Хуже всего было то, что он говорил это всерьез. Я пытался уйти в тень, но ничего не вышло. После полудня все руководство базы и ведущие специалисты собрались на совещание. Меня тоже известили, но я не пошел.

Спустя какое-то время в дверях появилась миниатюрная девушка-сержант и вежливо сообщила, что командир ждет. Не могу ли я, мол, поторопиться?

Делать нечего, явился. Но старался не влезать ни в какие дискуссии.

Однако отец обладает способностью вести заседания по своему плану, даже если ему не предложили председательствовать; делает он это, пристально глядя на того, чье мнение хотел бы услышать. Очень тонкое умение, поскольку собравшиеся и не подозревают, что их "ведут".

Но я-то его знал. А когда на тебя смотрят все, гораздо легче высказать свое мнение, чем промолчать. Тем более, что у меня было свое мнение.

В основном, собравшиеся стонали и жаловались по поводу того, что нет никакой возможности использовать "девятидневную лихорадку". Да, конечно, она убивает титанцев. Она даже венерианцев убивает, хотя их можно надвое разрубить и ничего им не делается. Но это верная смерть и для людей. Почти для всех. Моя жена выжила, но для подавляющего большинства, исход может быть только один. Семь, максимум десять дней после инфицирования, и конец.

– Вы что-то хотите сказать, мистер Нивенс? - обратился ко мне командующий базой генерал.

Сам я не вызывался, но отец смотрел только на меня и ждал.

– Мне кажется, - начал я, - здесь слишком много говорилось о нашем отчаянном положении, и слишком много прозвучало оценок, основанных только на предположениях. Возможно, на неверных предположениях.

– Например?

Готового примера у меня не было; я, что называется, стрелял с бедра.

– М-м-м… Вот, скажем, все говорят о "девятидневной лихорадке" так, будто эти девять дней абсолютно неизменная характеристика болезни. Что не соответствует истине.

Генерал нетерпеливо пожал плечами.

– Но это просто удобное наименование. По статистике, болезнь протекает в среднем девять дней.

– Да, но откуда вы знаете, что она длится девять дней для паразита?

По ответному ропоту я понял, что опять попал в точку. Мне предложили объяснить, почему я считаю, что лихорадка протекает у паразитов быстрее и какое это имеет значение.

– Что касается первой части вопроса, - начал я, - то в одном только известном нам случае паразит действительно умер раньше, чем истекли девять дней. Намного раньше. Те из вас, кто видел записи воспоминаний моей жены а на мой взгляд, их видело уже слишком много специалистов - знают, что паразит оставил ее - предположительно, отвалился и сдох - задолго до кризиса, обычно случающегося на восьмой день. Если эксперименты это подтвердят, тогда проблема предстает в совершенно ином свете. Человек, зараженный "девятидневной лихорадкой", может избавиться от паразита, допустим, на четвертый день. У вас остается пять дней, чтобы отловить его и вылечить.

Генерал присвистнул.

– Это довольно рискованный метод, мистер Нивенс. Как вы, например, предлагаете лечить их? Или "отлавливать"? Допустим, мы распространили в красной зоне эпидемию, но после этого потребуются невероятно быстрые действия - кстати, встречающие активное сопротивление - чтобы разыскать и вылечить пятьдесят миллионов человек, прежде чем они умрут.

Я тут же отшвырнул "горячую картофелину" назад. Наверно, не один "эксперт" сделал себе имя подобным маневром.

– Вторая часть вопроса это задача для специалистов по тактике и материально-техническому обеспечению - ваша задача. А что касается первой, то вот ваш эксперт. - Я указал на доктора Хазелхерста.

Тот пыхтел, сопел - в общем, я понимал, каково ему быть в центре внимания. Недостаток опыта… необходимость дальнейших исследований… дополнительные эксперименты… Хазелхерст вспомнил, что в свое время велись разработки антитоксина. Однако вакцина оказалась настолько результативной, что он даже не был уверен, доведена ли работа до конца. В заключение Хазелхерст заявил, что изучение венерианских болезней находится пока в зачаточном состоянии.

Генерал перебил его вопросом:

– Насчет этого антитоксина - когда вы сможете узнать точно?

