Глава 41
ЯВЛЕНИЕ ПРИЗРАКОВ, ИЛИ КАК Я СОШЕЛ С УМА
Моим временным наставником сделали человека по имени Йозас. Позывной «Бульдог». Вид у него был, будто он вечно в туалет опаздывал. Наверное, это оттого, что его контракт вот-вот закончится, и ему не терпелось отсюда сбежать поскорее. Так я про себя решил. А может, это у него характер такой от природы. Хотя, если бы он таким торопливым в полете был, вряд ли дожил бы до смены. Не надо быть шибко умным, чтобы до этого додуматься. На этой базе о потерях не слишком распространяются. Особенно начальство. Но по тому, как мало пилотов нам представили на следующий день, я понял, что это все, кто остался. Многим ветеранам дали не по одному, а даже по два подопечных. И сразу после представления, как по заказу, загудели баззеры, и свет заморгал. И все разбежались кто куда. «Давай за мной, новичок», — так мне Йозас сказал. И я за ним рванул.
— Я сегодня в дежурном звене, — крикнул он на бегу. — У меня спарка, будешь оператором оружия.
И мы прибежали в ангар. Там суета была, почище, чем на рынке. Звено «Москито» на стартовых столах. Ускорители в режиме разогрева. Палубная команда вся поголовно в легких скафандрах. Заправщики в традиционно пурпурных расцветках сноровисто скатывают шланги. Красные, как кровь, оружейники уволакивают за пламеотражающие переборки электроплатформы с боезапасом. Двое в коричневом сразу к нам бросились. Техники. Вмиг в летную сбрую нас обернули. Компенсирующий костюм на диво чистым оказался. И шлем тоже. Я понял, что кое-кто на борту дело туго знает. И успокоился сразу. Когда вокруг знающие люди, всегда уверенность ощущаешь. И тут палуба под ногами вздрогнула. И тело на мгновение свинцом налилось, а потом сразу легче перышка стало. Это гравитация скакнула. И тут же насосы заревели. Из отсека атмосферу удалять начали. Как на настоящей войне.
— Что это было? — спросил я у напарника.
— Призраки, — коротко ответил тот на ходу.
— Чего?
— Та самая земная авиация, про которую наш флай-босс всем говорит, будто она не существует. То есть ее как бы нет, но периодически она с какого-нибудь авианосца взлетает и по нам долбит. Потому и призраки. Начальство ее в упор не видит.
— У них что, и авианосцы есть? — ошарашенно поинтересовался я, падая в ложемент.
— Конечно. Не дрейфь, у их птичек за атмосферой серьезного оружия нет. Или ракеты, или горючее, что-то одно. Да и зенитчики их щелкают — будь здоров. Готовность две минуты. Принимай пакет.
И тут же голос внутри доложил о приеме пакетов управления бортовым оружием и полетного задания. Немного необычно слышать голосовую озвучку того, что привык ощущать как продолжение тела. Обычно я просто знаю, что пакет пришел и загружен. Откуда — сказать не могу. Просто знаю, и все тут. Своеобразное мышечное чувство, что ли. Биочип — как дополнительный орган, так расширяет твои ощущения, что даже не задумываешься, какая часть тела их испытывает. И тела ли вообще…
— Принял.
— Активация.
— Выполняю.
И я стал кентавром. Не самолетом, не человеком. Гибридом, растущим из крылатого тела. С кучей конечностей. Четырехствольная лазерная батарея. Кинетическая пушка. Восемь малых ракет «космос — космос». Пока техники докладывают командиру о готовности машины, шевелю пальцами-щупальцами, привыкая к ощущениям. Смотрю одновременно на триста шестьдесят градусов. Пробую системы захвата и наведения. Голос внутри изъявляет удовольствие. Любит он драку. Вслед за ним пропитываюсь ощущением ошалелой дури. Голова немного кружится от чувства собственной мощи. Только вот в районе печенки чуть покалывает — барахлит контроллер реактора накачки.
Докладываю:
— Стрелок готов, статус систем зеленый, контур 34– 452– диагностика не проходит, резервный контур отсутствует.
— Принял…
«Таблицы стрельбы не соответствуют внешним условиям, — доложил мой неугомонный голос. — Адаптировать таблицы?»
— Давай, — согласился я.
«Выполняю…» — в голове потеплело.
— Эй, стрелок, с кем это ты там беседуешь?
Я смутился. Настолько, насколько может смутиться многорукая безногая машина-кентавр, у которой внутри не все в порядке к тому же.
— Виноват, командир…
— Лазерами не увлекайся — реактор накачки у меня давно барахлит. На средних дистанциях бей ракетами. Лучше парами: у тех чертей противоракетные средства — будь здоров. На дальних — бей из пушки. Развалить до конца не старайся — достаточно выкрошить внешнее покрытие. Дальше он сам на сходе сгорит.
