ГЛАВА 5

От машины, наверняка уже присутствующей во всех ориентировках, я избавился километров за сто с небольшим от Москвы — просто аккуратно припарковал ее в приглянувшейся лесопосадке неподалеку от какого-то райцентра и остаток пути до городка протопал пешком. Результат меня вполне удовлетворил: с дороги машина видна не была, а, зная менталитет нашего народа, я не сомневался, что, обнаружив ее, подавляющее большинство местных жителей не побежит заявлять о находке в милицию. Вернее, может, и побежит, но сначала снимет с бесхозной «тачки» все более-менее ценное… что меня очень даже устраивало.

Кроме того, стоя на закрытом железнодорожном переезде в нескольких километрах отсюда, я сделал и еще кое-что: незаметно закинул свой мобильный телефон в кузов проезжавшего мимо грузовика. Не знаю, может, я и перестраховался, но рисковать после всех событий прошлой ночи мне почему-то не хотелось…

Небольшой уютный городок приятно порадовал меня провинциальной неспешностью, вполне приличной и недорогой кафешкой, расположившейся в стороне от трассы, и наличием стоянки транзитных водителей-дальнобойщиков — местный люд привык к незнакомцам, и был шанс, что мое появление останется незамеченным.

Перекусив в кафе, я несколько расслабился и, неторопливо потягивая пиво за столиком в самом углу небольшого зала, задумался, в который уже раз прокручивая в уме план дальнейших действий. Пока мне всё еще везет, но везение, как известно, штука капризная и ненадежная.

Итак, первая половина моего плана прошла очень даже ничего — я на некоторое время оторвался от преследователей и, что намного более важно, вырвался из города. Нет, не буду спорить, возможно, кому-то было бы гораздо проще затеряться в огромном мегаполисе, раствориться среди миллионов людей, сбить со следа идущих по пятам ищеек и залечь на дно, но… Меня, к сожалению (или к счастью?), готовили совсем к иным условиям «боевого обитания»: я диверсант, пес войны, и мне нужен хотя бы минимальный оперативный простор. Да, я тоже умею прятаться и, пожалуй, своими способностями маскироваться легко дам фору самому искусному представителю спецназа любого из «соседних» силовых ведомств, но город — это не мое. Одно дело скрытно появиться в самом удаленном и охраняемом населенном пункте мира, выполнить свои диверсионные обязанности и так же скрытно уйти (ну, в крайнем случае прорваться с боем) и совсем другое — прятаться в родной Москве, боясь взглянуть в глаза любому менту, которого, если он тебя вдруг узнает, придется тихо и безжалостно ликвидировать.

Впрочем, это уже никому не нужная лирика…

А суровая проза жизни в том, что я вырвался на вожделенный оперативный простор и… сижу пью пиво в тихом провинциальном кафе. Теперь мне предстоит сменить средство передвижения и добраться до Винницы. Знать бы только, зачем мне это нужно и что я, собственно, хочу там найти…

Ладно, на месте разберемся. Я встал с пластикового кресла и, расплатившись, вышел на улицу. Чем хорош город — там всегда можно разжиться транспортом. Здесь же с этим определенные проблемы — всё и вся на виду; да и не привык местный люд парковать авто на улице — у каждого свой двор, гараж или, на худой конец, какой-нибудь навес. Н-да, об этом я как-то не подумал… Плохо! Опять же, непрофессионально. Отпуска расслабляют…

Выход я бы, конечно, все равно нашел, но судьбе было угодно распорядиться иначе: по дороге неторопливо катила здоровенная фура с питерскими номерами, глядя на которую у меня моментально родилась неплохая на первый взгляд идея. Еще даже не решив, какой легенды буду придерживаться, я поднял руку и без особой, впрочем, надежды махнул водителю. К моему удивлению, машина притормозила, и из кабины высунулся молодой парень-шофер:

— Подвезти, дядя? Тебе куда?

