Мы поехали обратно к дому: Хэйзел с дядей Джоком и Пикселем впереди, я с багажом – сзади. Из сострадания к Пикселю дядина «реплика» модели «Ф» двигалась бесшумно, как привидение. (А что, призраки и в самом деле бесшумны? Откуда пошло такое мнение?) Ворота открылись в ответ на устный приказ дяди Джока, и, конечно же, никаких смертоносных устройств или снайперов не обнаружилось. Я так и знал, будучи хорошо осведомлен о повадках моего дядюшки.

На веранде перед домом нас ждали тетушки Тиль и Сисси. Дядя Джок быстро прошел внутрь дома, а они, со всем присущим деревенским жителям радушием, приветствовали нас, поздравив мою супругу с обретением новой семьи. Я передал котенка Хэйзел, и тетки облобызали меня столь же горячо, сколь это сделал Джок в отношении моей жены. Правда, безо всяких там упоминаний о «временной петле» и прочей муре. Как же славно было попасть снова домой, ей-богу! Несмотря ни на какие бурные события юности, все же самые счастливые воспоминания связаны у меня именно с этим старым домом.

Тетушка Сисси в этот день 2177 года выглядела старше, чем в нашу последнюю встречу, кажется, в 2183 году. Не является ли это ответом на загадку, почему возраст не властен ни над ней, ни над тетушкой Тиль? И не следствие ли это эпизодических визитов в Бундок, где творят такие чудеса?

Наверняка они втроем, да нет, вчетвером (я забыл еще о тетушке Бильдин!) заключили долгосрочное соглашение с Источником Юности, который поддерживает их на одинаковом (пятидесятилетнем) уровне.

Впрочем, у дядюшки несомненно был организм тридцатилетнего, а внешность бодрого старикана требовалась ему лишь для конспирации. И не твое это дело, Ричард!

– А где же тетушка Бильдин?

– Она поехала в Де-Мойн, – ответила тетя Тиль. – Будет дома к ужину.

Ричард, ты, кажется, пребывал на Марсе?

Я прокрутил в голове свой календарь.

– Насколько я могу судить сам, да.

Тетя Тиль проницательно вгляделась в меня.

– Ты что, тоже закручен в «петлю»?

– Прекрати сейчас же! – цыкнул на нее дядюшка. – Разговоры на эту тему запрещены категорически, и вы обе об этом знаете, поскольку и сами подчинены Кодексу.

Я быстро отреагировал:

– А я никакому Кодексу не подчинен. Да, тетушка Тиль, я тоже «закручен» – прибыл сюда из 2188 года!

Дядя метнул на меня испепеляющий взгляд, каким стращал еще в мои десять-двенадцать лет.

– Ричард Колин, что это такое? Доктор Хьюберт дал понять, что ты подотчетен Главному Штабу Времени. Я только что сообщил ему о вашем прибытии. А ведь к Штабу не может быть допущен ни один, не принесший присягу и не подчиняющийся Кодексу. А если кто и проникнет в его пределы, то уже не сможет отсюда выйти. Ты же наврал, что не испытываешь никаких затруднений! Так вот, прекращай вранье и расскажи все как есть. Я постараюсь тебе по-родственному помочь. Как ни говори, ведь кровь – не вода! Ну давай начинай!

– Дядя, у меня лично нет никаких трудностей, это правда. Но доктор Хьюберт изо всех сил пытается мне навязать их. А вы что же, всерьез полагаете, что моя «неподотчетность» Штабу чревата для жизни? Но если это всерьез, то я не шучу – я не собираюсь вступать в Корпус, присягать ему и подчиняться его дурацкому Кодексу! Тетя Тиль, как вы считаете, мы имеем право переночевать в родном доме или нет? А может, я смутил вас так же, как и дядю Джока?

Даже не взглянув на супруга, Тиль ответила:

– Господи, ну конечно, вы можете здесь остаться, Ричард, и ты и твоя милая жена. Добро пожаловать. И ночуйте, и живите сколько понадобится.

Совершенно неважно, откуда вы прибыли и какие у тебя намерения в отношении Корпуса. Это твой дом, он всегда был и будет твоим!

Дядюшка в ответ лишь пожал плечами.

– Благодарю, тетя! Так куда же поставить вещи? В мою комнату? Да, еще необходимо позаботиться об этом свирепом представителе кошачьего племени.

У вас найдется ящик с песком? И молочко на завтрак?

Тетушка Сисси шагнула вперед.

– Тиль, я сама позабочусь о котенке. Не правда ли, он очарователен?

Она протянула обе руки к Хэйзел, которая передала ей Пикселя.

– Ричард, – сказала тетушка Тиль, – в твоей комнате живет наш гость, мистер Дэвис. Но, поскольку сейчас июль, вы с Хэйзел вполне сможете с комфортом поместиться в северной комнате на третьем этаже.

– Хэйзел? – переспросил дядя. – Но это же именно то имя, которое назвал доктор Хьюберт. Майор Сэди, это тоже одно из ваших имен?

– Так точно. Хэйзел Дэвис Стоун. А теперь – Хэйзел Стоун Кэмпбелл.

– Хэйзел Дэвис Стоун? – переспросила тетушка Тиль. – А не в родстве ли вы с мистером Дэвисом, не его ли вы дочурка?

Моя супруга встрепенулась.

– Не исключено. Много лет назад я прозывалась просто Хэйзел Дэвис. А не звать ли вашего гостя Мануэлем Гарсиа О'Келли Дэвисом?

– Именно так его и звать!

– О! Это же мой папочка! Он сейчас в доме?

