Глава 47. ИСТИННОСТЬ ВИДЕНИЙ
Бумаги, разбросанные по столу, не представляли особого интереса для Суан Санчей, однако она упорно работала. В Белой Башне, разумеется, было кому заняться рутинными делами, и Амерлин имела полную возможность посвящать все свое время делам особой важности, но Суан взяла за правило каждый день, причем без предупреждения, проверять, как идут повседневные дела — сегодня в одной области, завтра в другой, — и изменять этой привычке не собиралась. И на сей раз все шло по намеченному плану. Поправив полосатый палантин, она аккуратно обмакнула перо в чернильницу и отметила галочкой очередную проверенную строку.
Сегодня она занималась проверкой кухонных счетов и отчета каменных дел мастера о ходе работ по сооружению пристройки к хранилищу рукописей. Ее всегда удивляло, что исполнители работ вечно приворовывают по мелочам, почему-то надеясь, что никто этого не заметит. Впрочем, еще большего удивления заслуживал тот факт, что несуразности и подтасовки в счетах и отчетах довольно часто действительно не замечали те, кому положено было их проверять.
Взять, например, Аарас, Стоило ей стать не просто старшей поварихой, а Госпожой Кухонь, как она, похоже, решила, что проверять счета ниже ее достоинства. Или Данелле, молодая Коричневая сестра, которой был поручен надзор за работой Джоварина, каменных дел мастера. Она, похоже, вовсе не отрывалась от книг, которые этот малый вечно ей подсовывал. Иначе невозможно понять, как она могла не заметить, что он нанял целую прорву рабочих — впору и новое хранилище построить. А ведь первые суда с камнем из Кандора лишь позавчера вошли в Северную Гавань. Эта Данелле слишком уж мечтательна, даже для Коричневой сестры. Пожалуй, ей стоило бы немного поработать на ферме, может, хоть это отучит ее витать в облаках. Сложнее с Ларас, она ведь не Айз Седай, и авторитет ее среди поварих, посудомоек и поварят неминуемо упадет. Можно, конечно, и ее отослать в деревню «отдохнуть», но…
Хмыкнув, Суан отложила перо и поморщилась, увидев посаженную рядом с аккуратно выписанными колонками кляксу.
— Только время теряю! Ларас — да сорняки выпалывать! — ворчала Суан Санчей. — Да она так толста, что ей и не нагнуться!
Впрочем, Суан знала, что на самом деле Ларас прекрасно справляется со своим хозяйством. Неточности в счетах раздражали Амерлин потому, что она нервничала, а нервничала она оттого, что не было никаких вестей. Оттого-то она и хлопает крыльями, словно птица-рыболов, у которой вырвали рыбку прямо из клюва. От Морейн поступило лишь одно сообщение — о том, что этот юноша, ал'Тор, завладел Калландором. С тех пор минула не одна неделя, слухи о Ранде уже ползли по улицам, но от Морейн больше не было известий.
Приподняв крышку украшенной искусной резьбой шкатулки из черного дерева, где хранились самые секретные бумаги, Амерлин принялась рыться внутри. Шкатулочка была с секретом, да таким, что посторонним в нее соваться не стоило. В первой бумаге, которую она достала, содержалось сообщение о том, что послушница, ставшая свидетельницей появления Мин, бесследно исчезла, так же как и хозяйка фермы, где эта послушница работала.
Редко приходилось слышать о том, что сбежала послушница, но чтобы с ней пропала и владелица фермы… Это внушало тревогу. Сахру непременно надо разыскать: девчонка не настолько преуспела в учении, чтобы позволять ей делать что вздумается. Но и хранить это донесение в секретной шкатулке, пожалуй, ни к чему — в нем не упоминается ни имя Мин, ни причина, по которой девушку спровадили мотыжить грядки. Однако Амерлин все же положила его обратно. Времена нынче такие, что ничего не угадаешь заранее.
Она пробежала глазами описание сборища в Гэалдане, где объявился малый по имени Масима, именующий себя Пророком Лорда Дракона. Странно, имя-то вроде бы шайнарское… Этот Масима, собрав десятитысячную толпу, витийствовал перед ней с вершины холма, возвещая пришествие Дракона. Солдаты попытались разогнать слушателей, и дело кончилось нешуточной стычкой. Любопытным, однако, было не то, что солдатам задали трепку, а то, что новоявленному пророку было известно имя Ранда ал'Тора. Да, такую бумагу, безусловно, следовало сохранить.
А вот еще одно сообщение: о Мазриме Тайме ничего нового выведать не удалось. Без этой бумажки можно и обойтись.
Очередное извещение о неладах в Тарабоне и Арад Домане. Вдоль побережья Океана Арит бесследно исчезают суда. Весть о вторжении тирских войск в Кайриэн…
Да, похоже, у нее появилась привычка складывать в шкатулку все подряд. В этих бумагах нет ничего секретного.
…две сестры исчезли в Иллиане, одна пропала в Кэймлине. Суан поежилась, задумавшись о том, где скрываются Отрекшиеся. Слишком многие соглядатаи Башни умолкли. Она, Амерлин, плавает в кромешной тьме, а где-то рядом подстерегает рыба-лев… А вот и оно — смятый клочок тонкой, как шелк, бумаги зашуршал, когда Суан стала его разворачивать.
Удар достиг цели. Пастух завладел мечом. Совет Башни, как она и предполагала, проголосовал единогласно — выкручивать руки и употреблять власть не пришлось. Раз этот человек заполучил Калландор, значит, он действительно Возрожденный Дракон, ну а коли так. Башня не может оставить его без надзора. На этот счет три Сестры-Советницы от разных Айя высказались сами, опередив даже предложение Суан. Странно, что среди них оказалась и Элайда. Впрочем, почему странно? Красные сестры, как никакие другие, всегда стремились держать всякого мужчину, способного направлять Силу, на привязи. Да что там на привязи — в стальных оковах!
Ей пришлось даже унимать рвение Совета. Всем тут же захотелось поскорее отправить гонцов, забрать Ранда из Тира и доставить его в Башню. Но когда сестры узнали, что за Возрожденным Драконом неусыпно приглядывает Айз Седай, они успокоились.
Но как обстоят дела сейчас? Почему Морейн больше не шлет донесений? В Совете росло нетерпение, и теперь все могло кончиться взрывом. Суан и сама-то порой с трудом сдерживала подступающую ярость. Что случилось с Морейн, чтоб ей сгореть? Почему она молчит?
Дверь со скрипом распахнулась. Сердито выпрямившись, Суан увидела, что в ее покой вошла Элайда в сопровождении более чем дюжины сестер. Большинство из них носили шали с красной каймой, но Суан узнала невозмутимую Белую сестру Алвиарин и стройную Джолин Маза из Зеленой Айя. Пухленькая Шимерин из Желтой держалась позади, рядом с Данелле, голубые глаза которой вовсе не казались сейчас мечтательными и сонными. В этой компании были представлены все Айя, кроме Голубой. Некоторые явно нервничали, но большинство были настроены мрачно и решительно, а в темных глазах Элайды светилась уверенность, даже торжество.
— Что это значит? — резко спросила Суан, со щелчком захлопнув шкатулку. Она вскочила с места и обошла вокруг стола. Сначала Морейн, теперь это! — Что все это значит, я спрашиваю? Если ты, Элайда, опять заявилась обсуждать тирские дела, то напрасно. Тебе ведь уже сказано, что лишних в это лучше не вмешивать. И нечего вваливаться сюда целой толпой, словно к своей маме на кухню! Ты все это затеяла, так что проси прощения и уходи, не то пожалеешь, что не осталась несведущей послушницей.
Суан полагала, что ее холодный, но гневный тон вразумит забывшихся сестер, но, хотя некоторые из них и замялись, ни одна не двинулась к двери. Маленькая Данелле ехидно ухмыльнулась, а Элайда спокойно протянула руку и сорвала с плеч Суан полосатый палантин.
— Он тебе больше не потребуется, Суан, — заявила Элайда. — Ты никогда не годилась для этой роли.
От потрясения у Суан отнялся язык. Это безумие! Такого просто быть не может! В ярости она потянулась к саидин и испытала новое, еще более сильное потрясение.
