Глава 54. ВО ДВОРЕЦ

Четверо мужчин, обливаясь потом, тащили по узким, извилистым улочкам Танчико телегу на высоких колесах. Она подпрыгивала на каждой колдобине, и сидевшую на грубом деревянном сиденье Илэйн нещадно трясло. Поджав губы, она сердито посматривала по сторонам из-под грязноватой вуали, поджимала босые ноги и при каждом толчке судорожно хваталась за шероховатые доски сиденья. Но чем крепче она держалась, тем сильнее ее трясло.

Найнив, похоже, все это тревожило гораздо меньше. Она подскакивала на досках так же, как и Илэйн, но лишь слегка хмурилась и, казалось, была погружена в свои размышления. По другую сторону от Найнив, сложив руки на груди, сидела Эгинин, одетая и причесанная на тарабонский манер. Выглядела она так, словно тряска была ей нипочем.

Илэйн изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом перед шончанкой и в конце концов добилась определенного успеха. Зубы у нее больше не клацали на каждой выбоине, хотя ее по-прежнему швыряло на Найнив. Илэйн предпочла бы идти пешком, пусть даже босиком, но Байл Домон заявил, что так не годится. Чудно выглядит, ежели женщины тащатся пешком, когда на телеге есть место, — а им явно не стоит привлекать к себе внимание. Сам-то он, понятное дело, не трясся, словно мешок с репой, а вышагивал впереди телеги вместе с десятью из двух десятков матросов, которых взял с собой для сопровождения. Домон пояснил, что, возьми он больше людей, это вызвало бы подозрения. Илэйн, в свою очередь, подозревала, что он и этих-то привел, только чтобы оберечь женщин.

Они отправились в путь, едва забрезжил рассвет. улицы были почти пусты и тихи, если не считать скрипа тележных колес. Только когда солнце взойдет над горизонтом, добропорядочные горожане осмелятся выйти из своих домов, а пока на улицах попадалось лишь всякое отребье, не успевшее обделать свои неблаговидные делишки под покровом темноты. На телегу были нагромождены тщательно прикрытые холстиной, чтобы не привлекали посторонних взоров, три большие корзины. Впрочем, прохожие в мешковатых шароварах и темных цилиндрических шляпах частенько провожали телегу алчными взорами из-под грязных вуалей, точно стая одичавших псов, однако этим все и ограничивалось, ибо никому не хотелось связываться с двумя десятками вооруженных мечами и дубинками матросов. Колесо телеги провалилось в глубокую выбоину — видно, во время очередной заварушки из мостовой повыворачивали булыжники, — и Илэйн чуть не прикусила язык. В следующее мгновение телегу подбросило на ухабе, и девушка едва усидела на скамье, вцепившись в нее обеими руками. И как только Эгинин ухитряется сидеть, сложив руки на груди? Илэйн хмуро посмотрела на шончанку и увидела, что та тоже держится за сиденье.

— Трясет почище, чем на палубе в качку, — заметила Эгинин, пожимая плечами.

Найнив поморщилась и сделала вид, что хочет отодвинуться от шончанки, хотя для этого ей пришлось бы забраться на колени к Илэйн.

— Ох, придется мне потолковать с мастером Домоном, — многозначительно проговорила она, будто не сама выбрала эту телегу, но тут попалась очередная колдобина, зубы у Найнив щелкнули, и она предпочла умолкнуть.

Все три женщины были в блеклых коричневых платьях из грубой шерсти, мешковатых и не слишком чистых. Именно так должны были выглядеть ищущие пропитания беженки из деревни. Не слишком привлекательный наряд; тем удивительнее было явное удовлетворение, выказанное Эгинин при виде этих рубищ. Впрочем, это всяко было менее удивительно, чем то, что шончанка вообще оказалась на этой телеге.

Тому предшествовало немало споров. Мужчины старались гнуть свою линию, но Илэйн с Найнив часть их дурацких доводов опровергли, а на остальные попросту не обратили внимания. Им двоим — именно им, а не мужчинам — надлежало попасть в Панарший Дворец, причем чем скорее, тем лучше. В конце концов Домон выдвинул предложение, оказавшееся не таким нелепым, как прочие.

— Одним вам во дворец нипочем не попасть, — пробормотал бородатый контрабандист, глядя на свои лежащие на столе кулаки. — Тем паче что вы, как сами сказали, воспользуетесь Силой только в крайнем случае, потому что иначе эти Черные Айз Седай тут же вас обнаружат.

Ни Илэйн, ни Найнив не сочли нужным рассказывать мужчинам об Отрекшейся.

— А раз так, вам потребуется человек с крепкими мускулами, чтобы мог при случае помахать дубинкой, да и лишняя пара глаз не помешает — кто-то должен оберегать ваши спины. А я во дворце бывал не раз — привозил подарки прежней его хозяйке. Меня прислуга знает в лицо, так что прямой резон мне с вами и идти. — Иллианец покачал головой и ворчливо добавил:

— Чую я, что кладу голову на плаху, а все из-за того, что бросил вас тогда в Фалме. Остается только положиться на удачу — не на вас же! Направь меня удача, да на моем месте сбежал бы любой! И вы тоже. Ладно, решено — я иду с вами. Надеюсь, против этого никто возражать не станет?

— Ох и глуп же ты, иллианец, — презрительно проворчал Джуилин. — Неужто и впрямь полагаешь, будто тебе, неотесанному контрабандисту, тарабонцы позволят разгуливать по дворцу? Вот я — другое дело, мне все повадки дворцовых слуг прекрасно известны, а ты и поклониться-то толком не сумеешь. Да и, если что, пустоголовому благородному пыль в глаза пустить… — Он закашлялся и быстро проговорил, не глядя ни на Найнив, ни на Илэйн:

— Должен идти я.

Том расхохотался:

— Неужели кто-то из вас и вправду надеется сойти за тарабонца? Я — еще куда ни шло. — Он разгладил свои длинные усы. — И потом, нельзя же открыто шататься по Панаршему Дворцу с дубиной. Нет, здесь нужен более… изощренный способ защиты. — Он взмахнул рукой, и в ней неожиданно появился нож, а уже в следующее мгновение он скользнул между пальцами и исчез в рукаве. Приведенный довод показался Илэйн вполне убедительным.

— Все это пустое, — решительно заявила Найнив. — Вы собираетесь караулить нас, словно гусей на рынке, будто не знаете, что у вас и других дел достанет! — Вздохнув, она добавила:

— Но правде сказать, я и сама не против, чтобы кто-нибудь оберегал мне спину, и с удовольствием взяла бы одного из вас, но тут уж ничего не попишешь. Придется нам с Илэйн идти одним.

— Я могла бы сопровождать вас, — промолвила Эгинин из дальнего угла комнаты, где ей велела оставаться Найнив. Все обернулись и уставились на нее. Шончанка нахмурилась и, будто убеждая скорее себя, чем их, пояснила:

— Женщины, против которых вы боретесь, — Приспешницы Темного. Они должны предстать перед судом.

Илэйн предложение шончанки ошеломило, а Найнив, похоже, взбесило.

