Глава тринадцатая
С утра опять продолжились работы на съемочных площадках. Как ни странно, но волна нападок и издевательств над бывшими гражданами империи заметно пошла на убыль, что весьма ощутимо сказалось на общем настроении. Более того, общий надзор за пленниками стал менее строгим. Появилась даже некоторая свобода передвижения — относительная, конечно, но все-таки свобода.
Например, в перерыве между репетициями или съемками можно было в спокойно прогуляться поблизости, посмотреть, как продвигаются дела на соседних площадках, чем охочие до поблажек бывшие смертники моментально воспользовались. Для Гиланы, которая пыталась снять как можно больше сцен из будущего фильма, такая возможность стала просто находкой. Она использовала каждую минутку и с профессиональным интересом носилась между самыми удаленными объектами.
Николай старался от нее не отставать, но вскоре заметил, что в паре они привлекают слишком много внимания. Гилана уговорила его не опекать ее, а доверить ей вести нелегальную съемку в одиночку.
Действительно, на нее сразу же перестали обращать чрезмерное внимание, только иногда она сталкивалась с такими же товарищами по неволе, безмолвно шатающимися за кулисами.
Одна из таких встреч состоялась почти перед самым ужином. Бывшая наемная убийца как раз с плохо скрываемым отвращением записывала сцену, в которой легендарный Рут грозно обвинял Грэга в роли костолома во всех смертных грехах. Эпизод заключался в том, что избитый во время драки костолом, весь в крови, все-таки поднимается на ноги с дубиной в руках, готовясь броситься на древнего освободителя всех гаибсов. А тот подхватывает с пола автомат и, перед тем как нажать на спусковой крючок, разражается гневной и справедливой тирадой против захватчиков, выносит противнику приговор и добавляет напоследок:
— За это я тебя убью!
Костолом идет в свою последнюю атаку, и его якобы отбрасывает автоматная очередь. В тот момент когда из ствола начинало изрыгаться пламя, Грэга дергали привязанным к поясу тросом, и он с ревом падал на спину. В разных местах его одежды фонтанами начинала пульсировать «кровь», а главный герой киноэпопеи подходил к телу, дергающемуся в конвульсиях, и, устало вытирая со лба пот и грязь, удовлетворенно констатировал:
— Одной мразью во Вселенной меньше!
Гилана так сосредоточилась на своей подпольной работе, что вздрогнула, заметив, что рядом с ней кто-то стоит.
— Не бойся, — бывший граф Гайс говорил тихо, впившись взглядом в происходящее на съемочной площадке. — Мне надо просто сказать тебе несколько слов. Срочно передай Матеусу: ситуация усложняется. Надо немедленно искать выход из этого смертельного места. Пусть думает быстрей. У меня пока никаких идей нет.
Гилана на всякий случай торопливо осмотрелась вокруг и только потом спросила:
— А что, собственно, случилось?
— Да ты сама все только что видела. — Гайс тоже затравленно огляделся и зашептал еще быстрее: — Видела, но всей сути тебе не дано понять. Только я со своим даром могу сделать это. И суть в том, что этот козел Галичано на сто процентов уверен, что по-настоящему убьет своего противника. И говорит при этом чистейшую правду.
— Да он просто невероятно талантливый актер, — попыталась возразить Гилана, — и сам верит в то, что говорит…
— Ерунда! Со мной такие трюки не проходят. Он действительно уверен, что убьет этого крестьянина лично. К тому же у меня сегодня был пренеприятнейший разговор с главной жабой здешнего болота. Мердок похвалил меня после снятой сцены за актерский талант и тут же посетовал: «Даже жалко тебя становится». Я тут же насторожился, так как он говорил чистейшую правду, и обеспокоенно спросил о мотивах его жалости. На что этот главреж стал юлить: «Жалею, что не могу тебя оставить в своей группе лучших актеров… Придется тебя прятать в Серпантине… А ведь сколько ролей еще ты смог бы сыграть…» И вот тут он врал почти на каждом слове!
