ГЛАВА 1
Si vinci nolis, locum ne deligas, ubi non est, ut vincas.
Ioannus Tecius. Artifex ferro pugnandi
Было раннее утро, а дом Фернана уже стоял на ушах. Двенадцать ребят из контрразведки, пришедших вместе с полковником де Брагаре, старательно шныряли по коридорам и комнатам. Господин Жорже, тоже явившийся следом за своим начальником, морщился и ежесекундно подносил к носу надушенный носовой платок. Личный секретарь графа де Брагаре привык иметь дело с бумагами и цифрами, а не с кровью. Ужасающая картина, увиденная им в одной из комнат особняка сеньора де Суоза, испортила аппетит на всю ближайшую неделю. Во всяком случае, так можно было предположить, посмотрев на лицо секретаря графа. Одуряющий запах крови не мог отбить даже усиленно надушенный платок, и работать, записывая отчеты «василисков», приходилось через силу.
— Ор-ригинально, — протянул Варгас де Брагаре. Он, в отличие от своего секретаря, изучал труп с оторванной головой с бесстрастным выражением лица. Это словечко «ор-ригинально», краснолицый начальник контрразведки повторял все утро. — Как тебе это, Жорже?
Господин Жорже в ответ лишь скривился.
— Ты прав, — полковнику нужен был не собеседник, а слушатель, — будет дураку уроком, как залезать в чужие дома.
— Опр-р-ределенно он так обрадовался этому уроку, что от счастья потерял голову, — сказала Рийна, выйдя из спальни.
Она куталась в тяжелый халат Фернана, а ее короткие черные волосы были в беспорядке.
— Доброе утро, ми… Рийна.
— Не такое уж оно и доброе, сеньор, — произнесла ламия, внимательно изучая трупы, и тут же гневно зарычала: — Эти ублюдки заляпали кровью весь пол!
Полковник, кажется, смутился.
— Прошу прощения за дурные манеры и мой ужасный вид, граф. Я не выспалась.
— Понимаю.
— Если позволите, я переоденусь.
— Конечно. Ребята, убирайте тела, а потом давайте по домам; думаю, на сегодня все. Господин Жорже, вы тоже свободны. Пусть художник нарисует морды покойников и покажет нашим осведомителям. Может, сможем узнать, кто такие…
— И что им тут понадобилось? — закончил за начальника его секретарь.
— Что им тут понадобилось, тупому андрадцу ясно! — Граф в сердцах пихнул ногой лежащий на полу миниатюрный арбалет. — Ладно, заканчивайте и можете быть свободны. Фернан! Наконец-то! Где тебя носит?
— Следовало отдать распоряжения по поводу похорон слуги, сеньор.
— Идем в кабинет, нам следует поговорить. И позови своего зверя, я хочу на него взглянуть.
Фернан бросил последний взгляд на то, как «василиски» убирают тела. По совету полковника де Брагаре к делу не стали привлекать ни стражу, ни жандармерию. Контрразведка самостоятельно занялась расследованием. Дело чести. Хотя на взгляд сеньора де Суоза, вряд ли его ведомству повезет найти заказчика. В таких делах редко удается напасть на след крупной рыбы. Разве что она уж очень глупа и действует напрямую, без посредников.
Полковник де Брагаре прошел в кабинет, сел в кресло, вздохнул, устало потер красные, слезящиеся глаза.
— От вас за эту неделю целая куча сюрпризов, капитан. О том, чтобы дать старику поспать, никто не думает… — пожаловался полковник, а затем раздраженно добавил: — Ну? Рассказывай, какого Искусителя у тебя тут творится?!
Рассказывать Фернану было нечего. Он и Рийна проснулись от грохота, панических воплей, затем разбилось стекло, и… все. В полной тишине, вооруженные до зубов, едва ли не голышом, они выскочили из спальни и застали ту ужасную картину, что имел честь лицезреть сеньор полковник. Два трупа, один из которых невесть каким образом умудрился потерять голову, а горло второго словно медведь жевал. Лужи крови, полная разруха, перевернутая мебель и выбитое стекло. Наличие на полу оружия ясно говорило о намерениях незнакомцев. На лестнице, ведущей на первый этаж, Фернан обнаружил еще одного покойника. Этому, кажется, досталось больше всех — кроме разорванного горла какая-то неведомая сила оторвала человеку руку и превратила его лицо в кровавое месиво. После увиденного Фернану стало страшно. Нет, он не боялся возможных, затаившихся до поры до времени дружков мертвеца. С людьми можно сражаться. А вот с тем, кто с такой жестокостью убил этих голубчиков, Фернану встречаться не хотелось. Убийца был явно не в себе. Да и следы странные. Не очень похожи на человеческие. Скорее на звериные. У маркиза не было никакого желания встречаться с неизвестной тварью, возможно все еще скрывающейся где-то в темных коридорах особняка. А потому неожиданно вынырнувшего из темноты Абоми едва не пронзила шпага…
— Где он? — спросил полковник.
— Сейчас будет, сеньор. Я его уже позвал.
— Думаешь, это его работа?
— Он хороший телохранитель, полковник. — Рийна вошла в кабинет, держа в руках поднос с завтраком и бутылкой вина. Ламия уже успела сменить халат на темное закрытое платье. — У воинов из Страны Дождливого Берега свои взгляды на то, как расправляться с наемными убийцами.
— Трижды благословенна! Знаешь, как спасти старика от мучительной голодной смерти, — пробормотал полковник, накидываясь на еду. — Иногда я начинаю думать, что они не такие уж и дикари. Нам бы их законы — и количество убийств в королевстве снизилось бы вдвое, если не втрое. Вряд ли кто рискнет взяться за нож, если ему будет светить перспектива окончить жизнь с разорванным горлом или оторванной башкой. Он хоть что-нибудь говорил?
— Говорил, командир.
— Да что мне все приходится из тебя клещами тянуть?!
Фернан ответить не успел, так как в кабинет вошел Абоми. Сразу же стало тесно.
— Талела, талели, доброе утро, — невозмутимо пробасил слуга.
Полковник перестал жевать ветчину, отодвинул тарелку в сторону. Изучил Абоми с ног до головы. Уважительно крякнул. Встал, обошел чернокожего воина по кругу.
— Сожми кулак! — неожиданно приказал граф де Брагаре. Абоми вопросительно посмотрел на Фернана. Тот кивнул. Полковник внимательно и очень придирчиво изучил кулак, словно от него зависела жизнь всего рода де Брагаре. Затем сжал свой, отнюдь не маленький, поднес к кулаку Абоми. Крякнул. На этот раз уже разочарованно.
— Здоров… Я почему-то не удивлен, капитан. Хотя нет. Удивлен. Попади его кулак по башке того парня, и ее следовало бы искать где-нибудь в Пешханстве, а никак не в двух ярдах от тела. Нашел ты себе помощника…
— Не жалуюсь.
— Нет! Ну я понимаю, этому он голову оторвал, ну а с остальными как? Зубами шеи грыз?
Абоми не ответил. То ли не видел в этом нужды, то ли, не получив прямого приказа от хозяина, решил до поры до времени молчать.
— Из-за этого рыла у меня были неприятности с де Лерро? — бросил полковник, возвращаясь к прерванному завтраку.
— А они были, сеньор? — вопросом на вопрос ответил Фернан.
— Как будто сам не догадываешься. Его Преосвященство был крайне недоволен твоей самодеятельностью. Ха! Можно даже сказать, что очень недоволен! За последние четыре дня я получил как минимум восемь писем, где были заявлены ноты протеста и требования немедленно выдать твоего гаргула в лапы «бордовым» вопрошателям. Клирики очень сожалели о твоем поступке. В особенности наш уважаемый епископ. Боюсь, он едва не утонул в желчи.
— Туда ему и дорога. Чем кончилось дело?
— Как всегда, мой мальчик. Мы им предъявили очень хорошие документы. Жорже славно поработал, он это умеет. Не подкопаешься. Церковь поворчала, постонала, но решила, что дело не стоит серьезного бодания рогами, и до поры до времени твои выкрутасы забыты. Но не советую тебе в ближайшее время перебегать дорожку Мигелю де Лерро… Конечно, и нам пришлось пойти на некоторые уступки. Так что все друг другом остались, можно сказать, довольны. Вот только стоил ли этот дикарь подобной опеки?
— Стоил, сеньор, — ответила Рийна. Она расположилась в кресле у окна и, листая какой-то старый фолиант, прислушивалась к разговору мужа и полковника. — Не будь его — мы могли не пережить эту ночь.
— Раз вы так говорите… — все еще сомневаясь, протянул граф и отодвинул от себя тарелку. — Спасибо, завтрак был великолепен и подоспел как нельзя вовремя. Так как насчет происходящего? Мне все же было бы крайне любопытно услышать, что тут произошло.
— Их было трое…
— Четверо, талела, — перебил его Абоми.
— Что?!
— Их было четверо. Трое мужчин и одна женщина.
— Но у нас три трупа. Женщина… Ей что, удалось уйти? — Рийна, нахмурившись, отложила книгу в сторону.
— Наверное… — Всем своим видом Абоми показывал, что не понимает, как это могло произойти и как кто-то умудрился выжить. — Геде-побратим… Ратаннбута ранил ее, хотя это было тяжело. Она быстрая. Очень быстрая. Прыгнула в окно, упала, но выжила. С такой раной… Очень живучая. На ее стороне были ю-ю.
— О чем говорит этот дуралей?! — недовольно возопил полковник. — Я половину слов не понимаю! Какие, Искуситель его побери, ю-ю?!
— Терпение, сеньор, — попросила де Брагаре Рийна. — Абоми, твой… геде-побратим… он видел женщину? Сможет ее узнать?
— Да. Она очень быстрая. Ратаннбута передал мне ее запах. Я его узнал. Это она убежала от меня по крышам, когда стреляли в талелу.
— Убийца стрелка? — вскинулся Фернан.
— Да.
— Продолжай, Абоми. Что ты еще можешь рассказать об этой женщине?
— Она быстрая, — в который раз повторил слуга. — Почти как талели. И глаза у нее тоже зеленые.
— Ламия?! Она ламия?
— Быстра, как ваш народ, но другая. Запах другой. И зрачки в темноте как у людей, а не как у вас или львов…
— Полукровка, — решительно сказала Рийна.
— Не ты ли мне недавно говорила, что ламиям претит работа наемных убийц? — спросил Фернан, усаживаясь на краешек стола.
— Ламиям — да, но не полукровкам. Они ближе к людям, чем к нам. При плохом воспитании становятся совершенно неуправляемыми.
— Но остаются такими же опасными. Надеюсь, она сдохнет.
— Если Спаситель будет на нашей стороне, Фер. Ей удалось уйти из этой мясорубки живой, уцелеть после падения и уползти… Она выживет.
— Я отдам приказ оперативникам. Устроим поиск.
