“Коренной москвич” от Садового кольца в каких-то пяти кварталах. По внешнюю сторону, разумеется. Местоположение с претензией: не каждый рискнет тут просто проехать, куда уж до того, чтобы держать тут злачное место. Так что название вполне оправданно. Все приличные люди уже давно живут в Пригороде, и за “москвича”, брошенного в лицо, можно и по морде получить. А за “коренного москвича” уж точно, это все равно что обозвать потомственным голодранцем.

Претенциозному месту ироничное название… Не самое плохое сочетание.

Под колесами “нивы” тихо прозвенели стальные листы — позади осталась полоса, идущая по периметру стоянки. Вроде лежачего полицейского, — только куда более широкая, три метра, и вся из стальных листов. По ним еще и ток идет. Это чтобы крысы не обгрызали резину с колес машин посетителей. Три метра даже им не перепрыгнуть. С напряжением не так очевидно, его подбирали опытным путем, но в итоге нашли нужное. Так что тоже хватит за глаза любой крысе.

Перевалив через стальной периметр, Стас заглушил мотор. Серый уже проснулся и опять сидел на переднем сиденье, прижавшись мордой к стеклу. Полчаса сна ему хватило. Опять свежий и живой.

— Посидишь?

— Ыва! — четко отрапортовал Серый, схватился за ручку двери, подергал.

— Опять жрать хочешь?.. Может, у тебя глисты, шерстяной? Или ты других слов не знаешь?

— Гырыга! — возмущенно отозвался Серый, теребя неподатливую ручку.

— Вообще, лучше бы тебе посидеть…

А то начнутся лишние вопросы. И тупые шутки, куда же без этого. Зачем это Крысолову обезьяны понадобились? Неужто подмастерье себе нашел?..

Стас вылез из машины, захлопнул дверцу и щелкнул кнопкой сигнализации, закрыв замки.

“Ырыа!” — беззвучно выдали губы Серого из-за стекла.

Ничего, посидишь. Стас развернулся и пошел к выходу со стоянки по золотистой плитке, которой была покрыта вся стоянка. Уж лет пять как положили, а все еще золотистая, с солнечными прожилками. Чистенькая, без единого пятна. С шампунем они ее моют, что ли?

Время было еще не ресторанное. Посетители были, но мало. Здесь, на гостевой стоянке, всего-то машин десять да еще один навороченный “харлей”.

Стас остановился. Недалеко от выхода стоял новенький, белоснежный “пежо”. Чистенький-чистенький. Со знакомым номером… То есть не то чтобы номер совсем уж знакомый, как номер собственной “нивы” или машин Живодера. Но цепляет что-то в подсознании, зудит, как заноза…

Кто-то важный? Не в смысле шишка, а в смысле — человек, с которым может свести судьба. И хорошо, если просто свести. А может и грубо пересечь, столкнуть лбами и интересами.

Да, кажется, кто-то из архива. Еще бы вспомнить кто… Блин, ну почему планшетка с архивом дома? С собой надо носить, с собой!

За спиной что-то щелкнуло. Открылась дверца, и ликующий голосочек позвал:

— Ыва! Ыва!

О господи! Все же сообразил, как разобраться со стопором ручки. Теперь его даже в машине не оставить, если понадобится. Блин, вот ведь паразит сообразительный…

Сама ресторация была на втором этаже. Там же был бильярдный зал, а в самом дальнем углу — еще и третья достопримечательность, мамаша Маня со своими девочками. Низшая лига пасется в баре, что на первом этаже; высшая лига жует “Салат Македонского” в ресторации.

Стас кивнул швейцару — огромному парню, лет пять назад задорно улыбавшемуся с глянцевых страниц журналов по бодибилдингу, — и прошел внутрь. Серый задергал носом и потянул к бару.

— Нет, лапочка, — сказал Стас. — Пока не сюда.

Сначала дела. Не та ситуация, чтобы ставить желудок превыше всего. Не обращая внимания на призывы Серого, Стас прошел через холл к занавеске в дальнем углу.