— Ты хочешь сказать, что нас просто используют и могут крупно подставить? — сжалась от нехороших предчувствий женщина. Но запись разговора со своим собеседником не останавливала.
— Вот именно! И я каждый день нахожу тому подтверждения, — буркнул Гайс и поспешно отошел в сторону: в их сторону направлялись сразу несколько гаибсов, и он, видимо, не хотел, чтобы их переговоры привлекли чье-то внимание.
Гилана тоже поспешила ретироваться подальше от съемочной площадки.
Во время ужина она подробно пересказала Матеусу разговор с бывшим графом. Как ни странно, разжалованный космодесантник отнесся ко всему довольно спокойно.
— Верить такой гниде совершенно нельзя, — размышлял он вслух. — Он сам может подставить кого и как угодно. Но меры принять стоит. Поэтому просьба ко всем…
Товарищи за столом прекратили разговоры и прислушались, стараясь при этом не наклоняться друг к другу, словно заговорщики.
— Если Гайс, — продолжил Николай с ленцой, словно речь шла о пустяках, — или кто-то из его подручных будут что-то говорить в вашем присутствии, старайтесь запоминать дословно и передавать мне.
Завершив ужин, пленники в этот вечер получили возможность минут десять никуда не торопиться, ожидая развода по камерам, чем «бригада подскока» и воспользовалась. Все разбрелись по столовой, а Матеус словно невзначай оказался возле своего главного противника, который в последние дни так стремился перейти в категорию временных союзников. Говорили они иносказательно, но тем не менее прекрасно понимали друг друга.
— Так что, все-таки настаиваешь на проведении чемпионата по домино?
— Конечно! — Гайс попытался придать своему лицу как можно больше благодушия и доброты. — Иначе в следующие выходные скука нас заест окончательно.
— Если они еще будут.
— Вот именно. А что, у тебя есть уже наметки, как провести чемпионат? — Без сомнения, бывший граф интересовался: есть ли какой-нибудь план побега.
Матеус пожал плечами:
— Пока никаких. — И тут же пожалел о своей лжи. Потому что глаза его собеседника вспыхнули такой радостью, что становилось понятно: из любого ответа он четко выделяет правду и ложь. Бывший десантник с трудом заставил себя расслабиться, прогоняя из головы главную мысль: теперь придется говорить с этим типом только иносказательно и неконкретно.
В образовавшейся паузе Гайс молчал, выжидая. Пришлось продолжить свою мысль:
— Но все зависит от тебя: передавай мне все свои замечания о правилах игры, и мы согласуем регламент. Можешь действовать через остальных участников соревнования. Особенно меня интересуют моменты, где возможны двойные трактовки правил. Ты постарайся четко доказать, где правда, а где ложь. Как тебе такие условия?
— Постараюсь приложить все свои умения, — пообещал Гайс — Но хочу тебе сразу же заявить от лица всех любителей домино: чемпионат надо проводить немедленно. Я уже не говорю о предварительных и отборочных турах. Напоминаю лишь о том, что скоро съемки закончатся и нас раскидают по таким дырам космоса, что ни о каком матче-реванше и речи не будет. А ведь проигравшим очень захочется отыграться, да только второго шанса они не получат. Жалко расставаться с таким опытным игроком, как ты…
— Кто бы говорил, — прервал его Николай. — Обдумывай быстрей правила, чтобы потом игра шла без споров. И еще, если вдруг обсуждение правил будет проходить при моих людях, можешь просто показывать жестами свое согласие или несогласие. Например, правда — трогаешь себя за правое ухо; неправда — касаешься мочки левого. Принято?
— Хорошо. Но я уже сейчас заявляю: все твои правила приму безоговорочно. И наши игроки с этим тоже согласны — уж больно хочется пожить в напряженном ритме чемпионата.
— Какие высокопарные речи! — Матеус позволил себе ухмыльнуться. — Но попробуй только пикни, когда адмиральского «козла» получишь.
