как решением парламента Федерации было разрешено использование труда заключенных. Бесплатный труд тысяч и тысяч рабов окупал все, на Гемме за несколько десятков лет возникли восемь колоний. Все они принадлежали компании «Аргус», специализирующейся на добыче полезных ископаемых. Формально колонии входили в систему исправительных учреждений, однако На деле всем заправляли сотрудники «Аргуса» — или просто Компании, как чаще называли эту организацию. Поговаривали, что для реализации этого проекта Компания на одни только взятки должностным лицам потратила больше ста миллионов кредов. И это себя сполна оправдало, за последние годы Компания организовала подобные производства еще на нескольких планетах. В итоге все остались довольны: правительства входящих в Федерацию планет избавлялись от забот по содержанию заключенных, Компания получила практически дармовую рабочую силу. Что касается мнения самих заключенных, то оно никого не интересовало.
Весь путь занял около двадцати минут. Наконец глайдер начал замедлять ход, затем плавно опустился рядом с насосной станцией.
— Приехали! — почему-то весело сказал Михаэль и шмыгнул носом. — Вылезай.
Кевин спрыгнул на потрескавшуюся красноватую землю, подумав о том, что это его первый шаг по Гемме. До этого под ногами был только металл тюремного комплекса.
— Что делать мне? — Кевин взглянул на выбравшегося из глайдера Парксона.
— Помогай Ивану. Он через месяц выходит, ты займешь его место. Так что учись.
— Хорошо, — согласился Кевин.
На насосной станции они провели больше пяти часов. Вышел из строя глубинный насос — по словам Ивана, это была достаточно обычная поломка. Пришлось поднимать насос из скважины, для этого ведущий к поверхности гибкий пластиковый трубопровод отсоединили от основной магистрали и прицепили к глайдеру. Водительское место занял Парксон: запустив двигатель, он плавно поднял глайдер на высоту четырехсот метров. Как только насос показался из скважины, машина зависла, Иван и Михаэль, не без помощи Кевина, открутили насос и заменили его новым. Затем насос снова опустили в скважину, соединили трубопровод с магистралью. Правда, включать новый насос никто не торопился.
— Не спеши, — похлопал Кевина по спине Иван. — Если сейчас вернемся, нас тут же снова куда-нибудь запрягут. Любую работу здесь нужно делать как можно дольше. Заменили насос, теперь можно часа три отдыхать.
— А потом? — спросил Кевин.
— А потом вернемся, пообедаем и весь остаток дня будем ремонтировать эту железяку. — Иван толкнул ногой снятый насос- Так что не напрягайся, здесь спешить некуда.
Все так и произошло. Несколько часов всей компанией сидели в тени насосной станции и травили байки, Кевину очень понравились его новые приятели. Он, судя по всему, тоже пришелся ко двору, Михаэль даже разрешил называть себя Малышом. Ближе к обеду они вернулись на базу, пообедали. Остаток дня провели в своем ангаре, ремонтируя насос. После ужина, вновь оказавшись в своей камере, Кевин облегченно вздохнул — все сложилось не так уж и плохо. Точнее, могло быть гораздо хуже.
Так начался его тюремный срок. И если первую неделю Кевин чувствовал себя еще достаточно скованно, то вскоре полностью освоился с новыми порядками. С работой тоже проблем не возникало — обладая цепким умом, Кевин быстро схватывал все тонкости, Иван был очень доволен учеником. Кевин тоже успел привязаться к Ивану, ему нравился этот высокий добродушный человек. Поэтому, когда Ивану объявили об окончании срока, Кевин воспринял это с толикой сожаления.
— Ничего, Кевин, — похлопал его по плечу Иван. — Ты еще колод. Когда выйдешь, тебе не будет и тридцати. Жизнь только начинается. Главное, держись за это место и не делай глупостей.
За ужином Ивана поздравили с освобождением, однако домой он отправился только через четыре дня — корабли на Гемму прилетали раз в неделю. Кевин остался с Малышом и Парксоном.
