ГЛАВА 5
Возможно, мы двигались вперед очень быстро, на грани безрассудства. Может, это они спускались медленно. Или слишком долго разбирались с системами управления внизу.
Но ни одна пулеметная точка в проходах не повернулась в нашу сторону.
И все же они знали о том, что мы здесь. Успели подготовиться.
Первого «шалуна», выпрыгнувшего из лифтовой, раскромсали сразу. Плотность огня снаружи была слишком велика даже для него. «Шалун» не успел зацепиться, закрепиться на уровне, откусить хотя бы кусок площади, чтобы мы могли спуститься вслед за ним. Его откинуло назад, в шахту лифта, и он свалился ниже, в технический просвет между дверьми на уровень и полом.
Мы висели в шахте, на разных высотах, не имея возможности выбраться.
— Гранаты пошли, — буднично заявил Тюжок, словно он ежедневно только и занимался, что пробивал брешь в чужих линиях обороны.
Хотя если подумать, частично так оно и было. Задания в последние месяцы валились одно за другим. Жаль лишь, что мы тушили пожар, бегая с решетом.
Сразу, как только раздались первые взрывы, на этаж выпрыгнул еще один «шалун». Потом еще.
Один из моих все еще оставался на предыдущем уровне — прикрывал нас сзади. Другой скакал по лестнице перед гражданскими, которых в этот раз мы отправили «легкой» дорогой. Последний из трех висел рядом, и я увеличил его активность, поощряя его последовать за своими собратьями.
Как только он выпрыгнул на этаж, у меня появилась картинка.
Здесь все было слегка сложнее, чем на промежуточных уровнях. Здесь располагалась сама машина Судного дня, в физической оболочке явленная нам в виде набитой суперкомпьютерами, изолированной серверной комнаты. Здесь был центральный пульт управления всей безопасностью базы. Пульт контроля за запуском ракет. Здесь было все, а еще множество складских помещений, спален, кухонь, оружейных комнат, туалетов и комнат отдыха.
Целый городок, рассчитанный на пару сотен военных, с несколькими отдельными зонами, в каждую из которых доступ ограничивался независимо.
Потенциально эти ребята могли бы здесь запереться и прекрасно просуществовать десяток лет.
Возможно, те, кто сейчас обижал наших «шалунов», именно это и планировали сделать. Просто слегка не успели. Запереться, закрыть створки броневых шлюзов, поменять коды у систем охраны на уровнях выше.
Был шанс, что они не разобрались еще и со всем остальным. Например, с тем, где здесь большая красная кнопка.
Я бы на их месте не спешил. Зачем торопиться с самоубийством?
Мой «шалун» выпустил ракету вдоль одного из коридоров, на какое-то время заставив стрельбу в нем прекратиться. Двигаясь зигзагами, приблизился к углу комнаты. Я не знаю, почему мне показалось, что там стоит горшок с цветами. Наверное, потому, что в этом месте логично смотрелся бы именно он.
Но вместо цветка из угла стрелял дрон. Тот самый, четвероногий, с пулеметом, торчащим из рыла, и действительно слегка напоминающий собаку. Дога. Модель так и называлась, я видел ее в каталоге, хотя впервые имел возможность понаблюдать за ней воочию.
У «шалунов» явно была своя база с досье на все известные модели дронов. Мой парень даже стрелять не стал. Лишь подкатился поближе, зигзаг за зигзагом сокращая расстояние до своего механического врага, а потом сделал что-то непонятное. Вроде как резанул «догу» где-то под туловищем, около нескольких ног, и прямо под дулом пулемета.
Вражеский дрон упал и просто перестал шевелиться, полностью выведенный из строя.
Мой второй «шалун» крайне неудачно ворвался на уровень с лестницы. Чистая случайность — как раз в этот момент откуда-то из глубины по лифту начали лупить из гранатомета. Лишь одна граната из шести попала в шахту лифта, зато остальные пять кучно легли рядом с «шалуном».
— Я ранен слегка, — спокойно заявил Тюжок. — Поднимусь чуток, подлатаюсь.
Слегка — это, конечно, он приврал. Кровь хлестала из посеченной осколками ноги, собиралась на ботинке и капала вниз. Но он был в сознании и уже начал себя перевязывать.
Я не стал ему помогать. Примерно прикинув, откуда лупили из гранатомета, я перевернулся на своей нитке и отправил туда гранату в ответ. Тут же поднялся обратно и зарядил в подствольник следующую.
Кто-то начал стрелять с лестницы. Не дрон. Видимо, гражданские все же не послушались.
— Вашу мать, засуньте свои головы обратно в… и не высовывайте их больше! — крикнул Тоско. — Пойдете, когда будет приказ.
