ГЛАВА 23
НАЧАЛА
— Я говорил с Молой, — сказал я, тасуя карты. — Она ответила, что это все воображение, и выставила меня за дверь.
— Ну да, могу себе представить, каково тебе! — заметил Сим.
Я поднял голову, удивленный несвойственной ему горечью, но не успел я спросить, в чем дело, как Вилем перехватил мой взгляд и помотал головой, предупреждая, чтобы я ни о чем не спрашивал. Зная Сима, я предположил, что речь идет об очередном быстром и мучительном разрыве после очередного скоротечного и мучительного романа.
Так что я промолчал и снова раздал карты для воздухов. Мы убивали время в ожидании, пока трактир заполнится — был вечер поверженья, и я собирался играть у Анкера.
— А ты как думаешь, в чем дело? — спросил Вилем.
Я колебался, опасаясь, что, если высказать свои страхи вслух, это каким-то образом заставит их осуществиться.
— Ну, может, я подвергся воздействию какого-то вещества в артной…
Вил взглянул на меня.
— Например?
— Ну, мы работаем с разными опасными соединениями, — сказал я. — Они проникают в организм через кожу и медленно убивают тебя восемнадцатью разными способами.
Я вспомнил тот день, когда у меня лопнуло тентеново стекло. О той единственной капельке транспортирующего средства, которое попало мне на рубашку. Капелька была крохотная, чуть больше шляпки гвоздя. Я был абсолютно уверен, что кожи она не коснулась…
— Надеюсь, что дело не в этом. Но что это еще может быть — просто не представляю.
— Это могут быть отдаленные последствия коринкового боба, — угрюмо заметил Сим. — Амброз не такой уж хороший алхимик. А, насколько я понимаю, один из основных ингредиентов там свинец. Если он изготовил его самостоятельно, возможно, какие-то латентные начала до сих пор оказывают воздействие на твой организм. Ты сегодня не ел или не пил чего-нибудь необычного?
Я поразмыслил.
— Ну, медеглина выпил в «Эолиане», довольно много, — признался я.
— Да от этой дряни кого хочешь скрутит! — мрачно сказал Вилем.
— Мне медеглин нравится, — сказал Сим. — Но он сам по себе практически панацея. В нем множество сложных компонентов. Никакой алхимии, однако же в нем есть и мускатный орех, и тимьян, и гвоздика — десятки различных специй. Быть может, одна из них и привела в действие какие-то свободные начала, блуждающие в твоем организме.
— Ну, замечательно! — буркнул я. — И как же мне теперь от этого избавиться?
Сим беспомощно развел руками.
— Так я и думал, — сказал я. — Но все-таки это звучит лучше, чем отравление металлами!
Симмону удалось взять четыре взятки подряд — ему выпал удачный расклад, и он умело им воспользовался, — и к концу партии он уже опять улыбался. Сим не умел подолгу оставаться мрачным.
Вилем собрал карты, и я встал из-за стола.
— Спой про то, как пьяная корова сбила масло! — попросил Сим.
Я невольно улыбнулся.
— Ну, может, потом, — сказал я, взял свой футляр с лютней, который с каждым днем выглядел все более жалким, и прошел поближе к камину под разрозненные аплодисменты завсегдатаев. Мне потребовалось немало времени, чтобы открыть футляр, — пришлось откручивать медную проволочку, которой я до сих пор пользовался вместо пряжки.
Следующие два часа я играл. Я спел «Горшок с медным дном», «Ветку сирени», «Лоханку тети Эмме». Слушатели гоготали, хлопали, свистели. Я играл песню за песней и чувствовал, как заботы мало-помалу оставляют меня. Музыка всегда была для меня лучшим лекарством от мрачного настроения. Я пел, и мне казалось, что даже мои ушибы болят все меньше.
А потом я ощутил озноб, как будто из каминной трубы у меня за спиной внезапно потянуло сквозняком. Я преодолел дрожь и допел последний куплет «Яблочной наливки», которую сыграл под конец, поддавшись уговорам Сима. Прозвучал последний аккорд, мне похлопали, и трактир мало-помалу снова заполнился шумом бесед.