Между ней и Истинным Источником вырос непреодолимый барьер — словно стена из толстого стекла. Суан уставилась на Элайду, не веря своим глазам. Как будто в насмешку, свечение саидар появилось вокруг Элайды. Красная сестра начала сплетать вокруг Суан потоки Воздуха, стягивая ей руки и обматывая ее тело словно тугими веревками, да так, что та с трудом могла дышать.
— Вы… что… с ума… п-посходили? — с трудом выдавила из себя Амерлин. — Да я с вас за это шкуры спущу! Сейчас же освободите меня!
Ни одна из женщин не обратила на ее слова никакого внимания.
Алвиарин принялась быстро, но без суеты рыться в разбросанных по столу бумагах, а остальные стали перетряхивать стоявшие на полках книги — вдруг да вывалится какая-нибудь заложенная между страниц бумажка. Видимо, не найдя на столе того, что ее интересовало, Белая сестра слегка поморщилась, откинула крышку шкатулки — ив тот же миг шкатулка превратилась в ослепительный огненный шар.
Алвиарин вскрикнула и отскочила в сторону, тряся рукой, на которой уже начали набухать волдыри.
— С секретом, — пробормотала она чуть ли не в гневе. Большего возбуждения от Белой сестры и ждать не приходилось. — Твой страж был таким крохотным, что я заметила его слишком поздно.
От шкатулки и ее содержимого осталась лишь кучка пепла на обгорелой поверхности стола, но Элайду это не слишком огорчило.
— Уверяю тебя, Суан, ты расскажешь о каждой бумажке, которая здесь лежала. Все расскажешь — и кто писал, и кому, и зачем.
— Вы все Драконом одержимы! — воскликнула Суан. — И ты, Элайда, за это поплатишься. И остальные тоже! Считайте, что вам всем повезет, если Совет Башни не решит вас всех усмирить!
Едва заметная улыбка, появившаяся на губах Элайды, не коснулась ее глаз:
— Совет был собран меньше часа назад. Восседающих было достаточно, чтобы, согласно закону, принять решение, и мы его приняли единогласно. Ты больше не Амерлин. Мы пришли сюда, чтобы привести в исполнение постановление Совета.
Суан вся похолодела. Что им известно? — с ужасом спрашивала она себя. О Свет, что же они вызнали? Дура я, дура! Слепая, беспечная дура! Однако она постаралась взять себя в руки. В конце концов, ей не впервой попадать в переделки. Пятнадцатилетней девчушкой Суан довелось рыбацким ножом отбиваться от четверых накачавшихся дешевым вином молодчиков, пытавшихся затащить ее в темный переулок. Отделаться от них было потруднее, во всяком случае, она себя в этом сейчас убеждала.
— Достаточно, чтобы принять решение, — с усмешкой протянула Суан. — Ручаюсь, что вы едва дотянули до требуемого числа, да и то только потому, что собрали всех своих приспешниц и тех дурех, которых обманули или запугали. — В действительности, и того, что Элайде удалось перетянуть на свою сторону хотя бы нескольких Восседающих, было достаточно, чтобы у Суан пересохло в горле, но она старалась не подавать виду. — Когда Совет соберется в полном составе, вы горько пожалеете о своей ошибке, но будет уже поздно. Никогда прежде в Башне не бывало мятежей, и на тысячу лет вперед ваша страшная участь будет служить назиданием для новых и новых поколений послушниц — чтобы неповадно было и помышлять о бунте. — На лицах некоторых заговорщиц появилось сомнение — видать, Элайда не всех крепко держала в руках. — Так что пора бы вам прекратить дыру в днище расширять да приниматься вычерпывать воду из лодки, чтобы ко дну не пойти. Даже ты, Элайда, можешь еще рассчитывать на снисхождение, если одумаешься.
Элайда выслушала Суан с холодным спокойствием, а потом с размаху, изо всех сил ударила ее по лицу. Та пошатнулась, в глазах заплясали серебристые искры.
— С тобой покончено, — промолвила Элайда. — Неужто ты и вправду надеялась, что я… что мы позволим тебе погубить Башню? Взять ее!
Две Красные сестры подтолкнули Суан вперед. Она споткнулась, едва удержавшись на ногах, метнула на них яростный взгляд — и пошла, куда ее повели.
Кого оповестить? — размышляла Суан. И как? Она полагала, что сумеет оправдаться, какие бы обвинения ни были против нее выдвинуты. Нужно только время все обдумать и собраться с мыслями. Все, что у них есть, даже насчет Ранда ал'Тора, — всего лишь слухи. А она, Суан, играет в Великую Игру слишком долго, и ее не одолеть с помощью одних только слухов. Ничего у них не выйдет, если они не заполучат Мин. Вот Мин может превратить россказни в истинные свидетельства.
Сгори моя душа, заскрипела зубами Суан. У меня найдется что использовать для наживки!
В приемной она снова запнулась, но на сей раз не оттого, что ее толкнули. В глубине души Суан надеялась, что Лиане не окажется на месте, но Хранительница Летописей находилась там. Опутанная потоками Воздуха, она беззвучно шевелила губами. Суан, конечно, уловила, когда Лиане связывали, но не поняла, в чем дело, и не обратила внимания — ведь в Башне почти ежеминутно кто-нибудь да направлял Силу. Но запнуться ее заставил не вид связанной Хранительницы Летописей. На полу приемной лежал ничком высокий, седовласый, но стройный мужчина. В спине его торчал нож.
Алрик был Стражем Суан почти двадцать лет. Быть Стражем Амерлин — нелегкое дело, но он никогда не роптал, ни разу за все эти годы не посетовал на свою судьбу: ни когда дела Суан Санчей удерживали его в стенах Башни, ни когда долг Стража Амерлин отправлял его за сотни лиг от нее — последнее особо невыносимо для любого Гайдина.
Суан прокашлялась, но голос ее по-прежнему звучал сдавленно:
— Элайда! За это злодеяние я велю засолить твою шкуру и растянуть на солнце. Клянусь!
— Ты бы лучше о своей шкуре позаботилась, Суан, — отозвалась Элайда, подойдя ближе и заглянув Суан прямо в глаза. — Тебе ведь есть что рассказать, я знаю. И ты все расскажешь, все без утайки, все до последней крупицы. — Непривычно спокойный голос Элайды пугал больше, чем ее гневный взгляд. — Это я тебе обещаю, Суан. Отведите ее вниз.
* * *
Незадолго до полудня Мин, прижимая к груди свернутый рулоном отрез голубого шелка, подошла к Северным Воротам. Жеманная улыбка и кокетливо приподнятый краешек зеленой юбки предназначались для караульных со знаками Пламени Тар Валона на груди. Она уже начала вымучивать эту опостылевшую улыбочку, когда с удивлением обнаружила, что стражи на месте нет. Тяжелые железные створки были распахнуты, но ни в караульной, ни у самих ворот не было ни души. Неслыханное дело, чтобы ворота были оставлены без охраны. Ворота, ведущие на территорию Башни. На полпути к огромному, вздымавшемуся в небо белому столбу Башни над деревьями поднимались клубы дыма. Кажется, в той стороне находились казармы, где размещалась молодежь, приезжавшая учиться у Стражей воинскому искусству. Наверное, охрана побежала помогать тушить пожар.
Все еще ощущая легкое беспокойство. Мин поспешила по проложенной через рощицу тропке, рассеянно теребя шелк. Она вовсе не хотела обзаводиться еще одним платьем, но Ларас чуть ли не силой сунула ей в руки кошелек с серебром и велела употребить деньги на покупку этого шелка. По мнению Госпожи Кухонь, такой цвет будет очень к лицу «Элминдреде». Ну а самой «Элминдреде» было никак не с руки терять доброе расположение Ларас.
Из-за деревьев доносился лязг мечей. Похоже, сегодня Стражи заставили своих учеников практиковаться особенно усердно.
Вообще-то Мин здесь сердило все: и Ларас с вечными охами по поводу ее красоты, и Гавин со своими шуточками, и Галад с его комплиментами, видимо, понятия не имеющий, что его лицо и улыбка заставляют сердце любой женщины биться сильнее. Интересно, что бы сказал Ранд, увидев ее в платье и с жеманной улыбочкой, как у глупой девчонки, да и заметит ли он ее тогда, может, просто пройдет мимо.
