Пробуждение было тяжелым. Конечности затекли до невозможности. Чтобы пошевелить хотя бы пальцем, приходилось собирать в кулак всю волю. Ярослав слабо застонал. Вернее, подумал, что застонал — он не слышал ни звука. Так бывает, когда в пустой квартире в полной темноте работает телевизор с выключенным звуком. Мерцает экран, движутся картинки, но ухо не в состоянии уловить ни малейшего шороха.

«Оглох?!! — пронзила паническая мысль. — Но почему?! Что произошло?!»

И тут память услужливо преподнесла картинки ожившего кошмара — воронка в небе, атака чудовищ, полет автобуса.

«Вот так и сходят с ума», — торжествующе произнес внутренний голос.

Вместе с памятью начал возвращаться и слух. Первым был услышан скрежет чего-то очень твердого и острого по металлу. Этот звук заставил на время забыть про онемевшее тело. На лице Ярослава появилась гримаса раздражения.

— Кому там неймется? — со злостью прошептал он. Слова, подобно путнику, продирающемуся сквозь заросли, с трудом раздвигали пересохшие губы. С огромным усилием разлепив веки, он тут же их смежил. Глаза словно затянуты мутной пеленой, голова сильно кружится.

Подождав, пока головокружение уймется, Ярослав снова попытался осмотреться. Во второй раз это получилось гораздо легче и результативней — прямо перед собой он разглядел помятое ведро неопределенного цвета, к тому же заляпанное маслом. Сам же он лежал на животе на полу автобуса, голова под сиденьем.

Посчитав такое положение недостойным высокого звания человека, Ярослав попробовал встать на четвереньки. Как ни странно, это ему удалось — конечности слушались уже гораздо лучше.

— Ничего, мы еще повоюем, — для собственного успокоения пробормотал Ярослав.

В процессе осмысления своего положения в пространстве он как-то упустил происходящее вокруг. А обстановка явно изменилась. Прекратился изматывающий душу скрежет по металлу. Теперь раздавались шуршащие звуки — словно кто-то большой и очень тяжелый лениво ступал по дороге, засыпанной мелкой щебенкой. Где-то недалеко раздавались тихие подвывания, прерывающиеся не менее тихим поскуливанием и плачем. Казалось, что звуки издает не одно существо, а несколько.

«А почему так светло?» — возник неожиданный вопрос. Медленно подняв голову, он так и застыл с разинутым ртом — крыша автобуса отсутствовала напрочь. О том, что она вообще когда-то была, напоминали только рваные края. Автобус был вскрыт, словно консервная банка. Ярослав уже совсем другими глазами осмотрел то, что раньше являлось транспортным средством. Вся обивка была разодрана, несколько кресел вырвано с мясом, из-за чего салон автобуса казался слишком просторным. В некоторых местах пол и сиденья залиты чем-то красным, очень сильно напоминающим кровь. На заднем сиденье лежали в неестественных позах, словно отброшенные страшной силой, два парня. Как смутно помнилось Ярославу, они стояли за ним у выхода из автобуса и обсуждали какую-то «сволочь, которая никак не хочет допускать к экзамену».

Медленно повернувшись всем телом в сторону выхода, Ярослав столь же медленно пополз наружу. Осторожности ради он так и двигался на четвереньках… и не зря. Его взору предстала жуткая, завораживающая своей жестокостью картина. За дверью лежащего на возвышении автобуса виднелся огромный каменистый пустырь, поросший чахлыми кустиками неизвестной травы. А посередине пустыря располагалось НЕЧТО, словно сошедшее со страниц Некрономикона — вымышленного учебника несуществующей науки. Лавкрафт был гениальным писателем, но ему даже не снилось то, что Ярослав увидел на площадке перед автобусом.

