Следующие несколько дней я выступал перед всякими пентагоновскими шишками, отвечал на их дурацкие вопросы о том, что титанцы едят на ленч, и объяснял, как лучше подступиться к человеку, которого оседлал паразит.

Меня представляли в качестве "эксперта", но добрая половина "учеников" почему-то считала, что они знают о титанцах гораздо больше, чем я.

Тем временем паразиты надежно удерживали красную зону, но не могли выбраться оттуда незамеченными - во всяком случае, мы на это надеялись.

Сами мы тоже не пытались больше проникнуть на их территорию, потому что, как ни крути, каждый паразит держал в заложниках одного из наших людей. От ООН помощи ждать не приходилось. Президент предложил им ввести режим "Голая спина" на всей планете, но участники сессии мялись, хмыкали, нерешительно переглядывались и в конце концов переадресовали предложение специальному комитету для дополнительной проверки. На самом деле, нам просто никто не верил. В доме пожар, но люди понимают это, только когда горит прямо под ногами. Врагу такая ситуация, понятно, на руку.

Некоторые страны, впрочем, защищали сами национальные традиции. Финн, который два дня подряд откажется от сауны в компании своих друзей, на третий уже вызовет подозрения. У японцев насчет наготы тоже никаких комплексов. В относительной безопасности были южные моря и значительная часть Африки. Во Франции, сразу после третьей мировой войны, стал невероятно популярен нудизм - во всяком случае, по выходным, - так что паразиту там просто негде спрятаться. Зато в тех странах, где традиционная стыдливость еще сохраняла силу, титанец мог скрываться до тех пор, пока его носитель не протухнет. Это относилось к самим Соединенным Штатам, Канаде, Англии - особенно к Англии.

В Лондон были отправлены воздухом три паразита (вместе с обезьянами).

Как я понимаю, Король, вслед за американским Президентом, решил показать своему народу пример, однако премьер-министр, подстрекаемый архиепископом Кентерберийским, просто запретил ему. Сам архиепископ даже не удосужился взглянуть на титанцев: моральный облик, мол, гораздо важнее любых мирских напастей. Средства массовой информации об этой истории умолчали, и, может быть, она не соответствует действительности, но как бы там ни было, нежные британские телеса по-прежнему укрыты от холодных взглядов чужеземцев. Русская пропаганда набросилась на нас, едва правительство определило свое отношение к данному вопросу. Все происшедшее они охарактеризовали как "безумную фантазию американских империалистов". И почему, подумалось мне, титанцы не напали сначала на Россию? Страна для них просто идеальная.

Или… Может, они давно уже напали? Но тогда изменилось ли там хоть что-нибудь?

Самого Старика я все это время не видел. Задания мне передавал его заместитель Олдфилд. Соответственно, я не знал, что охрана Президента передана другим людям, и Мэри вернулась на базу. В баре Отдела мы встретились с ней совершенно случайно.

– Мэри! - крикнул я, споткнулся и чуть не полетел на пол.

На ее губах медленно расцвела сладостная улыбка. Она подвинулась, чтобы я сел рядом, и прошептала:

– Здравствуй, милый!

Мэри не спрашивала, чем я занимался, не дулась за то, что я пропал, и даже не жаловалась, что меня не было слишком долго. Что прошло, то прошло.

Зато я тараторил без умолку:

– Нет, это просто замечательно! А я думал, ты по-прежнему укладываешь Президента спатки. Давно ты здесь? Когда тебе обратно? Слушай, давай я тебя чем-нибудь угощу? О, у тебя уже есть. - Я начал было выстукивать на клавиатуре заказ для себя, но рюмка появилась на столе сама. - О! Как она здесь оказалась?

– Я сделала заказ, когда увидела тебя в дверях.

– Мэри, я тебе уже говорил, что ты бесподобна?

– Нет.

– Тогда слушай: ты бесподобна!

– Спасибо.

– Надолго ты освободилась? - продолжал болтать я. - Слушай, а как бы тебе несколько дней отдохнуть? Не могут же они держать тебя на работе двадцать четыре часа в сутки, неделю за неделей, совсем без передышки? Я сейчас пойду к Старику и скажу ему…

– Меня отпустили отдохнуть, Сэм.