— И не надейся, что мы доверимся тебе, шончанка. Когда мы уйдем, тебя посадят под замок в кладовку, и пусть даже пойдут толки… — холодно заметила Найнив. — Клянусь своей надеждой на высокое имя, — торжественно промолвила Эгинин, приложив руки к сердцу, одну поверх другой, — что не предам вас, буду во всем вам повиноваться и оберегать ваши спины, пока вы не покинете Панарший Дворец. — С этими словами она отвесила три глубоких церемонных поклона.

Илэйн понятия не имела, что означает «надежда на высокое имя», но не сомневалась, что для Эгинин произнесенная клятва священна.

— Она для этого годится, — неохотно пробормотал Домон и, посмотрев на женщину, покачал головой:

— Оставь меня удача, ежели у меня найдется больше двух или трех молодцов, на которых я поставил бы против нее один к одному.

Найнив хмуро перевела взгляд на свою руку, сжимавшую полдюжины длинных тонких косичек.

— Найнив, — твердо заявила Илэйн, — ты сама говорила, будто не против, чтобы кто-нибудь оберегал нам спину, ну а уж я и подавно «за». В конце концов, если мы не хотим прибегать к Единой Силе, кто в случае необходимости поможет нам избавиться от излишне любопытных охранников? Я не очень-то сильна в рукопашной, да и ты, насколько мне известно, тоже. А вот она — совсем другое дело. Ты это помнишь.

Найнив смерила взглядом Эгинин, сердито посмотрела на Илэйн, уставилась на мужчин с таким видом, будто они заранее все это подстроили за ее спиной, и в конце концов кивнула.

— Вот и решено, — сказала Илэйн. — Но коли так, мастер Домон, нам потребуется уже не два, а три платья. А вам троим сейчас лучше уйти. Мы должны все подготовить и собраться, ведь с рассветом в дорогу…

Телега резко остановилась, прервав размышления и воспоминания Илэйн. Спешившиеся Белоплащники о чем-то расспрашивали Домона. Их караул преграждал улицу, выходившую к небольшой площади позади дворца, гораздо меньшей, чем та, что расстилалась перед парадными воротами. Но даже здесь, с противоположной фасаду стороны, примыкавшие к великолепному беломраморному зданию, которое украшали стройные башенки с золотыми флюгерами и шпилями и изысканное кружево каменной резьбы, улицы были гораздо прямее и шире, чем в самом городе.

Послышался размеренный стук копыт — приближался рослый, закованный в сверкающие доспехи всадник, на белоснежном плаще — знак солнечной вспышки, темно-красный пастуший посох и четыре золотых банта. Илэйн пригнула голову, предпочитая не встречаться взглядом с Джайхимом Карридином, хотя тот и не знал ее в лицо. Копыта процокали дальше.

Эгинин тоже опустила глаза, а вот Найнив проводила Инквизитора Руки Света неприязненным взглядом.

— Этого человека что-то тревожит, — пробормотала она. — Надеюсь, ему неизвестно…

— Панарха убили! — раздался истошный крик с площади. — Леди Аматера мертва! Убили Панарха!

Все ведущие ко дворцу улицы были перекрыты восседавшими на конях Белоплащниками, и трудно было определить, кто кричит и откуда.

Илэйн бросила взгляд назад, на улицу, по которой только что проехала телега, и ей отчаянно захотелось, чтобы стражники опросили и пропустили Домона как можно скорее. У первого поворота уже начала собираться толпа. Люди что-то кричали, указывая в сторону дворца. Похоже, Том и Джуилин справились со своей задачей — за ночь распустили слухи и взбудоражили народ. Только вот не началась бы буча раньше времени, прежде чем они попадут во дворец. Если сейчас толпа сомнет караул… Чтобы унять дрожь, девушка вцепилась в сиденье. О Свет! Снаружи разъяренная толпа, а внутри Черные Айя, возможно, с Могидин в придачу! От страха у Илэйн даже, в горле запершило. Найнив и Эгинин тоже следили за бурлящей толпой, но их она, кажется, ничуть не тревожила.

Нельзя быть такой трусихой, я не должна трусить и не буду.

Телега, громыхая, двинулась дальше. Илэйн облегченно вздохнула и, услышав двойное эхо, не сразу сообразила, что так же вздохнули и ее спутницы.

Возле не слишком широких — только-только телеге проехать — задних ворот Домона остановил новый караул — воины в остроконечных шлемах, с чеканным золоченым изображением дерева на стальных кирасах. Солдаты Панаршего Легиона оказались не столь назойливыми и придирчивыми, как Белоплащники. Илэйн показалось, будто она заметила, как в руке начальника стражи скрылся маленький кошелек, и тут же телега со скрипом Покатила по вымощенному булыжником двору кухни. Пропустили и Домона, но все его матросы остались снаружи.

Как только телега остановилась, Илэйн спрыгнула вниз и невольно поморщилась — камни, которыми был вымощен двор, оказались слишком уж твердыми и шероховатыми. Ну кто бы мог подумать, что ходить босиком так трудно, а тоненькая подошва туфельки может значить так много? Эгинин осталась на телеге, чтобы подавать вниз корзины, почти доверху наполненные слегка увядшими за время пути из Салдэйи длинными белыми перцами. Первой взвалила на плечи корзину Найнив. Когда и Илэйн подставила спину, к телеге подошел Домон и, делая вид, что проверяет свой груз, заговорил вполголоса:

— Похоже, между Белоплащниками и Панарщим Легионом свара, дело чуть не до драки доходит. Этот лейтенант, — перебирая перцы, Байл кивком указал на начальника караула, — говорит, что Легион мог бы и своими силами обеспечить безопасность Панарха, но большую часть воинов почему-то отослали на внешние форты. Джайхим Карридин вхож к Аматере, а Лорд-Капитан Легиона — нет. К тому же Легион ропщет из-за того, что внутренняя охрана дворца доверена Гражданской Страже. Кто-то, похоже, добивается, чтобы все охранники Панарха следили только друг за другом и ни за кем больше.

— Хорошая новость, — не глядя на него, буркнула Найнив. — Я всегда говорила, что даже из пустой болтовни мужчин можно порой извлечь пользу.

— Ладно, — с кислым видом проворчал Домон, — сейчас я проведу вас внутрь, а сам вернусь да пригляжу за своими ребятами. — Сейчас все матросы со всех находившихся в порту кораблей Домона собрались у стен дворца.

Взвалив на спину корзину, Илэйн тяжело поплелась следом за своими спутницами, при каждом шаге с трудом подавляя стон. Наконец Байл привел их в вымощенное красновато-коричневыми плитками помещение, где стоял ароматный запах приправ, соусов и жаркого.

— Прибыли ледяные перцы, — объявил Домон. — Ледяные перцы, подарок Панарху от достойного судовладельца и горожанина Байла Домона.

— Еще ледяных перцев привезли? — переспросила дородная темноволосая женщина в белом переднике и неизменной тарабонской вуали, не отрывая глаз от серебряного подноса, на который — среди посуды из золотистого фарфора Морского Народа — она как раз сейчас укладывала искусно свернутую белоснежную салфетку.

