А.Нортон. ЛУНА ТРЕХ КОЛЕЦ

Что такое космос? Это пустыня, познать которую не дано человеку, даже если он обладает сотнями, тысячами жизней, чтобы провести дороги между солнечными системами и планетами, чтобы расспрашивать, чтобы пытаться узнать, что находится за следующим солнцем, следующей системой.

Такие искатели знают, что не должно быть пределов человеческой вере в чудесное, которая отсутствует у тех, кто следует проторенными дорогами, не принимает ничего, отказывает собственным чувствам.

Те, кто осмеливается проникать в неизвестное - первые разведчики пространства, исследователи и не в меньшей степени Свободные Торговцы, вырывающиеся за пределы Галактики - привыкают к тому, что то, что было легендами и фантазией на одной планете, может оказаться счастливой или мрачной действительностью на другой. Каждое приземление на новую планету приносит свои тайны и открытия.

Быть может, это вступление псевдофилософское, но я не знаю, как начать иначе, потому что раньше я рассказывал обо всем этом только в той мере, в какой это требовалось для отчета в Лигу Свободных Торговцев. Когда человек собирается описывать невероятное, ему трудно начать.

Перворазведчики во время своих бесконечных путешествий по мирам и системам сообщают в Управление много странного и необычного. Но даже планеты, ставшие благодаря их работе доступными людям, могут хранить свои тайны и после того, как их признают удобными стоянками для кораблей или даже пригодными для новых поселений.

Свободные Торговцы, целиком зависящие от внешней торговли и не получающие для поддержки жирных кусков, которые дают своим монополиям Объединения планет системы, то и дело сталкиваются с явлениями, неизвестными даже в Управлении. Так и случилось на Йикторе во времена Луны Трех Колец. И кто может рассказать об этом лучше меня, с которым все это произошло, хотя я был всего лишь помощником суперкарго на "Лидисе", к тому же последним в списке команды этого корабля.

Благодаря своему образу жизни за годы своего существования Свободные Торговцы стали почти что отдельным племенем Галактики. У них нет дома, у их кораблей нет постоянного порта приписки, они всегда скитаются. Поэтому для нас корабль - единственная наша планета, и вне его мы все выглядим иностранцами. Но это не значит, что мы неприязненно относимся ко всему иностранному, чужому; тяга к исследованию и восприятию окружающего нас внешнего пространства стала уже неотъемлемой частью нашей природы.

Мы рождаемся торговцами, потому что семьи живут на больших кораблях.

Так было решено уже давно, и это было гораздо лучше для нас, чем короткие непрочные связи в портах, могущие привести к потере своего корабля.

Крупные космические станции-порты являются городами, торговыми центрами для каждого сектора, где совершаются крупные сделки и где семьи могут насладиться чем-то вроде домашнего уюта в промежутках между вояжами.

Но "Лидис" был кораблем класса Д для холостяков, потому что предназначался для торговли на опасных окраинах, на которую могли решиться только одинокие мужчины. Я, Крип Ворланд, был очень доволен, что взялся за это дело. Мой отец не вернулся из последней экспедиции уже много лет тому назад. Моя мать, по обычаю Торговцев, через два года снова вышла замуж и уехала куда-то со своим супругом. Так что меня некому было отговаривать, когда я записывался в команду.

Нашего капитана Урбана Фосса считали хорошим командиром, хотя он был молод и любил риск; но именно последнее и устраивало членов его команды: они хотели иметь вожаком человека, который каким-нибудь рискованным предприятием продвинет их в ряды тех, кто пользуется солидным авторитетом в торговых центрах. Джел Лидж заведовал торговым отделением. Он не любил давать легких заданий, но я повздорил с ним только один раз, и из-за того, что он ревниво охранял торговые секреты, заставляя меня доискиваться до всего самому. Но, может быть, это и было лучшим способом обучения держать меня в постоянном напряжении во время вахты и давать возможность подумать, когда я был свободен от своих обязанностей.

Мы совершили уже две удачные экспедиции до того, как приземлились на Йикторе, и, конечно, возомнили о себе бог знает что. Но, как бы то ни было, Свободные Торговцы никогда не забывают об осторожности. Когда мы совершили посадку, то, прежде чем открыть люки, Фосс включил для прослушивания магнитофонную запись, содержащую все предупреждения, необходимые на этом свете.

Единственный порт - так как это была действительно окраинная планета - находился вблизи Ырджара, центрального города, если можно вообще говорить о существовании городов на Йикторе, расположенного в центральной части большого северного материка.

Мы приурочили наше прибытие к большой торговой ярмарке, встрече купцов и простого люда со всей планеты, что происходило раз в два планетных года в конец сезона сбора урожая.

Как и во многих других мирах, эти сборища имели когда-то, да и до сих пор не утратили до конца религиозное значение. Считалось, что это была дата битвы древнего народного героя с каким-то демоническим врагом, в которую он вступил ради своего народа и одержал победу, но погиб и был похоронен с необычайными почестями. До сих пор разыгрывалось подобие той битвы, после чего следовали соревнования, в которых феодалы соперничали друг с другом, ставя на своих чемпионов. Победившие в каждом соревновании получали богатые призы, а главное - престиж не только для себя, но и для своего хозяина вплоть до следующей ярмарки.

Общество на Йикторе находилось в феодальной стадии развития.

Несколько раз за историю его существования короли и завоеватели пытались объединить под своей властью целые континенты, хотя бы на время своего правления. Эти объединения порою существовали и в последующие династии, но, как правило, вскоре распадались в результате междуусобиц. Развития не происходило. Священники, правда, хранили какие-то легенды о ранней цивилизации, достигшей большей стабильности и более высоких технических знаний.