Я оглянулся на камин, но нет: огонь пылал как ни в чем не бывало и сквозняком ниоткуда не тянуло. Я встал и отошел от камина, думая, что небольшая прогулка разгонит кровь и согреет меня. Но, сделав несколько шагов, я понял, что дело не в этом. Холод пробирал меня до костей. Я бросился обратно к камину и протянул руки к огню.
Рядом со мной появились Вил и Сим.
— Что случилось? — спросил Сим. — У тебя такой вид, словно ты болен!
— Да, похоже на то, — ответил я, стискивая зубы, чтобы не стучать ими. — Скажи Анкеру, что я приболел и больше сегодня петь не буду. Потом зажги свечу от этого огня и отнеси ее ко мне в комнату.
Я поднял голову, увидел их озабоченные лица.
— Вил, не мог бы ты помочь мне уйти отсюда? Не хотелось бы устраивать тут спектакль.
Вилем кивнул и подал мне руку. Я оперся на нее и сосредоточился на том, чтобы не трястись, пока мы пробирались к лестнице. Особого внимания на нас никто не обращал. Я, видимо, выглядел просто пьяным. Руки у меня онемели и отяжелели. Губы заледенели.
Поднявшись до первой лестничной площадки, я больше не мог сдерживать дрожь. Идти я все еще мог, однако крупные мышцы ног сводило на каждом шагу.
Вил остановился.
— Нет, тебе надо медику.
Голос его звучал как обычно, но силъдийский акцент сделался заметнее, и он принялся пропускать слова. Верный признак того, что он всерьез встревожен.
Я решительно мотнул головой и подался вперед, давая понять, что ему придется либо помочь мне подняться наверх, либо позволить мне упасть. Вилем обхватил меня за талию и наполовину довел, наполовину донес меня до моей комнаты.
Оказавшись в своей каморке, я плюхнулся на кровать. Вил закутал меня одеялом.
В коридоре послышались шаги, в дверь осторожно заглянул Сим. В руке у него был огарок свечи, второй рукой он прикрывал пламя, чтобы оно не потухло.
— Вот, принес. А зачем она тебе?
— Поставь сюда, — я указал на столик у кровати. — От камина зажег?
Глаза у Сима сделались испуганные.
— Ой, твои губы! — сказал он. — Что-то мне не нравится, какого они цвета!
Я оторвал тонкую щепку от плохо оструганной ножки столика и вонзил ее в тыльную сторону кисти. Из ранки выползла капля крови, и я как следует вымочил в ней щепку.
— Дверь закрой! — сказал я.
— Ты этого не сделаешь, если это то, что я думаю! — твердо сказал Сим.
Я воткнул щепку в размякший воск свечки рядом с горящим фитилем. Сперва она зашипела, потом ее окутало пламенем. Я пробормотал два связывания, одно за другим, медленно и размеренно, чтобы мои онемевшие губы выговаривали слова достаточно четко.
— Ты что делаешь?! — осведомился Сим. — Зажариться решил?!
Я не ответил, и он шагнул вперед, собираясь опрокинуть свечу.
Вил перехватил его руку.
— У него руки как лед, — тихо сказал он. — Ему холодно. Очень холодно.
Глаза Сима испуганно забегали. Он отступил назад.
— Ну, ты это… осторожнее…
Но я уже не слушал его. Я зажмурился и связал пламя свечи с пламенем камина внизу. Потом аккуратно установил вторую связь, между кровью на щепке и кровью в моем теле. Это было почти то же самое, что я сделал тогда с каплей вина в «Эолиане». Ну, с той очевидной разницей, что мне совсем не хотелось, чтобы моя кровь закипела.
Поначалу я ощутил лишь легкое дуновение тепла, чего было совершенно недостаточно. Я сосредоточился сильнее и почувствовал, как все тело расслабилось от прилива теплоты. Я сидел с закрытыми глазами, полностью сконцентрировавшись на связываниях, пока не смог несколько раз как следует глубоко вздохнуть, без дрожи и судорог.
