Глава восьмая, шпионская

В тот момент, когда я проснулся, меня ожидали две новости. По старой доброй традиции одна из них оказалась хорошей, а другая плохой. Начну, пожалуй, как отъявленный оптимист: с хорошей. Кто-то, и я очень отчетливо догадываюсь кто, любезно постирал всю мою одежду, включая термоядерные носки с кроссовками. Вспомнилось детство и бедная мамочка, которой приходилось каждый вечер намыливать мою единственную школьную форму, потому что вернуться со стройки чистым не может даже сам сторож, а уж тем более орава одноклассников после уроков. Плохая весть заключалась в том, что рабочий день в Прилесье подошел к концу и все крестьяне послушно толпились у дома Горлана, ожидая, когда я приду и научу их играть в футбол. Сей факт стал для меня еще большей неожиданностью, нежели чистые носки, учитывая, что я напрочь забыл о своем вчерашнем наставлении. Этим известием на самом выходе из трактира меня с радостью ошарашил Игмат и даже покинул свое любимое место за стойкой, чтобы сопроводить к месту сходки. Халдей как открыл рот при встрече, так ни на минуту и не умолкал, даже когда ждал меня под утлой дверью уборной. Видимо, трактирщик лично решил полюбопытствовать, что это за явление такое — футбол! Н-да, придется отложить побег из деревни до лучших времен.

Оглядывая количество собравшихся, я понял: мужики добросовестно отнеслись к моему, так сказать, пожеланию. Даже привели с собой женщин. Видимо, на всякий случай. Детишки, естественно, сами нарисовались. Не было видно лишь купцов и поклонников Ликии. Я взобрался на веранду, где меня уже встречал Горлан со слегка виноватой улыбкой. Стыдно было, видать, за вчерашнее.

— Мужики, короче, нужен мяч. — Без всяких вступлений я сразу решил перейти к делу. — Потом возьмите бревна, шесть штук, инструменты — и тяните все это на поле.

Минут пять, конечно, пришлось потратить на то, чтобы объяснить, как должен выглядеть мяч. Однако дальше работа пошла оперативно. Я выбрал место между речкой и лесом, южнее деревни. Мы отмерили площадку, сколотили и вкопали в землю ворота, затем разбились на две команды по семь человек, остальных я пообещал выпустить на замену. К этому времени местные мастерицы уже приволокли образцы мячей. Я просто диву давался, с какой скоростью они их пошили. Внутри вместо камеры использовали надутый то ли мочевой, то ли желчный пузырь крупного рогатого скота, а может, какую-нибудь другую гадость. Кожаные латки снаружи выглядели практически без изъянов. Я выбрал экземпляр, наиболее полно соответствующий физическим свойствам обычного мяча, и принялся объяснять крестьянам правила. Когда смысл игры дошел до всех, мы начали.

Сначала, естественно, мужики махали ногами коряво и неуверенно, да и плетеные лапти оказались не лучшей спортивной обувью. Но не прошло и десяти минут, как они втянулись и принялись летать, словно угорелые, по всему полю под радостное улюлюканье болельщиков. Через полчасика жаждущие спорта запасные выходили на замену и уже пытались воспроизвести подсмотренные финты, с помощью которых я обходил защиту. Игра затянула!

Спустя некоторое время, как бы невзначай, мимо прошлась вчерашняя воинственная троица молодцев. Они сперва затесались в ряды болельщиков, а после и в качестве игроков появляться стали. Чего уж там, простил я хлопцев — пускай играют, молодые ведь.

Затем чинно выползли посмотреть на диковинное зрелище Кампил с Цикрофом. Купцы поначалу наблюдали молча, но вскоре все-таки не выдержали — принялись поддерживать игроков ободряющими выкриками типа: «Ну, куда ж ты бьешь, как корова» или «Да твоими ногами только навоз топтать». Короче, зуб даю на отсечение — всем понравилось!

Но, несмотря на ажиотаж, лишь только солнце приблизилось к горизонту, селяне принялись дружно сворачиваться. Оно понятно: перед волколаком у лучших бомбардиров по сравнению с остальными лишь одно преимущество — скоростные качества. Со всех сторон доносились обычные для такого момента гордые фразы: «А как я головой…», «А я троих обвел и…», «А видели, как я…» — и так далее. Зато все равно больше всех голов я наколотил. Хотя чему тут удивляться? Жаль, не было перед кем похвастаться: Арлета, видимо, вновь смылась безжалостно истреблять зайцев. Откуда в ней столько энергии?

Между прочим, надо подумать, как уговорить ее на совместный побег, так как осваиваться в незнакомом мире в одиночку слишком непросто. Да и вообще мне отчего-то непременно хотелось, чтобы охотница постоянно вертелась где-нибудь рядом, хотя бы в радиусе метров десяти. Скучаю, что ли, потихоньку… или волнуюсь? А может, посерьезней что?

Тем временем женщины принялись деловито сортировать весело пинавшую мяч малышню и гнать своих чад по домам. Я пообещал мужикам, что с таким составом кубок Лиги чемпионов точно наш, и направился к речке — решил умыться.

Доски деревянного пирса поскрипывали под ногами, но выглядели вполне надежно. Я нагнулся, набрал воды в ладони, ополоснул лицо. Мое отражение, несмотря на скорость течения, выглядело на удивление отчетливым. Затем оно прищурилось и на долю мгновения изобразило злорадную ухмылку. Я в недоумении обернулся:

— Мужики, а что это здесь… — Но громкий всплеск воды заставил меня вновь обратиться к речке.

Оттуда, вынырнув по пояс, показалась худощавая серая обтекаемая фигура со странным гребнем на голове, загнутым назад, и большущими выпуклыми глазами. Силуэт непонятной водянистой твари казался полупрозрачным. Через его тощее тело можно было различить желтые колосья пшеницы, колышущиеся на противоположном берегу речки, глубокое синее небо и небольшие перистые облачка вдалеке, у самой линии горизонта. Внезапно скользкая рука существа ухватила меня за шиворот и мощным рывком утащила вслед за собой в воду. Стремительный водоворот захлестнул с головой…

…Сознание вернулось ко мне в крайне странном месте. По сравнению с ним самолетный ангар смотрелся бы собачьей будкой для мопса. На первый взгляд казалось, будто я очутился в огромной темной пещере с высоченным потолком. Из множественных щелей в неровных стенах торчала субстанция, похожая своей причудливой формой на застывшую лаву. Это вещество распространяло желтоватое свечение, благодаря которому и можно было частично рассмотреть все необъятное пространство на многие метры вокруг. Почти все: дальняя стена, лишенная осветительной техники, терялась во мраке.

Осознав, что мое тело находится в вертикальном положении, я посмотрел, кто мне в этом способствует, и ужаснулся. Под руки меня держали две пачвары! Если бы я и захотел еще когда-нибудь увидеть этих милых представителей нечисти, то лишь издалека и в прицел снайперской винтовки. Больно уж они смахивали на фотографии людей, утонувших в торфяных болотах тысячелетия назад. Только у пачвар кожа была опалесцирующего черного цвета, сухая и шелушащаяся. А в остальном — полное соответствие: черепа, туго обтянутые кожей, пустые глазницы, тонкие жилистые конечности. Несмотря на кажущуюся хрупкость организмов, твари стояли на земле твердо, держали меня крепко и даже умудрялись постоянно чесать свои сутулые телеса незанятыми руками. Еще я заметил то, что с первого взгляда не бросалось в глаза: их гениталии были прикрыты сливающимися с цветом тела темными повязками. Ишь ты, культурные какие!

Увидев, точнее, почуяв, что я проявляю активные признаки жизнедеятельности в виде вращения выпученными глазами и головой по сторонам, один из монстров разинул пасть и принялся громко сипеть, словно астматик во время приступа. Через несколько минут откуда-то сверху, из-под самого свода, раздался тихий шелест, и вскоре перед нами величественно приземлилось странное существо, разодетое в груды черной складчатой одежды. Внешний вид его лица чем-то напоминал черепушки пачвар, но при этом отражал тяжкое бремя интеллекта. Возможно, дело было в красных светящихся угольках, которые торчали у загадочного типа вместо глаз. Или в горбатом, как верблюд, носу, который наглядно отличался от вздернутых обрубков остальных тварей. А может, эффект вызывала блестящая серебряная корона, важно торчащая у него на голове.

— Приветствую тебя, чужеземец! — прошипел незнакомый дяденька, и крупные бородавки на его выступающей нижней челюсти затряслись в такт словам.

— И вам не хворать, — отозвался я, глядя с подозрением.

— Рад встретить здесь тебя, второй Великий Пришелец.

— Не сказать, чтобы взаимно. Чем обязан, если не секрет?

— Ох! — существо всплеснуло руками. — Он еще спрашивает! Сначала появился из пустоты, убил моих волколаков, целый день в лесу вчера мозолил глаза всем, кому не лень. И при этом до сих пор остался в живых. Неудивительно, что я так спешил познакомиться с тобой поближе.

Казалось бы, обычная фраза. Но благодаря колоритному шипению этой модифицированной пачвары она приобретала крайне зловещий оттенок.

— А я смотрю, ваши личные шестерки оперативно работают: вы тут в курсе всех событий, — заметил я.