Хазелхерст ответил, что ему нужно позвонить в Сорбонну.

– Звоните. Прямо сейчас, - приказал генерал. - Можете идти.

На следующее утро, еще до завтрака, Хазелхерст появился у нашей двери. Я вышел в коридор.

– Извините, что разбудил вас, - сказал он, - но вы оказались правы насчет антитоксина.

– В смысле?

– Мне уже выслали партию из Парижа. Груз прибудет с минуты на минуту.

Надеюсь, антитоксин еще действует.

– А если нет?

– Ну, у нас есть средства, чтобы изготовить еще. В любом случае, придется, если этот дикий план будет запущен - миллионы ампул.

– Спасибо, что сообщили, - сказал я и уже собрался идти в комнату.

– Э-э-э… мистер Нивенс. Есть еще вопрос переносчиков…

– Переносчиков?

– Да, переносчиков инфекции. Мы не можем использовать крыс, мышей и прочих. Вы в курсе, как передается болезнь на Венере? Маленькими летающими коловратками - я имею в виду венерианский эквивалент этого насекомого.

Здесь таких нет, а это единственный способ распространить инфекцию.

– Вы хотите сказать, что при всем желании не можете меня заразить?

– Нет, почему же. Я могу ввести вам вирус в кровь. Но мне трудно себе представить, как миллион парашютистов высаживаются в красной зоне и просят людей с паразитами на спине не дергаться, пока им не сделают уколы. - Он беспомощно развел руками.

У меня в голове начал складываться план. Миллион парашютистов, разом…

– А почему вы обращаетесь ко мне? - спросил я. - Это, скорее, по части медиков или биологов. - Да, конечно. Я просто подумал… Вам как-то легко удается…

– Спасибо. - Мой мозг пытался решить сразу две задачи одновременно, но получалось что-то вроде автомобильного затора. Сколько, интересно, всего людей в красной зоне? - Скажите-ка мне вот что: допустим, у вас лихорадка. Вы не можете меня заразить?

В высадке не могут участвовать медики: их просто столько нет…

– Это будет нелегко. Если я возьму у себя со слизистой оболочки мазок, и он попадет вам в горло, тогда вы, видимо, заболеете. При переливании крови от меня к вам, заболеете наверняка.

– Значит, нужен непосредственный контакт, да? - Сколько человек сможет обработать один парашютист с антитоксином? Двадцать? Тридцать? Или больше? - Если этого достаточно, тогда у вас нет никаких проблем.

– Как это?

– А что прежде всего делает паразит, встречаясь с другим, которого он последнее время не видел?

– Конъюгации!

– Я всегда называл это "прямые переговоры", но я пользовался неточным термином, который употребляли паразиты. Вы полагаете, болезнь можно передать таким образом?

– Полагаю? Я в этом абсолютно уверен! Мы уже доказывали - здесь, в лаборатории - что при конъюгации происходит обмен белками. Тут уже никто не избежит инфицирования. Мы сможем заразить всю колонию, как одного человека. И как я сам до этого не додумался?

– Вы не очень-то пока настраивайтесь на победу, - сказал я. - Хотя лично я думаю, этот трюк сработает.

– Сработает! Еще как сработает! - Он собрался бежать, но остановился.

– Э-э-э… мистер Нивенс, вы не станете возражать… Я знаю, что это слишком большая услуга…

– Что такое? Выкладывайте. - Мне не терпелось вернуться к решению второй проблемы.

– Вы позволите мне объявить об этом методе распространения болезни?

Разумеется, приоритет открытия останется за вами, но генерал очень на меня рассчитывает, а это как раз то, что необходимо мне, чтобы закончить отчет.

Так ему было невтерпеж, что я чуть не рассмеялся.

– Ради бога. В конце концов, это ваша кухня.

– Вы чрезвычайно любезны. Постараюсь не остаться в долгу.

Хазелхерст отправился к себе счастливым человеком. Я тоже. Приятно, когда тебя считают гением - я начал входить во вкус.

Остановившись в коридоре, я продумал основные моменты большого десанта и только после этого вернулся в комнату. Мэри открыла глаза и одарила меня своей райской улыбкой. Я протянул руку и пригладил ее волосы.