— Принял.
«Таблицы стрельбы адаптированы. К бою готов».
«Черт, да заткнись ты!»
Голос обиделся. Я это почувствовал под слоями полимерной брони. Но в этот раз он не промолчал.
«КОП-320 любит драку. КОП-320 создан для боя. КОП-320 имеет боевой опыт. КОП-320 прошел адаптацию в новом теле. Доклад — уровень боеготовности — 97 процентов…»
И я с тоской подумал, как не вовремя слетел с катушек. Но ничего по этому поводу сказать уже не успел. Внутри что-то кольнуло и начало размеренно сокращаться, все больше уменьшаясь. Предстартовая готовность. И вот, одновременно с протяжным писком — толчок, жесткие объятия гравикомпенсаторов, короткий плазменный след — и база быстро исчезает за кормой, превращаясь в одну из тысяч светящихся в черноте точек. Только и разницы, что она синего цвета и снабжена строкой комментариев.
«Обнаружена групповая цель, вектор 230 — 40, скорость 12 в секунду, дальность 2000. Цель не опознана…»— в доли микросекунды продиктовал голос в моей многострадальной черепушке.
И только через дикое количество системных квантов, такблок отобразил оперативную обстановку. Дела. Мои сумасшедшие внутренности опередили бортовой вычислитель, напрямую обработав показания сканеров. Но удивляться некогда. Голос продолжил:
«Групповая цель, статус недружественный… наблюдаю ускорение цели… обнаружено облучение радаром… скорость цели 14… цель разделяется… расстояние 1700… внимание, ракетная атака… прошу разрешения задействовать средства ПРО…»
«Разрешаю…» — машинально ответил я самому себе. И командиру: — Атака по вектору 230 — 40, цель групповая, 3 единицы, скорость 14 в секунду, ПРО задействована…
— Принял… уклонение… сближение… — отзывается командир, и я чувствую, как часть меня корчится от боли в тисках несовершенных гравикомпенсаторов. Выворачивая глаза-стебли, наблюдаю струи маневровых дюз по правому борту: «Москито», словно дикий мустанг, взбрыкивает, выполняя набор ошеломляющих кульбитов.
«А этот Йозас ничего, рулить умеет…» — мелькает у меня в голове. В голове ли? И тут же лазерная батарея выдает серию импульсов. Я ощущаю это так, словно махнул несуществующей и жутко длинной рукой, сметая приближающиеся «подарки». Причем помимо своей воли. А еще я издаю душераздирающий визг. Это мое тело-кентавр задействовало генератор постановки помех. И мгновенное удовлетворение — рука загребла и раздавила тройку каких-то железные мошек.
«Попадание… уничтожено 3 единицы ракет „космос — космос“, тип не определен», — тут же продублировал голос внутри меня.
«Принял», — отвечаю и даже не удивляюсь, что докладываю своим свихнувшимся внутренностям. Как в порядке вещей.
«Новая групповая цель, вектор 120 — 30, скорость 13,6… дальность 1200… цель на курсе атаки… опасность — время реакции бортового вычислителя недостаточно для успешного противодействия… прошу разрешения на самостоятельные действия». — Я схожу с ума или мне кажется, что я ощущаю панические нотки в голосе своего странного визави?
«Разрешаю…»
И меня захватывает знакомое ощущение стального тела. На этот раз я превратился в жуткий гибрид с огромным количеством конечностей, глаз и ушей. Во мне нет страха. Я давлю его методичными и быстрыми, как уколы, усилиями по предотвращению опасности. Во мне нарастает пьянящий азарт. План боя проявляется, обретая контуры, словно детский цветной рисунок. Меня распирает от собственного совершенства. Я открываю огонь. Частички меня вырываются из тела и пронзают пространство. Вспышка! Пара из первой тройки истребителей расходится подо мной веером. Третий беспорядочно кувыркается, по инерции уносясь прочь и разбрасывая куски изломанного фюзеляжа, — глупому вольфрамовому шарику из моей кинетической пушки, разогнанному до сотни километров в секунду, нипочем постановщики помех. Пара ракет срывается с пилонов, и их белые росчерки мгновенно превращаются в невидимые простому глазу точки. Я тяну свои щупальца к ведущему второй тройки истребителей. Противник расходится в стороны. Сорит в пространство облаками фольги. Ставит помехи. Сбрасывает имитаторы. Его ПРО слишком слаба. Ему нечего противопоставить моим посланцам, кроме маневра.