Никто не знал, почему они остановились на этой стадии, и никто из местных жителей не хотел знать, существует ли другой образ жизни, или не верил в это. Мы прибыли во время полной разрухи и беспорядка, когда шесть феодалов нападали друг на друга, но ни у кого из них не было ни ловкости, ни смекалки, ни везения, чтобы взять верх. Таким образом, имело место своего рода равновесие власти.

Для нас, Торговцев, это влекло за собой некоторые трудности и неудобства, ограничивало нашу деятельность, чем мы были очень недовольны.

Это означало "запрет на мысли" и "запрет на оружие".

Давным-давно, еще в самом начале свободной торговли, для защиты от власти Патруля и якобы для того, чтобы не раздражать Контроль, Торговцы осознали необходимость этих двух предосторожностей на примитивных планетах. Определенная техническая информация ни в коем случае не должна была продаваться, как бы ни высока была предлагаемая цена. Оружие внешнего мира, а также секреты его изготовления, находились под запретом. Когда мы совершали посадку на такую планету, все оружие, кроме небольших дубинок, запиралось в сейф и доставалось только после того, как мы покидали планету. Мы также проходили профилактику, чтобы из нас нельзя было вытянуть никакой запретной информации.

Может показаться, что в результате всего этого мы были абсолютно беззащитными перед грубой силой какого-нибудь феодала, решившего узнать от нас как можно больше. Но закон ярмарки полностью охранял нас от опасности, по крайней мере, до тех пор, пока мы придерживались правил, установленных жрецами в первый день.

По закону, общему для всех миров Галактики и кажущемуся везде естественным и справедливым, территория ярмарки являлась нейтральной площадью и святыней. Смертельные враги могли встретиться тут, но ни один не посмел бы взяться за оружие. Если кто-нибудь из преступников достигал ярмарки и не нарушал ее законов, он был полностью свободен от преследования и наказания до ее окончания. Сама ярмарка имела свои законы и полицию, и любое преступление, совершенное за ней, жестоко каралось.

Таким образом, ярмарка являлась также местом переговоров между феодалами, где они разбирались в своих междуусобицах, а возможно, и заключали новые союзы. Нарушивший закон ярмарки объявлялся вне закона, что было почти равносильно приговору к смертной казни, только более продолжительной и мучительной.

Все это мы хорошо знали, однако терпеливо выслушали запись: на торговом корабле никто никогда не относится к такого рода предупреждениям как к пустой трате времени. Затем Фосс снова обратился к распределению обязанностей во время пребывания на планете. Во время экспедиций на разные планеты мы выполняли их по очереди. Охрана корабля была постоянно, остальные же были относительно свободны и могли работать парами. Начиная с утреннего гонга и до сумерек мы должны были налаживать контакты с местными купцами. Фосс был уже один раз на Йикторе как помощник капитана на "Коал Сэк" и теперь вытащил свой дневник, чтобы освежить в памяти образ жизни планеты.

На всех кораблях Свободной Торговли, хотя суперкарго руководит распределением товара и основными сделками, каждый член команды может работать самостоятельно, смотреть во все глаза и предлагать по собственной инициативе выгодные сделки. Так что, разбившись на пары, мы исследовали рынки, выясняя нужды местных жителей, которые можно было бы удовлетворить во время следующей экспедиции, а также подыскать возможные предметы экспорта.

Основной груз, который мы забирали в Ырджаре, был спрод, густой сок, выжатый из листьев местного растения и спрессованный в блоки, которые мы легко укладывали в нижнее отделение, когда оттуда были выгружены тюки с мурано, блестящим плотным шелком, который жадно расхватывали ткачи Йиктора. Они терпеливо распускали его на отдельные нити и смешивали с лучшей пряжей местного производства, в результате чего работа занимала вдвое больше времени. Иногда какой-нибудь феодал платил все деньги, вырученные за сезонные работы, за платье, сшитое целиком из нашего шелка.

На обратном пути мы сгружали блоки спрода у Закатанов, которые перерабатывали его в вино. Они считали, что это вино повышает умственное развитие и лечит некоторые болезни их змеиного народа. Правда, я не понимаю, зачем Закатанам еще повышать свое умственное развитие, в этом отношении они и так сильно нас обогнали.

Но спрод не составлял полного груза, и мы должны были искать новые товары. Догадки не всегда оправдывались, случалось и так, что то, что сначала казалось сокровищем, на поверку оказывалось бесполезным грузом, и его выкидывали. Но предыдущие опасные операции прошли настолько удачно, что мы были уверены - нам повезет и на этот раз.

Каждый Торговец, участвующий в удачных операциях, имеет возможность довольно скоро заключить контракт с хозяином и получать большую долю прибыли. Поэтому каждый из нас был очень внимателен, запоминал результаты предыдущих экспедиций и старался чутьем определить то, что невозможно было понять даже в результате упорной подготовки и обучения.

Конечно, всегда можно столкнуться с заметными товарами - новое производство, драгоценные камни, это бросается в глаза. Опытный Торговец замечает их сразу во время больших ярмарок. В таких ярмарках, как эта, и заключается основной соблазн для инопланетных торговцев.

С другой стороны, существуют товары-загадки, которые вы вынюхиваете с расчетом на спекуляцию. Чаще всего это какой-нибудь неизвестный товар, который местные купцы привозят на ярмарку, надеясь продать его с выгодой какие-то мелкие предметы, легкие и удобные для перевозки, и их можно продать в тысячу раз дороже, чем они стоят, кому-нибудь из этой толпы инопланетян, которые всегда ищут что-то такое, чем можно удивить соседей.