– Нет, но будет к ужину. Надеюсь, что будет. У него так много важных дел!

– Я знаю, ведь сама я состою в Корпусе сорок шесть субъективных лет и папочка примерно столько же. И с тех пор мы почти не виделись – Корпус есть Корпус! О Господи! Ричард, я сейчас зареву. Останови меня!

– Я? Леди, я здесь всего лишь ожидаю автобуса. Впрочем, тебе не возбраняется воспользоваться моим платком.

Она схватила протянутый платок и приложила к глазам.

– Грубиян! Тетя Тиль, следовало бы пороть его почаще.

– Я слишком поздно стала тетушкой, дорогая. Этим занималась тетя Абигайль, которая теперь находится в лучшем мире.

– Да, тетя Эбби была беспощадна, – согласился я. – Она хлестала меня персиковым прутом. И наслаждалась этим.

– А надо бы настоящей плеткой! Тетя Тиль, я не могу дождаться папочку Мэнни! Мы так долго не виделись!

– Хэйзел, ты же видела его прямо здесь и всего три дня назад! – Я ткнул пальцем в сторону сарая. – Прямо здесь! А может, это было тридцать семь… тридцать девять дней назад, но все же не так уж давно.

– Нет, нет, Ричард, ни то ни другое! По моему субъективному времени больше двух лет! А ведь его завербовали так давно!

– А меня так и вовсе не завербовали, – заметил я. – И вот за этим нас и доставили сюда!

– Не знаю, милый, посмотрим. Да, дядя Джок, я вспомнила, что мне надо кое-что вам сообщить. Это связано с Кодексом. Лично меня как лунни это нисколько не волнует, но, думаю, вам не слишком следует распространяться о «веселом времечке» в будущем!

– Вы так думаете? – медленно произнес дядя Джок.

Тетушка Тиль хихикнула, и он быстро повернулся к ней.

– Женщина, над чем это ты смеешься?

– Я? Вовсе я не смеялась!

– М-р-рф! Майор Сэди, коль скоро на меня возлагается определенная ответственность, я нуждаюсь в несколько расширенном толковании Кодекса.

Есть ли в нем что-либо такое, о чем я не знаю?

– На мой взгляд, да.

– Это что, ваша официальная точка зрения?

– Ну, раз вы захотели говорить официально…

– Да нет, нет! Просто вы мне все это объясните получше, и я сам попытаюсь разобраться.

– Хорошо, сэр. В субботу пятого июля, одиннадцать лет вперед, Ти-Эйч-Кью был перенесен в Нью-Харбор на пятую временную линию. И вы вместе с ним и со всеми своими домочадцами тоже, насколько мне известно.

Дядя Джок кивнул и подтвердил:

– Это и есть тот вид «петлевой» информации, которая согласно Кодексу не должна разглашаться, поскольку есть опасность возникновения обратной положительной связи, новых «колебаний времени», а вследствие этого – и паники. Но я, принимая эту информацию совершенно спокойно, все-таки желаю узнать: зачем это сделано? Мне лично это перемещение совершенно ни к чему!

У меня же действующая ферма, вне зависимости от того, что в ней сокрыто!

– Дядя, – вмешался я. – Я не связан с этим дурацким Кодексом, поэтому скажу. Те горячие головы с Западного побережья в конце концов заткнутся и отстанут от вас.

– Да неужели? – Его брови полезли вверх. – Вот уж не думаю, чтобы они когда-нибудь перестали совать носы в дела моей фермы!

– Перестанут. В «мэйдэй» 88-го! В тот день, когда мы с Хэйзел тут побывали (побываем!), в субботу пятого июля. Сонмы ангелов как раз в этот день пленят Де-Мойн. Всюду будут сыпаться бомбы. Сегодня вы можете подумать, что не выкарабкаетесь. Но я знаю, что вам это удастся: я же сам там побывал! Вернее, должен буду побывать. Спросите доктора Хьюберта или Лазаруса Лонга. Они полагают, что место слишком опасно, чтобы в нем оставаться дальше. Спросите, спросите их самих!

– Полковник Кэмпбелл! – рявкнул знакомый голос, и я обернулся.

– А, Лазарус, привет!

– Разговоры, которые вы ведете, категорически запрещены! Вы можете хоть это сообразить? Или вам не под силу?

Я глубоко вздохнул и обратился к Хэйзел:

– Боюсь, он никогда ничему не научится! – Я повернулся к Лазарусу. – Док, вы пытались поставить меня по стойке «смирно» почти что с первой встречи. Не сработало. Но, видать, в вашей башке это не укладывается?

Возможно, где-то и когда-то Лазарус мог контролировать свои эмоции. И теперь я вдруг обнаружил, что он не утерял этой способности. Мобилизация воли потребовала от него около трех секунд, после которых он заговорил гораздо спокойнее и тише:

– Дайте мне объяснить. Такие разговоры опасны для того, с кем вы говорите. Нельзя делать никаких предсказаний о событиях, которые вам известны благодаря причастности к «петле». Информация такого рода может оказаться пагубной. Если не верите, проконсультируйтесь с математиками, имеющими дело с проблемами времени: доктором Джекобом Бэрроузом, доктором Элизабет Лонг, да с кем угодно еще из этой секции Корпуса. Узнайте также у историков о катастрофических последствиях таких акций в прошлом: примеров сколько угодно. Вы и сами можете ознакомиться в библиотеке Штаба с материалами о Кассандре, «Мартовских идах», Нострадамусе…

Лонг повернулся к дядюшке Джоку:

– Джок, мне жаль, что так получилось. Я умоляю вас и ваше семейство не впадать в уныние в течение всех лет, предшествующих 2188 году. Я вовсе не планировал доставить сюда вашего племянника, прежде чем он обучится дисциплине Кодекса Времени. Да, пожалуй, и вовсе не намеревался доставлять его в Штаб. К сожалению, он вынудил нас, иначе на его мозги повлиять никак не удается! А может, попробовали бы вы?