Четкими, рублеными линиями на каменистой земле была начертана сложная геометрическая фигура. Справа от центра в ней был оставлен проход — иначе не назовешь этот ничем не перечеркнутый коридор, границы которого строго выделены невообразимыми иероглифами. Они, а также те знаки, которые украшали все углы, точки пересечения, наиболее крутые дуги по всей фигуре, просто завораживали. Все дышало такой древностью и невообразимой мощью, что не было никакой возможности смотреть на это без рези в глазах. Над особенно густо испещренными знаками участках земли дрожал воздух.

Все пространство вокруг фигуры было усыпано костями. Кое-где на пересечениях линий рядом со знаками лежали черепа. На некоторых из них еще виднелись остатки плоти. Резкий порыв ветра принес тяжелый запах крови, и Ярослава снова замутило.

Чуть-чуть отдышавшись, он обратил внимание на темно-красный цвет линий, огораживающих центр фигуры. Этот цвет сильно напоминал цвет пятен, которыми была заляпана обшивка салона. Похоже на кровь. За этими линиями нет ни одной кости, пространство внутри идеально чистое.

Вдруг словно щупальце спрута протянулось по коридору к центру фигуры. Кроваво-красного цвета, оно будто что-то искало на земле, осторожно обходя встречающиеся знаки и не пересекая ни одной черты. Вот, нащупав красную ограждающую линию, щупальце вытянулось в струну, раздался хлюпающий звук, и оно втянулось в центр этого сложного геометрического построения, растворившись в нем без следа. Кровавый рисунок пришел в движение. Он начал стремительно усложняться, а на концах линий, близких к границам коридора, словно набухли почки. Они почему-то заставляли думать о ядовитых змеях, приготовившихся к броску. У Ярослава ощутимо затряслись руки. Сдавленный писк вырвался из его сжавшегося в спазме горла, язык присох к гортани. Словно кролик, он перевел взгляд в ту сторону, откуда протянулось щупальце.

На земле лежали три девушки и два парня. Девушек сотрясала мелкая дрожь, и именно они были источником тех всхлипываний, на которые ранее обратил внимание Ярослав. Парни не издавали ни звука. Но это не было проявлением отчаянной храбрости. Что-то неестественное было в их молчаливой неподвижности. Глаза всех пятерых были устремлены в одну сторону. А там, там находился оживший кошмар.

Их взоры приковывала жуткая тварь. Темно-бордового цвета, с мрачноватым отливом. Все это существо покрывали мелкие чешуйки — от носа до кончика хвоста. Оно имело четыре лапы, два крыла, длинную шею, которая заканчивалась устрашающего вида головой. За каждым ухом и на носу находилось по рогу мутновато-белого цвета. От затылка до хвоста шел шипастый гребень. Каждую лапу украшало по шесть длиннющих, жутковатого вида когтей. Ярослав сразу же вспомнил, что непосредственно перед тем, как он потерял сознание, эти черные когти пробили крышу их автобуса. Да черные ли?! По когтям побежали голубоватые разряды, и прямо на глазах они начали менять свой цвет на цвет рогов. Контраст между кроваво-бордовым телом и мутновато-белыми орудиями разрушения ощутимо давил на психику.

Все это отмечалось сознанием Ярослава помимо его воли. Он вообще не мог сейчас что-либо сознательно предпринять. Все его мысли были об одном — ну зачем он встал?! Ведь хорошо так лежал, и вот на тебе!

