Ярослав шел по смертельно опасному лесу. Шел — не то слово, он стелился, скользил над землей, перетекал, словно ртуть, из одной точки пространства в другую. Его напрягшиеся чувства ощупывали каждый сантиметр окружающего пространства на десяток метров вокруг. Переправа через реку, пережитый страх и смертельная опасность подготовили почву для преображения, а неизвестная магия докончила дело. Маска хищника, успешно помогавшая выживать на протяжении всего бесконечно длинного пути через смертельный лес, полностью подменила собой человека. В бегущем к цели убийце никто не узнал бы теперь Ярослава Клыкова, добродушного парня, каким он был раньше.

Скорость движения существенно выросла. Теперь не надо было тратить силы и время на ненужные сомнения, присущие человеку. И источник магии приближался. Окружающий лес изменился. Его облик стал каким-то более облагороженным. Словно идешь по старому, давно заброшенному, но тем не менее все-таки парку. Деревья постепенно расступались, образуя в ровной стене леса широкий проход. Вскоре под ногами стали появляться валуны некогда правильной формы. Наконец они слились в серую ленту мощеной дороги. Наверное, стороннему наблюдателю открывшаяся картина показалась бы довольно странной. Древняя дорога с таинственно мерцающими знаками, выбитыми на камнях. Старые, как сами камни, деревья, помнящие тех, кто ходил по этим булыжникам, наступал на них ногами, лапами, царапал когтями, а может, и останавливался посидеть в тени. Неестественная тишина, разлившаяся вокруг. Все звуки, присущие любому нормальному лесу, даже такому, как этот, исчезли. Лишь шлепки босых пяток разрывали безмолвие. Полностью обнаженный человек, ничуть не стесняющийся своей наготы, стремительно несся к своей цели.

Деревья стали сменяться крупными каменными обломками. По обеим сторонам дороги угадывались развалины домов. Судя по всему, древний тракт завел путника в развалины какого-то города. И с каждым шагом тот, кто раньше был Ярославом, приближался к его центру. Постепенно стены домов становились все более разукрашенными резьбой. Кое-где лежали разбитые статуи невиданных зверей и птиц. Двуногий хищник шел по бывшим некогда богатыми районам города. Наконец дома расступились, как ранее расступались деревья, и обнаженный двуногий выбежал на городскую площадь. Бег прервался. Легкие ходили ходуном. Хриплое дыхание заставило отступить могильную тишину этого места. Согнувшись, опираясь руками о колени, он обшаривал глазами окрестности, выискивая опасность.

Площадь была вымощена крупными каменными плитами — три на три метра. Покрывавшая их вязь символов мертвого языка была уникальна для каждой плиты. Если бы даже Ярослав мог внятно воспринимать реальность, то он все равно не узнал бы ни одного символа. Вязь была настолько густой, что не оказалось ни одного чистого участка плиты. Ноги Ярослава попирали послания неведомой расы…

А может быть, не попирали, а сами влезли в ловушку?! Под плитами площади начали проявляться нити Силы. Вот они задрожали, стали извиваться, сплетаясь в немыслимых комбинациях. Площадь приобретала вид большого листа пергамента, на котором уже самостоятельно формировались узоры магических Сил. Все потоки энергий, которыми оказалась наполнена эта древняя площадь, концентрировались, фокусировались в ее центре. А там стояла грандиозная, неповторимая скульптурная группа. Блуждающий взгляд натолкнулся на эту группу, и к Ярославу вернулась способность мыслить. Теперь он снова стал человеком не только по облику, но и по разуму.

У Ярослава не было никаких провалов в памяти, он прекрасно помнил все, что с ним произошло с момента начала бега. Просто теперь он мог мыслить и полностью контролировать свое тело.

— Дурдом, — выдохнул Ярослав, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Это почему-то никак не удавалось. — А зверем-то, оказывается…

Начатую мысль он так и недодумал. Скользящий по скульптурной композиции взгляд зацепился за нечто знакомое, а потом вообще стал понятен ее смысл. От открывшейся истины противно застучали зубы.