— Буду плакать, но «пикать» — нет.
На том и разошлись два актера «по принуждению». Не прошло и минуты, как они со своими товарищами потянулись к открывшейся двери столовой.
Уже в камере Матеус постарался теми же иносказательными способами добиться от своей бригады полного взаимопонимания и сотрудничества в предстоящем сборе информации. Куда, как и на кого смотреть в любой сложившейся ситуации, что подмечать и о чем докладывать в первую очередь.
Провокация и предательство со стороны Гайса ни в коей мере не сбрасывались со счетов, но игнорировать его предупреждения, как предположительного эспера, тоже нельзя было. Если бывший граф ведет двойную игру, то хуже все равно не будет Но если он прав в своих обвинениях против Мердока, Кацки и иже с ними, то действительно надо брать ноги в руки и бежать, уползать, улетать отсюда любыми способами. Безмерная любовь к киноискусству — это одно, но рисковать при этом чудом полученной жизнью просто глупо. Тем более когда действительно есть кое-какие возможности для побега, который с этого момента получил кодовое название «чемпионат».
Следующие несколько дней опять выбили пленников из колеи. Настала очередь групповых сцен, в которых собирали чуть ли не всех актеров. И начали с самой мерзкой и неприятной, причем как для гаибсов, так и для их пленников. Разве что за небольшим исключением, о котором стало известно в конце дня.
По сюжету сочувствующего гаибсам славного малого, которого играл Гайс, злющий полковник Соляк заставлял насиловать привязанную к столу гаибсу. Снимали так, что сам процесс напоминал откровенную порнографию, — и все это под смех облаченных в древнюю униформу сослуживцев из спецбатальона и дикие крики сатанеющего полковника.
Гайс должен был играть переживание, сочувствие и страх, замешенный на зарождающейся любви, извивающийся вокруг стола Мердок буквально исходил потом и захлебывался поучительными приказами. Как ни странно, бывший граф выдержал это издевательство почти до самого конца. Правда, его несколько раз непроизвольно вырвало, чему удивились в первую очередь его подельники. Больше всех веселился Соляк:
— Ну ты даешь! Мы порой с тобой такое видели — и ничего! А тут…
Его зубоскальство прекратил хорошим пинком стоявший рядом гаибс, добавив при этом ехидным тоном:
— Что значит — тут? Да ты должен слюной исходить от вожделения при виде такой красотки!
К слову сказать, фигурка у гаибсы была просто замечательной, хоть и немного крупноватой, на взгляд людей. В обнаженном виде она вполне могла сойти за неплохую фотомодель. Но вот щетинистая челюсть… Она-то и заставила незадачливого подневольного актера несколько раз опорожнить желудок.
Напоследок Гайс все-таки взбесился и закатил настоящий скандал. Дело в том, что по идиотскому сценарию в конце полового акта его «товарищи по оружию» должны были высказать свое поощрение, хлопая ладонями по ускоренно двигающейся заднице — якобы в этом содержался некий традиционный для имперцев смысл. Понятное дело, что в действительности этот жест не имел под собой абсолютно никакой реальной основы.
Возлежать на более рослой и страшно щетинистой гаибсе «славный малый» еще смог, но выносить унижения от шлепков ниже спины отказался категорически, чем довел половину гаибсов до белого каления. А уж как сам Дейк Мердок в ругательствах и угрозах изгалялся, трудно передать. Но голый актер был непреклонен:
— Хоть вновь на красный карлик сбрасывайте — не буду сниматься!
Все затихли, ожидая реакции главрежа. Однако тот взял себя в руки, пару раз глубоко вздохнул и согласно кивнул:
— Отличная мысль! Так и сделаем!
После этих слов переминающийся возле стола актер незаметно коснулся своего левого уха, показывая заговорщикам: высказанные угрозы — ложь, что тут же и подтвердилось:
— Хотя… — продолжал Мердок, — ты ведь нам нужен здесь. Значит, здесь и казним! — И главреж весело захохотал.