Существо разразилось неестественно странным свистящим хохотом:

— Я знаю обо всем, что происходит на Поляне! Приспешники моего учения есть в каждом городе, в Сейме Чароведения, в свитах этого несчастного князя и короля Ванко.

— Очень перспективно. Правда, сам-то ты здесь, — съехидничал я, однако лишь для того, чтобы вытянуть из этой твари больше информации.

— Да, здесь, — злорадно прошипел мой собеседник. — Но ненадолго. Скоро я и мои творения выйдем на просторы и сделаем всех этих невежд нашими братьями.

Существо при этом широко раскинуло руки, явно упиваясь безграничностью собственного величия.

— Смотрите, чтобы эти невежды вас не сделали своими сестрами, — намеренно продолжал я сомневаться в способностях нечистого.

Пускай понервничает, побрызжет слюной! Пускай пробует доказать, что у него все получится. А главное — как он планирует этого добиться? В наш век информационных технологий кому, как не мне, знать простую истину: кто осведомлен — тот вооружен. А уж каким образом использовать полученные данные — потом решим. Сейчас главное — что вроде убивать меня пока никто не собирается. Ну и чудненько. Можно дальше развесить уши.

— Да что они против меня? — возразило чудище. — Ты хоть знаешь, кто я такой?

— Наслышан. Кащер, — предположил я и сразу добавил зачем-то: — Бессмертный.

— Правильно! Бессмертный! — с энтузиазмом подхватил колдун. — Радзивилл Первый, сам того не подозревая, преподнес мне истинно княжеский дар, когда отправился в свой последний поход по Вескеру в глубь леса. Он достался мне живым! Представляешь? Мы много общались, Мстислав оказался незаурядным, очень интересным человеком. Я долго выяснял, чего в пришельце такого необычного и особенного, почему чары не действуют на него? И, знаешь, почти выяснил! Но в один прекрасный день старый князь умер у меня на руках. И я, некогда лучший целитель Мидлонии, не смог ничего сделать. Чары бессильны. Зато благодаря Радзивиллу я все-таки узнал, как сделать их едва действенными против меня. Да, мой организм, как и у всех моих творений, раньше непросто было уничтожить сталью, а теперь еще и чарами!

— Непросто, но все-таки можно. Слыхал я кое-что про некие специфические доспехи, — вспомнился мне рассказ Скокса.

— Да, были такие, — согласился нечистый, погрузившись в далекие воспоминания. — Как же давно все это произошло. Те четыре напыщенных индюка, Верховные Волшебники Сейма, которые пытались меня остановить, даже пикнуть не успели, когда я уничтожил их тела. Но с могуществом так просто не совладать. Оно перетекло в доспехи Верховного чародея — это я почувствовал. Поэтому догадался спрятать их на бескрайних просторах Поляны еще до того, как меня изгнали в лес, и успел наложить мощнейшие охранные чары в этом месте. Тот, кто проберется к доспехам, повстречается со своим сокровенным страхом из самой глубины души, а после умрет!

— Впечатляет… — Я тем временем потихоньку начал уже догадываться о причине, по которой здесь находился.

С князем этот фанатик недоработал насчет иммунитета к чарам, а тут очень кстати объявился еще один экспериментальный материал. Что ж, если так и есть, то по крайней мере в ближайшем будущем никто меня точно убивать не станет. Я решил задать еще один провокационный вопрос:

— Предположим, с чарами все ясно — повезло тебе на этом фронте. Ну а насчет стали? Преувеличиваешь! Помнится, двух твоих волколаков я нарезал, как цибулю в суп.

— Хм, на этом фронте, похоже, повезло тебе. — Кащер призадумался. — Я осматривал их трупы. Ты слишком удачно поразил в сердце одного и обезглавил другого. Понимаешь, наши ткани стремительно растут и восстанавливаются. Если не задеть жизненно важных органов — мы гораздо быстрее людишек становимся на ноги. Еще будучи простым смертным, я изучал природу кое-какой болезни. При осмотре умерших изнутри оказывалось, что один или несколько органов были поражены особой тканью. Она происходила из того самого поврежденного органа, росла быстро и вскоре переходила на другие места, распространялась, цеплялась за все живое вокруг и разносилась кровью по всему телу. Я долго пытался бороться с этими тканями, давить их развитие чарами, пока меня наконец не осенило! И я — наоборот, начал способствовать их быстрому росту: тем самым по всему организму проходила волна чудесного перерождения, и все видоизменялось, каждая часть человеческого тела по-своему. Мозг, желудок, печень, кровь, кости — все это становилось на порядок более совершенным! В результате появились те, кого вы называете пачварами, — уникальные создания! Быстрые, живучие, умные и дисциплинированные. Я понял, что это — настоящая людская природа, просто еще не пришел час ей полностью открыться. Самые могущественные боги — Велес и Перун, — они дали мне в руки силу! А жалкие людишки пока не доросли до понимания своей истинной сущности. Я пытался им помочь, но они нас отвергли. Они безжалостно изгнали нас. Зато в лесу мне повстречались верные союзники — волки. Эта раса готова воспринять правду и смело идти с моим учением рука об руку. А теперь я чувствую: пришло время! Время вернуться и сделать так, как должно быть в этом мире.

Вот это да! В голове не умещалось все, что открыл мне сейчас колдун. Этот упырь, оказывается, из несчастных онкологических больных делает ужасных монстров! Да еще и называет их венцом творения! Тоже мне эталоны: безглазые, постоянно чешущиеся, угрюмые и, по идее, учитывая зверский метаболизм, вечно голодные. Если некоторые земные знатоки называют генную инженерию кощунством над человеческими ценностями, то что бы они сказали о последствиях подобных экспериментов? Таких извращений даже в Голландии не осмелились бы легализовать!

— Жаль, что не у всех людей есть возможность принять нашу сторону, — продолжал колдун. — У многих просто нет склонности организма к такому перевоплощению. Моим заклинаниям не за что зацепиться, чтобы начать процесс.

— Как не за что зацепиться? — оторвавшись от своих мыслей, удивился я. — Насколько мне известно, в организме любого человека чуть ли не каждый день происходят тысячи таких мутаций на клеточном уровне, просто атипичные формы благополучно гасятся иммунитетом.

— Как это понять? — Кащер недоверчиво насторожился.

Я не мог поверить, что человек, всю жизнь посвятивший себя изучению страшного недуга, не заметил подобной особенности его течения.

— Ну мы все состоим из очень маленьких клеток. Их миллиарды. И вот из них некоторое количество в день изменяется, они становятся способными дать начало раковой опухоли. Но в здоровом организме особые клетки иммунитета убивают их. А в нездоровом измененные клетки начинают бесконтрольно делиться, подбивают на сие дело своих подруг и образуют опухоль. Поэтому нельзя есть много копченого, генно-модифицированного, курить и отдыхать рядом с ядерными взрывами. По крайней мере, так в какой-то брошюре было написано.

— Да? — Колдун встрепенулся, а затем принялся нарезать круги, активно размахивать руками, рассуждая вслух: — Если это на самом деле так, то я могу немного утончить схему рисунка, измельчить сеть поиска, да, в конце концов, зайти с двух… Нет! С трех проекций! — Дальше пошел невнятный свист и последовало торжественное восклицание: — И тогда каждого! Каждого я смогу принять в наше братство!

Вот черт! И что ж я сделал? Только что без задней мысли открыл врагу военную тайну. Стыдно должно быть выходцу с необъятной родины Штирлица! И повернулся же язык похвастать эрудицией… В школе надо было умничать!

— Послушай, пришелец… — начал было колдун, однако замялся и спросил: — Как тебя по имени?

— Арсенал, — грустно признался я.

— Арсенал, ты просто неоценим для нас. Присоединяйся к братству, и вместе мы покорим этот мир!

— Когда покорите? После дождика в четверг? Людей-то много, а вас? Сидели бы в своем лесу да почесывались под солнышком. Чего на лезвия ломиться? — Я сделал вид, что как бы не возражаю, но в целом обстоятельства против нас.

— Ты меня совсем недооцениваешь! — возмутился Кащер. — Все давно спланировано. Я же говорил — в каждом городе у меня есть последователи. Причем на самых высокопоставленных местах. Перевоплощение увеличило мощь не одного волшебника. Многие хотят владеть такой силой. Слушай меня внимательно. Мидлония и Казмад на волоске от войны, и мои люди, советники властителей, вот-вот подтолкнут их к роковому сражению. А когда битва закончится, из леса выйдут мои творения, и люди, до предела изможденные схваткой, окажутся легкой добычей! Мы наконец установим правильный порядок.

— Я смотрю, у вашей организации длинные руки. Но все равно. Откуда ты знаешь, сколько людей останутся способными обороняться до конца? У тебя ресурсов хватит? Всех твоих пачвар да леших?

— Лешие неподвластны мне, как и остальная, исконно лесная нечисть. Я могу лишь просить их об услугах — как того водяного, что притащил тебя сюда. Но не более. Зато моих братьев, волколаков и наших союзников — лесных волков будет вполне достаточно, чтобы одолеть целую армию одной из стран. Тем более ослабленную предшествовавшей войной. Нас меньше, но мы сильнее, сплоченнее, выносливей. И у нас есть один козырь, из самой глубины, заветных недр лесной чащи. — Колдун повернулся ко мне спиной и негромко прошипел, однако этот звук, отбиваясь эхом от стен пещеры, становился все более громким и пугающим из-за неестественного искажения: — Цмок!

