14. Каннибалы у Гора
Скинув покрывало, я выхватил меч, и Тул Акстар услышал это. Он повернулся ко мне. Кровь отхлынула от его лица. Он побледнел, как смерть, но крик замер в его груди, когда острие меча коснулась его горла.
— Тише! — прошипел я.
— Кто ты?
— Тихо!
Тут же у меня созрел план. Я заставил его повернуться спиной, обезоружил его, затем связал и сунул в рот кляп.
— Где мне его спрятать, Санома Тора? — спросил я.
— Здесь небольшая кладовка, — сказала она, показав мне маленькую дверь в стене. Я открыл дверь и втащил Тул Акстара в небольшой шкаф. Должен сказать, что обращался я с ним не очень вежливо.
Затем я закрыл дверь и повернулся к бледной и дрожащей Саноме Тора.
— Я боюсь, — сказала она, — они вернутся и убьют меня.
— Придворные не вернутся, пока Тул Акстар не вызовет их. Они ведь уверены, что их повелитель забавляется с тобой. Ты же слышала его приказ.
Девушка кивнула.
— Вот его кинжал, — сказал я. — Если случится что-либо непредвиденное, ты сможешь продержаться некоторое время, угрожая убить его.
Однако она дрожала всем телом, и я боялся, что такое испытание ей не под силу. О, если бы на ее месте была Тавия! Уж она бы сумела сделать все, что надо!
— Я скоро вернусь, — сказал я и поднял с пола покрывало. — Пусть окно будет открыто, и к моему появлению будь готова.
Я накинул на себя покрывало и увидел, что она вся дрожит, а кинжал готов выпасть из ее пальцев. Но мне ничего не оставалось, как поторопиться на «Джаму» и скорее вернуться обратно.
Я пробрался в башню без всяких приключений. Надо мною сверкали яркие барсумские звезды, а над самой крышей дворца горела самая яркая — Джасум — Земля.
«Джама», конечно, была невидима, но мое доверие к Тавии было так велико, что я знал: протяни я руку, я нащупаю борт корабля. Действительно, корабль уже был на месте. Трижды я осторожно стукнул о борт корабля. Таков был наш сигнал. Люк приподнялся, и через мгновение я уже был внутри.
— Где Санома Тора? — спросила Тавия.
— Никаких вопросов, — ответил я. — Нужно спешить. Она молча заняла место рядом со мною возле пульта управления. Мягкое плечо ее коснулось моей руки. Я осторожно подвел «Джаму» к окну дворца. Через глаз перископа я увидел фигуру Саномы Тора.
— Держи корабль в таком положении, Тавия, — сказал я, поднял крышку люка и окликнул Саному Тора.
При первом же звуке моего голоса она вздрогнула так, что чуть не выронила кинжал из рук, хотя она знала, что я прилечу, и ждала меня.
— Выключи свет, — прошептал я ей. Я видел, как она неверной походкой прошла к выключателю, и вскоре комната погрузилась в темноту. Я поднял люк и встал на подоконник. Свое покрывало я заткнул за одежду, чтобы можно было использовать его мгновенно в случае необходимости. Затем я протянул руки к Саноме Тора. Она была так слаба от ужаса, что не могла даже без моей помощи подняться на подоконник. Тогда я взял ее на руки и с помощью Фао опустил в люк корабля. Затем я вернулся в комнату, где лежал связанный Тул Акстар. Я наклонился, разрезал веревки и вытащил кляп.
— Делай так, как я скажу, Тул Акстар, — сказал я. — Иначе мой кинжал найдет путь к твоему сердцу. Он жаждет твоей крови, Тул Акстар, и я с трудом сдерживаюсь. Однако если ты будешь слушать меня, я постараюсь спасти твою жизнь. Я хочу использовать тебя, и от того, насколько ты будешь мне полезен, зависит твоя жизнь.
Я заставил его подняться, подвел к окну, поднял на подоконник. Увидев, что ему нужно шагнуть в бездну, он затрясся от страха, и мне стоило немалых усилий заставить его перейти на корабль.