— Город слишком большой, полковник. Найти ее будет тяжело.
— Вся наша жизнь состоит из трудностей, и это не значит, что их не надо преодолевать. Эта женщина — ключ к разгадкам. Мы можем узнать, кто ее нанял. Я уже начинаю радоваться, что кому-то удалось выжить в ночной бойне. Есть хвост, за который можно уцепиться. Осталось только его увидеть…
— Она сама придет к нам, талела.
— О чем ты?
— У нее тяжелая рана. Рука Ратаннбуты жестка. И она несет на себе проклятие Сукри. Боль будет мучить убийцу и звать туда, где ей нанесли увечье. Лоа будут жевать ее печень и легкие. Тварь начнет гнить заживо. Она придет, если только сможет идти. Или приползет, лишь бы облегчить боль.
— Когда?
— Скоро. Когда больше не сможет бороться с духом Сукри.
— Что за бред мы слушаем?! — Командир «василисков» больше не мог молчать.
— Еще немного терпения, сеньор. Прошу…
Граф заворчал, словно недовольный медведь, в берлогу которого забралось целое скопище незваных гостей, но просьбу ламии удовлетворил и замолчал.
— Расскажи то, что говорил нам утром, Абоми.
— Я спал. А потом геде-побратим почуял кровь. Кровь, которую чужаки пролили в вашем доме, талела.
— Они убили моего конюха, — пояснил Фернан полковнику. — Бедняга Педро так некстати для себя вышел прогуляться…
— Побратим проснулся. — Абоми дотронулся пальцем до татуировки на своем плече, которая изображала оскаленную голову павиана. — Ратаннбута решил узнать, почему так много крови. Он пошел и встретил гу.
— Гу?
— Так в моей стране называют людей, убивающих за деньги. В храме Дождя их не любят. Набота приказывает убивать каждого. Гу неугодны верховной богине и Хозяину Перекрестков. С них снимают кожу и бросают в логово к огненным муравьям.
— Я же говорю — замечательные законы! — хмыкнул де Брагаре. — Продолжай, дружок. Мне начинает нравиться твоя история.
— Ратаннбута понял, что они хотят причинить зло тому, кого я поклялся защищать. И он убил гу.
— Не убил, а устроил бойню. И куда же потом делся твой Рат… как его там? — с живейшим интересом поинтересовался полковник.
— Геде-побратим насытился и ушел.
— А что ты делал все это время?
— Спал.
Полковник, стараясь не вспылить, выпустил воздух через сжатые зубы.
— Спасибо, Абоми, — поблагодарил слугу Фернан. — Можешь быть свободен.
Когда закрылась дверь, сеньор де Брагаре соизволил выразить свое отношение ко всему происходящему и к разным лжецам, спина которых так и просит встречи с кнутом. От неприличных выражений и ругани полковника сдержало лишь присутствие Рийны.
— Ясное дело, что этих субчиков прибил твой громила, капитан. Но почему он выдумывает всяких побратимов? Этих Ра… Проклятье! Язык можно сломать!
— Ратаннбута. Он называл его Ратаннбута, сеньор. — Рийна легко встала с кресла и протянула полковнику книгу, которую изучала все это время. — Если художник не врет, это существо должно выглядеть вот так.
Граф де Брагаре и Фернан с интересом изучили предложенную ламией картину. На ней были изображены джунгли, узкая тропинка и нечто большое и черное — то ли обезьяна, то ли демон. Тварь занималась тем, что пожирала упавших вокруг нее на колени чернокожих воинов. Картинка примитивная, но жуткая.
Сеньор де Суоза осторожно взял из рук своего начальника книгу, посмотрел на обложку. Хмыкнул. Надпись гласила: «Истории и легенды народов Черного континента, правда и вымысел, которые собрал и систематизировал Васко де Рохос, путешественник и воин. 1456 год от пришествия Спасителя».
— Не думал, что в моей библиотеке есть подобная книга.
— Есть. Ты просто не обращал на нее внимания, дорогой. Местами чушь несусветная, но есть что почерпнуть. Этот Васко де Рохос чуть ли не единственный, кому удалось побывать в Стране Дождливого Берега и собрать их мифы. По легенде народа этой страны, Ратаннбута является младшим сыном Сукри, который в свою очередь не кто иной, как сын верховной богини храма Дождя. Что до твари, то это огромная обезьяна-дух. Страшный демон, живущий в сердце джунглей и пожирающий плоть тех, кто прогневил богов храма Дождя. Для лучших воинов Сукри Ратаннбута соглашается стать духом-побратимом. Человек и геде становятся единым существом. И иногда это существо просыпается, подавляя дух человека.
— Ты хочешь сказать…
— Если верить книге и историям, в ней рассказанным, то иногда такие воины могут становиться Ратаннбутой. Попросту говоря, они превращаются в обезьяну.
— Оборотни.
— Не обычные оборотни. Это ведь не горы Бритони, где обитают волколюди. Это что-то более… древнее и непонятное нам. Духи, лоа. Клирикам подобное и не снилось.
— Позвольте вас прервать, — ядовито влез в разговор сеньор де Брагаре. — Из тех сказок, что вы нам только что поведали, я смог заключить, что именно этот парень перебил ваших ночных гостей. Оборотень или не оборотень — мне плевать. Он живет в вашем доме. Лично я бы не желал встретиться с подобной тварью в темном переулке. — Граф постучал пальцем по картинке, изображающей Ратаннбуту.
— Это не сказки, сеньор.
— Хорошо! — несколько раздраженно бросил полковник. — Пусть это самая настоящая правда. Желаешь верить в нее, твое право, Фернан. Об одном прошу, не рассказывай всю эту чушь де Лерро. В отличие от меня, он более доверчив, и неприятностей тебе и твоей черной мартышке избежать не удастся. Орден крови Бриана любит сжигать все непонятное. А я не понимаю, что произошло ночью в твоем доме!
Фернан кивнул.
— Если твой слуга убил этих ребят, я только счастлив. По мне, пусть хоть каждый день подобных ублюдков на кусочки разрывает. Меня больше интересует другое — кто их послал?
— Боюсь, все те же. Они убили маршала кавалерии, Шейра и устроили несколько покушений на меня.
— Кстати о покушениях. Знающие люди перерыли город вверх дном, но ни к одному лекарю человек, раненный в легкое, в последнее время не обращался. Быть может, тебе все же удалось прикончить того незнакомца?
— Надеюсь на это. А маг?
— Глухо. Ни у нас, ни у клириков на него ничего нет. Сторонники Искусителя умеют замечательно скрываться.
— Ну не буду вам мешать, — сказала Рийна. — Господа…
— Вы нам нисколько не мешаете, капитан! — замахал руками полковник. — Ваше очаровательное общество только радует. Думаю, Фернан все равно не держит от вас в тайне некоторые дела контрразведки, так что можете не спешить и порадовать меня своим присутствием.
— Как вам будет угодно, граф, — польщенно улыбнулась Рийна.
— Что о Леоноре?
Фернан стал рассказывать, что ему удалось выяснить. Показал бумагу, взятую у полковника де Каэро.
— Загадки. Сплошные загадки. «Коралловый риф»… Оперативникам и аналитическому отделу прибавится работы.
— Моя команда мается на «Крокодиле». Хочешь, поручу им поискать таверну с таким названием? Вдруг отыщется, чем Искуситель не шутит?
— Хорошо, Ри. Скажи им, что, если найдут, получат от меня сотню этудо.
— О да! Уж это моих волков подстегнет! — усмехнулась ламия.
— Время поджимает, — пробурчал де Брагаре. — Обстановка в Тулине накаляется с каждой минутой. Часть армии уже переброшена к границе. Достаточно одной искры, чтобы все запылало.
— Вы знаете о том, что некоторые полки спешно переводят в столицу? По приказу фельдмаршала.
— Да, — угрюмо кивнул полковник. — Не могу понять, что нашло на де Оливейра. Почти все полки, которыми командуют лояльные королевскому дому дворяне, уже у границы, тогда как отряды, поддерживающие сеньора Лосского, очень стремятся остаться поблизости от Эскарины или Лоссии. Фельдмаршал ведет себя странно, и, кажется, это видят все, кроме Его Величества.
— Де Оливейра всегда был верен королю.
— Знаю. Но творится что-то странное. Мы находимся в полной готовности, но вокруг тишина. Все осведомители лишь руками разводят. Если бы герцог Лосский вдруг задумал переворот, то информация давно бы уже просочилась — и я бы с радостью взял его тепленьким.
«Или же они все очень хорошо прячут и куда более умны, чем мы считаем», — подумал Фернан и спросил:
— Но ведь де Каэро не поддерживает род де Фонсека. А именно его полк первым отправляют в Эскарину.
— Полковник де Каэро больше не командует «Ураганными головами».
— Что?! — вскричал Фернан.
— Вчера вечером де Герошто отстранил его от командования.
Фернан выругался. Рийна успокаивающе положила руку ему на плечо.
— Но по какой причине?!
— Некомпетентность. И понимай эту формулировку как хочешь. Де Каэро уже подал в отставку и сейчас находится на пути в свое имение. Его со счетов списали.
— Кто теперь командует полком?
— Луис Магильяэш де Фонсека де Нийо виконт Лосский. — Слова полковника звучали как приговор.
Фернан вновь выругался. И дураку было понятно, что де Каэро отправили в отставку не просто так. Теперь вся власть над полком перетекла в руки рода де Фонсека. За какой-то год родственнички короля укрепили свои позиции так, как им не удавалось это сделать за последние девяносто лет.
— Я слышал о дуэли, что ты устроил с де Муора, — неожиданно сменил тему полковник.
— О какой дуэли идет речь? — резко бросила Рийна.
— Так… Ничего серьезного.
— Вот как? — издевательски спросила ламия и нахмурилась. — Ты сцепился с кровником и после этого еще говоришь, что не произошло ничего серьезного?! Надеюсь… — У нее перехватило дыхание. — Надеюсь, ты не убил его?!
— За кого ты меня принимаешь, дорогая? — возмутился Фернан. — Конечно же де Муора жив и здоров… почти.
Рийна, не сводя с мужа яростного взгляда, раздраженно фыркнула.
— Иногда, сеньор, вы хуже ребенка. Только взбесившихся кровников нам не хватало!
— Успокойся, Ри, — устало вздохнул маркиз, про себя проклиная не в меру говорливого полковника. — Была куча свидетелей, они вполне могут подтвердить, что я тут ни при чем и де Муора сам виноват. К тому же причиной дуэли была не кровавая плата, а честь кавалерии.
— Честь кавалерии? — словно эхо произнесла Рийна. По ее глазам было видно, что она подозревает мужа едва ли не в скудоумии.