Через несколько мгновений с неосвещенной стороны пещеры вдруг раздался низкий утробный рев, буквально сотрясший стены, словно там дергали клаксон гигантского парохода. Издалека на огромной высоте появились три узких змеиных головы нереальных размеров и стали приближаться к нам. За головами, гибко извиваясь, потянулись длинные мощные шеи, а за ними вослед из мрака выплыло потрясающе огромное чешуйчатое тело. Чудовище, расправив гигантские перепончатые крылья, взмыло вверх и плавно приземлилось на задние лапы в нескольких метрах от нас, обдав потоком воздуха.

— Это Цмок, — гордо представил товарища чародей.

Я таращился на пятиэтажного Змея Горыныча во все глаза и краем сознания отмечал, как от страха дрожат коленки.

— Зачем нам этот человечишка? — заговорили басом три головы одновременно.

Коленки затряслись еще сильнее.

— Это Арсенал. Он из другого мира и очень полезен для нас.

И тут я полезен, и там, на Поляне, Горлан то же самое говорил, — прям нарасхват мальчишка. Ну а что вы хотели? Дефицитный товар, поставки редкие — по одной штуке раз в двести лет. Сам-то по себе я человек обыкновенный, можно сказать, даже никчемный, — а тут вон как! В чужих умелых руках даже пригодиться могу.

Глядя на Цмока, я догадывался, что полянцам придется совсем туго, и даже начал сомневаться, чью сторону принять.

— Ну как? Впечатляет? — Колдун явно был доволен произведенным эффектом. — Между нами союз. Цмок помогает нам завоевать Поляну, а я чарами превращаю его в одного из нас — в любой момент, когда он захочет. Все мы не вечны, но мои перевоплощения намного продлевают жизнь.

— Он огнем плеваться умеет? — украдкой, почти шепотом спросил я.

Отчего-то мне показалось, что узнать об этом просто жизненно необходимо.

— А что, должен? — удивился Кащер и обратился к чудищу: — Цмок, ты разве можешь управлять пламенем?

— Нет, — отрезал гигант, ковыряясь короткой передней лапой в носу одной из голов.

— Какой ты тогда, к черту, Змей Горыныч, — разочарованно вздохнул я.

Хотя от того, что Цмок не имел пиротехнических наклонностей, значительно легче не становилось.

— Ну, что скажешь, Арсенал? Присоединяешься? — Колдун с нетерпением ждал ответа.

И что ему отвечать? Вряд ли, если я откажусь вступать в союз, Кащер отпустит меня со словами: «Жаль! Ну ладно, иди восвояси». Я был напичкан ценной информацией по самые уши, поэтому с таким грузом беззаботно ускользнуть мне явно не позволят. Согласиться — значит подписать договор на взятие колдуном в аренду моего тела в качестве подопытного кролика. Плюс парочка-другая модных идей нашего мира.

— Это серьезное предложение. Мне надо подумать, — наконец ответил я.

— Да чего тут сомневаться. У людей нет никаких шансов!

— Он отказывается повиноваться? — Все три головы Цмока в одно мгновение оказались в метре от меня.

Каждая из них была размером чуть ли не в человеческий рост. Я попытался инстинктивно сделать шаг назад, но пачвары невозмутимо продолжали держать меня за руки.

— У нас так принято, — неуверенно влепил я свою традиционную для здешних мест отмазку. — Перед принятием серьезного решения сутки на раздумье. Я уже почти согласен, только не надо на меня давить.

— Ладно, — поразмыслив, согласился чародей. — Тогда завтра, не позже. Уведите его.

Пачвары дружно потащили меня спиной вперед, так что всю дорогу до выхода из пещеры я мог видеть удаляющуюся тушу Цмока и черную фигуру колдуна, освещенных тусклым желтым светом.

Нечистые долго водили меня причудливыми серыми коридорами, винтовыми лестницами и мрачными холлами без всякого убранства и мебели. Мимо постоянно шмыгали по своим делам их собратья с волколаками, впрочем, не обращая никакого внимания на нашу троицу. Наконец мы очутились в небольшом помещении, половина которого была отгорожена решеткой. Твари бесцеремонно швырнули меня в обезьянник и захлопнули клетку на засов. Одна из них осталась сторожить, присев рядом с выходом из комнаты. У меня остались лишь сутки на размышления.

На душе стало невыносимо грустно. Сколько я уже в этом проклятом мирке? Четыре дня? А ощущение такое, будто появился здесь вечность назад. Как же хорошо было дома! Хотя… чего хорошего? Жил один в неопрятной съемной квартире, работал ночами в коллективе отбитых на всю голову вышибал, друзей вообще не было, только знакомые. Не считая Шамана. Да и то — странноватый друг, вечно себе на уме. И чего я добился? К чему стремился? Чего в жизни сделал толкового? Ни-че-го! Сто процентов, меня, кроме Сашки да хозяйки квартиры, никто даже не хватился. Был человек — и нет человека, подумаешь. Единственный светлый лучик за последнее время — это Арлета. Как же хорошо нам было вместе! Эх, будь у меня возможность все изменить — я бы не задумываясь ею воспользовался. И с чистого листа жизнь заново начал. Мы могли бы жить в маленькой хижине на берегу очень тихой реки. Как в песне. Арлета ходила бы на свою любимую охоту, а я… хозяйством, что ли, занимался? Нет, это уже бред какой-то. Ну да ладно, а теперь в перспективе что? Мрачное существование в темных лабиринтах по соседству с отвратительными монстрами. С ними даже поговорить невозможно. А их сумасшедшего создателя лучше вообще не встречать на пути. Тоже мне, Гитлер и ненаглядные арийцы. А если Кащер исполнит свой жуткий план? Это ведь более чем реально в компании с гигантским змеем. Что тогда? В этом мире не останется ни одного нормального человека — одни пачвары. Меня, как сейчас, посадят в клетку и будут показывать маленьким пачваренышам. А потом съедят, когда надоем, или по пьяни на закуску пустят. До чего я докатился? Стало невыносимо жалко себя и, стыдно признаться, жутко захотелось плакать.

— Ветер был прав: мы снова встретились, — раздался рядом смутно знакомый грубый голос.

Я поднял глаза. Напротив решетки стоял тот самый волк, с которым давеча мы познакомились в лесу. Видимо, поиздеваться наведался.

— Какой у вас ветер всевидящий. Научи меня с ним разговаривать, — язвительно ответил я.

— Со мной поговоришь. Вставай, нас ждут дела.

— Великие?

— Ветер говорит — да.

Что ж, любопытно. Учитывая тот недвусмысленный разговор в лесу про нечистых. Тогда я подумал, что волки не слишком рады им. Хотя Кащер утверждает обратное.

Я поднялся. Зверь обернулся к стражнику и тихо рыкнул. Тот неуверенно подошел к решетке. Волк поднял переднюю лапу и прижал пачвару к прутьям. Из груди нечистого вырвался приглушенный сип.

— Убей его, — приказал серый.

— Как? — Я был слегка ошарашен происходящим.

— Быстро убей его! Сверни ему шею!

Я просунул руки сквозь прутья, аккуратно, словно фарфоровую, обхватил голову нечистого и резко рванул вокруг оси. Раздался хруст ломающихся позвонков, хищник отпустил тело пачвары, и оно мешком обвалилось на пол. Ничего сложного, как оказалось. Зверь вновь поднял мохнатую лапу, чтобы открыть засов.

— Ты что делаешь? — Моему удивлению не было предела.

— Вызволяю тебя. Или понравилось?

— В гробу приятней.

— Тогда следуй за мной.

Мы бесшумно крались вдоль холодных, мрачных коридоров. Хищник постоянно тянул носом воздух, на основании чего делал выводы — двигаться дальше или затаиться. Издали периодически доносились звуки шагов, но на пути нам никто не повстречался.

— Говоришь, не по нраву тебе тут? — мимоходом спросил зверь.

— Ну да. Не очень комфортная обстановка. Дизайн хромает…

— А мы здесь больше века. Живые. Среди отродий, само существование которых противно природе. А что этот сумасшедший делает с теми из нас, кто близок к смерти?! Превращает в отвратительных волколаков, и все мои братья счастливы, если ему не удается. Вас, людей, ожидает та же участь, даже хуже. Мы просто смирились — притворяемся союзниками, ждем своего шанса. Теперь ты знаешь все. Мы пытались предупредить хотя бы ту охотницу. Но она даже на пять аршин нас не подпускала. Найди доспехи. Выманите колдуна из леса. Убейте его. Мы поможем. Пусть все станет на свои места. Волкам — лес, людям — Поляна. Исчадиям — смерть.

Вот оно что! Черный король решил, будто серые пешки будут служить верой и правдой, но не учел, что с таким же успехом они могут принять белую сторону. Причем без его ведома и находясь постоянно в угрожающей близости. Надо же, кому рассказать — не поверят! И это, между прочим, еще та проблема. Хотя всем подряд, конечно, таких новостей тоже рассказывать не стоит.

В очередном ответвлении разгуливал солидный сквозняк, и стало ясно, что выход совсем рядом. Через пару поворотов мы вышли в следующий коридор, противоположный конец которого венчало долгожданное отверстие на волю.

— Теперь самое сложное, — предупредил серый, — на выходе всегда двое дозорных. Они своего поста ни за что не покинут до конца смены. Ты должен убить их сам.

