ГЛАВА ВТОРАЯ
Двадцать. Как скотина под плугом.
Стас присел на задник “норки”, утер рукой пот со лба. И это еще хорошо, топотушка подсобила. А то бы до утра возились…
Вокруг кустов суетились сотни крыс. Словно наводнение, будто где-то рядом разлилась черная река. Живая.
Ладно, хоть согрелся… Если бы еще руки-ноги не дрожали от усталости. Дела-то не кончились.
— Роммель!
Стас вставил себя подняться, обошел машину и забрался в кабину. Вылез обратно с подзарядившейся от аккумулятора планшеткой.
Роммель уже ждал.
— Объясняю диспозицию, герр майор.
Стас вывел на экран карту и стал объяснять.
Придется разделиться. Пять сотен крысиных душ — это почти три тонны. Плюс полтонны секвенсора. А “норка” и по шоссе-то больше тонны не потянет…
Где-то за деревьями солнце коснулось горизонта, и теперь небо темнело быстро. Темнота с востока расползлась на полнеба, потом потекла на север, съедая закатные тучки.
Вместе с последними лучами солнца подались прочь и крысы. Живое озеро распалось на лужицы, превратилось в робкие ручейки замешкавшихся — и все, последние серые бойцы растворились в кустах.
Алике двинулась следом, сделала несколько шагов — видно, уже привыкла, что куда крысы, туда и она, — но остановилась, оглянулась на Стаса.
Стас отвел взгляд. Встал с края кузова, прислушался. В глубине, за ящиком секвенсора тихо копошилось. Не все отправились в Старый Город на своих четырех. Один взвод, на всякий случай, остался. Лишние полтора центнера “норка” как-нибудь вытянет, а вот тридцать серых душ очень даже не помешают, если что-то пойдет не так.
— Все нормально?
На крышку секвенсора вспрыгнула крыса. Привстала на задних лапках и с силой упала на передние. “Так точно”.
— Хорошо… Лобастый, Рыжик, Скалолазка, Ушастик! В машину!
Еще четыре тени нырнули в кузов.
— Лобастый, за главного.
Стас захлопнул одну дверцу, вторую. Достал ключи, но передумал.
Пусть будет открыто. Если кто-то сунется внутрь, крысы сами будут лучше любого замка. А вот если придется срочно выбраться наружу? Замок только помешает — и им, и тому олуху царя небесного, на помощь которому они полезут.
Стас шагнул к кабине, но замер. Обернулся.
За спиной стояла Алике. И опять у нее было это странное выражение — доброжелательное и застенчивое одновременно. И кажется, немножко тревожное.
Стас вздохнул.
Протянул руку, погладил по хоботу…
— Прощай, Алике.
И наконец-то посмотрел прямо, не отводя взгляд. Прямо в эти голубовато-стальные глаза, словно бы укоряющие, но так робко…
Совсем как тогда, три года назад. Ведь один раз уже прощались.
Только тогда это был еще совсем слоненок. Было море красной листвы с дубов, была Рита-Ритка-Маргаритка и была топотушка Алике, взбивавшая листву, как розовый крейсер рассекает волны, с глухим пам! пинавшая огромный надувной мяч…
Там, на новой ферме, дубов нет. Но чуть позже, когда весна войдет в свои права, те жирные луга будут полны сочной, ярко-зеленой травы. И наверно, там будут одуванчики. Много, целое море одуванчиков. Океан маленьких остроухих солнышек… И то, настоящее — по-весеннему теплое и яркое, высоко в лазурном, еще не выгоревшем до летней белесости небе. Топотушка, уже повзрослевшая. Не такая шустрая, но такая же добрая и доверчивая. И повзрослевшая Марго…
Все это могло бы быть.
На какой-то миг показалось, что так и было — там, в глубине этих голубых глаз.
— Просто пути расходятся, девчонка. Чертовы пути. Расползаются, как раки… Прости…
А может быть, еще встретимся. Если встретились второй раз — почему бы не быть и третьему? Впрочем, это еще вопрос, нужен ли он, этот третий раз ей. Два дня без еды, с полутонной на хребте — куда уж дальше-то?
Стас развернулся и зашагал к “норке”.