Ходят легенды о том, как однажды повезло Фоссу с Эспанскими коврами шедеврами ткачества и сочетания цветов. Их можно было свернуть в рулон не длиннее человеческого предплечья, в развернутом же виде это были огромные сверкающие полотна, покрывающие пол большой комнаты, прочные, радующие глаз переливами цветов. Мой непосредственный начальник Лидж был причастен к открытию дальхе на Крантаксе. Случилось так, что этот незаметный сморщенный плод оказался нужен промышленности, и это принесло Лиге порядочное количество кредитов, перевело Лиджа на следующую должность и оказалось выгодным для планеты. Конечно, в самом начале службы на такие удачи надеяться не приходится, но я думаю, что весь младший состав нашего корабля в глубине души тешил себя подобными надеждами. Но было много возможностей выслужиться и улучшить свою характеристику более мелкими находками.

В первый же день я отправился на встречу с местными торговцами вместе с Лиджем и капитаном. Встреча происходила в Большой Палатке - средних размеров здании, находящемся в поле за стенами Ырджара, в центре ярмарки.

В то время, как вся архитектура на Йикторе была мрачной и тяжелой - здания строились так, что могли в любой момент стать крепостями - Палатка, которой не грозили никакие нападения, была немного веселее. Ее стены были только частично из камня. Внутри было просторно, только по краям стояли колонны, поддерживающие остроконечную крышу, края которой далеко выступали за стены и представляли собой прекрасное укрытие от ненастья. Впрочем, ярмарка проводилась обычно в сухую погоду. Освещение в Палатке было гораздо лучше, чем в других домах Йиктора.

Мы были единственными представителями Свободных Торговцев в порту, хотя тут был еще имеющий лицензию корабль Синдиката. Но он перевозил только спецгрузы по контракту, и мы не возражали. Это был редкий случай перемирия между инопланетянами, и не было необходимости изворачиваться.

Наш капитан и суперкарго Лидж сидели по-дружески со старшими купцами, мы же устроились с меньшими удобствами. Мы приравнивались к их торговцам второй гильдии и по правилам должны были помещаться в других отделениях; кроме того, мы должны были, кроме демонстрации товара, еще и вести счет.

Эта двойная работа отделяла нас от наших офицеров и внушала местному населению, что инопланетники глупы и нуждаются в таких помощниках, потому что расчет - это движущее начало разумной торговли. И вот мы усаживались на высокой платформе, для вида записывали экспонаты и расхваливали предлагаемый товар.

Здесь продавали северные меха глубокого красного цвета, отливающие золотом, когда торговцы вертели их, показывая. Ткани стояли в рулонах на подставках, принесенных помощником. Много было металлических изделий, главным образом, оружия. Мечи и копья, видимо, были универсальным примитивным оружием в Галактике и были сделаны мастером, явно знающим свое дело. Были здесь и кольчуги, шлемы с миниатюрными животными или птицами на гребнях, щиты. Торговец, прибывший последним, с важным видом показывал военные материалы. Двое его гильдсменов демонстрировали стрельбу по мишени из самострела нового типа, и оживление, вызванное этой демонстрацией, доказывало превосходство самострела.

Выставка оружия, которая была немалой и на местном рынке, надоела нам. Конечно, время от времени кто-нибудь из нас покупал меч или кинжал, чтобы продать какому-нибудь коллекционеру. Это была небольшая спекуляция с минимальным риском.

Торговля - дело другое. Местные купцы делали перерыв, чтобы освежиться, подходили к бочкам их лучшего, но для нас неприемлемого пива и к "твердой еде", состоящей из оладий с фруктово-мясной пастой, а нас отпускали почти перед заходом солнца. Как обычно, капитан Фосс и Лидж шли на специальный банкет, который давала администрация ярмарки, а мы, второсортные, возвращались на корабль.

Младший представитель Синдиката, деливший со мной неудобное сидение на платформе, с усмешкой потянулся, предварительно засунув для безопасности свои записи под ремень.

– Вот и все, - сказал он. - Ты свободен? Пошли в порт?

Как правило, Свободные Торговцы и Люди Синдиката не общались между собой. В прошлом у нас было много неприятностей с ними. Торговец с единственным кораблем не мог и надеяться на победу. Однако в наши дни вещи охраняются лучше, чем они того стоят. У Лиги сильная рука, и лидеры Синдиката дважды подумают, прежде чем толкнуть локтем Торговца, имеющего такую защиту. Но чувства и память идут от тех времен и держат нас в стороне, поэтому я ответил не слишком сердечно:

– Не сейчас, после рапорта.

– Все равно, - если он и понял смысл моей холодности, он ничем не выдал этого. Наоборот, он уселся ждать меня, а я медлил, давая ему возможность уйти. Но он не ушел.

– Меня зовут Гек Слэфид.

– Крип Ворланд, - я неохотно пошел за ним.

Выход был забит торговцами, и мы, как полагается иноземцам, среди них не толкались. Он бросил взгляд на мой значок, я сделал то же. Он был на грузовом судне, но на его диске было две полосы, а у меня только одна.

Однако продвижение по службе в Синдикате шло тогда более медленно.

Никогда нельзя судить о планетном возрасте тех, кто большую часть жизни проводит в космосе. Некоторые даже и сами не знают, сколько им лет.

Однако я прикинул, что этот Гек Слэфид немногим старше меня.

– Еще не подкалымил? - спросил он.

Это был слишком наглый вопрос даже для людей Синдиката. Я подумал было, что он просто не соображает, что подобных вопросов не задают никому, разве что родственникам или близким друзьям. Возможно, он слышал об обычаях Свободных Торговцев и воспользовался этим неудачным способом завязать разговор.