— А ты? Почему не поможешь?

— Если я вмешаюсь, колдун увидит на трупах следы когтей и клыков. Ты должен сделать все один, чтобы не вызвать подозрений. Мы потом скажем, что тебя загнали на болото кикиморы. Никто не сможет проверить. Ясно?

— Ясно. — Я сделал пять глубоких вдохов и сжал кулаки. — Ну что ж, тогда вперед, за свободу!

Продвигаясь к выходу, я все время пытался накрутить себя, разозлить, войти в то спасительное состояние боевого транса, разжигаемое потоками адреналина, но ничего не получалось. Шаман часто говорил, что хладнокровие и расчет в таких ситуациях гораздо полезней, однако в моем организме эти несомненно положительные качества тесно соседствуют с желанием позорно ретироваться. Благо приступы ярости в последнее время все чаще стали посещать меня по поводу и без него, что в принципе позволило в узких кругах закрепить за собой авторитет безбашенного в случае опасности отморозка. Но сейчас, несмотря на все старания, вскипятить сознание никак не получалось. Никто не давал повода.

Я вышел наружу и оказался на небольшой ровной площадке, торчащей из поросшего мхом склона огромной скалы. Была ночь, но яркая луна, как обычно, мягким сиянием освещала окрестности на многие километры вокруг. Верхушки древних елей колыхались внизу, и лишь самые высокие из них едва достигали уровня плато. Кругом простирался лес, до самого горизонта. Похоже, занесло меня вглубь основательно, раз пика этой горы не было видно с Прилесья. Судя по всему, обратный путь затянется надолго, хотя сейчас не это главное.

Меня ждали. Дозорных, как и обещал серый, было двое. Пачвары уже стояли ко мне лицом, ссутулившись больше обычного, и широко раскинули длинные лапы с торчащими из них острыми когтями. Эх, а мои-то где? Ощутив, что вместо долгожданной злобы меня тяжелым грузом накрывает страх, я съежился в боевую стойку.

Один из монстров широко разинул пасть, коротко прошипел, и они одновременно ринулись в атаку. Первый шквал нападения мне удалось отбить, отделавшись порванной в нескольких местах одеждой и парой неглубоких царапин. Зато свободной от кровавого тумана голове удалось сделать несколько выводов. Во-первых, у пачвар имелись явные преимущества: скорость, хваткость, выносливость и сила. Двигались они довольно резво, цеплялись за любую попавшуюся под руку часть тела, стремясь разорвать ее на куски, и даже не думали утомляться. Но недостатки у тварей тоже водились: полное отсутствие техники плюс крайне маленькая весовая категория. Действительно, стиль у соперников был достаточно немудреным и однообразным — подскочить, схватить и порвать или укусить. Хотя этого вполне могло им хватить, если бы я сам двигался чуть менее расторопно. Пока же все попытки тварей быстро ликвидировались грамотными уходами и точными контрударами в голову или по корпусу. Их легкие тела эффектно отлетали на пару метров и шмякались о землю, правда, тут же вскакивали и без устали рвались в очередную атаку. А я уже начинал потихоньку выдыхаться. Пришло время кардинально менять избранную тактику. Сначала я подумывал сбросить уродцев с площадки вниз, однако сразу отмел эту идею — их крепкие организмы вполне могли выжить после падения и впоследствии помешать дальнейшему бегству или вообще втихаря увидеть чего не следует и настучать своему хозяину. Нет! Исключительно верняк, с контрольным в голову.

Пришлось переходить к наступательным действиям. Для начала я позволил схватить себя за руку одному нечистому и словчился садануть ему пяткой в коленный сустав опорной ноги. Прием удался мне ценой почти насквозь пробитого когтями предплечья, поэтому зашипели от боли мы одновременно. Монстр подкосился на переломанной конечности и рухнул, а его напарник кинулся мне на спину и впился зубами в шею. Я не заверещал лишь потому, что разум подсказывал не афишировать всему лесу того, что сейчас происходило на небольшой каменной площадке. Со сдавленным рычанием я схватил голову пачвары, случайно пальцами наткнулся на пустые глазницы, засунул их туда как можно глубже и сжал изо всех сил. Что-то хрустнуло, хватка монстра ослабла. Я, не высовывая пальцев из головы урода, выхватил его из-за спины, как японцы меч, и с размаху влепил черепом о землю. Все, у этого товарища ко мне вопросов больше не имелось. Зато партнер на всех парах и трех ногах уже спешил расквитаться за друга. Я встретил эту передвигающуюся на карачках развалину мощным ударом ноги. Пачвара отлетела назад и распласталась на спине, глухо громыхнув костями по камням. Не давая ей опомниться, я высоко подпрыгнул, поджав ноги под себя, и резко выпрямил их, приземлившись на голову врага. Раздался приглушенный хлопок, и все закончилось. Обе пачвары благополучно испустили дух. А волна боевого азарта, так не вовремя появившаяся, лишь начинала набирать обороты. Хотелось рвать и метать, схватить какой-нибудь камень и идти крошить черные черепа. Мой пыл остудил грубый голос лохматого спутника:

— Цел? Проверь. Ты нам всем нужен живым. — Волк уже вынырнул из горного коридора.

Я отдышался, успокоился, пощупал поврежденную руку и шею, покрутил ими — все нормально, нервы не задеты. Кровь из ран, конечно, текла, но не свистала фонтаном. Значит, артерии тоже целы. Обойдемся пока без жгута на шею.

— Порядок, — выставил я диагноз.

— Очень хорошо. Теперь нужно спешить. Скоро их тут много соберется. Дорога неблизкая. — Волк двинулся к обрыву. — Ты молодец, хорошо сражался. Оставил много своей крови. Все подумают, что ты был один.

Я направился за зверем и увидел едва заметные высеченные в скале ступени, ведущие вниз. Несмотря на их маленькие размеры, серый довольно лихо начал по ним спускаться, и я постарался не отставать.

— Послушай, у тебя имя есть? — поинтересовался я в дороге.

— Есть.

Я думал, что волк мне сейчас его назовет, но мы продолжали спускаться молча. Так и не дождавшись ответа, я вновь спросил:

— И какое? — Спустя минуту тишины вопрос прозвучал глупо, но еще глупее, считаю, было бы не спросить.

— Вар-р-рык. — Серый протянул букву «р».

— Это имя, что ли?

— Да.

— Хм… а мне сначала показалось, что ты ругаешься… — И вправду странноватое оказалось имечко.

Хотя для волка, пожалуй, в самый раз. Я тоже решил представиться.

— В нашем мире меня зовут Арсенал!

— А в нашем?

Я слегка смутился. Действительно, как будто меня здесь по-другому величают.

— Тоже Арсенал.

— Тогда к чему такое пафосное вступление? В нашем мире, в нашем мире… Вы, люди, — странные создания.

— Ты так утверждаешь, будто всю жизнь вахтером проработал и людей самых разных повидал.

— Чего тут такого? — не понял волк.

— Просто, понимаешь… возьмем, например, женщин. Или самок. Ну, как у вас прекрасный пол называть принято? — Я начал увлеченно размахивать руками, рискуя потерять равновесие. — Так вот они — тоже весьма специфические личности. Но одно дело, когда об этом скажет Джованни Джакомо Казанова или Дон Жуан или, на худой конец, я. У нас, знаешь ли, на троих всяких разных дам о-го-го сколько было! Есть из чего делать выводы. — Тут я, конечно, конкретно слукавил: мой-то вклад в общий зачет более чем скромен. Ну и ладно, продолжим. — А другой вопрос, когда так начнет говорить какой-нибудь прыщавый лаборант, у которого мнение о женщинах складывается исключительно на основании общения с любимой мамочкой и двумя страшными сотрудницами. Я клоню к тому, что познакомился бы сначала с нами поближе, а потом уж решал, странные мы или нет. Понятно?

— Мне просто удивительно наблюдать из леса за мелкими, гладкокожими и трусливыми созданиями, которые ходят на задних лапах и разговаривают. А пообщаться с одним из них — тем более удивительно. Вот и все. Вы просто не такие, как мы.

— Это кто трусливый? — возмутился я, пропустив остальную фразу волка мимо ушей. — Это мы, что ли, боимся шайки черных страшилищ во главе с полностью сумасшедшим колдуном и притворяемся их союзниками? Мы вас о помощи просим?

— Тихо, не кричи, — спокойно осадил меня Варрык. — Волшебники очень сильны, но колдуны еще сильнее, хоть их и немного. А волки не трусливы. Мы — осторожны.

— Осторожны, — незаметно скривился я, хотя, конечно, понимал, что серый прав.

Начали противно ныть раны, слегка закружилась голова. Как бы еще заражения не схлопотать. К местным микробам, в отличие от чар, мой организм вполне может быть восприимчив.

Лестница привела нас к небольшой вытоптанной полянке в лесу. Зверь остановился и в очередной раз принюхался, затем опустился брюхом на землю.

— Залезай, — скомандовал он.

— Куда?

— Ну не на дерево же. На спину!

Долго уговаривать не пришлось, и я с радостью оседлал громадного зверя. Вот это да! Я ведь и на лошади-то никогда не катался, а тут — нате вам. Ночная прогулка по лесным дебрям верхом на волке! Если с серым договориться, то можно вообще потом устроить платный аттракцион. Народ в очередь за три месяца придет записываться, сто пудов!