Усмехнувшись: «хорош дядя, да я всего-то лет на десять его старше», я протянул ему своё майорское удостоверение — пусть послужит в последний раз:

— Если вы не в сторону Москвы, то я с вами. Служебная необходимость! — важно и с соответствующим моменту выражением добавил я.

— Ну, садись. Раз надо… Жалко, конечно, что служебная…

— Почему ж жалко-то? — Я забросил в кабину сумку и кейс и забрался сам.

— Да думал просто так подвезти, потрепаться. Скучно мне, напарник после ночи дрыхнет, а мне чё-то поболтать охота.

— А что, если я по служебной необходимости, так со мной и потрепаться нельзя?

— Можно, конечно. — Парень взглянул в боковое зеркальце и прибавил скорости. — Только знаю я вас: то не спрашивай, это не спрашивай, государственная тайна… А я люблю, когда по душам: дорога — она такая штука, майор, к откровенности располагает.

Обернувшись к водителю, я улыбнулся и пожал плечами:

— Со мной можно и по душам. У меня самого настроение такое… откровенное. А вы куда, кстати, едете-то?

— А тебе куда надо? — не отрываясь от дороги, вопросом на вопрос ответил он.

— Мне бы до любой железнодорожной станции, где проходят пассажирские поезда… — чуть помедлив, я все-таки добавил: — …на Украину. Есть тут такая?

О том, что такая есть, я уже знал из найденной в бардачке брошенной машины карты.

— Ага, есть. Километров тридцать. Только нам не совсем по пути — мы тебя высадим на развилке, а там или пешкарусом дотопаешь, или подвезет кто. Идет?

Я кивнул и незаметно рассмотрел своего собеседника более внимательно. Молодой, лет двадцать пять, может чуть старше; стандартная для дальнобойщика короткая стрижка и футболка без рукавов. В общем, ничего особенного. А вот наколка на правом плече — знак ВДВ и надпись «ДМБ-95» под ней — показалась мне более интересной. Так же как и небольшой округлый шрам на бицепсе. Очень типичный шрам… Перенимая его манеру общения, я спросил:

— Где воевал, десант?

Парень бросил на меня быстрый оценивающий взгляд:

— Там, где ты подумал. Первая чеченская… Из-под Грозного — прямо в госпиталь. И на дембель.

— Ясно. Жарко там было. Хоть и зима…

— Тоже бывал?

— Бывал. — Я поудобнее устроился на сиденье и неожиданно подумал, что в нашем разговоре ощущается довольно явная напряженность. Или мне показалось? Пока я размышлял над этим, шофер неожиданно сказал:

— Короче, это, майор, хорош вежливость разводить… Видел я ориентировку на тебя — километрах в двадцати отсюда менты все машины останавливали, фотку твою показывали… потому и тормознул. Понимаешь?

Я молча кивнул: а что тут скажешь? Значит, я все-таки успел проскочить, как и рассчитывал. Хотя, конечно, быстро они среагировали… А шофер продолжил, неожиданно сменив (точнее, вернувшись к старой) тему:

— Мы тогда, зимой, в окружение попали… Почти все полегли, а кто остался — в подвал забились, на той площади… ну, ты в курсе… и оборону держали. Думали— все, звездец котятам… Уже отходную себе готовили, чтоб в плен не сдаваться… И если бы не ваши — не разговаривали мы б сейчас с тобой, майор! Они уже под вечер к нам пробились — да и вывели всех… кто остался. Так что я вашим жизнью обязан…

Я вновь кивнул: историю этого ДШБ, попавшего в окружение в районе площади Минутка в Грозном, я знал не понаслышке. Немногих оставшихся в живых вывел из окружения наш гэрэушный спецназ, с боем пробившийся на площадь. Правда, сам я в той операции не участвовал — выполнял другое задание на противоположном конце чеченской столицы…

— Меня Толик зовут! — неожиданно представился парень, протягивая ладонь для рукопожатия. — Будем знакомы.

Я протянул руку в ответ:

— Юрий.

— Вот и познакомились, — резюмировал шофер. — А ты тоже там был? Вроде бы лицо знакомое…

— Был… Только не с теми, кто вас из окружения выводил. Хотя и недалеко.