На кухне находилось никак не меньше дюжины женщин в таких же белых фартуках, не говоря уже о двух пареньках, поворачивавших на вертелах жаркое, с которого капал жир, но то, что распоряжается здесь именно эта особа, было видно с первого взгляда.

— Что же, кажется, в прошлый раз они ей понравились. Несите в кладовку. Вон туда. — Она махнула рукой в сторону одной из дверей в дальнем конце кухни. — Сами отнесите, мне некогда вами заниматься.

Потупившись, Илэйн последовала за Найнив и Эгинин, и тут девушку прошиб пот, причем вовсе не из-за пышущих жаром очагов. Около одного из широких разделочных столов стояла худощавая женщина в зеленом шелковом платье явно не тарабонского покроя и почесывала за ушами тощую серую кошку, жадно лакавшую сметану из фарфорового блюдечка. Внешность ее точно соответствовала описанию Мариллин Гемалфин, бывшей Коричневой сестры, перешедшей в ряды Черных Айя, а кошка была лишним подтверждением того, что это именно она. Оторвись Гемалфин от кошки и взгляни хоть краем глаза на трех служанок с корзинами, она непременно ощутила бы их способность направлять Силу — на таком расстоянии это можно определить безошибочно. Когда, пройдя мимо, Илэйн толкнула бедром дверь и скрылась в кладовой, пот уже капал у нее с кончика носа.

— Видела ты ее? — тихонько спросила девушка, опуская на пол тяжелую корзину.

Тусклый свет проникал в кладовую из кухни сквозь отверстия, прорезанные в оштукатуренной стене под самым потолком. Вся комната была заставлена рядами высоких стеллажей, забитых мешками, коробами с пряностями и сетками с овощами. На полу стояли бочонки, жбаны и баклаги с напитками. Дополняли эту картину изобилия не менее дюжины освежеванных барашков и пара дюжин гусиных тушек. Судя по примерному плану, который набросали Джуилин с Томом, это была самая маленькая кладовка во всем дворце.

— Как это гадко, — возмутилась Илэйн. — В городе голод, а у них здесь снеди…

— Уймись до поры, — резким шепотом оборвала ее Найнив. Она уже открыла принесенную корзину и снимала свое крестьянское платье, а Эгинин и вовсе успела раздеться до сорочки. — Да, я ее видела. А ты, ежели хочешь, чтобы она заглянула сюда и увидела тебя, можешь болтать дальше.

Илэйн фыркнула, но возражать не стала, хотя была уверена, что никакого шуму от нее нет. Поспешно стянув платье, она высыпала из корзины перцы и достала спрятанное под ними белое с зеленым поясом платье из тонкой шерстяной пряжи с вышитым на левой стороне груди изображением зеленого раскидистого дерева поверх контура трилистника.

Вместо перепачканной вуали девушка нацепила новую, чистую, из тонкого, почти как шелк, льняного полотна. Приятнее всего было снова обуться в мягкие белые туфли — хоть Илэйн и пришлось пройти босиком только от телеги до кухни, ноги у нее горели.

Старую одежду шончанка скинула первой, но новую надевала долго и неохотно, ворча себе под нос, что это «неприлично» и она будет «похожа на служанку». Последнее было и вовсе смешно, ведь эти платья, обычная одежда прислуги Панаршего Дворца, для того и предназначались, чтобы их троих приняли за служанок. Вся затея к тому и сводилась. Служанки могут свободно расхаживать по всему дворцу — их там тьма-тьмущая, и на трех лишних никто не обратит внимания. Что же касается неприличия… Илэйн уже привыкла к тарабонским фасонам и чувствовала себя в этом платье не вполне уютно только потому, что даже тончайшая шерсть не облегает тело так, как шелк. По всей вероятности, Эгинин была воспитана в чрезвычайно строгих правилах. Однако наконец и шончанка застегнула последний крючок. Крестьянские платья уложили в корзины и завалили сверху перцами. Затем молодые женщины вновь появились на кухне.

Одна из кухарок стояла, уперев руки в бока, и, с ненавистью глядя на кошку, сетовала:

— Так бы и удавила эту проклятую тварь. Уплетает сметану, а я только ложечку попробовала, и меня за это посадили на хлеб и воду!

— Считай, что тебе еще повезло, — без всякого сочувствия в голосе оборвала ее старшая повариха. — Могли выставить вон из дворца, а то и вовсе вздернуть на виселицу. И запомни: то, что леди назвала кражей, кража и есть, пусть даже ты всего-навсего позаимствовала сметаны у ее кошки… Эй, вы!

Услышав властный окрик, Илэйн и ее спутницы застыли на месте. Темноволосая женщина погрозила им увесистым деревянным черпаком на длинной ручке:

— Я вам говорю, растяпы! Пришли за завтраком для леди Испан, а сами преспокойно расхаживаете по моей кухне, ровно по саду прогуливаетесь! Если леди проснется, а завтрака на месте не будет, достанется вам на орехи, и поделом! У меня-то все готово. — Она указала на серебряный поднос — тот самый, над которым только что хлопотала.

Отвечать было нельзя — стоило любой из них открыть рот, и повариха тотчас поняла бы, что перед ней не тарабонки. Но и затянувшееся молчание могло показаться странным. Быстро приняв решение, Илэйн довольно неуклюже, как и подобало служанке, присела в реверансе и торопливо схватила поднос. Он не помешает — служанка с подносом явно спешит по делу, и никто не станет ее останавливать. А имя Испан было в списке Черных Айя, хотя, по правде сказать, оно частенько встречалось в Тарабоне.

— Ах ты, телка нахальная, ты еще и насмехаешься надо мной!.. — Дородная матрона двинулась вперед, угрожающе размахивая черпаком.

Промедление грозило основательной трепкой, и Илэйн с подносом в руках метнулась прочь из кухни. Найнив с Эгинин бросились следом. Вдогонку им неслась брань, но, к счастью, не сама повариха. Илэйн представила себе, как они сломя голову мчатся по коридорам дворца, преследуемые разъяренной толстухой, и истерически хихикнула. И с чего этой женщине пришло в голову, будто Илэйн над ней насмехается? Сама-то девушка была уверена, что присела в реверансе именно так, как это делают служанки, — уж перед ней-то они приседали тысячи раз.

Вдоль ведущего из кухни узкого коридора тянулись стенные шкафы с метлами, ведрами, тряпками, мылом и другими хозяйственными мелочами. Найнив прихватила в одном из них щетку для пыли, а Эгинин — стопку полотенец, в которую спрятала взятый из какой-то ступки тяжелый каменный пестик.

— Никогда не лишне иметь под рукой что-то вроде дубинки, — пояснила шончанка, когда Илэйн вопросительно подняла бровь. — Особенно если эту штуку можно припрятать.

Найнив хмыкнула, но промолчала. Согласившись взять шончанку с собой, она тем не менее продолжала демонстративно ее игнорировать.