Я открыл глаза и увидел, что друзья выжидающе смотрят на меня. Я улыбнулся им.
— Все в порядке.
Однако не успел я это сказать, как меня прошиб пот. Мне вдруг сделалось слишком тепло, прямо до тошноты. Я разорвал обе связи с той поспешностью, с какой отдергиваешь руку от раскаленной печки.
Я еще несколько раз глубоко вздохнул, потом встал на ноги и подошел к окну. Распахнув его, я навалился на подоконник, наслаждаясь прохладным осенним воздухом, который пах палой листвой и надвигающимся дождем.
Надолго воцарилось молчание.
— Это выглядело как заклинательский озноб, — сказал Симмон. — Причем очень сильный.
— Это и был озноб, — сказал я.
— Может, твое тело просто утратило способность к терморегуляции? — спросил Вилем.
— Терморегуляции, — машинально поправил его Сим.
— Ага, и ожог через всю грудь — тоже от терморегуляции, — сказал я.
— Ожог? — переспросил Сим, склонив голову набок.
Я уже был мокрым от пота, так что был только рад случаю расстегнуть рубашку и стащить ее через голову. Рука от локтя до плеча и большая часть груди были багрового цвета, на моей бледной коже это особенно бросалось в глаза.
— Мола сказала, что это просто раздражение, а я нервничаю по пустякам, как бабка старая. Но до того, как я прыгнул в реку, этого не было.
Симмон наклонился, чтобы разглядеть ожог поближе.
— Я все-таки думаю, что это освобожденные начала, — сказал он. — Они иногда странные вещи с человеком творят. Вон у нас в прошлой четверти один э'лир напортачил с разделением. Так он почти два оборота не мог ни уснуть, ни взгляд сфокусировать.
Вилем плюхнулся на стул.
— Отчего человеку может сделаться холодно, потом жарко, потом опять холодно?
Сим натянуто улыбнулся.
— Звучит как загадка.
— Терпеть не могу загадок! — сказал я и протянул руку за рубашкой. Потом вскрикнул и схватился за обнаженный бицепс своей левой руки. Из-под пальцев выступила кровь.
Сим вскочил на ноги и принялся лихорадочно озираться, явно не зная, что делать.
Меня как будто пырнули невидимым ножом.
— Господь! Почернелый! Проклятье! — выдавил я сквозь стиснутые зубы. Потом оторвал руку от плеча и увидел, что на нем непонятно откуда появилась маленькая круглая ранка.
Симмон был в ужасе, глаза у него расширились, он зажимал рот обеими руками. Он сказал что-то, но я был слишком занят тем, чтобы сосредоточиться, и не слушал. К тому же я и так знал, что он говорит: «Злоупотребление магией». Ну конечно. Это было именно оно. Злоупотребление магией. Малефиций. По-простому — наведение порчи. Кто-то стремился меня погубить.
Я укрылся в «каменном сердце» и призвал на помощь весь свой алар.
Однако мой неведомый противник даром времени не терял. Я ощутил острую боль в груди, рядом с плечом. Кожа на этот раз осталась неповрежденной, но я увидел, как под ней расплывается темный синяк.
Я усилил свой алар, и следующий укол показался мне не болезненней щипка. Тогда я поспешно разделил свой разум натрое и две части полностью занял поддержанием оберегающего меня алара.
И только тогда осмелился перевести дух.
— Все в порядке.
Симмон издал смешок, переросший в рыдание. Он так и стоял, прикрывая рот ладонями.
— Ну как ты можешь так говорить? — с ужасом спросил он.
Я посмотрел на себя. Сквозь пальцы по-прежнему сочилась кровь, стекающая по руке.
— Да нет, правда, — сказал я ему. — Честное слово, Сим.
— Но это же малефиций! — сказал он. — Так просто не делают!
Я присел на кровать, зажимая рану.
— Думаю, мы видим перед собой вполне убедительное доказательство противного.
Вилем тоже сел.
— Я согласен с Симмоном. Я бы в это ни за что не поверил.
Он сердито взмахнул рукой.
— В наше время арканисты так не делают! Это же безумие!
