Вот уже пару часов Ярик висел на горизонтальном шесте, привязанный к нему за руки и за ноги, которые уже давно потеряли чувствительность из-за впившихся в тело веревок. Шест несли двое воинов, зеленые плащи которых то и дело меняли цвет, подстраиваясь под окружающую растительность. Несмотря на худобу и почти девичью хрупкость, воины не выказывали даже признаков усталости.

Поначалу Ярик вовсю разглядывал своих пленителей, но потом прекратил — слишком болело избитое тело, и мешали рои мерцающих искр, мелькающие перед глазами. С огромным трудом удавалось сосредоточиться лишь на каких-то простых мыслях. По бокам от покачивающегося на шесте Ярика ровно шли еще двое лесных жителей с переполненными Силой жезлами. Периодически они легко касались головы пленника жезлами, что приводило к увеличению роя искр. Маги, чтоб их!

Ярик невесело усмехнулся, вспомнив, как он начал свой бег по этому проклятому лесу. Он бежал легко, даже не замечая тех опасностей, что подстерегают человека в любом первозданном лесу. Беглец напоминал зверя, привыкшего жить именно так и никак иначе.

Продолжая движение на восток, причем без какой-то заданной цели, где-то через час он почувствовал чье-то внимание. Вдруг забеспокоился Руал, в голову полезли услышанные краем уха слухи про эти места, и Ярик решил свернуть на юг. Но не успел он пробежать и нескольких саженей, как с преградившего ему дорогу дерева ударила стрела. Извернувшись так, что хрустнули кости, Ярик сразу же ответил ударом на удар: с тем, у кого лук и стрелы и кто их пускает в ход без предупреждения, церемониться не стоило. Наверное, именно это рассуждение и оказалось роковой ошибкой. Ярик мгновенно сотворил тогда небольшой шарик размером с орех и пустил в крону дерева, откуда прилетела стрела. Короткая вспышка, и сверху рухнуло тело…

И сразу же вокруг засвистели стрелы. Ярик не раздумывая зайцем метнулся в сторону и побежал на восток. Это направление оказалось единственным, где была меньшая плотность стрельбы. Пара стрел успела задеть его вскользь, но он никак на это не прореагировал, отдавшись стихии бега. Главное — выбраться из-под удара, все остальное после. Если удастся выжить, конечно!

Уйти не удалось. Обиженно взвизгнул Руал, и Ярик увидел своего верного друга пришпиленным к дереву тремя стрелами. Позади уже мелькали размытые силуэты преследователей, и беглец коротко полоснул магией по древкам стрел, укорачивая их. Прыгун дернулся и, заливая все вокруг своей кровью, заковылял по траве прочь от хозяина. Ярик лишь успел послать зверю порцию энергии, придав ему дополнительные силы, как снова пришлось бежать…

Правда, недалеко. Новые охотники оказались настоящими мастерами своего дела. Вновь засвистели стрелы, и Ярик завертелся волчком, спасая жизнь. Ответить самому удалось только один раз: он ударил подошедшего слишком близко охотника плетью Нергала. И в этот раз верное оружие впервые подвело. Жгут энергии хлестнул по телу врага и взорвался бессильными брызгами зелени, заставив охотника чуть пошатнуться. Уже попав в плен, Ярик узнал, что его противник получил лишь легкие ожоги некоторых участков кожи. Но тогда лесной житель не отступил и, выхватив тонкий меч, завертел вокруг себя. Ошеломленный Ярик отошел на шаг, потом еще на один, но проклятый нелюдь продолжал наседать, лишая свою жертву надежды на бегство. Именно тогда Ярик понял, что его противники не люди. Таких черт лица у людей просто не бывает. Слухи о «проклятых эльфах» оказались не такими уж и слухами.

Лучники давно уже прекратили стрельбу, позволяя своему воину пленить убийцу сородича. Некоторые даже опустили луки. Но Ярику от этого не стало легче, его противник владел мечом как бог. Через несколько мгновений этой неравной схватки, когда один противник размахивает мечом, а второй старается увернуться, Ярик понял, что с ним играют. Так кот играет с мышью, упиваясь собственным превосходством и теша себя глупыми трепыханиями обреченной жертвы. Осознав это, Ярик стал каким-то отрешенно спокойным и, решив не сдаваться в плен, прыгнул на врага с отчаянием смертника. В ту же секунду мир погас, а очнулся беглец уже пленником эльфов, висящим на длинном шесте.

Пленившие его лесные жители, которых Ярик определил как эльфов, говорили на сложном певучем языке, чуждом человеческому слуху. Хотя, несмотря на всю свою мелодичность, он в полной мере передавал отношение эльфов к пленнику. Столь ледяного презрения к низшему существу, замешенного на брезгливости и отвращении, Ярик не испытывал по отношению к себе даже в годы рабства. На него смотрели как на больное бешенством животное, сидящее на цепи да вдобавок за толстыми прутьями клетки.