Только оглядев чудовище с ног до головы, Ярослав обратил внимание на то, чем оно занималось. У ног монстра лежала кровавая тряпка, которую он самозабвенно полосовал когтями. Вот, закончив свою работу, тварь опустила до этого высоко задранную голову, захватила пастью ворох обрывков и коротким броском швырнула их через коридор в фигуре в самый центр. Не долетев каких-то метров до цели, этот ворох словно размазался в воздухе. Ощутимо тряхнуло. Появилось облако красного цвета, на мгновение замерло в неподвижности и кровавым дождем выпало на землю. Шипение впитываемой сухой землей жидкости перекрыл стук — упал какой-то предмет. Он докатился до центра фигуры и остановился. Только тут Ярослав разглядел, что это человеческий череп. Пустые глазницы были устремлены на него. В них что-то блеснуло. Это оказалось последней каплей для Ярослава, который из-за жалости даже живую рыбу не мог выпотрошить. Желудок резко рванул к горлу, рвотные спазмы сотрясли все тело. До конца не оправившись от потрясения, он не смог удержаться в прежнем положении и вывалился из дверей автобуса. Упал опять неудачно, спиной о землю. В судорожной попытке вдохнуть глоток воздуха Ярослав разевал рот. Руки хаотично шарили в пыли. Боль от удара прошла почти мгновенно, но тут левая ладонь накрыла какой-то каменный обломок, который впился в нее всеми острыми гранями. Пальцы рефлекторно сжались в кулак. В следующее мгновение у Ярослава опять перехватило дыхание: над ним мрачной тенью нависло некое существо.

— А-ааа-а-хххх-ммм!! — единственный звук, который смогло исторгнуть его горло.

Взгляд существа пригвоздил Ярослава к земле крепче всяких оков. Судорога скрутила все его члены. Мерзкая тварь смотрела так довольно долго. Ярослав чувствовал, как его мозг словно ощупывают грубые лапы чудовища. Череп будто распирало изнутри могучей силой. Волны боли прокатились по всему телу. С каждым ударом сердца боль все усиливалась. И вот уже не волны, а океан боли, и из этого океана нельзя было выплыть, в нем можно было только утонуть. Но Ярослав боролся, он напрягал все свои жалкие силы, чтобы не сойти с ума от боли и ужаса. Он уже не понимал, где он и кто он. Единственное, что перекрывало боль, — это раскаты хохота, разносящегося по закоулкам его мозга. Монстр был доволен, он был просто чертовски доволен.

Боль исчезла так же неожиданно. Только что она была, и вот уже ее не стало. Ярослав хрипло застонал. Левая рука все еще сжимала камень. Он цеплялся за него, как за последний якорь, что не дает кораблю его сознания унестись в кипящее море безумия.

А тварь не теряла времени зря, ловкими, можно даже сказать, отработанными движениями когтей она избавляла Ярослава от одежды. Он не сопротивлялся. Очень часто когти пробивали кожу, и от этих резких вспышек боли он хрипло вскрикивал. Когда одежда была сорвана, то буквально все тело Ярослава оказалось покрытым кровоточащими ранами. Оглядев лежащую перед ним жертву, монстр удовлетворенно заурчал. После этого Ярослав был подхвачен левой передней лапой, и чудовище неторопливо поковыляло к центру фигуры. Ярослав висел безжизненной тряпкой. Осторожно пройдя по коридору из линий, причем тело человека было пронесено так, чтобы не пересечь какую-нибудь линию или знак, чудовище уронило свою ношу на землю справа от черепа в центре. Короткими взмахами передних лап тварь расположила тело Ярослава как требовалось и, пятясь задом, осторожно вышла за пределы линий. Незримая тяжесть, прижимающая человеческое тело к земле, не отпускала.

Через некоторое время от автобуса донеслись крики, полные боли. Из собственного опыта Ярослав понимал, что в этот момент там творилось. Спустя еще какое-то время раздались тяжелые шаги, и, скосив глаза, он снова увидел чудовище, осторожно несущее уже в правой лапе еще одного несчастного. В нем Ярослав опознал того парня, который так не понравился ему в автобусе. Его положили слева от черепа, на расстоянии вытянутой руки от Ярослава. Судя по всему, их тела лежали параллельно друг другу. Повторилась процедура с выходом наружу, и монстр направился в сторону автобуса. Казалось, прямо над пазиком зависло солнце, почему-то зеленоватого оттенка. Чудовище подошло к автобусу, встало на задние лапы и, опираясь о края, через то место, где раньше была крыша, просунуло голову внутрь. Когда тварь показалась вновь, то оказалось, что каким-то образом она ухитрилась подцепить два тела, что лежали на заднем сиденье автобуса. Лениво переваливаясь, монстр направился к фигуре.