Залез в кабину, обернулся:
— Стой! Место!
Захлопнул дверцу, завел мотор и быстро повел “норку” в объезд кустов.
Алике задумчиво наклонила голову. Поглядела в сторону — туда, куда ушли крысы. Снова на машину…
И шагнула следом. Сначала медленно, робко. Потом быстрее, решительнее, побежала.
— Ч-черт…
Стас рванул “норку” вперед.
В зеркале заднего вида мелькнули глаза топотушки — огромные голубые глаза, — а потом она пропала за скоплением кустов.
По крыше проскребли ветки, “норка” подпрыгнула — резко, как будто налетела на бордюр. Потом ухнула вниз. Стас крутанул руль, разворачиваясь. Это и есть старая просека. Теперь машина пойдет по старой колее, как по рельсам.
Прибавил скорости. “Норка” и в самом деле пошла веселее.
В зеркале заднего вида дрогнули ветви, и в начале просеки вынырнула голова Алике. Потом и вся она целиком. Поглядела с укором — словно до сих пор не могла поверить, что ее решили вот так вот бросить одну, посреди леса. После всего.
И побежала следом.
Стас зашипел сквозь зубы и еще прибавил скорость, стараясь не смотреть в зеркало.
* * *
Она давно уже пропала во тьме, но Стас то и дело косился в зеркало.
А вот Серый разглядывал его самого ничуть не скрываясь.
И — черт возьми, да что же это, если не глумливая ухмылка?! — тихонечко улыбался. Словно прикидывал, насколько этой бесхвостой мартышке стыдно от такого прощания с топотушкой, двое суток делавшей самую трудную работу. И цинично калькулировал в своей обезьяньей голове все эти оглядки в зеркало заднего вида, все эти невнятные шипения сквозь зубы и решал, к какому классу сентиментальности отнести данную особь.
Стас усмехнулся. Выдавил из себя усмешку, хотя она и не шла.
Нет, конечно, ничего такого Серый не мог думать. Это лишь кажется… Просто растравленная чувствительность и стыд. А Серый тут ни при чем. Этой пародии на человека не то что до психиатра, до тети Моти-доярки расти и расти…
И все-таки этот взгляд и эта глумливая ухмылочка…
— Хватит мне тут мудрый прищур изображать! — не выдержал Стас. — Лучше выучи хоть одно слово, кроме этих своих ыва и гырыга! Умник…
Серый оскалил зубы и захохотал. Словно понял.
Все понял. И слова понял — и, что важнее, то, отчего они были сказаны…
Стас чертыхнулся и включил магнитолу.
Миг поколебался — что выбрать из огромного архива на флэш-диске. И выбрал радио. Но не музыкальные радиостанции. Щелкал и щелкал кнопкой поиска, прогоняя эфирную попсу.
Неплохо бы узнать новости. Что там, в Старом Городе? Закончился показушный рейд или еще нет? Лучше бы закончился… Легче провезти секвенсор будет. А то когда вокруг крутятся военные, это…
Следующий канал оказался без музыки.
— …на сетевой бирже Пригорода продолжается бум. Цена квадратного метра в центре Старого Города перевалила за психологически значимую отметку пятьдесят юаней, и рост продолжается. Напомним, еще неделю назад цена колебалась в районе восьми юаней за метр, не в силах пробить медвежью линию сопротивления на уровне девяти с половиной юаней…
Стас убрал ногу с педали газа, дал машине остановиться. На раздолбанной дороге это произошло быстро.
Выключил радио, оглядел салон.
— Серый, ну-ка…
Серый уже не ухмылялся. Наоборот, был тихий и внимательный — словно нашкодивший щенок. Вмиг сообразил, что от него хотят. Встал на сиденье, подтянул рюкзак с аппаратурой с края поближе к Стасу, а сам забился к дверце.
Стас развязал тесемки, достал планшетку.
Вообще-то цены на обезлюдевшую недвижимость в центре Старого Города постоянно колеблются. И перед очередной попыткой вычистить его от крыс — пока она не захлебывалась в потоках цинковых гробов, — цены здорово подпрыгивали.
