ГЛАВА 25
ПРОТИВОЗАКОННОЕ ПОЗНАНИЕ
Что бы там ни думали Вил с Симом, а я все же не верил, что это Деви наводит на меня порчу. Я, конечно, болезненно сознавал, что ничего не понимаю в женщинах, и все же она всегда относилась ко мне дружелюбно. Временами даже бывала добра ко мне.
Конечно, репутация у нее была мрачная. Но кому, как не мне, было знать, как стремительно горстка пустых слухов может разрастись до нелепых сказок!
Мне представлялось куда более вероятным, что мой неведомый враг — просто какой-то обиженный студент, которого злит мое стремительное продвижение в аркануме. У большинства студентов уходили годы на то, чтобы достичь звания ре'лара, а я получил его, не успев проучиться три четверти. А может быть, это человек, который ненавидит всех эдема руэ. Мне не раз доставалось только за принадлежность к этому сословию.
В определенном смысле то, кто именно является источником нападений, было даже не важно. Важнее было найти способ с ними покончить. Не могу же я требовать, чтобы Вил с Симом оберегали меня по гроб жизни!
Нужен был более надежный выход. Мне требовалось добыть грэм.
Грэм — это чрезвычайно остроумный артефакт, изобретенный специально на случай подобных неприятностей. Это своеобразный симпатический доспех, который мешает другим людям создать связывание с вашим телом. Я не знал, как он работает, но знал, что он существует. И знал, где узнать, как его сделать.
* * *
Килвин поднял голову, видя, что я приближаюсь к его кабинету. Я с облегчением увидел, что его стеклодувная печурка погашена.
— Я так понимаю, с вами все в порядке, ре'лар Квоут? — осведомился он, не вставая из-за рабочего стола. В одной руке у него было большое полушарие из стекла, в другой — алмазный резец.
— Все в порядке, магистр Килвин, — соврал я.
— Ну что, обдумали вы свой следующий проект? — спросил он. — Не приснилось ли вам что-нибудь интересное?
— На самом деле, магистр Килвин, я искал схему грэма. Но почему-то я не нашел ее нигде — ни в библиотеке, ни в справочниках.
Килвин посмотрел на меня с любопытством.
— А для чего вам, собственно, понадобился грэм, а, ре'лар Квоут? Или вы не доверяете своим товарищам по аркануму?
Не понимая, шутит он или говорит серьезно, я решил обойтись без лишних объяснений.
— Нам на симпатии для продолжающих рассказывали про плюхи. И я подумал, что, если грэм позволяет обезвреживать связи, основанные на сродстве…
Килвин хмыкнул себе в бороду.
— А, нагнал-таки Дал на вас страху! Это хорошо. И да, вы правы, грэм может защитить от последствий плюхи…
Его темные сильдийские глаза сделались серьезными.
— До некоторой степени. Однако мне кажется, что разумный студент скорее предпочел бы намотать на ус полученные сведения и избегать плюх благодаря должной осмотрительности и вниманию.
— Я так и собираюсь сделать, магистр Килвин, — ответил я. — И все же мне кажется, что иметь грэм было бы полезно.
— Отчасти это правда, — признался Килвин, оглаживая лохматую бороду. — Однако со всем этим ремонтом и выполнением осенних заказов у нас недостает рабочих рук.
Он указал на окно, выходящее в мастерскую.
— Я не могу отрывать людей от работы ради такого заказа. А даже если бы и мог, остается вопрос цены. Тут требуется тонкая работа и золото для отделки…
— Магистр Килвин, я предпочел бы сделать его сам.
Килвин покачал головой.
— Схемы грэма не случайно нет в справочниках. Вы недостаточно опытны, чтобы изготовить его самостоятельно. Когда работаешь с сигалдри и собственной кровью, нужно быть чрезвычайно осмотрительным.
Я открыл было рот, но Килвин перебил меня:
— А главное, сигалдри, необходимая для подобного устройства, может быть доверена только студенту, достигшему уровня эл'те. Руны крови и кости обладают слишком мощным потенциалом, использовать их неправильно чересчур опасно.
Его тон дал мне понять, что спорить тут бесполезно, поэтому я только пожал плечами, как будто мне было все равно.