– …все что я о нем… А?

– Меня отпустили.

– Серьезно? Надолго?

– До вызова. Сейчас все увольнения до вызова.

– Но… И давно ты отдыхаешь?

– Со вчерашнего дня. Сижу здесь и жду тебя.

– Со вчерашнего дня! - Весь предыдущий день мне пришлось читать пентагоновским шишкам лекции, глупые лекции, которые совершенно их не интересовали. Я вскочил. - Жди меня здесь. Я сейчас вернусь.

Когда я влетел в кабинет Олдфилда, он оторвался от бумаг и устало спросил:

– Ну тебе-то чего еще нужно? - Шеф, я насчет этого сеанса вечерних сказок, который запланировали для меня на сегодня. Его лучше отменить.

– С какой стати?

– Я заболел. Мне давно полагается отпуск по болезни, и я хочу им воспользоваться.

– У тебя, по-моему, с головой не все в порядке.

– Точно! С головой. Голоса чудятся. Все за мной следят. И мне постоянно снится, что я опять у титанцев. - Последнее, впрочем, было чистой правдой.

– С каких это пор помешательство стало препятствием для работы в Отделе? - Он явно ждал, как я выкручусь.

– Слушай, ты меня отпустишь или нет?

Олдфилд покопался в своих бумагах, нашел нужную и порвал ее на куски.

– О'кей. Телефон держи под рукой. Тебя могут вызвать в любую минуту.

А теперь проваливай.

Что я и сделал. Едва я вошел, Мэри подняла взгляд и снова расцвела в улыбке.

– Хватай свои вещи. Мы уходим, - сказал я.

Она даже не спросила, куда, просто встала. Я поднял свою рюмку, сделал один глоток и пролил чуть не все остальное. Мы даже словом перекинуться не успели, как оказались наверху, на пешеходном уровне.

Только тут я спросил:

– Так. Где ты хочешь, чтобы мы поженились?

– Сэм, мы ведь это уже обсуждали.

– Конечно, теперь мы просто это сделаем. Так где?

– Сэм, дорогой мой, я сделаю, как ты скажешь. Но я по-прежнему против. - Почему?

– Знаешь, Сэм, поедем ко мне? Я тебе обед приготовлю.

– О'кей, приготовишь, но не там. И сначала мы поженимся.

– Ну пожалуйста, Сэм…

– Давай-давай, парень. Она уже сдается, - посоветовал кто-то рядом.

Я оглянулся и увидел, что вокруг собралась довольно приличная толпа зрителей, махнул рукой и сердито крикнул:

– Вам что, делать всем нечего? Шли бы лучше выпили!

В толпе лишь бесстрастно прокомментировали:

– Я бы на его месте согласился.

Я схватил Мэри за руку, молча потащил к такси и только когда мы забрались в машину, обиженно спросил:

– Ладно. Почему ты не хочешь за меня замуж? У тебя есть какие-то причины?

– Но зачем, Сэм? Я и так твоя. Тебе не нужен контракт.

– Как зачем? Затем, что я тебя люблю, черт побери!

Мэри какое-то время молчала, и я уже начал думать, что чем-то обидел ее. Потом наконец ответила, но так тихо, что я едва ее расслышал.

– Раньше ты мне этого не говорил, Сэм.

– Как же? Не может быть.

– Нет, я уверена, что не говорил. Почему?

– М-м-м… Не знаю. Видимо, по недосмотру. И я не совсем понимаю, что означает слово "любовь".

– Я тоже, - тихо произнесла она. - Но мне нравится, как ты это говоришь. Скажи еще раз, а?

– Э-э-э… О'кей. Я тебя люблю. Я люблю тебя, Мэри.

– Сэм…

Она прижалась ко мне и задрожала от волнения. Я чуть встряхнул ее.

– А ты?

– Я? О, я тоже тебя люблю, Сэм. С тех самых пор…

– С каких пор?

Я думал, она скажет, что с тех пор, как я заменил ее в операции "Интервью", но оказалось, нет.

– Я полюбила тебя, когда ты залепил мне пощечину.

Ну где тут логика?