Но чтобы до пятидесяти драконьих шкурок за один метр… В прошлый раз максимум был на сорока пяти. Да не перед началом, а на пике штурма! В прошлый раз штурм и в самом деле вышел мощный. Вот многие и поверили, что на этот раз крыс дожмут…
Так что же должно твориться в Старом Городе сейчас, чтобы цены перепрыгнули тот максимум?!
Стас включил планшетку, натянул на ухо гарнитуру. Вышел в сеть, стал набрасывать хвост из прокси-адресов.
— Только попробуйте отделаться автоответчиком на этот раз…
Хватит проксей. “Теперь на страничку оператора спутниковой связи, номер телефона “друзей” Арни…
Над глазком видеокамеры замигал огонек готовности. Щелкнул наушник. Длинный гудок. Гудок, гудок, гудок…
— Отвечайте, сволочи, отвечайте… — прошипел сквозь зубы Стас.
И только попробуйте отделаться автоответчиком! Лично чучела буду делать…
Картинка видеофона на экране разлетелась в стороны. Ответили.
— Алло! — рявкнул Стас. — Алло!
Динамики планшетки помолчали. Потом разродились монотонным голосом-шкуркой:
— Доброй ночи, Крысолов.
Стас хотел закричать в микрофон, но так и не закричал. Потому что… Черт возьми, неужели… Не может быть…
— У нас все хорошо, — неспешно сказал голос. — Новостям не верьте, была лишь разведка боем. Ничего серьезного. Не тревожьтесь. Не думайте о том, что творится в Старом Городе. Вы должны…
Стас слушал, не веря своим ушам.
Сообщение осталось прежним.
Только в Старом Городе определенно что-то творилось. Телевизионные новости могут врать, но цены на сетевой бирже врать не могут. Пятьдесят драконьих шкурок за квадратный метр против обычных шести-семи…
Там что-то происходит. На самом деле. А сообщение осталось прежним. Уже несколько дней. И это может значить, что…
— Нет, нет!
Но…
Но если допустить, что они живы и здоровы, что у них все в порядке — почему на автоответчике старое сообщение? Причем явно ошибочное?
Стас врезал кулаком в приборный щиток.
Стиснул руль, вжал педаль и погнал “норку” вперед.
Похоже, на “друзей” Арни надеяться больше нельзя. И раньше не стоило… Ох, не стоило!
Серый кидал от дверцы робкие взгляды.
Принял на свой счет?
— Да не ты, Серый, не ты… Не забивайся…
Или он просто обиделся? Что два дня жизни коту под хвост — потому как ни крошки ывы? И все нет и нет ее, родной?
— Да будет тебе ыва, будет. И ыва, и твоя любимая стеклянная сиська…
Но Серый совсем смутился. Забился к самой дверце, отвернулся и уставился в окно.
Стас выключил мотор.
Потом выключил внутреннее освещение в машине, вгляделся в темноту за стеклом.
Черт возьми! Не такой уж этот отель и крошечный, как показалось вначале.
Пока в машине горел свет, вон там, слева была полная тьма. Теперь же сквозь ветви елей проглядывали огоньки домиков. Раз, два… пять, шесть… Много.
Но не ехать же до следующей гостиницы?
Во-первых, поесть и помыться хотелось ужасно. Невыносимо.
А во-вторых, и это куда важнее… Одно дело, когда посетитель останавливается вечером, едва стемнело. И совсем другое, когда подозрительный тип прибывает посреди ночи. Тут уж хозяин может, чем черт не шутит, и предложить заполнить.
А потом пробить данные по сети, через Федеральную службу освидетельствования. Специально для таких случаев действует. Когда ночью заваливаются подозрительные субъекты и вносят в карточку абы что…
Так что если останавливаться, то сейчас, а не через час или два? Тут-то сейчас и попробуй объясни, почему в таком странном виде — вся одежда в грязи, и лицо, и волосы…
Еще и Серый. Надо, чтобы и его не заметили. Иначе…
А он, сволочь шерстяная, как назло, наручники открывать научился!