«Шалуны» наконец сумели оттеснить обороняющихся вглубь, давая нам возможность выбраться и закрепиться. Выстрелов меньше не становилось, но они стали звучать глуше, бой переместился куда-то в глубину.
Они бы не стали отводить дронов от столь удобного места для обороны. Значит, дронов у них больше не осталось. Неплохо. А еще на этом уровне не было, как наверху, автоматических точек обороны, так что теперь наши конкуренты могли не торопиться с захватом управления. Здесь мы начинали играть на равных.
Я выбираюсь из лифтовой, тут же беру под контроль назначенный мне коридор и осматриваюсь. Минимум четырех «шалунов» все же расколошматили. Обидно. Собачек у них было не так и много, по крайней мере, здесь. Труп боевика лежит только один, но, думаю, что в глубине их должно быть больше.
С лестницы вывалились гражданские. Охранник, мой любимчик, явно получил смертельное ранение. Зомбоведа посекло, но несильно. Ведь говорили же — не высовываться. Зомбовед пытается пристроить к ране на груди умирающего хоть какую-то повязку, зажать, остановить кровь. Но я и отсюда вижу, что рана слишком близко к сердцу. Экзо остаются секунды, не больше. Когда ведешь бой из-за укрытия, получить ранение в грудь — большая глупость или большая редкость.
Охранник был дилетант, но мне его жаль. Пройти через город, заполненный бешенством, и сгинуть в каком-то банальном бункере.
Я отворачиваюсь. Мой коридор тих, лишь где-то впереди лютует «шалун».
Этот уровень слишком большой. Похоже, пришло время разделяться.
За мной увязался Изолятор. У меня нет времени его отогнать. Пока он не мешает, и ладно. Хочет умереть — пожалуйста. Похоже, пример охранника его не впечатлил.
В этом их проблема. Ребята до сих пор спасают мир.
А мы — всего лишь выполняем задание.
Поворот. Еще поворот. Прямой коридор. Слишком прямой и слишком длинный. Это плохо. Негде укрыться. Я жду, когда «шалун» прокатится дальше, но не слишком далеко, и бегу вслед за ним. Сейчас не лучшее время, чтобы отставать от дрона. Этот коридор пока пуст, но кто знает, что будет за углом. С дроном как-то веселей, особенно в отсутствие напарника.
Я вижу лишь темное пятно в конце коридора, даже не человека. Далековато для выстрела. Но я стреляю поверх «шалуна», у которого топорщится кусок обшивки, открывая амбразуру. Раньше «шалуна»! Разовые бланки — это круто. Обогнать в реакции собственного дрона. До сих пор я считал это невозможным.
Я даже попадаю, что еще интересней. Но программа дрона все-таки считает необходимым сделать еще одну очередь. Бьет лежачего. Я не против.
Второй «шалун» сканирует окрестности где-то сзади, но там тихо. Сколько бы ни осталось этих странных ребят, они отступают.
Чувствуется, что они хорошо подготовлены. Не психуют, грамотно держат оборону и отступают без нервов, когда приходит время. Вот только мы, похоже, подготовлены лучше.
«Шалун» останавливается перед миной. Откатывается назад. Я замираю за углом, не высовываюсь, даю ему возможность действовать. Убравшись на безопасное расстояние, «шалун» расстреливает нашлепку на стене из пулемета. Она долго не взрывается, потом просто падает со стены, и изменение длины луча заставляет механизм сработать.
Я боюсь, что это всего лишь отвлекающий маневр, что где-то дальше стоит еще одна мина, замаскированная получше. Заставляю «шалуна» двигаться медленней.
Но других мин так и нет. Они просто нас задерживают, не более того. Возможно, тем временем уже организуя оборону на следующем рубеже.
Я кошусь назад. Изолятор следует за мной, как тень. Ровно пять шагов сзади. Замирает, когда замираю я. Ничего не говорит. Странно. Его тоже кто-то готовил. Слишком грамотно он меня держит.
В моем мире остались только убийцы. Те, кто умеет воевать. И девушка в коме.
Я встряхиваю головой, частично — чтобы избавиться от воспоминаний о Лене, частично — чтобы вернуть мыслям ясность. У этих бланков куча побочных эффектов. Мое сознание, оставаясь совершенно ясным, одновременно куда-то уплывает. Словно я слежу за собой со стороны и философствую на тему собственной судьбы.
Встряска помогает, я опять возвращаюсь в свое собственное тело. Для того чтобы услышать голос Тюжка:
— Все, ваши рожи я ввел. Во вторую зону вас точно пропустят, может, даже и в третью, если они не успеют перехватить управление.
— Сколько у нас времени? — спрашивает откуда-то Тоско.
— Может, минута, может, совсем нет. Понятия не имею. Я у лифтов, боец из меня сейчас никакой. Будут новости — сообщу.