Гайс зябко провел руками по плечам и коснулся правого уха. Правда!
В отличие от укрытой одеялом гаибсы ему не спешили подать одежду, ведь съемки еще не закончились.
Отсмеявшись, главный режиссер покладисто забасил:
— Шучу, шучу! Ты еще долго проживешь, — Матеус подметил касание левой мочки. — Но что же делать с утвержденной сценой? Неужели у вас действительно так не принято?
Он повернулся к остальным пленникам, и те так дружно отрицательно затрясли головами, что почти все гаибсы заулыбались, а старший оператор в порыве откровенности даже признался:
— Да и у нас такие жесты могут довести до убийства…
После небольшого совещания было принято решение пока отложить финал, а затем всех опять заставили играть сцену сначала. При этом насилуемая гаибса вновь стала охрипшим голосом выкрикивать проклятия в адрес извергов, добавляя в конце своего гневного монолога:
— О! Какая низость! Как я тебя ненавижу и сотрясаюсь от отвращения!
Гайс умудрился мимолетно коснуться своего левого уха. И сделал это так намеренно, что сведущим людям сразу стало понятно: лжет гаибская красавица! Видимо, ей все-таки чего-то захотелось!
Нечто в ее голосе встревожило и главного режиссера — видимо, он недаром считался одним из лучших в своей профессии. Мердок остановил съемку и набросился на возлежащую под голым Гайсом актрису:
— Сандра! Ты что, совсем обессилела? Где твоя ярость и негодование?! Да тебе и ребенок не поверит, а я — тем более! Устала? Так чего ты мямлишь? Или хочешь еще несколько дней валяться под этим червяком?
После такого внушения гаибса добавила в свой голос должных обертонов, успокоив этим кого надо, и сцена наконец была заснята полностью. Правда, сделали еще несколько дублей, чем довели всех актеров и технический персонал до полного изнеможения.
Запоздавший ужин в столовой прошел весело и непринужденно. Большинство пленников откровенно веселились, вспоминая процесс съемки и некоторые пикантные детали. А Гайс, многозначительно поглядывая на Матеуса, снисходительно предлагал всем желающим поменяться с ним ролью.
Еще до подъема, пока все спали, Гилана разбудила чутко спящего Николая, привычно накрыла обоих с головой одеялами и зашептала:
— Кулон нагрелся.
К их великой обоюдной радости, Мензари вызывал на связь. На приветствия времени не тратили, каждая секунда была дорога. Дружественный гаибс сразу же порадовал их сообщением о немыслимом и скором богатстве. Затем сообщил, что сегодня он производит выгрузку своего фрегата и на следующий день вылетает на астероид. Но когда Гилана сжато и коротко обрисовала создавшуюся обстановку, Мензари пообещал приложить все усилия, чтобы вылететь уже этим вечером, добавив, что на дорогу у него уйдет трое стандартных суток — по предварительным расчетам.
Затем он передал привет от Станислава Городо, Кардона Савеша и молодого Самуэля, и связь прервалась.
Николай с Гиланой воспрянули духом. Их настроение так резко поднялось, что они не выдержали, стали хихикать, громко перешептываться и даже целоваться, чем и привлекли внимание недовольно заворочавшихся товарищей. Но если все промолчали, то Крил, перебравшись со своей кровати на стоящий в проходе табурет, приблизился к парочке вплотную и зашептал:
— Чего вы тут бормочете? Не спится?
Гилана радостно вздохнула:
— Конечно. Тянет на свободу.
А Николай мечтательно добавил:
— Может, скоро за нами все-таки прилетят Мензари со Станиславом…
— Да я вот тоже все время об этом думаю, — признался электронщик. — И какие только мысли при этом в голову не лезут! А тут вообще сон дурацкий приснился и уже пару часов уснуть не могу…
— Вернулись детские кошмары? — спросила Гилана скорее просто из приличия.