— Ну и ладно, магистр Килвин. У меня есть и другие проекты, будет чем заняться!
Килвин широко улыбнулся мне.
— Я в этом не сомневался, ре'лар Квоут! Жду не дождусь, что же вы мне такое изготовите.
Тут меня осенило:
— Магистр Килвин, а можно мне для этого воспользоваться одной из отдельных мастерских? Я предпочел бы, чтобы мне не заглядывали через плечо во время работы.
Услышав это, Килвин вскинул брови.
— Теперь мне вдвойне любопытно!
Он положил на стол стеклянную половинку шара, поднялся на ноги и выдвинул ящик стола.
— Одна из тех мастерских, что на первом этаже, вас устроит? Или у вас что-нибудь может взорваться? Тогда я дам вам мастерскую на третьем. Там холоднее, но крыша лучше приспособлена для таких дел.
Я внимательно посмотрел на него — может, он издевается?
— Да нет, магистр Килвин, вполне подойдет мастерская на первом. Только мне понадобится небольшая плавильная печь и свободное пространство, чтобы было чем дышать.
Килвин что-то пробормотал себе под нос и достал ключ.
— И глубоко вы дышать собираетесь? В двадцать седьмой мастерской сто семьдесят квадратных метров.
— Ну, этого точно хватит, — сказал я. — И, возможно, мне потребуется разрешение на использование драгоценных металлов из хранения.
Килвин хмыкнул и кивнул, протягивая мне ключ.
— Я позабочусь об этом, ре'лар Квоут. С нетерпением буду ждать, чтобы увидеть, что же вы такое придумали.
* * *
То, что нужная мне схема оказалась секретной, было крайне неприятно. Но всегда ведь есть другой способ раздобыть информацию, и всегда есть люди, которые знают больше, чем им положено.
Вот, например, Манет. Я не сомневался, что он-то знает, как изготовить грэм. Э'лиром он был только по названию, это было известно всем. Но вряд ли Манет согласится поделиться этой информацией со мной вопреки воле Килвина. Университет был домом Манета в течение тридцати лет, и он, вероятно, был единственным студентом, который страшился исключения больше, чем я.
Значит, выбор у меня был ограничен. Я никак не мог придумать способ добыть схему самостоятельно, разве что до посинения рыться в архивах. Так что, тщетно поломав голову в поисках лучшего решения, я отправился в «Сноп и ячмень».
«Сноп» был одним из самых сомнительных кабаков на этом берегу реки. Трактир «У Анкера», например, вовсе не был убогим, просто непритязательным. Там было чисто, но цветами не благоухало, и он был недорогим, не будучи дешевкой. К Анкеру ходили поесть, выпить, послушать музыку, временами завязать дружескую потасовку…
«Сноп» был несколькими ступеньками ниже. Там было грязновато, музыкой там особо не интересовались, а потасовки оказывались забавными только для одного из участников.
Не поймите меня неправильно: «Сноп» был куда лучше многих тарбеанских кабаков. Но это был худший кабак, который можно было найти так близко к Университету. Поэтому, как ни убог он был, там все же имелись деревянные полы и стекла в окнах. А если вы напивались до потери сознания и, очнувшись, обнаруживали пропажу кошелька, вы могли утешиться тем, что вас хотя бы не прирезали и даже сапоги не сперли.
Поскольку было еще довольно рано, в общем зале народу было наперечет. Я обрадовался, увидев сидящего в глубине Слита. Вообще-то я не был с ним знаком, но кто он такой — я знал. Был наслышан.
Слит был один из тех редкостных, незаменимых людей, которые умеют устраивать дела. Судя по тому, что я о нем слышал, он с перерывами учился в Университете последние десять лет.
Он разговаривал с человеком, который явно нервничал, и мне хватило ума не вмешиваться. Так что я взял два полпива и принялся ждать, делая вид, что просто зашел выпить.
Слит был хорош собой, темноволос и темноглаз. Бородки он не носил, но я сразу решил, что он как минимум наполовину сильдиец. Каждый его жест был исполнен властности. Он двигался так, словно управлял всем вокруг.
На самом деле меня бы это не удивило. Вполне возможно, что «Сноп» и впрямь принадлежал ему. Такие люди, как Слит, без денег не сидят.
