Глава 13
ЖЕЛАННЫЙ МАЛЬРОК

Климат в Межгорье, как я уже понял, был очень неоднородным, зональным — это легко можно заметить по смене растительности. Вблизи горловины условия самые суровые, чем и вызвана тамошняя ботаническая скудость; но чем дальше к центру, тем условия становятся благодатнее.

В долине трех озер микроклимат был самым благоприятным — возможно, лучшим в Межгорье. Неудивительно, что именно здесь возвели самый большой и богатый замок: семья, им владевшая, контролировала плодороднейшие земли во всем краю. Здесь, на северо-западном побережье озера, холмы отошли от берега, уступив место гладкой равнине, формой похожей на широкий серп с куцей рукояткой. Каждый клочок этой долины был возделан: сады, огороды, поля, виноградники, загоны для скота, деревни и хутора, густая сеть дорог. Здесь даже ирригационные каналы имелись, правда, воды в них не осталось.

Спускаясь с холма, мы недолго петляли в лабиринте тропинок — вскоре выбрались на склон, покрытый виноградниками. Несмотря на то что за ними никто не ухаживал, гроздьев на лозах хватало, к сожалению, еще зеленых. Но это все равно порадовало — если нам повезет пережить это лето, то, возможно, полакомимся ягодами, еще и изюма впрок насушить можно.

Не нужно иметь орлиного зрения, чтобы понять: южные склоны всех холмов, возвышавшихся над озером, были покрыты такими же рядами виноградников. Культура эта капризная, негативно реагирующая на холод, и то, что она здесь процветает, зримо свидетельствует о мягкости климата. Внизу, на прибрежной равнине, куда ни глянь, можно рассмотреть зеленые пятна и прямоугольники полей — последние, несмотря на заброшенность, выделялись четко. Ни лесов дремучих, ни пустошей каменистых, ни скал — территория почти сплошь возделанная. Деревень и хуторов очень много: весьма урбанизированный край. Такой плотной заселенности я в этом мире еще не встречал, если, конечно, не вспоминать столицы Ортара.

Сколько здесь проживало людей до катастрофы? Десять тысяч? Пятнадцать? Двадцать? Вряд ли меньше. По меркам моего мира, просто смех, а по местным — очень даже серьезное население. Странно, что не видно городов, хотя парочка сел могла, наверное, называться городками — вокруг одного даже стена имелась.

Нужно быть полным дураком, чтобы не понять: это благодатный край, будто созданный для счастливой жизни и процветания. Если нам суждено выжить, то делать мы это будем именно здесь — я не верю, что во всем Межгорье найдется место лучше.

Имеются и минусы: нелегко здесь будет Люку — для охоты придется перебираться через холмы, к лесам. Зато рыбакам благодать — в таком огромном озере добычи должно хватить на всех. Противоположный берег плохо просматривается, а восточный край и вовсе угадывается смутно. Километров двадцать в длину — это минимум, и по ширине не меньше десятка. Виднеется несколько архипелагов и отдельных островов — все клочки суши ярко-зеленые от густых зарослей, со светло-серыми полосками пляжей. На одном вроде вырубки просматриваются и деревенька небольшая. Может, как раз рыбачья.

Озеро меня озадачило: его масштабы несколько не соответствовали словам герцога про: «…пять дней конному, если с запада на восток; а на востоке с севера до юга можно за два дня добраться…» Если верить карте, крупных озер по центру Межгорья должно быть четыре штуки. Пусть карта не дружит с масштабом и остальные окажутся меньше, но тоже должны быть приличными. Насколько я подозреваю, один «конный день» — это приблизительно тридцать-сорок километров. Если учесть наш путь сюда и то, что с вершины холма побережья моря разглядеть не получилось… Или герцог заблуждался, или учитывал лишь центральные области долины, наиболее благоприятные для земледелия, а скудные горные районы игнорировал.

Впрочем, задумываться о географических ошибках не стоит — пусть даже Межгорье в десять раз больше окажется, мне-то что с того? Слишком большое озеро? Ну так радоваться надо: чем больше озеро, тем больше в нем рыбы. Нам надо чем-то кормить людей, так что остается только благодарить небеса за такие географические неточности.

А вот на реке рыбакам, наверное, делать нечего: неширокая, с очень быстрым течением, богатая на бурные перекаты. Хотя могу и ошибаться — вдруг там форель косяками ходит или еще что-нибудь не менее деликатесное. Долину в холмах прорезала узкую, будто каньон, в озеро впадает стремительно, одним рукавом, и полоска ее вод тянется на километры от берега — эта светлая струя отлично просматривается сверху.

