Ночь была холодная и ветреная.

Холодный изумрудный шар Ио, которую жители Танатора называют Оровад, Зеленая Луна, горел высоко в западной части неба, а Красная Луна, Имавад, известная на Земле как Ганимед, висела низко над горизонтом, могучий диск Юпитера еще не взошел.

На высоте Верхнего Города ветер завывал у башен, свистел на улицах, которые поднимались широкими лентами от Среднего Города, лежавшего у наших ног.

Закутанные с ног до головы в плащи из теплой темной шерсти с капюшонами, мы с Лукором подошли к входу в крепость, которым обычно пользовался учитель фехтования. Высокая арка была ярко освещена, у входа стояли шесть или семь стражников. Это не головорезы в медных шлемах с нижних уровней, которые патрулируют трущобы города, но элита, лучшие солдаты Занадара. На них высокие серебряные шлемы с плюмажем, плащи у них из шелка цвета индиго, отороченные редким белым мехом.

Когда мы вышли на свет, Лукор отбросил свой капюшон, чтобы стражники могли видеть его лицо.

— Клянусь повелителями Гордриматора, это сам старый учитель фехтования! — воскликнул один из них. — Неужели, учитель Лукор, твои благородные ученики так стремятся изучить искусство фехтования, что даже в праздники берут у тебя уроки?

— Самому не верится, капитан Янтар, во всяком случае, меня вызвали как обычно, хотя я предпочел бы сражаться с бутылкой в винной лавке, — ответил дружелюбно Лукор.

Офицер рассмеялся.

— Но кто это с тобой?

— Мой племянник Лукон из Ганатола, он недавно поступил в мою академию инструктором, — ответил Лукор. — Может, вы слышали, что у меня для обучения новичков теперь второй инструктор. Лорд Марак был настолько добр, что пожелал встретиться с парнем, а так как Лукон никогда не бывал в крепости, я решил, что одной стрелой собью сразу двух зеллов.

— Гм, да, я что-то такое слышал. Значит, школа процветает? Шаг вперед, парень, я хочу взглянуть на тебя.

Я выступил в свет. Для такого случая я уделил особое внимание косметике. Лицо, руки и ноги я покрыл отбеливающим кремом, и они стали бумажно-белыми. Волосы заново выкрасил черной краской, брови тоже зачернил. Но, конечно, я ничего не мог сделать с цветом глаз, поэтому опустил их, как бы из скромности. Офицер бегло осмотрел меня.

— Хорошо сложенный парень, учитель Лукор, но немного стеснительный. Ну, проходите.

Лукор поклонился и протянул офицеру монету.

— Спасибо и доброго праздника вам всем. Может, ради конца года примете маленький знак признательности? Попрошу вас выпить в этот день за мое здоровье.

Капитан Янтар повертел монету в пальцах; монета золотая, очень ценная, на одной стороне приукрашенный портрет принца Тутона анфас, на другой сжатый кулак с крыльями у запястья — символ короля Занадара.

— Ты щедр, учитель Лукор! Видно, и правда академия процветает. Мы с удовольствием выпьем за твое здоровье — веселого праздника вам обоим! — Капитан улыбнулся и знаком велел проходить.

И я снова начал дышать.

— Твой друг Иривор удивится, когда я скажу ему, что у тебя неожиданно открылся актерский талант, — я косо улыбнулся Лукору.

Он вспыхнул и фыркнул:

— Вздор, мой мальчик!

Но я видел, что он доволен. Романтик до глубины сердца, старый учитель фехтования наслаждался. Ведь он оказался в самом центре мелодрамы. Проникновение во дворец в замаскированном виде, смелая ночная попытка освобождения — он был счастлив, как мальчишка.

Дворец, даже в такой поздний час, был полон народу. Мимо нас проходили величественные джентльмены в королевских мундирах, украшенных гербами. Прекрасные женщины в экстравагантных костюмах двигались вверх и вниз по спиральной лестнице из блестящего мрамора. Холодные статуи и серебряные урны мерцали в свете хрустальных канделябров. Шелковые ковры под ногами мягкие и толстые, как из плюша. Тысячи свечей горели дрожащим, романтическим, слегка золотистым светом. Великолепные шпалеры по обе стороны изображали сцены охоты, битв и любви. Воздух заполнял запах духов, ладана, воска и свежих цветов.

Лукор кивал, улыбался, кланялся, останавливался, чтобы обменяться обрывками сплетен с проходившими мимо людьми. Учителя фехтования хорошо помнили здесь еще с дней прежней династии, и я с беспокойством подумал, как отразится на его репутации, если вообще не на жизни, участие в моей отчаянной попытке освободить Коджу, если об этом участии станет известно.