Затем я тоже спустился в люк, закрыл его и включил слабый свет в кабине корабля. Тавия повернулась ко мне, ожидая приказаний.
— Держи корабль на месте, Тавия, — сказал я.
Я подошел к небольшому столу, достал письменные принадлежности, затем подозвал Фао.
— Ты из Джахара, — сказал я. — Ты можешь писать на языке своей страны?
— Конечно.
— Тогда пиши, я буду диктовать. Она приготовилась.
— Если хоть один корабль Гелиума будет уничтожен? Тул Акстар умрет. Подпись. Хадрон из Хастора, падвар Гелиума.
Тавия и Фао посмотрели сначала на меня, затем на пленника. Глаза их в изумлении смотрели на Тул Акстара, которого сначала они не узнали при слабом освещении.
— Тул Акстар! — выдохнула Тавия. — Тан Хадрон из Хастора, ты сегодня спас Гелиум и весь Барсум.
Я не мог не отметить быстроту ее разума. Она сразу оценила те возможности, которые таятся в пленении джеддака Джахара.
Я взял то, что написала Фао, вернулся в каморку Саномы Тора, положил записку на туалетный столик. Еще через мгновение я был уже в кабине, и наш корабль быстро поднялся над крышами Джахара.
Утро застало нас уже за линиями вражеских кораблей. Должен сказать, что командиры на кораблях были плохими, так как я увидел огни задолго до того, как подлетел к ним. А ни один командир Гелиума, ожидающий нападения врага, не позволил бы демаскироваться, включая ночью огни.
Сейчас мы на большой скорости летели в том направлении, в котором я надеялся встретить флот Гелиума.
Санома Тора понемногу оправилась от потрясения. Меня крайне тронула сердечная забота Тавии о ней. Она успокаивала ее, обращаясь, как с младшей сестрой, хотя она сама была младше Саномы Тора. Однако по мере того, как она приходила в себя, к ней возвращалась ее обычная надменность, и она не высказывала ни малейшей благодарности Тавии за ее заботу. Да, теперь я видел настоящую Саному Тора, для которой существовала только она сама, а весь остальной мир был создан для того, чтобы служить ей. Мне очень хотелось услышать от нее хотя бы словечко благодарности Тавии, но увы…
Мы быстро летели, следуя на высоте полета боевых кораблей. Сейчас на корабле было нечего делать. Необходимо было только следить за появлением флота Гелиума. Поэтому я поручил это дело Фао, а мы с Тавией легли отдохнуть. Тул Акстар лежал возле борта. Я давно вытащил кляп из его рта, но он лежал молча, и я подумал, что он спит.
Я настолько устал, что уснул сразу же, как только лег. И разбудила меня какая-то тяжесть, навалившаяся на меня. Я попытался сбросить ее, но с удивлением обнаружил, что мои руки связаны.
Чье-то колено уперлось в мою грудь, прижав меня к полу. Рука стиснула горло. И тут я увидел Тул Акстара. Это он напал на меня. В руке у него был кинжал.
— Тихо! — прошептал он. — Если хочешь жить, то ни звука! — Затем он крепко связал мои ноги и сунул кляп в рот. После этого он перебрался к Тавии и ее, тоже спящую, крепко связал. Возле пульта управления лежала Фао, тоже связанная. Санома Тора скорчилась возле стены. Видимо, она была поражена ужасом. Она не была связана. Почему же она не предупредила меня? Почему она не пришла ко мне на помощь, как это сделала бы Тавия?
Что же произошло? Я был уверен, что очень надежно связал Тул Акстара и он не мог освободиться без посторонней помощи. И все же я в чем-то допустил ошибку. Я выругал себя за небрежность, которая сорвала все мои планы и теперь может привести к гибели Гелиум.
Покончив с Фао, Тавией и со мной, Тул Акстар прошел к пульту управления, не обращая никакого внимания на Саному Тора, хотя та и не была связана. Видимо, он был уверен, что она совершенно безопасна для него.
Повернув корабль к Джахару, он подошел ко мне.
— Я должен был бы убить тебя, Хадрон из Хастора. Но я дал слово джеддака, что не убью.