— Ты все сделал правильно, капитан. — Граф встал между ними, спасая своего бесценного сотрудника от ярости ламии. — Мне уже все рассказали, и фактически у рода де Муора к тебе нет никаких претензий. В отличие от де Доресов. Зачем ты убил этих щенков?
— Что?! — взвилась ламия.
— Не понимаю, о чем вы говорите, сеньор, — совершенно спокойно произнес Фернан, не обращая внимания на взбешенную жену.
— Вот как? Не понимаешь… Двое де Доресов и трое кирасиров были найдены мертвыми на дороге, ведущей в Эскарину. В тот самый день, когда ты покинул Копу.
— Не вижу связи.
— Не видит он… Двое из и так немногочисленного рода мертвы. Де Доресы поклялись найти убийц и потребовать с них расплаты кровью. Кирасиры тоже не собираются забывать о плевке на знамя полка.
— Меня в чем-нибудь обвиняют? — холодно поинтересовался сеньор де Суоза.
— Нет… пока. Свидетелей не было. Никто не знал, куда и по какой причине отправились де Доресы. Их тела нашли лишь через несколько часов после смерти. Никаких следов не обнаружили. Делом занимается жандармерия.
— Тогда почему вы думаете, что здесь замешан я, граф?
— Не я один так думаю. Будь осторожен, Фернан. У де Доресов пока нет доказательств, но, если они появятся, даже я не смогу тебя защитить. Ты меня понимаешь?
«Василиск» кивнул.
— Отлично. Про те церковные бумаги и домыслы об их появлении забудь. Пусть каждое ведомство занимается своим делом. Не лезь под ноги клирикам. Святые отцы раздавят и не заметят. Сосредоточься на Леоноре. Ищи этот «Коралловый риф». Осведомитель из штаба Андрады сообщает, что наша неуловимая шпионка собирается передавать чертежи на следующей неделе. Мы любым способом должны узнать место встречи с курьером, иначе плакало наше военное преимущество.
— Полковник де Каэро в личном разговоре высказал несколько мыслей, — начал Фернан и рассказал об идеях бывшего командира кирасиров, насчет того что Леонора может владеть магией Искусителя.
— Хм… Думаю, это надо проверить. Конечно, самый простой вариант — спросить у клириков. Хотя бы у тех же «бордовых», но, пожалуй, не стоит. Простой вариант не всегда является самым лучшим. Потрясу кое-кого… Ладно, мне пора. Приходи в себя, не лезь под руку к де Доресам и работай над своим делом. Всего доброго. До свидания, Рийна.
— Доброго дня, сеньор.
Она дождалась, пока полковник покинет их. Повернулась к Фернану. Тот стоически выдержал ее взгляд. Иногда сеньор де Суоза очень хотел оказаться в каком-нибудь другом месте. Например, на острие кавалерийской атаки. Там безопаснее…
— Из всех твоих безумных поступков этот… этот! — Она сдержалась, разжала кулаки и уже куда более спокойным и очень уж ядовитым тоном произнесла: — Рассказывайте, сеньор, как вам удалось влипнуть в такие неприятности.
Фернан, понимая, что выкрутиться не удастся, вздохнул и начал рассказывать.
— Ты справишься?
Ули выглядел испуганным, но все же нашел в себе силы кивнуть.
— Да, сеньор. Педро показывал мне, как надо делать.
— Хорошо. Лошадей не так уж и много. Я рассчитываю на тебя.
Теперь, после смерти конюха, за лошадьми придется приглядывать мальчишке. Хотя бы до той поры, пока сеньор де Суоза не найдет нового слугу.
Фернан вошел в дом и обнаружил на столике в холле три письма. Забрав корреспонденцию, он поднялся к себе в кабинет. Первый конверт нес на себе личную печать кардинала! Полный самых нехороших предчувствий, маркиз принялся за чтение.
Всего лишь несколько строк. Его Высокопреосвященство кардинал Хосе Пабло де Стануззи, опора Святой матери Церкви, помазанник Спасителя и прочая, прочая, прочая, любезно осведомляется, не найдется ли у верного сына Церкви маркиза де Нарриа свободного часа в его напряженном графике и не посетит ли тот резиденцию кардинала восемнадцатого числа в два часа пополудни, дабы побеседовать о делах божьих и насладиться обедом?
Фернан хмуро перечитал. Помянул Искусителя. Что потребовалось Старому Грифу? Встречаться с кардиналом совершенно не хотелось. В отличие от некоторых глупцов, «василиск» не считал Его Высокопреосвященство выжившим из ума старикашкой и понимал, насколько опасным врагом может быть этот человек. Такое приглашение нельзя оставлять без внимания. Несмотря на любезный тон, в строчках был завуалирован прямой приказ явиться завтра пополудни в резиденцию кардинала. И точка. Клирикам не отказывают. Особенно таким.
— Что же вам от меня понадобилось? Что вы смогли разнюхать? — пробормотал маркиз, пряча письмо в стол.
Настроение испортилось. Несмотря на это, сеньор де Суоза взялся за следующий конверт. Он сразу привлек его внимание. Очень дорогая бумага синего цвета. Изящнейший почерк и печать рода де Фонсека. Этим-то что потребовалось?!
Фернан быстро пробежал глазами по строчкам.
Филипп Мариу де Фонсека герцог Лосский, вице-король Тулины, имеет честь пригласить сеньора Фернана Руиса де Суоза маркиза де Нарриа и капитана Рийну шан Марьердес ун Таш'шда из клана Дочедез, маркизу де Нарриа, на прием, посвященный назначению сеньора Лосского вице-королем провинции Тулина. Прием состоится…
Фернан лишь хмыкнул. Его Светлость, как всегда, решил пустить пыль в глаза столице. А если учесть, что прием пройдет в королевском дворце… Его Величество и в самом деле дурак, раз считает, что его двоюродный братец верен ему до умопомрачения. Забавно, как это герцог Лосский вспомнил о де Нарриа? Ни о какой поездке на пресловутый прием не может быть и речи. Фернан это приглашение попросту проигнорирует, а сеньор де Фонсека как-нибудь проигнорирует оскорбление, нанесенное ему неявкой «василиска». Для герцога маркиз слишком мелкая сошка, и он не станет чинить ему неприятности. Да и Рийне это письмо не стоит показывать. Надо же! Капитан Рийна! У нее сегодня и так неудачный день. А узнай она подобное… К Искусителю такие приемы вместе с герцогом Лосским!
Фернан смял письмо и бросил в мусорную корзину. Разом забыв о нем, взялся за последний конверт. Увидел имя, лихорадочно распечатал, нисколько не заботясь о сохранности простенькой печати. Прочитал на одном дыхании и, сорвавшись с места, бросился к выходу, на бегу призывая Абоми.
Мастера Хресто Фернан нашел там же, где и всегда, — в оружейной лавке. Увидев маркиза, оружейник расплылся в радостной улыбке.
— Сеньор! Как я рад вас видеть!
— Вы прислали мне письмо.
— Да, это так. Не знаю, эту ли вещь вы искали… — Оружейник положил на прилавок сверток.
Фернан, дрожа от предвкушения, развернул черную ткань и взял в руки кривой пешханский кинжал. Рукоять с инкрустацией из слоновой кости, отличная сталь и маленькая буква «Т» возле самой крестовины.
— Отлично! — Сеньор де Суоза не мог сдержать своего восторга. — Вы оправдали мои надежды, мастер Хресто.
— Всегда рад служить! В особенности за столь щедрые вознаграждения.
Фернан намек понял и заплатил оружейнику обещанную цену за найденный кинжал, а также окончательно расплатился за саблю Абоми.
— Чудесное приобретение, сеньор. Коллекционный экземпляр. Поздравляю.
«Василиск» аккуратно завернул кинжал в ткань и крепко сжал сверток в левой руке.
— Ну-с, мастер Хресто. А теперь, прежде чем я уйду, поведайте, где вы достали клинок.
Мастер Хресто смутился и отвел глаза:
— Сеньор де Суоза… человек, продавший мне оружие, мой постоянный клиент. Я… я не хотел бы осложнений. Моя репутация…
— Ваша репутация останется безупречной, — перебил торговца Фернан. — Обещаю.
Мастер Хресто кивнул:
— Ваше слово нерушимо, маркиз. Кинжал мне продали сегодня утром, и я тут же вспомнил о вашем небольшом заказе. Клинок пришел от сеньора Артуро Рогиша де Дореса.
Фернан на это лишь хмыкнул. Внешне «василиск» оставался совершенно спокоен, хотя внутренне весь дрожал. Вот оно!
— Этот клинок принадлежал одному из его сыновей. Их недавно убили. Бедняги… Вы знаете, что у сеньора де Дореса остался всего лишь один сын?
Фернан это знал лучше всех остальных.
— Так, значит, он продал кинжал вам. Почему?
— Я лучший специалист по оружию в Эскарине, — с гордостью произнес мастер Хресто.
— Я не о том, — поморщился Фернан. — Почему сеньор де Дорес решил продать кинжал?
Мастер Хресто пожал плечами:
— Врать не буду. Не знаю. Он очень любил сыновей, сеньор.
— Всего доброго, мастер Хресто. Благодарю вас за оказанную помощь, — попрощался с оружейником Фернан.
Рийна смотрела на приобретение Фернана с опаской. Словно это был не кинжал, а ядовитая змеюка. Сеньор де Суоза стоял рядом с женой, практически вплотную. До его ноздрей доносился едва уловимый запах ее кожи и волос.
— Не смотри на меня так, — произнесла Рийна, так и не соизволив обернуться.
— Ты все еще сердишься? — пытаясь прощупать оборону, спросил он.
— По мне разве не заметно?
Он пошел на штурм, обнял ее, и ламия не сделала попытки вырваться. Если рассудить, то не так уж она и сердится.
— Фер… — Она потерлась щекой о его щеку. — Ты совершил глупость.
— Знаю. — Он поцеловал ее в шею. — У меня просто не было другого выбора.
— Убить двух кровников, когда мы уже думали, что про плату кровью забыто… А если были свидетели? Ты знаешь, чем бы нам это грозило?
— Я защищался. И никого не было. Все свидетели отправились к Искусителю вместе с де Доресами.
— Будем на это надеяться. — Она аккуратно высвободилась из его объятий. — Я просто чувствую, как вокруг нас затягивается петля.
Ламия подошла к столу, на котором лежал пешханский кинжал, пропавший из замка сеньора де Туриссано, и взяла его в руки. Поднесла к глазам. Изучила.
— Кинжал — это ключ. — Ее глаза были задумчивы. — Вернее, не ключ… Намек. Он явно указывает на де Доресов. Тут два предположения. Первое — клинок попал к ним еще от кого-то. Второе — кто-то из покойных близнецов украл оружие у маршала. Такое возможно?
— В нашем мире все возможно. Украл, купил, выиграл в карты, убил маршала и взял кинжал, купил у оружейника, нашел на улице, наконец. Вариантов много. К тому же де Доресы находились у графа в полку.