Ночь эльфы провели на небольшой полянке. Они разожгли маленький костер, на котором разогревали узкие полоски мяса, приправленные какими-то специями. Судить об этом Ярик мог только по испускаемому ими аромату, который заставлял вожделенно трепетать ноздри и вызывал приступ радости у желудка. Но пленника никто кормить не собирался. Закончив трапезу, несколько эльфов начали петь чистыми высокими голосами. Даже страдающий от жажды и боли в затекших конечностях Ярик смог оценить красоту чужих песен. Удивляло лишь, что певцов совершенно не смущало лежащее у корней одного из деревьев тело убитого Яриком сородича, которое эльфы несли домой. Хотя, возможно, слова чужой песни как раз и были обращены к нему.

На следующее утро Ярика разбудили грубым пинком, хотя в этом и не было особой надобности. Воины взвалили шест с пленным на плечи, и движение возобновилось. Через некоторое время вдали послышался невнятный рокот, который вскоре вылился в шум реки. Изменился и окружающий лес. Если раньше он отличался дремучестью и непроходимостью, то теперь ощущалась некая облагороженность и ухоженность. Отряд приближался к обжитым местам. Спустя некоторое время стали появляться приземистые зеленые домики с хитро искривленными крышами. Каждый такой домик тесно прижимался к стволам деревьев, и от него вверх тянулись ажурные лесенки. Особенность передвижения Ярика способствовала тому, что он с легкостью мог наблюдать происходящее сверху. Оказалось, что там, в кронах деревьев, протянулись пешеходные переходы, небольшие ступенчатые садики, небольшие площадки. Город эльфов оказался многоярусным, существующим без отрыва от природы.

Отряд не останавливаясь шел дальше, только несшие тело воины свернули куда-то в сторону и затерялись среди аккуратных кустов. Встречающиеся эльфы замедляли шаг и провожали процессию взглядом. Наконец деревья расступились, и открылась полянка, в центре которой были вкопаны два столба, украшенные резьбой. В который раз разогнав муть перед глазами, Ярик вгляделся в эти символы и зажмурился. Магия, напитавшая их, резала глаза.

Неожиданно шест с пленником швырнули на землю, заставив Ярика задохнуться от боли. Носильщики выхватили ножи и ловко перерезали удерживающие пленника веревки. Затем, подхватив под руки, они подтащили его к столбам и привязали к свисавшим ремням. Через несколько минут руки и ноги Ярика оказались широко растянуты в стороны, а тело застыло в подвешенном состоянии в паре локтей над землей. Почти все эльфы развернулись и ушли, остались лишь два сторожа с магическими жезлами. Ярик почувствовал, что жить ему осталось не так уж и долго. Все происходящее слишком напоминало прелюдию к какому-то особенно извращенному способу казни. В душе заскреблись коготочки страха, упорно сопротивляясь попыткам разума сохранять спокойствие и невозмутимость.

До самого вечера ничего не происходило. Ярик оставался наедине с собственной болью и страхом (окаменевшие охранники не в счет). Когда Тасс коснулся края горизонта, к пленнику приблизилась группа эльфов. Аура власти и древности, говорящей не о старости и дряхлости, а о могуществе, окружала вновь пришедших. Восемь эльфов, восемь могущественнейших существ, которые наверняка не понаслышке знали об Эпохе Войн, собрались, чтобы решить судьбу плененного человека. Пять мужчин и три женщины стали пристально рассматривать привязанного Ярика, чье сознание извивалось под бичами боли. Его дисциплинированный разум, привыкший контролировать каждую частичку тела, пасовал перед изощренной магией эльфов. Два эльфийских стража в совершенстве владели магией своих жезлов и болью пресекали все попытки Ярика сосредоточиться на собственной Силе. Их метод в корне отличался от способа гвонков, но от этого не становился менее действенным.

Хриплое дыхание Ярика далеко разносилось по поляне, а запах собственного пота разъедал ноздри. С приходом этой восьмерки стало еще хуже, видно, стражи решили не рисковать и усилили нажим. Ярик, сдерживая крик, зашарил взглядом по фигурам пришедших, пытаясь хоть как-то занять или отвлечь изнемогающий разум. Но детали ускользали. Плыли перед глазами лица, смазывались цвета. Лишь две вещи буквально врезались в сознание Ярика: медальоны на шеях эльфийских властителей и их запах. Ярик не мог ничего внятно осмыслить, он лишь запоминал, намертво впечатывал в память, давая обет ничего не забыть! Серебряный цветок, сильно смахивающий на лотос, лиловая перевернутая капля, напоминающая клык, голубой глаз в обрамлении черного серебра, зеленая змейка, золотая то ли чаша, то ли кубок, три пера из неизвестного металла, кроваво-красная жаба с черными глазами, темно-синий скат — эти образы погружались в глубины разума во всей своей яркости и мельчайших деталях.

Неожиданно тихий мелодичный разговор эльфов, который они вели уже довольно долго, прервала короткая фраза:

— И'еллах!

На Ярика повеяло запредельной жутью и неминуемым концом.

— И'еллах! И'еллах! И'еллах! — раздалось еще несколько голосов, и, вынося окончательный вердикт, еще четырежды: — И'еллах!..