– Не уверен, что смогу оказать на него хоть какое-нибудь влияние, Лэйф! Дикки, а ты сам-то как думаешь? Не улыбается ли тебе славненькая карьерка в Корпусе? Кстати, не вредно знать, что Корпус спас нас, когда ты был еще ребенком. Это святая правда. Наша ферма должна была пойти с молотка как раз перед тем, как я вступил… Ты был еще ребенком, но должен припомнить, что мы питались одними лишь кукурузными лепешками… но потом дела пошли получше и все наладилось! Тебе тогда было около шести лет.

Я задумался.

– Ну да, я помню. Вроде бы помню. Дядюшка, я же не против вступления в Корпус: вы в нем состоите, моя жена тоже, да и несколько наших друзей.

Но ведь Лазарус то и дело пытается всучить мне поросенка в мешке, а мне надо знать, чего именно от меня хотят и почему! А еще желательно знать: что мне это даст, когда я уволюсь? Мне необходимо понять смысл всего этого, а не сажать себе на шею за здорово живешь каких-то штабных просиживателей кресел!

– Лэйф, так чего вы на самом деле хотите от моего мальчика?

– Выполнения задачи «Адам Селен» в операции «Повелитель Галактики».

– Я что-то о такой не слыхал!

– Ну и забудьте о ней, поскольку вам не понять, да она в настоящее время еще и не возникла…

– Ну, раз «не понять», то как я должен его уговорить? Я умолкаю.

– Лазарус, – раздраженно произнесла Хэйзел. – Кончайте же!

– Майор, я обсуждаю деловые вопросы со смотрителем станции Ти-Эйч-Кью!

– Опять ваш поросячий визг? Вы снова пытаетесь облапошить Ричарда любым способом, заманивая в рискованное дело и не раскрывая при этом подоплеку? Я его знаю, считаю рыцарем без страха и упрека и восхищаюсь им!

Я даже чувствую себя виноватой, что втравила его… и почти успешно, если бы вы, как всегда, не сунулись и не изгадили все! А теперь вы еще пытаетесь надавить на Ричарда с помощью его ближайшего родственника, почти отца. Стыдитесь! Ваше дело теперь – представить Ричарда Кругу или отпустить с миром. Хватит пытаться взять с наскока. Введите его в Круг, пусть они сами ему объяснят!

Я всегда помнил, что в логове дяди был чулан, переоборудованный в кабину лифта. Мы с Лазарусом вошли в него, и я увидел, что там, где в лифте было отверстие для контроля за номером этажа, теперь светились рисунки, напоминающие знаки Зодиака, но обычные символы были дополнены еще и другими, какие в зодиакальном круге не числятся. Например, пауком, носящим название «Черная вдова», или змеей, поедающей свой хвост.

(Насколько я знал, последний знак был символом «кольца Уробороса» и назывался «Мировой змеей».) Лазарус положил руку на этот знак. Чулан (или кабина лифта, или комнатка) тронулся с места. Внутри что-то замерцало, и интерьер внезапно преобразился, потеряв всякое сходство с чуланом моего дяди.

– Выйдем, – сказал Лазарус и открыл дверь с противоположной стороны.

От этой двери отходил такой длинный коридор, какого в доме дяди быть не могло. К тому же и вид из окон вовсе не соответствовал пейзажу нашей фермы. Правда, сама Земля напоминала просторы Айовы, но такие, какими они были еще до появления здесь человека: не тронутые ни плугом, ни лемехом.

Мы почти сразу же оказались в другом конце коридора, где на закрывавшей его стене вдруг появилась арка.

– Сюда, – сказал Лазарус, и мы вошли в арку, за которой был совершенно темный проход с неясным слабым светом где-то в глубине.

Я хотел спросить Лазаруса о том, что это такое, но обнаружил – его нет рядом, он исчез. Я раздраженно произнес в пустое пространство:

– Послушайте, Лазарус, вам не надоело? – и повернул было обратно, чтобы вернуться в чулан дяди Джока, найти Хэйзел и убраться отсюда подобру-поздорову, покончив с идиотской игрой.

Но никакого коридора уже не было, и я, мысленно пообещав Лазарусу добрую зуботычину, двинулся в единственно оставшемся мне направлении к неясно маячившему впереди свету. Очень скоро черный проход закончился, и я оказался в небольшом, очень неплохо обставленном помещении, освещенном неизвестно откуда льющимся светом. Медный безличный голос проговорил:

– Пожалуйста, присядьте. Вас вызовут.

Я сел в удобное кресло, поставив рядом палку. Перед креслом находился столик, на котором лежало несколько журналов и одна газета. Я просмотрел каждое издание, ожидая найти какие-нибудь анахронизмы, но таковых не оказалось. Все они были именно теми, какие, по-моему, поступали в Айову семидесятых годов, либо издавались в ней самой. Даты соответствовали началу июля 2177 года или чуть более ранним числам. Газета «Гриннелл Герольд Реджистер» была датирована пятницей 27 июня 2177 года.

