Труба путепровода имела прямоугольное сечение. В ширину она была достаточно просторной, но просвет между верхней и нижней плоскостями едва ли был больше сорока сантиметров, так что ползти приходилось не поднимая головы. Перемещение контейнеров в путепроводе осуществлялось магнитными захватами, движущимися по его внешней поверхности. Внутренние же плоскости, в особенности нижняя, были идеально гладкими, с аккуратно залитыми герметиком стыковочными швами.

Тот, кто делал путепровод, естественно, не думал о том, что по нему, возможно, придется ползать людям. Руки и ноги, не находя опоры, скользили по зеркальной поверхности. По причине полной темноты невозможно было даже приблизительно определить пройденное расстояние. Из-за духоты и интенсивной, по большей части холостой работы конечностей, тело покрывалось липким потом.

Кийск полз впереди. Позади него упорно сопел брат Картер. Кийск сосредоточился на том, чтобы совместить равномерное дыхание с методичной работой локтями, и старался не думать о том, как они будут выбираться назад, если упрутся в тупик. Им уже однажды встретился участок, где верх и правая стенка путепровода были вдавлены внутрь, словно сверху на него упала массивная балка. Проход в этом месте сужался настолько, что Кийску стоило огромного труда протиснуться в дугообразный просвет.

Кийску уже начало казаться, что они раза три оползли по кругу всю станцию, когда впереди наконец забрезжил блеклый, серый свет. Что думал по этому поводу посвященный, он не знал и не мог спросить, – горло пересохло настолько, что выдавало только хрипловатое сипение.

Кийск вывалился из чрева приемного люка путепровода, упал на выставленные вперед руки и, перевернувшись через голову, ударился о какой-то выступ ушибленной спиной. Зашипев сквозь стиснутые зубы, он отполз чуть в сторону, освобождая брату Картеру площадку для приземления. У посвященного падение из люка прошло гораздо удачнее. Поднявшись с пола, он присел рядом с Кийском на корточки и протянул ему наполненную флягу с водой. Кийск отхлебнул глоток и одобрительно кивнул, – сам он взять с собой воду не догадался.

Они находились в холодильной камере складского корпуса. Холодильные агрегаты давно уже бездействовали, а сквозь полуобвалившуюся крышу в помещение проникал свет. Все вокруг было перевернуто вверх дном: разломанные стеллажи, покореженные транспортные контейнеры, изодранная и изломанная упаковка от продуктов. Причиной тому, конечно, мог быть и взрыв десятилетней давности, но по всему было видно, что здесь и после него кто-то похозяйничал. Судя по толстому слою пыли, нанесенному ветром сквозь дыру в потолке, в помещение давно уже никто не заходил.

Кийск со вздохом распрямил спину и поднялся на ноги. Распахнув балахон, позаимствованный у одного из колонистов, он подтянул пояс и проверил, удобно ли держатся на нем нож, пистолет и рация. У брата Картера под балахоном не было никакой другой одежды, и для Кийска оставалось загадкой, каким образом он умудрялся совершенно незаметно прятать в складках своей хламиды флягу и парализатор.

В основном помещении складского корпуса царил такой же кавардак, как и везде. В некоторых местах сохранились металлопластиковые переборки стоявших здесь некогда боксов, из-за чего местность вокруг напоминала полуразрушенный лабиринт. Сквозь раскрытую дверь, которая прежде вела к переходу в лабораторный корпус, слышны были приглушенные голоса, доносившиеся из лагеря колонистов. Дверь в жилой корпус выходила прямо на позицию, где был установлен бьющий по окнам станковый трассер. Самым безопасным был выход через главные ворота корпуса, однако, даже воспользовавшись ими, невозможно было добраться до ближайшей каменной гряды незамеченными.

Кийск уже готов был бежать вперед сломя голову, надеясь на удачу, но брат Картер предложил иное решение.

– Нас не видно одновременно с обеих позиций. Если мы направимся в сторону лагеря, то находящиеся там подумают, что мы возвращаемся со стрелковой позиции.

– А если спросят, что у нас за дело?

– Не спросят. Излишнюю любознательность Кул не поощряет.

Они надвинули на лица капюшоны и, выйдя за ворота, не спеша, но и не проявляя чрезмерной медлительности, направились к лагерю. Двигались они не по прямой, а смещаясь одновременно в сторону каменных завалов.