Мы неторопливо и ненавязчиво продвигались по первому этажу дворца. Я опасался встретить в одной из этих роскошных комнат Дарлуну, но, конечно, не встретил.

Наконец мы оказались в боковом коридоре, к счастью, пустом. Лукор отодвинул шпалеру, украшенную сценами из жизни принца Марадоля, правителя из прежней династии. Начал ощупывать стену пальцами. Издал восклицание, послышался щелчок, и перед нами открылось черное отверстие, в которое мы нырнули без малейших колебаний.

Довольно долго мы шли в абсолютной темноте между стен из грубого камня. Это оказалось не так трудно: проход хоть и темный, но ровный. Но когда мы начали спускаться по спиральной каменной лестнице, я трижды споткнулся и однажды чуть не упал — и пожалел, что изобретательность занадарцев не дошла до карманного фонарика.

После бесконечного спуска мы вновь оказались в коридоре. Лукор сказал, что здесь мы в безопасности и можем зажечь свет. Возясь с кремнем и огнивом и при этом красноречиво бранясь, он объяснил, что в стенах коридора, через который мы шли раньше, есть потайные глазки и в комнатах могли заметить свет.

Скоро мой товарищ зажег маленькую масляную лампу, и дальше мы двигались с большими удобствами. Он шел первым, освещая путь, я следовал за ним.

— А что это за коридоры? — спросил я. — Настоящий лабиринт, я бы побоялся жить в таком дворце, опасаясь убийц.

— Это и правда лабиринт, мой друг, — ответил он. — Ты уже заметил, наверно, что характерная особенность архитектуры Занадара — очень толстые стены. Отчасти для тепла: горные ветры очень холодны, но отчасти и для прочности: те же ветры бывают необычайно сильны. Но этот обычай дает прекрасную возможность для сооружения тайных ходов и туннелей. Эти, как мне кажется, сооружены во времена третьей династии занадарских королей, в правление Варлака Безумного. Этот странный монарх считал, что его жизнь в постоянной опасности, что против него постоянно составляются сотни заговоров. Перестраивая эту часть крепости, он приказал сделать сеть тайных ходов и содержал целую армию шпионов, которые должны были держать под постоянным наблюдением вероятных врагов короля. Я узнал о существовании этих ходов от одного старого друга, бывшего архивариуса, ныне покойного. Нынешней династии узурпаторов даже не снится такая шпионская сеть тайных туннелей в самих стенах.

— Интересно, — сказал я. — А что случилось со старым Варлаком Безумным?

Мой товарищ хрипло рассмеялся.

— Подозрительность, недоверие к собственным приближенным вызвали у них страх. Они подкупили нескольких его шпионов, и Варлак был убит в собственной постели — для убийства использовали ту самую сеть тайных ходов, которую он изобрел для своей защиты!

Мы долго шли вперед. Туннель извивался и поворачивался, от него отходили боковые туннели, и я наконец совершенно запутался. Лукор знал дорогу или, по крайней мере, понимал загадочные знаки, нарисованные на стенах при поворотах и пересечениях туннелей.

Королевская крепость построена на самой высокой части горы. На нижнем уровне она соединяется с ареной игр, и сеть тайных ходов ведет в помещения для рабов под ареной. На бумаге, вероятно, выглядит просто, но на деле пришлось долго идти. Ноги устали, мне стало жарко: в туннелях плохая вентиляция, а я по уши был закутан в теплый шерстяной плащ, который скрывал привязанный к спине длинный ятунский меч-хлыст. У меня, конечно, была шпага, но я захватил и оружие для Коджи. Было бы слишком самоуверенным надеяться, что бедняга вырвется из заточения без оружия. К счастью, в академии Лукора в коллекции иностранного вооружения было несколько отличных мечей-хлыстов.

До сих пор все шло слишком хорошо, и поэтому я ожидал неприятностей. И, как оказалось, Лукор знал лабиринт хуже, чем я надеялся.

Я понял это, когда Лукор неожиданно вскрикнул и исчез, а я уткнулся лицом в стену.

Стены мгновение назад не было. Лукор шел передо мной, свет его лампы отбрасывал большие черные тени. Но лампа исчезла вместе с ним, а передо мной оказалась стена. Я позвал его, но не услышал ответа. Я начал покрываться потом. Только Лукор знает символы на стенах, которые позволяют ориентироваться в этом лабиринте. Без него я не найду дороги.