Я хотел ее отложить, ибо она всегда была для меня малоинтересной: в ней печаталась сугубо местная хроника, светские сплетни, университетские новости и извещения. И все же я не сделал этого, так как мне в глаза бросилось небольшое объявление:

«В воскресенье, двенадцатого июля, единственный раз в оперном театре Де-Мойна будет дано представление „Сна в летнюю ночь“ балетной труппой Галифакса с сенсационной новой звездой Луэнной Паулин в партии Титании».

Я перечитал объявление дважды и пообещал самому себе взять Хэйзел на представление. Это тоже может стать особым «юбилеем»: я познакомился с миссис Гвендолин Новак в день памяти Нэйла Армстронга, или как его называли в Голден Руле, «День праздничного бала в честь Нэйла Армстронга», то есть двенадцатого июля прошлого года (к черту эту гнусную «временную петлю»!), что в конце концов привело к нашей восхитительной «свадьбе».

(Если, конечно, исключить того неотесанного болвана, который приперся к нам за стол и позволил себя убить.) Но не будет ли разочарованием увидеть проказы «королевы фей» при полном ее земном весе? Нет, не должно быть, поскольку Луэнна Паулин заработала (заработает?) свою репутацию именно в условиях земного притяжения, и контраст может оказаться неожиданно прелестным. К тому же посещение театра станет данью сентиментальным воспоминаниям, и мы непременно зайдем за кулисы и скажем ей, что видели ее в той же роли в условиях одной трети земного притяжения в Голден Руле. О Господи, я же забыл, что сейчас всего лишь 2177 год, когда никакого Голден Рула еще не существует! Он появится только через три гола. Вот тут я, кажется, наконец стал понимать, почему Кодекс так строго запрещает праздную болтовню…

А, черт с ним! В «День Нэйла Армстронга» я все равно сделаю своей любимой женушке такой сентиментальный сюрприз!

Я еще держал в руках «Герольд Реджистер», когда абстрактное изображение на стене преобразилось в горящую строку. ПЕТЛЯ ВО ВРЕМЕНИ СПАСАЕТ ДЕВЯТЬ МИЛЛИАРДОВ!

Пока я на это пялился, буквы поплыли и образовалась другая надпись:

ПАРАДОКС ДОЛЖЕН БЫТЬ СПАРАДОКТОРЕН!

Потом пошло такое: ПЕРВЫЙ ЧЕРВЯК СТРЕМИЛСЯ К СМЕРТИ.

И еще: НЕ СЛИШКОМ СТАРАЙСЯ: ТЫ МОГ ПРЕУСПЕТЬ!

Я попытался осмыслить последнее изречение, но оно тоже исчезло, сменившись новым: ЗАЧЕМ ТЫ ПЯЛИШЬСЯ НА ЧЕРНУЮ СТЕНУ?

И черная стена сразу же возникла, но ненадолго, так как и на ней появилось крупное изображение «Мировой змеи», а внутри ее, кусающей свой мерзкий хвост, друг за другом побежали буквы, выстроившиеся в прямые светящиеся строки: ПРИКАЗЫВАЕМ ВЫЙТИ ИЗ ХАОСА! КРУГ АУРОБОРО.

Через некоторое время исчезла и эта эмблема, сменившись изображением арки, и металлический голос провозгласил:

– Входите, пожалуйста!

Я схватил трость, прошел через арку и обнаружил, что нахожусь в самом центре огромного круглого зала. Такой сервис с очередным нуль-перемещением показался мне несколько чрезмерным…

Там помещалась чертова дюжина людей, восседавших по окружности на помосте метровой высоты. Это был как бы кольцевой амфитеатр со мной в качестве ведущего актера в середине арены (а может, и насекомого на булавке, разглядываемого под микроскопом), являющегося «звездой шоу». Тот же медный голос приказал:

– Назовите свое полное имя.

– Ричард Колин-Эймс Кэмпбелл. Это что, судебный процесс?

– В каком-то смысле, да.

– Можете болтать что угодно, я этого не принимаю! Если кого-то и надо судить, так это вас самих, поскольку мне от вас совершенно ничего не нужно, а вы от меня чего-то домогаетесь! Это вы должны меня убеждать и уламывать, а не наоборот! И зарубите это на всех своих носах!

Я медленно повернулся кругом, изучая своих «судей». Среди них, к моему удивлению, я нашел и дружественных мне особ, например Хильду Бэрроуз, что значительно подняло мое самочувствие. Она послала мне поцелуй, я его «поймал» и «съел». И все же я был весьма удивлен ее присутствием здесь. Этой крошке-красавице подошло бы любое другое место, кроме этого. Что ей, с ее элегантностью и грацией делать в этом мощном органе, претендующем на управление историей в любой изо всех вселенных?

Затем я различил и другие знакомые мне лица. О, Лазарус. Он важно кивнул мне, я ответил тем же. Он произнес:

– Пожалуйста, полковник, наберитесь терпения. Разрешите продолжить процедуру согласно протоколу.

Я отпарировал:

– Когда протокол абсурден, его следует изменить! Я стою тут, а вы все восседаете. Значит, ваш протокол – примитивное давление. И вы пользуетесь такими методами? Если у меня в течение десяти секунд не будет стула, я уйду. А коли у вас дефицит стульев, можете отдать свой!

Невидимый робот с медным голосом водрузил мягкое кресло прямо позади меня настолько стремительно, что лишил всяких оснований для ухода. Я опустился в него и положил палку поперек коленей.

– Удобно? – осведомился Лазарус.

– Вполне, благодарю!

– Ну-с, хорошо. Следующий пункт протокола – вводный. Надеюсь, возражений не будет?