Чем дальше они шли, тем шире становились коридоры, выше потолки и богаче убранство. Мощенные белыми плитами полы устилали яркие ковровые дорожки, вдоль стен высились золоченые светильники, не только струившие свет, но и распространявшие аромат душистого масла. Порой коридоры выводили к обрамленным портиками внутренним дворикам, на которые выходили и балконы с причудливыми, филигранной работы каменными оградами. Серебристые фонтаны, журча, наполняли бассейны, в прозрачной воде которых среди кувшинок с огромными плавающими листьями и белыми цветами плескались белые, красные и золотые рыбки. Ничто здесь не напоминало о нищете и запустении в городе.

Время от времени навстречу попадались другие слуги — мужчины и женщины в белом, с вышитыми на груди трилистниками и деревьями, а порой и вооруженные дубинками мужчины в серых кафтанах и стальных шлемах, какие носила Гражданская Стража. На трех явно спешивших по делам служанок никто не обращал внимания. Наконец три спутницы добрались до обозначенной на плане узкой лестницы для прислуги.

— Помни, — негромко предупредила Найнив, — если увидишь у ее дверей стражу, тут же уходи. И если она окажется не одна — тоже уходи. У нас есть дела и поважнее. А если… — Она глубоко вздохнула и заставила себя взглянуть на Эгинин:

— Если ты допустишь, чтобы с Илэйн что-то…

Где-то вдалеке запела труба. Через несколько мгновений уже в самом дворце ударили в гонг, и огромное здание ожило. Мужчины в стальных шлемах куда-то пробежали по коридору. Из уст в уста передавались отрывистые приказы.

— Пожалуй, стража у ее дверей нам мешать не станет, — заметила Илэйн.

Похоже, начался бунт. На прилегающих к дворцу улицах бушевала толпа, взбудораженная распущенными Джуилином и Томом слухами и подстрекаемая матросами Домона. Илэйн понимала, что дело не обойдется без крови, и сожалела об этом, но другого выхода не было. Заваруха требовалась, чтобы отвлечь охрану дворца, а если удастся, то и всю стражу. Мятежные тарабонцы, сами того не подозревая, сражались за избавление своего города от Черных Айя, а всего мира — от Тени.

— Найнив, пусть Эгинин идет с тобой. Твоя задача важнее, и охранять нужно в первую очередь тебя.

— Обойдусь без шончанки! — отрезала Найнив и, подхватив свою щетку, словно копье, зашагала дальше с едва ли подобающим служанке весьма воинственным видом.

— Может, мы займемся своим делом? — предложила Эгинин. — Не думаю, что суматоха продлится долго.

Илэйн кивнула. Найнив тем временем уже свернула за угол и пропала из виду. Узенькие, упрятанные в стенах лестницы для прислуги были специально спланированы так, чтобы челядь пореже попадалась на глаза благородным, а ближе к западному крылу и слуг почти не встречалось. Коридоры второго этажа во многом походили на коридоры первого, а стрельчатые двойные арки выходили то в зал, то на балкон с резной оградой.

Как ни странно, охраны не оказалось и в просторном зале возле украшенных резными изображениями деревьев дверей панарших покоев. Правда, Илэйн, что бы там ни говорила на сей счет Найнив, не собиралась отступать от задуманного, но отсутствие стражи упрощало дело.

Впрочем, уже в следующее мгновение девушка поняла, что все далеко не так просто. За дверью кто-то направлял Силу. Не очень мощные потоки, но они свивались и оставались свитыми, что свидетельствовало о немалом умении.

— Что случилось? — спросила Эгинин. Илэйн только сейчас поняла, что остановилась возле самых дверей.

— Одна из Черных сестер здесь, — ответила девушка и задумалась.

Одна или больше. Направляет Силу, несомненно, одна, но это еще ничего не значит. Илэйн прильнула ухом к двери и раскрыла рот от удивления. Из панарших покоев доносилось приглушенное, но внятное пение:

Мои бедра круглы, высока моя грудь.

Приходи, морячок, и со мною побудь.

Илэйн отпрянула так резко, что фарфоровые блюда чуть не слетели с подноса. Может, она ошиблась дверью? Впрочем, нет, план она запомнила хорошо, да и такая резьба могла быть лишь на дверях панарших покоев. — Если так, надо уходить, — сказала Эгинин. — Ты ведь все равно не сможешь ничего сделать, не обнаружив своего присутствия.

— Пожалуй, что смогу, — возразила Илэйн. — Другие, понятное дело, почувствуют, если я стану направлять Силу, но почем им знать, что это делает не та их сообщница, что сейчас за дверью.

Илэйн нахмурилась и закусила нижнюю губу. Знать бы еще точно, сколько их там, за дверью. Но ведь, в конце концов, она, Илэйн, могла с помощью Силы делать три, а то и четыре дела сразу — в этом с ней мало кому удавалось соперничать, кроме Найнив и Эгвейн. И потом, она ведь Дочь-Наследница. Илэйн принялась припоминать королев Андора, прославившихся своей отвагой перед лицом великих опасностей, и в результате мысленно перечислила чуть ли не всех женщин, восседавших на андорском престоле. Мне предстоит когда-нибудь стать королевой, а значит, я могу и должна быть достойной своих предшественниц.

Илэйн собралась с духом:

— Эгинин, отвори дверь и пригнись, чтобы я сразу увидела, что там внутри. Шончанка колебалась.

— Отвори дверь, — повторила девушка, сама удивляясь тому, как невозмутимо и властно звучит ее голос.

Эгинин кивнула — чуть ли не поклонилась — и рывком открыла дверь.

— Как борта корабля, мои бедра круты, Поцелуй, морячок, не раскаешься ты…

Пела темноволосая женщина, оплетенная потоками Воздуха так, что помялось ее красное шелковое платье. Когда обе створки двери со стуком распахнулись, она осеклась. Другая женщина — хрупкая с виду кайриэнка в бледно-голубом платье, сидевшая развалясь на мягком диване, покачивая головой в такт мелодии, — вскочила с места. Усмешка на ее лисьей физиономии сменилась гримасой гнева.

Тимэйл окружало свечение саидар, но ей не помогло даже это. Возмущенная увиденным, Илэйн, обняв Истинный Источник, мгновенно захлестнула и опутала Черную сестру от плеч до лодыжек потоками Воздуха, одновременно отрезав ее от саидар свитым из Духа щитом. Свечение вокруг Тимэйл исчезло. Черная сестра свалилась с дивана, словно ее лошадь лягнула, и растянулась навзничь на золотисто-зеленом ковре. Глаза ее закатились — она лишилась чувств. Потоки, оплетавшие темноволосую женщину, исчезли; почувствовав свободу, она недоверчиво ощупала себя руками и перевела недоумевающий взгляд с Тимэйл на Илэйн и Эгинин.

Стянув накрепко плетение, удерживающее Тимэйл, Илэйн вбежала в комнату, озираясь по сторонам. Ее тревожило, нет ли там других Черных Айя. Эгинин тоже вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Похоже, здесь больше никого не было.

— Она была одна? — спросила Илэйн у женщины в красном. Судя по описанию Найнив, это была Аматера, Панарх Тарабона. Кстати, Найнив что-то и о песнях рассказывала…

— Вы… вы не с ними? — нерешительно спросила Аматера, растерянно глядя на их платья. — Вы тоже Айз Седай? — Она будто сомневалась в этом, несмотря на явное доказательство — лежащую без сознания Тимэйл. — Но вы не с ними?..