Тут за всю жизнь толком не выучишься, как их открывать, а он тогда за пару часов эту науку освоил. Без всяких учителей. И — это уже в самом деле интересно, без дураков интересно, — чем, главное? Ни шпильки в своих шаловливых лапках не крутил, ни проволочки. Ничего такого не было. Вроде бы…
Ладно. Чем бы он тогда ни открыл наручник, но то, как с этим умением бороться, эту задачку подсознание уже решило.
— Сир Грей! Вашу руку, сударь. — Стас достал наручник и открыл его.
Серый поглядел на наручник, на Стаса — и осклабился. И с самым церемонным видом положил лапку внутрь. И если там, на старой дороге, когда они вероломно убегали от Алике, можно было еще сомневаться, то теперь-то, без всякого сомнения, в этих глазенках абсолютно точно пряталась издевка.
Ну конечно. Если один раз наручник открыл, то и второй раз откроет. Научился. Умный, черт бы его побрал…
Но не умнее человека-то?
— Ничего, есть у нас и на Федьку Сапрыкина методы, — пообещал Стас.
Защелкнул наручник на лапке, застегнул второй захват наручника на нижнем карабине ремня безопасности. Вылез из машины, но не спешил идти к домику с мигающей вывеской “Серые камни”.
Обошел машину, открыл дверцу со стороны Серого. Улыбку сдержать не смог, как ни старался. Серый напрягся, подозрительно уставился. Вот уж у кого улыбку как ветром сдуло.
Стас вздрогнул, вскинул глаза на боковое стекло со стороны водителя, когда Серый инстинктивно обернулся туда, выстрелил из кармана рукой со второй парой наручников. Защелкнул один браслет на правой лапе Серого и тут же вторым браслетом приковал ее к верхнему карабину ремня безопасности.
Серый дернул лапой. Обернулся. Огляделся, нахмурился… Опять подергал распятыми лапками. И оскалился:
— Гырыга!
На этот раз без шуток. Не для галочки — с чувством.
Ну еще бы! Когда обе лапы так пристегнуты, тут уж наручники не откроешь, даже будь ты распоследний Гуддини.
— А ты как думал? Ладно, не злись. Сиди тихо, будь молодцом. Все будет хорошо, я сейчас приду.
Стас слегка потрепал Серого по макушке. Впрочем, быстро отвел руку: укусить Серый не пытался, но взгляд…
Стас захлопнул дверцу и обошел “норку”, тихонько оглядываясь. Вроде, чисто…
Приоткрыл заднюю дверцу:
— Лобастый, Ушастик, Скалолазка! На выход! Рыжик, за главного.
Три тени выпрыгнули под ноги. Стас прикрыл дверцу, присел:
— Рассыпаться. Следить.
Гвардцейцы нырнули под машину, а Стас встал и зашагал к домику с вывеской. “Серые камни”. Подмигивали синими огоньками, светящимися вокруг названия, но только почему-то особой радости не было.
Нужна легенда, чертова легенда! Отчего парень, у которого волосы выкрашены в серебро, выпендрежная стрижка, который весь затянут в кевларин… Сплошные претензии! И вдруг этот вот парень — весь в грязи. Отчего это? И почему заявляется на ночь глядя, когда за окном уже темным-темно? Уж не прячется ли?
Весь в грязи… Шофер? Полетела машина, пришлось валяться под днищем в грязи? Не похоже. Дело даже не в одежде — руки, одни руки чего стоят. Сильные, да. Грязные, но не так, как надо. Другая грязь. Нет въевшегося под ногти масла с металлической пылью. Да и мозолей тоже нет. Сильные руки, но совершенно белошвеичьи. Нет, не шофер.
Ладно, выкрутимся! Где наша не пропадала.
Стас открыл дверь. Звякнул колокольчик.
Хозяин за конторкой оторвался от газеты. Взглянул — и его брови медленно, но верно поползли вниз…
Ну, помчались. Пока инициатива в наших руках.
— Млеко! Яйки! — с порога заявил Стас и радостно оскалился во все тридцать два зуба. — Здорово, отец! Где тут у вас оккупантам почести оказывают?
Хозяин нахмурился еще сильнее. Но за этой маской подозрительности проглядывала неуверенная… Нет, еще не улыбка, но совершенно определенно смущение, словно чего-то он не понимал. Все же вошедший на грабителя не похож.