Я застучал кулаками по стене, но она оставалась прочной и неподвижной. Снова позвал Лукора, но в ответ только непроницаемая и зловещая тишина.

Что случилось? Может, король Варлак Безумный разместил в своих туннелях ловушки? Очевидно, Лукор угодил в одну, приведя в действие механизм, который повернул стену. Не знаю и, может, так никогда и не узнаю, что произошло со старым учителем фехтования. Знаю только, что я живьем погребен в каменной горе.

Я пошел назад и вернулся к последнему перекрестку, который мы миновали: тут был нарисован ряд голубых кругов. Оттуда я пошел по боковому туннелю, параллельному тому, по которому мы шли. Но этот ход извивался, огибая невидимое препятствие, и не соединялся с нашим прежним туннелем. Тогда я пошел назад, надеясь найти Лукора. Но вместо этого вскоре совершенно заблудился в лабиринте пересекающихся туннелей, пока не потерял всякую надежду отыскать путь, по которому мы шли.

На каждом перекрестке виднелись светящиеся символы, но я так и не увидел три синих круга. Я встретил только две стрелы, одна над другой.

Я решил пойти туда, куда они указывают, и посмотреть, куда они меня приведут.

Много часов спустя, как мне показалось, я увидел тусклый свет. Это был только призрак света, но все что угодно лучше однообразной темноты, в которой я бесконечно плутал.

Наконец я определил источник слабого свечения. Свет пробивался через небольшие отверстия, сделанные в стене на расстоянии примерно в двадцать шагов друг от друга.

От этого волнующего открытия сердце мое забилось сильнее.

Должно быть, это глазки, о которых говорил Лукор. А значит, я каким-то образом вернулся назад и сейчас нахожусь в одном из жилых районов крепости. Это, в свою очередь, означает, что я могу найти потайную дверь или отодвигающуюся стену, которая позволит выйти из мрачного Лабиринта в светлые залы дворца.

Я прижался к одному глазку, и увиденное поразило меня.

Я смотрел в роскошную комнату, стены которой увешаны великолепными шпалерами. Пол покрыт толстыми шелковыми коврами мягко переливающихся цветов: индиго, лиловато-красноватый, красновато-коричневый, розовый, тускло-серебристый. Вместо мебели груды оранжевых и золотых подушек.

В центре комнаты прямо против меня — необыкновенное приспособление: сверкающий медный треножник, и на нем большой шар из туманного хрусталя, внутренняя поверхность которого состоит из тысячи сияющих плоскостей. Из центра шара торчат медные электроды, и к ним присоединены изолированные провода. Приспособление больше всего напоминает странный телевизор.

Перед треножником сидит не кто иной, как сам принц Тутон.

Учтивый красивый правитель Города-в-Облаках был одет, как на карнавал: облегающая одежда, золотая, алая с зеленым. В ушах и на лбу, на шее и запястьях — драгоценные украшения. У ног лежала сброшенная полумаска. Он вертел ручки прибора у основания треножника.

В механизме послышался резкий пронзительный вой. На внутренних плоскостях хрустального шара замелькало множество огоньков. Огоньки превратились в лицо. Я этого человека раньше не видел.

Массивное лицо с тяжелой челюстью и мощным лбом. На могучих плечах, обтянутых плащом, мощная шея. Плащ из какой-то блестящей волнистой материи, под плащом видна могучая грудь в кожаной воинской куртке. На куртке символ, который мне ничего не сказал: похоже на черный рогатый череп с улыбающимся клыкастым ртом и пламенными рубиновыми глазами.

Выражение лица грубое, тупое, жестокое, властное. В ушах золотые побрякушки. Под мрачными и черными бровями свирепые желтые глаза, горящие мрачным яростным огнем, как глаза льва.

В этом суровом смуглом выразительном лице, с его недобрыми горящими глазами и жестоким ртом, была холодная властность. Кто этот человек? И как только этот вопрос возник в моем сознании, я получил на него ответ.

Вежливым насмешливым голосом Тутон обратился к лицу в шаре.

— Мы снова беседуем, Аркола, и снова никакого результата, если только ты не решился увеличить плату за принцессу Дарлуну, — сказал он.

Я застыл от изумления. Значит, Лукор был прав и мои чувства тоже не подвели меня! Вежливый насмешливый принц Облачного королевства действительно собирался продать принцессу Шондакора за золото! Кровь моя закипела при виде такого цинизма и холодной насмешливости в тоне Тутона, мне хотелось сразить его мечом. Результат нашей следующей встречи будет сильно отличаться от предыдущего.