— Держись, — хмуро произнес Варрык.

Вот он был явно не в восторге от предстоящего турне.

Я вцепился руками в лохматый загривок, и мы стремительно понеслись в чащу. Путешествие оказалось не столь приятным, как я ожидал поначалу. Волк на бешеной скорости прыгал из стороны в сторону, перескакивая овраги, буреломы и прочие неровности ландшафта. Мало того что за насиженную позицию мне приходилось постоянно бороться со всеми законами физики, так еще и колючие ветки регулярно хлестали прямо по лицу. А то, что поездка может окончиться летальным исходом, я осознал, когда пару раз чуть не оставил в память о себе лесным обитателям свои мозги на низко торчащих сучьях. Пришлось изо всех сил вжаться в пушистую спину лихача.

Прямой рейс «Обитель нечисти — Прилесье» шел долго, с частыми остановками на пронюхивание окрестностей, и в итоге оказался не таким уж прямым. Едва я приноровился к бешеной тряске и даже начал получать сомнительное удовольствие от езды, как мы остановились. Варрык опять просканировал местность своим феноменальным обонянием.

— Слезай, — велел он.

— А трап?

— Что? — недовольно рыкнул серый.

Я понял, что лучше не задерживаться, и мигом спрыгнул.

— Дальше пойдешь один, — продолжил волк, — осталось немного. Скоро выйдет солнце, двигайся на восток. Пока рядом чисто, но все равно! Смотри в оба, опасности избегай: если до рассвета попадутся пачвары или волколаки, постарайся уйти незаметно. Не получится — убей. Полянами не ходи — скорее всего, кладник. Услышишь странные звериные звуки или смех — не бойся. Это кикиморы. Веди себя уверенно, и они не нападут. Встретишь женщину — беги что есть мочи, иначе умрешь. Это лихоманка. Леших сложно не заметить. Они неповоротливы. Просто держись подальше. Другая нечисть в этих краях редко водится. После того как выйдешь — придумай, что сделать, чтобы убить колдуна. Решай по ходу. Для начала найди доспехи. Все.

— А как же Цмок? — вспомнил я. — С ним как быть?

— Не знаю. Придумаем что-нибудь. Главное — избавиться от Кащера.

— Звучит перспективно. А ты? Что сейчас делать собираешься?

— Я возвращаюсь. Подниму тревогу и организую погоню за тобой. Мы подстроим так, будто ты утонул в болоте. Все, нет времени. Прощай.

Волк развернулся и одним гигантским прыжком скрылся в зарослях.

— Прощай, — уныло бросил я всколыхнувшимся за хищником ветвям кустарника.

Надо же, как все просто на словах у этого лесного воротилы. Пойди туда, не знаю куда. Найди то, не знаю что. А для начала из леса выберись. Конечно, ведь прогуливаться здесь вполне безопасно — будто я вокруг опорного пункта милиции круги наворачивать буду. А насчет нечисти каков инструктаж?! Встретишь толпу пачвар — убей всех к чертовой матери. Ха, какие проблемы? Я же в танке! Кикимор, говорит, не бойся! Я и так жаб всяческих недолюбливаю, а уж к тем, которые размером с человека, отношусь весьма негативно. Вплоть до зуда в сверкающих пятках. Ну уж нет, если кого-нибудь особо дружелюбного встречу — сразу взберусь на первое попавшееся дерево. Пускай потом пожарных вызывают и пробуют снять, как бабушкиного кота.

Недалеко, возле одного из стволов, я заметил очень симпатичную, будто специально подготовленную для меня заранее дубинку. Взяв ее в руки, я осторожно двинулся по направлению, указанному зверем. Н-да, деревянная коряга, конечно, не ахти какое оружие, но в любом случае с нею я чувствовал себя немного уверенней. Вообще никогда не понимал сцен в некоторых фильмах, когда человек с испугу бросает прочь пистолет или другой инструмент самообороны и панически дает деру. Что за бред? Нет, в плане убежать — я лично ничего против не имею, но при этом даже самую вшивую пукалку с одним патроном ни за что бы сам не выбросил, если она в состоянии сделать лишнюю дырку в теле супостата. То же самое относится к ножам, тесакам, лопатам и таким вот замечательным дубинам.

Крепко сжимая деревяшку, готовый в любую минуту разнести ее в щепки о первое попавшееся лицо или морду, я осторожно, стараясь не шуметь и прислушиваясь к каждому шороху, двигался в сторону Поляны. Моментами хотелось плюнуть на всю конспирацию и задать дикого стрекача в надежде проскочить все опасности на скорости. Тем более что в тишине грохот сердца, казалось, все равно выдает меня с потрохами всему лесу. Но пока сумасбродные желания получалось подавлять. Эх, знать бы хоть примерно, сколько идти осталось. Варрык, между прочим, вполне мог возложить организацию погони на лохматые плечи какого-нибудь своего заместителя, а меня, раз я так для всех важен, в целости и сохранности доставить к деревне. Или, может, ему опять что-нибудь ветер в уши наплел? Мол, какие проблемы, старик, Арсенал сам спокойно дочапает, не маленький уже. И серый не стал возражать. Если так, то я этому умнику ветру когда-нибудь отомщу жестоким образом. Например, воздух испорчу!

Вдалеке раздался истеричный смех кикиморы. Хорошо, конечно, раз вдалеке, но слышен он был прямо по линии движения — а это не очень здорово. Еще этот не то смех, не то визг звучал как-то странно. Будто нечистую против ее желания лишали жизни. Кто ж так животинку мучает, Гринпис их раздери? Не иначе как серьезный лесной житель, поклонник французской кухни. Сказать, что стало страшновато, так же правдоподобно, как заявить, прищемив дверью палец, что немного побаливает. Короче, жутко стало настолько, что в горле образовался неприятный холодный ком. Похоже, на пути возникла нешуточная угроза. Я крался абсолютно бесшумно, правда, и скорость при этом была впечатляющей — как у беременной улитки. Через полчаса стало ясно: такими темпами можно спокойно и благополучно помереть от голода, не пройдя даже километра. Зато через плотный хвойный покров начали продираться первые солнечные лучики, и вокруг стало хоть не намного, но все же приятнее. К тому же уверенности и оптимизма прибавилось: в свете дня уже было различимо, где простой и безобидный куст или всего лишь трухлявый корч, а не затаившееся безмолвное тело нечистого. Тем более что рандеву с пачварой или волколаком становилось маловероятным. Ну или увлеченно чешущейся твари запросто можно будет наколотить дубиной по темечку. Этой мысли я злорадно улыбнулся, воинственно потрясая оружием, и решил слегка ускориться.

Однако рано радуетесь, Арсений Владимирович… что это на вас так внимательно из кустов смотрит? Я остановился как вкопанный, глядя на мордочку смутно знакомого зверя. Однозначно из кошачьих, размеры средние, кисточки на ушах… Ого! Да это же рысь! Не знаю, стоит ли ее бояться, но думаю, зверек осознает, что полакомиться мной опасно для здоровья. Чего хочет в таком случае? Ответом на вопрос по бокам зашуршали кусты и показались еще две сообразительные мордочки. За спиной раздался похожий шорох. Все ясно — засада! Все уши мне прожужжали этими нечистыми, а о том, что здесь обычная хищная живность водится, — предупредить забыли. Вчетвером кошки, пожалуй, лихо могут справиться с человеком. Тут мне даже чудесная дубина вряд ли поможет. И что делать? Вступать в драку или переговоры бессмысленно. Убегать? Так ведь окружили, во-первых, а во-вторых, чуть что — догонят мигом, как кирпич хулигана.

Пока я в недоумении размышлял, сзади донесся звук резкого движения. Пришлось тут же пригнуться и броситься в сторону. Тело кошки пролетело прямо над головой. Вторая рысь, моими стараниями, тоже промазала, и я вырвался из оцепления на оперативный простор. Было решено использовать универсальную в таких ситуациях тактику Джеки Чана: от противника убегаем, а в бубен получает самый резвый из них. Правда, не знаю, как она прокатывает с животными.

Вскоре на пути показалось очень удобное невысокое деревце, толстое и сухое, на которое просто руки чесались вскарабкаться. Да, знаю, рыси тоже умеют лазить по деревьям. Зато здесь они не смогут напасть одновременно, в порядке очереди получая по лбу подошвой кроссовки. Я взмыл на нижние ветви, схватился поудобней и приготовился отбиваться. Но тут произошел неожиданный поворот. Раздался душераздирающий скрип сухого дерева, а мое и без того не слишком надежное убежище принялось вертеться на месте, размахивая сучьями. Подбегавшие рыси в испуге бросились врассыпную. В неменьшем испуге я отчаянно захотел к ним присоединиться. Однако ветви, казавшиеся совсем сухими, тем временем проявляли удивительную пластичность, обвивая мои руки. «Лешего трудно не заметить», — вспомнились слова серого. Не знаю… Наверное, до этого Варрык встречал только леших-неформалов, с корой в металлических заклепках и крашеными листьями, а обычных и органичных вроде этого ни разу не видел. Пытаясь освободиться, я послал к черту всю скрытность и дико заорал, но цепкая деревяшка шансов не оставляла. Ветви, перехватывая по очереди, вздымали меня все выше, пока я не оказался на уровне острого окровавленного сука. Увидев его, я закричал еще сильнее. Деревянные щупальца немного отклонили мое тело назад, чтобы с размаху насадить на орудие убийства, но тут в крону, откуда ни возьмись, залетела горящая стрела. Сухие ветви мгновенно занялись пламенем. Вновь над лесом раздался скрип — на этот раз со страдальческим оттенком. Пылающий леший в приступе ярости чертил мною замысловатые окружности, пока наконец не отбросил в сторону. Смачно состыковавшись поясницей с могучей елью, я сразу вскочил, не тратя времени на стенания. Потом дома от боли корчиться буду.