Нечего о нем думать, сердито сказала себе Мин. Он того не заслуживает. Все неприятности из-за него. Из-за него я торчу здесь и ношу эти дурацкие платья. Моя одежда — куртка да штаны, вот так! Может, после того как уберусь наконец отсюда, я когда-нибудь и надену платье, но вовсе не для того, чтобы на меня пялились мужчины. Как он сейчас наверняка пялится на какую-нибудь тирскую вертихвостку с обнаженной грудью. Подумаешь, я и сама могла бы так вырядиться. Вот увидит меня в этом голубом платье, посмотрим, что запоет. Надо будет сказать, чтобы вырез сделали до…
О чем я думаю? — спохватилась Мин. Совсем ума лишилась. Амерлин без толку держит меня в Башне, а я схожу с ума по Ранду ал Тору, чтоб ему сгореть!
Снова послышался лязг мечей, и Мин остановилась. Из-за деревьев выбежала группа юношей с копьями наперевес и обнаженными мечами. Предводительствовал Гавин, но Мин знала и остальных — все они были учениками Стражей. С учебного плаца доносились яростные крики.
— Гавин! Что происходит?
Молодой человек обернулся. В глазах его застыла тревога, а лицо выражало решимость никак этой тревоги не обнаруживать.
— Мин, что ты здесь делаешь? Уходи сейчас же. Здесь опасно.
Группа молодых людей устремилась дальше, но некоторые задержались, нетерпеливо дожидаясь Гавина. Мин показалось, что здесь собрались чуть ли не все ученики Стражей.
— Гавин, а ну-ка выкладывай, что здесь творится!
— Сегодня утром была низложена Амерлин. Уходи!
Рулон шелка выпал из рук девушки.
— Низложена? Быть того не может! Как? Почему? Почему, во имя Света?
— Гавин! — позвал один из юношей.
— Гавин! Гавин! — подхватили остальные, потрясая оружием. — Белый Вепрь!
— У меня нет времени, — заявил он. — Повсюду дерутся. Говорят, что Хаммар пытается освободить Суан Санчей. Мне нужно в Башню, а ты уходи. И поскорее!
Он повернулся и помчался к Башне. Остальные с криками: «Гавин! Вперед, Отроки! Белый Вепрь! Белый Вепрь!» — устремились за ним. Мин уставилась ему вслед.
— Гавин, — прошептала она, — а сам-то ты на чьей стороне?
Казалось, что выкрики, стоны и лязг стали громче и доносились теперь со всех сторон. У Мин мурашки пробежали по коже. Надо же влипнуть в такую историю! Этого не могло случиться, тем более здесь! Нет, Гавин прав. Конечно, самое разумное — поскорее унести отсюда ноги. Только вот впустят ли ее потом обратно и сможет ли она принести хоть какую-нибудь пользу вне Башни?
А какая от меня польза здесь? — спросила себя девушка. Но назад не повернула, а, позабыв про валявшийся на земле шелк, поспешила к деревьям, чтобы спрятаться и пораскинуть мозгами. Маловероятно, что кому-нибудь придет в голову схватить эту пустоголовую «Элминдреду» — Мин поежилась и пожалела, что даже предположила такое, но рисковать раньше времени не имело смысла. Рано или поздно стычки прекратятся, а она к тому времени, глядишь, и сообразит, что делать.
* * *
Суан Санчей открыла глаза, пошевелилась, вздрогнула и замерла. В камере царила кромешная тьма. Наступило ли уже утро? Допрос продолжался долго, он казался бесконечным. Суан постаралась забыть о нем — хорошо и то, что она еще дышит. Шероховатый каменный пол больно царапал исполосованное плетьми тело. К боли добавился еще и холод — она уже покрывалась гусиной кожей.
Могли бы оставить мне хотя бы сорочку, подумала Суан.
Пахло застарелой пылью и сухой плесенью. В эту подземную темницу никого не заточали со времен Артура Ястребиное Крыло — со времен Бонвин. Суан поморщилась. О таком не забудешь. Стиснув зубы, Суан присела и пошарила вокруг, ища, на что бы опереться. Каменная стена казалась слишком холодной, чтобы прислоняться к ней обнаженной спиной.
Мелочи, напомнила она себе. Думай о мелочах. Жара. Холод. Интересно, когда они принесут воды? Может, и вовсе не принесут.
Суан схватилась за палец, на котором носила кольцо Великого Змея. Не то чтобы она ожидала обнаружить его на месте, — нет, кажется, она даже помнила, как они сдернули кольцо с пальца. И еще кое-что помнила, хотя и туманно. И хорошо, что туманно. Но она все равно помнила, что в конце концов рассказала им все — почти все, радуясь, когда удавалось утаить крупицу здесь, крупицу там. И в то же время торопясь ответить и стараясь отвечать подольше, чтобы они прекратили или хотя бы повременили… Суан обхватила себя руками, чтобы не трястись от холода, но это не очень-то помогало.
Я буду спокойна. Спокойна. Я не мертва. Прежде всего следует помнить об этом. Я жива!
— Мать, — донесся из темноты неуверенный голос Лиане. — Вы не спите, Мать?
— Нет, Лиане, — со вздохом откликнулась Суан. Она-то надеялась, что Лиане отпустят, просто изгонят Аз Башни, и теперь чувствовала себя виноватой в том, что из-за нее и Хранительница Летописей угодила в застенок.
— Прости, что я втравила тебя во все это, дочь моя, — сказала Суан и тут же поправилась:
— Прости меня, Лиане.
Она уже не Амерлин и не имеет права никого называть дочерью.
После долгой паузы Лиане спросила:
— С вами… все в порядке, Мать?
— Суан, Лиане. Просто Суан.
Она непроизвольно попыталась обнять саидар. Но там ничего не было — ничего не было для нее. И никогда больше не будет. Только пустота. Прежде ее жизнь всегда была исполнена смысла, а теперь она оказалась без руля и ветрил посреди бушующего моря. Куда более мрачного, чем этот подвал. Она смахнула слезу, тут же выбранив себя за слабость.
— Я больше не Амерлин, Лиане. — В голосе ее послышалась нотка гнева. — Думаю, что теперь Престол Амерлин займет Элайда. Если еще не заняла. Но клянусь, когда-нибудь я скормлю ее щуке-серебрянке!
Лиане ответила долгим вздохом, в котором не слышалось надежды.
Заслышав скрежет ключа в железном замке, Суан вскинула голову. Никто и не подумал смазать маслом эту железяку, прежде чем бросить сюда их с Лиане. Проржавевший замок ни в какую не хотел открываться. С мрачной решимостью Суан заставила себя подняться:
— Вставай, Лиане. Поднимайся. Та поднялась, приглушенно всхлипывая, и еле слышно пробормотала:
— А что толку?
— Во всяком случае они не увидят, как мы валяемся на полу и хнычем. — Суан старалась придать голосу твердость. — Мы еще можем бороться, Лиане. Пока мы живы, мы можем бороться и отомстить.
О Свет, подумала она. Но как? Ведь они усмирили меня! Усмирили! Усилием воли устремив свое сознание в пустоту, она сжала кулаки и постаралась тверже стоять на неровном каменном полу. Ей очень хотелось, чтобы ее хриплое дыхание не походило на хныканье.
* * *
Мин положила на пол свои узлы, откинула плащ и обеими руками взялась за здоровенный, в две ее ладони, ключ, такой же ржавый, как и все остальные, висевшие на большом железном кольце. Было зябко, словно и само лето не решалось спускаться в мрачное и сырое подземелье.
— Поторопись, дитя, — пробормотала державшая фонарь Ларас, вглядываясь в тянущийся в обе стороны темный коридор. Трудно было поверить, что эта толстуха со множеством подбородков была когда-то красива, но сейчас она казалась Мин красивее всех на свете.
Сражаясь с ключом. Мин покачала головой. Она встретилась с Ларас, когда тайком пробиралась в свою комнату, чтобы переодеться в простое серое платье и прихватить кое-какие вещи. Оказалось, что Госпожа Кухонь с ног сбилась, разыскивая именно ее и переживая за «Элминдреду», и тут же предложила спрятаться у нее и переждать, пока все утихнет. А потом… Мин так и не поняла, каким образом Ларас выведала все ее намерения, и, что и вовсе невероятно, эта женщина предложила свою помощь. Сказала, что проследит, чтобы «Элминдреда не угодила в котел». Хорошо, если это ей удастся.