Здешним жителям река мешала — разделяя серповидную долину на две неровные части, препятствовала сообщению между берегами. Но народ это решил просто: я насчитал целых три капитальных моста. А еще жители научились использовать силу быстрых вод: они крутили колеса четырех мельниц, используемых для ирригации и помола зерна.

А здешние владыки еще и берега обрывистые научили на себя работать — для защиты замка приспособили.

Мальрок располагался на правом берегу реки, в районе устья. Таким образом, изгиб русла защищал его с востока и частично с севера, а озеро — с юга. Полностью открытым оставался лишь запад, но там, у подножия низкого плоского холма, на котором расположился замок, от озера был прорыт широкий канал — он лишь метров сорок недотягивался до реки, завязнув в скальном выходе. Но захоти осаждающие подобраться к стенам посуху, обломались бы: на этом перешейке возвышалась огромная квадратная башня, будто пробкой запечатывая проход.

В итоге замок фактически располагался на полуострове с узким перешейком — прямоугольником суши метров двести пятьдесят в длину и двести в ширину. Оставив перед водами реки, озера и канала полоски суши не более пятидесяти-шестидесяти метров в самых расточительных случаях, поднимались высокие стены из серого камня, образуя новый прямоугольник, грубо копирующий форму полуострова. Из его северо-восточного угла, будто черенок листа, отходила отдельная стена, связывающая башню, закрывающую проход, с основным укреплением. Стена эта была ширины неимоверной и с двух сторон украшена рядами зубцов. В ее чреве, судя по всему, пролегал туннель — единственная дорога в замок. Защитники крепости могли легко ее оборонять со стороны реки или со стороны канала, если там окажется неприятель. Ну и шастать туда-сюда по ней тоже могли без лишнего риска.

Башня, запирающая перешеек, была не единственной — я насчитал еще семь ее уменьшенных копий по углам и сторонам замка. И еще по центру поднималась парочка, соединенная друг с дружкой такой же монументальной стеной, как и та, что вела к башне перешейка: одна — огромная, вычурной архитектуры, видимо, сам донжон; вторая — тощая, но высокая, со шпилем наблюдательной вышки. Эти укрепления образовывали миниатюрный внутренний замок — обиталище аристократа и его семейки.

Окажись я захватчиком, пришедшим завоевывать эту землю, — взглянув на этот замок, пошел бы искать на озере местечко поглубже с целью покончить жизнь самоубийством. Я, конечно, не великий стратег, но даже минимальных познаний хватает, чтобы понять: при наличии сильного гарнизона эта крепость неприступна.

Даже издали можно было разглядеть, что стенки канала скальные, как и береговые обрывы, — нечего и мечтать проделать там подкоп. Разрушить укрепления метательными машинами? Думаю, имей я дивизион крупнокалиберных гаубиц, то все возможно, но вот без современной артиллерии… Да тут надо миллионы камней из катапульт и требушетов выпустить, чтобы засыпать этот замок. Иначе не получится — не верю я, что эти стены можно разрушить простыми булыжниками. Очень уж солидно выглядят. Конечно, дай время — падут и они, вот только времени уйдет столько, что девятилетняя осада Трои покажется пейнтбольным состязанием выходного дня.

Тараны? Единственное место, куда их можно направить, — башня, закупоривающая проход. Перед ней ров — неглубокий, узкий, но его все равно придется закапывать. Рогатки, ряды кольев, наверняка и ловушки там имеются, стрелы и дротики из амбразур, само собой, как и камни из катапульт обороняющихся, — трупов будет не счесть… Ну да ладно — к воротам как-нибудь машины дотащим, если не будем беречь солдат. А как дотащим, так и оставим их там, потому что гарнизон, сделав вылазку, легко их уничтожит. Почему? Да потому что трудно будет через тонкий перешеек все эти колья, каналы, ловушки и рвы под огнем подкрепления подводить. Эта теснота на пользу осажденным окажется — или трать золотые годы жизни на срыв берегов и засыпку канала (все под тем же обстрелом), или отказывайся от идеи воспользоваться таранами.

Распространено заблуждение, что в средневековых войнах самое главное — армия. Ерунда это: самое главное — деньги. Нет денег — не будет и солдат. Кормить годами ораву осаждающих никто не сможет — экономика не потянет. Выражаясь современным языком, возникнет «кризис неплатежей», который закончится или самороспуском армии, или даже ее бунтом, а то и перебежкой на сторону осаждаемых.