Словосочетание «скульптурная композиция» не совсем точно передает реальное положение вещей. Было всего две статуи. Одна из них изображала вставшего на дыбы кентавра. Но это был не всем известный герой древнегреческих мифов. Это была воплощенная мощь, ярость стихии, квинтэссенция ненависти. То, что мифы описывали как тело лошади, им не являлось. Мощное звериное тело с когтистыми лапами и огромным шипастым хвостом. Густая, жесткая, как проволока, шерсть. Увитый мышцами торс венчала голова ящера, низко посаженная на плечи. Это существо, этот ящерокентавр, стояло на задних лапах. Страшный хвост застыл в воздухе, помогая сохранять равновесие. Передние лапы угрожающе полосовали воздух. Мышцы на вполне человеческом торсе были сведены судорогой чудовищного напряжения. Руки застыли в странном жесте, словно собирая Силы для добивающего удара. Из раскрытой пасти вот-вот раздастся торжествующий рев…

Ярослав моргнул, прогоняя наваждение. Статуя ящерокентавра была настолько реальна, что казалось, еще один удар сердца — и она оживет, и ударят из ее рук молнии, и раздастся торжествующий хохот. Ярослав перевел взгляд на противника этого воина древней расы. А им был… Шепчущий. Ну или кто-то из его расы. Только не было больше неистовой гордости Великого мага, повелителя Стихий. Это была поза покорности судьбе, исполненная горечи поражения. Физиономия ящерочеловека выражала ненависть и обреченность, страх и затухающую ярость. Но самым главным была смертная тоска, тоска по погибшей расе. Ярославу никто не внушал никаких мыслей, не было магических воздействий, просто талант скульптора оказался столь велик, что для осознания горечи поражения и торжества победителя достаточно было одного разума.

Ярослав осознал и то, что источником гигантского языка магического пламени являлись эти статуи. Плетение силовых потоков было умопомрачительным по своей сложности. Постоянное движение, пульсация высочайших энергий и биение невидимого сердца, притягивающее и манящее. Смутная догадка забрезжила в мозгу. Неужели он прошел весь путь, притянутый этим местом?! А когда подошел достаточно близко, то его просто взяли под контроль?! Теперь уже совершенно другими глазами Ярослав смотрел на окружающие его предметы. Это была ловушка. Причем ловушка, направленная на ящерочеловека или на его ученика. А где ловушка, там и охотник.

Ярослав бросился за пределы площади, но безжизненные ранее символы на плитах засветились мертвенным светом, и воздух вокруг пленника сгустился, стал вязким. Все движения его замедлились, и вот он уже застыл, словно муха в паутине. Магическая паутина опутывала не его самого, тогда он смог бы вырваться, опыт уже был, нет, паутина как-то связывала сам воздух, превращая его в нечто новое, неизведанное. Ярослав растерялся. Чувство полной беспомощности охватило его. Мало знаний, недостаточно умений, все это вызывало самое черное отчаяние.

Словно чье-то эхо, в голове блуждала гаденькая мыслишка: «Червь! Червь! Ты червь! Покорись!»

«Действительно червь!» — Эта мысль начала разрастаться, вытесняя собой остальные. И тут память услужливо вернула еще одно воспоминание: дракон, нависший над ним, и презрение могущественной твари к человеку. Рошаг тоже кричал, что люди — черви, а чем кончил? Это воспоминание отбросило прочь начавшееся зарождаться самоуничижение. Да и почему именно червь?! И тут Ярослав осознал, что это были чужие мысли. Опять кто-то настойчиво пробивался к его разуму. Но теперь это происходило гораздо тоньше и искусней, чувствовался стиль мастера. И Ярослав привычно начал отгораживать свой разум от вторжений извне. Снова засияло маленькое солнце человеческого разума. Не имея возможности пошевелиться, Ярослав пошел на этот раз гораздо дальше, чем обычно. Он прятал все, отказываясь даже от малейшей возможности контроля тела. Исчезли все чувства, тьма окружила сознание Ярослава.