Проклятый ключ ни за что не желал поворачиваться, и Мин налегла на него всем телом.
Конечно, во многих отношениях она в долгу перед Ларас. Вряд ли ей самой удалось бы все подготовить и раздобыть, тем более так быстро. А кроме того… Она ведь была просто дурехой — всерьез думала вскочить на лошадь и ускакать в Тир. Ускакать, прежде чем ее голову добавят к тем, что уже красуются на фасаде Башни. Но если бы она и вправду удрала, то потом никогда не простила бы себе этого. Одного этого было достаточно, чтобы не возражать, когда Ларас прибавила несколько нарядных платьев к тем вещам, которые Мин уложила сама. В конце концов румяна, помаду и пудру можно где-нибудь и потерять…
Но почему не поворачивается этот гадкий ключ? Может, Ларас сумеет… Неожиданно ключ повернулся, да с таким громким щелчком, что Мин испугалась, не сломался ли замок. Но когда она толкнула грубую деревянную дверь, та отворилась. Мин вступила в темную каменную пещеру и растерянно остановилась.
В свете фонаря она увидела двух нагих женщин, покрытых синяками и ссадинами. Обе прикрыли лицо ладонями, и на миг Мин показалось, что это не те, кого она искала.
Одна женщина была высокой, стройной, с медного оттенка кожей, другая пониже, поплотнее и посветлее. Лица их не были обезображены побоями и, несомненно, казались знакомыми, но… Обе узницы вовсе не выглядели лишенными возраста, в отличие от всех Айз Седай. Мин с почти полной уверенностью могла сказать, что они не более чем на шесть-семь лет старше ее самой и что ни одна из них не Айз Седай. Она не видела никакого свечения, никаких образов, а именно это всегда позволяло ей безошибочно узнавать Айз Седай.
— Где?.. — вопросительно начала одна из них, поперхнулась и прочистила горло. — Как вам удалось раздобыть ключи? — Голос принадлежал Суан Санчей.
— Это она, — заявила Ларас, подтолкнув Мин толстым пальцем. — Поторопись, дитя! Я, знаешь ли, слишком стара и толста для таких приключений.
Мин удивленно взглянула на Госпожу Кухонь. Она ведь сама вызвалась участвовать во всем этом, да что там вызвалась — настояла! Девушка хотела спросить, почему Суан и Лиане так помолодели, но вовремя остановилась. Времени на пустые расспросы не было.
Я слишком привыкла быть Элминдредой и думать о ерунде, выбранила себя Мин и, бросив каждой из обнаженных женщин по свертку, быстро заговорила:
— Это одежда. Одевайтесь как можно быстрее, сколько у нас времени, я не знаю. Караульный решил — не без моей помощи, конечно, — что я не прочь с ним позабавиться, а как только полез целоваться, Ларас огрела его сзади скалкой. Он лежит без памяти, но сколько проваляется — неизвестно. — Мин опасливо выглянула в коридор. — Нам лучше поторопиться.
Суан уже развязала свой узел. В нем были полотняная сорочка и платье — скромное домотканое платье, в каких жены и дочери фермеров приходили в Башню посоветоваться с Айз Седай. Такое же платье приготовили и для Лиане. Только юбки были не совсем обычного покроя, с разрезами, словно у костюмов для верховой езды. Шила эти наряды, главным образом, Ларас, а Мин только без толку исколола себе пальцы иголкой. Лиане тоже торопливо прикрывала наготу, но ее, кажется, больше заинтересовала не одежда, а короткий поясной нож.
Можно было надеяться, что трем ничем не примечательным с виду женщинам удастся, по крайней мере, выбраться из Башни. Когда началась заваруха, внутри находилось много просительниц, так что если их не узнают, то, скорее всего, просто выставят за ворота. Но маловероятно, чтобы кто-нибудь узнал в двух молодых, во всяком случае с виду, женщинах Амерлин и Хранительницу Летописей. Бывшую Амерлин и бывшую Хранительницу, напомнила себе Мин.
— Неужто они поставили лишь одного караульного? — бормотала Суан, натягивая толстые чулки. — Странно. Мелкого воришку и то лучше сторожат. — Вставив ноги в крепкие башмаки, она бросила взгляд на Ларас:
— Приятно видеть, что не все поверили напраслине, которую возвели на меня.
Дородная повариха нахмурилась и склонила голову, отчего к ее третьему подбородку добавился четвертый.
— Я верна Башне, — твердо заявила она. — Не мне решать, кто нынче прав, кто виноват. Мое дело — кухня. Но эта глупенькая девчонка заставила меня вспомнить о тех днях, когда я сама была такой же. Они давно миновали. Я больше не молоденькая дурочка и не должна забывать об этом.
Ларас сунула фонарь в руки Мин и повернулась, чтобы уйти, но девушка удержала ее за рукав:
— Ларас, неужели ты нас выдашь? После всего, что ты сделала?
Круглое лицо Госпожи Кухонь расплылось в немного грустной улыбке, будто она что-то вспоминала:
— Ох, Элминдреда, ты точь-в-точь как я в молодости! И мне случалось вытворять глупости, да еще какие! Раз меня чуть было не вздернули. Уж конечно, дитя, я Тебя не выдам. Но и ты пойми — вам бежать, а мне здесь оставаться и жить. Когда пробьет Второй Час, я пошлю девушку с вином для караульного. Если до той поры его никто не найдет или он сам не очнется, считайте, вам повезло. У вас в запасе целый час. — Она повернулась к Суан и Лиане и взглянула на них строго и властно, словно на своих поварят:
— Советую вам использовать этот час как следует. Как я понимаю, вас в назидание всем намерены отправить в судомойню или еще куда. Я повариха, а не Айз Седай, и кому быть Амерлин — мне без разницы. Но если по вашей вине схватят это дитя, берегитесь. Я вас обеих засуну в горшки с помоями и буду держать там от восхода до заката. Я с вас шкуру спущу. Вы у меня пожалеете, что вам головы не снесли. И не надейтесь, будто они поверят, что я помогала вам бежать. Все знают, что я с кухни — ни ногой. Зарубите это себе на носу и пошевеливайтесь. — На лице Ларас вновь появилась улыбка, и она ущипнула Мин за щечку. — Спровадь их отсюда побыстрее, дитя. Ох, как мне будет не хватать тебя. Ты такая милашка, мне так нравилось тебя наряжать…
Еще раз ущипнув Мин, Ларас вышла за дверь и засеменила по коридору.
Мин досадливо потерла щеку. Подобные знаки внимания со стороны здоровенной и слишком уж рьяно выражающей свои чувства Госпожи Кухонь отнюдь ее не радовали. Но какие же, интересно, «глупости» творила это толстуха в молодости, коли ее чуть не повесили?
— Дерзкая кухарка! — возмущенно бормотала Лиане. — Как она смела так разговаривать с тобой. Мать? Удивительно, как, при таком отношении, она нам помогла!
— Так или иначе, она нам помогла, — возразила Мин, — и, конечно, сдержит свое обещание. Она нас не выдаст.
Лиане недоверчиво фыркнула.
Суан накинула на плечи плащ:
— Лиане, я уже не имею права именоваться Матерью. Я больше не Амерлин, а она по-прежнему Госпожа Кухонь. Теперь мы простые женщины, каких полно у нее в подручных в посудомойках, среди которых мы вполне можем очутиться завтра. Вот она и обращается с нами соответственно.
Лиане сцепила руки, чтобы унять дрожь, и отвела глаза. Суан спокойно и сухо продолжала:
— Я думаю, что Ларас, в случае чего, сдержит свое обещание и относительно… всего остального… Так что, даже если ты не боишься Элайды, все равно советую поторопиться. Как-то не хочется, чтобы меня окунули физиономией в грязный горшок. С детства терпеть не могу грязных горшков. Лиане с угрюмым видом зашнуровывала крестьянское платье, и Суан перевела взгляд на Мин:
— Может, и у тебя пропадет охота нам помогать, когда ты узнаешь, что нас… усмирили. — Голос ее звучал твердо, но напряженно, а в глазах застыла боль. Мин поняла, что внешнее спокойствие давалось Суан нелегко. — Любая из Принятых может теперь связать нас, как овец. Да что там, чуть ли не любая послушница!