Зайдя за линии, ограждающие фигуру, он с той же тщательностью разместил трупы, положив одно тело прямо на Ярослава, а второе на другого парня, причем головы погибших лежали на животах живых лицами вверх. Теперь где-то в районе солнечного сплетения в Ярослава упирался затылок мертвеца.

Видимо закончив приготовления, чудовище выпрямилось и замерло. В эти мгновения Ярослав понял, что их собираются принести в жертву в каком-то жутком обряде. Он попытался пошевелиться, но безуспешно. Даже звука не смог издать, только глаза безумно вращались в орбитах, а кровеносные сосуды готовы были лопнуть от напряжения.

Наконец чудовище пошевелилось. Подобрало хвост и село на задние лапы. Оно стало выше, но теперь полностью умещалось в центре рисунка, свободном от линий. Резкими четкими движениями оно по очереди изобразило какие-то знаки прямо на плоти мертвецов. Совершив это, снова замерло. Потянулись минуты ожидания. Вдруг тело, лежащее на Ярославе, задрожало. Посмотрев обезумевшим от страха взглядом на размещенный на нем кровавый груз, он увидел, как от мертвеца, словно мыльные пузыри, отрываются шарообразные сгустки плоти и собираются в облако над черепом в центре. То же самое происходило и справа от Ярослава. Тела медленно истаивали. Наконец от них остались только черепа. Сгустившееся облако забурлило. Неожиданно оно выбросило четыре щупальца: два из них протянулись к черепам на животах людей, одно к центру фигуры и одно прошло над монстром в сторону коридора. Раздались чмокающие звуки, и щупальца исчезли. Ярослав увидел, как три из них втянулись в черепа, заставив светиться багровым глазницы, четвертое же, судя по всему, закрыло проход, замкнув фигуру; по крайней мере, у Ярослава возникло именно такое ощущение. Сразу же испарилось и облако.

В пространстве начала скапливаться чудовищная мощь. Даже ужас, испытываемый при виде монстра, как-то поблек по сравнению с этим. Вдруг, будто подстраиваясь друг под друга, в унисон запульсировали черепа. В голове Ярослава зазвенела какая-то струна. Она брала все более и более высокую ноту, пока Ярослав не перестал что-либо различать за ее звоном. Окружающая реальность словно отодвинулась на второй план. Ослабло зрение, а за ним и все остальные чувства. И тут незримый толчок, или, скорее, пинок, вышвырнул Ярослава из его тела.

Он взлетел, причем взлетел в буквальном смысле этого слова. Взлетел и смог оглядеться вокруг. Он находился на высоте примерно одного метра над своим телом и мог рассмотреть его во всех подробностях. Рядом он увидел того парня, который также, разинув рот, смотрел на себя, лежащего на земле. Теперешнее тело практически ничем не отличалось от лежащего на земле, присутствовал только некий налет нереальности. Фигуры выглядели словно призраки на ветру. Несмотря на всю материальность, казалось, что вот налетит порыв ветра и развеет тебя, будто дым. Ярослава передернуло. Чтобы отвлечься от гнетущего ощущения, он более внимательно посмотрел вниз.

Тела на земле образовывали странноватую фигуру или знак. Две параллельные линии из тел, пульсирующая точка черепа посередине. Между параллельными линиями чуть поодаль сидел монстр. Его туша изображала третью линию. Эта догадка буквально ворвалась в сознание Ярослава. Это знак. Нет, не так. Это ЗНАК. Знак Силы и Могущества, Власти и Владычества. Знак Древних. Правда, что это за Древние и почему именно так, с большой буквы, Ярослав не знал. Страх внезапно исчез. Его сменила ярость. Хотелось рвать и метать. Повернувшись к чудовищу, Ярослав неожиданно встретился с ним взглядом, и весь его яростный порыв угас, как огонек свечи. Монстр сидел приподняв голову и смотрел прямо на людей. От всей его фигуры исходила сосредоточенность и готовность к любому развитию ситуации.