— Она была одна? — настойчиво повторила Илэйн, и Аматера слегка вздрогнула.

— Да. Здесь она была одна… другие… — Лицо Аматеры исказила гримаса. — Они заставляли меня, восседая на троне, издавать указы и оглашать решения, столь чудовищно несправедливые, что они могут породить раздоры и бедствия на многие поколения. Но эта… — Тут Аматера, зло оскалясь, чуть не зарычала. — Она хуже всех. Ее приставили надзирать за мной, и уж она поиздевалась надо мной как могла. Раз заставила меня съесть целый поднос белых ледяных перцев и не давала ни капли воды, покуда я не начала умолять ее на коленях. Она смеялась — ее это потешало! Она входила в мои сны и всякий раз подвешивала меня за лодыжки к вершине Башни Утра, а потом обрезала веревки. Во сне… Но мне этот кошмар казался явью. А наяву она заставляла меня разучивать непристойные танцы, распевать гнусные песенки и грозилась, что перед уходом они прикажут мне развлекать… — Аматера с яростным криком набросилась на связанную Тимэйл и принялась молотить ее кулаками. Эгинин, стоявшая у дверей, сложа руки, похоже, не собиралась ей мешать, но Илэйн рассудила иначе. Свив поток Воздуха вокруг талии Аматеры, она оторвала разъяренную женщину от бесчувственного тела Тимэйл и поставила ее на ноги, сама удивившись тому, как легко ей это удалось. По-видимому, занятия с Джорин не прошли впустую.

Аматера пнула Тимэйл и обернулась к Эгинин и Илэйн.

— Я — Панарх Тарабона, — заявила она, сердито надув пухлые розовые губки. — И я намерена воздать этой женщине по заслугам!

Неужто, подумала Илэйн, она не понимает, что капризы не к лицу женщине, занимающей столь высокое положение? Ведь она все равно что королева!

— А я — Айз Седай, — холодно отозвалась Илэйн, — и явилась сюда, чтобы тебя вызволить.

Девушка только сейчас сообразила, что все еще держит в руках поднос, и поспешно поставила его на пол — довольно и того, что на ней белое платье служанки.

Аматера все же успела так надавать Тимэйл по физиономии, что, когда та очнется, лицо у нее будет в синяках. Конечно, эта женщина заслужила, чтобы ее наказали гораздо строже. Жаль, что невозможно забрать ее отсюда и доставить в Башню.

— Мы сильно рисковали, отправляясь сюда тебе на выручку, — продолжала Илэйн, — и сейчас намерены увести тебя из дворца. Потом ты сможешь связаться с Лордом-Капитаном Панаршего Легиона и с Андриком, и они помогут тебе очистить дворец от захватчиц. Если повезет, некоторые из них попадут нам в руки и предстанут перед судом. Но прежде всего нам надо выбраться отсюда и вывести тебя.

— Без помощи Андрика я… уж как-нибудь обойдусь, — пробормотала Аматера. Илэйн готова была поклясться, что та чуть не сказала «теперь». — Я знаю, что дворец окружен солдатами моего Легиона. Их не допускали ко мне, но, как только они меня увидят и услышат мой голос, они будут повиноваться только мне, разве нет? А вы, Айз Седай, не можете использовать Единую Силу… — Она осеклась и бросила взгляд на лежавшую без чувств Тимэйл. — Не можете использоваться ее в качестве оружия. Разве я не права? Мне это известно.

То, что сделала Илэйн, удивило ее саму: свив тонюсенькие потоки Воздуха, она подцепила ими каждую косу Аматеры так, что все они поднялись вверх, и этой капризной дурехе с надутыми губками ничего не оставалось, как и самой подняться на цыпочки. Илэйн потянула Аматеру к себе; та так и семенила на цыпочках, пока не оказалась прямо перед девушкой. Темные глаза Аматеры расширились от негодования и испуга.

— Слушай меня внимательно, Панарх Аматера Тарабонская, — промолвила Илэйн ледяным тоном. — Если ты попробуешь выйти к своим солдатам, то приятельницы Тимэйл, скорее всего, опять свяжут тебя узлом и вернут ей на потеху. Но поскольку это может помешать нам, я ничего подобного не допущу. Ты пойдешь с нами, а если не хочешь, то я сама свяжу тебя, заткну рот кляпом и оставлю здесь, рядышком с Тимэйл, дожидаться, когда вас обеих найдут ее товарки. — Неужели нельзя найти способ вытащить отсюда и Тимэйл, думала Илэйн. — Ты меня поняла?

Аматера чуть заметно кивнула, хотя в ее положении это было нелегко. Эгинин одобрительно хмыкнула.

Илэйн ослабила потоки, и пятки Аматеры коснулись пола.

— А теперь надо подыскать тебе такую одежду, чтобы можно было незаметно пройти по коридорам.

Аматера снова кивнула, но вид у нее был до крайности обиженный. Илэйн вздохнула. Найнив, небось, легче — ей не приходится иметь дело с такими особами.

Как только Найнив вошла в окруженный колоннадой зал, где были выставлены диковины, она тут же принялась орудовать своей щеткой. Никто не станет присматриваться к женщине, которая смахивает пыль со шкафов и витрин, что, кстати, вовсе не лишнее. Одновременно она озиралась по сторонам, ища то, что ей нужно. На глаза ей попался скрепленный проволокой скелет невиданного животного — вроде лошади, но с такой длинной шеей, что голова находилась футах в двадцати над полом. В огромном зале не было ни души, но Найнив понимала, что нельзя терять время. В любой момент может кто-нибудь появиться — служанка, которую на самом деле послали протирать пыль, а то и Лиандрин со своими приятельницами, которым тоже есть что поискать здесь. Держа на всякий случай щетку наготове, Найнив поспешила к белому каменному пьедесталу, на котором покоились браслеты и ошейник из темного металла. Только сейчас, убедившись, что они на месте, молодая женщина осмелилась перевести дух. Витрина, в которой под стеклом хранилась печать из кввйндияра, находилась шагах в пятидесяти, но браслеты с ошейником она заметила раньше.

Перебравшись через белый шелковый канат в запястье толщиной, Найнив прикоснулась к состоявшему из множества сочленений широкому ошейнику.

Мука. Отчаяние. Скорбь. Волна страдания прокатилась через Найнив, она едва не зарыдала. Как могла эта небольшая вещица вместить в себя столько зла? Найнив одернула руку и гневно воззрилась на тусклый темный металл. Этот предмет был предназначен для того, чтобы управлять мужчиной, способным направлять Силу, и с его помощью Черные Айя собирались обрести власть над Рандом, обратить его к Тени, заставить служить Темному. Айз Седай хотели надеть эту штуковину на ее земляка! Пусть Черные, но все равно Айз Седай! Морейн тоже вынашивает хитроумные планы! А сама-то я лучше, что ли? Из-за этой. Эгинин скоро сама стану такой же, как эти проклятые Шончан!