– Нам еще не освободили порт, - я не стал показывать, что оскорблен: может, его вопрос был вполне безобидным, хотя и выглядел скверно. Надо уметь отвести оскорбление в сторону, когда имеешь дело с чужаком, а Синдикат для нас был более чужим, чем иные негуманоиды.

Видимо, он уловил мои ощущения, потому что не стал развивать эту тему. Пока мы шли по заполненным народом улицам, он указывал на безвкусные флажки и полосы ткани, где были написаны местными загогулинами объявления о всевозможных развлечениях - от совершенно невинных, до граничащих с пороком. На ярмарке собирались продавцы и покупатели, жрецы и уважаемые люди, так что здесь сосредотачивались все, кто добывал себе средства к жизни предложением развлечений для ума и чувств.

– Здесь есть, на что посмотреть - или ты дежуришь вечером? - не был ли его тон чуть-чуть покровительственным - или мне показалось? Я решил не доискиваться. Мы не были связаны какой-нибудь торговлей, а я был осторожен.

– Да, мне говорили, что тут есть кое-что интересное. Но я еще не отстоял вахту.

Он ухмыльнулся и поднес руку ко лбу, как бы салютуя.

– Тогда у тебя счастье впереди, Ворланд. Мы уже отстояли, и ночь у меня свободна. Если освободишься, посмотри это, - он повел рукой, указывая на полосу в конце линии.

Она не блестела красками, как другие, а была странного серого оттенка с розовыми прожилками, однако от нее нельзя было отвести взгляд.

– Это что-то особенное, - продолжал Слэфид. - Конечно, если тебе нравятся шоу животных.

Шоу животных? Я снова смутился: я полагал, что у людей Синдиката совершенно иные понятия о развлечениях - что-нибудь близкое к извращениям, почти упадочным удовольствиям внутренних планет. Затем у меня возникло подозрение - не эспер ли этот Гек Слэфид? Ведь он безошибочно спикировал на такое развлечение, которое в первую очередь заинтересует меня, если я о нем узнаю. Я развернул один из усиков моего мыслеискателя - не вторгаться в мозг, конечно, этого я ни в коем случае не должен был делать - а только осторожно обнаружить ауру эспера. Ее не оказалось, и я даже слегка подосадовал на себя за свою подозрительность. Я ответил:

– Если мне повезет, я обязательно последую твоему совету.

Его окликнул кто-то, носящий знак его корабля, и он легким поклоном простился со мной и пошел к своему другу. Я же стоял некоторое время перед этой почти бесцветной рекламой, пытаясь понять, чем она так привлекает взгляд. Такие вещи очень важно знать Торговцу. Действует ли оно так только на меня, или на других тоже? Мне почему-то было так важно получить ответ на этот вопрос, что я решил найти самого спокойного члена нашей команды и проверить на нем действие рекламы.

Мне повезло. В эту ночь я был свободен. Команда "Лидиса" была столь мала, что свободными бывали только четверо, и трудновато было заставить ходить по двое, если у них разные понятия о развлечениях. Мы считались младшими, и я вышел вместе с Грисом Шервином, вторым механиком. Прекрасно: мне нужен был практичный спутник для проверки рекламы, и Грис подходил как нельзя лучше. Он был потомственным Торговцем, как и все мы, но основной его любовью был корабль, и я не думаю, что он интересовался торговлей кроме тех случаев, когда от него этого ждали. К счастью, я вспомнил, что неподалеку от рекламы шоу животных есть темно-малиновая реклама выставки мечей, и воспользовался этим, как приманкой для Гриса. Он был игроком, но такая деятельность не рекомендуется на чужих планетах. Игра, наркотики, пьянство и чересчур пристальное внимание к дочерям чужеземцев могли привести к неприятным последствиям, вплоть до угрозы кораблю, так что подобные желания временно блокировались, и мы, в конце концов, соглашались, что это разумно.

Улица, где располагалось шоу, была теперь ярко освещена фонарями, висевшими каждый над своей рекламой и окрашенными в тот же свет.

Светящиеся изображения на них извещали о том, что происходит внутри. Серая с розовым полоса была еще здесь, фонарь в виде серебряного шара висел над ней, и никакие изображения не разбивали его перламутровый свет.

– Что это? - спросил Грис, подойдя.

– Говорят, шоу животных, - ответил я.

Поскольку Свободные Торговцы большую часть жизни проводят в космосе, понятно, что у них мало контактов с животными. Много лет на всех кораблях жили кошки - - для защиты груза, поскольку они охотились на всяких паразитов, прячущихся в трюмах. Веками они считались членами команды. Но число их все уменьшалось: они уже не приносили так часто и много потомства. Мы уже забыли, откуда родом эти животные, и не могли добыть для них притока свежей крови, чтобы восстановить их размножение. Несколько кошек оставалось на базах, их высоко ценили, охраняли и заботились о них в надежде, что размножение восстановится. Все мы пытались время от времени заменить кошек другими животными из многих миров. Один-два вида обещали размножение, но большинство животных не могло приспособиться к корабельной жизни.

Вероятно, желание иметь компаньонов-животных так привлекло нас к инопланетным зверям. Не знаю, как Грис, но я считал, что просто обязан посетить палатку под лунным шаром. Оказалось, уговаривать Гриса не пришлось: он охотно пошел со мной.

Откуда-то доносился глухой тяжелый звук гонга. Постепенно стихали смех, разговоры, песни на улицах: толпа платила дань призыву храма. Но тишина длилась недолго, потому что, хотя ярмарка и имела свои религиозные традиции, они с годами потускнели.