Снова потянулись унылые серые будни. Если в первые дни Кевин еще радовался тому, что ему, в сущности, повезло попасть к ремонтникам, то уже через месяц после отъезда Ивана от этой радости не осталось и следа. Семь лет и десять месяцев по земному времени — это порядка шести лет здесь, на Гемме. Очень большой срок, совершенно нереальный. Кевин старался не думать о том, что ему придется жить в этой раскаленной Пустыне так долго, но тоскливые мысли упрямо лезли в голову.
Неудивительно, что он начал задумываться о побеге. В своих мыслях Кевин был не одинок, поэтому разговоры о возможном побеге стали для него, Малыша и Джона одной из излюбленных тем. Да, все знали, что сбежать отсюда нельзя. Но упрямо пытались найти способ вернуть себе свободу.
Кевин не думал, что побегом нарушит какие-то законы — о каком законе может идти речь, если сюда его упрятали в нарушение всех прав? Острое осознание своей невиновности заставляло его вновь и вновь искать выход. — Ну хорошо, — продолжил Кевин во время очередных посиделок. — Сигнал на ошейник приходит каждые пять минут, так? Ошейник выдает ответный сигнал, определяются координаты. Но что будет, если за эти пять минут удрать с планеты?
— Мы уже думали об этом, — кивнул Парксон. — Загвоздка в том, что для этого понадобится очень быстрый корабль, способный меньше чем за пять минут выйти на орбиту. Это может сделать только истребитель, да и то при чудовищных перегрузках. Истребителей здесь нет. Все другие корабли поднимаются слишком медленно.
— Ладно, а если взять обычный грузовик? Он поднимается минут двадцать пять. Когда система среагирует на побег?
— Когда корабль поднимется выше километра, — отозвался Парксон. — Нахождение выше километра трактуется как побег.
— И что сделает система? Выдаст разряд?
— Да. При этом она определит, где именно ты находишься, командиру корабля сообщат, что он везет беглеца. Корабль посадят, тебе добавят срок и переведут в рудник или на химию. Там твои восемь лет покажутся тебе бесконечностью.
— Единственный выход — ввести в ошейник открывающий его код, — сказал Михаэль. — А для этого нужна соответствующая аппаратура. У нас ее нет.
— Но она есть в тюремном блоке, — возразил Кевин. — Разве не так?
— Так-то оно так, — поморщился Парксон. — Только до нее ты никогда не доберешься, там полно охраны. Да и мало добраться, надо еще знать, что и как делать.
— Ты бы смог разобраться с аппаратурой? — Кевин взглянул на Малыша.
— Смог бы, — кивнул тот. — Но вход в систему наверняка защищен паролем. Для взлома нужны соответствующие программы, здесь их у меня нет.
— А ты можешь создать их сам?
— Могу, конечно. Но не в этих условиях. Это нереально, Кевин.
— Очень жаль, — вздохнул Кевин. — Ладно, забудем.
Но забыть о свободе было непросто, Кевин все время думал о побеге. Уже на следующий день он предложил приятелям новые варианты.
— Что, если мы экранируем ошейник? — предложил он. — Замотать фольгой или чем-то подобным. Тогда система нас потеряет.
— Экранировать? — Парксон поскреб шею. — О таком я пока не думал… Нет, все равно не выйдет. Люди пытались бежать на корабле, там толстая броня. И все равно не помогало, сигнал проходил.
— Хорошо, а если сжечь чип? Скажем, мощным электромагнитным импульсом? Мы смогли бы что-нибудь соорудить для этого.
— Тогда ты просто останешься без башки, — ответил за Парксона Михаэль. — Ведь импульс пройдет не только через чип, но и через цепи детонатора.
— Это плохо. — Кевин провел рукой по волосам. — И все равно я не верю, что отсюда нельзя убежать. Что будет, если ошейник немного поджарить?