Эльфы развернулись и покинули поляну, и сразу же подошли двое облаченных в белоснежные одежды эльфийских магов, чьи слепящие ауры жгли Ярика почище огня костра. У каждого мага в одной руке был богато украшенный посох, а в другой — крупный, голодно мерцающий камень. Подняв руки с камнями над головами, маги начали нараспев произносить слова заклинания. В такт словам стали пульсировать и камни. Задрожали, отзываясь, столбы, к которым привязали Ярика, а по ремням побежали струйки энергии. Когда дрожь начала перебивать даже ту боль, что вызывали жезлы стражей, Ярик ощутил, как резко ослабло давление на разум, и не раздумывая ударил магией вокруг. У него не было времени как-то нацеливать свой удар или придавать энергии хоть какую-то форму, он просто зачерпнул как можно больше Силы и швырнул ее во врага.

Совсем рядом раздался слабый взрыв, и на кожу полетели соленые брызги. Сразу же кто-то завопил, и… у Ярика все это вылетело из головы. Не прерывая чтения заклятия, не обращая внимания на стража, чья голова просто взорвалась, и на истошные крики катающегося по земле второго, маги в белом дружно качнули верхушками посохов, и во взбунтовавшегося пленника ударили голубые молнии. Разряды энергии окутали тело Ярика, заставив его мышцы содрогаться от адской боли. В это же время маги подошли к столбам и вложили камни в небольшие чаши на вершинах столбов. Тут же взлетели вверх руки с зажатыми посохами, застыли в крайней точке и резко опустились. Полыхнули адским светом камни, и кровавый туман устремился от столбов по ремням к телу человека. Глаза Ярика сразу же закатились, а сам он забился в путах. Полный муки хрип огласил поляну и стих. Кисти рук налились чернотой, а на коже набухли мерзкие точки язв.

Спокойно, даже как-то равнодушно заговорили маги. Говорили они на древнем языке, который понимали лишь эльфийские маги да, пожалуй, некоторые гоблины.

— Знаешь, мне показалось что-то знакомое в этом юнце. Что-то очень древнее, но очень знакомое. — Голос говорившего был задумчив и тих.

— Старая кровь, просто у мальчика проснулась старая кровь. Сырая магия да несколько случайно подобранных заклинаний. С таким интересно было бы поработать, да чего об этом мечтать. Дыхание Леса есть Дыхание Леса! Да и вон, Ируал погиб — главы кланов будут в ярости.

— Ничего. — Маг провел посохом над тихо всхлипывающим в траве вторым эльфом-стражем, и тот сразу затих. — Совету уже давно пора понять, что наша молодежь столь же бездарна, что и человеческая. Если какой-то неуч смог уделать за долю секунды эльфа-стража, то что говорить про настоящего мага? Пусть задумаются!

— Все жалеешь, что ушел из Совета? — Второй маг усмехнулся.

— Да нет! Надоела мне эта глупая возня, вот тогда и ушел. Да только и сейчас смотреть на то, как мельчают эльфы, мне просто больно. Мы забыли про собратьев за океаном, а уж они-то, будь уверен, ничего и никогда не забывают. Ведь это наши предки жгли Ссар'лаэр'Гоар, и М'Ллеур будут помнить про это всегда. Уже забыты сверкающие в лучах встающего Тасса башни древнего города, но ненависть осталась…

— Любишь ты старые истории, — несколько дрогнувшим голосом произнес его собеседник. — Ты лучше скажи, как долго продержится этот неудачник?

— Этот? — Судя по готовности, звучащей в голосе, маг был рад сменить тему разговора. — Долго! Возможно даже, что душа еще будет сопротивляться наваждениям Дыхания, а тело не выдержит… Странно, эта казнь не применялась вот уже пять тысяч лет. И нигде не написано почему!

Услышав ответ, второй маг покачал головой, но ничего не сказал. Маги повернулись и побрели прочь, предоставив только что подбежавшим эльфам разбираться с раненым и убитым. Пленник, чья агония должна теперь растянуться на многие и многие седмицы, больше не нуждался в присмотре. Древняя, как история эльфов, пытка Дыханием Леса не знала еще случаев побега пленников без посторонней помощи, да и откуда она возьмется в центре страны эльфов, куда не смели заглядывать даже маги Нолда и их верные драконы. Убийца Перворожденных понес заслуженную кару, и теперь осталось подождать, пока древняя магия свершит правосудие…

Сознание погружено во тьму, слепящую оглушающую тьму, не выпускающую из своих липких объятий. Она пульсирует, опутывая обнаженный разум тенетами мрака. Ужас и страх разъедают душу. Надежда уже давно погибла под давлением вечности. И боль, всепроникающая и вечно изменчивая боль терзает человека, не давая хоть как-то отвлечься от нее… Ни мгновения забытья, ни секунды покоя. Жертва палачей должна в полной мере ответить за свои деяния, ощутить в полной мере все уготованные ей мучения…

От сумасшествия Ярика спасала только воля. Во времена обучения у Шепчущего он уже проходил испытания мраком и тьмой, и пускай тогда все было иначе, но он выдержал, значит, выдержит и сейчас. И пусть нет шансов на спасение, но он будет бороться до конца, до последнего вздоха. Такова его суть, и если он сейчас сдастся, то станет не просто трусом, ушедшим от схватки в смерть, а предателем самого себя…