— Если бы! — Крил уже почти весь лежал на табуретке, головой оказавшись между подушек своих товарищей. — А то мне приснилось, что Станислава вытолкнули в открытый космос, а Мензари вернулся и распылил над этим астероидом похищенные нами мудрицелы, или как их там…
— Кабрицоги и ладрицеллы, — подсказал напрягшийся Матеус.
— Ладно, пусть так. И вот распылил он эти ладрицеллы, а мы все сидим в комнате управления и знаем совершенно точно: с минуты на минуту включится смертельное облучение. А мы никак не можем его отключить. Вот и проснулся в холодном поту…
— Ерунда! — Гилана постаралась придать своему шепоту искренний оптимизм. — Раз мы с красного карлика сбежали, то уж от кабрицогов и подавно сбежим.
— Да? — Крил вздохнул с явным успокоением. — Хотелось бы… — И вернулся на свою кровать.
Хотя побудка ожидалась в любой момент, парочка вновь укрылась одеялами, однако хорошее настроение сменилось пессимизмом и унынием:
— Слушай, Коля, а вдруг и вправду… Голоса Станислава мы ведь не слышали.
— Ой, не трави душу!
— Если его сбросили со счетов как свидетеля, то должны и нас убрать…
— Зачем? Гилана, ты подумай, мы им и так все отдали! Они же теперь монополисты в добыче нейтрино-селта. Какой им смысл нас уничтожать?
— А мало ты предательства и подлости в своей жизни видел? Так я тебе еще в три раза больше рассказать могу! — зло зашептала Гилана. — Да поводов для нашей смерти миллион! А заодно они могут и своих киношных оппонентов убрать из мира сего. Одним махом — раз, и нет никого. Тех четырех контейнеров как раз на все окрестности и хватит.
— М-да…
— А потом еще все на нас свалить!
— Конечно, в теории может быть все…
— Вот именно, все! Поэтому и успокаивают: сидите, мол, на месте и никуда не рвитесь, мы скоро будем. А потом: «Получите с доставкой на дом!» И расписки не надо.
— Тогда вообще страшно жить, — признался Матеус и крепко прижал женщину к себе. — И вообще тогда жить не стоит… Так что если погибнем, то, в сущности, ничего не изменится.
— Но я жить хочу! С тобой жить хочу! Долго и счастливо! — Неожиданно Гилана разрыдалась. Николай не смог придумать ничего лучше, как продолжить свою мысль:
— Но ведь практика доказывает, что есть во Вселенной честные и порядочные люди. Их не так уж мало, и я верю, что они нам помогут. Давай просто ждать и надеяться на лучшее. И нечего обращать внимания на нелепые сны!
Его любимая немного успокоилась и, всхлипнув, спросила:
— А нельзя ли хоть как-то опровергнуть наши подозрения? Ведь сидеть сложа руки и ждать ветра в пещере — полный абсурд!
— Хм… А что, есть выход, — обрадовался Матеус — Только надо к кулону связи подвести Гайса и почти во всем ему довериться.
— Ой! Только не это! — воскликнула Гилана шепотом. — Мы лишь ухудшим свое положение.
— Может быть, надо действовать не так прямо. Есть еще одна идея: обязательно вызвать на разговор Станислава. Надо только придумать уважительную причину, чтобы Мензари не насторожился. Ну вот, уже и подъем. Бежим в душ первыми!
После завтрака огласили радостную весть: вчерашняя сцена прошла, переснимать ее не придется. На сегодня запланированы работы с другими отрывками киноэпопеи, а на завтра — самая сложная и массовая сцена: захват имперским спецбатальоном мирной деревни гаибсов и учиняемые там зверства.
А пока всех развели по новым площадкам с идеально подготовленными декорациями. На этот раз пришлось сниматься с совершенно другими «коллегами».
Раньше сюжет фильма не сводил Николая и Гилану надолго в одном месте с бывшей чемпионкой в боях без правил. А спокойно посплетничать очень хотелось, поскольку среди гаибсов Метакса тоже получила некий особый статус. До сих пор никто не осмеливался ее не то чтобы толкнуть, но даже обозвать или унизить. Тому было три причины.