— Чего? — все еще скалясь и изображая самое прекрасное настроение, спросил Стас. — Не похож на фашистскую сволочь, что ли?
Покрутился перед хозяином, словно девчонка, красующаяся обновкой перед подружкой.
— Неужели не похож? А, ешкин кот, ну да… Фуражка же еще была! Потерял у вас тут… Без фуражки совсем не то. Ешкин кот, такая фуражка была! Кокарда — чистый антиквариат, натуральная эсэсовская, времен войны… Четыре сотни юриков выложил, и вот посеял, ешкин кот! Фига с два теперь еще одну такую найдешь… Есть свободные места?
— Есть…
Хозяин хмурился, но уже совсем не подозрительно. Смущенно. И чуть улыбался. Как и всякий человек, который понимает, что чего-то не понимает, и оттого чувствует себя не очень-то уверенно. Совсем не хозяином положения, хотя и стоит за конторкой своего рабочего места перед подозрительным клиентом.
Стас изобразил вопросительный взгляд — чего это так смотрите, как на психа?
И тут же — внезапное озарение.
— А! Вы что, не в курсе? Мы тут, — Стас мотнул головой куда-то туда, где должен был начинаться лес, — в страйкбол приехали побаловаться, на недельку. Ну, по мотивам Второй мировой. Сотня эсэсовцев, две сотни наших и пятьдесят союзников… Неужели не слышали?
Хозяин, неуверенно потянувшийся к доске с ключами, так и забыл там руку. Помотал головой. Рука так и повисла у доски. Все не мог решить, какой ключ выбрать.
Стас перестал скалиться. Подозрительно это, когда слишком много дружелюбия. Старательно зевнул и потерял интерес к разговору. Теперь лениво и сбивчиво, словно из одной только вежливости, раз уж начал:
— Ладно, еще услышите… Мы тут неделю. Пока народ еще держится, но скоро начнет за спиртным бегать… Если номера хорошие, завтра приведу к вам еще парочку офицеров. Эстетствующие фашистские рожи не любят спать в грязи…
А теперь капельку живости, чтобы зацепить хозяина на эмоциях и повести за собой.
— А то, ешкин кот, вообще! Оккупанты мы или нет, в конце-то концов?! Игра игрой, но я не собака, в такой грязи спать. Директор фирмы по туризму называется, ешкин кот! А сам как последний бомж, в грязи… Правильно?!
— Да-да, — тут же подтвердил хозяин с самым серьезным видом. — У меня как раз четыре свободных номера есть…
Рука, медленно скользившая от одного ключа к другому, остановилась на правом конце доски. Слева гвоздики для ключей шли группками по четыре, потом по три. На правом конце — парочка из двух гвоздей. И оба ключа на месте. С огромными малахитовыми брелками в золоченых сеточках-оправах.
Ну и замечательно. Деньги сейчас не главное. А вот то, что номеров в лучшем домике отеля всего два, и оба пустые — а значит, соседей не будет, — это очень хорошо. Лишние глаза сейчас не нужны. Его рука потянулась к двум ключам с огромными малахитовыми брелками в золоченых сеточках-оправах, висевшим на одном гвоздике.
— Отлично! Давайте я его на недельку забронирую, сразу и расплачусь, а то как наши нахлынут… — Стас хохотнул. — Опять в грязи спать придется! В кругу друзей не щелкай клювом… Верно?!
И полез во внутренний карман плаща.
Хозяин широко улыбнулся и кивнул.
Пододвигать планшетку для заполнения бланка он даже не собирался.
* * *
Когда пицца разогрелась, две жестянки оливок уже опустели. Остальные две заканчивались.
Едва присев, не раздевшись, не помыв руки, Стас и Серый запихивали в рот оливки и яростно работали челюстями, глядя друг другу в глаза. Одинаковые, совершенно волчьи голодные глаза. Оливки проваливались в желудок, словно в бездонную бочку.
Первым, хотя и был меньше, управился Серый. Поболтал ложечкой в жестянке, но больше оливок не нашел. Тогда Серый отложил ложку, поднял жестянку, как стакан, и стал пить рассол.
— Э-эй! Обопьешься потом!