Он посмотрел на меня.
— Ты чего скалишься?
— От облегчения, — честно ответил я. — А то я боялся, что кадмием потравился или подхватил какую-то заразу. А меня, значит, просто кто-то пытается убить!
— Но как такое может быть? — спросил Симмон. — Я не с точки зрения морали, но как кто-то мог завладеть твоей кровью или волосами?
Вилем посмотрел на Симмона.
— А что ты сделал с бинтами после того, как зашил его рану?
— Сжег, конечно! — обиделся Сим. — Что я, дурак, что ли?
Вил сделал успокаивающий жест.
— Я просто рассматриваю все возможные варианты. Медику, вероятно, тоже стоит исключить. Они очень внимательны к таким вещам.
Симмон встал.
— Надо кому-то рассказать!
Он посмотрел на Вилема.
— Как ты думаешь, Джеймисон в это время еще у себя?
— Сим, — сказал я, — давай обождем, а?
— Обождем? — спросил Симмон. — Зачем?
— У меня же нет никаких доказательств, кроме этих повреждений, — сказал я. — А это значит, что кому-то в медике придется меня осмотреть. А тогда…
Я, не переставая зажимать рану на руке, подвигал перевязанным локтем.
— Я подозрительно похож на человека, который третьего дня свалился с крыши!
Сим плюхнулся обратно на кровать.
— А что, только три дня прошло, да?
Я кивнул.
— Меня же вышибут. И еще у Молы будут неприятности из-за того, что она не упомянула о моих травмах. Магистр Арвил такого не прощает. Еще, чего доброго, и вы двое окажетесь замешаны. Только этого мне не хватало!
Мы помолчали. Единственным звуком был доносившийся снизу гам из общего зала.
— Имеет ли смысл обсуждать, чьих рук это дело? — спросил Сим.
— Амброзовых, — сказал я. — Снова Амброз! Думаю, он нашел следы моей крови на куске черепицы. Мне давно следовало об этом подумать.
— А откуда он может знать, что это твоя кровь? — спросил Симмон.
— Да потому, что я его ненавижу! — с горечью бросил я. — Конечно, он знает, что это был я!
Вил покачал головой.
— Нет. Это на него не похоже.
— Не похоже?! — переспросил Симмон. — Да ведь он же заставил ту женщину подсунуть Квоуту коринковый боб! Это ничем не лучше яда! И он же в прошлой четверти нанял тех головорезов, что напали на Квоута в переулке.
— Я о чем и говорю, — сказал Вилем. — Амброз сам ничего Квоуту не делает. Он устраивает так, чтобы с ним что-то сделали другие. Он нашел женщину, которая подсунула боб. Он заплатил громилам, чтобы тебя пырнули ножом. И я не думаю, что хотя бы это он сделал самолично. Бьюсь об заклад, он заставил это сделать кого-то другого.
— Без разницы! — сказал я. — Мы же знаем, что за этим стоит он.
Вилем нахмурился.
— Ты мыслишь нелогично. Дело не в том, что Амброз не гад. Он, конечно, гад. Но он умный гад. Он тщательно дистанцируется от всего, что творит.
Сим задумался.
— А знаешь, Вил в чем-то прав. Вон, когда тебя наняли музыкантом в «Лошадь и четверку», он не стал сам покупать этот трактир, чтобы выгнать тебя. Он заставил это сделать зятя барона Петре. А он тут как бы и ни при чем.
— Так ведь и тут он как бы ни при чем, — возразил я. — В этом весь смысл симпатии. Это непрямое воздействие.
Вил снова покачал головой.
— Если тебя прирежут в глухом проулке, все будут шокированы. Но такое случается сплошь и рядом. А если ты прилюдно рухнешь на пол и начнешь истекать кровью из-за малефиция? Все придут в ужас. Магистры отменят занятия. Богатые купцы и аристократы прослышат об этом и заберут из Университета своих детей. Сюда явятся констебли из Имре…
Симмон потер лоб и задумчиво уставился в потолок. Потом кивнул, отвечая своим мыслям, сначала медленно, потом решительно.