— Сюда! — донеслось сверху.

Задрав голову, я увидел Арлету, сидящую на пушистой елочной лапе, и ринулся к ней, как Гагарин в космос. Не зря все-таки я верещал как сирена — вон чье внимание удалось привлечь. Охотница прижала меня к себе так, что шейные позвонки чуть не хрустнули, затем обхватила лицо ладонями и тревожно всмотрелась:

— О боги! Ты весь в крови! С тобой все в порядке?

— В основном да. Как ты здесь очутилась?

— Мне сказали, что водяной утащил тебя в реку и унес по течению в лес. Я сразу бросилась тебя искать. Слава Перуну, ты жив!

Кажется, я одно время думал, будто в Арлете что-то есть. Оказывается, я был неправ. В ней есть ВСЕ! Все, что нужно любому мужчине от женщины: красота, ум, преданность, да целая уйма достойнейших качеств! Ну кто бы из наших мадемуазелей ринулся спасать меня в полный опасностей лес? Тут даже двух вариантов не надо, верный ответ ясен и так — никто! Прекрасно помню забавный случай возле клуба, когда двое товарищей мутузили ногами валяющегося парнишку, а рядом стояла барышня и невозмутимо курила. Когда мы оттащили драчунов от несчастного, выяснилось, что это его девушка флегматично табачила в сторонке! Чем не показательная ситуация? Быть может, я, как и Варрык, делаю преждевременные выводы, но пока жирные плюсы в репутацию охотницы щедро насыпались моим сознанием.

— Не знаю, что и сказать, милая… ты просто чудо! Спасибо! — Я с благодарностью чмокнул Арлету, однако на продолжение сантиментов совсем не было времени. — Послушай, за мной идет погоня, нужно срочно уходить. Далеко еще до Прилесья?

— Около версты. А что случилось?

— Любопытной Варваре все посмертно рассказали. Веди домой, там все узнаешь. Так, надо только слезть…

— Нет, — Арлета остановила мою попытку десантироваться. — Пойдем верхом — так безопаснее.

— Как верхом? — Ушибленная спина предупреждающе кольнула, чуя неладное в виде акробатических упражнений.

— Смотри: расстояние между деревьями совсем небольшое, можно перепрыгивать с ветки на ветку. В лесу так лучше всего. И безопасней: никто из нечисти не доберется.

Я скептически осмотрелся. Ну да, в теории такое вполне возможно, только вот на практике может вылезти небольшая погрешность, из-за которой каскадеры зачастую обращаются к врачам. Ладно, посмотрим, как это выглядит.

— Хорошо, показывай… девочка, воспитанная белками.

Не успел я ухмыльнуться, как Арлета ловко перескочила на соседнее дерево, с него на следующее и еще на одно. Затем вскарабкалась немного выше, помахала мне рукой, предлагая присоединиться, и продолжила непринужденно порхать метрах в десяти над землей. Сразу чувствовалась либо ее тщательная подготовка на армейской полосе препятствий, либо вся жизнь, проведенная в кронах деревьев. Что ж, надо бы и мне попробовать. Мы с Шаманом, конечно, в такое детство на тренировках не впадали, однако не бежать же за охотницей, как верный пес, задрав голову и высунув язык. Так и в очередного лешего врезаться недолго.

Я сделал первый прыжок. Надо заметить, что ветви огромных елей, находящиеся ближе к земле, располагались не совсем под углом вниз, а скорее перпендикулярно стволу, выглядели толстыми и надежными. Местами они пересекались недалеко друг от друга, и на таких перекрестках даже прыгать было вовсе не обязательно. Поэтому обезьяний метод передвижения здесь вполне имел право на существование.

Сделав еще несколько прыжков, я понял, почему Арлета надевает в лес перчатки грубого пошива и одежду из плотной кожи, наглухо прикрывающую тело вплоть до подбородка. Контакт с подлыми зелеными колючками был фатально неизбежен. Один раз коварный пучок иголок зацепил рану на шее, и я чуть не потерял координацию от боли. Шансы выжить при падении с той высоты практически отсутствовали — только если бы я угодил прямо в полную грязи ловушку кладника. Хотя и там шансов не больше. Но, несмотря ни на что, в процессе у меня стало получаться все лучше и лучше. Арлета вроде как даже решила навязать мне какую-то негласную игру, выбирая для себя наиболее сложный маршрут. Ох уж эти молодые гормоны, стремление показать себя с лучшей стороны, покрасоваться! Но самое странное — я сам пристроился за охотницей и следовал точь-в-точь как она, доказывая, что у нас тут не единственная королева лиан. В смысле — король тоже есть.

Наконец девушка совершила головокружительный прыжок на дерево, стоящее чуть поодаль, в небольшой низине. Оно, с виду невысокое и тощее, сиротливо ютилось в тени гигантских хвойных подруг, раскинув на удивление пышную лиственную крону, из-за которой абсолютно не было видно, куда прыгать. Плюс настораживало расстояние. Вообще глупую игру мы затеяли, да еще и опасную для жизни. Хотя такое заявление в данной ситуации будет радостно воспринято как безоговорочная капитуляция, а ведь я крутой! По крайней мере, в глазах Арлеты именно таким и должен быть! Пришлось храбро прыгнуть. Полет был просто захватывающим — до тех пор, пока я не вонзился в самую гущу. Раздался хруст ломающихся веток, мое тело перевернулось вниз головой, и я каким-то непостижимым образом зацепился за сук. Наверное, тем самым чудом. Приняв более-менее удобное положение, я отыскал взглядом Арлету. Она украшала собой сук неподалеку и с волнением наблюдала за мной.

— Извини, — быстро начала оправдываться она, — я, клянусь, первый раз в жизни решилась на такой безрассудный прыжок. Да и тебя за собой потащила. Не знаю, что на меня нашло…

Девушка выглядела грустной и растерянной.

— Все нормально, — поспешил я успокоить ее. — Сам виноват — поддался на провокацию. В следующий раз оба будем умнее. Просто желание выпендриться порой бывает сильнее инстинкта самосохранения. — Я усмехнулся. — Еще нашумели вон как! Все, теперь тихо и аккуратно. Поскакали.

Однако легко сказать. Деревце-то в низине, рядом ничего в пределах досягаемости не наблюдалось. Порыскав немного по ветвям взад-вперед, мы пришли к единому выводу — все-таки придется спускаться. Арлета первой направилась вниз, но я вовремя успел остановить ее:

— Стой! Быстро наверх!

— Что такое? — удивилась охотница, но при этом пулей вернулась обратно.

«Увидишь женщину — беги», — говорил волк. А именно женщину я сейчас и видел. Она уже стремительно подбегала к нашему дереву. Эта странная барышня была одета в одну рубаху до пят. Свои костлявые серые руки она воздела вверх, прямо к нам. Ее лица не было видно из-за ниспадавших на него длинных седых волос. Подойдя к дереву вплотную, женщина неистово принялась скрести длинными ногтями ствол, словно пыталась до нас добраться. При этом сама не произнесла ни звука.

— Лихоманка! — Голос Арлеты был полон отчаянного ужаса.

— Досюда не достанет?

Мы взобрались довольно высоко, но так, чтобы не выпускать нечистую из вида. Она тем временем принялась безмолвно ходить вокруг, шелестя опавшей листвой, а после уселась под деревом и принялась ритмично раскачиваться, по-прежнему простирая к нам свои кривые руки.

— Не знаю… — Девушка чуть не плакала. — Она не уйдет. Будет ждать, пока не спустимся или не умрем.

— Попробуй убить ее, — предложил я.

— Ее не убьешь обычной стрелой. Мы в ловушке!

— Иди ко мне, — донеслось снизу протяжное унылое завывание.

Да уж, ситуация не радужней, чем на «Титанике». Либо попадаем в заразные лапы нечистой, либо дожидаемся погони Кащера, и тут Варрык вряд ли быстро сообразит, как нас отмазать. Хотя… кто сказал, что мы оба должны попасться к лихоманке? А что, если к ее инфекции у меня такая же устойчивость, как и к чарам? Я начал быстро инструктировать спутницу:

— Арлета, слушай, у меня очень важная информация для людей по поводу нечистых. Кто-то из нас должен обязательно ее донести. Сейчас я тебе все расскажу, а потом спрыгну вниз и отвлеку старую каргу. Возможно, ее болезнь, как и чары, не действует на меня. А ты — бегом в Прилесье. Быть может, все обойдется, и там свидимся.

Девушка все это время испуганно смотрела мне в глаза, шевелила губами, лихорадочно мотая головой.

— Нет! — воскликнула она. — Нет! Лихоманка убьет тебя! Не оставляй меня одну! Я боюсь!

Охотница крепко вцепилась в меня своими пальчиками.