Формально заведение числилось за каким-то европейцем, разбиравшимся в винах и кулинарии. На самом деле все это принадлежало Кеше Прапору.

И основной изюминкой “Москвича” была не ресторация и не девочки мамаши Мани, а звериные бои. Ночами в подвале, на огороженном сеткой ринге дрались твари. Мутанты, которые едва ли могли бы появиться в природе.

Они не могли бы появиться естественным путем не потому, что были не жизнеспособны и межвидовая борьба не дала бы им шанса. Напротив. Более чем жизнеспособны. И именно поэтому-то предоставленные самим себе твари разбились бы на подвиды и за дюжину поколений сильно деградировали, до уровня минимального выживания, — того уровня, на котором и существуют природные твари. Точно так же, как теряет форму чемпион мира по шахматам, если его лишить нормальных соперников.

За занавеской из глиняных фигурок, нанизанных на нити, начиналась винтовая лестница в подвал. Сразу под ней еще один охранник — опять кровь с молоком и опять во фраке с бабочкой.

Быстрый взгляд на Серого — оценивающий, как рентген. Вежливый кивок. Можно.

— Привет, Крысолов. Пришел заговор обновить или к шефу?

— К шефу… А что, крысы лезли?

В принципе, обновлять “заговор” не требовалось. Будет держаться столько, сколько нужно. Но охраннику, — как и самому Прапору, как и всем прочим клиентам, — знать об этом вовсе не обязательно. Меньше знаешь, легче раскошеливаешься.

— Да нет… — пожал плечами охранник. — Но так, может, на всякий случай. Подновить там, подлатать, не знаю… Ты же у нас Крысолов, не я.

— Ладно, может, через пару недель…

Подновлять “заговор” не требовалось, но почему бы иногда не прогуляться по стойлам монстров? Там можно разглядеть их, заодно поболтать с дрессировщиками — что за твари, что умеют, откуда, по какой цене… Дело даже не в том, что Живодер приплачивал за эту информацию, инсайдерскую по сути.

Не только в этом дело. В Старом Городе таких бойцовых клубов под дюжину, и частенько мутанты оттуда убегали. И какое-то время вполне могли гулять по Старому Городу, — пока не напарывались на военные патрули и счастливо избегали участи завтрака для крыс. И нелишне было знать, чего можно ожидать от пустых улиц. У некоторых тварей были инстинкты хищников — и вдобавок к ним прекрасные нюх, зрение и слух. Не считая ловкости и силы, так необходимых на ринге… И прецеденты были, были прецеденты. Стас прошел мимо входа в бойцовский клуб, закрытого большой стальной плитой, мимо входа в стойла — дверь поуже, но еще прочнее. До поворота и прохода в милую приемную.

— Добрый день, Стас Викторович.

Светочка сегодня была просто бесподобна. Она всегда хороша, но сегодня просто лучилась здоровьем, красотой и той особенной чистотой и лоском, что свойственны женщинам известного типа.

— Привет, Светик, — сказал Стас. — Отчего так официально?

— А вы приходите чаще, — еще милее улыбнулась Светочка.

Только верить этой улыбке не стоит. Эти милые белоснежные зубки опаснее иных клыков. Кто-то рвет честно, сразу за яремную вену, разбрызгивая кровь во все стороны, но, по крайней мере, не притворяясь. А кто-то осторожно откусывает прямо от души. По кусочку. Не так опасно сначала, не всегда даже заметишь сразу, — но куда хуже потом, в конце.

— А вот возьму да и начну. Прапор на дежурстве?

Светочка хихикнула:

— Да, проходите, шеф уже ждет. А… — Она повела рукой в сторону Серого.

— Да, — кивнул Стас. — Пусть посидит здесь. Стас отпустил ручонку Серого и подтолкнул его к диванчику:

— Посиди, шерстяной.

Серый хмуро поглядел на кожаный диванчик. Поглядел на Светочку, оценивающе склонив голову. Решительно вернулся к Стасу и схватился за штанину джинсов. Мелкий, а пальцы цепкие, не отодрать.