— Он нас видит, — сказал Ярослав и удивился тому, что снова может говорить.

Неизвестный парень промолчал. За него ответил монстр.

— Да, червь! — пророкотало в сознании Ярослава. — И ты скоро умрешь, дабы приумножить мои силы! Скоро обряд будет завершен, и силы Мертвой скалы, знака Древних, и крови иномирян сольются в едином потоке, который вольется в мои жилы! Гордитесь, смертные! Этот обряд поставит меня, Рошаг-хаарг-Лога, в один ряд с сильнейшими из народа хаарг-зоамов.

Сказав это, он запел. Песня переливалась, обволакивала, опутывала незримыми тенетами Ярослава и его собрата по несчастью. Она врывалась ядовитыми щупальцами в самые потаенные глубины души. Ярослав понял, что это существо, этот Рошаг, изменяет его. Эта наглая бесцеремонность, унижение, ненависть снова всколыхнули все чувства Ярослава. Он начал бороться. Напрягая все силы своей души, он сопротивлялся этому вторжению. От чудовищного напряжения ему чудилось, что он слышит, как трещат барьеры воли, поставленные на пути незримых щупалец. Весь мир перестал существовать, остались только воля человека и колдовская песнь чудовища…

Казалось, что прошла вечность. Но вот зазвучали заключительные аккорды песни. Они заставили черепа на неподвижных телах взорваться кровавой пылью, после чего словно удар молотом вогнал души людей в их тела.

Разом вернулись все ощущения, и Ярослав понял, что может пошевелиться. Повернув голову, он увидел, что парень лежит неподвижно и мертвым взглядом смотрит в небо. Тварь, или Рошаг, как он назвался, застыла мраморным изваянием, только мелко подрагивали разбухшие мышцы. Сложенные на спине крылья буквально светились изнутри безжизненным светом. Неожиданно серая пыль и мелкие камни, лежащие вокруг тел парней, рванулись ввысь, где их разогнал сильный порыв ветра. Обнажилось тело скалы. Она едва ощутимо вибрировала.

Вдруг словно удар тока пронзил Ярослава. Он застонал. Нечто, некая сила отделялась от скалы и пронзала его тело. Рядом скрутило соседа. Эта сила использовала их в качестве проводников. Ярослав чувствовал, как потоки силы не задерживаются в нем, а преобразовываются и устремляются к сохранившемуся черепу в центре фигуры. Тот сыто заблестел. От сильной боли Ярослав зажмурился и внутренним зрением увидел переплетение разноцветных пульсирующих линий, которые тянулись от них с парнем к черепу, а уже от него к Рошагу. Причем характер линий, идущих от черепа, был несколько иным. От них веяло чем-то недобрым, враждебным. Рошаг наливался силой. Он теперь виделся Ярославу как сгусток дикой, необузданной энергии, которая пульсировала в такт злобному мерцанию черепа.

Поток энергии превратился в ревущий ураган. Казалось, что это продолжается уже целую вечность. Высоко над головой образовался мерцающий вихрь, водоворот, подобный тому, что исторг бесконечно давно, вечность назад, мерзких тварей на беспомощный город. Золотистые змеи молний снова оплетали края водоворота, но размеры и сам вид воронки постоянно менялись. Метаморфозы следовали непрерывным потоком. Наконец это явление природы зафиксировалось в определенной форме и приняло облик короны, в которой воронка образовывала обруч, а зубцами служили постоянно извивающиеся языки молний, беспрестанно порождаемые водоворотом. Размеры короны поражали и ужасали. Она нависала непосредственно над местом обряда, грозя погрести дерзких под лавиной энергии.