— То, что от тебя после этого останется, закопают на кладбище, — проворчал Джон, потом взглянул на часы. Они показывали местное и земное время, такие часы выдавали каждому заключенному. — Хватит прохлаждаться, пора работать…
В очередной раз вернувшись вечером в свою камеру, Кевин улегся на кровать и почему-то вспомнил отца Леонида. Последнее время он о нем совсем не думал, встреча с этим человеком уже казалась Кевину чем-то очень далеким. И вот теперь образ старика сам собой всплыл в памяти. Причем не просто всплыл — лежа с закрытыми глазами, Кевин видел образ отца Леонида настолько ярко, что, кажется, мог бы даже к нему прикоснуться. Видение не исчезало. Кевин открыл глаза — и подскочил, волосы на голове ощутимо зашевелились. Отец Леонид стоял прямо перед ним и едва заметно улыбался.
— Ты все делаешь неправильно, Кевин, — сказал он. — Ты ищешь выход при помощи разума, а это очень ненадежный путь. Попробуй изменить тактику — доверься Силе. Не надо ничего планировать, удача сама найдет тебя. Учись доверять Силе, для тебя сейчас это главная задача…
Секунду спустя по спине Кевина вновь поползли мурашки — облик отца Леонида стал призрачным, затем совсем потускнел и исчез.
Кевин тяжело сглотнул, его заметно трясло. Сел на край кровати, внимательно огляделся. Пусто… Что это было — сон, галлюцинация? Но ведь он видел отца Леонида так ясно. И не Только видел, но и слышал!
Встав, Кевин подошел к раковине, умылся, сделал несколько глотков. Холодная вода привела его в чувство. Посмотрел на Руки, они заметно дрожали. Снова вернулся к кровати, присел.
— Отец Леонид! — тихонько позвал Кевин. — Вы здесь?!
Ответа не было. Подождав какое-то время, он лег, чувствуя, как колотится сердце. Никак и вправду привиделось?…
О том, что он видел, Кевин никому не сказал. Однако с этого дня он больше не строил планов побега, чем даже слегка заинтриговал Парксона.
— Что молчишь, Кевин? — с усмешкой спросил его тот несколько дней спустя. — Давай, выкладывай нам свои новые проекты, это интересно. Или перегорел уже?
— Наверное, перегорел, — ответил Кевин. — Что-то ничего не идет в голову.
— Жаль, — вздохнул Джон. Правда, на губах у него при этом вновь мелькнула усмешка. — Но ты думай, у тебя голова хорошо варит. Глядишь, и надумаешь чего. Вот, кстати, — придумай, как превратить это корыто в истребитель… — Парксон пнул помятый борт их грузовичка. — Мы бы тогда прямо на нем и улетели.
Сидевший рядом Михаэль тихо засмеялся, однако ничего не сказал. Кевин тоже улыбнулся. Он уже давно нашел с приятелями общий язык и потому не обижался на их шутки и подтрунивания — впрочем, как и они на его. Все это вносило хоть какое-то разнообразие в уже ставшие привычными серые будни.
Несколько последующих дней тоже не принесли в жизнь Кевина никаких перемен. Однако теперь он уже отдавал себе отчет в том, что образ отца Леонида появился в его камере отнюдь не случайно. Так просто не бывает. Выходит, старик его все-таки не бросил. Надо воспринимать все происходящее как некое испытание, как часть той самой игры, о которой упоминал отец Леонид. Довериться Силе — но как это сделать?
У Кевина пока не было ответа на этот вопрос, поэтому он просто терпеливо ждал. Ждал — и верил в то, что удача однажды его обязательно найдет.
Так прошло больше месяца. Кевин полагал, что его вера, его надежда потускнеют, но они только крепли. Он даже ощутил в себе какой-то азарт, это заметили и друзья Кевина. На их вопросы он только отшучивался или говорил, что готовится к побегу.
— Вот увидите, я убегу, — заявил он приятелям очередным вечером. — Еще не знаю как, но убегу.
— Кевин, если у тебя есть какие-то планы, расскажи, — попросил Парксон. — Ты ведь не собираешься удрать без нас?