И снова, вновь и вновь Ярик прокручивал в памяти картины из своей жизни, словно проживая ее заново и заполняя тем самым пустоту тьмы. Вновь и вновь, раз за разом, загоняя далеко вглубь отчаяние и безнадежность, терпя боль от этой извращенной пытки, замахнувшейся не только на плоть, но и на душу…

Неожиданно появилось новое ощущение. Словно нечто влажное и шершавое гуляет по щеке, носу, губам и глазам — по всему лицу. Лицу?!! Ярик попытался застонать, и не получилось, лишь новая боль разлилась по телу. Хотя она уже стала совсем иной. Все такой же реальной, но не такой глубинной, не сотрясающей основы души. В голове резко зашумело, и Ярик понял, что уже долго лежит без дыхания, словно тело забыло, как это делается. Он усилием воли заставил легкие заработать, и сразу же совсем рядом раздался тихий взвизг, а кожу царапнули коготки. И только тогда Ярик понял, что он снова в своем теле, тьма исчезла, сила, терзавшая неимоверно долго все человеческое естество, сгинула.

Ярик открыл глаза и ничего не увидел, разве что маленькие искорки, разгоняющие тьму бесконечно далеко… Небо, ночное небо! От принятия этого факта неистовая радость жизни наполнила сердце. Пленник зашевелился и осознал себя лежащим на спине на мягкой шелковой траве. На груди снова закопошился кто-то маленький и довольный, и Ярик с удивлением и радостью узнал Руала.

— Малыш, ты жив! — Он попытался погладить своего четвероногого друга и вскрикнул от резкой боли в руке.

Устремившись внутренним оком внутрь себя, Ярик с громадным трудом сохранил сосредоточенность и продолжил осмотр. Казалось, над телом поработал мясник — настолько была исковеркана и истерзана плоть. Тело представляло собой теперь одну большую незаживающую рану. Сознание постепенно выходило из ступора, и боль начала возвращаться, усиливаясь с каждым мгновением. Раньше Ярик думал, что с такими ранами не живут даже секунды. Звериная живучесть его тела пока отсрочивала неминуемую смерть, но стоило что-то предпринять, и немедленно.

Ярик скользнул в Сат'тор и начал напитывать поврежденные органы Силой. Боль сразу же отступила, а открытые раны стали зарастать молодой кожей… Все, хватит! На остальное нет времени, если выздоровление возможно, то придется заняться им позже. Проклятые эльфийские маги уже должны заметить чужую магию в центре их города. Ярик со стоном встал сначала на четвереньки, а затем и во весь рост. Мир чуть пошатнулся, и израненный человек ухватился правой рукой за столб, но тут же отдернул руку, словно обжегшись. К орудию своей пытки Ярик прикасаться не желал ни при каких обстоятельствах.

Немного постояв, пленник сделал робкий шаг, а затем еще и еще. Зубы сжаты так, что вот-вот готовы искрошиться в песок, боль накатывает с каждым движением, но надо идти. Нога зацепилась за что-то округлое. Ярик опустил глаза и напряг ночное зрение: это был один из камней, использованных в этом мерзком обряде, только теперь он не пульсировал и не светился, а выглядел так, как выглядит обыкновенный мертвый камень. Так и хотелось наподдать по нему ногой, раздробить, растереть в пыль и развеять ее по ветру. В душе забывшего об эмоциях человека шевельнулось чувство, одно из самых сильных человеческих чувств — ненависть. Робко шевельнулось и пропало. Не время!

Сделав еще несколько шагов, Ярик наткнулся на обрывки ремней, которые еще хранили следы мелких зубов. Прыгун. Внутри у истерзанного человека потеплело. Мохнатый малыш вновь нашел его, и как нельзя вовремя. Своим звериным чутьем смог не только разрушить заклятие, скинув со своих постаментов магические камни (Ярик оглянулся и увидел, что второй камень тоже сброшен на землю), но и перегрыз ремни, подарив хозяину жизнь и свободу. Вот и теперь он осторожно ступал рядом с еле бредущим хозяином и, иногда забегая вперед, робко заглядывал ему в глаза. По тем непонятным узам, что связали их когда-то, до Ярика постоянно доходил страх за него.

— Ничего, малыш! Прорвемся! — шепнул Ярик помертвевшими губами, стараясь шагать быстрее.

Понимая, что пройти через лес мимо постов бдительных стражей да еще и с наверняка посланной по следам погоней просто невозможно, он доверился своему чутью и направился к угадывавшейся неподалеку реке.

Идти пришлось совсем немного — какая-то полусотня саженей, — но чего это стоило! По лицу все время что-то текло, кинжалы боли пронзали тело до самых пяток, лопалась молодая кожа, подламывались ноги… Но Ярик дошел. Там впереди, за густыми зарослями низкорослых деревьев скрывался широкий причал для эльфийских речных судов. Ярик ступил на деревянный настил и замер — почти у самой воды что-то темнело. Он пригляделся и различил лежащего эльфа. От тела отделилась юркая тень и подскочила к Ярику. Руал! Верный друг уже обо всем позаботился, расчищая перед хозяином дорогу.

Ярик, уже не таясь, зашагал вперед и, проходя мимо, наступил на белеющий в темноте лист бумаги.