— Де Доресы — это де Фонсека. Они никогда не сделают и шага без разрешения своего сюзерена. Особенно такого шага. Если убивали они, то лишь после того, как Лосский кивнул и отвернулся.
— Как де Доресы могут быть связаны с Леонорой?
— Неправильный вопрос, Фер. Как де Фонсека связаны с Леонорой? Связаны ли они с ней или это только наши предположения? И если связаны, то какая выгода родственникам короля поддерживать вражеского шпиона?
— На эти вопросы нет ответов. Разве что у герцога Лосского появится неожиданное желание покаяться в своих злодеяниях.
— Старший де Дорес тоже может что-то знать.
— Ты предлагаешь арестовать его, а затем допросить? Не получится. Половина родов коалиции Лосских будет визжать от ярости. А де Фонсека запоет как евнух. В первых рядах. Начнется охота на ведьм, контрразведку смешают с грязью. Де Брагаре точно тогда меня не отмоет. И сам не удержится. А если кто-то из Лосских сядет в его кресло, то все. Считай, что трон у них в руках.
— Я не предлагаю делать глупостей. Де Дореса можно просто спросить.
— Так он мне и ответил!
— Быть может, мне больше повезет в этом вопросе? Да и не только на одном сеньоре Артуро свет клином сошелся. В том болоте, что некоторые называют высшим светом, постоянно курсируют разнообразнейшие слухи. Ими может кто-нибудь поделиться. Раньше у меня были друзья среди господ дворян. Да и у тебя связей не убавилось. Вся беда в том, что если мы вот так просто заявимся на очередной королевский прием и начнем задавать вопросы, то это будет выглядеть подозрительно.
— Попасть на прием — это не проблема, — неохотно вымолвил Фернан и впился зубами в сочный персик. — Все дело в том, что мне это не очень нравится. Мы вряд ли сможем хоть что-то узнать.
— Не проблема? — озадаченно нахмурилась Рийна.
— Сейчас.
Фернан покинул комнату, добрался до своего кабинета и вытащил из корзины для бумаг приглашение герцога Лосского.
— Очень кстати иногда приходят письма. — Он протянул бумагу жене и бросил персиковую косточку на стол.
Как и предполагал Фернан, приглашение Рийну взбесило. Она зашипела, как ошпаренная кошка. Нет! Как ошпаренная рысь.
— Да что себе позволяет этот проклятый мерзавец?! — Ламия отшвырнула от себя письмо. — Капитан Рийна! Ты видел это, Фернан?! Капитан!!!
Ее ярость можно было понять. Дворцовый этикет сложен и многогранен, и пускай жена Фернана не очень-то поощряла подобного рода мероприятия, но правила и законы она знала. А герцог Лосский всего лишь одним словом умудрился нанести ей пускай завуалированное, но оскорбление. Да, его можно будет списать на невнимательность того, кто писал это письмо, но… Вряд ли это была случайность или досадное недоразумение. Скорее всего, Его Светлость знал, что и как писать. Маленькая шпилька. Очень болезненная для самолюбия Рийны. Ибо ее приглашали на прием, на светское мероприятие, и называли не сеньора, как того требовал этикет, а обращались по званию — капитан. То есть, грубо говоря, ламии намекнули, что ее приглашают не как женщину, а как солдата. Пощечина. Звонкая. И на нее нельзя было ответить по целому ряду дурацких причин не менее дурацкого придворного этикета.
— Стоит ли туда идти?
— Ну уж нет! Я хочу посмотреть в глаза этому гаду! Или ты думаешь, что я собираюсь пропустить подобное веселье, после того что он написал мне в этом мерзком письмишке?!
— До начала торжества еще пять часов.
— Отлично! — Рийна выдала самую мерзкую из своих улыбок. — У меня есть время подточить коготки. Если де Фонсека желают увидеть капитана ун Таш'щда, то я явлюсь к ним как капитан!
Сеньор де Суоза искренне расхохотался, представляя, что бы стало с несчастным герцогом, если бы тому не повезло в данный конкретный момент оказаться поблизости от ламии.
— Проклятье!
Вот уже час Рийна крутилась перед зеркалом, ругаясь при этом так, что даже боцман «Лунного крокодила», услышь он сейчас своего капитана, покраснел бы, как юная девица-недотрога.
— Не понимаю, что тебе не нравится? — решился подать голос Фернан.
Весь этот час сеньор де Суоза в молчании просидел в кресле и, закинув ногу на ногу, наблюдал за попытками жены подобрать себе подходящий костюм.
— Мне все не нравится! — в раздражении зарычала Рийна. Сегодня у нее был явно неудачный день, и настроение ламии оставляло желать лучшего. — Я как белая ворона среди расфуфыренных королевских козочек! Они будут в платьях, а я в военной форме!
— Раньше тебя это не смущало.
— Раньше меня не оскорбляли подобным образом!
— Ты выглядишь великолепно.
— Знаю, — смягчившись, произнесла ламия и придирчиво оглядела себя в зеркале.
Черный, отороченный золотом (утонченно, а не безвкусно) мундир морского офицера, ярко-красный платок вольных охотников, повязанный на шею, ослепительно-белая рубашка, великолепно контрастирующая с загорелой кожей ламии, рапира на перевязи и перчатки.
— Просто меня бесит подобная ситуация и нарушение всех дворцовых догматов! Уверена, что пальцем на меня показывать будут. Впрочем, к Искусителю! Мне это безразлично.
Внезапно Фернана осенила замечательная идея, и он заговорщицки ухмыльнулся.
— Ри… Что мешает тебе утереть герцогу нос и тоже нарушить дворцовый этикет?
— О чем ты? — Она недоуменно нахмурилась и откинула назад упавшую на глаза челку.
— Подумай сама. Что мешает тебе явиться на прием в платье?
— Формулировка в этом клятом приглашении!
— Проигнорируй. Пускай де Фонсека подавится.
— Но это неприлично!
— И это ты тоже можешь проигнорировать. Нам ли думать о приличиях?
Она посмотрела на него с изумлением и неожиданно усмехнулась, полностью скопировав его ухмылку. Подошла и поцеловала.
— Опр-р-ределенно, иногда мне кажется, что мой муж гений.
— Я в этом никогда и не сомневался. Поторопись, времени осталось мало, скоро придет карета.
Стемнело не далее как полчаса назад, и Летний дворец короля сиял огнями, словно скала, которую вдруг и разом решили посетить все светлячки мира. Каретам не было числа. Новые экипажи появлялись на дороге к дворцу ежеминутно. Вдоль аллеи, ведущей к парадному входу, к которому подъезжали приглашенные дворяне, выстроились кирасиры «Ураганных голов». Солдаты совсем недавно прибыли в столицу, но уже успели облачиться в парадные одежды. Начищенные кирасы и шлемы блестели, и в них отражались огни вечернего празднества.
— Красивая рамка для красивой картинки, — хмыкнула Рийна, смотря из окна кареты на ряды кирасир с палашами наголо.
— Эта рамка может и укусить, — хмуро ответил жене Фернан. — Кто-то решил продемонстрировать силу.
— Ты прав, — согласилась ламия, замечая солдат, выстроившихся у дворца в парадную колонну. — Напомни мне, кого поддерживает род капитана де Вадере?
— Он вассал де Герошто. Следовательно, коалиция Лосских. Мушкетеры не на нашей стороне.
Беспокойство Фернана усилилось. Он всегда был подозрительным, и присутствие полков (командиры которых отнюдь не роялисты) возле королевского дворца, особенно при таком стечении различных дворянских коалиций, навевало на очень уж тревожные мысли. Что мешает кое-кому отдать приказ и за одну ночь избавиться от всех своих проблем? Ничего. Было бы немного наглости и уверенности в том, что солдаты его поддержат.
— У меня такое ощущение, что мы по собственному желанию лезем в львиную пасть.
— Ничего не случится, Фер. У льва надежный намордник.
Сеньор де Суоза проследил за взглядом жены. У парадного входа выстроились высоченные воины капитана фон Гроссберга. Несмотря на то что в Королевскую гвардию набирались исключительно наемники, и только льедцы, — доверие к ним было безгранично. Когда гвардия оберегает короля, опасаться нечего. Во всяком случае, до той поры, пока на стороне коалиции Лосских не будет явного преимущества. Де Фонсека терпеливы. Они ждали сто сорок лет, могут подождать еще немного.
Карета остановилась, и Абоми, по случаю приема облаченный в красные пешханские одежды, отворил дверцу. Фернан вышел первым. Подал руку жене.
Они миновали гвардейский караул, поднялись по лестнице и оказались в широком ярко освещенном холле, ведущем в зал приемов. Фернан и Рийна шли рука об руку. За ними шествовал Абоми, которому, как и всем слугам других дворян, надлежало сопроводить своих господ до зала и только после этого вернуться к карете.
— Сегодня вечер изумрудов, — не переставая расточать ослепительные улыбки, прошептала Рийна.
— Тулина богатая провинция, — философски заметил Фернан, здороваясь с одним из дворян. — Так что ты не ошиблась в выборе туалета.
Ламия пренебрежительно фыркнула, но все же легонько пожала руку мужу, давая ему понять, что комплимент принят. Она действительно последовала совету Фернана и, отбросив в сторону парадные одежды офицера флота, остановила свой выбор на темно-зеленом, глубоко декольтированном (на зависть всем королевским фавориткам и на восхищение всей мужской половине приема) платье. На ее смуглой шее переливалось дорогое изумрудное ожерелье, в ушах — висячие изумрудные сережки, а на пальцах — несколько колец с тем же камнем. Изумруды сияли в свете тысяч свечей, но все равно безнадежно проигрывали глазам ламии. Прическу Рийна делать не стала — ее короткие волосы и непослушная челка были вызовом всему высшему обществу. Сейчас ламия играла роль светской львицы, расточая направо и налево благосклонные улыбки и кивая знакомым и не таким уж знакомым представителям разномастных дворянских династий. Похоже, Рийне нравилась эта забава, во всяком случае, чувствовала она себя как рыба в воде.
Фернан, в отличие от жены, оделся подчеркнуто скромно и неброско — черное и серое. Правда, цена этого на первый взгляд скромного костюма была выше некоторых изысканных нарядов благородных дам. Когда Фернан хотел, он умел пускать пыль в глаза. Единственное, что выделялось в костюме, — изумрудная серьга в левом ухе, но ее сеньор де Суоза не снял бы ни за какие деньги. Серебряная цепь на груди и скромное серебряное кольцо на безымянном пальце. Знак «василиска» капитан контрразведки предусмотрительно снял. На приеме будет полно военных, и не стоит раздражать их понапрасну. Из оружия — лишь верная дага в заспинных ножнах.