Модный голос начал перечислять членов-компаньонов Круга Ауроборо, составляющих руководство всевселенского Корпуса Времени. По мере упоминания каждого из них мое кресло само поворачивалось так, что мы оказывались лицом к лицу. При этом я даже не ощущал движения. Так, может, перемещались они сами?

– Мастер Мобиас Торас, от Барсума, временной канал один, кодовое прозвище – Джон Картер.

От Барсума? Что за чушь? Я вдруг обнаружил, что стою на ногах и отвешиваю поклон в ответ на любезную улыбку и осеняющий жест. Человек был чрезвычайно стар, он состоял из одних костей, обтянутых пергаментной кожей. На поясе висел меч, которым, я был уверен, не пользовались с незапамятных времен. Его одеяние из тяжелого шелка напоминало покров буддийского жреца. Кожа отливала цветом полированного красного дерева и была гораздо краснее, чем у североамериканских индейцев. Словом, весь его облик являлся живой иллюстрацией к сказкам Барсума! Я еще подумал, может, он загримирован, а шелковое полотнище и декоративный меч – лишь дополнение к театральному облику? Но тогда какая же сила заставила меня встать?

(Я вспомнил, как тетушка Эбби наказывала меня за малейшую непочтительность к старшим. Но нет, ерунда, дело не в его возрасте. Я сразу понял, что он настоящий! Понимание предшествовало поклону.) – Ее Премудрость Стар, звезда, арбитр девяноста вселенных, комплексный временной канал, кодовое прозвище – Сирано.

«Ее Премудрость» одарила меня улыбкой, и я засуетился, как щенок. Не знаю, что там насчет «премудрости», по уверен, что мужчинам с высоким кровяным давлением, сердечными недугами или просто с повышенной возбудимостью следует держаться от нее как можно дальше. Стар (как оказалось, ее звать еще и миссис Гордон) была ростом повыше меня, весила наверняка больше и вся состояла из железных мускулов, правда, смягченных восхитительным кожным покровом, придающим вполне женственный вид. Она была одета крайне скупо, с точки зрения Айовы, но вполне прилично по меркам Бундока. Стар, возможно, и не была самой прекрасной женщиной в подведомственных ей вселенных, но наверняка самой притягательной в определенном смысле. Чем-то она мне напомнила девчонок-скаутов, превращающих мальчиков в мужчин.

– Вудро Вильсон Лонг, Сеньор семейства Говардов, временной канал два, кодовое прозвище – Лесли ле Круа.

Оказалось, что это – Лазарус, и мы вновь обменялись кивками.

– Доктор Джубал Хэршоу, временной канал один, кодовое прозвище – Нэйл Армстронг. Доктор Хэршоу поднял руку в полусалюте, и я в ответ помахал рукой.

Мысленно я наказал себе попытать его (возможно, потом, в Бундоке) насчет слухов о «человеке с Марса», то есть обо мне. Что это все значит?

– Доктор Хильда Мэй Бэрроуз, временной канал четыре, кодовое прозвище – Бэллокс О'Мэйли.

Хильда и я снова улыбнулись друг другу.

– Командир Тэд Смит, временной канал пять, кодовое прозвище – дю Кэсси.

Командир Смит был голубоглазым атлетом с квадратной челюстью, одетым в простую серую форму. На поясе висел пистолет в кобуре, а руку украшал массивный драгоценный браслет. Мы поклонились друг другу.

– Капитан Джон Стерлинг, временной канал шесть, кодовое прозвище Нэйл Армстронг, альтернативная линия.

Я уставился на героя моих мальчишеских мечтаний и подумал – а не снится ли мне все это? Правда, Хэйзел не один раз говорила, что персонаж ее «космической оперы» вполне реален, но это никак не могло меня убедить, так же как набившее оскомину повторение кодового названия операции «Повелитель Галактики»! Так кто же на самом деле этот «капитан Стерлинг»?

Кто бы мог объяснить?

– Небесный маршал Сэмюэл Боуз, временной канал семь, кодовое прозвище – Фэйакр.

Маршал Боуз, ростом более двух метров, весом – не менее ста десяти килограммов, весь состоял из громадных мускулов и дубленой шкуры. Одет был в совершенно черную форму, мрачен, но красив, как пантера. На меня он смотрел яростными глазами хищника.

Лазарус объявил:

– Кворум имеется. Круг замкнулся. Доктор Хильда Бэрроуз, вам слово от имени Круга.

Хильда, вновь поприветствовав меня улыбкой, сказала:

– Полковник Кэмпбелл, я уполномочена объяснить вам наши цели и методы, чтобы вы постигли суть поручаемого вам дела, вникли в основной план и способ его реализации. Не стесняйтесь задавать вопросы или возражать, вы вправе требовать самых подробных пояснений. Дискуссия продолжится до ленча. Но мы сможем ее продлить и далее, хоть в течение ближайших десяти лет, столько, сколько понадобится.

«Небесный маршал» Боуз резко прервал ее:

– Говорите только за себя, миссис Бэрроуз. Я лично располагаю всего получасом времени!

– Самбо, – ответила Хильда, – вам надлежит обратиться к собранию. Я не смогу позволить вам уйти, пока вы не выскажетесь. Собрание вправе позволить вам высказаться первым. Пожалуйста, объясните полковнику, чем вы занимаетесь и каковы ваши цели.

– А какого черта мы обхаживаем этого типа? Я никогда не излагал содержание своих функций каким-то необученным рекрутам. Смешно!

– И все же я прошу вас это сделать!

