Час был ранний, но солнце пекло. Доброслав приказал подогнать пленников к реке. Пусть пьют. Арсун доложил, что большинство из них не прочь хоть сейчас вступить в союзническую армию, в прострации и отчаянии пребывает лишь небольшая часть. Вполне понятно. И Доброслав, и другие вожди не возражали против вступления пленных обров в войско союзников. Да у них и не было иного выхода. От чего, кстати, могла значительно увеличиться сила войска. Арсун уверял, что о предательстве речь не идет — кнехты вызывают ненависть у всех рас, не только у людей. А то, что обров вынудили служить чужим, ну так с кем не бывает?..

— Ладно, чего уж там, — соглашался воевода. — Зато теперь пешую армию врагов встретит равная сила. Возможно, нас теперь будет даже больше…

Сергей удобно расположился на скамье из щитов, когда к нему подошли Доброслав с Арсуном, а немного погодя и Сангор. Возле вождей расположился отряд телохранителей Сергея. За Доброславом по пятам шел раздраженный запахом чужих гнедой жеребец, злобно прижавший уши и готовый зубами и копытами наказать прикосновение к хозяину любой чужой руки.

— Что за представление? — спросил голос за спиной Сергея. Это подошли Малинин с Исаевым.

— Да вот хочу вас познакомить с первым встреченным кнехтом. Вернее, со вторым. Первого кончили мои ретивые телохранители.

Сергей дал знак Темеру:

— Приведи зверя.

Скоро кнехт предстал перед ними. Все молча и долго смотрели на синюю обезьяну.

— Да!.. — наконец протянул Доброслав.

Все согласились, что лучше не скажешь. Кнехт, отлично уловивший контекст, с невыразимым презрением плюнул им под ноги.

— Повтори, кто ты есть, — приказал Сергей.

— Я командующий армией обров, которую вы бесчестно положили, из собственной трусости не дав сразиться.

— Ага, — сказал воевода, — ты умный, а мы все тут дураки. Спроси его, — оглянулся к Сергею Доброслав, — сколько кнехтов в столице? И сколько их в пешем войске обров?

Интересно, но, даже сам не замечая, воевода брезговал напрямую обращаться к кнехту.

— Отвечай! — приказал Сергей Кансару.

— Сколько в столице, вы еще узнаете. Если живы останетесь. А в войске больше двух и не надо. Командир и советник. Для этого сброда достаточно.

— Если не ответишь, сколько вас в замке Бога-Отца, я прикажу посадить тебя на кол, обезьяна, — пригрозил Волков. — Кол прикажу сделать толстым, чтобы ты мучился дня три. Будешь отвечать?

Кансар плюнул в сторону Сергея, но плевок не достиг цели. Сергей быстро поднял руку, останавливая оскорбленных телохранителей.

— Почему вашего правителя Монгрота называют Прокуратором?

— Потому что он наш правитель. Потому что он Пророк Бога-Отца на земле. Потому что он владыка над всем живым. Потому что это его право по перворождению. Ты, когда его увидишь, будешь долго выть. Кстати, та, которую ты ищешь, находится в замке. Но тебя она не ждет, — засмеялся кнехт.

Сергей ожидал в себе более сильного отклика, но оказалось, за время их разлуки боль успела притупиться. Он почти обрадовался этому и ошибся, потому что боль пришла позже, когда надежда вновь воскресла. Ждать снова стало невыносимо.

— Что вы с ней сделали?

— Увидишь, лжепророк, — ответил Кансар и вновь неудачно плюнул.

— А знаешь, Сергей, — вмешался воевода, — не нужно его сажать на кол. Надо же узнать, каковы они бойцы? Пусть ему дадут оружие, я хочу погреметь с ним железом.

— Доброслав! Стоит ли? — возразил Сергей.

— Почему бы и нет? Обезьяна и есть обезьяна.

Через некоторое время Доброслав вышел на ровное место метрах в двадцати от них. Какой-то кентавр сбросил к ногам кнехта меч и круглый щит. Кансар стремительно схватил оружие и злобно огляделся. Взгляд его остановился на Волкове, потом метнулся дальше. Сергей оглянулся — Темер, его старший телохранитель, не убрал свое оружие, которым исподтишка погрозил кнехту. Сергей усмехнулся.

Кнехт повернулся к Доброславу. Тот, стоя с двумя опущенными мечами, брезгливо осматривал противника. Синяя обезьяна медленно, без страха стала приближаться к воеводе. Оставалось метра три-четыре, когда он вдруг метнул меч. Лезвие свистнуло, Доброслав отбил смерть неуловимым движением клинка и все так же брезгливо смотрел на кнехта.

— Воевода! — крикнул Радим. — Дозволь я закончу.

— И то твоя правда.

Радим вышел так же, как и Доброслав, — со щитом за спиной и двумя мечами. С тем же выражением, бывшим только что на лице воеводы, он небрежно шел к изготовившемуся кнехту, которому уже кто-то подтолкнул меч. В стойке твари было что-то отвратительное. Сергей не мог понять, почему все, что бы ни сделало это существо, было так неприемлемо для других: человека, обра, арлана?

Хотелось отвернуться, но Радим уже подходил. Волков все же на секунду оглянулся на друзей — у всех лица были одинаковыми. Послышался лязг мечей, треск, Сергей повернулся к поляне: словно молнией Бога-Отца пораженный, падал Кансар. Меч Радима, перерубив ключицу противника, рассек тело до сердца, мгновенно оборвав нить мерзкой жизни.

Молодой воин вытер меч о густую шерсть кнехта, подумал и сорвал пучок травы, чтобы лучше оттереть следы крови.

— Плохой боец, — сказал он. — Много злобы, мало умения.

И сплюнул, как недавно кнехт, словно тот его заразил.