Последняя мысль была настолько нелепа, что Найнив поначалу поразилась тому, какая несусветная чушь лезет ей в голову, а потом сообразила, что старается разозлить сама себя, чтобы обрести способность направлять Силу. Желая проверить, насколько ей это удалось, Найнив обняла Источник. Сила заполнила ее, и именно в этот момент в зал с колоннами вошла женщина в белом платье с вышитым на груди деревом и трилистником. Всего-навсего служанка.

Переполняемая Силой, Найнив сделала вид, что обметает пыль с ошейника и браслетов. Служанка неторопливо ступала по каменным плитам пола. Сейчас она уйдет, и Найнив сможет спокойно… Что она сможет? Сунуть эти штуковины в кошель и…

Но почему я, собственно, решила, что служанка уйдет, а не примется за работу? Найнив украдкой взглянула на приближавшуюся к ней женщину — ни щетки, ни метлы, ни тряпки у той не было. Ну, стало быть, она и впрямь здесь надолго не…

И тут Найнив отчетливо увидела лицо этой женщины. Красивое, пышущее здоровьем, обрамленное темными косами лицо, которое украшала чуть ли не дружеская, добродушная улыбка. Никакого намека на угрозу; казалось, служанка вовсе не обращает на Найнив внимания.

Лицо этой женщины было не совсем таким, как прежде, но Найнив ее узнала. Даже не успев понять, что делает, Найнив сплела поток Воздуха и ударила им, словно молотом, прямо в эту ненавистную улыбающуюся физиономию. В одно мгновение женщину окружило свечение саидар, и она преобразилась. Теперь это была подлинная Могидин — величественная, горделивая, властная, но несколько растерянная. Ее удивило, что она не сумела застать Найнив врасплох.

Поток, который направляла Найнив, был мгновенно рассечен, словно бритвой, — Найнив отшатнулась, а Отрекшаяся сплела какое-то немыслимое сочетание потоков Духа, пронизанных струйками Воздуха и Воды. Найнив понятия не имела, для чего предназначена подобная комбинация, да и некогда было гадать. Она сосредоточилась на том, чтобы, как это только что сделала Могидин, рассечь потоки противницы острым, как бритва, переплетением струй Духа.

Уже нанеся удар, Найнив неожиданно почувствовала, что восхищается этой величественной женщиной и в благодарность за то, что та снизошла до нее, готова…

Удар достиг своей цели. Хитроумное сплетение Могидин было рассечено. Отрекшаяся, приближавшаяся к Найнив с улыбкой на устах, запнулась. Только что испытанное чувство восторга и обожания исчезло, уступив место ярости. Отрекшаяся чуть не проделала с ней то же, что и в прошлый раз. Найнив сотворила щит с острыми краями — щит и оружие одновременно. С помощью именно такого щита Эгвейн усмирила Амико Нагойин, пытавшуюся спастись из сна в реальности. Удачный удар мог отсечь Отрекшуюся от Источника, отсечь навеки, но он был встречен контрударом той же Стихии. Щит Духа столкнулся со щитом Духа. Вновь ударила Отрекшаяся — точно топором, намереваясь отсечь от Источника теперь уже Найнив. Отрезать навечно. Отчаянным ударом Найнив отразила этот натиск.

Найнив вдруг поняла, что она не только разъярена, но и изрядно напугана. Попытка усмирить Отрекшуюся и не позволить ей проделать то же самое с ней самой отнимала у Найнив последние силы. Колени ее дрожали, и она не смогла бы сейчас даже свечу зажечь. Напор Могидин несколько ослабевал, но если ей все же удастся преодолеть сопротивление, какая разница для Найнив, будет она усмирена мгновенно или просто — просто! — отсечена от Источника? В любом случае она окажется во власти Отрекшейся. Что-то коснулось потока Силы, идущего из Источника к Найнив, — точно тяжелый нож, занесенный над распластанным на колоде цыпленком. Образ этот казался настолько близким к действительности, что Найнив никак не удавалось выбросить его из головы. Но внутренний голос несвязно бормотал: О Свет, не допусти! Не дай ей этого сделать. О Свет, пожалуйста, нет!

Найнив подумала, не прекратить ли ей собственную атаку и не сосредоточиться ли только на защите, но сразу же отказалась от этой мысли. Могидин наверняка сумеет использовать нарушившееся хоть на миг равновесие. Ведь она — Отрекшаяся, она была Айз Седай еще в Эпоху Легенд, а тогда Айз Седай умели проделывать такое, о чем теперь и помыслить никто не смеет. Если Могидин обрушится на нее всей своей мощью…

Появись сейчас в громадном, полном редкостей и диковин зале человек, не способный направлять Силу, он увидел бы всего-навсего двух служанок, стоящих футах в десяти друг от друга и игравших в гляделки. Трудно было представить себе, что здесь, сейчас Найнив сошлась в смертельном поединке не с кем-нибудь, а с одной из Отрекшихся.

— Все, что я тщательно продумала, из-за тебя пошло прахом, — неожиданно промолвила Могидин сдавленным от злости голосом. Она даже вцепилась себе в подол, да так, что костяшки пальцев побелели. — Мне придется начинать все сначала, и неизвестно, смогу ли я на сей раз добиться успеха. Ты расстроила мои планы, Найнив ал'Мира, и ты мне за это заплатишь. Надо же было так все испортить. Такое чудное тихое местечко, и такие полезные вещи на хранении у невежественных женщин, которые… — Она покачала головой и усмехнулась, обнажив в оскале белые зубы:

— Пожалуй, на сей раз я возьму тебя с собой. Ты мне пригодишься в качестве живой подставки. Будешь бегать на четвереньках и подставлять спину, когда мне вздумается сесть на лошадь, а то с земли забираться неудобно. А может, я подарю тебя Равину. Наверняка он отблагодарит меня за такой подарочек. Сейчас его забавляет одна премиленькая королева, но хорошенькие женщины всегда были слабостью Равина. Он любит, когда его ублажают сразу две, три, а то и четыре. Ну как, хочется тебе провести остаток своих дней, добиваясь благосклонности Равина? Ты только о том и будешь думать, как ему угодить, — уж Равин-то умеет обращаться с такими милашками. У него есть свои маленькие хитрости. Да, пожалуй, это хорошая мысль. Отдам тебя Равину.

Гнев взыграл в Найнив с такой силой, что она позабыла о страхе. Ноги ее подкашивались, по лицу струился пот, но ярость придала сил, и ей даже удалось слегка продвинуть свое оружие, прежде чем Могидин снова остановила ее натиск.