Наконец Слит и встревоженный молодой человек явно о чем-то договорились. Слит дружески улыбнулся, когда они обменивались рукопожатиями, и на прощание похлопал молодого человека по плечу.
Я немного выждал, потом подошел к его столику. Подойдя ближе, я обратил внимание, что столик стоит немного в стороне от прочих. Не так чтобы очень далеко, но так, чтобы подслушать его было затруднительно.
Когда я подошел, Слит посмотрел на меня.
— Я хотел узнать, нельзя ли с вами поговорить, — сказал я.
Он широким жестом указал на свободный стул.
— Вот это сюрприз! — сказал он.
— Отчего же?
— Умные люди меня нечасто навещают. Я имею дело с неудачниками.
Он посмотрел на кружки.
— Это обе ваши?
— Хотите, берите одну себе, хотите, обе. Но из этой я уже пил, — я кивнул на ту, что держал в правой руке.
Он с опаской глянул на кружки, потом расплылся в широкой белозубой улыбке и отхлебнул из левой.
— Судя по тому, что я о вас знаю, вы не из тех, кто способен отравить собеседника.
— Я смотрю, вам обо мне немало известно, — заметил я.
Он пожал плечами — так небрежно, что я заподозрил, что он нарочно практиковался.
— Я обо всех немало знаю, — сказал он. — Но о вас — больше, чем о прочих.
— Отчего же?
Слит подался вперед, облокотился о стол и заговорил доверительным тоном:
— Вы представляете себе, насколько скучен средний студент? Половина из них — просто богатенькие туристы, которым в целом плевать на учебу.
Он закатил глаза и сделал такой жест, словно отбрасывал что-то через плечо.
— Вторая половина — унылые книжные черви, которые так долго мечтали попасть сюда, что теперь дышать не могут от счастья. Они ходят на цыпочках, смиренные как священники. И приходят в ужас, если кто-нибудь из магистров неодобрительно глянет в их сторону.
Он пренебрежительно фыркнул и откинулся на спинку стула.
— Достаточно будет сказать, что вы — как глоток свежего воздуха. Все говорят…
Он запнулся и снова отработанным жестом пожал плечами.
— Ну, впрочем, вы и сами знаете.
— Вообще-то нет, — признался я. — Так что же обо мне говорят?
Слит одарил меня ослепительной улыбкой.
— Ах да, в этом-то и проблема, верно? Решительно все знают репутацию человека, кроме него самого. Большинство людей это нимало не волнует. Но кое-кто из нас работает над собственной репутацией. Я свою строил буквально по кирпичику. Это очень полезный инструмент.
Он лукаво взглянул на меня.
— Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду.
Я позволил себе улыбнуться.
— Быть может.
— Ну так что же говорят обо мне? Расскажите, и я отвечу вам тем же!
— Ну, — сказал я, — вы можете достать что угодно.
Потом добавил:
— Не болтливы, но берете дорого.
Он рассерженно замахал руками.
— Это все пустые слова! Подробности — вот скелет любой истории! Давайте подробности!
Я поразмыслил.
— Мне рассказывали, что в прошлой четверти вы сумели продать несколько бутылок «регим игнаул нератум». Уже после пожара в мастерской Килвина, когда, казалось бы, все запасы были уничтожены.
Слит кивнул. Лицо его было непроницаемым.
— Рассказывают, что вы сумели передать послание в Эмлин, отцу Вейане, хотя город был в осаде.
Он снова кивнул.
— Вы добыли молоденькой проститутке, работающей в «Пуговках», комплект документов, удостоверяющих, что она дальняя родственница баронета Гамре, что позволило ей без лишних хлопот выйти замуж за некоего молодого аристократа.
Слит улыбнулся.
— Этим делом я горжусь!
— Когда вы были э'лиром, — продолжал я, — вас отстранили от обучения на две четверти по обвинению в «противозаконном познании». Два года спустя вас оштрафовали и временно отстранили от обучения за «неправильное использование университетского оборудования в тигельной». Еще я слышал, что Джеймисону известно, чем вы занимаетесь, но ему хорошо платят за то, чтобы он смотрел на это сквозь пальцы. Кстати, последнему я не верю.