Интересно, кому же он дал слово? — подумал я, но сейчас меня занимали другие, более важные мысли: как снова захватить корабль и как спасти жизни Фао, Саномы Тора, Тавии, да и свою.
— Благодари бога за щедрость и великодушие Тул Акстара, — продолжал он.
— Ведь за то, что ты совершил, ты заслуживаешь страшного наказания. Но я освобожу тебя! Я высажу тебя. — Он рассмеялся. — Освобожу! Я высажу тебя в провинции У-Гор!
В его голосе звучало такое злорадство, что я понял; ничего хорошего меня не ждет. Я никогда не слышал об У-Горе и предполагал, что это, вероятно, так далеко, что оттуда невозможно добраться до Джахара и тем более до Гелиума. И я был уверен, что Тул Акстар не высадит меня там, где я буду представлять хоть малейшую опасность.
«Джама» летела в тишине много часов. Тул Акстар не проявил гуманности и не вытащил кляпа из наших ртов. Он был занят возле пульта управления, а Санома Тора сидела возле стены. И ни разу за это время она не взглянула на меня. Какие мысли бродили в этой прекрасной голове? Может, она думает о том, как освободить нас? Или же она охвачена таким ужасом, что уже не способна ни на что? Ведь она уверена, что в перспективе у нее снова рабство в Джахаре. Я не знал ничего. Она была загадкой.
Не знаю, сколько времени мы были в полете. Солнце уже стояло высоко, когда Тул Акстар повел корабль вниз. Вот заглох шум мотора, и Тул Акстар подошел ко мне.
— Вот мы и в У-Горе, — сказал он. — Здесь я подарю тебе свободу, но сначала ты должен отдать мне ту странную штуку, с помощью которой ты проник в мой дворец.
Покрывало невидимости! Откуда он узнал о нем? Неужели… Но, нет, не может быть. Все фибры моей души протестовали против такого предположения. Сейчас покрывало, сложенное в маленький комочек, покоилось в моем кармане. Тул Акстар вытащил у меня изо рта кляп.
— Когда ты вернешься во дворец, — сказал я, — поищи под окном в каморке Саномы. Должен сказать, что покрывало неплохо служило мне.
— Зачем же ты оставил его?
— Я уронил, а искать не было времени. Кто-то стучался в дверь.
Соврал я не очень умело, но Тул Акстар проглотил эту ложь.
Он открыл люк и бесцеремонно вытолкнул меня из корабля. К счастью, корабль висел низко над землей, и я ничего не сломал. Затем он высадил Тавию и спустился сам. Он перерезал веревки на руках Тавии.
— Другая останется у меня, — сказал он. Я понял, что он имеет в виду Фао. — Она сильная, злая, как бант. Она будет у меня телохранительницей.
Я был рад, что он не узнал в Тавии свою бывшую рабыню.
Он забрался на корабль и снова заговорил с нами из люка:
— Я выброшу вам оружие, когда немного поднимусь, чтобы вы не применили его против меня. Вы можете благодарить будущую джеддару Джахара за милость, которую я оказал вам.
«Джама» медленно поплыла вверх. Тавия освободилась от своих оков и теперь резала мои веревки. Но я был так оглушен ударом «в спину», что не мог прийти в себя. Санома Тора, женщина, которую я любил, ради которой рисковал жизнью, предала меня! Только теперь я понял, каким был дураком. Тул Акстар сумел купить ее обещанием, что сделает джеддарой!
Ну что ж, она удовлетворила свои амбиции, но какой ценой! Я был уверен, что если она даже проживет тысячу лет, она не сможет без стыда смотреть на себя в зеркало. Она будет страдать, но эта мысль не принесла мне радости. Все-таки я любил ее и не желал ей зла.
Я сел на землю. Мягкая рука обняла меня за плечи, и нежный шепот проник в мои уши:
— Бедный Хадрон!
И это было все, но в этом прикосновении, в этом голосе было столько неподдельного участия, что они, как чудесный бальзам, облегчили боль в моем израненном сердце.