Но вот темнота начала приобретать какой-то синеватый оттенок. Свет враждебной магии разгонял тьму. Его интенсивность повышалась с каждым мгновением. Если бы не предусмотрительность Ярослава, этот свет смыл бы неудержимой волной его сознание, растворив в себе и тем самым уничтожив его как личность. Но даже подготовившийся к чему-то подобному, он держался с огромным трудом. Напор все нарастал. В какой-то момент Ярослав с кристальной ясностью понял, что ему не устоять. И тогда он сделал нечто странное, совершенно невозможное для него. Он потянулся куда-то вверх, подальше от враждебной Силы, захлестывающей его с головой, и как-то необъяснимо легко покинул свою бренную оболочку.

Это уже было однажды во время чудовищного по своей жестокости обряда. Но тогда все произошло против его воли, Ярослава просто вышвырнули из тела, а сейчас он сделал все сам. Взгляд со стороны отметил, что его тело стояло, нелепо раскинув руки, окруженное голубым сиянием. Враждебная магия ядовитыми щупальцами шарила по его самым потаенным закоулкам и ничего не находила. Магическое сердце Источника работало в странном, завораживающем ритме, пытаясь промыть океанами энергии все существо человека. И тогда будто какой-то инстинкт подсказал Ярославу, что необходимо сделать. Он метнулся назад в свое тело и постарался подстроиться к этому ритму. Мощный поток попытался его унести, смыть, но что он мог сделать с сознанием, работающим с ним в унисон, ставшим с ним одним целым. Ярослав бесконечно долго был этим потоком. Он влил в него собственную магию, до предела раскрыв свое сознание. Он растворился в потоке, он породнился с ним. И все это время учился, перенимал и запоминал, пока в какой-то момент не перехватил контроль над этой магией. И в этот момент дикий восторг охватил все его существо. Казалось, что в нем слились инь и ян, что его душа обрела недостающую половину. Чувство необычайной целостности, завершенности просто поражало. Сейчас Ярослав не понимал, как он мог жить раньше без такого ощущения. Магия, разбуженная ящерочеловеком, и враждебная ей магия ящерокентавра соединились, переплетаясь и проникая друг в друга. И из этого союза выросло нечто новое, завершенное и совершенное.

Ярослав открыл глаза. Восторг распирал грудь. Хотелось смеяться. Наркотическая эйфория могучей магии, свившей свое гнездо в глубинах разума, застилала глаза. Ярославу казалось, что подпрыгни он, и можно будет лететь высоко-высоко, взмахни рукой, и земля пойдет трещинами… И в этом состоянии он не сплоховал. Испытания закалили его разум, и он смог обнаружить смертельно опасные признаки. Еще чуть-чуть, и он мог бы погибнуть от избытка магии, попросту сгореть. Легкое усилие воли, и вот он уже отрезан от все еще текущей рекой голубоватой магии статуи. Как же забились языки чужой магии! Птичка из клетки была готова вот-вот ускользнуть. Обычные меры воздействия не срабатывали, и древний механизм приготовился бросить в бой с бунтарем последние резервы.

А Ярослав приближался к краю площади, шаг за шагом удаляясь от каменного гимна чужому могуществу. И, как это обычно бывает, когда до долгожданной свободы остался один шаг, магический механизм Древних наконец сработал. Плита, которую вот-вот должен был покинуть Ярослав, загудела от впитываемой ею мощи. Сердце голубой магии отдавало себя без остатка. Камень плиты крошился под ногами. Символы, ранее покрывавшие всю поверхность плиты, всплыли в воздух, превращая его в смертельно опасную для жизни среду. Жуткая по своей мощи ловушка захлопнулась.