— Я знаю, — ответила Мин, стараясь, чтобы в голосе ее не прозвучало даже намека на сочувствие. Сочувствие расслабляет, а для обеих этих женщин слабость сейчас — непозволительная роскошь. — Об этом объявляли глашатаи на всех площадях города, и грамоты развешаны повсюду, где только можно вбить гвоздь. Но вы еще живы! — У Лиане вырвался горький смешок. — Однако надо поскорее уносить ноги. Неровен час, этот караульный придет в себя или кто-нибудь на него наткнется.
— Веди нас, Мин, — промолвила Суан. — Мы в твоих руках.
Лиане кивнула и поспешно накинула плащ. В конце темного коридора на пыльном полу лежал незадачливый охранник. Шлем, который мог бы уберечь его затылок от скалки Ларас, лежал на неструганом дощатом столе рядом с фонарем, освещавшим закуток, который служил караульней. Бедолага не шевелился, но вроде дышал. Мин бросила на него всего один беглый взгляд, но ей хотелось верить, что солдат не особенно пострадал. Он ведь ничего худого ей не сделал и был не слишком назойлив. Мин выпустила Лиане и Суан через дальнюю дверь, сбитую из толстых досок и скрепленную железными скобами, и торопливо повела их вверх по узенькой каменной лестнице. Задерживаться здесь было опасно. Если их увидят выходящими из подвала, то неизбежно поинтересуются, чего ради простые просительницы туда полезли.
Выбираясь из подземелья, беглянки никого не встретили, но когда они подошли к крохотной дверце, ведущей собственно в Башню, Мин затаила дыхание. Приоткрыв дверцу настолько, чтобы можно было просунуть голову, она с замиранием сердца выглянула в коридор.
Вдоль беломраморных стен стояли высокие золоченые светильники. Справа Мин увидела две удаляющиеся женские фигуры. Лиц не было видно, но по уверенной походке Мин безошибочно признала Айз Седай. Здесь, в Башне, робели даже королевы. В противоположном направлении шла группа мужчин. Волчья грация движений и менявшие цвет плащи выдавали в них Стражей.
Дождавшись, когда Стражи пропали из виду, Мин скользнула за порог. — Все чисто. Идем. Надвиньте поглубже капюшоны и опустите головы, будто вам боязно.
В чем, в чем, а в этом у них не было особой нужды притворяться. Как, впрочем, и у самой Мин.
Коридоры, залы и переходы Башни и в спокойные времена не бывали многолюдны, а сейчас казались совсем пустыми. Время от времени впереди появлялась одинокая фигура и вскоре скрывалась в какой-нибудь боковой галерее. Все проходившие мимо: Айз Седай, Стражи или просто слуги — были слишком заняты своими делами, чтобы обратить внимание на трех скромно одетых женщин. В Башне царила почти полная тишина.
Пересекая широкий, вымощенный темно-зелеными каменными плитами зал, Суан неожиданно остановилась. Под ногами она увидела темные смазанные пятна и полосы, словно здесь протащили окровавленные человеческие тела.
— Что тут случилось? — требовательно спросила дна. — Скажи мне. Мин!
Лиане схватилась за рукоятку ножа и огляделась по сторонам, словно ожидая нападения.
— Схватка, — неохотно пояснила Мин.
Она надеялась, что Суан и Лиане выберутся из Башни, а то и из города, прежде чем узнают об этом. Обходя темные пятна, она поспешила вперед, подталкивая своих спутниц, когда те оглядывались.
— Стычки начались вчера, как только вас схватили, а прекратились только пару часов назад. И то, наверное, не совсем.
— Ты хочешь сказать — стычки между Гайдинами? — воскликнула Лиане, не веря своим ушам. — Стражи сражались со Стражами?
— Да тут все передрались: Стражи, караульные солдаты — все подряд. А началось с того, что, как только было объявлено о вашем аресте, какие-то люди, прибывшие сюда под видом каменщиков, попытались захватить Башню. Их было сотни две-три, не меньше.
— Данелле! — воскликнула Суан. — Вот оно что. А я-то думала, она просто недоглядела. Мне следовало быть сообразительней. — Лицо ее передернулось. Мин Даже испугалась, что Суан, чего доброго, расплачется. — Артур Ястребиное Крыло не сумел добиться того, что мы сделали собственными руками. — Хотя слезы действительно подступали к глазам Суан, голос ее звучал решительно. — И да помилует нас Свет, ибо мы погубили Башню. — Она тяжело вздохнула, а когда заговорила вновь, в голосе ее звучала не ярость, а печаль:
— Наверное, я должна радоваться, что не все в Башне от меня отвернулись, но я почти сожалею об этом.
Мин старалась сохранить непроницаемое лицо, но голубые глаза Суан, казалось, примечали даже дрожание ресниц.
— Ведь кто-то встал на мою сторону, да?
— Да, некоторые, — пробормотала Мин. Девушке не хотелось говорить, что таких оказалось совсем немного. Но необходимо было объяснить Суан, что сейчас в Башне и вовсе не осталось ее сторонников. — Но Элайда не стала дожидаться, выступят ли в вашу защиту Голубые Айя. Насколько мне известно, ни одна из находившихся в Башне Голубых сестер не осталась в живых.
— А что с Шириам? — с тревогой спросила Лиане. — И с Анайей?
— Не знаю. Зеленых тоже почти не осталось — во всяком случае, в Башне. Другие Айя раскололись. Большинство Красных по-прежнему здесь. Насколько я понимаю, все не поддержавшие Элайду либо погибли, либо бежали. Суан… — Непривычно было называть эту женщину просто по имени, да и Лиане тут же сердито фыркнула, но при нынешних обстоятельствах обращение «Мать» прозвучало бы как насмешка. — Суан, вас с Лиане обвинили в том, что вы организовали побег Мазрима Таима. А когда началась неразбериха, то удрал и Логайн, в чем тоже стали винить вас. Не то чтобы вас открыто называли Приспешницами Темного — это было бы все равно что признать существование Черных Айя, — но подразумевается нечто подобное, и все это понимают.
— У них что ни слово, то ложь, — тихонько пробормотала Суан. — Они обвиняют меня именно в том, что затеяли сами.
— Выставляют нас Приспешницами Темного! — ахнула Лиане. — Нас!..
— А почему бы и нет? — вздохнула Суан. — Они на все пойдут после того, что уже натворили.
Обе умолкли и понуро последовали за Мин. Девушке ужасно не хотелось видеть их отчаявшиеся лица.
По мере приближения к выходу Мин чувствовала себя все увереннее. Неподалеку от западных ворот, в рощице, она припрятала трех лошадей. Правда, еще неизвестно, удастся ли выехать верхом, ну да ладно. Доберутся до лошадей, а там видно будет, что делать. Да и не станет стража у ворот задерживать уезжающих просительниц. Во всяком случае, Мин хотелось в это верить.
Беглянки уже подходили к неприметной двери, за которой начинался ведущий к выходу коридор, когда навстречу им из-за поворота широкого перехода, обегавшего по окружности всю Башню, неожиданно вывернула Элайда.
У Мин подкосились ноги. Сердце едва не выскакивало из груди. Сгорбившись и спрятав лицо в капюшон, она твердила себе:
Я просительница! Обычная, ничем не примечательная просительница! Я тут ни при чем. О Свет, пусть меня никто не заметит! Она приподняла голову, скосив глаза из-под капюшона, ожидая увидеть злорадно торжествующий взгляд Элайды.
Но та проследовала мимо, не удостоив взглядом ни Мин, ни ее спутниц. На плечах Элайды красовался полосатый палантин Амерлин. Рядом с ней шествовала Алвиарин в палантине Хранительницы Летописей — белом, в знак ее прежней принадлежности к Белой Айя. За ними следовали Айз Седай — около дюжины. Почти все были из Красной Айя, хотя Мин заметила две шали с желтой каймой, одну с зеленой и одну с коричневой. Рядом, по обеим сторонам этой процессии, держа руки на рукоятях мечей, шли Стражи — по шестеро с каждой стороны. Даже когда их настороженные взгляды скользнули по трем коленопреклоненным фигурам, они не усмотрели ничего опасного.