Никто, кроме Тавии, не мог сказать так. И я повернулся к ней, взял ее маленькие ладони в свои руки, поднес к губам.
— Любимый Друг, — сказал я, — как я рад, что это не ты предала меня.
Не знаю, почему я сказал это. Слова вырвались сами, помимо моей воли. И только теперь я понял, что если бы меня предала Тавия, ничто не смогло бы утешить меня. Я порывисто сжал ее в объятиях.
— Тавия! Обещай, что никогда не покинешь меня. Я не смогу жить без тебя!
Она обвила своими сильными руками мою шею и приникла ко мне.
— Никогда, до самой смерти я не расстанусь с тобой, — прошептала она. А когда она оторвалась от меня, я увидел, что она плачет.
Я знал, что никогда не смогу полюбить другую женщину, кроме Саномы Тора. Но какие чувства я питал к Тавии?
— Мы никогда больше не расстанемся, — сказал я. — Если нам посчастливится вернуться в Гелиум, то дом моего отца будет твоим домом, а моя мать будет твоей матерью.
Она вытерла глаза и посмотрела на меня так, что я смутился. Затем она улыбнулась — и эта улыбка тоже была для меня загадкой. Ведь у нее были тысячи разных оттенков выражения лица, что делало ее совсем непохожей на других девушек. Я думаю, что это и делало ее такой привлекательной. Она не была открытой для всех, в ее характере были таинственные глубины, подводные течения. Мне порою было трудно понять ее настроение. Когда я считал, что она счастлива, — она плакала, в другой раз, когда остальные женщины рыдали бы и бились в истерике, она держала себя в руках, не теряя контроля над собой.
Я считал Тавию самой чудесной девушкой из всех. И чем ближе я узнавал ее, тем большей проникался симпатией. Ее красота не была так совершенна, как красота Саномы Тора, но это была живая красота, одухотворенная красота. И красота ее души проникла через ее взгляд, ее улыбку.
Тул Акстар, верный своему слову, сбросил нам оружие, а затем мы услышали, как удаляется рокот мотора. Мы остались одни в пустынной и, без сомнения, враждебной стране.
— У-Гор, — сказал я. — Никогда не слышал о такой местности. А ты?
— Слышала. Это отдаленная провинция Джахара, некогда процветающая и богатая. Но из-за безумной политики Тул Акстара, который вывез отсюда всех взрослых мужчин, провинция обеднела, начался голод, а затем каннибализм. Справедливости ради следует сказать, что сначала съели эмиссаров Тул Акстара, которые следили за выполнением его декретов. Тул Акстар послал армию подавить бунт. Но здесь было так много жителей, что они победили и съели воинов. К этому времени все фермы разрушились, семян для посадки не было, а люди приобрели вкус к человеческому мясу. И сотни лет эти люди едят друг друга. Здесь осталось совсем немного жителей, которые собрались в банды и рыщут по равнинам в поисках тех, кого можно съесть.
Я содрогнулся. Мне стало ясно, что отсюда надо бежать, и как можно скорее. Я спросил Тавию, где находится У-Гор. Оказывается, в тысяче хаадов к юго-западу от Ксанатора.
Да, отсюда в Гелиум не пробраться. Такое путешествие, если когда-нибудь оно завершится, продлится годы. Самый ближайший дружественный город — Гатол — находился к северу отсюда в семи тысячах хаадов. Возможность добраться до Гатола тоже была довольно проблематичной, но это была наша единственная надежда — и мы пустились в это почти безнадежное путешествие в город, где родилась моя мать.
Мы шли по долине, перерезанной цепями низких холмов. Высокие горы виднелись на северном горизонте. Нигде мы не встретили ни домашних стад, ни возделанных полей — действительно безрадостная голодная страна. Здесь не было ни насекомых, ни птиц, ни рептилий. Страна нищеты.
Двигаясь по этой безотрадной стране, мы всячески старались подбодрить друг друга. И я сотни раз благодарил богов, что моим спутником была Тавия, а не кто-то другой.