– Привет, рыжик. Ты знаешь, что у тебя муж - гений?

– Да.

– Знаешь? Ты никогда мне этого не говорила.

– А ты никогда не спрашивал.

В своем докладе Хазелхерст назвал способ распространения информации "вектором Нивенса". Сразу после него меня попросили высказать свои соображения.

– Я согласен с доктором Хазелхерстом, - начал я, - хотя здесь требуется экспериментальное подтверждение. Однако он не остановился на некоторых аспектах проблемы, которые носят не медицинский, а, скорее, тактический характер. Такой важный аспект, как задержка перед высадкой десанта с антитоксином - можно даже сказать, краеугольный аспект… - Речь я продумал за завтраком, вплоть до драматических пауз; у Мэри, к счастью, нет привычки болтать с утра во время еды.

– …требует начала распространения инфекции сразу во многих точках.

Если мы хотим спасти сто процентов населения красной зоны, необходимо, чтобы все паразиты были заражены почти одновременно. Тогда спасательные бригады смогут высадиться в красной зоне после того, как паразиты перестанут представлять опасность, но до того, как носители пройдут кризисный срок, после которого антитоксин уже бесполезен. Проблема легко поддается математическому анализу… - Сэм, сказал я при этом себе, старый ты шарлатан, тебе самому с такой задачей даже с электронным интегратором за двадцать лет не справиться. -…и ее следует передать для решения вашему аналитическому отделу. Однако я позволю себе обрисовать проблему хотя бы в общих чертах. Количество векторов обозначим "Х", а количество спасателей - "У". Существует бесконечное число решений этой задачи, но оптимальное решение зависит от возможностей материально-технического обеспечения. Я уже говорил, что здесь необходим точный математический расчет, но, основываясь на собственном, к сожалению, слишком близком знакомстве с их привычками… - Цифры я, как мог, прикинул на логарифмической линейке, но им, разумеется, этого не сказал. -…полагаю, что нам не понадобится…

Все затаили дыхание. Когда я дал для "Х" слишком низкую оценку, генерал меня перебил:

– Мистер Нивенс, можете не сомневаться, добровольцев будет столько, сколько нужно.

Я покачал головой.

– Добровольцев тут использовать нельзя, генерал.

– Да, я вас понимаю. Болезнь должна укрепиться в организме, и у добровольцев останется слишком мало времени, чтобы подействовало противоядие. Но эта проблема решается очень просто. Им можно имплантировать желатиновую капсулу с антитоксином или еще что-то. Тут наши люди справятся.

Сделать все это, конечно, несложно, но я возражал против добровольцев по другой причине - отвратительной казалась сама мысль, что этим людям придется подчиняться паразитам.

– Как бы там ни было, использовать добровольцев нельзя. Паразит узнает все, что знает его носитель, и просто не пойдет на прямые переговоры. Он предупредит остальных голосом. Нет, нам придется использовать животных - обезьян, собак, любых животных, которые способны унести паразита, но не могут ничего рассказать. И их должно быть достаточно, чтобы заразить всю опасную зону, прежде чем хотя бы один паразит поймет, что болен.

Затем я вкратце высказал свои соображения по операции "Милосердие".

– Первый этап, операцию "Лихорадка", можно начинать, как только у нас будет достаточно антитоксина. И через неделю после этого на континенте не должно остаться ни одного паразита.

Никто не аплодировал, но атмосфера очень напоминала атмосферу театрального зала после премьеры. Генерал отправился переговорить с маршалом Рекстоном, а после прислал своего помощника с приглашением на ленч. Я ответил согласием, но при условии, что приглашение распространяется и на жену.

Когда все вышли, отец подождал меня снаружи.

– Ну как я выступил? - спросил я, стараясь не показывать, что волнуюсь, хотя, кажется, мне это не очень удавалось.

Он затряс головой.

– Сэм, ты их наповал сразил. Тебя пора по стерео показывать.

Меня распирало от удовольствия. За всю речь я ни разу не замялся, и вообще, чувствовал себя теперь совершенно новым человеком.