Мы прошли под тенью серой рекламы в сиянии лунной лампы. Я рассчитывал увидеть какие-нибудь изображения животных, могущие послужить приманкой для публики, но там оказался только экран с надписью на местном языке, а над дверью качалась странная эмблема-маска - не животного, не птицы, а комбинации того и другого. Увидев ее, Грис издал негромкое восклицание.

– Что это?!

Его тон меня не удивил. Я слышал его и раньше, но только в тех случаях, когда Грис стоял перед новой и непонятной машиной.

– Это же настоящая находка!

– Находка? - переспросил я, решив, что речь идет о какой-нибудь удачной покупке.

– Настоящее зрелище, - поправился он, как будто прочел мои мысли. Это шоу Тэсса.

Грис, как и капитан Фосс, бывал на Йикторе и раньше. Я же мог только повторить:

– Тэсса?

Я думал, что изучил ленты Йиктора достаточно внимательно, но смысл этого слова ускользнул от меня.

– Пошли! - Грис подтолкнул меня к стройному туземцу в серебряной тунике и высоких красных сапожках, принимающему плату за вход. Туземец взглянул на нас, и я поразился.

Вокруг нас была толпа йикториан. Они лишь немногим отличались от людей нашей породы. Но этот юноша в бледной одежде казался более чужим этому миру, чем мы.

Он был так хрупок, что казалось, ветер, треплющий рекламу над ним, может закрутить его и унести. У него была очень гладкая кожа без всяких признаков бороды, очень белая, почти без красок. Черты лица человеческие, за исключением громадных глаз, таких темных, что нельзя было определить их цвет. Брови наклонялись к вискам так далеко, что сходились с серебристо-белыми волосами.

Я старался не пялиться на него. Грис заплатил, и туземец поднял полотнище палатки, чтобы впустить нас.

Там не было сидений, только ряды ступеней в одном конце палатки, которые легко убирались после представления. Перед ними возвышалась эстрада, пока еще пустая, за ней был занавес того же серо-розового цвета, что и вывеска. Наверху висели фонари серебристо-лунного цвета. Все это выглядело просто, но элегантно и никак не вязалось с показом дрессированных животных.

Мы, видимо, пришли вовремя: складки занавеса раздвинулись и перед аудиторией появился мастер-дрессировщик. Несмотря на ранний час, здесь было много народу, в основном, дети.

Мастер - нет, несмотря на тунику, брюки и высокие сапоги, такие же, как у привратника, это явно была женщина. Ее туника не облегала горло, а поднималась сзади стоячим воротником-веером, отделанным по краю маленькими рубиновыми искорками того же цвета, что ее сапожки и широкий пояс. На ней был еще короткий облегающий жилет из золотисто-красного меха, какой я видел сегодня утром в Большой Палатке. В ее руках был бич, каким большинство дрессировщиков подкрепляет свои программы, и тоненький серебряный жезл, который не мог служить ни для наказания, ни для защиты.

Он подходил по цвету и блеску к ее высокой прическе, заколотой шпильками с рубином. В середине лба был серебряный арабеск с рубином, неизвестно как прикрепленный - он не шевелился при движениях ее головы. В ней чувствовалась уверенность, как у всех мастеров, умеющих владеть собой и своим искусством.

– Лунная певица! - выдохнул Грис с некоторым оттенком страха - редкой эмоцией у Торговцев. Я хотел было попросить у него объяснений, но в это время она взмахнула палочкой, и все разговоры смолкли. Публика относилась к ней явно с большим почтением, чем толпа на улице к храмовому гонгу.

– Дамы и господа! - голос был низкий, напевный, вызывающий желание слушать. - Окажите внимание нашему маленькому народу, который рад повеселить вас, - она отошла и снова взмахнула жезлом.

Драпировки раздвинулись, чтобы пропустить шесть маленьких мохнатых созданий.

Они шли на задних лапках, прижимая к круглым брюшкам маленькие рубиново-красные барабаны. Их передние лапки очень походили на человеческие руки, с той лишь разницей, что пальцы животных были длиннее и тоньше. У них были круглые головы с высоко поставленными бесшерстными блестящими острыми ушами. Как и у их хозяйки, их глаза были очень велики по сравнению с круглой широконосой мордочкой. Позади крючком загибался пышный шелковистый хвост. Они гуськом прошли в противоположный конец сцены и уселись там, поставив перед собой барабаны и положив на них передние лапы. Видимо, она подала какой-то сигнал, который я прозевал, потому что они стали бить в барабаны, но не как попало, а в определенном ритме.

Снова раздвинулся занавес, и появились новые артисты. Эти были крупнее барабанщиков и, видимо, менее ловки в движениях. У них были слишком массивные тела для их размера, их грубая шерсть, их рост, длинные уши и узкое вытянутое тело выглядели гротескно и по-настоящему чуждо. Они шли в такт барабанам, ритмично покачивали головами и шевелили кончиками морд. Однако они служили всего лишь верховыми животными для еще одной группы. У всадников были маленькие кремовые головки с большими, более темного цвета кругами вокруг глаз, что придавало их мордочкам удивленное выражение. Похоже, что они, как и барабанщики, пользовались своими передними лапками не хуже, чем мы руками.

Тапироподобные "лошади" и их всадники церемониальным маршем прошли по авансцене. Вот тут я и стал свидетелем явной магии. Я повидал немало шоу с животными в разных мирах, но ничего подобного не встречал. Тут не было ни щелканья бича, ни словесных приказов. Они выступали не как обученные трюкам, а скорее как будто привносили что-то свое, неожиданное для тех, кто не относился к их породе. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь разными ритмами, отбиваемыми мохнатыми музыкантами, и сложными звуками, которые время от времени издавали артисты. Всадники и "лошади" были первыми, но после ухода артистов я сообразил, что мы видели по крайней мере десять разных пород.

