Я сижу в своей палатке, день за днем описываю удивительные приключения в странном и чудесном мире, называемом Танатор, и меня охватывает ощущение тщетности и безнадежности.

Я смотрю, как яркие разноцветные луны одна за другой поднимаются в золотистое небо. Теперь они мне все знакомы, эти великолепные разноцветные огненные шары: крошечный Джурувад — ярко-золотой диск, зеленый Оровад, огромный лазурный замерзший шар Рамавад и розово-красный величественный Имавад — ближайшая из четырех лун.

Как фонари гоблинов, заполняют они мир богатыми и удивительными оттенками, отбрасывая странные многочисленные тени от деревьев на краю Великого Кумулы. Как сверкающие глаза великанов, смотрят они вниз на меня, плывя по небу планеты джунглей.

Теперь они мои старые друзья. Больше я не испытываю тоски по сморщенному, жалкому, серо-серебристому лицу спутника Земли.

Но тут над темным отдаленным горизонтом встает колоссальная арка Юпитера. Понемногу Повелитель Неба поднимает свой титанический шар. Его сверкающее лицо — огромная протяженность желтого и красного цвета, опоясанная более темными горизонтальными коричневыми и красновато-коричневыми полосами. А в южном полушарии, как гневный красный глаз, сверкает Красное Пятно, огромное, превосходящее даже луны.

И в присутствии этого полосатого гиганта я вдруг ощущаю себя чужаком. Я снова тоскую по небу, голубому, а не золотистому, где одна луна разгоняет тьму.

Потому что восход могучего Гордриматора напоминает мне, что я дальше от дома, чем любой другой человек. Я в трехстах девяноста миллионах миль от планеты, на которой родился, а триста девяносто миллионов — это чертовски много миль.

Хоть я и прожил на Танаторе много месяцев, обрел здесь друзей, нашел цель жизни — все же для меня это не дом. И, вероятно, никогда им не станет…

Руки мои устали писать. Со вздохом я откладываю перо, которое выдернул из гривы таптора, откладываю лист грубой коричневой бумаги и выхожу на лужайку, поросшую алой травой, тянущуюся до края джунглей.

Как изгнанный Люцифер на закрытые врата рая, смотрю я на вечную загадку на склоне холма. Кольцо монолитов вокруг широкого диска из молочного камня.

Ворота Между Мирами…

Величайшая ирония в том, что я наконец нашел их — теперь, когда не могу воспользоваться ими и вернуться в свой мир!

Может быть, я упрямый дурак. Путь передо мной открыт — через две ночи, как сказали мне ку тад, от диска прозрачного гагата поднимется пульсирующий луч, при помощи которого можно путешествовать между мирами.

Я могу войти, обнаженный, как и явился сюда, и после долгого промежутка полета на огромной скорости снова окажусь в затерянном городе в джунглях Камбоджи. Так я, по крайней мере, предполагаю; не знаю, может, эти Ворота соединяют и другие миры, а не только Каллисто с Землей.

Почему бы мне и не отправиться? Этот мир чужд мне, и каждый человек, как бы далеко ни забрался, мечтает в конце концов вернуться домой.

Что же удерживает меня здесь? Мы с Коджей давно рассчитались: он спас меня и дал мне таптора, спас дважды, насколько я помню; а я спас его от смерти на большой арене в Занадаре с опасностью для собственной жизни. Мы квиты, вернее, теперь, когда все долги выплачены, мы друзья.

Не думаю также, что я что-нибудь должен Лукору, хотя благодарен ему за гостеприимство и дружбу. Но я не чувствую вины, что он из-за меня бежал из Города-в-Облаках, оставив дом, работу и все свое имущество. По правде говоря, он сделал это с радостью, добровольно, по собственному желанию, побуждаемый больше любовью к приключениям и безрассудным поступкам, чем мною.

Да… я могу послезавтра пройти между этими каменными столбами и вернуться домой, на планету, где я родился.

Но я не могу!

Однако, добавив несколько слов к рукописи, перевязав ее, написав сверху, что прошу нашедшего за награду доставить ее моему старому другу майору Гэри Хойту в Сайгон, я суну этот сверток в пульсирующий столб света. Старый Застро, мудрец ку тад, который много лет изучает этот странный феномен, заверил меня, что луч может перенести с одного мира на другой только органическую материю. Это объясняет, почему я материализовался на поверхности Танатора нагой, как в час своего рождения… Моя одежда, обувь, даже личный жетон на запястье — все из неорганического вещества, металла, пластика, синтетической ткани, — все это осталось в забытом городе Арангкоре, а я с огромной скоростью полетел в виде дематериализованного облака.