И что тогда остается? Остается тупой лобовой штурм, потому что другого выхода больше нет. Хватаем лестницы — и в бой. Вот тогда точно возьмем. Правда, есть одно маленькое условие: штурмующих должно быть не меньше миллиона. Именно столько потребуется, чтобы засыпать неглубокий ров на перешейке своими телами, вскарабкаться на высоченные стены по длинным лестницам и трупам неудачников, под огнем крепостной артиллерии и стрелков выжечь или выломать ворота в башне, по туннелю в недрах стены, в котором их будут убивать и с боков, и сверху, добраться до замка. А там, думаю, окажутся еще одни ворота или более хитрая преграда. Практически подземный бой, в темноте, в незнакомом месте… да там все мясом завалят, а из туннеля хлынет кровавая река.

По стене идти тоже не в радость: она ниже основных укреплений, и, перекрыв там выход, можно почти безнаказанно бить интервентов сверху — своим стрелкам там работать будет неудобно. Когда ворвутся в замок, как раз полмиллиона потеряют, ну и в замке придется потерять не меньше, пока перещелкают орешки всех башен под массированным обстрелом — внутри крепость устроена так, чтобы затруднять перемещение ворвавшихся вражеских отрядов и при этом держать их под перекрестным огнем.

Заморить голодом? Хорошая идея, если у гарнизона мало припасов. Только не стоит забывать, что блокировать замок с суши в сотню раз легче, чем с воды. Парочка стругов, проскользнув к его стенам под покровом ночи, пустит насмарку трехмесячное сидение осаждающих. А денежки-то при этом будут продолжать уходить…

Ну а если нечисть пожалует? О да! Я просто мечтаю увидеть, как бурдюк делает подкопы в сплошной скале или пытается дотянуться до гребня стены. Если дотянется, то размер его должен быть с пятиэтажный дом, при всех вытекающих последствиях: такую махину земля откажется держать без капитального фундамента. Прыгуны? Да они в лепешки расшибутся, не достав и до середины стен, — повиснут на них зелеными соплями. А я при этом буду стоять наверху и поплевывать им на головы. Даже стрел не стану тратить — они внизу сами от досады передохнут.

Великие боги! Да изнуренный половым созреванием школьник, до кровавых мозолей замучивший ладони, не хочет своей учительницы по пению так, как я хочу этот замок! В нем меня ни инквизиция, ни нечисть…

Да никто в нем не достанет! Он полностью неприступен! Он просто обязан стать моим!

Хотя насчет неприступности я слегка погорячился. Чем ниже мы спускались, тем очевиднее проявлялись нехорошие следы. В замке, который я уже практически считал личной собственностью, похозяйничали какие-то вандалы. Они смогли его взять! Эти негодяи сожгли ворота на перешейке, проникли внутрь, запустили пожар во все МОИ башни. Вокруг амбразур камни почернели от копоти, крыши обвалились, лишь местами уцелел каркас обугленных балок. На территории замка огонь уничтожил несколько строений и серьезно повредил остальные.

Как это могло произойти?! Ведь у армии не было времени для серьезной осады или подготовки грамотного штурма. Остается единственный вариант: замок не защищали.

В округе, кстати, тоже не все ладно: деревни чернели пятнами пожарищ; огонь поработал над мельницами, пристанями, церквами. Край был разорен, и ни малейших следов попыток восстановления не отмечалось. Некому восстанавливать: с приходом темных жители в панике рванули к горловине Межгорья, на выходе из нее безропотно подставляя шеи под тесаки армейских мясников. Некоторые особо хитрые пытались отсидеться здесь, и до них добрались перерожденные. Те, кто сумел и это пережить, пали под мечами ворвавшихся солдат.

Еще недавно богатый и процветающий край превратился в безжизненную тень…

Я, по сути, никто — беглец и чужак с более чем сомнительным статусом и весьма вероятными печальными перспективами. Все мои мысли до этого момента сводились лишь к одному: как прожить хотя бы один день. Никакой стратегии — голая тактика и непрекращающийся бег зайца по полям. У меня ведь не было определенного будущего, зато имелось немало врагов, готовых оставить вообще без любого будущего. Бежать, спасаться, укрываться, не высовывать носа — просто выживать: вот моя неизменная задача в этом мире. Я практически не думал о другом — некогда задумываться было.

А вот теперь, созерцая Мальрок и его окрестности, начал задумываться…

Безжизненная тень некогда процветавшего края? Могила прежних жителей и ловушка для тех, кто рискнет сунуть сюда свой нос? Территория, отданная на откуп непонятной бесчеловечной силе, упорно вытесняющей людей с обжитых земель?