Хозяйка еще раз вышла на середину платформы и отсалютовала своим жезлом.

– Мой народ устал. Если он понравился вам, дамы и господа, он этим вознагражден. Завтра они выступят снова.

– Я никогда не… - я взглянул на Гриса, но тут кто-то дотронулся до моего плеча. Я обернулся и увидел юношу, который впускал нас сюда.

– Благородные Гомос, - сказал он на базике, а не на ырджарском наречии, - не пожелаете ли вы взглянуть на маленьких артистов поближе?

Я не мог понять, с какой стати нам было сделано такое предложение, но жаждал его принять. Однако укоренившаяся в нас осторожность предъявила свои права, и я заколебался, поглядывая на Гриса. Поскольку он, как видно, что-то знал об этих Тэсса (кем или чем бы они ни были), я предоставил решение ему. Но у него, похоже, сомнений не было. Мы встали и последовали за нашим гидом через сцену за драпировки. Там странно пахло животными, но очень чистыми и ухоженными, травяными подстилками и чуждой для нашего носа пищей. Пространство перед нами было раза в три больше театра. Его разгораживал широкий деревянный экран. Рядом с ним стояли фургоны вроде тех, в которых перевозят продукты, это была линия для крупных ездовых животных - казов. Большая часть их теперь спокойно лежала, пережевывая жвачку. Рядами, почти как город с узкими улицами, тянулись клетки. В конце ближайшей "улицы" стояла женщина. Я не мог определить ее возраст, но издалека она казалась девочкой. При ближайшем рассмотрении хитроумная прическа, украшение на лбу и самоуверенность выдавали патину лет. Она все еще вертела в руках серебряную палочку, как якорь спасения. Не знаю, почему мне пришла мысль: в ее манерах и выражении лица не было ничего, указывающего на неприятности.

– Добро пожаловать, Благородные Гомос! Меня зовут Майлин, - сказала она на базике.

– Крип Ворланд.

– Грис Шервин.

– Вы с "Лидиса", - это был не вопрос, а утверждение. Мы кивнули. Малик, - обратилась она к юноше, - может быть, Благородные Гомос выпьют с нами?

Он не ответил, но быстро пошел по улице из клеток с решетчатой стенкой с правой стороны для охраны животных. Майлин продолжала изучать нас, а затем указала жезлом на Гриса.

– Вы что-то слышали о нас, - она повернула жезл ко мне. - А вы нет.

Грис Шервин, что вы о нас слышали? Только ни о чем не умалчивайте, ни о плохом, ни о хорошем - если было хорошее.

Грис был загорелым, как все мы, живущие в космосе. Рядом с этими людьми он казался почти черным. Но даже через эту черноту было видно, как он вспыхнул, и я понял его самочувствие.

– Тэсса - Лунные Певцы, - сказал он.

– Неточно, - она улыбнулась. - Только некоторые из нас воспевают власть Луны для пользования ею.

– Но вы как раз из них.

– Это правда, - она ответила без улыбки, - раз уж вы, Торговцы, об этом знаете.

– Все Тэсса - другой крови и рода. Никто на Йикторе, кроме, может быть, их самих, не знает, откуда они пришли. Они древнее, чем старые записи у лордов или в храмах.

– Это правда, - Майлин кивнула. - Что еще?

– Остальное - слухи. О власти над добром и злом, которой не имеет человеческий род. Вы можете наслать беду на человека и весь его клан, - он засмеялся.

– Суеверие? - спросила она. - Однако есть много способов омрачить человеческую жизнь, Благородный Гомо. Слух всегда имеет две стороны правдивую и фальшивую. Но мне кажется, нас нельзя обвинить в том, что мы желаем зла кому-нибудь в этом мире. Мы и в самом деле древний народ и хотим жить по своим обычаям, не мешая никому. Что вы думаете о нашем маленьком народе? - она резко повернулась ко мне.

– Я никогда не видел равных им.

– Как вы думаете, их хорошо встретят в иных мирах?

– Вы имеете в виду шоу в космосе? Это рискованно. Перевозка животных требует различной пищи, специальных забот. Некоторые животные вообще не могут переносить полет. Можно построить и экипировать корабль, Благородная Дама, но это будет…

– Стоить целое состояние, - закончила она. - Да, об эту скалу разбивалось немало грез, не так ли? Но если показывать не все представление? Может быть, некоторые мои артисты смогут путешествовать.

Пошли посмотрим на мой народ - вам будет что вспоминать потом.

Она была совершенно права. Когда она повела нас над одним рядом клеток и под другим, мы увидели, что эти клетки были для животных не местом заключения, а только местом защиты их от вреда, который может причинить им человеческое любопытство. Животные находились у передней решетки своих жилищ, когда она подходила к каждому и официально знакомила нас. И у нас усиливалось ощущение, что это действительно народ с мыслями и чувствами, странный, но приближающийся к моим собственным мыслям и чувствам. Это пробудило во мне страстное желание иметь такого товарища на корабле, хотя осторожность возражала против такого безрассудства.

Мы подходили к концу последней "улицы", когда прибежал один из "свободных мальчиков", бродящих по ярмарке и зарабатывающих монетку, бегая по поручениям, а возможно, и менее легальными способами. Он переминался с ноги на ногу, словно у него было важное поручение, но он боялся потревожить Тэсса. Она круто оборвала свою речь и повернулась к нему.

– Госпожа, продавец животных… Ты велела мне узнать - у него есть один мохнатый в тяжелом состоянии, - он замолчал.