Шпаги и рапиры запрещалось приносить туда, где находился король. Фернан находил решение капитана Гроссберга вполне разумным, впрочем, как и ответ тем дворянам, которые как-то вздумали возмутиться подобному распоряжению. «Зачем вам шпаги, сеньоры? Вы хотели драться в присутствии короля?» Дворяне со всем пылом и поспешностью стали убеждать сурового льедца, что нет, конечно же нет — и этот вопрос был навечно снят с обсуждения. Так что шпагу пришлось оставить в карете и довольствоваться дагой. Рийна, несмотря на платье, тоже не собиралась оставаться на подобных приемах без оружия. Она умудрилась спрятать в своих многочисленных юбках длинный четырехгранный стилет. Фернан, когда услышал об этом, лишь понимающе ухмыльнулся, за что сразу же получил в бок локтем. Сеньор де Суоза слишком хорошо знал жену и считал, что ламия вряд ли довольствуется всего лишь одним стилетом. В таких пышных юбках можно было спрятать чуть ли не весь арсенал «Лунного крокодила».
Они вошли в огромный, казалось бесконечный, ярко освещенный зал. Тысячи свечей, тысячи зеркал, превращающих это помещение в дикую и сказочную фантасмагорию; тысячи слуг с напитками в белых (цвет короля) и красных (цвет де Фонсека) ливреях; сотни высокородных дворян, съехавшихся на прием.
Обилие и роскошь одежд, сияние драгоценностей и имена родовитых династий поражали. Кажется, этот прием задумывался Лосским уже давно, иначе как объяснить приезд представителей северных семейств в столь краткие (если считать со времени получения письма «василиском») сроки?
Фернан с Рийной вошли в зал сразу же после семейной четы южных баронов. Герольд громко объявил полные имена Фернана и Рийны. Слава Спасителю, слуга оказался достаточно умен для того, чтобы, несмотря на список, который был у него в руке, назвать ламию сеньорой, что в данный момент соответствовало ее облачению, а не капитаном. Ошибись этот парень — и Рийна точно бы устроила ему головомойку.
Знакомых в зале было много, всем приходилось кивать, приветствуя, но в разговоры вступать было рано. Вначале следовало отдать долг почтения королю и хозяину приема, а поэтому путь сеньора и сеньоры де Суоза лежал к трону, что находился в дальнем от входа конце зала.
В толпе дворян Фернан заметил Мигеля, весело беседующего с какой-то очаровательной незнакомкой. Проходя мимо, сеньор де Суоза подмигнул приятелю. Тот подмигнул в ответ, учтиво поклонился Рийне. Та ответила сеньору де Турсеко ледяной улыбкой.
— Твой дружок умудрился стать капитаном? — спросила ламия, когда они прошли мимо Мигеля. — Вижу, ему тоже была выгодна отставка де Каэро. Продвижения по служебной лестнице в последнее время стали столь сложны…
— Не начинай, Ри, — поморщился Фернан. — Он тут ни при чем. Мигель говорил мне, что патент на повышение подписан. И это было еще до отставки полковника.
— Это он тебе так сказал…
— Никак не могу понять, почему вы так друг друга невзлюбили?
— Он мне с первого взгляда не понравился. Гнилая душа. И он знает, что я это знаю.
— Я тебе тоже с первого взгляда не понравился.
— Глупости, дорогой. Я, как только тебя увидела, так и подумала: вот мужчина, который загонит меня в гроб.
Только рамки приличия не позволили Фернану громко расхохотаться.
Граф де Брагаре, стоявший в окружении нескольких полковников и держащий в руках целых два бокала с игристым вином, заметил Фернана. Удивленно приподнял бровь, как видно не поверив собственным глазам. Де Суоза обычно игнорировали подобные приемы.
Фернан и Рийна остановились, ожидая, когда идущая впереди них пара поприветствует короля.
Карлос III, или Карлос Охотник, как называли его в народе, сидел на Львином троне и несколько скучающе, но пока все еще благосклонно приветствовал каждого вновь прибывшего. За троном стояла четверка гвардейцев капитана Гроссберга. На полу, у королевских ног, сидел сеньор Сезар Сильва де Кошта маркиз де Армунг и, не обращая ни на кого внимания, занимался тем, что лопал булки с изюмом, которые в количестве шести штук были насажены на его шпагу, словно мясо кабана на вертел. Королевскому шуту разрешалось то, что не позволялось никому другому, — сидеть в ногах короля и носить шпагу в присутствии Его Величества (а также молоть языком всякую чушь, давать королю советы, обращаться к любому дворянину на «ты» и строить из себя дурака).
Шут был высок, худощав, но отнюдь не дохл. Волосы у него были редкие, какого-то непонятного грязно-серого цвета. Усы и борода неухоженные и… словно приклеенные. Серые, вечно задумчивые глаза скучающе обозревали зал. Шут искал себе жертву на нынешний вечер. Сезар Сильва был последним из бедного рода де Кошта. Всех его родичей забрала кровавая плата. Маркиза не тронули лишь потому, что он был несколько не в себе. Впрочем, не в себе он бывал частенько, а потому должность королевского дурака занял без всяких трудов, обогнав всех своих конкурентов на три лошадиных корпуса. Для большинства знающих его людей он был дураком, шутом, фигляром, а порой и опасным ненормальным, от которого в тот или иной момент просто непонятно, чего ожидать. Для меньшинства — тех, кто действительно хорошо его знал, — маркиз де Армунг оставался дворянином, пускай и с несколько странным понятием чести и долга. Да, он был резок, насмешлив, порой груб, но в то же время мозги королевского дурака выдавали столь гениальные и своевременные решения, что многие начинали задумываться: такой ли этот парень дурак, каким хочет себя показать? И не прикидывается ли он для того, чтобы тепленькое и необременительное местечко шута и впредь оставалось за ним, ибо находиться под крылом короля — это самое лучшее для того, чтобы кровники забыли о тебе. Впрочем, мысли некоторых по поводу ума де Армунга тут же улетучивались, когда этим некоторым приходилось слышать, как маркиз воет ночами, запершись у себя в комнате. Фернан с де Армунгом практически не общался. Безумный маркиз не входил в число друзей «василиска». Как-то раз на одном из тех немногих приемов, куда не повезло попасть Фернану, шут попытался довести сеньора де Суоза до белого каления, но получил язвительный и насмешливый отпор. Состязание в остроумии и острословии продолжалось минут пятнадцать, и победитель так и не был выявлен. Каждый покинул поле боя вполне довольный собой и с некоторой толикой уважения к противнику. Шут с тех пор с Фернаном не общался, предпочитая более легкие жертвы, но при встречах корчил глубокомысленное лицо и с умным видом кивал.
Король пошевелился на троне, давая вновь прибывшим понять, что он полон царственного внимания. Как и в де Фонсека, в Карлосе III чувствовалась порода. Король и герцог даже были похожи, если только отбросить в сторону тот факт, что Его Величеству было тридцать с небольшим, а Великому герцогу давно перевалило за шестьдесят. Де Фонсека и де Фонзека. Герцоги и короли. Различий между этими двумя могущественнейшими родами Таргеры было всего ничего — одна буква в названии рода, разные цвета на одинаковых во всем остальном гербах и разные судьбы династий — одни потеряли корону из-за слабости и мечтали ее вернуть, другие подобрали то, что уронили их родственники, и не хотели так просто возвращать Львиный обруч в руки де Фонсека.
Все дело в том, что сто сорок лет назад, после череды кровавых и опустошительных войн с Иренией власть королевского рода де Фонсека, которые правили Таргерой больше четырехсот лет и вели свою историю от Эрландера Завоевателя, пошатнулась. А тут еще и чума — посланник Искусителя, не щадившая ни правых, ни виноватых, ни бедных, ни богатых. Король умер. Все его сыновья, кроме шестимесячного кронпринца герцога Лоссии и Эльтаны, — тоже. Младенца спасло лишь то, что он в это время находился далеко от дворца, под опекой дядюшки де Фонзека. Под эту опеку ребенок попал в связи с маленькой политической рокировкой в болоте высших родов… впрочем, это уже другая история.
Итак, король умер. А младенцы, как известно, не могут управлять королевствами. Поэтому к власти пришли де Фон-зека. Тот самый добрый дядюшка — герцог Нисси, что держал у себя юного кронпринца, решил стать регентом, пока малыш не подрастет. Сказано — сделано. Вот только регентство и власть так просто отдают только дураки. Герцог Нисси дураком не был. Прошли годы, де Фонзека собрал вокруг себя сильную политическую коалицию. И стал королем. А юный кронпринц… Юный кронпринц остался герцогом. Хотя, на взгляд Фернана, новый король поступил глупо и совершенно не в стиле своего времени. Подобных опасных соперников надо убивать, иначе лет через сто они или их куда более тщеславные потомки начнут показывать зубы. Лосские стремились к своему трону как пчелы, что хотят попасть в свой улей.
Нынешний король, к сожалению, мало чем напоминал своего знаменитого и хваткого предка, больше интересуясь не политикой, а женщинами (прозвище Охотник он получил отнюдь не потому, что любил охотиться на дичь в своих лесах). Можно было сказать, что он — хороший король. Но только до той поры, пока рядом находятся знающие советники, подсказывающие Его Величеству правильные ходы в той или иной ситуации. А еще Его Величество был слишком наивен, добр и беспечен, а потому и слышать не желал, что его любимый старший «братец» герцог Лосский отнюдь не прочь занять жесткий Львиный трон.
Герцог Лосский — высокий и крепкий, словно ему и не перевалило на шестой десяток, — стоял рядом с троном, приветствуя гостей. На его шее висела цепь вице-короля. И опять же вся нелюбовь Фернана к этому человеку объяснялась только одной причиной — он и герцог находились по разные стороны поля боя, в разных политических лагерях. Блестящий военный. Маршал пехоты. Де Фонсека. Сеньор де Суоза признавал, что этот вечный враг короля, который «всегда друг» (не подкопаешься и не докажешь обратное!), политически силен, быстр, умен, и, будь он на троне, быть может, Таргере было бы лучше. Но есть такие слова, как «присяга», «род» и «честь». Фернан присягал единожды и поддерживал де Фонзека, а не де Фонсека…
— Сеньор Фернан Руис де Суоза маркиз де Нарриа и сеньора Рийна шан Марьердес ун Таш'шда из клана Дочедез, маркиза де Нарриа! — громко объявил церемониймейстер, и Фернан с Рийной, сделав положенные четыре шага, остановились перед королем.
Сеньор де Суоза поклонился, а Рийна присела и застыла в глубоком реверансе. Король благосклонно кивнул Фернану, впрочем, это ничего не значило, ответил кивком на реверанс Рийны. Задержал взгляд на глубоком декольте ламии. Восхищенно прищурился. Любитель женских прелестей в полной мере оценил достоинства Рийны. К сожалению Его Величества, ему тут же пришлось отвести взгляд и состроить неимоверно-скучающее выражение лица, ибо его нынешняя фаворитка смотрела разъяренной кошкой.