— Разумно, — небрежно сказал Слит. — Я тоже.
— Несмотря на всю вашу бурную деятельность, у вас всего однажды были неприятности с железным законом, — продолжал я. — Из-за контрабандной доставки запретных веществ, верно?
Слит закатил глаза.
— А знаете, что самое обидное? Вот уж тут-то я был как раз ни при чем! Ребята Хеффрона заплатили констеблю, чтобы сфабриковать хоть какие-то доказательства. И всего через два дня обвинения были с меня сняты.
Он насупился.
— Хотя магистрам на это было плевать. Их больше всего тревожило то, что я, видите ли, мараю доброе имя Университета! — с горечью сказал он. — После этого мне втрое повысили плату за обучение!
Я решил зайти немного дальше.
— Несколько месяцев назад вы отравили венитазином юную графскую дочку и дали ей противоядие только после того, как она отписала вам самое большое из владений, которое ей предстоит унаследовать. А потом обставили все таким образом, как будто она продула его вам, играя в фаро по-крупному.
На это он приподнял бровь.
— А почему я так сделал, не говорят?
— Да нет, — ответил я. — Я так понимаю, она попыталась вас надуть, не выплатив вам какой-то долг.
— Отчасти это правда, — сказал он. — Хотя на самом деле все было несколько сложнее. И это не был венитазин. Это было бы крайне неблагоразумно!
Он сделал обиженное лицо и раздраженно отряхнул рукав.
— Что-нибудь еще?
Я призадумался, пытаясь решить, хочу ли я получить подтверждение каких-нибудь своих давних подозрений.
— Ну, разве что то, что в прошлой четверти вы свели Амброза Джакиса с двумя людьми, которые известны тем, что убивают за деньги.
Лицо у Слита осталось бесстрастным, поза спокойной и расслабленной. Однако же я заметил, что плечи у него чуть заметно напряглись. Когда я смотрю достаточно пристально, от меня ускользает очень и очень немногое.
— Вот как, значит? И такое говорят?
Я пожал плечами в ответ куда искуснее самого Слита. Я умел пожимать плечами настолько непринужденно, что даже кошка бы обзавидовалась.
— Я же музыкант. Я три вечера в неделю играю в многолюдном трактире. Там и не такого наслушаешься.
Я взял свою кружку.
— А обо мне вам что рассказывали?
— Ну, разумеется, то же самое, что знают все. Вы убедили магистров принять вас в Университет, хотя вы еще щенок, извините за откровенность. Потом, два дня спустя, вы опозорили магистра Хемме прямо у него на занятии, и это сошло вам с рук.
— Не считая порки.
— Не считая порки, — согласился он. — Во время которой вы даже ни разу не вскрикнули и крови считай что не было. Ни за что бы не поверил, если бы не несколько сотен свидетелей.
— Да, мы собрали аншлаг, — согласился я. — Погода была самая подходящая для порки.
— Я слышал, что за это некоторые особо впечатлительные господа называют вас Квоутом Бескровным, — сказал он. — Хотя, подозреваю, этим прозвищем вы обязаны еще и тому, что вы из эдема руэ, а это означает, что вы как нельзя более далеки от чистокровного аристократа.
Я улыбнулся.
— Думаю, верно и то и другое.
Вид у него сделался задумчивый.
— Еще я слышал, будто вы с магистром Элодином подрались в Гавани. На волю вырвались свирепые и ужасные магические силы, и в конце концов он одолел вас, сперва швырнув вас сквозь каменную стену, а потом сбросив с крыши здания.
— А из-за чего мы подрались, не рассказывают? — поинтересовался я.
Он только рукой махнул.
— Ну, про это говорят всякое! Из-за оскорбления. Из-за недопонимания. Из-за того, что вы якобы пытались отобрать у него магию. Из-за того, что он якобы пытался отобрать у вас женщину. Обычная чушь.
Слит потер лоб.
— Что там еще? Вы сносно играете на лютне и надменны, как кошка, которую ушибли дверью. Вы хамоваты, остры на язык, не уважаете старших и более знатных, то есть практически всех окружающих, учитывая ваше низкое плутовское происхождение.