Я веду ракеты расходящимися курсами, игнорируя бледные ложные контуры, пока не беру истребитель в клещи. Последний, отчаянный рывок в сторону всей мощью маневровых двигателей. В сотне метров от остроклювого силуэта мои подарки взрываются. Самолет попадает в конус разлета стальных шариков. Тяжело отваливает в сторону. Никуда теперь ему не деться. С поврежденным внешним покрытием он неминуемо сгорит при входе в атмосферу. Пара из первой группы пытается зайти в хвост с противоположных сторон. Отчаянные ребята! Им не хватает скорости, поэтому они будут бить вдогонку. Как только один из них выходит на курс атаки, я отправляю ему в подарок серию выстрелов из пушки. Одновременно с резким маневром своего носителя. Белый прозрачный клубок — и самолет исчезает. Второму заходит в хвост пара «Москито» из дежурного звена. Не скупясь, сбрасывают пачку ракет. Вертясь, как ужаленный, землянин пытается уйти из-под удара. Сразу несколько ракет настигают его, превращая в пыль.
Выстраиваясь клином, атакуем оставшуюся тройку. Пара уходит, сжигая сопла на форсаже. Ведущий, поврежденный мной, бросается навстречу в самоубийственную атаку. Ему уже нечего терять. Он все равно что труп, вопрос только в том, когда у него кончится горючее. Я сжигаю лазерами его жалкие подарки — пару малых ракет. Боль в области печени — перегрев генератора накачки. Еще один-два противоракетных импульса, и меня будут ловить по кусочкам. Прогноз курса. Траектория перехвата рассчитана. Огонь! В короткой вспышке света истребитель теряет правую плоскость. Останавливающий импульс у шарика, да еще на встречном курсе, таков, что пилот наверняка превратился в кисель. Самолет беспорядочно кувыркается нам навстречу. Мои ведомые, упражняясь в стрельбе, добивают его лазерными уколами. И я выныриваю из железного сна.
«Я КОП-320, атака отражена, расход боеприпасов для орудия 20 процентов, расход ракет 20 процентов, генератор накачки лазерной батареи вышел из строя…»
— Стрелок! Стрелок, ответь командиру… — слышу внутри монотонный повторяющийся вызов.
— Стрелок — командиру…
— Цел?
— Цел.
— Почему не отвечаешь на вызов?
А что я могу ему сказать? Что я весь из себя железный и был занят отражением атаки, опережая целенаведение бортовой системы?
— Стрелок — командиру, я в норме. Генератор накачки не действует.
— Принято. Возвращаемся.
И звездочка авианосца начала расти. А потом огромный борт все вокруг заслонил. И мы плыли в магнитных захватах, как большая рыбина в черной холодной воде. Вот ведь интересная штука — я только что три самолета вместе с людьми в пыль превратил, а в голову всякая ерунда лезет. Наверное, я к этим делам в прошлой жизни привычным был.
Едва техник мне выбраться из кабины помог, Йозас на меня набросился.
— Ты чего молчал-то? Диагностика мне показывает — спишь ты вроде. А огонь ведется. Чудно… Не знаю, что и думать. И бил ты раньше, чем такблок наведение выдавал. Как ты умудрялся-то?
— Извини. Как-то так нечаянно вышло.
Мне правда неловко было. Первый день, а уже недовольство вызвал. И еще та штука во мне, что ожила вдруг. Мало мне своих проблем было. Так еще какая-то хрень норовит моим телом распоряжаться. А Йозас остыл и сказал:
— Да не за что извиняться, парень. Три истребителя в пух и прах. Да еще на нашей телеге. Ты только не отрубайся больше, а то автоматика с ума сходит. Да и я тоже.
— Ладно.
Потом я с другими пилотами сидел на раскладном стульчике и кофе горячий пил. И слышал, как в дальнем углу ангара техники переговариваются возбужденно. Показания бортового регистратора смотрят, наверное. Интересно, как там мои чудачества в записи видятся? Один из технарей доказывал, что по всем показаниям я спал мертвецки.
— Вот смотри: энцефаллограмма, видишь? А дыхание?! Мышечный тонус! Мертвый сон, верняк! — ярился один.
— Мертвый-то мертвый, а левое полушарие активно. И кровообращение, будто кросс бежит, — возражал другой.
И они спорили негромко, все время на нас оглядываясь. Думали, нам не слышно. Откуда им знать, что я не как все?
— Я так рассуждаю — нечисто тут. Малахольный он какой-то. Угробит машину и — с концами, — сказал один, невысокий.
— Фигня это все. Он три самолета сшиб. На незнакомой машине. Да еще и на спарке. Пусть он хоть под себя делает, но если так и дальше пойдет, я на него поставлю.
И все с ним согласились. А пилоты из дежурного звена мне говорили, что я крут, как унитаз. И спросили, на чем летал в последний раз. Я и ответил, что на «Гепарде». В компании Виккерса. Типа, испытателем немного поработал. И они покивали уважительно. «Сразу видно», — сказали. И еще: что тут с пилотами полная задница. Впрочем, с остальным персоналом тоже.