Стас развел руками. Светочка понимающе кивнула. Что ж поделать, раз такая любовь…

— Я ждал тебя на день позже, — сказал Прапор. — Или что-то не так с прошлой поставкой?

— С прошлой все в порядке.

— Это хорошо… Весь в делах, весь в делах? — Кеша улыбнулся.

Он был маленький, кругленький, лысенький и улыбался чертовски добро. Вылитый бухгалтер этакой маленькой, почти семейной, но преуспевающей фирмы. Впрочем, он и на самом деле преуспевал. Вел дела чисто — даже занимаясь тем, чем занимался. Умудрялся достать то, что другим было не под силу, но, кажется, ни разу не использовал методов, выходящих за рамки денежно-товарных отношений. Даже слухов таких не было. Может быть, поэтому-то к прапору и тянулись люди, расширяя и без того богатый спектр его поставщиков и покупателей.

— Так ты за заказом? — спросил Кеша.

Стас кивнул:

— Готово?

— Готово-то готово, я, знаешь ли, привык работать с запасом времени. Ненавижу суету. Миром правит кто? Правильно, ленивые. Лень — мать прогресса.

Кто бы сомневался… Заказ был обычный, и Прапор должен был без проблем его собрать. Было бы странно, если бы возникли проблемы. Но помимо четкого заказа была еще одна просьба. Собственно, ради нее и приехал. С получением заказа спешки не было.

— А как там с секвенсором? — спросил Стас.

Кеша улыбнулся и многозначительно поднял палец. Задрал кустистые брови, покачал кончиком пальца. Но не заговорил. Сначала открыл тумбу стола и достал графинчик с благородно искрящейся золотистой жидкостью, к нему два граненых стакана. Откинул крышку шкатулки с сигаретами. Повел пухлой ручкой, приглашая.

— Знаешь, Крысолов, ты так больше не шути со стариком. — Кеша улыбнулся, подслащая слова.

Снял с графинчика крышку, налил в стаканы на два пальца.

— А то, понимаешь, у меня в товароведах по хай-теку новенький. Молодой парень, голова — во! Дыня патлатая, а не голова. Но совсем еще сопливый. Стоит, слушает и дрожит. Я ему говорю: так и так, Крысолову секвенсор нужен. “Гончар”, серию называю, какая для тебя лучше. А у парня чуть не разрыв сердца, как потом выяснилось. Я же в таких делах ни бум-бум, ты меня знаешь. Ты говоришь — секвенсор, и я думаю — ну, значит, секвенсор. А то, что этот “Гончар” секвенсором только называется по старинке, а на самом деле настоящий синтезатор, я ни сном ни духом. А мой мальчик по хай-теку думает — раз надо, так надо, и хоть кровь из носу. Мне, старику, по мозгам дать не решился и начал честно дергать за все мои нитки-паутинки. От которых, как ты понимаешь, есть ответвления сигнального типа, идущие прямо к двуголовым… — Кеша кивнул, указывая куда-то вверх и на север. Прапор помолчал, разглядывая Стаса. Стас не отзывался. Что тут скажешь?

— Так что я чуть не огреб, — сказал Кеша. — По-крупному. Хорошо, что Старый Лис вовремя копыта отбросил, мир его праху. Слышал, да? Кончился вчера Рыжов. Новенького назначили. Бойкий, но совсем дикий, чтоб не сказать народнее. Простокваша наступает, эх… Нет, хорошо, конечно, что нынче в КГБ неразбериха. Время смуты и хаоса, и все обошлось, не до старика Прапора им сейчас. А то ведь послали бы спецотдел выяснить, для каких таких дел Прапору секвенсор понадобился? Да что я тебе рассказываю, ты же лучше моего знаешь, как они выясняют… Так я о чем: ты больше не шути так со стариком. Ага?

Стас вздохнул:

— Значит, глухо?

— Не просто глухо. Это не стена. Это минное поле. Я умываю руки.

— И цена роли не играет?