Ее лицо как бы сузилось, губы сжались. Сейчас она выглядела еще более чужой, и мне показалось, что она вот-вот зашипит, как разъяренная кошка.

Затем она вновь надела маску спокойствия.

– Похоже, что то существо нуждается во мне, Благородный Гомо. Малик останется с вами, а я скоро вернусь.

– Благородная Дама, не могу ли я пойти с вами?

Не было никаких оснований полагать, что ей нужен помощник, и я ожидал, что она так и скажет. Но выражение ее лица изменилось, и она кивнула.

– Если желаете, Благородный Гомо.

Грис поочередно оглядел нас, но не предложил себя в сопровождающие, а пошел с Маликом в жилые помещения. Мы пошли за посланцем. В этот поздний час на улицах было полно народу, хотя существовало правило, по которому торговцы и покупатели могли действовать только при свете дня, когда ясно видны недостатки товара. Ночью мужчины и женщины искали развлечений, а мы шли как раз через эту часть ярмарки. Я обратил внимание, что местные жители, узнав мою спутницу, уступали ей дорогу и глядели ей вслед с каким-то опасением, даже со страхом, как если бы она была жрицей. Она же ни на кого не обращала внимания.

Мы шли молча. Согласившись на то, чтобы я пошел с ней, она как бы забыла обо мне и сосредоточилась на чем-то более важном.

Мы дошли до конца разбросанной коллекции развлекательных заведений и увидели претенциозную палатку, кроваво-красную с ядовито-зелеными пятнами, откуда доносились крики игроков. Там стоял такой шум, словно выигрыш зависел не от умения игрока, а от силы его рева. Через открытую дверь я мельком увидел стол, где играли в распространенную в Галактике игру "Звезды и кометы". И сидел за этим столом мой сегодняшний знакомый Гек Слэфид. Видимо, на его корабле не было той дисциплины, что у Свободных Торговцев, потому что перед ним лежал столбик фишек, более высокий, чем у соседей, которые, судя по одежде, были из местной знати, но слишком молоды для правителей.

Когда мы проходили, Гек поднял голову и пристально посмотрел на меня, а затем приподнял руку, будто хотел то ли помахать мне, то ли позвать, но не спуская глаз со стола. Один из потомков лордов тоже уставился на меня с таким изумлением, что я отстал на шаг от Майлин и так же внимательно оглядел его. Он смотрел не то с вызовом, не то просто с любопытством, я не смог понять, а мысли читать не осмеливался.

За игорной палаткой находились маленькие хижины - как я предполагал, жилые дома для прислуги. Оттуда несло странной кухней, тошнотворными духами. Мы снова повернули, держась на почтительном расстоянии от хижин.

Затем мы подошли к палатке, где пахло совсем уж гнусно. Я думал, что услышу яростное шипение Майлин, когда она толкнула полотнище у входа своим серебряным жезлом, как бы не желая касаться его пальцами. Внутри отвратительный запах перебивался другим, поднимающимся душным облаком, и там стоял невообразимый шум от лая, ворчания, рычания и шипения. Мы стояли в тесном пространстве между клетками. Они отнюдь не были заботливо отделанными жилыми квартирами, а скорее тюрьмой для несчастных обитателей.

Торговец животными, который ни о чем не заботился, кроме быстрой наживы, вышел из темного угла. Его губы растянулись в улыбку, но глаза не выражали приветливости. Когда же он узнал Майлин, его улыбка исчезла, в холодных глазах сверкнула ненависть, умеренная страхом перед властью той, кого он ненавидел.

– Где барск? - спросила Майлин тоном оскорбительного приказа, даже не поздоровавшись.

– Барск? Какой дурак захочет иметь дело с барском, госпожа? Барск зло, демон безлунной ночи, это всем известно.

Она оглянулась и прислушалась, как будто в шуме, производимом несчастными зверями, уловила единственную ноту и пошла по следу к источнику этого звука. Она не обращала больше внимания на хозяина, а просто шла вперед. Я увидел, что его ненависть поборола страх, и что он собирается остановить Майлин. Он сунул руку за пояс, и моя направленная мысль, как луч света, показала мне его оружие - интересную, тайную и очень опасную штуку, не похожую на честную сталь: небольшой, прячущийся в ладони крючковатый коготь, смазанный чем-то зеленым, так что, видимо, всякая царапина, сделанная им, была бы смертельной. Хотя его съедала злоба и ненависть, я не был уверен, что он пустит оружие в ход. Но шансов у него все равно не было: из моего станнера вылетел слабый луч, и пальцы его, державшие оружие, онемели. Он пошатнулся, ударился об одну из своих вонючих клеток и отчаянно заорал, когда животное в клетке попыталось добраться до него. Майлин оглянулась и вытянула жезл.

Она холодно посмотрела на него:

– Дурак, двойной дурак! Не хочешь ли ты, чтобы я обвинила тебя в нарушении мира?

Можно было подумать, что она плеснула ему в лицо ледяной водой: так быстро исчезло с него пламя ярости. Ненависть в его глазах сменилась страхом. То, чем она грозила ему, могло поставить его вне закона, а это было на Йикторе самым страшным наказанием.

Он пополз на локтях и коленях назад в темноту. Однако, я счел все же нужным держаться настороже и сказал об этом Майлин. Она покачала головой.

– Нечего его бояться. Если хотите знать - низшие не могут обмануть Тэсса!

Она не то чтобы презрительно назвала его "низшим", как ничтожного прихлебателя. Она просто констатировала факт.