«Небось стихи писал, тварь! Они же в темноте получше кошки видят!» — Мысли его буквально сочились злобным ядом. Правда, наклоняться и проверять предположение он не стал: нет сил, да и ночное зрение сегодня подводило, все выглядело нечетким и сокрытым тенями. Слишком много сил уходило просто на то, чтобы идти, но и оставлять труп эльфа на самом виду никак нельзя. Поднапрягшись, Ярик сбросил довольно тяжелое тело в воду и сам чуть не полетел следом.

Выматерившись вполголоса, Ярик, тяжело ступая, пошел дальше, высматривая подходящую лодку, благо что их было привязано здесь великое множество. Нужная нашлась не сразу, маленькая юркая лодочка притулилась на дальнем конце причала, что далеко вдавался в реку. Уже спускаясь в выбранную лодку, он услышал далекие возгласы. Видимо, его побег обнаружили.

— Странно, что так поздно! — опять забормотал себе под нос измученный Ярик. — Прыгун, перегрызи вон тот канат!

Ярик послал мысленный образ своему зверю и принялся высматривать весло или шест, которым можно было бы оттолкнуться от причала. Длинное весло нашлось на редкость быстро: Ярик споткнулся об него и упал. Вновь подняться было сложно, но Ярик справился. Донесшееся до его сознания удовлетворение Руала от выполненной работы возвестило, что можно отчаливать. Ярик уперся веслом в причал и начал отталкиваться изо всех сил. Горло сводило от сдерживаемого крика, руки сразу стали скользкими от крови из лопнувшей кожи, но он терпел.

Наконец расстояние постепенно стало увеличиваться. Медленно, слишком медленно! Ярик с тоской смотрел на длинный ряд лодок, которые были гораздо крупней его утлого суденышка. Сюда бы огня, спалить бы все к мархузовой матери, но нельзя, нет сил… Ярик тяжело осел на дно лодки, которая как раз попала в течение, выносившее ее к середине реки. Такие реки Ярик видел только на уже подернутой дымкой забвения Земле. Широкая, могучая и прекрасная, покрытая стелющимся по воде туманом, она напоминала мифическую Лету, текущую из ниоткуда в никуда. Достойное место для смерти, ибо больше попадать в руки эльфов Ярик не собирался. Он откинулся на спину и уперся в мачту. Так сидеть было гораздо удобнее, но беглец тут же вскочил, вернее, попытался вскочить, а на самом деле с громадным трудом поднялся. Если есть мачта, то есть и парус! Под прикрытием темноты можно далеко уйти, пока остроухие снарядят погоню.

Ярик начал лихорадочно перебирать разнообразные канаты, или как там они называются. Вот что-то поддалось, и свернутый доселе парус развернулся. Моряк-самоучка привязал канаты к небольшому выступу, и обмякший парус наполнился потоком воздуха. Парусник дрогнул и побежал по речным волнам чуть быстрее. Выдыхаясь из последних сил, Ярик перебрался на корму лодки и сел у руля. Задав направление движения по течению реки и зафиксировав руль короткой веревкой, что валялась под ногами, он забылся тяжелым сном…

Пробуждение оказалось просто кошмарным. Болело буквально все, сведенные судорогой мышцы отказывались работать, заставляя Ярика глухо стонать. Наконец он смог после довольно продолжительной медитации заставить тело слушаться сознания и встал на ноги, держась рукой за мачту. При белом свете тело выглядело просто ужасно. Изувечить столь сильно вряд ли смог бы даже самый опытный человеческий палач. Нет, руки-ноги и прочие части тела были по-прежнему на месте, да вот только… Так, наверное, выглядит человек, с которого живьем содрали кожу. Внутренне холодея, Ярик свесился через борт и застыл, глядя на то, что явила ему река… Из воды на него глядел мерзкий урод, чья левая половина лица и вся шея были просто покрыты вздувшимися багровыми шрамами. Если же к этому прибавить все то, что раньше было телом, то Ярик просто удивлялся факту собственного существования…

В таком виде среди людей не появишься. Осознание этого сдвинуло какую-то заслонку в душе Ярика, и накопившаяся злоба и ненависть выплеснулись наружу в смертельном крике-вое, услышав который Руал забился под лавку на носу лодки и застыл там, дрожа всем телом. А Ярик хрипло засмеялся, и смех его напоминал карканье ворон над полем брани. Затем застыл около мачты.

Через какое-то время он ощутил, как Руал осторожно трогает его лапой. Опустив голову, Ярик увидел, что рядом с четвероногим другом лежит небольшая бутылка затейливой формы. Ярик отвинтил пробку, и в нос ударил пряный аромат вина.

— Ты откуда это взял?

Прыгун, словно подтверждая свое имя, подпрыгнул на месте и подбежал к ящику на носу, не замеченному Яриком прежде. Каким-то образом зверек смог его открыть и достать лежавшую там бутылку. Таких там было еще три да вдобавок и несколько аккуратных свертков, в которых лежали пахнущие травами лепешки.

— Ну хоть будет чего поесть. Ты молодец! — похвалил Ярик своего друга и как-то неуверенно улыбнулся.