— Хм… что значит — цена роли не играет? Играет, это главный вопрос! Я тебе так скажу, Крысолов: нет в мире такой вещи, которую нельзя было бы достать и с выгодой перепродать. Но!

Прапор взялся за графинчик и приподнял брови, дескать, не повторить ли. Стас кивнул, стараясь удержать на лице безмятежное выражение.

Черт возьми… С самого начала ясно было, что секвенсор достать — не девочке мамаши Мани под юбку залезть. Но все же надежда была. В матушке России живем все-таки. Тут еще не забыли, что не люди созданы для законов, а законы для людей.

Прапор покатал на языке глоток коньяку, смакуя.

— Но тут какое дело, Крысолов. В общем, ты меня знаешь. С постоянными клиентами моя маржа скромная. Это не курвина юбка, чтобы задирать ее до самого паскудства. Так что пойми меня правильно. Я не набиваю цену. Но речь будет идти о сумме, которую ты не потянешь. При всем уважении… Но я твои рамки знаю. И ты не потянешь. Раз сто не потянешь. Понимаешь?

Стас вздохнул.

— В общем, дело такое, — быстро сказал Кеша, опять подслащая слова добренькой улыбкой. — Если за тобой кто-то крупный, как кит, если просто моя рожа ему не мила или светиться не хочет здесь лишний раз, то разговор продолжаю. Если нет — без обид. Что скажешь, Крысолов? Только скажи имя, и я сам выйду на него, все сделаем незаметно, честь по чести… Но ты-то свои три процента, конечно же, получишь. Я работаю честно.

Хитер, хитер старый вояка…

Если секвенсор он не достал с первого раза, то пытаться во второй раз и не будет. Ни за какие деньги. Кеша любил стабильность и слишком сильно не рисковал. Старенький он уже, три дочки, всем приданое надо, внуки скоро табунами пойдут.

Но выяснить, зачем это вдруг Крысолову, такому простому парню, всегда занимавшемуся, в общем-то, мелочевкой, вдруг секвенсор понадобился! — это Кеша все же решил выяснить. Инфа карман не тянет, а вот процентами обрастает…

Прямо спросить не рискнул, обходные маневры затеял… Историю какую выдумал. Ну не может, не может этот старый жидовский пройдоха не знать, что такое секвенсор “Гончар”! Что за этим стоит и каков уровень тех, кто в такие игры играет. Хитрит, ой хитрит старая складская крыса…

— Ладно, без обид так без обид, — сказал Стас и усмехнулся: — Серьезных неприятностей из-за меня не схлопотал?

Кеша улыбнулся. Опять очень по-доброму, но все-таки с прищуром. Да, такого просто так вокруг пальца не обвести. Не Рубаков какой-нибудь. Этот понимает, когда ты понимаешь, что он понимает.

— Добрая ты душа, Крысолов… Нет, слава богам, ничего не стряслось. Мелким испугом отделался. А, как известно, что нас не убивает, то делает нас крепче. Будем считать, мой товаровед по хай-теку прошел боевое крещение. В следующий раз будет не дрожать, а головой работать…

Ох, врет. Врет и не краснеет. И, главное, все свое вранье в голове держит. За эти годы уже километры вранья выткал, но ни разу не запутался.

— А к тебе, гляжу, живность разная так и тянется… — Кеша кивнул на Серого. — Что это за зверюга? Продаешь?

— Да нет, это так… дворняжка приблудная. Стас потрепал Серого по загривку. Серый стряхнул руку и обиженно что-то проверещал.

— С характером животинка, да? — улыбнулся Кеша.

Особой любви к животным за Прапором раньше не замечалось. Деньги он любит, вот что. Деньги и только деньги. Ну, может, своих дочек еще. Которым, опять же, нужно приданное. То есть в конечном счете опять же деньги. А время, как известно, их частный случай…

Тактичный народ эти евреи. Никогда не скажут прямо: “Пшел вон!” Всегда подведут к выходу за ручку, с улыбками и сожалениями, что век бы наслаждался беседой с умным человеком, да чертовы дела не дают житья… Ладно, намек понял.