Машина медленно курсировала вдоль коннектикутского побережья. Я разбудил водителя и попросил доставить нас в Вестпорт, где мы сразу же направились в мэрию. Я подошел к стойке в бюро санкций и лицензий и обратился к клерку:

– Мы можем здесь пожениться?

– Это как пожелаете, - ответил он. - Охотничьи лицензии налево, лицензии на собак направо. А здесь золотая середина. Надеюсь.

– Что ж, отлично, - сказал я серьезно. - Будьте добры, оформите нам лицензию.

– Конечно. О чем речь? Каждый должен испытать это хотя бы один раз в жизни, как я всегда говорил моей старухе. - Он достал бланк. - Ваши серийные номера, пожалуйста.

Мы назвали номера.

– Так. Не регистрировал ли кто-то из вас брак в другом штате?

Нет, не регистрировал.

– Вы уверены? Если после регистрации обнаружатся другие контракты, этот утратит силу.

Мы снова подтвердили, что оба никогда не вступали в брак.

– Какой срок? Возобновляемый контракт или на всю жизнь? Если больше десяти лет, такса такая же, как на всю жизнь. Если меньше шести месяцев, то это не ко мне: можете получить упрощенный контракт у авторегистратора вон там, у стены.

– На всю жизнь, - тихо ответила Мэри.

Клерк удивленно вскинул брови.

– Леди, вы уверены, что делаете правильный выбор? Возобновляемый контракт с автоматическим продлением столь же постоянен, но если вы передумаете, вам не придется обращаться в суд.

– Вы слышали, что сказала леди?

– О'кей-о'кей. Финансовая политика определяется одной из сторон, взаимным согласием или закрепляется контрактом?

– Контрактом, - ответил я, и Мэри кивнула.

– Контрактом так контрактом, - согласился он, пробежав пальцами по клавиатуре принтера. - Теперь самый главный вопрос: кто платит и сколько?

Содержание или дарственный фонд?

– Содержание, - ответил я, поскольку на дарственный фонд моих сбережений просто не хватило бы.

– Ни то, ни другое, - твердо сказала Мэри.

– В смысле? - удивился клерк.

– Ни то, ни другое, - повторила она. - Это не денежный контракт.

Клерк откинулся на спинку стула.

– Леди, вы совершаете ошибку, - попытался уговорить он Мэри. Джентльмен, как вы слышали, готов платить содержание, и он совершенно прав. - Нет.

– Может быть, вам лучше посоветоваться сначала со своим адвокатом? В фойе есть общественный коммуникатор.

– Нет!

– Чтоб мне сдохнуть тогда, если я понимаю, зачем вам нужен контракт!

– Я тоже не понимаю, - успокоила его Мэри.

– Вы хотите сказать, что он вам не нужен?

– Нужен. Запишите, как я сказала: "Без содержания".

Клерк с беспомощным видом склонился над принтером.

– Теперь, видимо, все. Проще не бывает, - сказал он и забубнил: Клянетесь - ли - вы - оба - что - изложенные - выше - факты - верны - что - вы - регистрируете - это - соглашение - по - собственной - воле - и - не - под - влиянием - наркотических - препаратов - что - никаких - скрытых обязательств - и - прочих - юридических - препятствий - к - заключению - и - регистрации - брака - не - существует?

Да, клянемся; да, по собственной; нет, не под влиянием; нет, не существует.

Клерк выдернул лист из принтера.

– Пожалуйста, отпечатки больших пальцев. О'кей, с вас десять долларов, включая федеральный налог. Я расплатился, и он сунул контракт в копировальную машину. - Копии будут высланы по адресам, соответствующим вашим серийным номерам. Все. Какого рода церемонию вы предпочитаете? Могу я чем-нибудь помочь?

– Мы не хотим никаких религиозных церемонии, - ответила Мэри.

– Тогда я могу посоветовать как раз то, что вам нужно. Старый добрый доктор Чамли. Никакого предпочтения ни одной из религий, лучшее стереосопровождение в городе, все четыре стены и настоящий оркестр. Полный набор удовольствий, включая обряд плодородия и прочее, но все чинно, с достоинством. Плюс личные отеческие советы. После него вы действительно почувствуете себя семьей.