Неожиданно из центра короны начал опускаться хобот вихря, кипящего первобытной яростью разбушевавшихся стихий. Вот он приблизился к фигуре на земле, и Ярослав, несмотря на чудовищную боль, мешающую думать, понял, что это убьет их всех. Что это ответ могущественных сил на попытку забрать часть их мощи. Он ждал этого с нетерпением, надеясь, что смерть избавит его от этой нечеловеческой пытки. Монстр же не обращал внимания на грозящую опасность, только постанывал, словно от наслаждения.

Но ожили знаки, начертанные на земле. Они багрово засветились и в последний момент перед ударом соткали защитную сферу по границам фигуры, но это ненадолго задержало разбушевавшуюся стихию. Защита лопнула со страшным треском, хобот вихря на мгновение замер. Этого мгновения хватило для того, чтобы активизировались знаки на последней фигуре из крови, которая огораживала внутреннее пространство рисунка на земле, то место, где лежали люди и Рошаг. Эта защита также не выдержала, но, лопнув водопадом мутно-красных искр, она развеяла и чудовищный хобот. Пошла цепная реакция. Вслед за хоботом начали разрушаться те жуткие стяжки, что связали Силы, образующие вихрь. Раздался громоподобный звук удара, из черепа прямо в центр вихря ударил луч зеленоватого света, и сильный порыв ветра очистил небо.

Рошаг открыл глаза и торжествующе взревел. Ярослав каким-то шестым чувством понял — пришло время умирать. И от этой мрачной безысходности, этой суровой неотвратимости карающего удара стало почему-то так горько, что он, превозмогая боль, из желания хоть как-то навредить своему врагу, ударил камнем, который все еще продолжал сжимать левой рукой, по оставшемуся черепу.

На то, чтобы повернуться на правый бок, ушли все силы, и удар получился очень слабый. Наверное, таким ударом даже муху не убьешь, но все же этого хватило. Череп оказался неожиданно хрупким. Он был словно соткан из воздуха и от такого слабого удара, почти касания, просто рассыпался. Рассыпался в пыль.

На мгновение все вокруг замерло. Обряд оказался прерван. Рошаг неверящим, остановившимся взглядом смотрел на горстку пыли. Исчезли все звуки. Остановился ток энергии от скалы. Боль, окутывающая Ярослава свинцовым покрывалом, исчезла. Удары сердца, казалось, разорвут барабанные перепонки. Но так продолжалось лишь мгновение… Говорят, что в старину мореплаватели возили с собой бочки с жиром. Если корабль попадал в шторм, то этот жир выливался за борт. Масляная пленка смиряла разбушевавшуюся водную стихию на какие-то мгновения, но эти мгновения давали кораблю необходимую передышку. Шансы на выживание существенно повышались. Но не дай бог задержаться в этом окошке покоя в сердце шторма. Задержавшемуся кораблю или следующему за ним была гарантирована смерть. Что-то подобное происходило и вокруг Ярослава. Затишье было затишьем перед бурей.

И вот гром грянул. Слабая во время обряда вибрация скалы неожиданно начала нарастать. Вой, способный поднять даже мертвого, разорвал тишину. Вслед за воем обрушился удар энергии из скалы. Будучи невольными проводниками, люди начали корчиться на земле. Конечности, казалось, выворачивались из суставов. Трещали сухожилия. Кожа стала невесомой, прозрачной, похожей на древний пергамент. Стиснутые челюсти крошили зубы в песок. Жуткий, нечеловеческий крик огласил окрестности.

Пропускаемая телами энергия ударила в Рошага. Он боролся до конца. Его окутала мерцающая сетка серебристых молний. Поток, бьющий из распростертых на земле тел, рассыпался по поверхности сетки. Но вот и эта необычная защита исчезла, сметенная под напором токов Силы.