Я ощутил, как гневный жар бросился мне в лицо и волной разлился по всему телу.
— Я лучший музыкант, какого вам когда-нибудь доводилось видеть или доведется видеть впредь, хотя бы издали, — сказал я с деланым спокойствием. — И я эдема руэ до мозга костей. А это означает, что кровь у меня алая, а не голубая. Что я дышу свободно и хожу везде, куда несут меня ноги. Что я не припадаю к земле и не виляю хвостом, точно пес, при виде любых титулов. Да, с точки зрения людей, которые всю жизнь отрабатывали гибкость позвоночника, это и впрямь может показаться надменностью!
Слит лениво улыбнулся в ответ, и я понял, что он нарочно меня поддел.
— Еще вы вспыльчивы, об этом я тоже слышал. Ну, и уйму прочей подобной разнообразной ерунды. Про то, что вы спите не больше часа в день. Про то, что в жилах у вас течет демонская кровь. Про то, что вы умеете разговаривать с мертвыми…
Я с любопытством подался вперед. Последнего слуха я про себя не распускал.
— В самом деле? То есть как? Я беседую с духами или же про меня рассказывают, будто я выкапываю трупы?
— С духами, я так понимаю, — ответил Слит. — Такого, чтобы вас обвиняли в ограблении могил, я еще не слышал.
Я кивнул.
— Что-нибудь еще?
— Ну, разве что то, что в прошлой четверти вас подстерегли в переулке двое людей, которые убивают за деньги. И, хотя у них были ножи и они застали вас врасплох, одного вы ослепили, а второго избили до бесчувствия, призвав огонь и молнию, как Таборлин Великий.
Мы долго смотрели друг на друга. Молчание было неловким.
— Так это вы свели с ними Амброза? — спросил я, наконец.
— Это нехороший вопрос, — напрямик ответил Слит. — Он предполагает, что я соглашаюсь обсуждать частные дела после того, как заключил сделку.
Он посмотрел на меня в упор, ни на губах, ни в глазах у него не было ни следа улыбки.
— И к тому же неужели вы предполагаете, будто я отвечу вам честно?
Я нахмурился.
— Однако же могу вам сказать, что из-за всех этих историй на подобную работу охотников теперь мало, — непринужденно сообщил Слит. — Хотя, надо сказать, на такую работу и спрос-то в здешних краях невелик. Мы тут все такие цивилизованные…
— Хотя, конечно, не факт, что вы бы знали об этом, если бы даже нечто подобное и имело место.
Слит снова улыбнулся.
— Именно!
Он подался вперед.
— Ну все, довольно болтовни. Что именно вы ищете?
— Мне нужна схема некоего артефакта.
Он поставил локти на стол.
— И?..
— И она содержит руны, которые Килвин сообщает только тем, кто достиг ранга эл'те.
Слит деловито кивнул.
— И как скоро она вам нужна? Через несколько часов? Через несколько дней?
Я подумал о Виле и Симе, которые ради меня не спят ночами.
— Чем скорей, тем лучше.
Слит сделался задумчив и долго смотрел вдаль.
— Ну, это будет стоить немалых денег, и к тому же не могу гарантировать, что добуду ее точно в срок.
Он снова посмотрел на меня.
— Но, если вы попадетесь, самое меньшее, что вам грозит, — это «противозаконное познание».
Я кивнул.
— А вы знаете, что вам за это светит?
— «За противозаконное познание арканума, не причинившее ущерба другим людям, — процитировал я, — виновный студент подвергается штрафу в размере не более двадцати талантов, либо порке кнутом, не более десяти ударов, либо отстранению от арканума, либо исключению из Универитета».
— Меня лично оштрафовали на целых двадцать талантов и отстранили от обучения на две четверти, — угрюмо сказал Слит. — И это — всего лишь за алхимию ре'ларского уровня. За сведения уровня эл'те наказание будет более суровым.
— Сколько? — спросил я.
— При условии, что я добуду ее в течение нескольких дней…
Он задумчиво посмотрел на потолок.
— Тридцать талантов.
Сердце у меня упало, но я не подал виду.
— Торг уместен?
Он снова сверкнул своей белозубой улыбкой.