— Ясно… Ты это, что там натворил? В Москве, в смысле? Ищут тебя конкретно…

— Да так… — Я пожал плечами, еще не решив, стоит ли посвящать хорошего парня Толика в опасные подробности моих приключений. Он истолковал это по-своему и слегка обиделся:

— Да не, не хочешь говорить — не говори. Я ж понимаю…

— Не обижайся! — Я улыбнулся ему. — Никакой тайны, просто иногда лучше не знать лишнего. Подставили меня, крепко подставили — и ни за что в общем-то… За одно дело шестидесятилетней давности. И теперь на мне четыре трупа: три я сам сработал, а четвертый, мой товарищ, из-за меня погиб… И все — сотрудники ФСБ… понимаешь, какое дерьмо?

— Да уж! — Толик глянул на меня с сожалением. — Попал ты, конечно… Слушай, мы, кстати, тоже на Украину груз гоним — в принципе можем подбросить, только вот наверняка менты на каждой развилке проверять станут. Если б тебя спрятать как-нибудь…

— Спасибо, десант, только я твое предложение принять не могу, извини! — Я решительно покачал головой. — Слишком опасно. На мне уже и так чужая кровь. Высадишь меня там, где вначале хотел.

Дальнобойщик обиженно засопел: похоже, решил, что я не поверил в искренность его предложения. Пришлось объясниться:

— Не обижайся, Толян, я правда благодарен тебе за помощь, только, понимаешь… это не твоя война. Вон у тебя и семья есть, вижу, — кивнул я на обручальное кольцо на его пальце. — Ты о них думай в первую очередь. Сейчас они тебе важнее всего. И о напарнике своем думай. Крепко он у тебя дрыхнет, кстати, — что, ночь тяжелая выдалась? — перевел я разговор.

— Ладно, — вздохнул шофер. — Уломал, майор. А ночь… была там проблемка небольшая, переволновались мы с ним малеха… В дороге всякое случается. Вот он в лечебных целях стаканчик успокоительного пропустил — и на боковую.

— Разрулили?

— Ага. Мы, дальнобойщики, народ серьезный! — с гордостью подтвердил Толик. — Сами кого хошь напугаем! — Он полез куда-то под сиденье и вытащил видавший виды ТТ. — Во, классная пушка, любой «броник» пробьет! Не то что «макарон»!

— Ну, положим, не любой… — я повертел «тэтэшник» в руках. — С рук брал? Или оттуда привез?

Толян меня понял:

— Не, не оттуда. Я ж через госпиталь комиссовался, все отобрали. Да и не до того было… после Грозного. В Питере взял, недорого совсем, а что?

— Паленый ствол, за ним скорее всего хвост будь здоров тянется. Потому и недорого. Смотри, не влипни с ним в историю: будешь потом доказывать, что не верблюд.

Тут мне в голову пришла интересная идея:

— А давай махнемся? — Я полез в сумку и вытащил дедов «Вальтер». — Вот, раритет, но совсем новый. И абсолютно «чистый» — из него с самой войны никто не стрелял.

— Классная машинка! — У Толика даже глаза заблестели: пистолет ему понравился. — Только где ж я к нему патроны достану?

Я довольно ухмыльнулся и протянул ему запасную обойму и упаковки с патронами:

— Владей, только осторожно.

— Ну, спасибо, майор, мужики сдохнут от зависти! А ты с моим стволом не боишься?

— Да мне как бы все равно — на мне и без твоей паленой «тэтэхи» много чего висит. — Я проверил наличие патронов в обойме (пять штук, три Толян где-то… гм… растратил) и спрятал пистолет. — Так что не переживай, десант! Где мне выходить, скажешь?

— Угу. — Дальнобойщик обогнал междугородний автобус и несколько сбросил скорость. Некоторое время мы ехали молча, затем перекурили, и Толик вновь заговорил:

— Скоро уже… Высаживать на дороге я тебя не буду, подвезу поближе. Правда, на саму станцию не поеду— там на въезде пост гаишный стоит, могут машину проверить — так что пойдешь сам. Ты там поосторожнее… — и тут же добавил с улыбкой: — Хотя не мне тебя учить, спецназ!