Только сейчас Мин поняла, что они трое стоят на коленях, низко склонив головы. Она почти ожидала, что Суан или Лиане вцепятся Элайде в горло, но они подняли глаза, лишь когда та прошествовала мимо.
— Очень немногих женщин усмиряли, — пробормотала Суан, словно разговаривая сама с собой, — и ни одна после этого долго не протянула. Но я слышала, что есть лишь единственный способ выжить — захотеть чего-либо так же сильно, как сильно желание коснуться Источника. — Казалось, взгляд ее уже не выражал потерянности. — Сначала я думала, что больше всего хочу выпотрошить Элайду и повесить ее вялиться на солнце. Но нет! Теперь я поняла, что ничего не желаю так, как дождаться того дня, когда скажу в лицо этой мерзавке, что она проживет долгую-долгую жизнь, чтобы все видели, каково приходится тем, кто смеет утверждать, будто я — Приспешница Тьмы!
— И Алвиарин, — сдавленным голосом произнесла Лиане. — И Алвиарин.
— Я боялась, что они почувствуют, — продолжила Суан, — и только потом сообразила, что чуять-то им теперь нечего. Оказывается, и в том, что ты… усмирена, есть свои преимущества.
Лиане сердито вскинула голову, но Суан настаивала:
— Пойми, ты должна использовать каждое — каждое! — преимущество, какое только сможешь найти. И радоваться этому. — Последние слова прозвучали так, будто Суан старалась убедить себя.
Шедший в конце процессии Страж скрылся за дальним поворотом, и Мин проглотила стоявший в горле ком.
— О преимуществах можно будет поговорить потом — прохрипела она и умолкла, чтобы сглотнуть еще раз. — А сейчас пойдем к лошадям. Надеюсь, худшее позади.
И действительно, когда они торопливо вышли из Башни на полуденное солнце, казалось, что самое страшное миновало. Единственным признаком вчерашних событий оставался все еще поднимающийся над деревьями дымок. Туда-сюда сновали горстки людей, но никто не обращал внимания на трех женщин. Пройдя мимо каменной громады хранилища рукописей, они свернули на запад и по узенькой тропинке углубились в рощу, где высились дубы и сосны, которым пристало расти вдали от городских стен. Шаги Мин стали легкими и стремительными, когда она увидела трех оседланных лошадок, мирно щипавших травку на окруженной миртами и берестянками поляне — где они с Ларас их и привязали.
Суан тут же направилась к низкорослой, на добрых, две ладони ниже других, мохнатой кобылке.
— Подходящая лошадка для нынешних моих обстоятельств. И выглядит смирнехонькой, не то что остальные. А я никогда не была хорошей наездницей. — Она погладила кобылу по носу, и та ткнулась ей ноздрями в ладонь. — Ты знаешь, как ее зовут. Мин?
— Бела. Она принадлежит…
— Это ее лошадь. — Из-за толстого ствола берестянки выступил Гавин. Рука его лежала на длинной рукояти меча. По лицу юноши струилась кровь — выглядел он точь-в-точь таким, каким по прибытии Мин в Тар Валон предстал перед нею в видении. — Как только я увидел эту лошадь, сразу смекнул, что ты, Мин, затеяла какую-то хитрость.
Золотистые волосы юноши слиплись от крови, голубые глаза потускнели, но двигался он легко и проворно, с хищной грацией кота. Кота, выслеживающего мышь.
— Гавин, — начала Мин, — мы…
Неуловимым движением он выхватил меч из ножен и, откинув клинком капюшон Суан, приставил острое лезвие к ее горлу. Мин и пикнуть не успела. У Суан явно перехватило дыхание, но выражение лица не изменилось. Она взглянула на Гавина так, будто по-прежнему носила палантин.
— Гавин, не надо! — ахнула Мин. — Нет! Гавин, нет!
Она шагнула к нему, но юноша, не глядя в ее сторону, вскинул свободную руку, и Мин застыла на месте. Он был подобен сжатой стальной пружине. Мин приметила, что Лиане запахнула плащ и прикрыла руку, и взмолилась, чтобы у той достало ума не вытаскивать нож.
Гавин вгляделся в лицо Суан и медленно кивнул:
— Да, это ты. Сначала я сомневался, но теперь вижу. Ты сменила обличье, но меня не проведешь… — Казалось, он даже не шевельнулся, но по расширившимся глазам Суан Мин поняла, что острое лезвие прижалось к ее горлу сильнее. — Где моя сестра и Эгвейн? Что ты с ними сделала?
Самым страшным Мин показалось то, что, несмотря на окровавленное лицо, чуть ли не остекленевшие глаза и почти до дрожи напряженное тело — он так и не опустил поднятую руку, — юноша даже не повысил голоса. В нем слышалась лишь усталость, безмерная, ни с чем не сравнимая усталость.
Голос Суан звучал почти невозмутимо:
— Последнее, что я слышала, — они живы и здоровы, но где находятся, сказать не могу. А ты что, предпочел бы видеть их здесь? Среди этого безумия?
— Не увиливай. Я знаю, как умеют играть словами Айз Седай. Отвечай прямо, без обиняков, чтобы я знал, что ты говоришь правду.
— Они в Иллиане, — без колебаний промолвила Суан. — В самом городе. Учатся у Айз Седай по имени Мара Томанес. И лучше им оставаться там.
— Значит, не в Тире, — пробормотал юноша, а потом неожиданно сказал:
— Тебя называют Приспешницей Темного. Выходит, ты принадлежишь к Черной Айя. Отвечай — так это или нет?
— Если ты этому веришь, — спокойно ответила Суан, — руби мне голову.
Мин чуть не вскрикнула, увидев, как побелели костяшки пальцев, сжимавших рукоять меча. Медленно — очень медленно! — девушка протянула руку и коснулась пальцами запястья Гавина, стараясь, чтобы он не подумал, будто это не просто прикосновение. Она словно дотронулась до скалы.
— Гавин, ты ведь меня знаешь. Не думаешь же ты, что я и на самом деле могу пособничать Черным Айя?
Юноша не мигая смотрел в лицо Суан.
— Гавин, — продолжала убеждать Мин, — Илэйн поддерживает все, что делает Суан. А ведь Илэйн — твоя сестра.
Запястье оставалось твердым, как камень.
— И Эгвейн верит ей, Гавин. Стальная рука слегка дрогнула.
— Клянусь тебе в этом, Гавин. Эгвейн ей верит.
Гавин бросил быстрый взгляд на девушку и снова вперился в Суан:
— Можешь ты назвать хоть одну причину, по которой мне не следует отволочь тебя за шиворот обратно в башню? Хоть одну причину!
Суан выдержала его взгляд с куда большим спокойствием, чем испытывала в это время Мин.
— Ты можешь так поступить, и справиться со мной будет не труднее, чем с котенком. Еще вчера я была одной из самых могущественных женщин в мире. Наверное, самой могущественной. Короли и королевы, даже ненавидевшие Башню и все, что она олицетворяет, являлись сюда по моему зову. А сегодня может случиться так, что вечером мне нечего будет есть, а спать придется под кустом. Всего за один день из всесильной правительницы я превратилась в побирушку, которой только и остается надеяться в поте лица заработать себе кусок хлеба на какой-нибудь ферме. Не находишь ли ты, что, какова бы ни была моя вина, это само по себе уже немалое наказание?
— Возможно, ты и права, — подумав, отозвался Гавин и легким, плавным движением вложил меч в ножны. Мин облегченно вздохнула.
— Но не поэтому, — продолжил юноша, — я позволю тебе уехать. Элайда, должно быть, захочет снять с тебя голову, а этого я не допущу. То, что у тебя в голове, должно там и остаться, поскольку эти сведения могут потребоваться мне.
— Гавин, поедем с нами, — предложила Мин. Обученный Стражами, искусно владеющий мечом, юноша мог оказаться более чем полезным. — Мы все время будем у тебя под присмотром, и ты сможешь расспросить нас обо всем, что тебя интересует.