— Да, это разумно, — сказал он. — Если бы Амброз обнаружил следы крови, он скорее передал бы их Джеймисону и потребовал установить личность вора. Ему ни к чему было бы обращаться в медику, чтобы оттуда сообщали о подозрительных травмах, и так далее.
— Амброзу нравится мстить, — угрюмо заметил я. — Он вполне мог и спрятать кровь от Джеймисона. Оставить ее себе.
Вилем замотал головой.
Сим вздохнул.
— Вил прав. Симпатистов на свете не так много, и все знают, что у Амброза на тебя зуб. Он слишком осторожен, чтобы так поступить. Это сразу навело бы на его след.
— А кроме того, — добавил Вилем, — сколько дней уже прошло с тех пор? Неужто ты и впрямь думаешь, что Амброз стал бы выжидать так долго, чтобы ткнуть тебя носом?
— Ну да, вы в чем-то правы, — нехотя признал я. — На него это не похоже.
Но я-то знал, что это наверняка Амброз. Нутром чуял. Как ни странно, мне почти хотелось, чтобы это был он. Это бы настолько упростило дело!
Но если тебе чего-то хочется, это еще не значит, что так оно и есть. Я вздохнул и заставил себя обдумать ситуацию логически.
— Да, с его стороны это было бы безрассудством, — признал я наконец. — А он не из тех, кто любит марать ручки.
Я вздохнул.
— Ну ладно. Замечательно. Мало мне одного человека, который пытается сломать мне жизнь!
— Но кто же это может быть? — спросил Симмон. — Ведь с волосами обычный человек такое провернуть не сможет, верно?
— Элкса Дал, наверно, мог бы, — сказал я. — Или Килвин.
— Думаю, разумно будет предположить, — сухо возразил Вилем, — что никто из магистров тебя извести не пытается.
— Значит, это должен быть кто-то, у кого есть его кровь, — сказал Сим.
— Я знаю человека, у которого есть моя кровь, — сказал я, стараясь не обращать внимание на сосущую пустоту в животе. — Но не думаю, что это может быть ее рук дело.
Вил с Симом обернулись ко мне, и я сразу пожалел, что не промолчал.
— Откуда у нее может быть твоя кровь? — спросил Сим.
Я заколебался, но сообразил, что теперь уже что-то скрывать бесполезно.
— В начале этой четверти я занял денег у Деви.
Они отреагировали совсем не так, как я ожидал. То есть никак не отреагировали.
— А кто такая Деви? — спросил Симмон.
Я немного расслабился. Может, они о ней и не слышали. Это бы многое упростило.
— Она гелет, живет за рекой, — объяснил я.
— Ну хорошо, — сказал Симмон, — а кто такая гелет?
— Помнишь, мы ходили смотреть «Призрака и гусятницу»? — спросил я. — Ну вот, Кетлер был гелет.
— А-а, медный ястреб! — протянул Сим. Его лицо просветлело от радости, что он понял, потом снова помрачнело, когда он сообразил, что это означает. — А я и не знал, что тут водятся подобные люди.
— Подобные люди водятся везде, — ответил я. — Без них жизнь бы остановилась.
— Постой-ка! — внезапно сказал Вилем, вскинув руку. — Так ты сказал, твою…
Он запнулся, припоминая подходящее слово на атуранском.
— Твою заимодавицу… твоего гатессора… ее зовут Деви?!
Он произнес ее имя с сильным сильдийским акцентом, так что оно прозвучало почти как «Дэвид».
Я кивнул. Примерно такой реакции я и ожидал.
— Господи! — ахнул Симмон. — Ты ведь имеешь в виду Деви-Демоницу, да?
Я вздохнул.
— Значит, вы о ней все-таки слышали.
— Слышали? — чуть ли не взвизгнул Сим. — Да ее вышибли во время моей первой четверти! Очень впечатляющая была история.
Вилем же просто закрыл глаза и покачал головой, словно не мог смотреть на такого идиота, как я.
Сим воздел руки к небесам.
— Ее выгнали за малефиций! Чем ты думал?!