Но Ярослав продолжал идти вперед, невзирая ни на что. Источник собственной магии горел нестерпимо ярко, насыщая тело энергией. Сила, подвластная Ярославу, и Сила, направляемая магическим устройством древней расы, столкнулись, уничтожая друг друга. Волны боли сотрясали Ярослава, но он продолжал идти. Его шаги были короткими, получались муравьиные такие шажки, но он все же шел. И край плиты приближался. Все более мощные Силы вовлеклись в борьбу против человека, но тот не сдавался. Стиснув зубы, претерпевая жуткие муки, воля Ярослава направляла его путь. Уже закончились полученные с таким трудом силы, а он все шел и шел, сжигая уже самого себя. Но чужая воля медленно убивала Ярослава, иссушая его душевные и телесные резервы. И когда был достигнут тот предел, за которым следует то самое Ничто, о сути которого не знает ни один человек (догадки не в счет), Ярослав вывалился за пределы проклятой плиты и площади заодно. И обессиленно рухнул на простые булыжники мостовой.

Тихий шорох осыпающегося песка раздается за спиной. По телу пробегает дрожь. Пальцы начинают судорожно скрести по камням. Разум подсказывает, что надо немедленно встать и убираться подальше из этого Богом проклятого города, но сил нет. Каким-то чудом он поднялся на колени, помотал головой. Перевернувшийся было вверх тормашками мир медленно возвращался на свое привычное место. Столь же медленно, прислушиваясь к ощущениям в теле, каждый момент ожидая вспышки боли или как минимум потери сознания, Ярослав встал на ноги. Постоял. Состояние, конечно, хуже некуда, но терпеть можно. Неторопливо, словно у него впереди вся вечность мира, он повернулся в сторону шороха.

Взору открылась радующая душу картина. Скульптурная группа постепенно разрушалась. В данный момент статуя ящерокентавра осыпалась песком. Словно масло на солнце, растаяла уже вся верхняя часть фигуры, да и четырехлапой нижней осталось существовать недолго. Ярослав попытался посмотреть магическим взором, но это нехитрое действие отозвалось такой яростной головной болью, что он только чудом не потерял сознание.

— Шут с тобой. — Пересохшие, в кровь разбитые о камень губы шевелились с трудом.

И он пошел. По дороге, уводившей из безжизненного города.

Каждый шаг отдавался болью во всех клеточках тела. В ушах стоял шум, заглушающий все окружающие звуки. Иногда Ярославу казалось, что он идет в тумане, так сильно у него кружилась голова. Порой его сознание куда-то уплывало, но сразу же возвращалось вновь резким рывком. Каким-то чудом он до сих пор не упал. И даже вышел за пределы города. Может, город был маленький, а может, он шел очень долго, все это Ярослав как-то не очень осознавал: вот он идет по городу, а вот уже с огромным трудом переставляет ноги по древней мостовой, петляющей между деревьями. Ярослав не помнил, сколько он так прошел. Но несомненно одно: выйдя из города, он несколько раз терял сознание и падал. Лежал так иногда по несколько минут, а может, и часов, а потом снова вставал и брел, тяжело переставляя ноги.

Неизвестно сколько времени длился этот отмеченный болью путь, пока в какой-то момент Ярослав не очнулся от страшного холода и шума воды, плещущейся у самых его губ. Дикая жажда, иссушающая все его естество, заставила, не задумываясь о последствиях, погрузить лицо в воду и пить ее, пить, захлебываясь от жадности и неземного восторга. Влага обжигающими струйками попадала внутрь и тушила полыхающие там пожары. Это могло продолжаться бесконечно долго, но проснувшееся чувство самосохранения заставило отползти на берег и обессиленно рухнуть. Глаза закрылись, и Ярослав впервые за довольно долгий период времени заснул. Его сон нельзя было назвать спокойным, но все же это был сон. Не обморок, а блаженный, исцеляющий сон.