Лагеря как такового не существовало. В стороне, куда следовали Кийск с братом Картером, прямо на голой земле сидели или лежали колонисты, ожидающие прихода ночи и команды к новому штурму станции. Как и предполагал брат Картер, их появление интереса ни у кого не вызвало.

Поравнявшись с первыми валунами, достаточно высокими, чтобы за ними можно было скрыться, и убедившись, что за ними никто не наблюдает, они свернули в сторону и углубились в пустыню. В сторону поселка они повернули только после того, как отошли от станции на значительное расстояние и перестали опасаться встречи с каким-нибудь случайно забредшим в пустыню колонистом.

В поселок они вошли со стороны поля, на котором сейчас никто не работал. Кийск торопился – дневное оранжевое светило уже почти касалось краем горизонта.

На храмовый купол успели навесить новые ворота, и охраняли их теперь не посвященные, а двое десантников с трассерами – двойники Мэя и Гонты. Нечего было и мечтать о том, чтобы прорваться силой сквозь такую охрану.

– Подожди в стороне, – сказал Кийск брату Картеру и подошел к воротам Храма один.

Два холодных взгляда взяли его в перекрестье. Ствол трассера уткнулся в живот.

– Тебя звали? – ровным, бесстрастным голосом произнес Гонта.

Кийск молча откинул на спину капюшон.

– Костакис, – таким же бесцветным голосом констатировал Мэй.

Движения десантников были заторможенными, слова запаздывающими на мгновение, как будто в душе двойников – если у них была душа – происходила некая скрытая от глаз борьба.

– Мне нужно увидеться с Кулом, – сказал Кийск.

– Идем, – Гонта прикладом отворил дверь и, пропустив Кийска вперед, вошел в Храм следом за ним.

В молельном зале работали с десяток колонистов, наводивших порядок после учиненного здесь разгрома.

– Послушай, Гонта, – обернулся к двойнику десантника Кийск. – Я сам знаю дорогу в кабинет Кула. Ты можешь возвращаться на свой пост.

Секунду подумав, десантник отрицательно качнул головой.

Выбора не оставалось. Кийск выхватил из-под балахона нож и всадил его двойнику в горло – слева, прямо над краем прикрывающего грудь бронепластика. Кийску показалось, что он увидел облегчение, мелькнувшее в глазах двойника Гонты в последний момент перед смертью, и он не нажал на курок трассера, хотя, наверное, и мог бы успеть это сделать.

Кийск подхватил выроненный двойником трассер и направил его на удивленно замерших колонистов.

– Все на выход, – негромко скомандовал он, и колонисты послушно потянулись к дверям.

Разбросав в стороны толкающихся у выхода колонистов, в Храм ворвался двойник Мэя. Кийск расстрелял его короткой очередью в упор и бросил трассер вбежавшему следом за двойником десантника брату Картеру.

– Охраняй вход, – велел он ему и, подобрав трассер Мэя, бросился к кабинету Кула.

Выбив дверь ударом ноги, Кийск ворвался в помещение.

Замерев в одинаковых позах – откинувшись на спинку стула и вытянув ноги, – на Кийска смотрели два Кула. Один из них сидел за столом, другой – напротив него. В дальнем конце комнаты, направив на Кийска трассер, стоял лейтенант Брас.

– Браво, господин Костакис, – похлопал в ладоши один из близнецов. – Глядя на вас, я начинаю уважать службу безопасности. Как вам удалось выбраться со станции? Или все это время вы прятались где-то в поселке?

– Положите трассер, господин Костакис, – произнес второй Кул. – Он придает нашей беседе нездоровую нервозность.

Кийск опустил трассер и поставил его, прислонив к кресту.

– Так что за дело привело вас к нам? – снова спросил первый.

Не зная, что ответить, Кийск молчал.

– Что ж, раз вам нечего сказать, не будем терять времени. Брат Брас, подготовь господина Костакиса к перерождению.

Двойник Браса поднял трассер. Рука Кийска в заранее проигранном споре метнулась к спрятанному под балахоном пистолету.

Возникший за спиной Кийска брат Картер оттолкнул его в сторону и выстрелил в лейтенанта. Ответная очередь двойника прошила посвященного насквозь. Кийск прыгнул вперед, на отброшенного выстрелами к стене Браса. Пистолет в руке Кийска оказался прежде, чем двойник успел подняться и вскинуть трассер. Он дважды нажал на курок, целясь в незащищенное лицо двойника.