Рошаг умирал молча. Энергия вливалась в него потоком. Неспешный перелив усваиваемой Силы в начале обряда сменился хаотичным мельтешением разрозненных сгустков. Казалось, что этому не будет конца… Самым слабым звеном оказалась скала. Она не выдержала вибрации и ревущего потока Силы. Раздался страшный треск. Сеть мельчайших трещинок покрыла девственную чистоту камня. Ток энергии, проходящей сквозь людей, прервался. И опять затишье. Скрюченные люди и застывший монстр. Но вот шкура Рошага словно осветилась изнутри. Сначала это был ровный мягкий свет, но с каждым ударом сердца его интенсивность нарастала. Наконец, став нестерпимо ярким, словно осколок солнца, упавший на землю, свет исчез. Будто некто неизвестный повернул выключатель.

Лежа с закрытыми глазами, Ярослав видел всю фантасмагорию взбесившихся энергий от начала и до конца. Даже терзаемый болью, он фиксировал все в памяти. Это происходило без его участия, он не прилагал для этого никаких усилий. Видения словно возникали в его воображении.

Когда исчезла пульсация цветных линий и жутковатое свечение на месте Рошага, Ярослав разомкнул окаменевшие веки. Сил удивляться не было. Его охватила апатия. Рошаг оставался на своем месте. Стоял не шевелясь. Казалось, он ничуть не изменился, но это только казалось. Вот влажно заблестела его шкура. С каждым мгновением блеск усиливался. Побежали первые струйки.

— Да это же кровь?! — вырвался у Ярослава хриплый возглас.

Ран на теле монстра не было, но он истекал кровью. Из-под каждой чешуйки сочилась темно-красная жидкость. Неожиданно передние лапы монстра подломились, и он медленно завалился вперед. Слабая попытка Ярослава увернуться ни к чему не привела. Его придавила упавшая туша. Хотя туша — это громко сказано, только верхняя часть туловища крылатого ящера повалилась на то место, где лежали ноги Ярослава. Их он все же успел поджать, лишь голова на длинной шее упала прямо на него. От удара, уже в который раз за сегодняшний безумный день, перехватило дыхание. Но не это оказалось самым страшным. Тело мертвого, теперь уже понятно, что мертвого, монстра продолжало сочиться кровью. Красная жидкость вытекала, словно выдавливаемая прессом. Жестко зафиксированный длинной шеей Ярослав оказался буквально залит дымящейся субстанцией. Все его тело было покрыто неглубокими кровоточащими ранками, оставленными когтями монстра, и в эти открытые ранки попала кровь Рошага. У Ярослава было такое чувство, что на него плеснули кислоты. Каждая рана начала пульсировать и словно гореть огнем. Он взвыл, и чужая кровь темным потоком хлынула в открытый рот. Кровь, словно живое существо, вливалась в тело жертвы. Волны боли прокатывались по организму, и захлебывающийся кашель разрывал легкие. Ярославу никак не удавалось отвернуть голову от заливающего его потока. Сознание мутнело. Окружающий мир завертелся вокруг своей оси, все чувства потеряли яркость. Сознание забилось и рвануло прочь испуганной чайкой…

Сознание плыло во тьме. Голодный, алчный мрак, пытающийся растворить в себе саму основу души, засасывал Ярослава. В этой темнице не было времени. Само это понятие отсутствовало, как отсутствовало тело. Вяло текли тени мыслей. Неожиданно окружающий мрак прорезал тонкий лучик света. Он становился все более уверенным. Вдруг стены темницы начали вытягиваться в трубу. И вот сознание уже несется по тоннелю, освещенному ярким светом в его дальнем конце. Скорость нарастает, и конец тоннеля приближается. Проходят какие-то мгновения, и яркий свет затапливает все вокруг…

Сухой кашель сотрясал грудь. Что-то твердое упиралось в грудину, чьи-то руки ритмично давили на спину. Подбородок оказался измазан чем-то липким. Во рту невообразимо гадко. Общее состояние организма характеризовалось одним словом — мерзкое. Глаза застилала мутная пелена, прерываемая мелкими золотистыми черточками. Слух уловил знакомую речь.

— Сильней дави! Резче, резче! Кашляет — значит, жив. Второму не так повезло.