Что бы я делал сейчас, будь на ее месте Санома Тора? Сомневаюсь, что она прошла бы даже сотню хаадов, а Тавия шла рядом с той же легкой грацией, которая была ей свойственна всегда. Она совершенно не показывала никаких признаков усталости, редкий мужчина смог бы выдержать такой марш.
— Мы прекрасно подходим друг другу, Тавия, — сказал я.
— Я это знаю. Очень давно.
Мы шли до самого вечера, и ни одно живое существо не встретилось нам. Тавия оглянулась назад, как будто что-то толкнуло ее.
И тут она схватила меня за руку.
— Они идут! — просто сказала она.
Я оглянулся и увидел сзади несколько темных фигур. Пока было трудно сказать, люди ли это. Но было видно, что они заметили нас и теперь идут вслед за нами.
— Что будем делать? — спросила Тавия. — Остановимся и будем драться? Или попытаемся скрыться в темноте?
— Ни то, ни другое. Мы просто исчезнем.
— Как?
— Ты забыла об изобретении Фор Така, покрывале невидимости.
— Чудесно! — воскликнула Тавия. — Я забыла о нем. С его помощью мы спокойно доберемся до Гелиума.
Я залез в карман и хотел достать покрывало. Оно исчезло! Исчез и сосуд с остатками вещества невидимости. Я посмотрел на Тавию, и она все поняла.
— Ты потерял его?
— Нет. Кто-то украл покрывало.
Она подошла ко мне и ласково положила руку мне на плечо. Я знал, что она думает то же самое, что и я. А я думал о том, что этого никто не мог сделать, кроме Саномы Тора.
Я опустил голову.
— И я пожертвовал твоей жизнью, Тавия, чтобы спасти такую, как она.
— Не суди ее слишком поспешно. Мы не знаем, какие искушения были ей предложены и какие угрозы применил Тул Акстар, чтобы совратить ее с пути чести. Видимо, она не такая сильная, как мы.
— Не будем говорить о ней, Тавия, жуткое ощущение, когда любовь переходит в ненависть.
Она сжала мою руку.
— Время излечивает все. Когда-нибудь ты найдешь женщину, достойную тебя, если она существует.
Я взглянул на нее.
— Если она существует, — пробормотал я, но она прервала мои размышления.
— Мы будем драться или побежим, Тан Хадрон?
— Я бы предпочел драться и умереть, но я должен думать и о тебе.
— Тогда мы будем драться. Но ты, Хадрон, не должен умирать.
Меня поразил ее тон, и мне стало стыдно, что я забыл свой огромный долг перед нею.
— Прости, — сказал я. — Я не должен умирать, пока ты жива.
— Вот это лучше. Как мы будем драться? Где мне встать, справа или слева? Когда мы с тобой встретились впервые, ты говорил, что мы будем товарищами по оружию. Значит, мы будем драться вместе, плечо к плечу, или спина к спине. Я помню твои слова, Тан Хадрон.
Я улыбнулся, и хотя мне казалось, что лучше бы я дрался один, не имея рядом женщины, я восхищался ее мужеством.
— Хорошо, — сказал я, — стой справа. Тогда ты будешь между двух мечей.
Трое, преследовавшие нас, уже приближались. Я увидел перед собой трех голых дикарей со спутанными волосами, грязными телами и жестокими лицами. Глаза их горели мрачным светом, изо рта торчали желтоватые клыки. Скорее, это были дикие звери, чем люди.
Они были вооружены мечами, которые несли в руках, так как у них не было ножен. Они остановились, жадно глядя на нас голодными глазами. Они, несомненно, были голодны, так как выпирающие ребра и впалые животы говорили о том, что пища редко бывает в их желудках.
Сегодня эти трое надеялись лечь спать сытыми. Это я видел в их глазах. Они пошептались между собой, а затем разделились и окружили нас. Значит, они хотят напасть одновременно.
— Мы нападем первыми, — прошептал я. — Как только они займут места, я дам сигнал и брошусь на того, кто передо мной. Не отставай от меня и старайся, чтобы тебя не отрезали.
— Плечо к плечу до самого конца, — ответила она.