— Джон, у меня действительно нет никаких планов. Но я знаю, что убегу. И если у меня появится хоть малейший шанс, я его не упущу. Если получится, мы убежим все вместе. Если нет, я убегу один, а потом придумаю, как вытащить вас. Это я обещаю.
— Что ж, посмотрим, — ответил Парксон. — Хотя я чувствую, что у тебя появился какой-то секрет, но ты пока не хочешь нам о нем говорить. Так, Малыш?
— Точно, — подтвердил Михаэль. — Не темни, Кевин. Мы же друзья.
— У меня нет планов побега, — с нажимом ответил Кевин. — Но я знаю, что убегу. Просто я видел сон… — Он замялся, не зная, как рассказать о своем видении. — Точнее, видел во сне одного человека. Я был знаком с ним раньше, до ареста. Этот человек вроде колдуна или мага. И он сказал, что мне надо просто ждать своего часа. Поэтому теперь я жду.
— Во сне можно много чего увидеть, — разочарованно протянул Парксон. — Мне порой такое снится… А проснусь и снова вижу стены камеры. Мне бы только выбраться отсюда, Кевин. Уж я бы тогда развернулся.
— Мы убежим, Джон, — пообещал ему Кевин. — Обязательно убежим.
— Хорошо, коли так, — зевнул Парксон.
Прошло еще восемь дней. Кевин с Малышом и Парксоном ремонтировали в ангаре горелый распределительный щиток, когда пол под ногами дрогнул, пару секунд спустя до них донесся приглушенный гул взрыва.
— Что это было? — Малыш вскинул брови и прислушался.
— Не знаю, — ответил Кевин и вдруг замер. — Малыш, твой ошейник… Джон, и у тебя!
— О, черт! — Парксон с изумлением взглянул на Кевина, потом перевел взгляд на Малыша. — Ошейники сдохли.
Индикаторы ошейников больше не светились. Кевин не знал, что именно взорвалось, но это его уже не волновало. Схватив ножницы по металлу, он просунул стальное лезвие под ремешок, затем решительно сжал ручки.
— Ты что?! — воскликнул Малыш, но было уже поздно. Послышался хруст, перерезанный ремешок соскользнул с шеи Кевина и упал на пол.
— Режь! — Парксон повернул голову, подставив ремешок. Мгновение, и второй ремешок оказался на полу. Кевин повернулся к Малышу, коснулся его ремешка лезвием ножниц. Уже готов был сжать ручки, как вдруг замер — на ошейнике Михаэля вновь вспыхнул зеленый огонек.
— Стой! — выкрикнул Джон.
— Я вижу… — Кевин осторожно разжал уже сжавшиеся на ремешке ножницы. — Малыш, я не успел. Ошейник снова работает.
Михаэль явно растерялся.
— А как же я?… — тихо спросил он.
— Малыш, мы вернемся за тобой, — пообещал Парксон. — Верь, мы что-нибудь придумаем. Через месяц, через год — но мы вернемся. Жди нас… — Он поднял свой ремешок, осмотрел. Потом надел себе на шею. — Малыш, скрути его чем-нибудь. Нельзя привлекать внимание.
— Да, Джон… — Михаэль взял со стола кусочек тонкой проволоки и скрутил концы ошейника. О том, что ошейник не работает, теперь напоминал только погасший индикатор.
— И мне! — попросил Кевин.
Малыш помог ему снова нацепить ошейник.
— На погрузке стоит корабль, — произнес Парксон и облизнул пересохшие губы. — Это наш шанс.
— Удачи вам… — сказал Малыш. Он стоял у глайдера, в его взгляде Кевин уловил тоску.
— Мы вернемся, Малыш! — пообещал Кевин и крепко обнял Михаэля. — И никуда не уходи с этой работы — чтобы мы знали, где тебя искать. Если нас сразу не хватятся, то через час после отлета корабля заяви о нашей пропаже. Тогда ты будешь вне подозрений.
— Нам пора! — Джон потянул Кевина к глайдеру. — До встречи, Малыш!
— До встречи! — отозвался Михаэль.