Голос был явно женский. Рядом раздавался истеричный плач и чей-то успокаивающий бубнеж. Давление на спину прекратилось. Чьи-то сильные и, похоже, мужские руки помогли сесть. Ярослав открыл глаза. Перед ним на коленях стояла симпатичная черноволосая девушка с красиво вздымающей тонкий свитерок грудью (это Ярослав заметил, даже находясь в столь плачевном состоянии!) и участливо смотрела на него. Повернув голову, он увидел державшего его парня.

— Оклемался? — Голос был сухой, немного напряженный. — Встать сможешь?

— Да. Наверно. Не знаю…

— Ничего. Попытайся. Мы тебе поможем.

Парень схватил его за одну руку, черноволосая — за другую. Резкий рывок, и он на ногах. Ощутимо покачивало, но Ярослав устоял. Добровольные помощники осторожно отпустили руки.

— Ничего. Спасибо. Я сам… — Ярослав сделал осторожный шажок. Поташнивало, и немного кружилась голова, но жить можно.

Поискал взглядом источник шума — невдалеке горько плакала девчонка лет восемнадцати. Лицо закрыто обесцвеченными волосами. Плечи мелко вздрагивают. Рядом, приобняв ее, стояла другая девушка, именно ее голос успокаивающе бубнил. Хотя было заметно, что успокоение требовалось и ей самой. Та, что успокаивала, была, видимо для разнообразия, окрашена в рыжий цвет. Она подняла глаза на Ярослава и тут же их опустила. Кончики ушей покраснели.

Все это происходило на фоне покореженного автобуса. Рядом с передним колесом лежал второй невольный участник обряда. Он был весь буквально залит кровью. Глаза закрыты, не дышит. Рошаг лежал неподалеку. Только в этой мертвой груде уже нельзя было узнать гордого и жестокого мучителя. Поджав под себя лапы, он вытянулся стрункой, словно тянулся к чему-то, только шея была сдвинута в сторону. Ранее казавшаяся непробиваемой шкура мешком висела на скелете. Тут и там сквозь прорехи сверкали белизной кости. Вокруг тела расплывалось темное пятно.

Монстр лежал на очищенной от пыли и камней площадке. Темно-серая скала когда-то была идеально ровной, но сейчас ее покрывала сетка мелких трещин. Большинство из них было пропитано кровью. От покрывавших землю линий сохранилось несколько знаков, словно вплавленных в скалу. Но оставалось стойкое ощущение незавершенности системы. Это будило в душе смутное беспокойство… Кто-то толкнул Ярослава в плечо.

— На, утрись. — Парень протягивал ему тряпку, бывшую когда-то белой рубашкой.

Ярослав перевел взгляд на себя. Он был точно броней покрыт засохшей кровью. Ощупал лицо. М-да, с лицом то же самое. Неожиданно от всего пережитого задрожали колени, через мгновение колотило уже все тело. Стараясь взять себя в руки, он молча схватил протянутую тряпку и принялся оттирать стягивающую лицо грязь.

— Да ты не лицо оттирай-то! — мрачно хмыкнул парень.

Недоумевающий Ярослав снова оглядел себя. Понимание пришло очень быстро. Если бы не корка грязи, то легко было бы заметить, как он залился краской стыда. Он был абсолютно гол. Руки рефлекторно прикрыли самое святое… Девчонки нервно захихикали. Даже плакса прекратила всхлипывать и неуверенно заулыбалась. Ярослав готов был провалиться сквозь землю, но опять выручил парень.

— Отойди за автобус и попробуй хоть немного оттереть кожу. Только осторожно, ты весь в ранах. Они подсохли, но кровь может пойти снова. Потом сооруди себе из этих тряпок какой-нибудь наряд. — Он протягивал ворох какого-то тряпья.

Приглядевшись, Ярослав узнал в некоторых из обрывков детали своей одежды. Память подсунула воспоминание о когтях твари, срывающей с него костюм и остальное. Благодарно кивнув, он зашел за автобус. Работы было непочатый край.