Все-таки жизнь подарила ему еще один шанс, и не стоило его упускать… Хотя бы для того, чтобы была возможность отомстить.

Возвращение в Вилуаль для эльфийского князя-мага Эльнира оказалось в этот день на редкость необычным. После сотворения заклятия Дыхания Леса он ощутил себя довольно премерзко и поспешил воспользоваться приглашением князя-мага Манурина. Несмотря на самоличное участие в древнем пыточном ритуале и цинизм переваливших за тысячу лет эльфов, маги просто чувствовали большую ошибку, совершенную ими по отношению к этому смертному. Великие князья допустили серьезную ошибку, не послушавшись своих советников. Колоссальную ошибку.

Эльнир и Манурин перерыли почти всю библиотеку Гливеара, но ничего не нашли об истории Дыхания, кроме смутных упоминаний и весьма расплывчатых иносказаний. Лишь одна фраза на каком-то полуистлевшем свитке туманно упоминала о связи с древним заклятием: «…Да убоится мир звезды, что не затухла от дыхания, да содрогнется мир…» Эта цитата из какого-то еще более древнего источника приводилась как нечто всем известное, всеми обсуждаемое, а потому не слишком-то нуждающееся в полном цитировании, а сам документ обосновывал необходимость прекращения изучения и активного использования высших областей Старой магии. Но, судя по всему, это было выполнено только частично: заклятия наподобие Дыхания Леса опытные маги продолжали изучать, но вот на их использование налагался строжайший запрет… Который нарушили в год две тысячи сто двадцать седьмой от Принятия Скипетра по летосчислению людей.

Погруженный в свои мысли Эльнир соскочил с коня и едва ощутимо вздрогнул, столкнувшись с капитаном гвардии Великого князя. Аура воина выражала смятение и нежелание сообщать явно неприятные известия.

— Говори. — Эльнир внутренне сжался, подготовившись к самым неприятным известиям.

— Князь, глава клана отсутствует, и я вынужден сообщить о произошедшем именно вам, да и… — Капитан Свеарин нервничал и говорил слегка запинаясь.

— И где же глава клана? — перебил воина маг.

— Еще не вернулся от эль'Туарен. После Совета его пригласил их глава…

— Ясно, и что же тут такого произошло, за чем ты не смог уследить? — поинтересовался ровным голосом Эльнир.

Гвардеец порывисто вздохнул и сухим голосом сказал:

— Бежал убийца!

Эльнир был готов к самым невообразимым известиям, но и у всякого терпения есть предел. Зрачки мага расширились в удивлении, кончики ушей дрогнули, и он уточнил:

— Осужденный на Дыхание Леса?!!

— Да! Кто-то сбросил звездные камни со столбов…

— …и разрушил тем самым заклятие! — закончил Эльнир и спросил: — Давно?

— Трое суток назад. — Свеарин опустил глаза.

— И беглец был в состоянии не то что передвигаться, а как-то сумел уйти из лесов, наших лесов?!!

— Он ушел по реке. Сначала мы осмотрели причалы, но все лодки были на месте, и про этот путь забыли. А через сутки в воде обнаружили тело эльфа. — Капитан вздохнул и продолжил: — Убийца сбросил тело в воду, и течение занесло его под причал, а потом мальчишки нашли выброшенный на берег лист пергамента с его стихами…

— Это был Арисак Звенящий Ручей? — глухо спросил Эльнир, и его сердце сжалось от боли: слишком много эльфов уже погибло от руки этого мерзавца.

— Да. Мы все скорбим о нем. — Гвардеец приложил ладонь к сердцу. — Вы же знаете, как он любил плавать по реке, вдохновение все искал, и, видно, в тот день он только вернулся… Вот убийца и воспользовался его лодкой…

— Погоня отправлена по следам этого хфургова выродка? — Тролльское ругательство звучало как-то особенно уродливо в устах утонченного эльфа. Пересохшие губы и чрезвычайно сильно побелевшее лицо говорили о волнении.

— Мы его почти догнали, но опоздали… Он дошел до Стражей Реки и последовал дальше! — Голос капитана выдавал его сожаление по этому поводу.

Князь-маг со свистом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы и поинтересовался:

— Он уцелел?

Ответом ему послужило недоуменное, почти человеческое пожатие плечами.

— Неизвестно. Нашли обломки лодки, обрывок паруса, и все. Страж не любит отпускать из своих лап жертв…

Эльнир сжал кулак так, что побелели костяшки, и рявкнул:

— Обыщите все, ты слышишь, все! Я хочу знать наверняка, что эта тварь сдохла!

Тасс светил сегодня на редкость ярко, и Ярик с трудом подавил желание начать расчесывать подживающие раны, скрытые тряпками. Казалось, что там теперь тысячами копошатся всевозможные паразиты, вызывая нестерпимый зуд. Нельзя, раны и так еле-еле заживают. Не спасали ни высочайшая живучесть Ярика, ни магия, лишь травяные мази немного внимали воспаление и помогали чудовищным ранам затягиваться. Нет, все же беглецу очень повезло, что он наткнулся на этих бродячих циркачей. Неслыханно повезло!