— Да нет, — возразил Вилем. — Выгнали ее за «неподобающее поведение». Малефиций остался недоказанным.
— Вообще-то я не думаю, что это она, — сказал я. — На самом деле она довольно славная. Доброжелательная. А кроме того, я брал всего шесть талантов, и срок уплаты еще не наступил. У нее нет никаких причин так поступать.
Вилем пристально посмотрел на меня в упор.
— Просто чтобы рассмотреть все возможные варианты, — медленно произнес он. — Не мог бы ты оказать мне любезность?
Я кивнул.
— Вспомни ваши последние несколько разговоров с ней, — сказал Вилем. — Не спеша перебери их слово за словом и проверь, не могло ли быть так, что ты сделал или сказал нечто, что ее оскорбило или расстроило.
Я принялся вспоминать наш последний разговор, мысленно прокручивая его в голове.
— Ее интересовали некие сведения, которые я отказался ей предоставить.
— Насколько они ее интересовали? — спросил Вилем медленно и терпеливо, словно разговаривал со слабоумным ребенком.
— Более или менее, — ответил я.
— «Более или менее» не указывает на степень заинтересованности.
Я вздохнул.
— Ну хорошо. Они ее очень сильно интересовали. До того интересовали, что…
Я осекся.
Вилем многозначительно вскинул бровь.
— Ну? И что ты вот только что вспомнил?
Я замялся.
— Ну, кажется, она еще предлагала переспать с ней…
Вилем спокойно кивнул, как будто ожидал чего-то в этом духе.
— И как же ты ответил на это щедрое предложение молодой особы?
Я почувствовал, как щеки у меня вспыхнули.
— Ну, я… я вроде как проигнорировал его.
Вилем закрыл глаза. На лице у него отразились глубокая усталость и смятение.
— Это же куда хуже Амброза! — воскликнул Сим, хватаясь за голову. — Деви не приходится опасаться магистров, она вообще ничего не боится! А говорят, она способна поддерживать восьмичастное связывание. Восьмичастное!
— Я был в безвыходном положении! — сварливо возразил я. — У меня не было ничего, что можно было бы отдать в залог. Ну да, признаю, это была не лучшая идея. Когда все это закончится, можем устроить симпозиум по вопросу о том, какой я дурак. А теперь можно мы просто пойдем дальше, а?
И я умоляюще посмотрел на них.
Вилем протер глаза и устало кивнул.
Симмон попытался скрыть испуг, но ему это плохо удалось. Он судорожно сглотнул.
— Ну, хорошо, ладно. И что же нам делать?
— В данный момент не имеет особого значения, кто именно это устроил, — сказал я, осторожно проверяя, перестала ли идти кровь из руки. Кровь остановилась, и я отлепил окровавленную ладонь от раны. — Я собираюсь принять некоторые меры предосторожности.
Я махнул рукой.
— А вы двое убирайтесь спать!
Сим потер лоб и хмыкнул.
— Тело Господне, ну и противный же ты иногда бываешь! А вдруг тебя снова атакуют?
— Ну, это ведь уже случалось дважды за то время, пока мы тут сидим! — беспечно ответил я. — Вот, немножко щиплется.
Я улыбнулся, глядя на него.
— Да все со мной в порядке, Сим. Честное слово. Я ведь не случайно стал лучшим дуэлистом в группе Элксы Дала. Мне ничто не угрожает.
— Пока ты не уснешь! — вмешался Вилем. Его темные глаза смотрели очень серьезно.
Улыбка так и застыла на моем лице.
— Пока я не усну… — повторил я. — Да, конечно…
Вилем встал и демонстративно отряхнулся.
— Короче. Ты пока умойся и прими свои меры предосторожности.
Он пристально взглянул на меня.
— Я так понимаю, нам с юным Симмоном следует ждать лучшего дуэлиста Элксы Дала у меня в комнате?
Я смущенно покраснел.
— Ну… ну да. Я был бы вам очень признателен…
Вил отвесил мне преувеличенно любезный поклон, отворил дверь и вышел в коридор.
Сим к этому времени уже широко улыбался.