— Рад приветствовать вас у себя во дворце, сеньор. Сеньора, вы очаровательны.
— Благодарю, Ваше Величество.
Поклон герцогу Лосскому. Тот ответил вежливо-безупречно, безразлично скользнул взглядом по ламии, никак не отреагировав на то, что она явилась на прием несколько в ином облике, чем это ожидалось. Тот же безразличный взгляд, разве что более долгий, остановился на Фернане и тут же переметнулся на следующего дворянина, имя которого уже объявил герольд.
С официальной частью было покончено. Фернан подхватил с подноса проходящего мимо слуги два продолговатых бокала с игристым вином. Один из них протянул жене.
— Его Величество верен себе и опять смотрит туда, куда не следует, — нехорошо усмехнулась Рийна. — На его месте я бы наблюдала не за дворцовыми красавицами, а за собственными родственничками.
— Кто бы ему об этом еще намекнул…
Они говорили тихо, но их все же услышали.
— Я намекаю ему об этом с утра до вечера, но к дуракам не прислушиваются.
— Вы себе льстите, маркиз, — сдержанно ответил шуту Фернан, досадуя, что де Армунгу удалось услышать их разговор.
— Ну что вы, дружок! Как можно! В последнее время я — пустое место. — За дурашливостью скрывалась горечь.
— А де Оливейра? — выстрелил наугад сеньор де Суоза.
— На этой неделе у фельдмаршала с головой хуже, чем у меня. Даже придворный лекарь, потчующий фрейлин слабительным, светлая голова между прочим, теряется в догадках и ничего не понимает. Боюсь, что из-за безумств нашего вояки я скоро лишусь своей работы.
— Все так плохо?
— Не представляете себе, как плохо. Многие не могут понять, что происходит, а мой добрый король, как всегда, ничего не замечает.
— Вы сегодня откровенны, сеньор де Армунг.
— Наверное, это оттого, что у вас такая красивая жена. Сеньора, я вами очарован. — Он галантно поцеловал руку ламии.
— Ваши шутки меня совершенно не трогают, маркиз, — сухо сказала де Армунгу Рийна.
— Наверное, это оттого, что они так же дурны, как и я. Впрочем, позвольте, я избавлю вас от своего назойливого присутствия. Я только что увидел сеньора де Каэло. Он мой кровник, знаете ли. Не могу устоять, чтобы не подергать его за усы. Эй! Дружок де Каэло!
Вопя на весь зал и закинув обнаженную шпагу с насаженными на нее булками на плечо, маркиз де Армунг стал пробиваться через разряженную толпу.
— Что он хотел тебе сказать? — Рийна провожала долговязую фигуру шута задумчивым взглядом.
— Возможно, что ничего… Возможно, что многое. Следует найти маршала.
— Думаю, нам стоит разделиться.
— Не сейчас, — он обнял ее за талию, — вечер только начался.
Она многозначительно хмыкнула и позволила увести себя туда, где играла музыка.
— Фернан, мой мальчик! Рийна!
Вдовствующая графиня де Коста, мать Мигеля, выскользнула из кружка беседующих дам и с улыбкой направилась к супругам. Фернан не видел ее больше четырех лет и теперь с грустью осознал, что слова Мигеля, не такая уж и правда. Графиня, которая раньше имела железную руку и держала всех своих домочадцев в ежовых рукавицах, очень постарела. Ей еще не было пятидесяти, а создавалось впечатление, что графиню грызла какая-то болезнь.
— Сеньора, счастлив вас видеть.
Она обняла его, поцеловала в щеку. Ее карие глаза сияли, а улыбка на тонких губах была радостной и искренней.
— Мой мальчик, как ты похорошел! — Она ошеломленно покачала головой. — Рийна, ты все так же неотразима.
— Благодарю вас, графиня. — Против сеньоры де Турсеко ламия ничего не имела и, в отличие от Мигеля, которого на дух не переносила, считала графиню обаятельной женщиной.
— Вы прекрасная пара. — Она подхватила их под руки и, защебетав обычную и ничего не значащую чушь, состоящую из вороха комплиментов, свежих сплетен разговора о погоде и грядущей войне, повела их в уголок зала. К зеркалам.
Фернан вежливо слушал, не желая обижать женщину, которая когда-то решилась пустить его на порог дома рода де Турсеко и уберегла своего дальнего родственника от нападок де Доресов и де Муора. Рийна иногда вставляла слово, стараясь повести разговор в нужном ей направлении. Сеньору де Суоза оставалось лишь вежливо кивать, пристраиваясь к маленьким шагам графини, и поддерживать разговор. Навязчивость матери Мигеля не была ему в тягость, он был ей слишком благодарен за все, что она для него сделала.
— Ты знаешь, что мой мальчик теперь капитан? — с гордостью спросила сеньора де Турсеко.
Фернану пришлось отвечать. По дороге к зеркалам он увидел епископа де Лерро, который в одиночестве стоял у распахнутого настежь окна. Церковная власть не гнушалась официальных приемов. Глава Ордена крови Бриана смотрел на звездное небо и не замечал Фернана. Оно и к лучшему.
Графиня привела их в уголок, где людей было не так уж и много, и разом превратилась из очаровательной собеседницы в ту холодную и жесткую сталь, которую Фернан помнил по временам своей юности.
— Что ты здесь делаешь, дурак?! — прошипела сеньора де Турсеко, сверля его глазами, впрочем, тут же обратилась к Рийне:
— Не обращай внимания, дорогуша. Ему просто надо выбить дурь из головы!
— Весьма мудрое решение, сеньора.
Вот и вся поддержка. Фернан посмотрел на жену укоризненно, а графине, которая как раз была с него ростом и теперь пыталась сжечь капитана контрразведки бешеным взглядом, осторожно ответил:
— Не понимаю, сеньора.
— Ты никогда не был дураком! — выплюнула мать Мигеля. — Не притворяйся! Зачем тебе надо было лезть в капкан? Мало того что ввязался в опасное дело… и не смотри на меня так! О том, что ты занялся расследованием смерти де Туриссано по приказу этого идиота де Брагаре, не знает только ленивый! О том, что ты, как пятнадцатилетний мальчишка, лезешь со своей дурацкой шпагой в каждую дуэль, знают все! И пользуются этим! Какая сволочь изуродовала твое лицо, хотела бы я знать?! — Графиня не стеснялась в выражениях. — Молчите, когда я с вами говорю, маркиз! Мало всего вышеперечисленного! Так теперь половина двора говорит о твоей глупой схватке с де Муора. А еще они говорят о де Доресах. О мертвых де Доресах! Что ты можешь мне об этом сказать?!
— Ничего. Я в этих убийствах не замешан.
Графиня тихонько выругалась, да так, что любой сапожник, услышь он подобные обороты, умер бы от зависти.
— Послушайте меня, юный глупец! Если вы ищете неприятностей на свою белую голову, то они у вас будут. Не буди Искусителя, пока он спит, Фернан! Тебя подозревают. Да, они ничего не смогут доказать, но на ссору вызовут запросто!
— Пусть попробуют.
— Не зарывайся! — Она в раздражении топнула ножкой и наставила на него палец. — Артуро де Дорес и его последний сын где-то здесь. Думаю, они уже знают о твоем присутствии. Если Артуро не будет приглядывать за своим великовозрастным отпрыском, так просто ты отсюда не уйдешь. Де Фонсека пригласил тебя не вино хлебать. Я не думала, что у тебя хватит глупости войти в клетку с голодными львами!
— Поздно уходить, сеньора. — Ламия наконец-то решила вступиться за мужа и прервать поток гневного красноречия. — Это будет расценено как бегство.
— Да, — графиня де Коста сразу как-то сникла, — поздно. Я хотела предупредить. Береги себя, мой мальчик. Не попадайся им. Если что, Мигель будет рядом. Пойду найду его.
— Спасибо, сеньора.
— Глупости! Де Коста не бросают своих воспитанников на съедение акулам! К тому же родственников! — И добавила дегтю: — Даже если у них отсутствуют мозги! Рийна, рада была тебя увидеть. Береги его.
— Она, как всегда, очаровательна, — без всякой иронии в голосе произнесла Рийна, провожая старую графиню взглядом.
Фернан вежливо промолчал. Лишь улыбнулся. Криво. Для Рийны сеньора де Турсеко всегда была очаровательной, пускай порой и острой на язык женщиной. Она не видела графиню де Коста в тот зимний день, когда та смело вышла из своего дома к приехавшим за головой Фернана де Муора. Одна маленькая женщина со сталью в карих глазах против двадцати вооруженных мужчин. У него до сих пор в ушах звучал ответ на предложение выдать им белобрысого ублюдка. Восемь коротких слов. «Убирайтесь! Иначе мои люди выпотрошат вас, как рыб!» Графиня де Коста не боялась никого и ничего и, когда надо, была готова костьми лечь за честь своего рода. В тот ясный зимний день двадцать мужчин спасовали перед одной маленькой, гордой женщиной. Они убрались, бормоча под нос проклятия, а сеньора де Турсеко как ни в чем не бывало вошла в дом, закрыла за собой дверь и только после этого, прислонившись к стене, разрыдалась. Наверное, в тот момент она думала о том же, о чем и Фернан, подслушивающий ее разговор с кровниками с лестницы, ведущей на второй этаж. Что было бы, если бы враги узнали, что, кроме кухарки, конюха и двух служанок, в доме больше нет ни одного человека, ибо все люди графини два дня назад спешно выехали в Таже за телом погибшего графа. Нет, сеньоре и ее домочадцам вряд ли бы причинили вред. Де Турсеко были верными сторонниками Лосских, к тому же никто не хочет иметь у себя в кровниках такой древний род. Но вот юному маркизу пришлось бы худо.
Она, в ту пору тридцатилетняя красавица и уже вдова, увидела, что Фернан смотрит на нее. Графиня ничего не сказала. Лишь вытерла слезы и, накинув на плечи шубу, вышла на улицу. Это был первый и единственный раз, когда сеньор Де Суоза — тогда еще испуганный двенадцатилетний мальчишка — застал Графиню Сталь, как Сильвию де Турсеко называли враги, плачущей. Ни до, ни после этого случая он больше никогда не видел ее слез. Даже когда графиня хоронила своего мужа.
Между тем в зале приемов грянула музыка, и приглашенные ожили, зашевелились, засуетились. Начинались танцы.
— Вы позволите пригласить вашу даму?
Епископ де Лерро был сама любезность, а вот Фернан, услышав подобную просьбу от «бордового», оказался порядком ошеломлен. Положение спасла Рийна:
— Танцевать первый танец с епископом Эскарины — честь. Ты позволишь, дорогой?
— Конечно.