Она прошла за занавеску, где было еще больше клеток и еще большее зловоние, и бросилась к тюрьме, стоявшей поодаль от других. Тот, кто жил в ней, лежал без движения. Я подумал, что он умирает, когда увидел, как выпирают его кости под шкурой, и услышал слабое редкое дыхание.

– Здесь тележка… - она встала на колени перед клеткой и внимательно вгляделась в животное, а ее жезл указывал на доску на колесах.

Я подтолкнул доску вперед. Мы вдвоем поставили на нее клетку и покатили к выходу. Майлин остановилась, достала из кошелька два денежных знака и бросила их на одну из клеток.

– Пять весовых единиц за барска и две за колеса, - сказала она торговцу, все еще скорчившемуся в тени. - Хватит?

Мыслеуловитель сказал мне, что торговец только и мечтает, чтобы мы ушли. Но за его страхом пробуждалась жадность. Он заскулил:

– Барск - редкий зверь…

– Этот барск вот-вот умрет, и даже его шкура ничего не стоит, потому что ты заморил его голодом. Если не согласен - подавай в суд, - я заметил, что этот разговор ее забавляет.

Обратно мы шли другой дорогой.

Когда клетка приблизилась к ломовым казам, те принюхались, зафыркали, некоторые встали на дыбы, вскинув головы и раздувая ноздри.

Майлин остановилась перед ними, поводила жезлом и тихо запела. Это успокоило животных. Мальчики отвезли клетку подальше и остановились.

Навстречу вышли Малик и Грис. Юноша Тэсса заглянул в клетку и, покачав головой, расплатился с ребятами.

– Он безнадежен, - сказал он Майлин, когда она отошла от успокоившихся казов. - Даже ты не сможешь повлиять на него, Певица.

Она задумчиво посмотрела на клетку. В одной руке она все еще сжимала жезл, а другой гладила мех своего короткого жилета, как будто это было любимое балованное животное, живое и дышащее.

– Возможно, ты и прав, согласилась она, - а может, его смерть еще не занесена во Вторую Книгу Моластера. Если ему придется пойти по Белой Дороге, то пусть начнет это путешествие спокойно и безбоязненно. Он слишком истощен, чтобы бороться с нами. Открой клетку, потому что его тошнит.

Они открыли клетку и перенесли животное в одну из своих, побольше и пошире, на мягкую подстилку. Этот зверь был крупнее тех, что были в этот вечер на сцене, если бы он мог встать, он был бы на уровне моих нижних ребер. Его шерсть запылилась и свалялась, потускнела, но была того же красного цвета, что и жилет Майлин.

У этого животного были странные пропорции: маленькое тело и такие длинные и тонкие ноги, будто они достались ему по ошибке от кого-то другого. Хвост заканчивался веерным пучком, а между острых ушей, по шее и вокруг плеч лежала острая грива более светлого оттенка. Нос был острый и длинный, за черными губами виднелись крепкие зубы. Не будь он таким изможденным, я бы сказал, что это опасный зверь.

Он слабо огрызнулся, когда они укладывали его на подстилку в новую клетку. Майлин слегка коснулась его жезлом, ласково проведя им по носу животного, и его голова перестала дергаться.

Малик принес чашку с какой-то жидкостью, окунул в нее пальцы и влил чуть-чуть в запекшийся рот, из которого высовывался почерневший язык.

Майлин стояла рядом.

– Сейчас больше мы ничего не можем сделать. Остальное… - ее жезл нарисовал в воздухе символ. Затем она повернулась к нам. - Благородные Гомос, час уже поздний, а этот бедняга будет нуждаться во мне.

– Благодарим за вашу любезность, Благородная Дама, - мне показалось, что она довольно-таки резко отсылает нас. Похоже, у нее были какие-то основания пригласить нас, но теперь мы стали лишними. Собственно, эта мысль не подтверждалась никакими фактами, но была мне почему-то неприятна.

– И вам спасибо за помощь, Благородный Гомо. Вы придете еще раз.

Это был не вопрос и, тем более, не приказ, а просто утверждение, с которым мы оба были согласны.

На обратном пути к "Лидису" мы с Грисом мало разговаривали, я только рассказал ему, что произошло в палатке торговца животными, а он посоветовал мне сообщить об этом в своем рапорте - на случай каких-либо осложнений.

– Что за зверь барск? - спросил я.

– Ты видел. Их мех был выставлен сегодня утром, из него же сшит жилет Майлин. Они считаются умными, хитрыми и опасными животными. Время от времени их убивают, но вряд ли часто захватывают живыми. Может, только этого…

Мы уже миновали охрану порта, когда я неожиданно почуял не одну только ненависть торговца животными, но связанную с резким направленным умыслом. Это соединение эмоций било в мозг, как копье, ударяющее в тело. Я остановился и обернулся навстречу этому мозговому удару, но в темноте ничего не увидел. Грис, стоящий рядом, сжал в руке станнер, и я понял, что он тоже почуял это.

– Что?

– Торговец животными и еще кто-то…

Я часто мечтал иметь полную внутреннюю власть эспера. С ней можно иногда без оружия искалечить человека. Грис предложил сообщить капитану.

Конечно, он был прав, но мне было крайне неприятно согласиться с этим. Капитан Фосс может запереть меня на "Лидисе" до самого отлета.

Осторожность - щит торговца в чужих мирах, но если человек только и делает, что хватается за щит, он может прозевать удар меча, который навсегда освободит его от каких бы то ни было опасностей. А я был достаточно молод, чтобы вести свой собственный бой, а не сидеть в укрытии, пока меня не унесет штормом. Итак, угроза исходит от двоих, а не от одного. Я мог понять вражду продавца зверей, но кто присоединился к нему?

Какого еще врага я приобрел в Йикторе и как?