Я это исправлю — я непременно сделаю Мальрок своим. Пусть еще не знаю как, но сделаю. В этом мире у меня появится настоящее убежище (да еще какое!). И это будет не та жалкая бетонная нора, в которой погань прятаться любит.

Если у меня все получится, то от меня потом не только нечисть прятаться начнет — вместе с ней, в одном бункере, забившись в самый укромный уголок подземного сортира, Цавус засядет, дрожа как афроамериканец, угодивший на сборище скинхедов. С такой крепостью я им всем устрою кузькину мать — достало уже зайцем бегать от примитивных аборигенов, никогда в жизни не видевших туалетной бумаги!

Еще не знаю, как я это сделаю, но сделаю… Сделаю! Человек, у которого имеется такой замок, может считать себя владельцем авианосного соединения, а ведь я на достигнутом останавливаться не стану, ведь жизнь — это всегда и везде движение, а здесь тем более.

Теперь дело за малым — Мальрок должен стать моим.

Дорога, петляя по склону, будто специально проходила таким образом, чтобы возбудить алчность моей разбушевавшейся жабы: созерцать проклятый замок равнодушно она не могла. Я рассматривал Мальрок с самых разных ракурсов, кормя ненасытное земноводное все новыми и новыми подмеченными мелочами. И ничего вокруг больше не замечал. Но все прекрасное имеет свойство заканчиваться — склон сменился равниной, и деревья огромного сада скрыли жемчужину фортификационного искусства от моих жадных глаз.

К счастью, я не окончательно спятил и отдавать приказа о немедленной вырубке мешающей взгляду флоры не стал. Даже, немного придя в себя, проявил интерес и к другим деталям пейзажа. В частности, оценил сад и пришел к выводу, что кое-какой урожай здесь собрать можно: краснели спелые вишни, среди листвы зеленели яблоки, груши, сливы и что-то похожее на мелкие персики. Птицы, зверье и насекомые, пользуясь отсутствием людей, резвились здесь без опаски, но все уничтожить не смогли. Учитывая то, что сад этот далеко не единственный, можно рассчитывать на витаминную прибавку к рациону.

За садом дорога свернула к деревне. Увы, здесь порадоваться оказалось нечему. Солдаты поработали не так тщательно, как возле горловины, но все же не поленились. От пары десятков дворов с жилыми домами и хозяйственными постройками остались лишь два сарая у околицы и каменные стены кузницы — крышу ее уничтожил огонь. Вонь разложения доказывала, что где-то рядом, возможно, остались ее жители или, что вернее, те из жителей, которые дотянули до прихода армии, — она-то их и упокоила.

Хозяйственный Тук обратил мое внимание на луговину, спускающуюся к реке:

— Сэр страж, сено вон заскирдованное стоит. И скирдовали его уже по этому году — явно не прошлогоднее. Получается, кто-то баловался здесь косой. Неужто перерожденные?!

— Может, и они… Помнишь тот бой, на переправе? Они ведь прибыли сюда верхом, а лошадей чем-то кормить надо.

— Да помню, конечно, — как такое забудешь. Неужто перерожденные косили? Не верю в такое… Наверное, демы на них поработали. А лошадки те у них потом померли сами собой, все до единой. Загнаны были страшно, я такого даже не видел никогда — пот густой выступал, будто масло.

— Что ты сказал?!

— Да говорю, шкуры у них в поту были. Пот густой, лоснящийся — не видел я такого никогда.

Ты, Тук, не видел, а мне вот доводилось. Это что же получается: инквизиторы и перерожденные используют одинаковый метод быстрого конного передвижения? Очень уж похожие симптомы… Да и твари из Мальрока невероятно быстро прибыли тогда. Хотя все равно не верю, что от самого замка скакали, но если от горловины, галопом, без остановок, на «ускоренных» лошадях, то успеть за ночь могли. Не верится, что карающие с темными шашни крутят, но запомнить надо: звоночек интересный. Странно, что епископ об этом не вспомнил тогда, при нападении на реке. Или не видел тех лошадей после боя у брода? Наверное, так — не до того ему было…

Или и он что-то скрывает… здесь никому полностью верить нельзя…

Тук, не выдержав, обогнал авангард, спешился, бросился в руины кузни, оттуда довольно выкрикнул:

— Да здесь наковальня осталась, и инструмент кое-какой нашелся! Только рукоять на молоте сгорела!

— Вернись назад! — прикрикнул я. — Поодиночке не бродить — не забывайте, где мы!

Мирул, подъехав, тихо уточнил:

— Сэр страж, что вы задумали? Хотелось бы знать, к чему готовиться.