— Спасибо, Толик! — искренне поблагодарил я его. — Выручил ты меня. Я, честно говоря, думал, что у меня чуть больше времени было. Так что очень к месту ты со своей «вольвой» оказался. Спасибо!

— Да ладно, — засмущался водитель. — Вон она, развилка, сейчас свернем и минут через пять будем на месте. Удачи, майор! И спасибо тоже… Увидишь кого из своих, кто там был, скажи, что мы их помним, ну, ты понял…

До железнодорожной станции — спасибо советам дальнобойщика Толяна — я добрался без проблем. Мимо поста ГАИ я, конечно, не пошел — свернув с шоссе, протопал с километр по шпалам и оказался на станции. Стараясь не встречаться с милицейским патрулем, неясно с какой целью барражирующим по перрону (вряд ли, конечно, из-за меня — слишком много чести), я прошел в здание небольшого вокзала и, изучив расписание транзитных поездов, нашел то, что мне было нужно: скорый поезд «Калининград — Киев».

Мило поболтав со скучающей девочкой-кассиршей, выяснил, что этот состав еще и украинский, обслуживается бригадой из киевского депо: на такую удачу я, пожалуй, даже не рассчитывал.

Предложив милой кассирше Леночке «посидеть где-нибудь после смены» — девчушка сменялась в пять, а поезд прибывал на станцию только в половине двенадцатого ночи — и получив согласие, я ненавязчиво подвел ее к необходимости покупки мной билета в вагон люкс без паспорта («да вот, представляешь, мой-то в паспортном столе лежит, фотографию менять пора, а меня срочно в командировку отправили, да еще и в Украину: как с таможней договариваться — ума ни приложу? И не ехать нельзя: бизнес есть бизнес!»). Впрочем, Леночка, уже витающая в мыслях где-то очень далеко отсюда, надо полагать — в районе единственного в городке приличного ресторана, о котором она уже успела мне рассказать и где она «никогда-никогда еще не была», похоже, и не собиралась особо интересоваться документами: ей, видимо, было достаточно моих честных глаз преуспевающего бизнесмена.

Получив вожделенный проездной документ на непонятно откуда взявшуюся в голове фамилию «Коваленков», я еще немного поболтал и распрощался до вечера, договорившись встретиться с ней в пять на привокзальной площади возле обязательного памятника Ленину. Отойдя от окошка и шутливо раскланявшись со словами: «Ленусик, до вечера» (это было сделано специально для зашедшего в билетный зал милицейского патруля — «свой я, мужики, свой, с Ленкой вон встречаюсь, даже женюсь, глядишь!»), я двинул в сторону камеры хранения: таскаться и дальше с такой кучей вещей было глупо.

Арендовав у древней, наверняка помнящей еще гудки паровозов первой пятилетки, бабульки ячейку, я переложил самые ценные, но ненужные в ближайшем будущем вещи в кейс и задвинул его под самую стенку— остаток пути я предполагал совершить почти налегке, только со спортивной сумкой в руках. А вещи… Что же, останусь в живых — вернусь за ними, а нет — значит, такая судьба!

Оставив сумку в той же ячейке, я вежливо поблагодарил бабульку и вышел на улицу: до встречи с юной железнодорожницей еще оставалось время, и мне предстояло чем-то его занять.

В принципе, возможно, мне и не стоило бы идти на это свидание — общение со мной стало в последнее время не самым безопасным занятием: расстрелянный на московской улице Петька испытал это на собственной шкуре. С другой стороны, бесцельно бродить по городу несколько часов или торчать в каком-нибудь баре, постепенно наливаясь пивом и каждую секунду ожидая неприятностей, — тоже, согласитесь, не лучший выход: несмотря на все мое везение, искушать судьбу понапрасну не хотелось. Да и не могли они меня так быстро вычислить — даже если уже нашли машину и увязали ее со мной.