— Я беру еще и услугами, — сказал он. — Но за тридцать талантов это должна быть очень серьезная услуга.
Он задумчиво взглянул на меня.
— Быть может, мы и сумеем договориться на этот счет. Но должен предупредить: когда я потребую с вас услугу, она должна быть выполнена. Здесь уже никакой торг не уместен.
Я спокойно кивнул, давая ему понять, что я все понял. Однако почувствовал, как нутро у меня скрутилось в холодный узел. Это была плохая идея. Я это задницей чуял.
— У вас есть другие кредиторы? — спросил Слит. — И не вздумайте лгать, я об этом узнаю.
— Я должен шесть талантов, — небрежно ответил я. — Их нужно вернуть до конца четверти.
Он кивнул.
— Насколько я понимаю, вряд ли вам удалось взять в долг у кого-нибудь из ростовщиков. Вы обращались к Хеффрону?
Я покачал головой.
— К Деви.
Слит впервые за все время нашей беседы утратил самообладание, его обаятельная улыбка мгновенно испарилась.
— Деви?
Он подобрался, выпрямился, тело его внезапно напряглось.
— Нет. Боюсь, мы не договоримся. Если бы у вас были наличные, тогда дело другое.
Он покачал головой.
— Нет, нет. Если Деви уже частично вами владеет…
От его реакции я похолодел, но потом сообразил, что он просто набивает цену.
— А что, если я позаимствую денег у вас, с тем чтобы рассчитаться с ней?
Слит покачал головой, былая непринужденность отчасти вернулась к нему.
— Это фактически браконьерство, — сказал он. — В настоящий момент Деви в вас заинтересована. Она в вас вложилась.
Он отхлебнул пива и многозначительно кашлянул.
— И она будет не в восторге, если кто-то попытается перехватить то, на что претендует она.
Я приподнял бровь.
— Боюсь, я напрасно доверился вашей репутации, — сказал я. — Разумеется, это было глупо с моей стороны.
Его лицо нахмурилось.
— Что вы имеете в виду?
Я махнул рукой.
— Прошу вас, будьте так добры, признайте, что я хотя бы вполовину настолько умен, как обо мне рассказывают! — сказал я. — Если вы не можете раздобыть то, что мне надо, просто так и скажите. И не будем тратить мое время, обсуждая цену того, что невозможно достать, или отделываясь надуманными предлогами!
Слит, похоже, не знал, обидеться ему или нет.
— И что же именно представляется вам надуманным?
— Смотрите сами, — сказал я. — Вы готовы нарушить университетский устав, навлечь на свою голову гнев магистров, констеблей и железный закон Атура. И при этом у вас дрожат коленки из-за какой-то девчонки?
Я фыркнул и повторил жест, который он сделал незадолго до этого: как будто смял что-то и выбросил через плечо.
Он пристально посмотрел на меня, а потом расхохотался.
— Да-да, именно так, — сказал он, утирая слезы, выступившие у него на глазах от смеха. — Очевидно, я тоже был обманут вашей репутацией. Если вам кажется, будто Деви — просто девчонка, вы далеко не столь умны, как я о вас думал.
Слит посмотрел мне за спину, кивнул кому-то, кого я видеть не мог, и махнул рукой.
— Ступайте, — сказал он. — Я веду дела с разумными людьми, которые соображают, как устроен мир. А на вас я только даром время трачу.
Я весь ощетинился от злости, но заставил себя не показывать этого.
— Еще мне нужен арбалет, — сказал я.
Он покачал головой.
— Нет, я же уже сказал. Взаймы не дам, услуг не приму.
— Я могу предложить что-нибудь взамен.
Он посмотрел на меня скептически.
— И какой арбалет вам нужен?
— Любой, — ответил я. — Не обязательно красивый. Главное, чтоб стрелял.
— Восемь талантов, — сказал он.
Я взглянул на него исподлобья.
— Не оскорбляйте меня. Это же банальная контрабанда. Ставлю десять талантов против пенни, что арбалет вы можете раздобыть за пару часов. Если вы будете пытаться содрать с меня лишку, я просто пойду за реку и куплю арбалет у Хеффрона.