Но рукопись вся из органики: бумага из речного тростника, чернила из выделений речного головоногого. Поэтому рукопись перенесется на Землю. Она может пролежать долгие годы необнаруженная, пока солнце и дождь не уничтожат. Но я надеюсь, что этого не случится: я чувствую, что после столь удивительных приключений мой долг — сообщить о загадках и чудесах, которые я обнаружил в этом самом невероятном, самом ужасном и самом прекрасном из всех миров. Я буду следить за исчезновением рукописи со смешанными чувствами, которые мой читатель, если он у меня будет, может сам вообразить.

Ведь рукопись с рассказом о месяцах, проведенных здесь, надеюсь, достигнет Земли, а я — нет!

Один долг остался невыплаченным. Одно обязательство удерживает меня здесь.

Неделю назад я понял, что никогда не смогу отказаться от этого обязательства, когда с края черно-алых джунглей мы с Коджей и Лукором увидели зрелище, полное страшного безысходного ужаса.

И с того самого дня не могу забыть ужасное зрелище.

Ничего из случившегося после не стоит подробного описания. Мы, потеряв всякую надежду, отвернулись от этого зрелища и вернулись в Великий Кумулу. Несколько дней спустя мы встретились с охотничьим отрядом ку тад, народа Дарлуны. Вначале нам угрожала смерть, потому что на этой планете джунглей каждый встречный — враг. Но мы рассказали, что сопровождали принцессу Дарлуну в бегстве, что мы ее друзья и защитники, и золотой народ принял нас радушно. Предводитель ку тад, дядя Дарлуны Яррак, думал, что ее убил какой-нибудь зверь в джунглях.

Так мы объединились с изгнанными ку тад. Узнав о моем желании отыскать Ворота Между Мирами, они проводили меня к ним, потому что хорошо знают все тропы и пути в джунглях. И вот я нашел то, что так искал, нашел тогда, когда не могу ими воспользоваться.

Яррак сам опечален; но он добр ко мне. Он заставил меня рассказать об увиденном нами ужасном зрелище, хоть мне и не хотелось его описывать. Зная теперь то, что знаю я, он понимает, почему я не могу повторить свой сверхъестественный волшебный полет между мирами к своей родной планете.

Я прикован к этой планете, пока не узнаю правду. Пока не узнаю окончательно судьбу принцессы Дарлуны, жива ли она или ее прекрасное молодое тело давно в объятиях смерти.

Никогда не забуду того ужасного момента, когда рядом с Коджей и Лукором, выйдя из джунглей, увидел широкую плодородную равнину, на которой возвышался город, окруженный могучими каменными стенами.

— Это Шондакор, — своим невыразительным металлическим голосом сказал Коджа.

Шондакор!

Я с удивлением смотрел на великолепный город… на высокие башни, прекрасные дома и дворцы, широкие ровные бульвары, на сооружения сложной и изысканной архитектуры, украшенные оскаленными мордами, резными фронтонами, спиральными колоннами и длинными аркадами. Бледным золотом сверкал Шондакор под ярким сиянием рассвета, его колоссальные здания отражались в широкой реке, которая протекала под его могучими стенами, — это река Аджанд.

Через эту широкую реку вел узкий каменный мост.

Лукор, горестно вскрикнув, схватил меня за руку.

— Смотри! — воскликнул он. — Это…

Я взглянул и почувствовал, как в сердце вспыхнула огромная радость. Потому что она жива, не убита в джунглях каким-нибудь чудовищем, рыщущим хищником, — она жива!

Я видел, как Дарлуна с пламенеющей гривой, летящей по ветру, как алое знамя, едет верхом по мосту к мрачным воротам под охраной вооруженных низкорослых смуглых солдат в кожаных куртках, украшенных изображением рогатого черепа с красными пламенеющими глазами.

И сердце мое, которое взлетело на крыльях радостной надежды, упало во тьму отчаяния.

Потому что это были воины Чак Юл — Черного Легиона!

И я бессильно смотрел, как женщина, которую я люблю больше жизни, беспомощной пленницей входит в ворота крепости своего смертельного врага.

Ворота закрылись за ней со зловещим звоном. И я больше не видел ее…