— Да они все чуть агрессивные… — сказал Стас. — Хорошая у тебя общественная смазка, товарищ Прапор. Но пора и честь знать, верно? Да, кстати. Не повторишь заказ?

— Последний-то? Да чего там… Можно, конечно. Кредит у тебя надежный… Строчка в строчку?

— Да.

На самом деле повторять заказ пока не требовалось. Но если ребята Рубакова повиснут на хвосте и будут проверять, не надумал ли Крысолов рвать когти, это пригодится. Нужна видимость того, что никуда не бежишь и даже планов таких в голове нет.

— Когда?

— Хорошо бы в три-четыре дня уложиться, — сказал Стас. — Сможешь?

— В три не в три, а через четыре дня приезжай. Так… Что-то я еще хотел…

Прапор нахмурился, словно в самом деле что-то забыл. Ну-ну. Играй, старый пройдоха. Другим ты, может, голову и задуришь, что совсем простой ты и мягкий человечек, добрый и забывчивый. Почти что белый и пушистый, как новорожденный ангелочек. Картавишь вот только…

— А! — Прапор открыл ящик стола, покопался там, вытянул бумажку с парой строк, накарябанных от руки. — Ну а ты тоже хорош, Крысолов. Молчит… Пришел чтоб товар получить, а сам молчит. Вот сюда подъезжай за завтрашним заказом. Можешь даже сегодня, только позвони, чтобы ребята за игрушки не хватались лишний раз. Нервы — их беречь надо, верно? Нервные клетки пока за большие деньги восстанавливаются…

Прапор протянул бумажку с адресом и временем. В заведении он обсуждал только дела. Передача товара проходила в других местах. Мало ли теперь в Старом Городе укромных мест?

Так. Теперь можно и в бар. Давно уже пора перекусить.

— Ыва? — Стас вопросительно посмотрел на Серого.

Серый ответил мрачным взглядом. Стас поежился. Взгляд был не совсем обезьяньим. Как если бы младенец, на миг перестав блажить, замолчал — и вдруг спросил этаким спокойным голосом с тщательно скрываемой брезгливостью: “Ну и дурак же ты, дядя. Не надоело еще сюсюкать?”

— Ты чего мрачный такой?

Веселиться, правда, не отчего — секвенсор Прапор не достанет. Но этого и следовало ожидать. Было бы странно, если бы он смог достать… Но тебе-то, Серый, чего грустить?

— Выше нос, шерстяной…

Серый невнятно огрызнулся, но покорно пошел за Стасом.

За стойкой, как и всегда в это время, стоял Марти. Вообще-то звали его просто Петром, но внешность… Вылитый мачо, росший в пустынях и любивший лишь кактусы. Высокий, поджарый до худобы. Лицо длинное, худое, ни капельки жира. Все в морщинках. Мышечные складки под кожей такие четкие, словно на макете для медиков.

Бар пустовал. В углу скучала одна из девочек мамаши Мани, подергивая носком туфельки в такт музыке, да парочка ребят уминали мясное и тихо переговаривались. А это кто там в углу забился в тени? В чистеньком, с идеальными стрелками костюмчике, с огромной, начисто обритой головой, попивающий кофе и целиком ушедший в просмотр чего-то на экране планшетки — уж не Чистюля ли? Не его ли это “пежо” был на стоянке?

Ладно, пусть сидит. Его внимания лучше не привлекать. У частных детективов слишком хорошая память и чересчур наметанный на всякие мелочи глаз.

Тихонько мимо, прямо к стойке. Тоже вся свободная — лишь с правого фланга над ореховой столешницей скрючился здоровенный мужик в кожаном прикиде и с длинными, спутанными патлами, не мытыми несколько дней. Перед ним стояла в рядочек небольшая батарея из пивных бутылочек. Пивом от него воняет, должно быть… Лучше приземлимся-ка мы слева.