— Я думаю, вы уже поняли, что пропавших людей нам никогда не найти с такими силами. Этот лес за холмами надо обкладывать со всех сторон, крупными отрядами, иначе толку не будет. Переночуем в долине — и отправимся на север по дороге, что ведет от Мальрока: если верить карте, она неподалеку пересекается с той дорогой, по которой мы двигались до того, как свернули в лес. Выступим утром и до темноты спокойно успеем добраться до скалы, на которой провели прошлую ночь.

— Где вы намерены разбить лагерь?

— Думаю, в замке. Желательно в башне какой-нибудь ночь провести.

— Дело, конечно, ваше, да только в башнях огонь погулял. Стены пощадил, но внутри вряд ли что от перекрытий осталось. И опасно может быть — мало ли что на голову упадет в таких руинах.

Захваченный идеями о быстром восстановлении замка, я уточнил:

— Если внутри все сгорело, отремонтировать башню можно?

— А почему нельзя? Если каменные опоры под балки остались, так надо балки новые вытесать и установить. А потом уж полы настилать, лестницы ставить. Работы, конечно, немало, но ничего невозможного в таком деле нет. Даже если опор почему-то не осталось, так каменщики новые поднимут — среди иридиан разные мастера есть. Вы что, подумываете замок восстановить?

— Да, — не стал я запираться.

— Это хороший замок. Сильный. Даже у короля Ортара не такой защищенный — я и не припомню, чтобы подобные встречал. Хотя на границе есть парочка серьезных, но поменьше они. Еще, говорят, в Империи бывают крепости неприступные, но, может, и врут. Теперь понимаю, почему Межгорье король толком подчинить не смог: попробуй здешних баронов выковыряй из таких твердынь. Вот только великоват замок — под такой хотя бы душ триста надо в гарнизон, чтобы везде поспевать.

— У нас около трехсот дружинников, латников и ополченцев — как-нибудь удержим.

— Если армия невелика будет и без осадных орудий — то конечно. А против большой, с инженерами, не хватит нас.

— Починим крепостные машины и еще посмотрим, чья возьмет. А насчет ночлега: если не найдется внутри удобного укрытия, то расположимся между каналом и стенами — на нас тогда лишь с одной стороны напасть смогут.

— Со стен тоже могут, — возразил Мирул. — Страшновато, если откровенно: ведь это же сам Мальрок. Мало ли что там завестись могло.

— Как доберемся, я осмотрю замок. Если там что-то завелось, то Зеленый почует.

— Это хорошо — ребята успокоятся. Не одному мне сейчас страшновато: все боятся.

Еще один сад; на большой яблоне болтается гниющий труп с отрубленными руками и ногами. Еще один труп прямо на дороге — месиво из зловонного мяса и раздробленных костей. Меж деревьев замечаю рыжее пятнышко. Останавливаюсь, поднимаю арбалет. Кошка, всего лишь кошка. Один из дружинников пытается ее подманить, но она, посматривая испуганно-недоверчиво, медленно пятится — и вдруг, сорвавшись с места, стрелой исчезает в зарослях.

За садом дорога выходит к реке, дальше вдоль берега тянется к замку. Вода, стиснутая каменными берегами, шумит на бурном перекате, вздымаясь бурунами у валунов. По правую сторону начинается поле — какие-то сорняки вперемежку со стеблями недоспевшей ржи. Тук оживляется, начинает громко рассуждать о перспективах сбора такого самовольного урожая. Видимо, посеяли здесь еще до начала фатальных событий, а потом уже некому было собирать урожай, но спелое зерно, высыпаясь, прорастало само.

Я почти не прислушивался к его словам — жадно смотрел вперед, на приближающийся замок. Он уже начинал нависать над нами с высоты плоского низкого пригорка и приземистой башни, прикрывавшей перешеек. Учитывая примитивность местной инженерии, башня — интересное сооружение, надо бы подробнее изучить ее начинку. При таких габаритах вряд ли возможно найти балки, перекрывающие ее от стены к стене. Наверняка внутри несколько секций — по сути, пучок отдельно выстроенных башенок, соединенных друг с дружкой. Хотя, может, и ошибаюсь — в архитектуре я не силен.

Невтерпеж осмотреть каждый камешек этой цитадели — едва сдерживаю себя, чтобы не начать нахлестывать коня. Поле закончилось перед рядами рогаток и кольев. Никто их не рубил, не выворачивал из земли, не жег — королевские солдаты спокойно прошествовали по единственному проходу, оставленному среди этих укреплений. Он не вел прямиком к воротам — делал два изгиба, чтобы нападающие вкусили все прелести перекрестного обстрела. Но следов боя нет — ни трупов, ни обломков стрел, ни пятен крови на отесанном дереве.