Во-первых, как артистка она вполне справлялась со своей ролью. Большой ринг взращивал в каждом бойце должный артистизм и усиливал яркий, выделяющийся типаж. Поэтому перед камерами оставалось вести себя точно так же, как обучали в свое время сценаристы из шоу-бизнеса. Тем более что другого поведения от нее Дейк Мердок и не требовал.
Во-вторых, все просто восхищались ее выдающейся силой. В первый день приезда актеров-гаибсов один из них в шутку предложил Метаксе помериться с ним силой в армрестлинге. Одним стремительным движением чемпионки рука незадачливого самонадеянного артиста была чуть не сломана. К столу тут же выстроилась очередь из остальных гаибсов, желающих показать свою силу, но Метакса громогласно заявила:
— Подряд разрешаю не больше пяти человек. А потом перерыв минимум час.
Как ни странно, ее условия выполнялись беспрекословно. И за все эти дни так и не нашлось силача, который бы одолел непобедимую, как она сама себя называла, чемпионку.
И наконец, самой пикантной причиной считалось усиленное внимание, которое сильной пленнице оказывал тот самый гаибс, вызвавший ее на поединок в армрестлинге. С первого же дня он проводил возле огромной женщины все свое свободное время. Сзади они смотрелись как два брата-близнеца: оба мускулистые, плечистые и одинаково косолапящие при ходьбе.
Поначалу никто не придал этому значения. Да и нелепое имя артиста — Паскуаль, редчайшее среди гаибсов, сразу причисляло его к разряду «не от мира сего». Ну подумаешь, соревновался! Подумаешь, удивился силе Метаксы! И что такого, пусть себе прогуливаются по глухим коридорам заброшенной базы и о чем-то все время спорят. Но когда чемпионка вдруг стала невпопад отвечать на вопросы технического персонала и других пленников и ходить с затуманенными глазами, все не на шутку переполошились. Начали приглядываться внимательнее, услышали, как недавняя смертница неестественно весело хихикает над какими-то шутками Паскуаля… Последней каплей стало ее отсутствие на ужине два дня подряд. «Удивительная парочка», или «новые друзья», или «коллеги по творчеству» — определения давались самые разные — преспокойно ужинали в каюте у странного гаибса.
Теперь уже возмутились все поголовно. Сам Борис Кац-ки имел продолжительную беседу с ангажированным артистом, который перешел все рамки приличия и вызвал такой всплеск возмущения среди общественности астероида. Но суть беседы осталась тайной, а на следующий день Паскуаль опять с самого утра стремился общаться лишь с Метаксой.
Наибольшую лояльность к их отношениям проявило всего несколько человек: главный режиссер Дейк Мердок, Николай Матеус и Гилана Баракси, а также, к всеобщему удивлению, Рут Галичано и бывший граф Цейлеранской империи Гайс. Причем последний изо всех сил еще и пытался заткнуть рты своим старым приспешникам и помощникам завидной дисциплиной. Как нетрудно было догадаться, Гайс использовал отношения своей сокамерницы с гаибсом-артистом в определенных целях. Николай и Гилана еще не знали, что именно он пытается выведать, но вполне это понимали и ждали только момента, чтобы объясниться. Вернее, найти и себе выгоду от этой ситуации.
А вот нейтралитет Рута Галичано решал чуть ли не все. В отношении с Паскуалем он вел себя так корректно и вежливо, что даже все остальные артисты прекратили нападки на своего коллегу. По крайней мере, в глаза над ним никто не потешался и не издевался. Зато за глаза, не стесняясь даже присутствующих пленников, говорили такое, что дискредитировало всех киношников без разбора. Однако в данный момент Матеуса совершенно не интересовали скандальные отношения в киношной богеме, а вот поговорить с бывшей чемпионкой хотелось.