Де Лерро увел Рийну в многоцветный и сверкающий изумрудами хоровод. Фернан молча наблюдал, как жена и клирик легко и красиво кружат в общем скопище мотыльков. Он ощущал… нет, не ревность. Скорее удивление и… тревогу. Несмотря на всю свою любезность, де Лерро выглядел очень встревоженным. Что же, будем надеяться, что Рийна сможет разговорить Его Преосвященство. Хотя вряд ли. «Василиск» слишком хорошо знал епископа. Тот будет подчеркнуто вежлив, но не скажет лишнего даже столь искусному собеседнику, как капитан «Лунного крокодила».
Он прошелся по залу, подхватил с подноса какого-то лакея очередной бокал с вином и тут заметил сеньора де Оливейра. Фельдмаршал — невысокий, кряжистый краснолицый и совершенно седой человек с огромными моржовыми усами, тихо беседовал с тремя полковниками и маршалом флота. Фернан постоял, наблюдая за фельдмаршалом, но никаких странностей в его поведении не заметил.
Играла музыка, пары кружились в немыслимом хороводе утонченности и сказки, а он все еще стоял и пытался поймать то самое, о чем совсем недавно говорил шут. И конечно же ничего не видел. Наконец де Оливейра закончил разговор, военные удалились, а фельдмаршал направился к выходу из зала приемов. Шаркающая походка, взгляд из-под густых, насупленных бровей. На секунду сеньор де Суоза и герцог Нельпи встретились взглядами. Вдоль спины «василиска» пробежали мурашки. Он ничего не понял. Но было во взгляде герцога… Наряду с вечной суровостью старого вояки в черных глазах плескалась… боль, обреченность и мольба о помощи. Фернан, слишком ошеломленный, чтобы хоть что-то понимать, потряс головой.
— А шут-то был прав. С герцогом что-то не то, — пробормотал он и только тут заметил Его Святейшество Жозе Наярру.
«Серый» епископ стоял за колонной, прислонившись к ней спиной. В пухлых руках «гарпии» был зажат пустой бокал из-под вина. На круглом, добродушном лице влажно поблескивали капельки пота. Фернан поклонился. Жозе Наярра ответил не сразу. Казалось, он был погружен в себя. Но тут его взгляд прояснился — и «серый» ответил на приветствие сеньора де Суоза вежливой и несколько кривоватой улыбкой. Затем отошел от колонны и, не слишком уверенно держась на ногах, пошел прочь.
«Василиск» покачал головой. Кажется, Его Святейшество нализался дармового вина сверх всякой меры. Если упадет, то скандала не оберешься, и тогда уж точно Хосе Пабло найдет способ на пушечный выстрел не подпустить «серого» к кардинальскому посоху. Слава Спасителю, монах не настолько пьян, чтобы призывать силу. Искуситель знает, что можно ожидать от пьяного «гарпии». Взбредет что-нибудь в голову, превратит половину гостей в кровавую кашицу, и его никто не остановит. Разве что де Лерро…
Фернан вышел на открытую террасу, оперся на перила и стал смотреть вниз, на ярко освещенный сад и пруд прямо под балконом. По саду прогуливались гвардейцы капитана Гроссберга.
— Какие люди!
— Этот голос я узнаю где угодно! — хохотнул Фернан не оборачиваясь и поставил бокал на перила. — Вас всегда можно встретить на подобных мероприятиях, сеньор.
— Зато ты здесь редкий гость. Впрочем, за последние полтора года это мой первый выход в свет.
— Не стоило сердить кардинала.
Фернан наконец обернулся и пожал руку человеку, которому однажды спас жизнь. Паоло Жозе де Вредо герцог де Вольга. Высокий, сильный и смазливый, как невинная монашка.
Герцог де Вольга происходил из одного из древнейших родов Таргеры, способного поспорить знатностью с такими семьями, как де Фонсека, де Фонзека и де Туриссано. Впрочем, первым двум фамилиям он приходился дальним родственником. Герцоги де Вольга всегда были хранителями южных рубежей королевства. В отличие от целой череды своих предков, Паоло Жозе не выбрал карьеру военного и не стал лезть в политику. Что вполне позволительно человеку, который богат почти так же, как новый вице-король Тулины. В свои неполные двадцать восемь сеньор де Вредо оставался известным модником, балагуром и бездельником. Он сорил деньгами, закатывал грандиозные пирушки и плевать хотел на всех, кто не принадлежал к числу его знакомых. Также водился за Паоло Жозе один грешок… Будь здесь Спаситель, он точно бы наказал Его Светлость в назидание остальным. Дело в том, что этот молодой и успешный повеса предпочитал в постельных утехах отнюдь не женщин. Герцог де Вольга интересовался мужчинами. Об этом знали все, включая короля и конечно же Церковь. Последняя подобные… слабости оч-чень не одобряла. Но в деле Паоло Жозе власть светская и власть духовная предпочитали закрывать глаза на маленькие странности столь влиятельного и богатого человека. Словно ничего и не было. Даже слухи были столь незначительны, что и не поймешь, о ком идет речь. Впрочем, на отношение окружающих Паоло Жозе плевать хотел. С его деньгами и его фамилией он мог позволить себе не прислушиваться к мнению других. Фернан, как и все, знал о грешке своего приятеля, но предпочитал не обращать на это внимания. Ему до личных предпочтений герцога не было никакого дела.
— Кардинала никто не сердил. Он сам полез ко мне с нравоучениями… Как находишь прием?
— Как и всегда — сущая скукота. Правда, обещали, что кормить будут.
Паоло Жозе хохотнул, снял с рук дорогие перчатки.
— Ты зря сюда пришел… — начал он, но Фернан его тут же перебил:
— Ты сегодня уже второй, кто мне это говорит.
— И кто же меня опередил?
— Графиня де Коста.
— Я всегда ее уважал. Впрочем, это не умаляет моего желания тебе помочь. Слушай, а правда, что ты раскромсал малыша де Муора его же палашом?
— Отчасти. Палаш был Мигеля.
— А де Доресы?
— За кого ты меня принимаешь?! — возмутился Фернан.
— За умного человека, который никогда не упускает своего шанса и умеет заметать следы.
Де Вольга принадлежал к числу сторонников короля и люто ненавидел герцога Лосского, но Фернан ничего не сказал. Лишь усмехнулся уголками губ. Слова всегда слишком опасны.
— Браво! — Паоло Жозе сделал ладонями жест, который должен был соответствовать бурным аплодисментам. — Меня, если честно, всегда раздражали эти кабаны-переростки. Одинаковы на рожи, надо сказать, что препоганешие, да к тому же грубы, как сотня трубочистов. Туда им и дорога!
— Вот вы где! — Рийна с загадочной улыбкой вышла на балкон. — Герцог, как я рада вас видеть!
— Взаимно, капитан! — Паоло Жозе поцеловал ее в щеку. — Ты выглядишь бесподобно.
— Стараюсь.
Рийна и герцог де Вольга были добрыми знакомыми еще до того, как «василиск» увидел ламию на борту «Лунного крокодила».
— Ну как там де Лерро? — спросил Фернан, прерывая поток комплиментов Его Светлости, адресованных Рийне. — Удалось из него что-нибудь вытянуть?
Ламия с досадой наморщила нос:
— Ты ведь знаешь, какой он. Говорил всякие вежливые глупости и вилял, как иренийский баркас, удирающий от пиратов. Ничего узнать не удалось.
— Терпеть не могу де Лерро, — фыркнул Паоло Жозе. — Он на меня так смотрит, словно ждет, что я провалюсь прямо в гости к Искусителю. Но стоит отдать ему должное, Его Преосвященство умен и тщеславен. Если «серый» не подсуетится, кардинальский посох перейдет в лапы Мигеля Алессандро.
— Ри, он что-нибудь у тебя спрашивал?
— Нет. Ничего такого. Мы просто танцевали.
— Просто танцевали… С чего он вообще полез танцевать? — хмуро бросил Фернан. — Знаешь поговорку, клирики танцуют только на могилах еретиков?
— Знаю. Но мне это не грозит. Я истинная дочь Церкви. Кстати, тебя искал Мигель.
— Да. Надо с ним поговорить. Паоло, составишь Рийне компанию?
— С удовольствием. У нас есть о чем посплетничать. Смотри не лезь в неприятности.
Мигеля Фернан не нашел. Он прошелся по залу, здоровался со знакомыми и высматривал знакомую фигуру в капитанском мундире тяжелой кавалерии. Тщетно. Зато он увидел старшего де Дореса с сыном. Эти тоже заметили Фернана и уже не спускали с «василиска» глаз. Выражение их лиц не сулило сеньору де Суоза ничего хорошего. Сын дернулся, намереваясь подойти, но отец вовремя взял его за локоть и сурово покачал головой. Затевать ссору на глазах у короля было глупо. Обвинять Фернана в убийстве — еще глупее. Никаких доказательств не было. Лишь домыслы. Де Доресам оставалось скрежетать зубами.
Маркиз встретил одного из сослуживцев. Вместе они прошли через весь зал приемов, затем по узкому коридору и вышли в сад. Сеньор де Суоза задрал голову и увидел, что Рийна и герцог де Вольга все еще находятся на балконе. Фернана они не замечали. Были слишком заняты разговором. С Паоло Жозе ламия могла говорить часами.
Фернан распрощался со своим собеседником и пошел по тропинке, мимо гвардейцев, вдоль берега пруда, в котором отражался месяц и были видны темные тени — спины карпов. Свернул в широкую аллею. Его внимание привлек разговор, доносящийся из-за деревьев. Говорили явно на повышенных тонах. Фернан проклял свое любопытство и, стараясь идти тихо, направился в сторону говорившего. Остановился в полумраке, за стволом одного из деревьев.
На маленькой, освещенной поляне стояли пятеро. Фернан узнал де Армунга и сеньора де Каэло. Трое других ему были неизвестны, но, судя по одежде, слуги.
— … А теперь послушайте меня, сеньор Дурак! — В голосе де Каэло был целый океан ярости. — Я не привык, чтобы меня оскорбляли у всех на глазах! Если ваш язык и впредь будет так же неугомонен, то, клянусь могилой Спасителя, я его вам укорочу!
— Чтобы укоротить мой язык, сеньор Зануда, вам следует отрастить руки подлиннее и найти хотя бы каплю мозгов в своей пустой черепушке, — язвительно и очень спокойно отвечал шут.
— Тысяча демонов Искусителя! — взревел де Каэло. — Ну же, негодяй! Я тебя проучу!
— Вот как? И каким же вы образом это сделаете, хотел бы я знать? Вызовете меня на дуэль?!
— Дуэль с идиотом?! Ты льстишь себе, глупец! Такой, как ты, недостоин носить шпагу! Я тебя просто выпорю!
— Вы забываетесь, дорогой кровник! — Голос маркиза де Армунга стал холоднее льда. — Я хоть и шут, но дворянин. И такой мрази, как вы, не позволено поднимать руку на высокородного!