«Небесный маршал» злобно плюхнулся в свое кресло и больше ничего не сказал. Лазарус обратился к нему:

– Самбо, я знаю – это беспрецедентный случай, но все Компаньоны подтвердили, что задание «Адам Селен» важнейшее для операции «Повелитель Галактики». Точно так же, как эта операция важна для кампании «Боском», а та – для нашего плана «Лонг Вью». Ну а присутствующий здесь полковник Кэмпбелл – ключевая фигура в задании «Адам Селен». Круг сошелся на этом без разногласий, и вам это известно. Мы нуждаемся в услугах Кэмпбелла, но он должен оказать их добровольно, безо всякого принуждения и в полном объеме. Поэтому мы и обязаны его убедить. Если вам необходимо поскорее удалиться, то, чтобы Круг это позволил, говорите первым.

– А если я не сделаю этого?

– Вы создадите себе проблемы. Вы свободны в выборе решения, но и Круг волен вас «стереть»!

– Да вы, никак, угрожаете мне?

– Не угрожаю. – Лазарус взглянул на часы. – Но вы противостоите решению, принятому Кругом. И если надумаете все же уступить, то вы уже потеряли четыре минуты.

– Да ладно вам, Лазарус! Не забудьте, что я – командующий вооруженными силами Корпуса Времени!

– Уточним, – парировал Лазарус. – «Небесный маршал» всего лишь возглавляет штат…

– Это одно и то же!

– Нет, не одно и то же, я знаю, что говорю. Полковник Кэмпбелл, Корпус Времени иногда вторгается в ключевые исторические моменты. В исход сражений или другие события. Но при этом Совет историков Корпуса изыскивает такие временные узлы, в которых вмешательство в ход исторического процесса было бы благотворным для человечества. Мы делаем это по собственному усмотрению, но далеко не всегда наши усилия оказываются успешными. Мы не располагаем полной возможностью оптимизировать решения во всех деталях, а главное, просчитать возможные последствия. Но когда мы все же принимаем такие решения, то вводятся в действие вооруженные силы Корпуса, командир которых каждый раз заново назначается Кругом Ауроборо. – Лазарус взглянул на Боуза. – «Небесный маршал» Боуз – весьма квалифицированный военачальник, возможно лучший из всех во все времена. Но, повторяю, для каждой конкретной задачи Круг выбирает конкретного военачальника. Должен добавить также, что глава штата вооруженных сил не входит в число Компаньонов Круга и не имеет права голоса. Самбо, вы хотите что-либо добавить?

– Похоже, вы сказали речь за меня!

– Но вы же уперлись и не пожелали говорить! Теперь в вашей воле меня дополнить, поправить или опровергнуть.

– О, это не удастся. Вы продемонстрировали такое ораторское мастерство!

– Ну может, вам теперь следует и отпроситься?

– Вы что, предлагаете мне уйти?

– Ну что вы!

– Тогда я ненадолго задержусь, чтобы поглядеть, что тут затевается с этим парнишкой. Почему бы не призвать его на службу и попросту не приказать взяться за выполнение задания? Это же явно криминальный субъект!

Вы только поглядите на его претензии! Он же пытается заявить о себе как о лидере! На моей родной планете мы никаких «добровольцев» не признаем – уж слишком это ненадежно. Да и уголовников у нас нет, поскольку все потенциальные преступники отправляются служить в армию. И для любых операций нет лучшего сырья, чем уголовники, если вы их, конечно, поймали смолоду и железно вымуштровали, наградив их большим числом рубцов от сержантов, чем они получили бы от врагов!

– Я знаю вашу практику. Самбо. Но здесь говорить о ней неуместно.

– Полагаю, вы себя считаете корифеем демократии и свободы слова?

– Представьте, да. Но у нас бесплатных ленчей не бывает. И если вам угодно распространяться о методах муштры, можете нанять специальный зал. У нас условиями аренды такое не предусмотрено. Хильда, вам слово, дорогая!

– Спасибо! Ричард, большинство вторжений, рекомендуемых нашими математиками и историками, производится не с помощью грубой силы, а значительно более деликатными методами, осуществляемыми нашими «полевыми операторами», к числу которых принадлежит и ваша дорогая девочка Хэйзел.

Она настоящая лисичка, таскающая кур из курятника! Полагаю, вы уже не раз слышали о задаче «Адам Селен» и ее целях. Напомню вам еще раз. Дело в том, что методы прогноза ожидаемых результатов вмешательства в историю далеки от совершенства. Это касается как усиления одной из воюющих сторон в какой-нибудь ключевой битве, так и, скажем, предотвращения рождения крупной исторической личности путем снабжения его предполагаемого отца презервативом или как-нибудь еще. Так можно было бы предотвратить появление, например, Гитлера… а может, и Наполеона. Но результаты такого вмешательства очень трудно оценить во всем комплексе причинно-следственных связей. Конечно, мы посылаем «полевых операторов» по всей длине каждого из временных каналов, с тем чтобы они обследовали эти факторы в максимально возможной полноте.

– Хильда, – вмешался Лазарус, – нельзя ли мне привести один ужасающий пример?

– Конечно, Вуди! Но в темпе. Я намерена закончить до ленча.