Стас попытался вырвать баночку, но Серый шустро отодвинулся:
— Гырыга!
И из-за перевернутого донышка банки опять забулькало.
Зазвенела микроволновка.
Стас не успел подняться, а Серый уже распахнул дверцу, вытащил пиццу в впился своими огромными зубами в край.
— А поделиться?
Серый лишь чавкал и затравленно глядел на Стаса, пятясь прочь.
— Нет, Серый, — мрачно сказал Стас. — Ты не карликовый шимпанзе. Ты жидовский шимпанзе…
Распаковал еще одну пиццу, засунул в микроволновку, выставил таймер и стал сдирать с себя грязную одежду.
Подумал, подошел к сумке, достал планшетку и включил ее в сеть. Индикатор был зеленый — в машине планшетка заряжалась. Но если аккумулятор халтурит и заряд постоянно стекает… Лучше больше, чем меньше. Пусть заряжается.
Продолжая раздеваться, Стас прошел в ванную, открыл машинку и стал запихивать туда все, что снимал. В принципе, кевлариновые вещи можно просто промыть, они прекрасно моются, как кожа или резина. Но неохота возиться.
Поэтому засунул туда все, кроме кевлариновых “казаков”. Из них в машинку отправилась только вытаскивающаяся внутренняя часть. Жесткий каркас, собственно ботинок, придется чистить вручную.
— Серый!
— Ы?..
Серый, облизывая пальцы, прошлепал через коридорчик и прислонился к косяку ванной.
— Ты что, всю пиццу сожрал?
— Гырыга… — отбрехался Серый. Вяло, чисто для галочки.
После двух дней без еды внезапное обжорство подействовало на него, как стакан водки натощак. Окосел и едва держался на ногах. Если бы не проснулся только пару часов назад, обязательно свалился бы спать.
— Раздевайся, — скомандовал Стас.
Серый поднял руки. Вяло.
Надевал он свой кожаный прикид сам. Все застегивал сам. И расстегивал, когда хотел, тоже сам. Но сейчас, отупевший от отлива всей крови к животу, вздувшемуся, словно под курточку засунули подушку, даже руками лишний раз двинуть не хотел.
— Зар-раза шерстяная, — от души сказал Стас и стал стягивать с него грязную куртку, потом штаны. Серый не возражал. Но и не помогал.
— А теперь в ванну.
— Гырыга…
Серый попятился прочь. Нет, все-таки он намеревается
уснуть…
Но обжорство его подвело. На этот раз ловчее оказался Стас. Схватил Серого за шкирку, сунул в ванну. И, удерживая одной рукой, чтобы не вырвался, включил воду и окатил Серого из душа, повернув ручку крана в самое правое положение, ледяной водой.
Серый завизжал, но Стас держал крепко.
— Пришел в чувство?
— Гырыга! Гыр-рыг-га-а-а!!!
Стас ослабил хватку. Теперь можно. Серый уже больше не рвался из ванной. Он рвался к крану, чтобы сделать воду теплой. И, вырвав душ из руки Стаса, сам стал поливать себя, отогреваясь.
Что и требовалось. Мастерство… его не пропьешь.
— Вот и молодец. Мойся.
Стас заправил машинку порошком и освежителем, выставил режим и пошел за второй пиццей. Две жестянки оливок только растравили аппетит. А кроме вина, пива, сырых пицц и жестянок с оливками, в домике портье ничего не оказалось.
В сотне метров вниз по дороге светилась вывеска придорожной закусочной. Но не тащиться же туда насквозь грязным? А кроме того, Серый-то тоже оголодал…
Серый…
Сейчас Серый уже не голоден. С набитым брюхом, плещется в теплой ванне.
А вот кое-кто, тащивший на горбу полутонный секвенсор, остался один в пяти километрах от дороги. Мокрый, холодный и до ужаса голодный.
Стас вздохнул, заставил себя отложить кусок пиццы. Подошел к столику с планшеткой.
Вышел в сеть, подцепил на хвост парочку прокси-адресов. Нацепил гарнитуру и набрал номер службы спасения.
На первом же гудке наушник ожил. Металлический голос предложил выбрать нужный регион.