Я мысленно киваю. Минута так минута. Но тут возвращается голос Тюжка:
— А, чуть не забыл. Я тут посмотрел протоколы безопасности… Начиная со второй зоны любое огнестрельное оружие полностью запрещено. Вы с ним не пройдете мимо пулеметов, будь вы записаны хоть командиром части.
— А «шалуны»? — спрашиваю я.
— Не знаю. Можете попробовать. Конечно, вряд ли они занесены в местный каталог, но и оружия у них полно. Зависит, что решит программа обеспечения безопасности.
Я бегу вперед. Еще не хватало, чтобы двери заперли перед самым нашим носом. Где-то стреляют.
Входов во вторую зону три. Изначально мы планировали воспользоваться центральным, но сейчас все поменялось. Каждая из наших групп идет к своему входу. Нам нужно прорваться хоть где-то, чтобы закрепиться в желтой зоне. Они вполне могли успеть забаррикадировать один из переходов или придумать еще какую-нибудь пакость вроде сплошного минирования.
Получается, что я с Изолятором бегу с левого фланга. Тут сплошная скальная порода, кое-где даже стены не бетонные, а просто вырубленные в скале. Хорошее место, если хочешь пересидеть ядерную зиму. Наверняка оборудованное всеми удобствами как раз на этот случай.
Перед входом я вижу «дога», всего одного. Бедолагу не пустили внутрь, это понятно. Шансы протащить туда моих «шалунов» соответственно тоже стремительно падают.
«Шалун» просто повторяет тот же прием, что уже демонстрировал недавно. Дрон оказывается на полу, без малейших признаков движения.
Пропускной пункт в следующую зону выглядит как длинный глухой коридор с дверью на другом конце, состоящей из бронированных лепестков, сейчас наглухо закрытых. Передняя дверь такая же, наверное. Это сложно узнать точно, потому что сейчас лепестки приглашающе втянуты внутрь. Мы — в списке почетных гостей.
Я захожу, дожидаюсь на пороге, когда внутрь заберутся «шалун» и Изолятор. Второго дрона оставляю снаружи — охранять труп мертвой железной собаки и дожидаться нашего возвращения.
Сзади за нами сходятся лепестки. Тамбур закрыт со всех сторон. Я стою, ожидая, что будет дальше. Внешне я спокоен, хотя на самом деле меня колотит. Введенные бланки требуют непрерывного действия, они не рассчитаны на пассивное ожидание, размышления и раздумья. Только на максимальную активность.
Изолятор тоже стоит неподвижно. Конечно, ему легче, чем мне. Ему не нужно удерживать под контролем накачанное боевыми ботами тело.
«Шалун» покачивается, словно приглашая местную программу поиграть.
Из стен под потолком выдвигаются пулеметы, спаренные с камерами.
Вежливый, почти ласковый женский голос говорит:
— Правила безопасности комплекса требуют оставить все ваше оружие здесь. Нахождение вооруженных людей в зоне повышенной безопасности категорически запрещено. Пожалуйста, положите ваше личное оружие и приравненные к нему предметы в предоставленные для этого ящики. Все ваше имущество будет вам возвращено при выходе из зоны повышенной безопасности.
Я послушно выкладываю автомат в появившийся из стены ящик.
— АКС74У, с подствольным гранатометом, — так же вежливо, как и раньше, начинает составлять список программа.
Я кладу в ящик запасные магазины, потом «грач».
— Пистолет Ярыгина шесть пэ тридцать пять… — Программа не включает в список запасные магазины, и я начинаю задумываться, не хочет ли она их замылить. Какие мысли порой возникают у людей, расстающихся с любимыми игрушками.
— Пистолет Ярыгина, шесть пэ тридцать пять, — повторяет голос. Это не ее заело — это я выкладываю свой второй пистолет.
— Нож, боевой, — это она про мой «катран». То, что она не сумела идентифицировать модель, вселяет надежду в человечество. Все-таки машины еще не такие умные, как я опасался.
— …или туристический, — добавляет машина.
А вот это уже обидно. Нашла туриста.
Я выкладываю гранаты, слушая, как программа аккуратно их перечисляет. Отхожу от ящика и жду, что будет дальше. В принципе ничего хорошего. Не силен я в рукопашной. Да и весовая категория не та.
Изолятор уже все выложил, но машина не спешит.
— Охранным системам разрешено применять строжайшие меры против нарушителей режима безопасности, — вкрадчиво говорит она. — Пожалуйста, убедитесь, что вы не забыли оставить все имеющееся оружие в ящике.
Я рассеянно хлопаю по карманам, словно пытаясь обнаружить там еще пару гранат. Броник никак нельзя отнести к оружию, так что я опять замираю и жду.
— Также необходимо понимать, что к оружию приравниваются роботы военного и двойного назначения. Пожалуйста, оставьте их в зоне предварительного досмотра и убедитесь, что они отключены, до того как перейти в зону проверки. Если вы готовы, переходите в зону проверки.