— Мы должны, понимаешь? — строго рявкнул я. — За мной погоня! Если мы оба здесь погибнем — все на Поляне будут уничтожены!

— Нет! — Арлета еще крепче сжала руки. — Так не должно быть! Почему? Я только поняла, что такое счастье, и сразу должна его потерять! Я люблю тебя!

Ну вот и все! В таком состоянии разъединить нас было под силу лишь ядерному заряду, прочно установленному прямо между нами. Никуда она меня не отпустит, да я и сам не пойду. И плевать на всю Поляну. С такой девушкой в объятьях не стыдно умереть. По крайней мере, можно попробовать переждать бурю эмоций, а потом вновь пытаться завести конструктивный разговор.

Я прижал к себе несчастную девушку, которая так поздно и так ненадолго почувствовала вкус настоящей любви, и она разрыдалась на моем плече. Всю жизнь терялся, если барышня начинает плакать, — вот и сейчас, как обычно, сидел, озираясь ошарашенно по сторонам, и молчал, как двоечник у доски.

Когда рыдания охотницы перешли в едва слышные всхлипывания, свысока до моих ушей донесся странный звук. Я глянул наверх и увидел плывущее в нашу сторону искрящееся облачко синего цвета. Оно подлетело почти к самому дереву, покружилось немного и выпустило яркой вспышкой молнию. Я тут же посмотрел вниз, чтобы увидеть, куда она угодила, и каково же было мое удивление, когда нечистой у подножия не обнаружилось. Лишь горстка пепла осталась на том месте, где она недавно стерегла нас.

— Что за несносный пришелец? Не успел оставить на пару дней, как он уже по самые уши вляпался в неприятности! — Обладателя этого вечно недовольного голоса сложно было с кем-либо перепутать.

Шумно продираясь через густые заросли, из близлежащих кустов появился Скокс.

— Слезайте уже, горе-охотники. Все спокойно!

— Скокс! — радостно воскликнули мы с девушкой в один голос.

А я добавил, спускаясь:

— Если бы два дня назад кто-нибудь сказал мне, что я буду рад тебя видеть, штрафанул бы такого шутника рублей этак на сорок.

Когда мы наконец ощутили твердую землю под ногами, счастью Арлеты не было предела. Она бросилась обниматься, бормотать что-то нечленораздельное про чудо и продолжала плакать, только уже по другому поводу. Я, конечно, реагировал немного более сдержанно. А чего здесь такого? Подумаешь, опять спасся! За последнее время вполне можно было привыкнуть постоянно ошиваться на волоске от смерти. Надо будет обязательно при первой же возможности глянуть в зеркало — по ходу, я уже седой, как старый спецназовец, если они вообще доживают до старости.

Мы подошли к Скоксу, когда тот увлеченно ковырялся в своих кучеряшках, извлекая оттуда репей. Увидев наши нежности, он слегка вздернул брови, но потом произнес:

— Надо же. У пришельцев, оказывается, хороший вкус. Ну, давай рассказывай — какого лешего тебе в Прилесье не сиделось?

— Предлагаю обсудить это в более непринужденной обстановке. Тема серьезная.

— За ним погоня, — вставила охотница.

— Надо же! Даешь деру от стайки свирепых кроликов? — ухмыльнулся волшебник.

— Ладно. Присаживайся поудобней, — жестом предложил я чародею. — Посидим, потрещим. Действительно, куда торопиться? А в случае чего — ты ведь одним махом угрохаешь и стаю пачвар с волколаками, и отряд колдунов, и Цмока заодно. Смотри только волков не зацепи. Они — наши товарищи!

— Цмока? — Скокс недоверчиво нахмурился. — Откуда ты знаешь про Цмока?

— Я его собственными глазами видел и, надеюсь, в последний раз. Все очень серьезно, Скокс. Пошли.

— Что ж, пойдем, — согласился волшебник.

По дороге я рассказывал спутникам обо всех своих похождениях. Скокс мрачнел на глазах, а вид Арлеты становился все более взволнованным. Зато ни мои провожатые, ни лесные твари даже не пытались перебить меня до самого выхода на Поляну. Волшебник, по-видимому, оказался замечательным пугалом для всех обитателей лесного массива. Мы остановились на опушке, в нескольких сотнях метров к югу от Прилесья, где рассказ был окончен.

Степной ветерок приятно заиграл в волосах, обдал рану на шее блаженной прохладой. Где-то в полях пронзительно кричали перепела. Вдалеке маячили фигурки работающих на опушке дровосеков.

— Так, ну и что теперь делать? — первым спросил Скокс.

— Какой хороший вопрос. Надеюсь, ты его сам себе адресовал? Кто у нас тут самый умный и всемогущий дядька?

— Мне же надо из вежливости спросить ваше мнение, — нашелся волшебник.

— Хорошо. Тогда расклад такой, — начал я. — Итак, по порядку. У нас имеется один очень чокнутый колдун во главе толпы нечисти. Он ждет начала войны людей друг против друга. Как только до него дойдет известие о старте боевых действий, сразу из леса выскочит опергруппа по добиванию победителя. Плюс в том, что теперь не я один знаю об этом плане, а Кащер будет думать, будто информация благополучно похоронена в болоте. У него не найдется повода изменить свои намерения — только если вдруг всплывет, что я вовсе не тонул. Тогда его гениальный котелок сгенерирует что-нибудь другое, и нам останется лишь догадываться о новых планах колдуна. Если кто-нибудь в деревне увидит меня сейчас — об этом вскоре сто процентов узнают все крестьяне, а там уж и Кащеру сорока на хвосте принесет. Поэтому предлагаю срочно смываться из Прилесья в более спокойную область.

По-моему, получилось логично и убедительно, а главное, с перспективой остаться в живых. Когти рвать отсюда надо шустро и незаметно, как олигархи в Англию. Сначала хотя бы в Крипет, а там и на Гладу нацелиться можно. Где, если не в столице, крупные дела проворачивать, раз уж домой возвратиться не светит? А Скокс вместе со своим Сеймом пускай разгребаются с этими доспехами, войнами, Кащером и Цмоком. Сами довели ситуацию до критической точки — сами пусть и устраняют. Мне еще спасибо сказать должны.

Но у треклятого волшебника, оказывается, нашлось на этот счет совсем иное мнение:

— И что ты собираешься делать в этой более спокойной области? Отсиживаться? Как думаешь, зачем я сюда вернулся?

— Вас поймешь, волшебников… — Смутное подозрение начало закрадываться в голову. — Может, забыл что-то в прошлый раз? Зубную щетку там или косметичку?

— Нет. Главы Сейма послали меня за тобой. У них есть вопросы. В общем, я, как наблюдатель Западного Региона, обязан выполнить их задание. Тем более что исходя из того, о чем ты сейчас поведал, заваривается очень большая и невкусная каша, и ты в эту кашу ввяз по самые уши. Теперь стоять в сторонке и наблюдать за происходящим, увлеченно раззявив рот, не получится.

— Как? — Моему разочарованию не было предела. — Это же ваши проблемы, и я имею полное право благополучно спихнуть их на мудрые плечи Сейма. А от меня толку — ты сам говорил… Да и Кащер как-то упоминал, что в вашей организации у него свои люди. Спалимся, понимаешь?

— Не волнуйся. С этим что-нибудь придумаем. А сейчас мы отправляемся в Гладу.

Хм, в Гладу? Что ж, в любом случае наши пути первоначально сходятся. А там, глядишь, ситуация изменится. Может быть, получится отмазаться у великих и могучих да и спрыгнуть с этой затеи.

— Ладно, уговорил. Когда выдвигаемся?

— Завтра, перед рассветом. Пойдем пешком. Заночуем в дороге. Доберемся до Крипета — и оттуда на повозке в столицу.

— А почему пешком? Ты сюда на чем вернулся?

— До Крипета каретой, а там такую волокиту развели с лошадьми, что я этих чинуш сам чуть в каурых не превратил! У них, видите ли, теперь по западному направлению заказные ходят, лишь когда основные маршруты разгрузятся, а ждать свободную телегу — это волк знает сколько дней. В общем, решил — пешком быстрей обернусь. Но я им еще все припомню! Овес вместо обеда жрать будут!

От бюрократических воспоминаний Скокс так разъярился, что непрерывно сжимал кулаки, а цветом лица мог сравниться со знаменем Красной армии.

— Ладно, тут ясно все. А у местных купцов-богатеев разве лошадок напрокат взять нельзя?

— Нет. Оба торговца с семьями теперь в Крипете и, насколько мне известно, обратно не собираются.

— А трактирщик? У него ведь тоже есть конь, — с надеждой спросил я.

— Да ты просто безжалостное чудовище, хуже пачвары! — вконец разозлился Скокс. — А крестьянам не хочешь оставить единственную возможность выжить? Они хоть и безмозглые простофили, но ничем не хуже нас с тобой! В Прилесье становится слишком опасно! Местным надо перебираться в Крипет. Без лошади за один день туда точно не попасть. Их ночью в пути загрызут волколаки. А так маленькими группами потихоньку все переедут. Когда прибудем в город, я дам распоряжение, чтобы там тоже помогли крестьянам с перевозками.

— Ну и чего орать-то сразу? — слегка обиделся я. — Эвакуация — значит, эвакуация. Так бы и сказал. Ничего против не имею. В общем, с утра выходим.