Тогда в лодке, посередине эльфийской реки, кстати, называемой Золотистой, он постепенно приходил в себя. Выносливый организм и магия, подкрепленные чудесными травяными лепешками эльфов, шажок за шажком вытягивали Ярика из омута смерти… А потом был водопад. Его рев далеко разносился по реке, но Ярик не сразу понял, что он означает. Подобную тупость, иначе никак не скажешь, оправдывало все еще не слишком-то вменяемое состояние. Даже беспокойство Руала не вызвало у Ярика поначалу никаких эмоций, а потом было уже слишком поздно.

Течение реки усилилось, и вот уже лодка несется вперед, уподобившись стреле из лука. Ярик хотел направить парусник к берегу, да куда там… Потерпев неудачу, Ярик старался держать лодку строго посередине реки, носом в сторону приближающегося водопада — упаси боги влететь в него боком, уж это-то незадачливый рулевой понимал. А потом был продолжавшийся вечность полет вниз, к облаку невесомых брызг, с судорожным цеплянием за борта лодки и мыслями о несчастной судьбе кайфата… Удар, молот воды сверху и темнота…

Какие боги сохранили его в этой адской камнедробилке, Ярик не знал. Очнулся он лежащим на песчаном берегу, погруженным по пояс в воду. Руки до судорог сжимали какой-то обломок доски, а рядом сердито чистил шерстку Прыгун. Судя по ощущениям, зверек удостоверился, что хозяин жив, и теперь демонстрировал свое неудовольствие по поводу участия в подобной авантюре.

А потом наступил черед нового пешего перехода вдоль реки. Тяжело опираясь на найденный недалеко сук, используя его вместо костыля, Ярик с трудом шел вперед, прочь из этих мест. И через пару дней он покинул этот негостеприимный лес. Питание обеспечивал Руал, и постепенно идти Ярику становилось все легче и легче, пока он не выбросил уже ненужный костыль.

Выйдя из леса, Ярик продолжил движение на запад, поначалу обходя любое человеческое жилье. Запах от него был жутковатый, да и одежда нормальная отсутствовала, ведь нельзя назвать одеждой драные штаны и выцветший плащ с капюшоном, которые удалось найти на заброшенном хуторе. Лицо и руки скрывали грязные тряпки, превратив человека в какое-то огородное пугало. Каждый вечер Ярик применял магию, чтобы выжечь скверну болезни из своего тела. Адскую боль он терпел без единого стона: пытка закалила, научив настоящему терпению.

Варварские методы лечения все-таки давали результат, сбивая температуру, но явно не до конца. Иногда Ярика посещали видения, чья ирреальность ранила истерзанную душу. То Ярик видел себя дома, на Земле, читающим книжку о приключениях очередного фантастического героя, смакуя детали и восхищаясь фантазией автора, то шел на работу. Пару раз появлялась его бывшая девушка Лика, с которой он расстался за год до появления на Торне, причем без всякого сожаления. Она шла ему навстречу и грозила пальчиком, а потом неожиданно превращалась в незнакомку в вуали, с которой Ярик путешествовал в воздушном пузыре. В какой-то момент она делала движение руками, словно намереваясь откинуть скрывавшую лицо сетку, и сердце его замирало в предвкушении чего-то неимоверно красивого и чувственного… В эти моменты Ярик всегда приходил в сознание, уткнувшись лицом в землю.

Это существование на грани полуяви-полубреда продолжалось долго, пока однажды Ярика не посетило видение одетых в яркие одежды людей, женского морщинистого лица с сочувствующими глазами и мягких рук, которые нежно обмывали его кожу. И это видение не хотелось отпускать, потому что куда-то сразу уходила боль, а разум окутывала паутина исцеляющего сна.

В какой-то день Ярик очнулся и не почувствовал в себе лихорадки. Осмотревшись, он понял, что лежит в крытой повозке, подобной повозке гвонков, и она сейчас куда-то движется. Лежал он на небольшой постели в углу, заботливо укутанный пестрым лоскутным одеялом. Все тело покрывали чистые тряпки, пропитанные мазями. Рядом закопошился Руал, писком приветствуя пришедшего в себя хозяина.

В этот момент отодвинулась в сторону занавеска у входа, и грудной женский голос обратился к Ярику:

— Очухался, болезный! Хоймига знает свое дело!

— Где я? — хрипло спросил Ярик, повернувшись на звук и увидев зрелую черноволосую женщину в длинном зеленом платье с открытыми плечами.

— В гостях у бедных бродячих циркачей. Лежишь же ты в палатке хозяина цирка и моего мужа — Курпала. — Женщина подошла, щелкнула пискнувшего Руала по носу и пощупала Ярику лоб. — Температуры вроде нет, так что ты идешь на поправку.

— А как…

— На тебя наткнулись Галис и Чамсил — наши акробаты. Они ехали чуть впереди на лошадях и увидели лежащего человека в грязных тряпках. Ты извини, но это тряпье тряпьем. Так вот, вокруг человека так и вился какой-то пушистый зверек и призывно пищал. Галис любит зверей, вот и решил не проходить мимо. Позвал остальных, а уж мы и решили тебе помочь. Я кое-что смыслю в болезнях и поняла, что ничего заразного у тебя нет. Какие-то непонятные раны кошмарного вида да речная лихоманка…

— Ч-чего? — с трудом разлепляя губы, спросил Ярик.