В конце концов, мимо того райцентра, где меня подобрал дальнобойщик Толик, проходила не одна трасса — мы ехали, кажется, по «тройке» и несколько раз срезали углы по одному ему известным дорогам, и то, что я должен был оказаться именно на этой станции, — совсем не факт. Так что пусть ищут: Московская область большая, да и соседние немаленькие…

И еще, когда меня учили (а учили меня хорошо!), мне намертво вбили в голову одно из основополагающих правил диверсанта: если тебя обложили и, словно зверя, гонят в нужном загонщикам направлении — сделай то, чего от тебя ожидают меньше всего.

Думаете, я постараюсь инкогнито пробраться в любой идущий в Украину поезд, договориться, заплатить проводникам? Ничего подобного, я совершенно открыто сяду в вагон люкс с билетом в кармане и буду вести себя как в меру нахальный и немного пьяненький пассажир!

Ждете, что я буду прятаться по углам, боясь лишний раз появиться на улице или в людном месте? Ага, сейчас: я с красивой девушкой сначала завалюсь в ресторан, а затем — как истинный кавалер — еще и пойду ее провожать!

И если вы этого от меня не ждете, то, значит, я уже победил. И даже не важно, найду ли я что-то в том проклятом бункере, — главное, я переиграю вас, готовых на все ради пачки старых, пожелтевших бумажек!

Успокоив себя таким образом и отбросив в сторону все ненужные эмоции, я пришел к выводу, что риск для Леночки настолько мал, что им смело можно пренебречь. Да и вообще: «предупрежден — значит, вооружен», помните? Случись что, я сумею защитить ее — второй раз я свою московскую ошибку повторять не намерен.

Расходуя оставшееся до романтического свидания время, я зашел в несколько привокзальных магазинчиков, приобрел себе бритвенные принадлежности, кое-что из еды в дорогу и перекусил в кафе с гордым именем «Династия» (интересно, чья? Вероятно, хозяина сего пункта общественного питания).

За десять минут до назначенного срока я уже стоял у памятника с огромным букетом самых приличных цветов, какие мне удалось обнаружить в радиусе километра от вокзала, и размышлял, что уже и не помню, когда в последний раз приглашал кого-то на свидание. И еще о том, что я в общем-то совсем неплохо провожу время, находясь вне закона.

Леночка примчалась ровно в пять и, не увидев меня сразу, расстроенно застыла на месте — похоже, решила, что залетный ухажер просто решил пошутить с ней таким образом.

Дав ей поволноваться несколько секунд, я подошел сзади и протянул цветы:

— Привет, красавица.

— Привет… — ошарашенно глядя на огромный букет алых роз, ответила девушка: — Ух ты, сколько цветов!

— Полгорода обошел, пока отыскал что-то, хоть отдаленно столь же прекрасное, как ты! — витиевато приврал я («приврал» — это насчет долгих поисков, красотой Лена была не обижена: одетая «по гражданке», без великоватого ей форменного кителя, она была очень даже ничего). — Ну что, пойдем? Веди, прекрасная незнакомка, я в твоей власти…

Пребывание во власти железнодорожницы Леночки пришлось мне по вкусу — мы неплохо посидели в ресторане, где я слегка посорил дедовскими долларами, чем окончательно убедил ее в своей принадлежности к клану преуспевающих молодых бизнесменов, затем, благо время еще оставалось, прогулялись по тихим ночным улицам городка. Я даже сумел по-настоящему расслабиться — лучшей маскировки все-таки и придумать было нельзя: ну кому, скажите, придет в голову искать беглого спецназовца-убийцу в компании милой девушки, глядящей в лицо своему спутнику уже почти влюбленными глазами?! Не знаю, как им, а мне бы не пришло.