Пробуждение оказалось тяжелым. Иначе и быть не могло. Спать на голых камнях, в скрюченной позе да вдобавок ко всему еще и совершенно разбитым и обессиленным, это вам не фунт изюма в мягком кресле трескать. Ярослав, кряхтя, сел и огляделся. Он находился на точно такой же небольшой площадке с миниатюрным садиком и родником, что и в самом начале своего нелегкого пути. Похожая площадка около дороги, каменный бассейн с проточной водой, бьющей из родника рядом, и почти такой же, как и раньше, садик за оградкой. Благодать.

Злобно заворчавший живот напомнил о себе. Не спеша встав на ноги, Ярослав пошел к садику. Слюна заполняла рот. Есть хотелось немилосердно. Почти отсутствующие силы могла восполнить только добрая еда. Обрывая такие знакомые плоды с кожурой апельсина и вкусом яблока, он будто вернулся назад на незнамо сколько месяцев. Вспоминались девчонки и Олег, бегство от страшной кошки. У Ярослава словно шоры спали с памяти. Он снова мог связно мыслить. Весь путь от злополучного болота до развалин города он прошел под сильным магическим контролем. Эта ловушка была создана то ли для уничтожения представителей одной конкретной расы ящеролюдей и наследников их магии, то ли для уничтожения вообще всех разумных. А может, она была рассчитана сначала на первое, а со временем набрало силу второе. Все может быть. И поэтому Ярослав отбросил ненужные сейчас мысли и занялся едой. С каждым проглоченным фруктом силы возвращались, но возвращалась и полнота ощущений. Заломило мышцы, мельчайшие царапины защипало, заныли ушибы. Поэтому, закончив трапезу, Ярослав полез в бассейн, надеясь, что вода смоет всю боль и исцелит тело.

Вода в этой каменной ванне была, как и тогда, теплой, ласкающей измученное тело. Боль отступила, мышцы снова налились силой. Вспомнив кое-что, Ярослав начал проводить инспекцию своих внутренних резервов. В состояние Сат'тор удалось войти очень легко. Усилил ток крови, освободился от шлаков — эти действия были несложными и совершенно естественными, но вот остальное… От магического взгляда опять заныла голова, пусть и не так, как раньше, но довольно болезненно. Магические резервы были попросту исчерпаны. Серые токи Силы Земли и белоснежные нити Воздуха никак не давались в руки. Этот привычный способ пополнения запасов Силы был недоступен. Фактически Ярослав оказался беззащитен перед любым нападением. Ему было необходимо срочно восстановить силы и продолжить путешествие. Правда, вставал вопрос — куда именно? Ярослав решил положиться на известное русское авось. Авось кривая куда выведет. Надежда встретить хоть одного человека практически исчезла. Конечно, тяжело, больно, но, видно, такова судьба.

После недолгого военного совета с внутренним голосом было решено отдохнуть пару дней, набраться сил, а потом с максимальной скоростью рвануть отсюда подальше. Близость этого мерзопакостного города очень нервировала.

Отдыхать пришлось не два дня, а целых пять. Силы возвращались очень медленно, несмотря на постоянную работу в Сат'тор. Ярослав докапывался до самых глубин своего организма, уничтожая последствия чудовищного истощения. Целебная родниковая вода и семиразовое питание делали свое дело, но без Сат'тор восстановление затянулось бы на месяцы. Через пять дней Ярослав чувствовал себя физически абсолютно здоровым, но вот магическая составляющая его «я» восстановилась не полностью. Он уже мог выполнять элементарные действия со своей Силой, даже пополнять ее запас из внешних источников, но магические резервы все же росли очень и очень медленно. Казалось, что вся Сила, добытая им с огромным трудом и болью, уходит как через сито, оставляя только какие-то крохи. Но он не унывал. По крохам и каплям, но запас рос, а с ним росли и магические возможности Ярослава.