Поэтому в ближайший же перерыв Николай намеренно оказался с ней рядом, и, похоже, беседа состоялась по взаимному желанию. К счастью, щетинистый Паскуаль где-то задерживался на съемках. Они присели среди нагромождения ящиков, попивая прохладительные напитки из пластиковых бутылочек.
Первым начал Матеус:
— Как тебе нынешняя сцена?
— Они тут все одинаковые: глупые, злобные и похабные.
— Видимо, автор сценария сам кровожадный маньяк.
— Точно! — оживилась Метакса. — Его Паскуаль лично знает, и рассказывал, что это знаменитейший писатель и сценарист всяких жутких и кровавых триллеров. Так что «Полдня до расплаты» как раз в его стиле.
— А он тоже осуждает сюжет фильма?
— Кто? — не поняла бывшая чемпионка. — Автор сценария?
— Да нет, — мотнул головой Николай. — Этот твой… друг, Паскуаль.
Женщина довольно улыбнулась правильно подобранной формулировке и призналась:
— Ты знаешь, похоже, что и вправду друг. С ним так спокойно и интересно. Слышал бы ты, какие потрясные истории он рассказывает! И про этого сценариста много знает. А про сюжет фильма говорит с полным омерзением.
— Видимо, он не дурак, — кивнул Матеус, но собеседница горячо перебила его:
— Да он просто уникальный, умнейший человек! Я дико удивляюсь, как он затесался со своим талантом в эту свору дешевых актеров.
— Ну почему же, здесь самые лучшие актеры республики Звездных Гаибсов, — вполне справедливо напомнил Матеус — Да и сам Паскуаль, говорят, играл великие и невероятно известные роли.
— Не знаю, — фыркнула Метакса, — что там играли остальные, но Паскуаль — действительно неординарная личность. Он, между прочим, и сам удивляется, как это его ангажировали. Догадывается, что просто не успели договориться с другими артистами его уровня. Или не смогли…
— А что он еще интересного рассказывал? — спросил Николай и, наткнувшись на укоризненный взгляд из-под густых бровей, добавил поспешно: — Не подумай, что выпытываю…
— А разве нет?
— Ну ладно… Может, тогда Гайс просил что-то передать для меня?
— Вы что, заключили союз?
— Да нет. Скорей дружно опасаемся и хотим прояснить ситуацию.
— Нет, пока ничего не передавал. Кстати, — Метакса нервно провела пятерной по своим коротко стриженным волосам, — ты ведь в последние дни все время был на работах у Мензари?
— Да… припахал он нас.
— А о моем «деле» ничего нового не слышно?
— Пока ничего, — пожал плечами Матеус — Но было бы странно быстро получить обнадеживающие результаты. Такого монстра, как этот Гарвард Никузи, не так легко сбросить с пьедестала. Даже при наличии компромата следователю придется ох как осторожно к нему подбираться. Сама ведь говорила, насколько тот опасен.
— Да уж. — Плечи огромной женщины содрогнулись в непроизвольном ознобе. — Невероятно опасен и мстителен… Ну раз не выходят на связь, значит, копают со всем тщанием. Лишь бы не сорвался…
— Да куда он денется! — возмутился Матеус — Имперская прокуратура все раскопает!
— Нуда! Ты о себе вспомни: много тебе твоя прокуратура помогла? А ведь считаешь себя невиновным!
Бывший лейтенант сразу сник и горестно вздохнул:
— К сожалению, бывают и перегибы…
— Ха! — воскликнула с возмущением Метакса. — Это не перегибы, когда таких верных служак казнят зазря. Скорей, это гнилая и коррумпированная система власти и судов. Ладно, не зыркай на меня так, все равно крыть нечем. Я тебе лучше вот что расскажу, на досуге припомнила. Видела я случайно у Никузи один счет оплаты текущих расходов по нескольким поместьям. И все они в центре Галактики. Уж я знаю этого волчару: обязательно соорудит себе запасное логово, да не одно. Так что если сбежит, то может там осесть под видом пенсионера. Он такой, перевертыш редкостный…
— И адреса помнишь?