Сдали замок без боя, как и предполагал.

Перед башней лежало несколько грубо сколоченных длинных лестниц. Одна из них стояла, прислонившись к стене, метра три не доставая до парапета. Понятно, почему их побросали — солдаты ошиблись с определением размеров и не смогли забраться наверх. Они не стали наращивать осадных приспособлений, а поступили проще: подожгли ворота. От них осталась лишь груда железных полос, кованых гвоздей и обугленных деревяшек. Решетки здесь не было, и потому больше ничто не препятствовало нападающим — они зашли внутрь и предали Мальрок огню.

Спешившись, мы повели лошадей под уздцы — им очень не хотелось заходить в закопченный туннель, воняющий гарью и разложением.

Ничего, главное — стены целые. Восстановим все, обязательно восстановим.

Прям сглазил — перед вторыми, внутренними, воротами в стене туннеля светлел пролом. Откуда он взялся??? Как вообще смогли сюда затащить таран?!

Остановились, занялись осмотром. Быстро разобрался, что здесь раньше была узкая калитка. Солдаты, видимо выполняя приказ офицеров, попытались обрушить туннель в этом месте, но, устав бороться с каменной кладкой, оставили эту затею, едва начав. Изучив сколы на камнях, я понял, что Мальрок, увы, возведен не из гранита, а всего-навсего из плотного серого известняка. Хотя тоже неплохо — на вид крепкий камень. И еще кое-что заметил: каждый блок был просверлен насквозь, и в отверстия вбиты какие-то неровные темные штыри, скреплявшие блоки в единый монолит.

Потрогал оголившийся из-за действий солдат штырь, удивился его странной холодности — это точно не дерево. Достал нож, провел лезвием — в темной поверхности остался сверкающий след. Металл — какой-то белый металл. И очень мягкий. Отрезав чешуйку, изучил, протянул Мирулу. Тот, покрутив ее в пальцах, хмыкнул:

— Свинец. Правду, значит, говорили.

— Ты о чем?

— Да те солдаты, которые из Межгорья выходили, рассказывали, что нечего даже думать развалить стены Мальрока. Они пытались, да не вышло ничего. Кладка просверлена повсюду во многих местах, в отверстия эти забиты штыри из мореного железного дерева, а где промежутки остались, свинец залит. Он, когда застыл, скрепил все получше раствора, хотя раствора здесь тоже не жалели. Хитро придумано, да только разорительно очень — даже если такое сделали лишь с этой башней и стеной, которая к ней ведет, то все равно свинца потребовалось очень много: целое состояние. Да и дерево железное стоит немало — его ведь из-за моря привозят.

— Слышал я, что в Межгорье свинца и меди полно, — прогудел Тук.

— Враки, — отмахнулся Мирул. — Никогда не слышал, чтобы межгорцы торговали металлами. Вином, изюмом, мехами горного горностая, жемчугом речным — это слышал. А будь у них свинца и меди много, обязательно бы приторговывали.

— Да кто их знает — может, только для себя добывали, не любили заниматься таким делом. Где бы они иначе столько свинца взяли?

Я, прислушиваясь к диалогу, сделал для себя еще один узелок на память: возможно, где-то в Межгорье имеются источники меди и свинца. А раз так, то и цинк наверняка тоже имеется — он с такой парой любит сожительствовать. А там, возможно, и еще что-нибудь интересное отыщется — полиметаллические руды фактически половину таблицы Менделеева содержат. А мне понадобится сырье. Много сырья, чтобы восстановить Мальрок и развивать свою цитадель.

Начинаю думать как настоящий аристократ… дичаю помаленьку. Или приспосабливаюсь.

Из пролома выбрались на пространство между замковой стеной и каналом. Здесь тоже тянулись ряды кольев и рогаток, причем некоторые серьезно порублены или повалены — солдаты использовали их на дрова для своих костров. А теперь мы пустим в дело остатки, уже для себя: удобное место для ночлега. Плохо только, что к воде здесь не спуститься, — мешает скалистый обрыв трехметровой высоты. Но веревки есть, кожаные ведра тоже имеются — лошадей и людей как-нибудь напоим.

Оставив отряд заниматься хозяйственными хлопотами, отправился на исследование замка. Охраны не брал — не хотел делать это толпой. Зеленый вел себя спокойно, значит, нечисти здесь, скорее всего, нет, а кроме нее, я почти ничего не боюсь (разве что инквизиторов и ядовитых пауков).