Но Серый уже ожил, закрутил головой и потащил к табурету рядом с байкером. Ага, это он не байкером, это он вазочкой с засахаренным арахисом соблазнился, лакомка…

— Привет, Крысолов, — кивнул бармен.

— Привет, Марти.

— Как обычно?

— Да, — сказал Стас и забрался на высокий табурет. Марти ухмыльнулся, не глядя вытаскивая нужные бутылки:

— Да нет, это само собой… Я про ключи от фургона. Что-то ты рановато, нет? Я думал, завтра заглянешь.

— Я тоже так думал… — Стас вздохнул. — Еще сегодня утром думал…

Марти понимающе хмыкнул, покивал.

— А это кто? — стрельнул глазами по Серому.

Серый взгромоздился на табурет рядом и быстро уминал арахис из вазочки.

Стас тоже поглядел на Серого. Кто… Хороший вопрос, кстати.

Марти, поглядывая на Серого, нацедил из бутылки водки и добавил клюквенного сока. Пододвинул стаканчик к Стасу.

— Он что, голодный? На диете его держишь? Тощий какой… И маленький. Он обычный шимпанзе или карликовый? Совсем маленький какой-то…

— А черт его знает…

Стас усадил Серого к себе на колено, задрал мордочку и расстегнул ошейник. Серый тут же вцепился в него.

— Ну-ка… — Стас добавил в голос басов и твердости. — Бунт на корабле?

Серый отпустил. Отвернулся и спрыгнул на пол. Обиделся, видите ли…

Стас отхлебнул клюквенной и стал изучать ошейник. Повертел его с внешней стороны, с внутренней… Негусто. Кроме клички — Sir Grey готическим шрифтом, — ничего. Ни адреса хозяина, ни информации о прививках. Стас прощупал ошейник подушечками пальцев, перегибая кожу. Нет, микросхемы с электронным паспортом тоже нет.

Марти с ухмылкой наблюдал за Стасом.

— Сканер принести?

— Нет. Нет здесь ничего в коже… Слушай, а у тебя… — Стас покосился на байкера, сгорбившегося над батареей пивных бутылочек.

Марти махнул рукой. Не обращай внимания, свои.

— Есть у тебя кто-то, кто в животных разбирается?

— В животных?.. А, этого зубастика посмотреть?

— Типа того…

— Слушай, ты! — ожил мужик слева. Он развернулся, нацелив палец на Стаса. Его глаза нехорошо блестели.

— Еще раз тронешь меня за задницу, гомик, сверну шею. Понял?

Стас почувствовал, как брови взлетели. За задницу?.. Этого патлатого жирдяя, провонявшего бензином, потом и пивным перегаром?..

Стас медленно сполз с табурета, оставив его между собой и мужиком, вытащил левую руку из кармана плаща, положил под подушечку табурета — одним движением можно швырнуть под ноги, если этот здоровяк рванет в драку.

Марти стоял с отпавшей челюстью. Даже руки, натиравшие стакан полотенцем, замерли.

Мужик, горячий как булочка из духовки, вдруг нахмурился. Обернулся:

— Это еще что такое?..

Он резко выбросил руку куда-то назад и вниз, схватил что-то за своим табуретом и высоко поднял робко повизгивающего Серого.

— Гм… Это мое, — сказал Стас.

— Да? — Мужик остыл так же быстро, как и завелся. — Рукастый малыш… Свернуть бы ему шею, да больно мордочка приятная. Держи.

Мужик сунул Стасу Серого и словно выключился. Скрючился над батареей бутылок и опять ушел в себя.

— Серый, зараза… — сказал Стас, крепко держа его за лапу, и больше не отпуская.

Серый отвечал кротким взглядом.

А Чистюля за столиком в углу оторвался от планшетки. Внимательно разглядывал Серого, чуть усмехаясь. И где-то там за этими серыми глазами все откладывалось в память надежно и точно. Блин, вот ведь повезло-то!

— Вот и ладненько… — пробормотал Марти. — Подожди, Крысолов, я за ключами сбегаю. В пиджаке оставил. Только не забудь до послезавтра пригнать, ладно?