Резким, скрипучим голосом со странным звенящим оттенком человек, которого Тутон назвал Арколой, ответил:

— Повторяю, занадарец, что сто тысяч золотых монет — это все, что я могу дать. И напоминаю: обладание этой девушкой — роскошь для Чак Юл, а вовсе не необходимость. Послушай, у меня в Шондакоре десять тысяч воинов Черного Легиона, зачем мне эта девушка? Только чтобы властвовать над ее народом, используя ее как марионетку. Ты просишь слишком дорого, принц, за то, что мне, в сущности, и не нужно. Я здесь завоеватель, и мне ничто не угрожает.

Тутон злобно рассмеялся.

— Не слишком хвастай своим завоеванием, о повелитель Черного Легиона, — вкрадчиво посоветовал он. — Я слышал, что Шондакор попал в руки Чак Юл только благодаря хитрости некоего жреца по имени Ул, а не из-за воинской доблести Арколы. Но, разумеется, я ошибаюсь, и ты поправишь меня.

Мрачное лицо в хрустале гневно вспыхнуло. Я вспомнил, что слышал кое-что о жреце Черного Легиона Уле, который был духовным вождем разбойничьего войска. Его упоминал Лукор, но я тогда не обратил внимания.

Упоминание о жреце напомнило мне также обстоятельство, которое удивляло меня на Танаторе. Для цивилизации бронзового века (разумеется, за исключением более цивилизованных небесных пиратов) жители Каллисто чрезвычайно мало думали о богах, храмах и жрецах. В этом смысле они разительно отличаются от подобных культур на Земле, у которых всегда преобладало поклонение тому или иному пантеону божеств. У жителей Танатора, конечно, есть боги, но они почти никогда о них не думают и не говорят. Или, может, так просто кажется пришельцу? Каллистяне называют своих богов «владыки Гордриматора» — так у них именуется центральное небесное тело, Юпитер. В клятвах они упоминают этих повелителей Юпитера, но этим, кажется, и исчерпывается их обращение к божественному. До сих пор я не видел храмов, не встречался в своих странствиях по Танатору со священниками. Это одна из многих загадок Каллисто.

Пока я думал об этом, разговор между Тутоном Занадарским и Арколой из Черного Легиона продолжался, и я пропустил несколько слов. Они спорили о цене, которую назначил принц за принцессу Шондакора, но как раз когда я снова начал прислушиваться, Аркола внезапно прервал разговор. Его лицо исчезло, шар снова стал пустым. Тутон с застывшей кривой усмешкой отвернулся от прибора и вышел из комнаты.

И я понял, что должен вырвать Дарлуну из когтей предателя-принца, который продаст принцессу завоевателям ее города, если они предложат достаточно высокую цену!

Я тоже невесело улыбнулся.

Значит, мне нужно освобождать уже двоих, а я сам пленник в тайном каменном лабиринте!

Если и существует тайный выход или скользящая стена, которые позволили бы выйти в жилую часть крепости, то я их не нашел. Лукор, конечно, о них знал, но он где-то затерялся или уже схвачен, а может, и мертв — убит за вставшей между нами каменной стеной.

Вскоре я снова заблудился в темном лабиринте.

Часами бродил я по извивающимся каменным коридорам. К этому времени уже, наверно, наступил день — последний день праздника, когда пленников выпускают из тьмы на свет, где их ждет быстрая и ужасная смерть от когтей свирепых хищников.

После бесконечных часов блуждания я наконец оказался в глухом помещении.

В стене решетчатое окно, первое, которое я увидел в этом лабиринте. Мои надежды ожили.

Сбросив плащ свинцового отчаяния, от которого повисли плечи и отяжелел шаг, я ринулся вперед. Возможно, это выход, который я ищу. Может, я все-таки помогу своему другу Кодже. Иначе он обречен.

Но тут я запнулся о какое-то препятствие на полу, потерял равновесие и ударился головой об пол.

Я все испортил.

Явился в крепость, как герой романтической мелодрамы, стремясь голыми руками спасти из плена своего осужденного друга.

Вначале я потерял Лукора. Потом заблудился. И наконец упал и потерял сознание.

Падая, чувствуя, как теряю сознание, я ощущал горечь поражения.

Коджа оказался на арене из-за меня. И теперь, в час величайшей нужды, я не смог помочь ему.

На мгновение я почувствовал отчаяние от мысли, что не в силах помочь первому жителю Танатора, удостоившему меня своей дружбой.