– Нет, - теперь это сказал я.

– Да полно вам! - принялся уговаривать меня клерк. - Подумайте о молодой леди. Если она сдержит свои обязательства по контракту, второго шанса у нее не будет. Каждая девушка заслуживает, чтобы у нее была свадьба. И, честное слово, я не бог весть какие комиссионные получаю.

– Вы сами можете нас поженить? Да? - спросил я. - Тогда вперед. И давайте покончим с этой процедурой.

– А вы что, не знали? - удивленно ответил он. - В этом штате люди женятся сами. Вы уже женаты, поскольку поставили отпечатки пальцев на лицензии.

Я сказал "О!". Мэри промолчала, и мы вышли на улицу.

На посадочной площадке к северу от города я взял напрокат машину развалюхе исполнилось лет десять, но там стоял автопилот, так что нас она вполне устраивала. Мы облетели город по кругу, срезали над Манхэттенским кратером, и я запрограммировал автоматику. Меня переполняло счастье, и в то же время я ужасно волновался, но затем Мэри меня обняла… Не знаю уж, сколько прошло времени, но скоро - слишком скоро - послышалось "БИП! бип-бип БИП!" радиомаяка в моей хижине. Я высвободился из объятий и направил машину на посадку.

– Где это мы? - спросила Мэри сонным голосом.

– Над моей хижиной в горах, - ответил я.

– Я даже не знала, что у тебя есть хижина. Думала, мы летим ко мне.

– Там же полно капканов! И кстати, это теперь не моя хижина, а наша.

Она снова меня поцеловала, и я чуть не врезался при посадке в землю.

Мне пришлось уделить несколько минут машине, а Мэри тем временем выбралась и пошла вперед. Я ее догнал уже у дома.

– Бесподобно, милый!

– Адирондак! Этим все сказано, - согласился я.

Солнце висело над самым горизонтом, а легкая дымка, окутавшая горы, придавала пейзажу какой-то особенный, удивительно объемный вид.

Мэри обернулась.

– Да. Только я не природу имела в виду, а твой дом. Давай зайдем?

– Конечно. Только это, скорее, просто хижина.

В общем-то, так она и планировалась. Внутри даже бассейна не было.

Приезжая сюда, я хотел чтобы город оставался где-то там, далеко позади.

Корпус - стандартный, из стали и стеклопластика, но снаружи обшит особо прочными плитами - тоже пластик, но в форме бревен. Внутри - все просто: одна большая гостиная с настоящим камином, мягкими коврами и низкими креслами. Все необходимое оборудование марки "Компакто Спешиал" находилось под фундаментом: кондиционер, энергоблок, фильтры, аудиооборудование, водоснабжение и канализация, радиационные датчики, сервомеханизмы - все, кроме морозильника и кухонного оборудования, упрятано вниз, и ни забот, ни хлопот. Даже стереоэкраны не сразу заметишь, пока они не включены. Почти настоящая бревенчатая хижина, но с водопроводом.

– Очень милая хижина, - сказала Мэри серьезным тоном. - Большой роскошный дом мне бы, наверно, не понравился.

– Значит, нас уже двое. - Я набрал комбинацию на шифрозамке, дверь разошлась в стороны, и Мэри прошмыгнула внутрь. - Эй! Ты куда?

Она вернулась на порог. - Что такое, Сэм? Я что-то сделала не так?

– Еще бы! - Я вытащил ее на улицу, затем поднял на руки, перенес через порог, поцеловал и поставил. - Вот, теперь ты у себя дома.

Когда мы вошли, включился свет. Мэри обвела гостиную взглядом, повернулась и бросилась мне на шею.

– Дорогой…

Спустя какое-то время, она меня отпустила и принялась бродить по комнате, останавливаясь то тут, то там, приглядываясь, трогая вещи.

– Знаешь, Сэм, если бы я планировала обстановку сама получилось бы то же самое.

– У меня, к сожалению, только одна ванная, - признался я. - Будем жить в суровых полевых условиях.

– Меня это вполне устраивает. Я даже счастлива; теперь я знаю, что ты не водил сюда своих женщин.

– Каких женщин?