Совсем без эскорта улизнуть не удалось — меня бы попросту не поняли. Пришлось брать Тука, но против его компании я не возражал. Забавный мужик, и неглупый, в бою тоже неплох. Нечисти здесь, может, и нет, но нам ведь не только нечисть опасна. И хотя под боком хорошо вооруженный отряд, но, пока добегут, спасать уже будет некого, — вдвоем вернее.

Под ногами хрустят осколки фарфоровой посуды; ветер треплет кусок шелковой ткани, углом втоптанной в навозную лепешку; худая ворона остервенело поклевывает человекоподобную груду мерзости, раскачивающуюся в железной клетке, подвешенной на стене башни. Едкий запах гари, сладковатая вонь разложения, где-то неподалеку пронзительно скрипит дверь на ветру, нос щекочет пыль, выдуваемая сквозняками из закопченных амбразур.

Мальрок…

Попугай, в очередной раз чихнув, мрачно заметил:

— Как-то здесь невесело.

— Это ты верно подметил, — согласился Тук. — На кладбище и то повеселее будет. Сэр страж, может, вернемся? Чего нам по этим развалинам лазить? Того и гляди ноги переломаем. Вон птица ваша спокойна, будто баран на вертеле, а она бы погань сразу почуяла.

— Раз опасности нет, то и бояться нечего — осмотримся получше. Хочу прикинуть, много ли работы нам здесь предстоит.

— Что за работа?

— Да восстановить все хочу и осесть здесь.

— Это вы хорошо задумали, но только дело нелегкое. Хотя если для начала вход починить, а уж потом остальное потихоньку ремонтировать, то справимся как-нибудь. В крепость такую погани трудно забраться будет — вода чуть ли не со всех сторон. Она, конечно, если припечет, и воды не убоится, но все равно для нас удобно. И обрывы опять же каменные — никак не подрыть стен. А уж пробить их ни один бурдюк не сумеет — сами видели, сколько железного дерева вбито и свинца в них залито.

Слушая Тука, я заглянул в дверной проем — внутренности очередной башни не отличались от предыдущих: скопище обрушившихся обгоревших балок. Наверху темнеет пасмурное небо: крыша тоже обвалилась.

Прикинув, что опасно зависшего хлама у входа не наблюдается, осторожно сделал шаг, еще один. Под ногами захрустел раздавливаемый древесный уголь, звякнул четырехгранный согнутый гвоздь, а затем вдруг затрещало, задрожало. Я, не успев среагировать, с криком полетел в подпол, уже, если не ошибаюсь, в третий раз провалившись за свою местную карьеру.

Не в одиночестве лечу: в компании с обломками обгорелых досок и балок, утыканных разнокалиберными железными гвоздями разной степени искривленности. Вот сейчас все вместе приземлимся, и тогда, глядишь, пригодится регенерация ускоренная…

Подпол в башне оказался основательным и, следовательно, к моему сожалению, отличался большой высотой помещения. Так что, упав, я едва вновь не сломал свои многострадальные ноги и коротко, но очень емко высказался по поводу произошедшего выражениями, в этом мире неведомыми, а в моем не относящимися к цензурным. Но, что интересно, особо не перепугался. Ведь даже к плохому легко привыкнуть, а я уже подметил, что все мои конфликты с полами пока что не приводили к серьезным последствиям.

Сверху приглушенно донесся крик Тука:

— Дан! Сэр страж! Вы живы?! Погодите там маленько — сейчас помощь примчится: я уже покричал, чтобы веревки тащили! Ну ответьте же!

— Жив я, жив — не дождетесь, — буркнув, рискнул приподняться.

Я в подвале, что неудивительно. Единственный источник света — дырка, оставленная моим телом в потолке, — не справлялся с внушительным объемом работы: помещение, похоже, очень велико. Не просто занимает пространство под башней, а за его пределы выходит. В сумраке смутно просматриваются какие-то колонны, арки, непонятные огромные цилиндры вдоль стен.

Не рискуя обследовать помещение в темноте, дождался, когда наверху зашумит подоспевшая подмога, и крикнул:

— Не надо веревку — факел скиньте зажженный. Хочу осмотреться здесь получше.

— Так и без факела можно подсветить, — радостно заявил Тук.

Вслед за его словами послышался треск, на голову посыпалась труха. Заметно посветлело — горбун вывернул одну из плах пола. Когда вторую оттащил, стало вообще комфортно — я наконец смог окинуть взглядом весь подвал.