Парксон занял пилотское кресло, Кевин сел рядом.
— С богом! — выдохнул Джон и вывел глайдер из ангара.
Когда они оказались снаружи, Кевин сразу разглядел облако дыма, поднимавшееся со стороны энергоцентра. Очевидно, взрыв произошел именно там. Было видно, как рядом с энергоцентром мечутся люди, но Кевина сейчас волновало совсем другое. Его взгляд нашарил посадочную площадку рядом с заводом пластмасс, на ней высилась громада тяжелого транспортного корабля.
— Из-за пожара они могут стартовать раньше времени… — Парксон нахмурился и прибавил скорость. Кевин промолчал.
Глайдер приземлился в паре сотен метров от корабля, подлетать ближе было рискованно.
— Возьми воду, — велел Джон.
Кевин послушно вытащил термос с водой, перекинул ремешок через плечо. Запоздало вспомнил, что после вчерашних работ в пустыне термос так и не долили водой, но два-три литра там есть.
— Пошли. — Парксон вылез из кабины. — И будь раскованнее.
— Да, Джон… — Кевин выпрыгнул из глайдера и пошел рядом с Парксоном. — А если нас спросят, куда мы идем?
— Отбрешемся как-нибудь. Скажу, что должны проверить одну из партий груза.
К радости Кевина, их никто не остановил. Вокруг корабля кипела суета, заключенные и команда корабля спешили закончить погрузку. Если пожар перекинется на химическое производство, это может привести к настоящей катастрофе. И команда корабля справедливо хотела как можно скорее убраться отсюда подальше.
Оказавшись в чреве корабля, Кевин перевел дух. Теперь надо где-нибудь спрятаться.
— Туда! — Парксон уверенно указал на какую-то лесенку. — Быстрее!
— Ты уверен? — Кевин озадаченно взглянул на лесенку. — Может, лучше спрятаться за контейнерами?
— Я знаю корабли этого проекта. За мной!
Пришлось подчиниться. Впрочем, Джон действительно знал, что делал. Поднявшись по узкой металлической лесенке к закрытому люку, он набрал на панели какой-то код, люк тут же сдвинулся. Парксон первым пролез внутрь, следом торопливо забрался Кевин. Джон снова закрыл люк.
— Как ты узнал код? — В голосе Кевина проскользнуло уважение.
— Это техническая палуба, — ответил Парксон. — На всех люках стандартный код — три ноля. Здесь нас никто не найдет. Идем…
Какое- то время они шли по решетчатому металлическому настилу, Кевин с любопытством вглядывался в нагромождение механизмов. Наконец Парксон свернул направо, потом остановился, увидев подходящий закуток.
— Остановимся здесь, — предложил он, и Кевин не стал возражать.
Джон присел на кожух какого-то агрегата, сорвал с себя ошейник. С неприязнью взглянув на него, бросил в щель между двумя трубами. Кевин последовал его примеру.
— Будем надеяться, что у нас все получится, — вздохнул он.
Им оставалось только ждать. Усевшись на трубу, Кевин то и дело поглядывал на часы, однако старта все не было. Десять минут, двадцать. Сорок пять…
Корабль стартовал лишь на пятидесятой минуте. Сначала по его корпусу прошла слабая дрожь, Кевин взглянул на Парксона.
— Взлетаем, — подтвердил тот. — Если его не посадят на взлете, мы свободны. Надеюсь, Малыш еще не сообщил о нашем побеге.
— Малыш не дурак, — отозвался Кевин. — Будет ждать, пока не взлетит корабль.
— Надеюсь, — отозвался Джон и сплюнул на пол.
Корабль не посадили. На орбиту он выползал в течение получаса, все это время Кевин и Джон напряженно вслушивались в работу двигателей. Вот их гул стих, эти секунды тишины показались Кевину невероятно длинными. Затем двигатели корабля снова загудели, но уже по-другому, корабль слегка вздрогнул.
— Все! — облегченно выдохнул Парксон. — Мы свободны!