— А вот это мы посмотрим! Взять его!
Слуги ринулись вперед, маркиз схватился за шпагу, но трое ребят отличались и силой и проворством. Они враз скрутили де Армунга, и, прежде чем Фернан смог поверить в то, что все, что он видит, происходит на самом деле, маркиза начали пороть. Двое здоровяков держали, третий наносил хлесткие и сильные удары тяжелым ремнем. Сеньор де Каэло наблюдал. Фернан тоже.
Он не собирался помогать де Армунгу. Выйти и спасти его — значит оказать медвежью услугу. Унизить еще сильнее. Задеть гордость. Да и сцепиться с де Каэло — хорошего мало. Сейчас на поляне находилось пятеро, и шестой явно был лишним, а поэтому Фернан остался там, где стоял все это время, — в тени деревьев.
Шут вытерпел экзекуцию молча. Наконец, когда, кажется, даже здоровяк, махающий ремнем, запыхался, де Каэло отдал приказ слугам прекратить. Те бросили де Армунга на землю.
— Надеюсь, эта порка послужит тебе уроком, шут! — язвительно произнес де Каэло. — Запомни ее!
Он и его люди покинули поляну, прошли мимо прятавшегося за деревьями Фернана и скрылись за поворотом. Де Армунг полежал еще какое-то время, затем, опираясь на шпагу, встал.
— Я запомню твой урок, дорогой дружок, — прошипел маркиз. — Хорошенько запомню. И клянусь Искусителем, за эту порку ты отплатишь мне жизнью!
Шипя от боли, королевский дурак проковылял мимо Фернана. Сеньор де Суоза выждал еще несколько минут и пошел в том же направлении, что и участники недавней истории, — обратно в зал приемов.
— Где ты был? — Рийна была испугана и встревожена.
— Искал Мигеля.
— В саду?! Он все время находился в зале.
— Я его не увидел. Тебе удалось хоть что-то узнать?
— Нет. — Она с сожалением покачала головой и обвила его руку своей. — Сегодняшний вечер прошел зря. Давай уйдем.
— Я и сам хотел тебе это предложить, — усмехнулся он. — Чем займемся?
— Ночь длинна. Придумаем что-нибудь. Нам следует прощаться с Лосским?
— Думаю, сеньор де Фонсека проживет и без нашего «до свидания».
Они покинули зал, где гремела музыка, раздавался гомон разговоров и заливистый женский смех. Оказались в коридоре, по которому шли сюда, миновали пост гвардейцев и уже подошли к массивным мраморным колоннам, которые как раз располагались на середине пути к выходу, когда их окликнули:
— Сеньор де Суоза?!
Они обернулись. Рийна, сразу понявшая, что должно произойти, выругалась:
— Все же этот выродок не утерпел!
Фернан был более сдержан, лишь на мгновение сжал руку жены, успокаивая. К ним приближался совсем еще молодой офицер. В самом конце коридора, у входа в зал, маячил младший де Дорес.
— Сеньор де Суоза, если не ошибаюсь?
— Совершенно верно. — С секундантами Фернан всегда старался быть вежливым.
Дело было не так уж и плохо. Его вызывали всего лишь на дуэль, а не на поединок кровью, иначе бы де Дорес пришел сам, как того и требовали правила.
— Лейтенант Двадцать шестого кавалерийского полка Сесар де Муньос, — представился секундант. — Сеньора, прошу простить меня, что порчу ваш вечер, но могу я переговорить с маркизом наедине? Дело не терпит отлагательства.
Ее глаза метали молнии. Ей хотелось послать этикет в бездну, спустить с поводка крепко связанные эмоции ламий. Впиться ногтями в лицо этого человека. Но… Рийна была умной девочкой и отошла в сторону. Как этого требовал проклятый человеческий этикет. Нервно теребя пальцами юбку, она стала изучать лепку на одной из стоявших в коридоре ваз.
— Я внимательно вас слушаю, сеньор.
— Меня попросили согласовать вопрос чести.
— Да? И чья же честь задета?
— Сеньора Менчо де Дореса, сеньора де Каэло и сеньора де Бельвердеса.
— Всех троих? — Фернан удивленно приподнял бровь. Проклятье! Артуро де Дорес все же умудрился проспать инициативу своего сынка. Не удержал от глупостей.
— Совершенно верно.
— И чем же я мог затронуть честь этих достойнейших дворян?
Вежливость, вежливость и еще раз вежливость!
— Вы вызывающе смотрели и тем самым оскорбили их до глубины души.
— Хм-м… — Если учесть, что о сеньоре де Бельвердесе до сегодняшнего дня Фернан вообще ничего не слышал… Лейтенант истолковал эту задумчивость по-своему:
— Извинения не принимаются.
— Я и не собираюсь их приносить, лейтенант. — В голове у Фернана забрезжил план. Да, он мог бы послать их вызов к Искусителю, благо причина была никакая, но нет! Он сам стремился к драке. — Где и когда?
— Скажем, завтра, с утра.
— Сожалею, но завтра у меня назначена важная встреча. К тому же грешно решать вопросы в святые праздники. Будут ли высокочтимые сеньоры так любезны, что перенесут время нашего разговора на послезавтра?
— Конечно, сеньор, — после некоторого раздумья ответил лейтенант де Муньос. — Думаю, господа подождут один день. В семь утра, у аббатства Святой Жостины. Какое оружие вы предпочитаете?
— Шпаги или рапиры.
— Превосходно. Дополнительное оружие?
— Разрешается. На усмотрение господ.
— Чудесно.
— Как будет рассматриваться вопрос крови?
— Никак. Речь идет о чести, все трое моих друзей отказываются от права крови от имени своих родов. Если кто-то из них умрет, семья не будет требовать кровавой платы.
— Могу пообещать вам то же самое. Правила?
— Бой будет идти до смерти или пока кто-то не попросит пощады. Давать ее или не давать — на усмотрение победителя.
— Кто из троих господ решится отстаивать честь?
— Все трое.
— Хм… — А вот это уже нехорошо. Сражаться сразу с троими в планы Фернана не входило.
— Мои друзья — люди чести. Они понимают, что трое на одного — это низко и некрасиво, поэтому предлагают вам на выбор два варианта: или вы будете сражаться с каждым по отдельности, или с вами придут двое ваших друзей.
Конечно, они понимают, что трое на одного — плохо! Еще бы им не понимать, если буквально через час после дуэли о ней будет известно всему двору, и никто не похвалит благородных господ за нападение всем скопом на одного человека. Честь всех троих будет в плачевном состоянии. Вовек не отмоются.
— Думаю, мне подходит второй вариант.
— Отлично. Я передам это моим друзьям. Как вы предпочитаете вести разговор? Трое на трое или по очереди?
— По очереди.
— Противников определит жребий или вы?
— Я.
— Итак, послезавтра в семь утра у аббатства Святой Жостины. Честь имею, сеньор!
— Честь имею.
Лейтенант направился к нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу де Доресу. Подошла Рийна, и Фернан вкратце рассказал ей о правилах предстоящей дуэли.
— С чего это ты так радуешься, дорогой?
— Они сами отказались от платы кровью. Их никто за язык не тянул. Теперь я могу спокойно убить любого.
— Как и они тебя.
— Не волнуйся. Мне просто надо найти еще двоих сумасшедших.
— Я подойду?
— Боюсь, что нет. Они откажутся с тобой драться. Ты женщина.
— Договаривай уж! Я ламия, вот чего они боятся! Проклятые трусы!
— Думаю, что ты уже нашел одного дурака, дружок. — Из-за колонны вышел маркиз де Армунг. Ничто в его движениях не указывало на то, что совсем недавно ему устроили порку.
— Подслушивали? — без всякого видимого недовольства усмехнулся «василиск».
— Я не в меру любопытен. — Шут послал ответную усмешку. — Иногда в этих коридорах случаются очень интересные разговоры. Что делать, любопытство — это моя слабость.
— Какой у вас интерес в этом деле, Сезар?
— У меня есть маленький разговор к сеньору де Каэло, — маркиз де Армунг разом стал серьезен, — к тому же он мой кровник, а убить кровника безнаказанно, когда он сам отвергает плату кровью, — что еще надо храброму дворянину? Если вы возьмете меня в свою тройку, я буду вам очень обязан.
Фернан на секунду прикрыл глаза. Он очень надеялся на то, что шут умеет не только шутить. Маркиз ни разу не видел де Армунга в бою и мог только предполагать, как тот обращается со шпагой. Сослужит ли ненависть в этом деле хоть какую-то пользу?
— Хорошо, — решился Фернан. — Думаю, вы слышали, где и когда состоится наша занимательная беседа.
— Хо-хо-хо! Не забудьте, что дружок де Каэло мой! — вскричал де Армунг, поклонился и, больше не произнеся ни слова, скрылся за колоннами.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — прошептала Рийна. — Де Дорес и де Каэло — опасные противники.
— Вот и пусть маркиз займется де Каэло. Если не убьет, то хотя бы измотает медведя. Ты что-нибудь слышала о де Бельвердесе?
— Какой-то мелкий дворянчик из свиты де Доресов. Как он владеет шпагой, я, к сожалению, не знаю.
— Осталось найти еще одного. Может, Мигель?
— Нет! Этот не согласится, можешь мне поверить. Они из одного лагеря, и ему нет резона искать себе врагов. Максимально на что согласится твой дружок — это быть секундантом.
— Секундант — это тоже неплохо. Значит, мне придется найти другого напарника.
Они вышли на улицу. Карету уже подали, и Абоми стоял возле открытой двери, дожидаясь, когда подойдут господа. Неожиданно слуга поднял голову и вытянул руку, привлекая внимание Фернана и Рийны к тому, что происходит наверху.
Сеньор де Суоза посмотрел в указанном направлении. Там, на крыше дворца, на фоне звездного неба виднелась человеческая фигурка.
— Какого… — пробормотал Фернан и что есть силы гаркнул, призывая королевских гвардейцев.
Те тоже увидели человека на крыше, засуетились. Четверо бросились во дворец — к лестнице, ведущей наверх. Фернан и Рийна, затаив дыхание, смотрели, как незнакомец, словно сомнамбула, переставляет ноги по покатой крыше. Вот он подошел к самому краю, остановился, и до ушей тех, кто находился внизу, донесся его безумный крик:
— Ты никогда меня не поработишь!
Крикнул и, раскинув руки, прыгнул.
Спустя несколько секунд все было кончено. Тело самоубийцы с мерзким шлепком упало на камни. Рийна вскрикнула и, отвернувшись, прижалась к Фернану. А тот, обняв жену, успокаивающе гладил ее по спине и не мог отвести взгляда от того, кто совсем недавно был Жорже Альберту де Оливейра герцогом Нельпи, фельдмаршалом Таргеры.