Суан бросила на нее быстрый и, кажется, вовсе не негодующий взгляд. Мин напористо продолжала:
— Гавин! И Эгвейн, и Илэйн, и я верим в правоту Суан Санчей. Почему бы и тебе не…
— Не проси больше того, что я могу сделать, — спокойно отозвался Гавин. — Я провожу вас до ближайших ворот. Без меня вас все равно не выпустят. Это все, что я могу сделать для тебя. Мин, причем это гораздо больше того, что я должен делать. Ты знаешь, что тебя приказано взять под стражу? — Он снова обернулся к Суан. — Если с ними что-нибудь случится, — продолжил он тем же бесстрастным тоном, — с Эгвейн или с моей сестрой, я тебя под землей найду, так и знай!
Неожиданно он отвернулся, отошел на несколько шагов в сторону, сложил руки на груди и замер, опустив голову, будто не в силах был больше на них смотреть.
— Суан подняла руку к горлу — тоненькая алая полоска отмечала след от меча Гавина.
— Я слишком долго имела дело с Единой Силой, — не совсем твердо пробормотала Суан, — и подзабыла, каково это — знать, что твоя жизнь висит на волоске, И смотреть в лицо тому, кто готов оборвать ее.
Неожиданно она внимательно всмотрелась в лицо Лиане, будто увидела его в первый раз, а потом коснулась своей щеки. Вид у нее был несколько удивленный.
— Я считала, что это происходит не так быстро, — заметила Суан. — Возможно, сказалось то, как бесцеремонно с нами обошлась Элайда… «Сменила обличье» — так он сказал. Да, пожалуй, что так. Оно и к лучшему.
Она неуклюже взобралась на спину Белы и вцепилась в поводья, будто мохнатая кобыла была необъезженным жеребцом.
— Вот и еще одно преимущество того, что меня… Придется научиться выговаривать это слово без дрожи… Что меня усмирили. — Суан произнесла слово медленно, с расстановкой, а потом кивнула. — Если судить по тому, как выглядит Лиане, я помолодела лет на пятнадцать, а то и больше. Многие женщины дорого бы заплатили за такую возможность. Третье преимущество. — Она взглянула на Гавина. Тот так и стоял отвернувшись, но Суан все же понизила голос:
— Наряду с возможностью, скажем… допускать некоторые вольности в речи. Я годами не вспоминала о Маре. Это подруга моего детства.
— А будешь ли ты стареть, как и все мы? — поинтересовалась Мин, вскочив в седло. Обсуждать, какие возможности открывает обретенная Суан способность лгать, Мин не хотелось. Она просто взяла этот факт на заметку.
Суан покачала головой:
— Чего не знаю, того не знаю. Еще ни одна женщина не прожила после усмирения достаточно долго, чтобы это можно было выяснить. Я намереваюсь стать первой.
— Так вы едете? — бесцеремонно спросил Гавин. — Или так и будете здесь болтать?
Не дожидаясь ответа, он направился к деревьям, и женщины, тронув каблуками своих лошадей, последовали за ним. Суан вновь надвинула на лицо капюшон. Хоть внешность ее и изменилась, она не хотела рисковать попусту. Лиане тоже надвинула свой капюшон, а следом за ней и Мин.
Значит, Элайда приказала схватить и ее? Выходит, знала, что Элминдреда не кто иная, как Мин. Давно ли ей это известно? Долго ли Элайда с самодовольной усмешкой наблюдала за ничего не подозревавшей Мин, словно за дурочкой? Девушка невольно поежилась.
Едва они нагнали Гавина, на посыпанной гравием дорожке появилось около двух десятков молодых людей. Некоторые были чуть постарше Гавина, другие — почти мальчишки. Мин полагала, что многие из них еще не пробовали бриться, зато у каждого имелся меч — или на поясе, или за спиной, а у троих или четверых — стальные кирасы. Почти у всех одежда была в крови, у некоторых перевязаны головы. И у каждого такой же немигающий взгляд, как у Гавина. При виде его юноши остановились, и каждый ударил себя правым кулаком в грудь. Не замедляя шага, тот кивком ответил на приветствие и молодые люди последовали за ним и ехавшими верхом женщинами.
— Ученики Стражей? — пробормотала Суан. — Неужели и они участвовали в схватке?
Мин кивнула, стараясь, чтобы лицо ее не выражало никаких чувств. — Они называют себя Отроками.
— Подходящее название, — вздохнула Суан.
— Некоторые из них — совсем еще дети, — заметала Лиане.
Мин не собиралась рассказывать им о том, что некоторые Стражи Голубых и Зеленых Айя хотели освободить Амерлин и ее Хранительницу Летописей прежде, чем их успеют усмирить, и, возможно, преуспели бы в атом. Но Гавин поднял этих «детей» и провел их в Башню, на бой с их же наставниками. И не было в том смертном бою места ни жалости, ни пощаде.
Высокие, отделанные бронзой Алиндрелльские Ворота были распахнуты, но строго охранялись. Некоторые караульные имели на груди знак Пламени Тар Валона, многие носили плохо подогнанные кирасы поверх одежды мастеровых, шлемы не по размеру. Здесь были воины из охраны Башни и заговорщики, проникшие в нее под видом каменщиков. И те, и другие выглядели людьми решительными, неутомимыми и привычными к оружию, но держались порознь и друг на друга поглядывали недоверчиво. Седеющий офицер из числа охранников Башни, сложив руки на груди, наблюдал за приближением Гавина и его отряда.
— Письменные принадлежности, — потребовал Гавин. — Быстро!
— Ты, наверное, из этих Отроков, — сказал начальник караула. — Слышал, слышал, вы задиристые петушки. Но у меня есть приказ никого не выпускать, подписанный самой Амерлин. Или, может быть, ты хочешь его оспорить?
Юноша медленно поднял голову и тихо, но отчетливо произнес:
— Я Гавин Траканд из Андора. Ты пропустишь этих женщин или умрешь!
Его спутники подступили поближе, разворачиваясь полукругом. Руки юнцов лежали на рукоятях мечей. Немигающие глаза были устремлены на охранников. То, что молодые люди уступали караульным числом, их ничуть не смущало.
Седовласый командир замялся, и в это время кто-то из его людей беспокойно пробормотал:
— Говорят, это он убил Хаммара и Коулина. Помедлив, командир кивком указал на караулку. Один из солдат забежал внутрь и вынес дощечку и зажатый в латунном держателе разогретый цилиндрик красного воска для печати. Солдат держал дощечку, пока Гавин яростно царапал текст.
— Это пропуск. С ним вы сможете пересечь мосты. Лужица красного воска расплылась под его подписью, и Гавин прижал к ней перстень-печатку.
— Ты убил Коулина? — спросила Суан тоном, более подобающим ее прежней должности. — И Хаммара?
У Мин сердце упало. Спокойно, Суан. Помни, кто ты теперь. Держи себя в раках.
Гавин обернулся к женщинам. Его голубые глаза метали молнии.
— Да, — хрипло ответил он. — Оба были моими друзьями, я уважал их, но они встали на сторону… Суан Санчей, и мне пришлось… — Неожиданно он сунул пропуск в руку Мин и отрывисто бросил:
— Уезжайте! Уезжайте, пока я не передумал! — Он хлопнул кобылу Мин по крупу, а когда девушка уже проезжала распахнутые ворота, подстегнул и двух других лошадей.
Большую предвратную площадь, широким кольцом охватывающую территорию Башни, Мин пересекла быстрой рысью. Суан и Лиане следовали за ней. Площадь была пуста, как и прилегающие к ней улицы. Лошадиные копыта цокали подковами по камням мостовой, отдаваясь гулким эхом. Жители Тар Валона, еще не сбежавшие из города, попрятались по домам.
Пока они ехали, Мин рассмотрела и прочла врученный ей Гавином пропуск. На взбухшем красном воске отчетливо отпечаталось изображение атакующего вепря.
— Здесь говорится, что мы можем свободно выехать из города. Свободно — значит любым путем, а не только через мосты. Можно, например, сесть на судно…
Наиболее разумным Мин представлялось избрать такой путь, о котором не знал бы Гавин. Девушка, конечно, надеялась, что он не передумает, но…
— А что, это неплохая мысль, — сказала Лиане. — Мне всегда казалось, что из них двоих опаснее Галад, но возможно, я ошибалась. Хаммар и Коулин… — Она поежилась. — Судно увезет нас быстрее и дальше, чем лошади.