Конечно, некоторое неудобство перед Леночкой я все-таки испытывал: как ни крути, а мое приглашение на свидание было — ну, скажем так, не совсем искренним. Хотя, с другой стороны, девушка мне действительно понравилась, и в иных обстоятельствах я с удовольствием бы завязал с ней более тесные контакты…

Проводив Лену до дома (идти пришлось через небольшой темный парк, где выяснилось, что она очень даже здорово целуется) и взяв у нее номера телефонов на все случаи жизни, я распрощался и отбыл на вокзал. Конечно же пообещав обязательно заехать на обратном пути и вообще ни в коем случае «не теряться из виду». От предложения проводить меня «до самого вагона» («ну чего ты волнуешься, это же не Москва, здесь со мной ничего не случится, даже ночью») я категорически отказался: это, по моему мнению, был уже пусть небольшой, но риск, а рисковать девушкой я не мог.

Кроме того, оставшиеся до поезда полчаса я собирался провести с максимальной пользой, не посвящая ее ни в какие подробности: еще не так поймет…

Забрав в камере хранения сумку, я купил в ларьке бутылку пива и, усевшись на невидимую с перрона скамейку за углом вокзального здания, неторопливо высосал ее, готовясь к своему маленькому представлению при посадке, для которого обязательно требовался ощутимый алкогольный «выхлоп». Убедившись, что слабоалкогольный напиток вступил в необходимую реакцию с выпитой в ресторане водкой, я закурил и стал ожидать прибытия состава…

Российская железная дорога не подвела: поезд пришел минута в минуту. Вокзальный динамик сонным женским голосом объявил о прибытии и, добавив «стоянка — три минуты», отключился. Вычислив свой вагон, я приготовился к операции «посадка» и, сжимая в кулаке предварительно изрядно помятый билет, замер в ожидании.

Наконец тот же голос Леночкиной сослуживицы уведомил единичных перекуривающих пассажиров об отправлении поезда, и спустя еще десяток секунд состав тронулся, медленно набирая ход… Пора!

Выскочив из-за угла здания, я рванул вслед за своим седьмым вагоном и вскочил на подножку, изрядно напугав уже собиравшуюся закрывать дверь проводницу. Забросив в тамбур сумку, я поднялся сам и, сделав страшные глаза, прохрипел, якобы задыхаясь и обдавая перепуганную проводницу водочно-пивным перегаром:

— Седьмой? Седьмой вагон? Уф, блин, еле успел, думал: все — капец! — Я протянул ей свой помятый и чуть влажный от пота билет (нет, все-таки в моем лице современное искусство потеряло великого актера!): — Вот билет…

— А… — беря билет, попыталась что-то сказать сбитая с толку моим псевдопьяным напором девушка.

Нет, извини, красавица, пока тебе еще рано включаться в мой монолог.

— Чуть, блин, не опоздал — друзья провожали, никак отпустить, блин, не могли! Едва с их «посошком» тут, блин, не остался! Вот прикол был бы! — Я довольно естественно покачнулся в унисон с рывком набирающего ход вагона и ухватился за поручень: — Бл-л-лин…

Спустя минуту я, «пьяно» покачиваясь, уже шел к своему купе — напуганная моим неожиданным появлением проводница немного успокоилась и занялась регистрацией нового пассажира. Про паспорт она, как я и надеялся, так и не вспомнила.

Расплатившись за постель и «перепутав» при этом пятидесятирублевую купюру с долларовой бумажкой аналогичного номинала (согласен, нехорошо искушать, но и выхода у меня другого не было; да и кто, собственно, ей мешал обратить внимание пьяненького пассажира на его случайную ошибку?), я завалился на постель и, попросив разбудить меня пораньше, «уснул». Проводница тихо испарилась, отправившись, видимо, радоваться своей случайной удаче в служебное купе, а я облегченно выдохнул и поудобнее вытянулся на мягкой эсвэшной полке.