– Сам знаешь, каких. Если бы ты задумал этот дом как любовное гнездышко, здесь была бы вторая ванная комната.

– Тебя не проведешь.

Она не ответила и ушла на кухню. Спустя секунду оттуда донесся радостный визг. - Что случилось? - спросил я, направляясь к ней.

– Я совсем не ожидала найти в холостяцком доме такую кухню.

– А я, кстати, неплохо готовлю. Мне хотелось хорошую кухню, вот я и купил все, что нужно.

– Бесподобно! Но теперь готовить для тебя буду я.

– Хорошо, это твоя кухня. Распоряжайся. Но может быть, ты хочешь сначала сполоснуться? Я пропущу тебя вперед. А завтра мы выпишем каталог и закажем еще одну отдельную ванную. Ее доставят воздухом.

– Иди первым, - сказала она. - Я пока поставлю обед.

Домашняя жизнь началась у нас так гладко и естественно, словно мы были женаты уже несколько лет. Нет, я не говорю, что медовый месяц прошел скучно, или что мы не узнали друг о друге ничего нового - ни в коем случае. Но мы уже знали достаточно - особенно Мэри - отчего и казалось, что нашей семье не первый год.

В памяти те дни сохранились не очень ясно. Помню только ощущение счастья. Видимо, я успел забыть, что это такое, или просто не понимал раньше. Да, случалось, кто-то вызывал у меня интерес. Случалось, я увлекался. Это славно, забавно, весело, но счастлив я ни с кем не был.

Мы ни разу не включали стерео и ничего не читали. Никого не видели и ни с кем не говорили. Только на второй день сходили пешком до поселка, потому что мне хотелось показаться на людях с Мэри. На обратном пути мы проходили мимо хибары местного отшельника Старого Джона по прозвищу Горный Козел, который присматривал за моим домом, и, увидев его, я помахал рукой.

Он помахал в ответ. Одет Джон был как обычно: старая армейская куртка, вязаная шапка, шорты и сандалии. Я хотел предупредить его насчет режима "Голая спина", но передумал и вместо этого крикнул:

– Пришли ко мне Пирата!

– Кто такой Пират, дорогой? - спросила Мэри.

– Увидишь.

Едва мы вернулись домой, появился Пират, здоровый хулиганистый кот: дверца, что я для него сделал, открывалась на его "мяу". Он вошел, высказал все, что думает о хозяевах, которые исчезают слишком надолго, затем простил и ткнулся мордой мне в ноги. Я потрепал его по спине, и Пират отправился обследовать Мэри. Та опустилась на колени, пытаясь привлечь его звуками, которые издают обычно люди, понимающие кошачьи повадки, однако Пират оставался на месте и долго ее разглядывал, не скрывая своей подозрительности. Затем вдруг прыгнул на руки и, заурчав, уткнулся в подбородок.

– Ну, слава богу, - произнес я с облегчением. - А то я уж думал, что он не разрешит тебя оставить.

Мэри посмотрела на меня и улыбнулась.

– Не беспокойся. Я сама на две трети кошка.

– А еще на треть кто?

– Узнаешь.

С тех пор Пират почти все время оставался с нами; Мэри он уделял внимания даже больше, чем мне. Я его выгонял только из спальни - Мэри и кот протестовали, но тут я был неумолим.

Мэри очень неохотно говорила о прошлом - видимо, считала, что это ни к чему. Она слушала, когда я говорил о себе, но свое прошлое обсуждать отказывалась. Как-то раз, когда я пристал к ней с расспросами, она просто сменила тему, сказав:

– Пойдем полюбуемся закатом.

– Каким закатом? - недоуменно спросил я. - Мы же только что позавтракали. - Однако эта путаница со временем вернула меня в реальный мир. - Мэри, сколько мы уже здесь?

– А это имеет значение?

– Еще как имеет. Прошло, наверно, больше недели. Наши телефоны могут зазвонить в любую минуту - и все: назад на галеры.

– Да, но зачем беспокоиться заранее?

Однако я уже не мог успокоиться. Мне загорелось узнать, какое сегодня число. Можно было, конечно, включить стерео, но там наверняка наткнешься на сводку новостей, а это себе дороже: я все еще притворялся, что мы с ней в каком-то другом мире, где нет никаких титанцев. - Мэри, - спросил я. - У тебя есть "Темпус"? Много?