— Итак, — продолжала Отрекшаяся почти обыденным тоном, будто противницы вовсе и не напрягались в отчаянной борьбе, — тебе удалось найти это сокровище. Интересно, как это ты ухитрилась? Впрочем, неважно. Ты нашла его и заявилась сюда, чтобы забрать с собой. Ну а дальше-то что думала делать? Не иначе как собиралась уничтожить — а напрасно. Ничего бы у тебя не вышло. Эту штуковину уничтожить нельзя. То, что ты видишь, — вовсе не металл, а одна из разновидностей квейндияра, а уничтожить квейндияр не под силу даже погибельному, огню. А может, ты собиралась сама воспользоваться этими вещицами? В таком случае тебе будет интересно узнать, что у них есть и свои… недостатки, можно так сказать. Если на мужчину, способного направлять Силу, надеть этот ошейник, то женщина, носящая браслеты, сможет заставить его делать все, что ей угодно. Это действительно так, однако со временем он все равно сойдет с ума, и тогда толку от него будет мало. А кроме того, существует и обратный поток, от него к ней. Рано или поздно он сможет воздействовать на нее так же, как и она на него, и все закончится постоянной, ни на миг не прекращающейся борьбой. Конечно, женщина может передать браслеты другой, только вот кому можно доверить мужчину? Ведь мужчина, особенно способный направлять, — это оружие, и очень опасное. Есть и другой способ: две женщины могут надеть по одному браслету каждая. Воздействие мужчины на каждую из них будет не таким сильным, зато чтобы управлять им, женщинам потребуется полное согласие. А кончится это, скорее всего, тем, что обе они станут бороться за контроль над ним и все трое окажутся в зависимости друг от друга. Они будут нужны ему, чтобы избавиться от ошейника, а он каждой из них, чтобы она смогла снять браслет. — Могидин склонила голову набок и загадочно приподняла бровь:

— Думаю, ты поняла, что я имею в виду. Прибрать к рукам Льюса Тэрина — Ранда ал'Тора, как он сейчас себя называет, — дело, конечно, заманчивое, но стоит ли платить за это такую цену? Сообразила теперь, почему я давным-давно не забрала отсюда ошейник и браслеты?

Найнив, дрожа от напряжения, удерживая сотканные ею потоки Силы, не могла не удивиться. С какой стати Могидин все это ей рассказывает? Думает, что, раз она все равно возьмет верх, никакие знания Найнив уже не потребуются? Но почему разгневанная Отрекшаяся пустилась в разглагольствования, а не нанесла решающий удар?

Найнив всмотрелась в покрытое бусинками пота лицо Могидин и неожиданно все поняла. Голос Отрекшейся звучал сдавленно вовсе не от гнева, а от напряжения. Могидин вовсе не выжидала момента обрушить на Найнив всю свою мощь — она уже полностью выложилась. Догадка была ошеломляющей. Она, Найнив, вступила в единоборство с Отрекшейся, и та вовсе не ощипала ее, словно курицу! Силы оказались равными, вот Могидин и принялась болтать, чтобы отвлечь внимание соперницы, усыпить ее бдительность. Не худо бы и самой Найнив придумать какую-нибудь уловку, пока силы вконец не иссякли.

— Ты, наверное, думаешь — и откуда она все это знает? — продолжала Могидин. — Я… Впрочем, об этом говорить не стоит. Освободившись, я первым делом принялась собирать сведения о тех, последних днях. Точнее сказать, годах. Сведения сохранились, но разрозненные и для нынешних невежд совершенно бесполезные… Как это вы говорите — Эпоха Легенд? Странное название дали вы моему времени. Легенды… Даже в самых смелых легендах вы не могли вообразить и половины того, что было возможно в то время. Когда открылась Скважина, я прожила уже более двух столетий, но для Айз Седай считалась совсем молоденькой. А ваши «легенды»… Вы и помыслить не можете…

Найнив перестала слушать, думая лишь о том, как отвлечь внимание Могидин. Заговорить самой? Нет, та сразу смекнет, в чем дело. Применить бы Силу, но… Найнив отчетливо сознавала, что сверх тех потоков, которые удерживались ею сейчас, она не в состоянии направить даже тоненькую струйку. Точно так же, как и Могидин, хотя та с самой Эпохи Легенд поднаторела в обращении с Единой Силой. Наверное, она была чрезвычайно искусна еще до заточения. С Силой-то Отрекшаяся обращаться умеет, это точно, но возможно, она за все эти несчетные годы почти разучилась обходиться без саидар.

Колени Найнив подогнулись, и она, будто ноги ее больше не держали, выронила щетку и ухватилась за пьедестал. Притворяться для этого почти не понадобилось.

Могидин улыбнулась и, не прекращая говорить, подступила на шаг ближе:

— …даже путешествовали к другим мирам, даже мирам небесным. Знаешь ли ты, что звезды… — Улыбка на губах Отрекшейся была такой самоуверенной, такой торжествующей.

Найнив схватила ошейник и, не обращая внимания на болезненный удар, обрушившийся на ее душу, изо всех сил швырнула его в Могидин. Отрекшаяся как раз открывала рот, собираясь еще что-то сказать, когда черное металлическое кольцо угодило ей между глаз. Удар был недостаточным. Контроль Могидин над сотканными ею потоками ослаб, ослаб чуть-чуть, лишь на миг, но в этот миг равновесие было нарушено. Гранью сплетенного из потоков Духа щита Найнив полоснула по потокам Отрекшейся, стараясь поставить заслон между ней и Источником. И это удалось!

Свечение саидар исчезло. У Могидин выкатились глаза. Найнив ожидала, что та вцепится ей в горло — сама Найнив поступила бы именно так, — но вместо этого Отрекшаяся подхватила юбки и пустилась бежать.

Найнив уже не требовалось защищаться, и потому она почти без усилий свила потоки Воздуха и опутала ими беглянку. Та застыла на месте. Найнив торопливо замкнула потоки, чтобы узы могли удерживаться без усилий с ее стороны. Я сделала это! Я одолела Отрекшуюся! Найнив смотрела на Могидин, остановленную в тот момент, когда она делала шаг, да так и замершую на одной ноге, и не верила своим глазам. Но вскоре поняла, что победа была не такой полной, на какую она уже начала надеяться. Еще до того, как щит достиг цели, край его расплылся, утратил свою остроту, и в результате Могидин оказалась плененной и отсеченной от Источника, но не усмиренной.

Стараясь не шататься, Найнив подошла к Отрекшейся и встала прямо перед ней. Могидин и сейчас выглядела величественно, словно королева, но королева, насмерть перепуганная. Глаза ее растерянно метались из стороны в сторону, она облизывала пересохшие губы.

— Мы… мы могли бы договориться… ос-свободи меня, я м-многому тебя научу…

Найнив сплела из Воздуха некое подобие кляпа, и рот Могидин так и остался открытым.

— Ты, кажется, что-то говорила о живой подставке для ног? Недурная мысль. Я, знаешь ли, люблю ездить верхом.

Глаза Могидин полезли на лоб. Найнив ехидно улыбнулась. Она хотела доставить Отрекшуюся в Башню, где ее предадут суду и, конечно же, усмирят, после чего приставят к какому-нибудь полезному делу — котлы на кухне чистить или огороды пропалывать, а то и навоз выгребать из конюшни. Время от времени ее, конечно, будут показывать послушницам, чтобы те знали, что даже Отрекшейся не избежать справедливой кары, а в остальном с ней будут обращаться так же, как и с прочей прислугой. Но сейчас пусть попотеет от страха, думая, что Найнив готовит ей ужасную участь. Найнив скривила губы.