— Значит, договорились! Только рубашку надеть не забудь. Я готов сидеть с тобой всю ночь, как с младенцем в коликах, но я отказываюсь это делать, если ты собираешься спать голым!
* * *
Когда Вил с Симом ушли, я выбрался в окно и отправился в путь по крышам. Рубашку я оставил дома: я был весь в крови и не хотел ее испортить. Я доверился темной ночи и позднему часу, надеясь, что никто не заметит, как я бегаю по крышам Университета полуголый и окровавленный.
Защититься от симпатии довольно просто, если знаешь, что делаешь. Когда кто-то пытался сжечь меня, ранить или вытянуть все тепло из моего тела, пока я не умру от переохлаждения, все это было простое, примитивное приложение сил, так что и противостоять ему было несложно. Теперь, когда я понимал, что происходит, и держался настороже, я мог считать себя в безопасности.
Меня больше тревожило то, что противник, который меня атакует, может разочароваться и предпринять что-нибудь еще. Например, определить мое местонахождение и организовать нападение без применения магии, которое одним усилием воли уже не отразишь.
Наведение порчи — это, конечно, ужасно, однако громила с острым ножом убьет вас вдесятеро быстрее малефиция, если поймает в темном проулке. А если ты имеешь возможность отслеживать каждое движение человека, имея в распоряжении его кровь, застать его врасплох проще простого.
Поэтому я и шагал сейчас по крышам. Я намеревался набрать горсть палых листьев, пометить их своей кровью и выпустить в Чертоге Ветра. Я уже использовал эту уловку прежде.
Но, перемахнув через узкую улочку, я увидел, как в тучах сверкнула молния, и почувствовал в воздухе запах дождя. Надвигалась гроза. Мало того что ливень прибьет палую листву, не давая ей разлетаться, он еще и кровь с нее смоет…
Я стоял на крыше, чувствуя себя так, словно из меня вышибли все двенадцать цветов ада. Это вызвало неприятные воспоминания о годах, проведенных в Тарбеане. Я постоял, глядя на отдаленные молнии и борясь с этим чувством. Я заставил себя вспомнить, что я уже не беспомощный голодный мальчишка, которым был когда-то.
За спиной у меня раздался слабый звук, похожий на барабанную дробь, — кто-то шагал по железной крыше. Я напрягся, потом успокоился, услышав голос Аури:
— Квоут!
Я посмотрел направо и увидел метрах в трех от себя ее легкую фигурку. Луна скрылась за облаками, но я по голосу понял, что она улыбается, когда она сказала:
— А я увидела, как ты бежишь поверх всего!
Я развернулся к ней, радуясь, что сейчас так темно. Мне не хотелось думать, как может отреагировать Аури, увидев меня полуобнаженным и перемазанным кровью.
— Привет, Аури, — сказал я. — Смотри, гроза собирается. Не стоит тебе бегать поверх всего нынче ночью.
Она склонила головку набок.
— Ты же бегаешь! — возразила она.
Я вздохнул.
— Я-то да. Но я…
По небу огромным пауком расползлась молния, осветив все кругом на целую секунду. Ослепила меня своей вспышкой и угасла.
— Аури! — окликнул я, боясь, что мой вид ее спугнул.
Сверкнула другая молния, и я увидел, что Аури подступила ближе. Она указала на меня пальцем и расплылась в улыбке.
— Ты как один из амир! — сказала она. — Квоут — один из киридов!
Я посмотрел на себя и, когда сверкнула следующая молния, понял, что она имеет в виду. Мои кисти и предплечья были разрисованы засохшими струйками крови оттого, что я пытался зажимать свою рану. Эти ручейки крови действительно были похожи на татуировки, которыми некогда амир украшали членов ордена, принадлежащих к высшему рангу.
Это упоминание так меня поразило, что я забыл главное, что знал об Аури. Я забыл об осторожности и задал ей вопрос:
— Аури, откуда ты знаешь о киридах?
Ответа не было. Когда сверкнула новая молния, я увидел, что стою один на опустевшей крыше, под неумолимым небом.