– Ни одной пилюли.

– Ладно. У меня хватит на двоих. Давай растянем наш отпуск. Вдруг нам осталось всего двадцать четыре часа? Можно превратить их в целый месяц субъективного времени.

– Не надо.

– Но почему? Нам только и остается, что старое доброе carpe diem «лови день, лови мгновение (лат.)».

Она накрыла ладонью мою руку и посмотрела в глаза.

– Не надо, дорогой, это не для меня. Я хочу прожить каждое мгновение своей жизни, не беспокоясь о следующем. - Наверно, я выглядел очень упрямо, и она добавила: - Если хочешь принимать "Темпус", я не возражаю, но, пожалуйста, не уговаривай меня.

– Бог с тобой! Неужели ты думаешь, я тебя брошу и буду веселиться один?

Она промолчала, и надо заметить, это отличный способ выигрывать споры.

Не то чтобы мы часто спорили. Если я из-за чего-то заводился, Мэри обычно поддавалась, но в конце концов выходило, что не прав я. Несколько раз я пытался разговорить ее, заставить рассказать о себе - нужно же мне знать о своей жене хоть что-то, - и на один из моих вопросов о прошлом она задумчиво ответила:

– Иногда мне кажется, что у меня и вовсе не было детства. Может, оно мне просто приснилось?

Я спросил напрямик, как ее зовут.

– Мэри, - ответила она спокойно.

– Это твое настоящее имя? - я уже давно сказал ей свое, но она по-прежнему звала меня Сэмом.

– Конечно, настоящее. С тех пор как ты меня назвал этим именем, я Мэри.

– Ладно, ты моя дорогая и любимая Мэри. А как тебя звали раньше?

В глазах у нее промелькнула какая-то затаенная боль, но она ответила:

– Одно время я носила имя Аллукьера.

– Аллукьера, - повторил я, наслаждаясь необычным звучанием. Аллукьера. Какое странное и красивое имя Аллукьера. В нем есть что-то величественное. Моя дорогая Аллукьера.

– Теперь меня зовут Мэри. - Как отрубила.

Я понимал, что где-то, когда-то с ней случилось какое-то ужасное событие, и память о нем до сих пор отзывается болью. Но видимо, мне просто не суждено было о нем узнать. Что ж, нет, значит нет. Она моя жена, какая есть, такая и есть - мы вместе и навсегда. От одного того, что она рядом, на душе становилось тепло и светло, а это, право же, не так мало.

Я продолжал называть ее Мэри, но имя, которое она носила в прошлом, не давало мне покоя. Аллукьера… Аллукьера… Меня не оставляло впечатление, что где-то я его слышал.

И неожиданно я вспомнил. Настойчивая мысль все-таки раскопала информацию на дальних полках памяти, заваленных всяким бесполезным хламом, от которого невозможно избавиться. Была в свое время то ли секта, то ли колония… Они пользовались искусственным языком и даже имена детям давали новые, придуманные… Точно. Уитманиты. Анархистско-пацифистский культ. Их вышибли из Канады, но они не смогли закрепиться даже в Литл-Америке «Антарктида, шельфовый ледник Росса». Когда-то мне попала в руки книга, написанная их пророком, "Энтропия радости", где было полно псевдоматематических формул, указывающих путь к достижению счастья.

В мире все "за счастье", так же, как все "против греха", но культисты пострадали из-за принятых у них обрядов. Свои сексуальные проблемы они решали очень древним и не совсем обычным по современным понятиям способом, что создавало взрывоопасные ситуации, с какой бы культурой ни соприкасались уитманиты. Даже Литл-Америка была недостаточно далеко, и, если я правильно помню, остатки культистов эмигрировали на Венеру. Но в таком случае никого из них уже нет в живых.

Короче, думать об этом - только забивать голову. Если Мэри была уитманиткой или выросла в их среде, эта ее дело. И уж конечно, я не допущу, чтобы какая-то там культистская философия нарушала согласие в семье; брак, в конце концов, не купчая, а жена - не собственность.