– Полковник Кэмпбелл, я вышел из времени, идентичного вашему, в 1939 году. Дивергенция, или расходимость каналов, обусловливалась в самом начале выходом в космос первых космонавтов. В обоих наших мирах выявилась несомненная тенденция к культовой истории. В моем – она провоцировалась неким «телевизионным евангелистом» по имени Неемия Скуддер. На нем как бы горело клеймо адского огня и жажды найти козла отпущения. Разумеется, в лице евреев, ничего нового! В эпоху безработицы, социальных кризисов и инфляции Скуддер оказался как раз ко двору. Его избрали, и возникла культовая диктатура и тоталитарная власть, самая жестокая из всех виданных в моем мире. И вот этот Круг, который вы видите перед собой, надумал провести операцию по избавлению мира от Неемии Скуддера. Ничего такого топорного, как убийство. Просто один молодой жеребец был вовремя соблазнен нашим «полевым оператором», в результате чего у другой девицы так и не родился маленький ублюдок по имени Неемия. Тут мой временной канал номер два раздвоился, и из него пошел развиваться еще один, под номером одиннадцать, где все происходило уже без Неемии Скуддера, «пророка». Вроде бы лучший вариант, не правда ли? Оказалось, ничего подобного! В прежнем, втором канале Третья мировая война – ядерная – жутко изуродовала Европу, но не распространилась дальше, так как Северная Америка под властью Пророка Неемии была выключена из международной политики. А в канале одиннадцатом, где пророка не было, война началась немного раньше, на Ближнем Востоке, и в одну ночь охватила весь мир… И даже спустя сто лет на Земле невозможно было обнаружить какие-либо высшие формы жизни! Ничего, кроме таракашек на огромных просторах, бывших раньше зеленым покровом Земли… Хильда, вам слово.

– Большое спасибо, Лазарус, вы помогли мне примером планеты, «вспыхнувшей во мраке», который блестяще подтверждает нашу нужду в совершенствовании методов прогнозирования. Мы надеемся это совершить с помощью Адама Селена, компьютера-надзирателя «Холмс-IV», известного под именем Майк. Его программы и память уникальны. Они смогут связать лучшие компьютеры Тертиуса в гигантскую логическую систему, которая была бы способна с максимальной достоверностью анализировать возможные последствия каждого вмешательства в исторический процесс. Вы сами увидели, что нам не следовало «менять» Неемию Скуддера (его можно было кое-как вытерпеть) на полностью разрушенную планету (а этого «вытерпеть» никому не пришлось!).

Лазарус, должна ли я упомянуть «суперснуперскоп»?– Вы уже его упомянули, так объясните получше!

– Ричард, я малость перебираю, поскольку я всего лишь домохозяйка, а не специалист… – По залу прошел гул, а Лазарус невозмутимо проигнорировал заявление Хильды. –…Мне не хватает технических знаний.

Но я знаю, что технический прогресс зависит от точного инструментария, а последний начиная с моего двадцатого века опирается только на прогресс в электронике. Мой муж номер один, Джейк Бэрроуз, а также доктор Либби Лонг и доктор Дийти Картер придумали нечто особенное, объединив устройство сворачивания времени Бэрроуза с обычным телевизионным снуперскопом-подглядывателем. Это комбайн, названный «суперснуперскопом», позволяет не только видеть, чем занята ваша супруга, когда вы отсутствуете всю ночь, но даже что она будет делать еще десять лет после этого. Или пятьдесят, или пятьсот… Этот прибор может дать возможность Кругу Ауроборо увидеть последствия слишком раннего вмешательства и, быть может, воздержаться от такового. Быть может. Но при наличии уникальных качеств «Холмса-IV» эта вероятность во много раз увеличится. Мы еще должны будем в этом убедиться. Во всех случаях Майк мог бы позволить нам обойтись даже без суперснуперскопа для достижения нашей основной цели – сделать жизнь человечества более достойной и счастливой. Вот для чего нам нужен Адам Селен! Есть ли вопросы?

– Есть один, Хильда!

– Слушаю вас, Джубал! – А посвящен ли наш друг Ричард в концепцию «Мира как мифа»?

– Я только вскользь называла ее Ричарду, рассказывая, как мы четверо – Зеб, Дийти, Джейк и я – были изъяты из истории нашей планеты и стерты во всех записях. Но думаю, Хэйзел ему рассказала об этом подробнее, да, Ричард?

– Если речь идет о концепции, то нет, я совершенно не в курсе. Да и не слишком хотелось совать в это свой нос. К тому же, Хильда, простите великодушно, но все эти «концепции» крайне трудно переварить!

– Конечно, дорогой, я и сама в это не слишком-то верю. Разве что глубокой ночью… Джубал, вам и карты в руки – объясните!

– Ну ладно, – произнес доктор Хэршоу. – Концепция «Мир как миф» чрезвычайно хрупка и деликатна. Ее иногда называют «многоличностным солипсизмом», хотя внутреннее содержание этого определения можно назвать нелогичным и абсурдным. Но сама нелогичность крайне нам полезна, мы далеко не всегда исходим из так называемой «логики».