Стас назвал Мордовию. В трубке щелкнуло — и тут же в ухо рявкнул злой женский голос:
— Да! Вы позвонили в службу спасения! Сообщите, что с вами случилось… — Маленькая пауза. — И где вы находитесь! Вы звоните по защищенному ай-пи-каналу! Я не могу сама определить ваше местонахождение!
Вот и замечательно, что не можешь. Только зачем так орать?
Стас поморщился, чуть оттащил от уха наушник и постарался говорить мягко:
— У нас тут ничего страшного не случилось, просто…
— Послушайте, у вас что-то случилось или вы просто так хотите поболтать?!
— Я не пострадал, — Стас все еще старался говорить спокойно. — Но лишь потому, что мне очень повезло! Я на шоссе Москва-Саранск. Только что чуть не попал в аварию. Мне навстречу…
— Номер машины!
— …бежал розовый слон.
На этот раз в наушнике стало тихо-тихо.
Уж не отключилась ли тетенька? На планшетке вроде бы индексировалось, что связь есть, но… На всякий случай Стас постучал по наушнику. Может, контакт отошел?
— Кто двигался по встречной полосе? — переспросила тетенька. Теперь, когда она не орала в трубку, оказалось, что голос у нее почти приятный.
— Слон. Розовый. Бежал. Мне. Навстречу. Еле его объехал. Чуть не вылетел с полосы. У нас тут мокро…
— Гм… Вы много выпили?
— Что, простите?..
— Вы пили сегодня? Принимали препараты, побочным действием которых могут являться…
Стас закрыл глаза, беззвучно чертыхаясь. Дьявол! Дьявол, дьявол, дьявол!
Нет, в принципе, все правильно. Ее можно понять. Слоны, вообще-то, это такие здоровые животные, которые в средней полосе особенно не водятся. Разве что в зоопарках.
Но оттуда они убегают довольно редко. Потому что их немного. Это не кошки или собаки, которые водятся в каждой третьей квартире.
А уж модифицированных розовых слонов вообще по пальцам одной руки. Во всей России. Так что та тетенька может даже не знать о том, что они существуют…
Черт возьми! Надо было раньше думать! Эх, тормоз, тормоз… Еще, не дай бог, сочтут за розыгрыш. Едет мужик, выпил пивка, делать нечего, а хмель в голову — хуже шила в заднице… Ну и решил развлечься.
Посмеются, припугнут штрафом и пошлют подальше.
А Алике еще долго будет бродить по лесу, пока не выйдет на дорогу или на нее кто-нибудь не наткнется. Голодная и грустная. Словно ее предали…
Дамочка все перечисляла и перечисляла. Теперь женский голос не только успокоился, но и обрел явно издевательские интонации.
— Я не пил! — вклинился Стас в перечисления. — Травку не курил. И галлюцинации меня посещают не чаще двух раз в год. Я чуть в кювет не угодил! Остановился и сразу же набрал ваш номер. Вот, стою сейчас на обочине!
Стас закрыл глаза, вспоминая. Просека, дорога, шоссе… Какой был первый знак?
— Поворот на Снегири, вон знак стоит! А галлюцинация проломилась через придорожные насаждения и сейчас бредет через поле к лесу. Я его прекрасно вижу. Розовый слон, только очень грязный, словно его специально в грязи валяли… Кстати, над дорогой пару раз пролетали военные вертолеты, очень низко над землей. Ничего не случилось?
— Вертолеты? Разве они еще летают? Кажется, еще вчера все должно было кончиться… Подождите…
В наушнике стало тихо, потом где-то очень далеко, словно дамочка далеко отодвинулась от микрофона, раздались женские голоса. Что-то про то, кого именно вчера искали и всех ли нашли…
Ага. Слухи растут и множатся.
Ладно, крючок закинут. Теперь не подумают, что это был розыгрыш подвыпившего водителя.
Теперь надо вовремя закончить разговор. И так, чтобы не вызвать подозрений.
— Алло! Алло! — поспешно сказал Стас. — Я вас не слышу! Алло! Да что ж такое сегодня!
И, пока женщина не успела вернуться к микрофону, дал отбой.
Все. Можно есть пиццу без угрызений совести.
Ну, почти…