— Ступайте, купите у Хеффрона, — сказал он, — и тогда вам придется тащить его сюда из Имре. Констебль будет в восторге.
Я пожал плечами и отодвинул стул от стола, собираясь встать.
— Три таланта пять йот, — сказал Слит. — Имейте в виду, он будет подержанный. И со стременем, а не с воротом.
Я мысленно подсчитал.
— Возьмете унцию серебра и катушку тонкой золотой проволоки? — спросил я, доставая их из кармана плаща.
Темные глаза Слита слегка затуманились — он делал свои подсчеты.
— Себе в убыток работаю!
Он взял катушку блестящей проволоки и маленький слиток серебра.
— За кожевенной мастерской Гримсома стоит дождевая кадка. Через пятнадцать минут арбалет будет за ней.
Он смерил меня оскорбленным взглядом.
— За пару часов? Нет, вы-таки меня не знаете!
* * *
Несколько часов спустя Фела вынырнула из-за архивных шкафов и застала меня у двери с четырьмя табличками. Не то чтобы я ее толкал. Так, слегка надавил. Просто проверял, правда ли она заперта. Да, она была заперта.
— Я так понимаю, хранистам не рассказывают, что там за ней? — спросил я без особой надежды.
— Ну, если даже и рассказывают, мне пока не говорили, — сказала Фела, подойдя к двери и проведя пальцами по буквам, выбитым в камне: «ВАЛАРИТАС».
— Один раз я видела эту дверь во сне, — сказала Фела. — Как будто «Валаритас» — это древний, давно умерший король. И что за дверью — его гробница.
— Ух ты! — сказал я. — Да, это лучше, чем мои сны про эту дверь.
— А тебе что снилось? — спросила она.
— Один раз мне приснилось, как будто сквозь замочные скважины пробивается свет, — сказал я. — Но в основном мне снится, что я просто стою, гляжу на нее и пытаюсь попасть внутрь.
Я нахмурился, глядя на дверь.
— Как будто меня недостаточно разочаровывает то, что я не могу туда попасть наяву! Мне еще и во сне приходится делать то же самое!
Фела негромко рассмеялась в ответ, потом обернулась лицом ко мне.
— Я получила твою записку, — сказала она. — Что это за исследовательский проект, на который ты так туманно намекаешь?
— Давай-ка уйдем куда-нибудь, где можно поговорить наедине, — сказал я. — Это долгая история.
Мы ушли в одну из читальных норок, я закрыл дверь и рассказал ей все с начала до конца, со всеми неприятными подробностями. Кто-то наводит на меня порчу. К магистрам я обратиться не могу, иначе может открыться, что именно я вломился в комнаты Амброза. Мне нужен грэм, чтобы защитить себя, но я не знаю нужных рун.
— Порча… — вполголоса сказала она, испуганно качая головой. — Ты уверен?
Я расстегнул рубашку, спустил ее с плеча и показал Феле темный синяк на плече, оставшийся после атаки, которую я сумел отразить лишь частично.
Фела наклонилась, чтобы разглядеть его поближе.
— И ты действительно не знаешь, кто это может быть?
— Вообще-то нет, — ответил я, стараясь не думать о Деви. Об этой своей оплошности я предпочел пока умолчать. — Ты извини, что я тебя в это втягиваю, но ты единственная, кто…
Фела замахала руками.
— Да брось ты! Я же тебе говорила: если тебе что-то понадобится, тебе достаточно только сказать. Я рада, что ты ко мне обратился.
— Я рад, что ты рада, — сказал я. — Если поможешь мне разобраться с этим, считай, что теперь я твой должник. Я теперь уже лучше научился разыскивать здесь то, что мне нужно, но все-таки я еще новичок.
Фела кивнула.
— На то, чтобы научиться ориентироваться в хранилище, нужны годы. Архивы все равно что город.
Я улыбнулся.
— Я тоже думаю о них как о городе. И я здесь живу еще недостаточно давно, чтобы выучить все ходы и выходы.
— Боюсь, они-то тебе и понадобятся, — поморщилась Фела. — Если Килвин и в самом деле считает, что эти руны опасны, значит, большинство тех книг, что тебе нужны, находится в его личной библиотеке.
Сердце у меня упало.