Первое впечатление не обмануло: и впрямь большой. По сути, состоит из четырех помещений: круглое, непосредственно под башней, и три прямоугольных, примыкающих с трех сторон. Загадочные цилиндры у стен оказались огромными бочками; в одной из арок на крюках, вбитых в потолок, болталось несколько холщовых мешков и кожаных свертков. Больше ничего интересного не наблюдалось — пустовато здесь.

В пролом спикировал Зеленый, завис вертолетом на несколько мгновений, привыкая к сумраку, затем уверенно приземлился на плечо и, алчно уставившись на бочки, выдал:

— Наконец-то с жаждой окончательно покончено! Ох и работенка нам предстоит — бедная моя печень!

— Что там? — сверху крикнул Тук. — Не молчите же!

Я полностью доверял чутью попугая в двух вопросах: он был непревзойденным специалистом по погани и безошибочным детектором алкоголя. В данном случае о погани не могло быть и речи:

— Это винный погреб. Бочки здоровенные и, похоже, не пустые. Или не все пустые. Странно, что солдаты их не разломали, — может, они не нашли входа в этот подвал.

— Запросто, — согласился Тук. — Уж солдаты бы досуха вылакали — они такие: все выжрут, лишь бы нам не оставить. При пожаре выход могло завалить, вот и не заметили. А еды там нет какой-нибудь? Вдруг и зерно найдется? Хотя зачем еда, если вина полно…

— Сейчас проверю.

В мешках оказались вязанки какой-то сухой травы с приторным запахом. Кожаные свертки тоже не порадовали — простая сыромятная кожа, свернутая очень туго. Для чего ее здесь развешивали, непонятно — лучше бы пожрать чего припасли. Обстучав одну из бочек рукояткой ножа, убедился, что она заполнена доверху. С ее соседкой все обстояло аналогично, а остальные я проверять не стал — даже этой парочки нам должно хватить на недельную пьянку.

Затем, к величайшему сожалению Зеленого, я по веревке выбрался наверх, а вместо меня в подвал спустилась пара дружинников — помещение надо исследовать детальнее. При этом не забыл предупредить вояк, чтобы к бочкам не прикасались. Они, конечно, люди опытные и дисциплинированные, но даже вышколенная армия в присутствии вина способна деградировать в считаные часы, если офицеры дадут слабину.

Тук замазал мою скулу какой-то липкой едкой гадостью — при падении я заработал глубокую царапину. Порванные на коленке штаны заменить было нечем — женщины зашьют, когда вернусь, да и в гардеробе покойного сэра Флориса есть другие. Ничего, похожу пока оборванцем. Еще раз строго-настрого запретив прикасаться к винным бочкам, отправился дальше — к калитке в крепостной стене. За ней оказался выход к берегу озера — здесь имелась вырезанная в скальном обрыве лестница, выводившая к каменному причалу. Из воды торчали борта и мачта затопленного струга — видимо, солдаты прорубили днище. Хорошо, что не сожгли, — восстановить суденышко несложно. Даже парус сохранился: заделывай дыру — и вперед.

Чуть дальше, уткнувшись кормой в берег, замерла маленькая весельная лодка. Похоже, ее просто вынесло волнами. Подошел, осмотрел — ничего интересного, но никаких повреждений нет: можно хоть сейчас пользоваться.

Погреб, набитый винными бочками, запасы кожи, струг и лодка — неплохой список трофеев за столь короткое время. В замке видел немало других ценностей: металлическая рухлядь и приличные вещи вроде посуды; штабель досок, пощаженный пожаром; веревки, тряпки, поломанные стрелы и болты — множество мелочей, которые можно использовать в хозяйстве. Складывалось впечатление, что солдаты сильно торопились и не успели уничтожить все подчистую. Наверняка и в окрестных деревнях есть возможности неплохо поживиться, а еще имеется урожай в садах и виноградниках, злаки на запущенных полях — пусть по колоску, но немного зерна получить с них получится.

Даже не будь здесь замка, я бы решил остаться именно на этом месте. Удобная долинка, надежно защищенная от погани самой природой, с плодородными землями на ровных полях и пологими южными склонами холмов, будто созданными для виноградников.

А с замком ценность этой долины возрастала стократно. Теперь остается переночевать и как можно быстрее возвращаться в лагерь, чтобы привести сюда всех. Мне очень хотелось сделать это без лишних задержек: не будь истории с нападением на разведчиков, приказал бы двигаться прямо сейчас — ночью. Я готов вообще не спать, лишь бы поскорее заселить Мальрок.

Но приходилось считаться с риском.