Так вот, в течение многих веков религия поддерживала идею верховной власти как единственное объяснение Вселенной или Мультивселенной (назовите ее, если хотите, «Многовселенной»!). Детали всех известных религий могут существенно различаться, но суть их всегда сводится к одному: где-то высоко в небе или глубоко в земле, не исключено, что и внутри вулкана – то есть в недоступном людям месте – обитает старый-старый человек, одетый в какое-то подобие хламиды (по-нашему – ночной рубашки). Он знает все. Он всемогущ. Он Творец всего сущего. Он награждает и наказывает и, представьте, даже берет… взятки! Иногда этот Всемогущий имеет облик женщины, но последнее – нечасто, поскольку человеческие самцы обычно крупнее, сильнее и воинственнее самок. Господу, как правило, придается имидж Отца. Но идея Всемогущего Бога со временем стала подвергаться атакам, так как она в конечном счете ничего не объясняет, являясь пустой отговоркой. В девятнадцатом веке атеистический позитивизм возобладал среди меньшинства. (Тех, кто привык регулярно мыться в ванне.) В конце концов он полностью вытеснил идею Бога. Но и у атеизма размах весьма невелик, и он ничего не объясняет, а всего лишь отвергает веру в Бога. Логически этот позитивизм опирался на естественные науки девятнадцатого века. Физики того времени искренне полагали, что Вселенную можно объяснить, как часовой механизм. В двадцатом веке появилось новое поколение физиков, напрочь опрокинувших идеи своих предшественников. Квантовая механика и «кошка Шредингера» выкинули на свалку мир «часового механизма» и с 1890 года заменили его туманом теории вероятности, то есть новым механизмом, в котором возможно все. Интеллектуалы, разумеется, несколько десятилетий этого не замечали, поскольку высокообразованные люди, как правило, не умеют сосчитать свои ботинки и очень даже гордятся этим! И тут выяснилось, что с кончиной позитивизма на сцене вновь объявились богословы, и вера стала набирать силу, гораздо большую, чем прежде! В конце двадцатого века (Хильда, поправьте, если я не прав!) наша Хильда со всем семейством была увезена с Земли каким-то дьяволом, которого окрестили «Зверем». Им удалось удрать в транспорте, вам хорошо знакомом и называемом Гэй Десейвер. В поисках безопасности эта семья посетила множество измерений и много вселенных. Вот тогда Хильда и сделала свое величайшее открытие, огромное по масштабу всех времен.

– Надеюсь, вы всем девушкам об этом сообщили?

– Спокойствие, милая! В числе многих обитаемых мест они посетили и Страну Оз. Да, Страну Оз.

Я дернулся как ошпаренный. Не выспавшись накануне, я слегка расслабился под журчание доктора Хэршоу, но тут…

– Вы произнесли слово «Оз» или я ослышался?

– Да, произнес. Повторю вам трижды: Оз, Оз, Оз! Конечно, эта страна оказалась созданной фантазией Л.Фрэнка Баума. А еще им довелось побывать в «Стране чудес», изобретенной преподобным мистером Доджсоном для развлечения Алисы.

И посетили другие места, считавшиеся до той поры вымышленными. Хильда обнаружила, что и сами мы живем в точно таком же мире, и создала концепцию «Мир как миф». Мы создаем свой мир сами и сами же его изменяем. Настоящие могучие сочинители мифов, такие, как Гомер, Баум, автор Тарзана, создали значительные и прочные миры, между тем как пустяшные лжецы и лишенные воображения халтурщики ничего не создали, и их жалкие выдумки всеми забыты. Вот на этом-то достоверном факте, Ричард, заметьте, не на религии, а на факте, и базируется вся деятельность Круга Ауроборо. Что, Хильда?

– У нас осталось совсем мало времени до перерыва на ленч. Ричард, есть какие-нибудь замечания?

– Вам они вряд ли понравятся.

Лазарус проворчал:

– А ну, сыграй нам, Баб!

– Я не только не собираюсь рисковать из-за всей услышанной галиматьи, но приложу все силы, чтобы вытащить из этого болота и Хэйзел. Но если так уж нужны память и программы того древнего лунного компьютера, то, на мой взгляд, имеются два, по крайней мере два нормальных, пути для их изъятия!

– Говорите!

– Один примитивен и опирается на деньги. Учредите некую «передовую организацию», состоящую из липовых академиков. Сделайте от ее имени приличное денежное вливание в Университет Галилео на Луне, войдите прямо в дверь компьютерного помещения и берите все, что вам надо! Другой путь использование действительно могущественных сил для получения реальных результатов. Какого черта возлагать надежды на «пожилую женатую пару» для совершения вашей уотергейтской аферы? И все ваши космические благоглупости меня ни в чем не убедили.

– А ну выложите ваш билет! – изрыгнул «малыш» Черный Самбо, то есть «Небесный маршал».

– Какой еще «билет»?

– Тот, что дает вам право «развинчивать» (я подумал, может, он хотел сказать «развенчивать»?) непостижимое! Сейчас же выложите его! Вы всего лишь жалкий трус, слишком ничтожный, чтобы выполнить свой долг!

– Да неужто? А кто же придумал тебе Бога? Слушай, мальчик, я так рад, что цвет моей кожи похож на твой!..

– Это почему же? – несколько оторопело спросил он.

– Да просто потому, что иначе меня могли бы назвать расистом, если бы я сообщил, насколько тебя презираю и что о тебе думаю!

Я успел заметить, как он выхватил из кобуры оружие, но моя-то палка (черт бы ее побрал!) лежала на полу, она соскользнула, когда я вставал с кресла. Я потянулся было за ней, но пуля сумела меня достать, попав в нижнюю левую часть живота.

В него выстрелили сразу трое. Двое попали в сердце, один – в голову.

Джон Стерлинг, Лазарус и Командир Смит – трое, где хватило бы и одного!

Я сперва и не почувствовал боли, хотя знал, что он попал в кишки. Это плохо, совсем плохо, если не окажут срочной помощи!

А вот с Сэмюэлем Боузом стало происходить что-то непонятное. Он подался вперед и свалился с кресла и помоста, мертвый, как сам король Карл, но тело его не осталось лежать там, куда упало. Оно начало постепенно… исчезать. И не то чтобы оно тускнело или там таяло, как пивная пена. Нет, оно исчезало по частям – сперва середина, потом лицо, потом ноги… Будто кто-то проводил влажной тряпкой по доске, где оно было нарисовано мелом. И, наконец, он исчез совсем. Его «стерли». Не осталось даже крови. Исчезло даже кресло, на котором он восседал.

Но заодно исчезла и рана в моих кишках.