В приподнятом настроении он и отправился в путь. Направление выбрал простое — по дороге на восток. Маска хищника, которая чуть не поглотила личность человека, теперь была легкодоступна. Но теперь Ярослав ни на секунду не терял контроль над своим телом и постоянно поддерживал защиту своего разума. Вскоре это стало для него совершенно естественным действием, которое он совершал уже не задумываясь, как, например, дышал или смотрел. При этом он не забывал маскировать свое присутствие, скрывая мыслительную активность под естественным фоном. Так он и шел: сознание, сливающееся с энергией окружающих деревьев, и мощные ментальные щиты, стоящие на страже целостности личности.

Магические возможности вскоре восстановились. Пару раз их даже пришлось применить на практике. Плеть Нергала останавливала врага на дальних подступах, а чудом сохранившийся кастет оставался оружием ближнего боя. Основное отличие от того, что было раньше, заключалось в том, что магия Ярослава приняла теперь темно-изумрудный цвет. Та светлая весенняя зелень, что разливалась при каждом ударе силового жгута, сменилась цветом изумруда. Аура такого же цвета окутывала Ярослава постоянно, светя, словно маяк, в темноте, пока он не смог ее спрятать. Это оказалось на удивление просто, надо было только смотать всю собственную магию в клубок и закрыть щитами разума. В случае же необходимости доступ к источнику Силы осуществлялся по заранее выстроенным каналам. Так незаметно для себя Ярослав начал экспериментировать с собственным разумом и своими магическими возможностями. Слова Шепчущего о самообразовании стали претворяться в жизнь.

Дорога петляла среди леса. Чудовищ, что обитали на том берегу реки, Ярослав не видел ни разу, но попадались иные звери. Как он отметил, в этой части леса преобладали более близкие к земным аналогам животные. Встречались звери, похожие на лосей, косуль, рогатые зайцы, слоны размером со свинью и свиньи размером со слона… Встречались и хищники. Несколько раз, издали правда, Ярослав видел желтоглазых огромных кошек, точь-в-точь как та, что охотилась на него однажды. Это был поистине страшный зверь. Быстрый, выносливый, очень умный и владеющий собственной магией, да вдобавок ко всему еще и с шерстью, которая защищала получше брони. Он был сильнейшим хищником здешнего леса. Несколько раз Ярослав наблюдал, как этот зверь метал молнии, которые убивали его добычу. И никакая магическая защита здешних зверей не выдерживала этих ударов. А однажды он видел, как дрались эти кошки друг с другом. Движения, за которыми сложно уследить взглядом (и это при том, что скорость движений самого Ярослава могла быть теперь довольно высока), треск сталкивающихся магических молний и страшные удары, явно усиленные магией лап. Шансов в бою против таких зверей у Ярослава не было никаких, поэтому он опять скрывался, передвигался по деревьям…

Но, несмотря на все опасности, что встречались ему здесь, у него не было ощущения замаранности злом, которое угнетало его на том берегу реки. Гнилостные испарения болота незаметно отравляли его жизнь как физически, так и в магическом плане. Так что его теперешнее положение было несравнимо лучше!

И снова осторожное передвижение — каждый шаг взвешен, постоянная настороженность, сон вполглаза. Осторожность и бдительность! Эти слова стали девизом Ярослава. Правда, однажды он поддался чувствам, отвел душу и сделал доброе дело одновременно. Совершая редкий переход по земле, а не по деревьям, он услышал над головой яростные крики не слишком крупного зверя. Существо, очень похожее на горностая, только с мехом стального цвета и ярко-желтыми глазами, верещало, стремительно перепрыгивая с ветки на ветку, стремясь к небольшому дуплу в дереве. А там, по соседней ветке, полз костяной удав, явно наметивший себе в качестве цели именно это дупло.