— Речная лихоманка. Воды Золотистой содержат какую-то дрянь, которая попадает в кровь и вызывает сильную лихорадку. Можно и помереть, а уж с твоими-то ранами… Знаешь, никогда не видела ничего подобного. — Женщина замолчала, поблескивая черными глазами, но, так и не дождавшись ответа, продолжила: — Если честно, то ты должен был погибнуть, но не погиб. Никогда не видела таких живучих. Считай, десять дней в бреду провалялся…

— Я благодарю за заботу и лечение, — сипло произнес Ярик.

— Да ладно! Мой муженек сначала было возмутился, что я взялась тебя лечить, но потом послушал, чего ты там бормочешь в бреду, и сразу передумал. Он всегда уважал людей, умеющих высказаться. Вон мой младшенький, поймала его, когда он записывал за тобой на восковую дощечку все то, что ты говорил, пришлось отнимать да подзатыльник давать…

— И что же я говорил? — насторожившись, поинтересовался больной.

— Ну да, буду я такое непотребство повторять. Я приличная женщина! — делано оскорбилась Хоймига. — Но я тебе скажу, такой знатной ругани мне слышать еще не приходилось… Ладно, заболталась я с тобой, а тебе спать надо…

Так Ярик очутился у кочующих по просторам Грольда циркачей. Хоймига оказалась знатной лекаркой, и ее искусство сыграло неоценимую роль в выздоровлении раненого. С циркачами Ярик пробыл дней тридцать, набираясь сил и расспрашивая о мире вокруг. Этот маленький караван из трех повозок шел от одного города к другому, давая представления людям и нелюдям.

К Ярику здесь относились радушно и никакой платы за спасение жизни от него не требовали. Более того, сердобольная жена хозяина отдала спасенному одежду своего старшего сына взамен его выброшенных тряпок. На протяжении всего пути Ярик старался не быть нахлебником и помогал как мог. Естественно, что в представлениях он не участвовал и прятался в фургоне, чтобы не пугать людей своим видом, но вот Руалу он поручал выполнять всевозможные штуки на сцене. Зрителям нравилось, причем настолько, что хозяин Курпал несколько раз заводил разговоры о продаже Прыгуна, но Ярик неизменно вежливо отклонял все эти предложения.

Как ни странно, но именно разговоры со старым опытным воином Курпалом, который не всегда владел цирком, заставили Ярика задуматься о своей дальнейшей судьбе. Несмотря на помощь этих бродячих артистов, за которую он им был искренне благодарен, их ремесло его не привлекало. С его ужасающими шрамами путь на сцену был закрыт. Да если честно, Ярик туда особо и не стремился. Ну не его это призвание кривляться на потеху толпе, не его, не тот характер!

Циркачи направлялись в Вольные баронства, надеясь подзаработать у тамошних удельных князьков, Ярик же решил пойти в королевство Зелод. Хозяин цирка рассказал ему о той единственной профессии, для которой не требуется хорошая внешность и в которой всегда есть нужда. Это профессия наемного солдата.

Больше всего легионеров набирают именно в войска Зелода, чья армия почти вся состояла из наемных частей. Ближайший пункт вербовщиков находился в городке Юрхан в паре миль от границы Зелода с карликовыми государствами Сумат и Гулан, беспрестанно друг с другом воюющими и не забывающими пересечь границу соседнего Зелода и пограбить деревеньку-другую. Мешали же им в этом части наемников, в которые Ярик и собирался записаться. Платили там не так уж чтобы много, но и немало. И, самое главное, у тебя не спрашивали, кто ты и откуда и какие у тебя за душой грешки. Если ты записался в часть, то от тебя требуется верность, а остальное никого не интересует.

Покидать караван было почему-то грустно и больно, может, потому, что здесь Ярик встретил первых людей, которые помогли ему просто так, не требуя ничего взамен. Перед самым уходом Хоймига вручила ему небольшую котомку, в которую положила немного лепешек, банку с мазью и заставила накрепко затвердить ее рецепт. Как она обещала, если регулярно смазывать все еще воспаленные рубцы шрамов, то кожа может снова стать более-менее чистой. Во всяком случае, женщина на это надеялась, советовала надеяться и Ярику. После было прощание с остальными циркачами, ни один из которых так ни разу и не поинтересовался происхождением спасенного и его ранений, чем изрядно ему помогли, избавив от необходимости лгать…

Хорошие люди! Такие редко встречаются. С этими мыслями Ярик вступил на свою новую дорогу. Половина лица скрыта платком, открыты лишь лоб и глаза, руки в дешевых полотняных перчатках из парусины, которые обычно используют местные рыбаки, плотная рубаха и еще одна тряпка на шее, повязанная на манер шарфа, штаны из грубого сукна и дешевые деревянные башмаки. Облик бедного крестьянина довершала широкополая соломенная шляпа. На людей в подобной одежде обращают мало внимания. Теперь оставалось только пересечь границу и попасть в этот самый Юрхан, и Ярик почему-то не сомневался в успехе…