Суан покачала головой:
— Большинство бежавших Айз Седай наверняка пересекли мосты. Это самый быстрый способ убраться из города, если за тобой гонятся. Когда еще команда судна подготовится к отплытию и отчалит… А чтобы собрать всех бежавших вместе, я должна оставаться в окрестностях Тар Валона.
— Они не пойдут за тобой, — возразила Лиане. — Ты больше не имеешь права ни на палантин, ни на кольцо.
— Может, палантина мне больше и не носить, — невозмутимо отозвалась Суан, — зато я знаю, как подготовить команду, чтобы встретить надвигающийся шторм. И раз уж палантин Амерлин не про меня, я должна позаботиться о достойной замене. Нельзя же допустить, чтобы этот титул так и носила Элайда. Необходимо найти женщину, не только умеющую обращаться с Единой Силой, но и способную верно оценивать ход событий.
— Выходит, ты собираешься помогать этому… Дракону? — выпалила Лиане.
— А что мне, по-твоему, остается делать? Свернуться клубочком и умереть?
Лиане вздрогнула, словно получила пощечину, и некоторое время всадницы ехали молча. Над ними в пугающей тишине и безлюдности улиц, точно обветренные утесы, застывшие волны, громадные птицы, нависали причудливые строения. Лишь впереди, выскочив из-за угла дома, будто разведывая путь верховым, прячась в дверных проемах, пробирался какой-то человек. Его сгорбленная фигурка только подчеркивала пустынность города.
— Что мы вообще можем сделать? — произнесла наконец Лиане, понурясь. — Я чувствую внутри… пустоту. Пустоту.
— Найди, чем ее заполнить, — твердо заявила Суан. — Чем угодно. Корми голодных, ухаживай за больными, выйди замуж и нарожай кучу ребятишек. Я вот нашла. Моя цель — поквитаться с Элайдой. Может, я и простила бы все, если бы она действительно думала, будто я действую во вред Башне. Но она просто завидовала тому, что на Престол Амерлин избрали не ее, а меня. Все, что она совершила, сделано из зависти. И потому я твердо намерена ее свергнуть. Вот чем я собираюсь заняться. Ну и, конечно, позабочусь, чтобы Ранд ал'Тор не попал к ней в руки.
— Наверное, этого достаточно… — В голосе Лиане еще звучало сомнение, но она выпрямилась. В седле она сидела половчее, чем Суан, да и лошадка у нее была покрупнее — со стороны вполне могло показаться что это она здесь главная. — Но с чего нам начать? У нас всего-то и есть, что три лошадки, одежонка, что на плечах, и деньги, что в кошельке у Мин. Вряд ли этого достаточно, чтобы открыто выступить против Башни.
— Я рада, что ты не остановила свой выбор на муже и детишках, — усмехнулась Суан. — Мы найдем бежавших Айз Седай и раздобудем все, что нам потребуется. И возможно. Лиане, у нас уже есть кое-что, о чем ты пока не думала. Мин, загляни-ка еще разок в этот пропуск. Там сказано именно о трех женщинах? Ну, поживей, девочка.
Мин подняла глаза. Суан присматривалась к торопливо скользившему по пустынной улице темноволосому рослому мужчине в добротном, но незатейливом темно-коричневом кафтане.
Эта женщина говорит так, будто она все еще Амерлин. Но ведь Мин и сама хотела, чтобы Суан Санчей не падала духом.
Суан обернулась и впилась в девушку взглядом, от которого холодок пробежал по коже.
– «Подателям сего, — затараторила Мин, воспроизводя написанное по памяти, — дано мною дозволение невозбранно покинуть Тар Валон. Всякий, кто станет чинить им препоны, ответит передо мной». Подписано…
— Я знаю, как его зовут, — оборвала Суан, пришпорила Белу и чуть не свалилась, когда кобыла перешла на легкий галоп. Но удержалась и даже добавила ей прыти пятками.
Мин обменялась с Лиане недоуменными взглядами, и обе поскакали следом.
Заслышав цокот копыт, мужчина оглянулся и побежал, но Суан обогнала его, и он прижался к стене. Подъезжая, Мин расслышала обращенные к нему слова Суан:
— Вот уж не чаяла встретить тебя здесь, Логайн. Мин ахнула. Эти полные отчаяния глаза и некогда красивое лицо, обрамленное темными локонами, длинными, до широких плеч, — ошибиться было невозможно. Он-то им и нужен. Мужчина, заполучить которого Башня жаждет не меньше, чем схватить Суан. Ну конечно, это он. Бежавший из Башни Лжедракон. У того подкосились ноги, и он рухнул на колени.
— Я больше ни для кого не опасен, — устало пробормотал Логайн, уставясь в мостовую. — Мне просто хотелось умереть на воле. Умереть на воле, и ничего больше. Если бы вы знали, каково это — лишиться… — Он умолк. Лиане сердито натянула поводья, но Логайн, ничего не заметив, продолжал:
— Только отсюда не выбраться. Все мосты охраняются, никого не выпускают. Я всюду пытался, хорошо еще, что меня не узнали. Схватить не схватили, но и уйти не дали. — Неожиданно он рассмеялся, словно сказал что-то забавное, и повторил:
— Я перепробовал все мосты…
— Мне кажется, — осторожно начала Мин, — нам пора ехать. Этот человек, наверное, хочет избежать встречи с теми, кто его ищет, а мы…
Суан кинула на нее такой взгляд, словно окатила ледяной водой. Определенно, повадки Амерлин возвращались к ней слишком быстро.
Логайн поднял голову, обвел трех женщин взглядом и нахмурился.
— Ты не Айз Седай, — промолвил он, обращаясь к Суан. — Кто ты? И чего от меня хочешь?
— Я — женщина, которая может вывести тебя из Тар Валона. И предоставить тебе возможность посчитаться с Красными Айя. Тебе ведь этого хочется?
Мужчина вздрогнул и, медленно выговаривая слова, спросил:
— Что я должен делать?
— Следовать за мной. Следуй за мной и помни, что во всем мире только я дам тебе шанс отомстить.
Стоя на коленях, он долго, внимательно всматривался в лица всех трех женщин, потом поднялся на ноги и, поклонившись Суан, сказал просто:
— Я — с тобой.
На лице Лиане было написано недоумение — точно такое же, какое испытывала и Мин. Какой, во имя Света, прок может быть Суан от этого безумца, провозгласившего себя Возрожденным Драконом? Прибьется к ним, а потом, чего доброго, лошадь сведет. К тому же он вон какой здоровенный. Лучше держать нож под рукой.
И тут над головой Логайна на миг вспыхнул золотисто-голубой ореол, какой Мин однажды уже видела. Знак, явственно предвещавший ему величие и славу. Видение, не вызывающее сомнений. Девушка вздрогнула. Образы. Видения.
Мин, обернувшись, бросила взгляд на белую громаду Башни, не поврежденную с виду, но надломленную внутри. Она вспомнила другие видения, на мгновения представавшие перед ее взором: Гавин, склонив голову, стоит на коленях перед Эгвейн, и он же, Гавин, ломает Эгвейн шею. Сначала над головой Гавина вспыхнуло первое, затем второе — словно любое из них могло воплотиться в жизнь. Возникавшие перед взором Мин образы редко бывали столь же отчетливы в своем значении, и никогда прежде ей не случалось видеть, чтобы один образ сменялся другим, а тот вновь первым, будто даже видения не способны были предсказать истинное будущее. Хуже того, ей казалось, и это ощущение было близким к уверенности, что сделанное ею сегодня подтолкнуло Гавина к осуществлению одной из этих возможностей.
Светило солнце, но Мин поежилась, словно ее знобило. Однако что об этом думать — сделанного все одно не воротишь. Девушка посмотрела на двух Айз Седай — бывших Айз Седай. Они, в свою очередь, смотрели на Логайна так, словно тот был обученным псом — свирепым, возможно, опасным, но незаменимым на охоте. Потом Суан и Лиане направили лошадей к реке, и Логайн зашагал между ними. Мин, помедлив, двинулась следом.
О Свет! Надеюсь, все это не напрасно.