«Гнездо там, что ли?!» — подумал Ярослав, и в этот момент удав, это порождение злой магии, сунулся в гнездо. Зверек, спешащий сюда, закричал, словно раненая птица, и тогда, не раздумывая, но помня свой страх перед этим существом, Ярослав хлестнул изумрудным жгутом плети Нергала по суку, который обвивал кошмарный змей. Как и следовало ожидать, ветка была мгновенно перерублена, змеюка понеслась вниз. Высота была небольшая, метра три, и тварь быстро достигла земли. Ярослав уже стоял наготове. В тот момент, когда змеюка завершила полет, его рука, звенящая от накопленной Силы, ударила тварь по голове, отчего ее череп рассыпался сгнившей трухой. Костяное тело застыло мертвой грудой. Не было агонии, судорожных извивов не принимавшего смерть тела, не было ничего.

Что-то заставило Ярослава поднять голову. Из дупла вывалился серый комочек и устремился к земле. Ярослав машинально вытянул руку и подхватил падающий предмет. Что-то хрустнуло. Поднеся руку к лицу, он увидел, что это яйцо, которое треснуло то ли от падения, то ли срок пришел, и из него выкарабкивался, попискивая от усилий, маленький сморщенный зверек с затянутыми бесцветной пленкой глазами.

— Ну ты, малыш, и везунчик, — произнес Ярослав и потрогал детеныша пальцем.

Словно в ответ детеныш поднял головку на немощной еще шее и издал какие-то чмокающие звуки. А потом у него раскрылись глаза, столь же бесцветные, но уже вбирающие в себя окружающий мир. Взгляды человека и звереныша встретились, и последний издал радостный писк, после чего с еще большей радостью вцепился мелкими, но острыми зубками в палец человека.

— Ах ты, сопляк! Ты чего это творишь?!

Звуки человеческой речи ничуть не испугали зверька. Он с каменным спокойствием слизывал сочащуюся из места укуса кровь и довольно урчал.

Рядом с Ярославом, практически под боком, раздался мелодичный свист. Расслабившийся человек вздрогнул и бросил настороженный взгляд в ту сторону. Там стоял давешний похожий на горностая зверек и просительно посвистывал.

— Ты мать или отец? — с любопытством спросил Ярослав и, не дожидаясь ответа, протянул только что вылупившийся комочек зверю.

Тот осторожно подошел и, заглянув в глаза человека, схватил детеныша зубами за шиворот, легонько встряхнул, а затем стрелой унесся в гнездо.

— Вот, Ярослав, тебя уже и звери перестают бояться. Скоро совсем одичаешь и будешь, как Тарзан, летать от дерева к дереву да орать дурным голосом. — От этих слов стало как-то очень грустно и обидно за свою судьбу. Тяжело вздохнув, Ярослав отправился дальше.

Удобная дорога закончилась как-то очень резко: вдруг раз и как ножом отрезало. Словно она и была проложена просто так, ради шутки. Идет путник по дороге, идет и неожиданно упирается носом в ровную стену леса. Зачем была нужна такая дорога? И если ее недоделали, то почему? Вопросов было много, а ответов — ни одного.

Как только дорога внезапно оборвалась, Ярослав продолжил путь в том же направлении, но только чуть-чуть забирая на север. Какое-то время спустя, может, два дня, а может, неделю, Ярослав заметил, что его путь ведет как бы в гору. Ну не совсем, конечно, в гору, однако подъем был ощутим. Деревья стали реже и даже как-то помельче. А вскоре он, продираясь через довольно колючий кустарник, который расписал его тело царапинами во всех возможных направлениях, вышел на открытое пространство. И понял, что лес закончился. Открывшаяся картина была совершенно обыденна, без всяких магических изысков. Так что его новый путь лежал теперь вне надоевшего уже леса. Ярослав был не на Земле, поэтому ему было все равно куда идти. Прощание с лесом обещало смену обстановки и новые впечатления.

— Что-то заканчивается, а что-то начинается! — Неведомо откуда всплывшая фраза сорвалась с языка, и Ярослав потрусил вперед.