– А вот теперь можно и поговорить, – развернувшись, направил он пистолет на Кулов. – Только, по-моему, один из вас лишний.

В глазах одного Кула метался лихорадочный страх, взгляд второго оставался невозмутимо спокойным. Вытянув руку с пистолетом, Кийск выстрелил второму Кулу в лоб. Двойник вместе со стулом опрокинулся на спину.

– Я сделал правильный выбор? – Не опуская пистолет, Кийск повернулся к оставшемуся.

– Да, – сдавленно прохрипел тот. – Я – настоящий.

– Поэтому и воняет от тебя омерзительно. – Кийск тщательно прицелился.

– Подожди! – Кул выставил перед лицом ладонь, словно собирался поймать готовую вылететь из ствола пистолета пулю. – Подожди же, черт!

Судорожным движением он бросил на стол небольшую черную коробочку пульта дистанционного управления.

– Что это значит? – не опуская пистолета, спросил Кийск.

– Я заложил в Лабиринт заряд взрывчатки. Все, что нашел на корабле. Если мне не повезет, то Лабиринт не достанется никому. Каждый час нужно давать сигнал, отсрочивающий время взрыва. Код сигнала известен только мне одному.

– Ты ненормальный, если считаешь, что Лабиринт можно уничтожить. – Кийск положил руку с пистолетом на стол и подался вперед. – Ты даже не понял, с какой силой имеешь дело.

– Я получал то, что мне было надо.

Стволом пистолета Кийск пододвинул пульт управления к себе. На табло горели красные цифры «00:15:36». Последняя цифра быстро менялась в сторону уменьшения.

– Взрыв не причинит Лабиринту никакого вреда, но невозможно предугадать, как он отреагирует на него.

– Я собирался взорвать заряд только в самом крайнем случае.

– Бомба далеко от входа?

– Да, но я знаю, как ее найти. У меня есть план ходов.

– План Лабиринта? Ты почти три года сидишь на Лабиринте и не заметил, что он постоянно меняется? Заряд можно обезвредить с пульта?

– Нет, – покачал головой Кул.

– Хорошо, – Кийск скинул балахон и сунул пульт в карман куртки, – пойдем искать.

Кул стал суетливо подниматься, но, зацепившись за ножку стула, упал. Кийск, усмехнувшись, наклонился и схватил его за ворот, помогая подняться. Кул выбросил вперед руку с зажатым в кулаке миниатюрным кассетным иглометом. С десяток жалящих игл впились Кийску в плечо. Палец Кийска автоматически нажал на курок. Раздался выстрел, и Кул упал на спину. На левой стороне его груди медленно расползалось кровавое пятно.

Кийск схватил Кула за плечи и крепко тряхнул. Глаза провозвестника приоткрылись.

– Код! – закричал в лицо ему Кийск. – Какой код отмены взрыва?

Губы Кула едва заметно насмешливо дернулись, и тело Провозвестника безжизненно обвисло в руках Кийска.

Иглы, засевшие в плече, при каждом движении причиняли Кийску жгучую боль, но яд их не смог проникнуть сквозь многослойную синтетику искусственной кожи.

Кийск бросился к входу в Лабиринт, понимая, что у него нет практически никаких шансов найти заложенный Кулом заряд в запутанных, многоярусных ходах.

– С дороги!

Кийск оттолкнул двоих только что выбравшихся из Лабиринта двойников и, прыгнув вниз, повис, уцепившись за перекладины лестницы.

Оказавшись на дне колодца, Кийск кинулся в левый проход и побежал, сопровождаемый вспыхнувшим периметром света. На развилке он снова свернул налево. Перекресток – снова левый проход. Развилка – налево. Он все время выбирал левый коридор, чтобы не сбиться с пути.

Тупик. Кийск со злостью саданул кулаком по светящейся стекловидной стене.

Вернувшись к последней развилке, он побежал по другому проходу и через пару поворотов снова уперся в глухую стену.

Он уже не думал о том, как будет выбираться из Лабиринта. Окончательно потеряв ориентацию, он бросался из стороны в сторону, из одного прохода в другой. Коридоры были похожи один на другой, и можно было бегать по одному и тому же, думая, что попал в новое место. Бесконечность все глубже засасывала Кийска.

Взрыв раздался где-то совсем рядом. Прокатившаяся по коридорам взрывная волна, ударив в спину, опрокинула Кийска на пол.