— В личной библиотеке?
— У каждого магистра имеется своя личная библиотека, — сказала Фела так, словно это само собой разумелось. — Я немного разбираюсь в алхимии и потому помогала отбирать книжки с формулами, которые, по мнению Мандрага, нельзя доверять кому попало. А хранисты, которые разбираются в сигалдри, делают то же самое для Килвина.
— Так, значит, все бесполезно? — сказал я. — Если все эти книги хранятся под замком у Килвина, значит, я не смогу найти то, что мне нужно!
Фела улыбнулась и покачала головой.
— Видишь ли, система несовершенна. Из всех архивов должным образом каталогизировано не больше трети. То, что ты ищешь, наверняка еще находится где-нибудь в хранилище. Главное — его найти.
— Мне даже всей схемы-то не надо, — сказал я. — Если бы я знал несколько нужных рун, остальное я бы уж как-нибудь сообразил, наверное.
Фела озабоченно взглянула на меня.
— Послушай, разумно ли это?
— Благоразумие — это роскошь, которой я себе позволить не могу, — сказал я. — Вил с Симом и так уже две ночи меня караулят. Не могут же они все ближайшие десять лет спать посменно?
Фела глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух.
— Ну, ладно. Начнем с тех книг, что есть в каталогах. Может быть, то, что тебе нужно, ускользнуло от внимания хранистов.
Мы набрали несколько десятков книг по сигалдри, закрылись в одной из самых уединенных читальных норок на четвертом этаже и принялись проглядывать их одну за другой.
Поначалу мы надеялись обнаружить полную схему грэма, но по прошествии нескольких часов умерили свои аппетиты. Если не целую схему, то хотя бы ее описание! Или, может быть, упоминание о последовательности используемых рун… Или название одной-единственной руны… Намек. Подсказку. Обрывок. Кусочек головоломки.
Наконец я закрыл последнюю из книг, которые мы притащили в читальную норку. Книга гулко бухнула.
— Ничего не нашел? — устало спросила Фела.
— Ничего.
Я потер лицо обеими руками.
— Удача нам не улыбнулась.
Фела пожала плечами, поморщилась, подвигала головой, чтобы размять затекшую шею.
— Все равно, начать с наиболее очевидного было разумно. Но это, вероятно, те самые полки, которые хранисты прочесали по просьбе Килвина. Нам просто надо зарыться поглубже.
Издалека донесся бой часового колокола. Я удивился, как уже много времени. На наши изыскания ушло больше четырех часов.
— Ой, ты занятие пропустила! — сказал я.
— Да ладно, это всего лишь геометрия, — ответила Фела.
— Какая же ты замечательная! — сказал я. — Ну а что разумнее всего делать теперь?
— Долго и нудно копаться в хранилище, — сказала она. — Но это будет все равно что мыть золото. Десятки часов, и то при условии, что мы станем работать вместе, чтобы не дублировать уже сделанную работу.
— Можно попросить помочь Вила и Сима, — предложил я.
— Вилем здесь работает, — сказала Фела. — Но Симмон никогда не работал хранистом, он, скорее всего, только под ногами путаться будет.
Я взглянул на нее странно.
— А ты хорошо знаешь Сима?
— Да нет, не очень, — призналась она. — Так, изредка пересекались.
— Ты его недооцениваешь, — сказал я. — Его многие недооценивают. Сим умный.
— Да у нас тут все не дураки, — сказала Фела. — Сим, конечно, славный, но…
— В этом-то все и дело, — сказал я. — Он славный. Он добрый, людям это кажется слабостью. И радостный, людям это кажется глупостью.
— Да нет, я вовсе не это имела в виду! — возразила Фела.
— Я понимаю, — сказал я, растирая лицо. — Ты извини. Последние два дня выдались очень тяжелыми. Я думал, в Университете все не так, как в остальном мире, а тут как везде: все заискивают перед напыщенными мерзавцами вроде Амброза, а добрые души вроде Симмона отметают как простачков.
— Ну а ты кто такой? — с улыбкой спросила Фела, принимаясь собирать книги. — Напыщенный мерзавец или добрая душа?
— Потом выясню, — сказал я. — А пока что у меня есть более неотложные дела.