Пленница, видно, решила, что гримаса Найнив сулит нечто ужасное, — из глаз Могидин потекли слезы. Она силилась что-то сказать, но не могла выдавить из себя даже мычания.

Впрочем, подумала Найнив, до суда над Могидин еще далеко. Сначала надо выбраться из дворца.

Найнив неохотно вернулась к тому месту, где лежал брошенный ошейник, подняла его и торопливо спрятала в поясной кошель. За ошейником последовали и браслеты, прикосновение к которым тоже вызывало острое чувство скорби и страдания.

Кажется, я готова была мучить ее, только бы она поверила, что я способна на жестокость. Конечно, она заслуживает сурового наказания, но не мне же этим заниматься. Впрочем, а почему бы и нет? О Свет, неужто я ничуть не лучше Эгинин?

Рассерженная тем, что ей пришлось задаться таким вопросом, Найнив резко повернулась и направилась мимо Могидин к стеклянной витрине, пытаясь на ходу придумать способ доставить Отрекшуюся на суд.

В витрине находилось семь статуэток. Семь — и никакого следа печати. Найнив ошарашенно уставилась перед собой. Там, где должна была находиться печать, красовалась статуэтка, изображавшая странное тупорылое животное с огромной пастью и толстыми ногами, отдаленно напоминающее свинью. Неожиданно глаза Найнив сузились. Это была вовсе не статуэтка, а иллюзорный образ, свитый из столь тонких нитей Воздуха и Огня, что в сравнении с ними и паутинка показалась бы толстенным канатом. Даже поняв, в чем дело, и сосредоточившись, Найнив с трудом различала эти потоки. Трудно поверить, что Лиандрин или любая другая из Черных сестер сумела бы сотворить такое чудо. Тонкая струйка Силы — и странный зверь исчез, а на его месте появилась круглая черно-белая печать. Хитра Могидин, ничего не скажешь, спрятала эту штуку на самом видном месте. Найнив прожгла дырку в стекле, и печать отправилась прямиком в кошель, который теперь изрядно оттягивал пояс.

Затем она хмуро покосилась на Могидин, так и стоявшую на одной ноге. Не худо бы и ее прихватить с собой, но как? В кошель Отрекшуюся не засунешь, и тащить ее с собой связанную нельзя — это сразу привлечет внимание. Уже решив оставить Могидин, Найнив направилась к ближайшему выходу из зала, но чуть ли не на каждом шагу оборачивалась, возможно, надеясь, что ее осенит какая-нибудь неожиданная идея. Уже с порога она оглянулась в последний раз, с сожалением вздохнула и ступила под арку, которая вела в маленький дворик с бассейном и фонтаном. По другую сторону бассейна стояла стройная меднокожая женщина в светло-кремовом тарабонском платье, столь откровенном, что оно заставило бы покраснеть и Рендру. В руках она держала направленный на Найнив черный рифленый стержень в пару футов длиной.

Найнив не потребовалось много времени, чтобы понять, что перед ней Джини Кайд. Более того, она мгновенно узнала и этот жезл, а потому метнулась в сторону так резко, что поскользнулась на каменных плитах и налетела на колонну.

В то самое место, где она только что стояла, ударила струя ослепительно-белого пламени, а потом словно сам воздух превратился в расплавленный металл — огненный луч пробежал по залу, рассекая его пополам. Все, чего касалось пламя, переставало существовать: испарялись колонны, исчезали витрины, гибли бесценные реликвии. Найнив на четвереньках заползла в угол, слепо швыряя потоки Огня за спину, надеясь наугад поразить что-нибудь во дворике. Колонны содрогались, некоторые рухнули, разнеся вдребезги шкафы и витрины; разлетались по косточкам скелеты. Столб пламени метался по залу, истребляя все на своем пути. Впрочем, не все. Шкаф с зеркальными стенками, где хранились фигурки из квейндияра, исчез в коснувшемся его пламени, но сами фигурки просто упали на пол. И, конечно, не разбились. Видимо, Могидин права — квейндияр не осилить даже погибельному огню. Ибо черный стержень представлял собой самый опасный из украденных в Башне тер'ангриалов. Найнив хорошо помнила выписанное твердым почерком предостережение. Этот желобчатый стержень создавал погибельный огонь — разрушительный и почти не поддающийся контролю.

Могидин пыталась что-то крикнуть сквозь невидимый кляп и отчаянно боролась со своими путами, но ей удавалось лишь яростно трясти головой. Найнив мельком взглянула на нее, но, как только гибельный огонь исчез, слегка приподнялась и заглянула через пролом в зал. Джини Кайд по-прежнему стояла возле фонтана. Она шаталась, одной рукой держалась за голову, а другой с трудом удерживала черный стержень. Но не успела Найнив нанести удар, как Черная сестра вновь подняла рифленый стержень, и с его конца сорвалось всепожирающее пламя. Найнив пригнулась, отползла в сторону и забилась в боковой коридорчик, в обеих стенах которого зияли бреши. Неизвестно, далеко ли бил разящий огонь — наверное, он пронзал дворец насквозь. С грохотом рушились колонны, крошился камень, поднялись тучи пыли. Найнив, задыхаясь, скрючилась на усыпанном каменными осколками ковре, потом одним глазком выглянула из-за дверного косяка.

Огонь снова исчез, и в разгромленном зале воцарилась тишина, изредка нарушаемая стуком осыпающейся лепнины. Большая часть дальней стены обрушилась, и дворик с бассейном был хорошо виден, но Джини там, кажется, не было. А сходить туда и проверить, не погибла ли Черная сестра, используя смертельно опасный тер'ангриал, у Найнив не было желания. Она еле дышала, руки и ноги дрожали, и больше всего ей хотелось хоть чуть-чуть отдохнуть. Направлять Силу — нелегкая работа, она выматывает, как и всякая другая. Чем интенсивнее направляешь Силу, тем больше устаешь, а чем больше устаешь, тем труднее становится направлять. Найнив была настолько измождена, что сейчас не справилась бы и с ослабевшей Джини.

И как она могла оказаться такой растяпой? Затеяла поединок с Могидин и думать забыла, что Черные Айя тут же это почувствуют и, уж конечно, захотят выяснить, что происходит у них под носом. Хорошо еще, что Джини не появилась, пока она мерилась силами с Отрекшейся. Скорее всего, обе они погибли бы, даже не успев понять, в чем дело.

Подумав о Могидин, Найнив непроизвольно взглянула туда, где оставалась Отрекшаяся, и остолбенела.

Могидин исчезла! Погибельный огонь не коснулся ее, он прошел футах в десяти, но она пропала. Освободилась? Но ведь это невозможно. Она же была отсечена от Источника!

— Впрочем, — пробормотала Найнив, — почем мне знать, что возможно, а что нет? До сих пор считалось, что такой, как я, нипочем не устоять против Отрекшейся, а я ее одолела.

Правда, куда-то же Могидин подевалась. И Джини Кайд тоже след простыл. Найнив с трудом поднялась и заторопилась к назначенному месту встречи. Дело сделано, и, если у Илэйн все в порядке, можно уносить ноги.