— Один так и не вспомнила, — скривилась от досады Метакса. — Я ведь в разведке не училась и в шпионы не гожусь, но три других адреса словно перед глазами стоят. Слушай внимательно.
Второй раз ей повторять не пришлось, Матеус утвердительно кивнул после одного перечисления. В душе он был уверен, что эти данные не пригодятся: каким бы ни был Гарвард Никузи ловкачом и перестраховщиком, от жестких щупалец имперской прокуратуры ему не уйти. А с теми интересными данными, что следователи получили через крабер Мензари, — и подавно.
Пока же Матеус вознамерился более подробно выспросить об отношениях между Метаксой и Паскуалем и лихорадочно придумывал для этого подходящие и деликатные вопросы. Однако разговор пришлось прервать: актеров вновь потребовали на съемочную площадку. А в следующем перерыве их буквально разнял выскочивший откуда-то Паскуаль. Он требовательно схватил чемпионку по борьбе за руку и потащил за собой:
— Метакса, я там для нас небольшой второй завтрак устроил…
Но та осталась на месте, словно скала:
— Постой. Дай я вас хоть познакомлю. Паскуаль — Николай Матеус.
Гаибс живо обернулся и энергично потряс протянутую руку:
— Рад с вами познакомиться. Слышал о вас много хорошего. Хотелось бы с вами поговорить. Давайте сегодня вечером после ужина? Если будет время, конечно. Сегодня режиссер и его помощники прямо взбесились: гонят все сцены как на пожар. В смету перестали вписываться или что… Значит, договорились?
— Хорошо… — с некоторым недоумением согласился Николай. Его весьма удивило, что эта женщина о нем рассказывала хорошее, да еще и много. А в следующее мгновение он уже смотрел вслед стремительно уходящей парочке странных друзей. Что же привлекательного нашел в этой горе мускулов весьма неглупый и преуспевающий артист гаибсовской киноиндустрии?
— О чем задумался? — Подошедшая сзади Гилана проследила за его взглядом: — Ты хотел с ними пообщаться?
— Это Паскуаль хочет со мной пообщаться. А с Метаксой мне все-таки удалось немного поболтать.
— Когда успел?
— На прошлом перерыве, когда тебя для дубля вызвали на соседнюю площадку.
— Ага, стоило мне отойти…
— Извини, — Николай мечтательно закатил глаза, — ну не мог сдержаться, сама понимаешь: от такой красоты не уйти.
— Верю, — притворно вздохнула Гилана, но тут же пребольно ткнула его кулаком в ребра. — Только поэтому и прощаю.
Однако вечером встреча с Паскуалем не состоялась. Заметив на ужине немного грустную Метаксу, Николай вопросительно уставился на нее. Та тут же без стеснения подошла ближе и пояснила:
— У них там полный завал, работают в три смены. То ли сцен добавилось, то ли аврал объявили и хотят завершить все досрочно. Но Паскуаль извинялся и передавал привет. Как только освободится, сам отыщет время и место для встречи.
— А что, хочет мне сообщить что-то важное?
— Нет. Просто он любит обо всем составить свое личное мнение. Хотя вначале ориентируется на чужое.
— А Гилану мы с собой возьмем?
— Мою главную обидчицу? — Метакса сразу насупилась, видимо, вспомнила драку на тюремном глайдере. Матеус добродушно усмехнулся:
— Ты еще всех припомни, с кем тебе в жизни разминаться довелось.
— Ничего себе разминочка, — проворчала чемпионка по борьбе без правил. — Такого позора я еще никогда в жизни не испытывала.
— И все-таки?
— Ладно, и о ней упомяну. Но только ради нашей с тобой… — Она замялась, подбирая нужное слово, и Николай пришел ей на помощь:
— Общности интересов!
— Да? А я подумала, что дружбы.
Глаза Метаксы смотрели насмешливо и с явной симпатией, что весьма смутило Николая. Поэтому ответил он философски и расплывчато:
— Чего только в этой жизни не бывает…