Что ж, пожалуй, теперь уже можно считать, что они меня точно потеряли, по крайней мере, до пересечения границы уже вряд ли что-либо произойдет. А на таможне… Нет, наши-то погранцы, конечно, предупреждены насчет моей персоны, а вот их украинские коллеги — не уверен, уж больно неординарная вокруг меня сложилась ситуация: одна спецслужба, охотясь за жутко ценными документами, решилась на ликвидацию штатного сотрудника другой, в результате чего потеряла четырех своих людей и по сути подставилась перед моей «конторой». А ежели теперь еще и посвятить в это пусть и дружественное, но все же иностранное государство?! Не знаю, не знаю…

Сомневаюсь, чтобы моему давешнему телефонному собеседнику — точнее, тем, кто реально за ним стоит, — сильно хотелось посвящать украинских коллег в любые подробности этого дела. В настоящие подробности, которые наверняка всплывут, попади я в руки украинской госбезопасности; мои охотники прекрасно понимают, что мне не будет никакого смысла скрывать от СБУ истинную причину своих бед, скорее — наоборот.

Впрочем, все это только досужие домыслы: они могут и рискнуть. Или вообще пойти ва-банк и просто-напросто перехватить меня из рук украинских коллег: им будет гораздо проще уладить очередной небольшой украино-российский скандальчик, нежели безвозвратно потерять именно эти документы. Вот такие дела, и… И я не заметил, как уснул: сказалось-таки нервное напряжение последних суток!

Спал я, правда, недолго — минут сорок, но проснулся выспавшимся, посвежевшим и абсолютно трезвым: чему-чему, а тому, как и сколько правильно спать, меня в спецназе обучили очень хорошо. Тихонько пробравшись в тамбур, я перекурил и обдумал до конца прерванный сном план дальнейших действий — рисковать на границе мне все-таки не хотелось. Жаль, значит пересечь ее с комфортом не удастся… Ладно, не привыкать: уж что-что, а границы переходить я умею, это — мое! Надо только выбрать место, где сойти — лишние километры наматывать мне ни к чему, да и сроки поджимают — чем быстрее я доберусь до бункера, тем лучше.

А пока можно еще немного вздремнуть и ближе к утру совершить вояж в служебное купе: назрела необходимость получить у проводников кое-какую дополнительную информацию.

Дождавшись начала четвертого, я выполз из купе и осторожно заглянул к проводникам, пробормотав голосом страдаюшего от похмелья человека:

— Доброе утро, девочки… Я там вчера выпимши был — ничего лишнего не наболтал? Все красиво было? А то стыдно как-то: с друзьями перебрал, еле на поезд успел… Нормально все?

«Девочки», одной из которых оказалось далеко за сорок, довольно приветливо заулыбались:

— Нет-нет, что вы, все нормально! Вот и билетик на месте, и за постельку заплачено… Бывает, не волнуйтесь, все в порядке!

— Матом не ругался? — морща лоб якобы от воспоминаний, уточнил я. — Не приставал?

Проводницы засмеялись: «Нет-нет, все культурно было, не волнуйтесь», а я, «с облегчением» вздохнув, поинтересовался:

— У вас… э… пива нету?

— Голова болит? — с искренним сочувствием осведомилась старшая, доставая из портативного холодильника бутылку. — Одну?

— Две, — раскрывая портмоне, ответил я. — Одна не поможет. Граница-то скоро? — задал я вопрос, из-за которого, собственно, и потревожил невыспавшихся проводниц.

— Часика полтора еще, — ответила моя ночная знакомая, бросив взгляд на висящее на стене расписание. — Еще две остановки — и граница.

— Ясно, — притворно зевнул я. — Извините. Пойду еще отдохну…

— Ага, идите, — понимающе захихикали «девочки». — Мы, если что, вас разбудим, не волнуйтесь.

Вернувшись в купе, я откупорил бутылку (не подумайте чего, просто пить больше-то и нечего было — не идти же к проводникам за чайком… после столь старательно разыгранной роли страдающего похмельем пассажира?!) и задумался. Полтора часа — это есть не очень хорошо в том смысле, что мне придется покинуть мой гостеприимный вагон в светлое время суток — летом светает рано. Никаких проблем, конечно, просто для таких мероприятий я все-таки предпочитаю ночь. Хотя какая разница, я плюхнулся обратно на полку и прикрыл глаза: день так день. Будем работать при свете…