Арлета до этого времени молчала и только с любопытством посматривала то на меня, то на волшебника, но тут вдруг подала голос:

— Я иду с вами.

— Нет! — отреагировал Скокс.

— Да! — ответила девушка упрямо.

— Да, — поддержал я спутницу.

Скокс посмотрел на меня, всем лицом изображая знак вопроса.

— А что? Начнем эвакуацию с нее. Она теперь тоже ценный источник информации. Нет, Арлету в Прилесье оставлять совсем не рекомендуется. Ты же знаешь — женщины страсть как любят поболтать.

Лицо волшебника отображало теперь отчаянную борьбу сомнений. Его брови попеременно подскакивали вверх, будто одна из них отражала все «за», а другая все «против». Наконец перевесила та, что дрыгалась больше, и чародей вынес вердикт:

— Хорошо, пусть будет так… И хватит улыбаться!

Я еще больше растянул довольную улыбку. А что? Мы тоже условия диктовать умеем.

— Ну и чем до утра заниматься будем?

— Тебя нужно провести в Прилесье, да так, чтоб твоя идиотская ухмылка никому не попалась на глаза. Вечером все пойдут на поле играть в эту дурацкую игру… Вот тогда и проскочим. Отдохнете ночью — и в дорогу.

Мне пришла в голову одна интересная мыслишка:

— Я хочу встретиться с кузнецом. С Азитом.

— Зачем? — удивился волшебник.

Во взгляде охотницы тоже сквозило непонимание.

— Дело есть, причем не твоего ума.

— Тебя же никто не должен видеть, — возразила девушка.

— Ничего, кузнецу можно. У него пачвары когда-то украли жену, и Кащер из нее сотворил пачвару. Думаю, Азит даже под самыми страшными пытками будет молчать, как памятник, лишь бы нечистый ничего не узнал.

— Азит — пьяница, — напомнил волшебник. — А эти приятели совсем ненадежные.

— Все равно дело того стоит, — продолжал я настаивать.

— Ладно, посмотрим, — отмахнулся чародей неопределенно.

До вечера, судя по расположению солнца в зените, оставалась еще уйма времени, поэтому я бесцеремонно развалился на траве, закинув руки за голову. Арлета присела рядышком. Скокс немного покурсировал взад-вперед и наконец тоже приземлился. Мы с девушкой принялись непринужденно разговаривать, как водится, ни о чем, а волшебник периодически встревал в беседу со своими едкими комментариями. Так и скоротали время, пока звуки топоров вдалеке не затихли. Мужики дружно скрылись за воротами и через несколько минут вновь объявились, задорно пиная мяч. Настало время футбола, из деревни потихоньку начали выползать стайки сочувствующих.

— Сейчас начнется, — недовольно скривился чародей. — Их там четыре команды. Кто проигрывает — ночью несет вахту. Победители отмечают в «Волоте». Ишь, чего удумали!

Мы подождали еще немного. Когда игра началась, волшебник скомандовал:

— Так, пошли! Эти, кроме мячика, теперь ничего на свете замечать не будут.

А матч и вправду пошел не на жизнь, а на смерть. Кому ж охота ночью вместо сладкого сна с большой теплой женой под боком торчать на вышке и сканировать заросли? Мы немного углубились в лес, прошли к воротам, вынырнули из чащобы и проскользнули в пустующую деревню.

— Теперь к кузнецу, — напомнил я.

По дороге навстречу нам пробежали двое перепачканных мальчишек, но Скокс чем-то светанул в них из своего чудо-шара, и те прошмыгнули мимо, даже не взглянув в нашу сторону.

Захламленные покои кузнеца со времен прошлого визита ничуть не изменились. Та же куча железяк в рабочем помещении и бутылок — в жилом. И то же неподвижное тело, испускающее дурманные пары, на полу одной из комнат.

— Надо бы разбудить, — попросил я. — Только на этот раз качественно. Чтобы он воспринимал сложные предложения.

Чародей с выражением крайней брезгливости на лице извлек свои причиндалы и выпустил в Азита знакомую бабочку. Здоровяк зашевелился, присел и посмотрел на нашу троицу ошалелыми глазами.

— Еще? — предложил Скокс.

— Пожалуй, да, — неуверенно согласился я.

Тело кузнеца посетила еще одна тонизирующая бабочка. Взгляд заметно прояснился.

— Судари? — хрипловатым голосом спросил Азит. — Чем обязан? Если по поводу когтей — то я никаких гарантий не давал, денег не возвращаю, могу только посмотреть, если сломались.

— Нет. Мы по другому делу. Прилесье нуждается в твоей помощи, — заявил я.

Кузнец изобразил заинтересованность.

— Во-первых, ты меня здесь не видел. Если хоть кому расскажешь — сделаешь Кащеру неоценимую услугу. Знаешь такого?

— Мне ли не знать этого урода, — помрачнел Азит. — Будьте спокойны, ни слова не пророню.

— Хорошо. Значит, слушай: возможно, очень скоро пачвары организуют атаку на Прилесье. Поэтому надо начинать эвакуацию жителей в Крипет. Мне, если честно, жалко вашего единственного коника при трактире. Как бы не издохла животинка от перегруза. Поэтому предлагаю следующую схему.

Я нашел чистый лист бумаги, достал уголек из камина и принялся грубо чертить принцип работы велосипеда. Пригодились-таки мои скромные современные познания. Параллельно с воспроизведением изображения я давал кузнецу кое-какие пояснения. Арлета с волшебником любопытно высунули свои носы из-за моей спины, рассматривая чертеж.

— Короче, не знаю, что тут сообразить с резиной и подшипниками, но идею я вам дал — дальше думайте сами. Вариантов много. Можно даже привод раскидать на четверых человек и какой-нибудь кузов присобачить, — подвел я черту под описанием гениального изобретения.

Кузнец в смятении чесал затылок.

— Да уж. Тут без бутылки не разберешься, — резюмировал он.

— Скокс! — Я повернулся к чародею. — Ты же волшебник! Смотрящий Западного Региона, или как ты там говорил. Почему на вверенной тебе территории процветает алкоголизм? Ой, понизить надо бы тебя в должности. Чтоб ходил по хатам да тараканов с мышами выводил.

— А что я? — развел руками Скокс. — Пускай едет на юг, в Лиддель. Там замечательный центр с лучшими волшебниками по этой части. А я этих заклинаний не знаю.

— Как не знаешь? А спросить что — язык отсохнет? На этом вашем Сейме. Такие чары полезные! — удивился я.

— А кто ж мне скажет? Давно прошли те времена, когда мы разбрасывались тайнами направо и налево. Теперь хоть сколько-нибудь, как ты говоришь, полезное заклинание приносит кучу денег, и так просто его никто распространять не собирается. Многие вообще выходят из состава Сейма и занимаются своим делом. Кащер, допустим, в свое время был целителем, и очень даже неплохим. А например, другой волшебник научился с помощью чар увеличивать в размере грудь. Теперь в очередь к нему стоят женщины со всей Поляны. И даже некоторые мужчины. Живет этот делец припеваючи, потому что чарует за неоправданно высокие деньги. Я сомневаюсь, чтобы он хоть какое-нибудь заклинание помнил, кроме этого, увеличивающего. У каждого свои цели и жизненные ценности. Некоторые чародеи готовы опуститься даже до такого уровня ради материального благополучия. А мне совсем некогда заниматься подобной ерундой и держать в голове сложные заклинания, которые в моей работе еще и абсолютно не нужны.

— А что тогда ты умеешь, кроме как пуляться молниями, шариками и бабочками?

— Практически ничего. Я специалист по разрушению и защите от разрушения.

— Да? При чем здесь тогда бабочка? — не понял я.

— Есть заклинание, эффект которого схож с отравляющим действием больших объемов вина. Бабочка же, как оказалось, устраняет и то, и другое.

В принципе дальше беседа угрожала перетечь в совсем бесполезное русло, поэтому я вздохнул и обратился к Азиту с просьбой, обреченной на невыполнение:

— В общем, не пей лучше.

— Сударь, не губите. Нет во мне воли к отказу! — Вид кузнеца ничего, кроме жалости, не вызывал.

— Ай, делай что хочешь! Уже взрослый, — разочарованно махнул я рукой и направился к выходу. — Пойдемте, что ли?

Скокс приоткрыл дверь, высунул голову, повертел ею по сторонам и подал знак — все чисто. Мы вышли на улицу. Рев болельщиков со стороны поля оповестил, что чемпионат еще не закончен, поэтому в трактир удалось попасть беспрепятственно. Волшебник ушел по своим делам, а мы с Арлетой спрятались в ее комнате. Прямо как партизаны-подпольщики. Охотница еще и диверсию умудрилась провернуть, натаскав из кухни кучу еды. Голодные после тяжелого дня, мы принялись безжалостно поглощать аппетитную трактирную стряпню. Часть упаковали по мешкам — в дорогу.

Через часок-другой хлопнула входная дверь, послышались тяжелые шаги — скорее всего, Игмат вернулся с футбола и расхаживал по дому. Я еле сдержался, чтобы не выползти за дверь и не спросить счет. Потом в банкетный зал загрузилась шумная компания и начала праздновать победу. Правда, недолго — все разбрелись в течение двух часов, и наступила полная тишина.

Выспаться, конечно, получилось не очень. А чего вы еще хотели от двух молодых людей разного пола и гетероориентации, закрывшихся в одной комнате?