Не повезло «шалуну». Застрял он здесь. Я даю ему команду на пассивное наблюдение. Выключать, конечно, я его не собираюсь, но и двигаться без крайней необходимости он теперь не будет.
На полу загорается тонкая черта. Судя по всему, ее надо переступить.
Я делаю шаг вперед.
Изолятор идет вслед за мной.
— Если там нельзя с оружием, — неожиданно говорит он, — то лучше и без брони. Маневренность.
Верное замечание.
Я неторопливо стягиваю бронежилет. Оставляю лишь накладки на руках. Пригодятся, а весят не так и много. Штаны я тут снимать не буду, достаточно будет и жилета.
Изолятор тоже разоблачается. Только он почему-то не останавливается на бронежилете, а снимает и куртку и футболку, обнажая торс.
Парень разрисован что надо. Понятно, почему он так хочет покрасоваться. Татуировки по всему телу — наверное, ни кусочка поверхности не осталось свободным. Разноцветные драконы, перекрещенные ножи, синяя цепочка на шее, на спине, там, где обычно рисуют ангелам крылья, — вместо них два мачете. Красавец, в общем. Очень стильно. Надо полагать, что кто-то внутри должен испугаться одного его вида. Не зря же он раздевается.
За нами закрывается еще одна лепестковая перегородка, которая пряталась прямо рядом с той тонкой светящейся чертой. Перегородка отделяет меня от «шалуна», и я невольно думаю, что в принципе это идеальный вариант взять нас голыми руками. Если они, допустим, сумели перекодировать машину и обмануть Тюжка… Сейчас откроются следующие двери, и на нас уставятся дула автоматов.
Вряд ли. Тюжок ас в своем деле.
Видимо, машина нас сканирует, но я ничего не чувствую.
Наверное, она ничего не находит, раз пулеметы до сих пор не стреляют. Хорошо, что боевые бланки еще не отнесены к разряду оружия. А то что бы я делал в этом случае? Выкачивал из себя кровь и выскребал мозги?
Видимо, осмотр машину в конце концов удовлетворяет, потому что женский голос, такой же приятный, как и раньше, говорит:
— Добро пожаловать в желтую зону оборонного комплекса «Кладезь бездны». Обращаю ваше внимание, что в желтой и красной зоне мне запрещено вмешиваться в любые инциденты, которые могут произойти. Однако вся территория находится под непрерывным контролем, и любая активность записывается. Любые акты насилия будут тщательно рассмотрены военным командованием. Пожалуйста, ведите себя вежливо, не причиняйте вред другим людям и государственному имуществу.
Лепестки выхода из шлюза открываются.
С той стороны горит яркий свет. Сложно не заметить поджидавших нас там боевиков. Я радуюсь, что не снял шлема и накладок на руках. Когда меня начнут бить, будет не так больно.
Я шагаю вперед и сразу за выходом отхожу чуть вправо. Привычка не оставлять за спиной двери, пусть и закрытой. Изолятор синхронно делает шаг влево. Возможно, тоже привычка? Скорее, он просто зеркалит мои действия.
Их тут пятеро. И все раза в два тяжелей меня. Нечего и думать, чтобы справиться с ними на кулаках. К тому же, может, оружия им пронести не позволили, но они нарыли кое-что на местности.
— Ая-яй, — говорю я. — А ведь вас предупреждали, что нехорошо портить государственное имущество.
Никелированные палки, скорее всего, еще недавно были ножками столов. Они коротковаты, но здесь и не очень развернешься, так что в самый раз. Забить нас насмерть — вполне достаточно. Крайне утилитарное оружие.
Они молчат. Потом один бросается вперед, также молча, без предупреждения и угроз, пытаясь сразу достать палкой до моего плеча. Он даже не пробует целить в голову, понимая, что шлем поглотит удар.
Я отступаю в сторону, позволяя ему провалиться вперед. Бланки, под действием адреналина в крови, начинают работать в полную мощь, и я вижу картинку чуть ли не замедленной. Отчетливой, даже резкой, и замедленной.
Все равно. Никакая скорость мне не поможет против этих громил. Я бью тому, что пролетает мимо меня, натыкаясь на стену, в печень, но чувствую, что не пробиваю. На нем бронежилет и гора мышц, где уж мне.
Стоит попробовать убежать, пока не поздно. Лишь в этом моя реакция может оказаться полезной.
Он уже разворачивается, чтобы огреть меня своей палкой. На этом маленьком расстоянии мне даже и деться сильно некуда. Я отступаю назад и приседаю.
Изолятор стоит и смотрит, как к нему подходит второй из пятерки, тоже занося палку. Этот не торопится, видя, как опозорился его приятель. Изолятор подозрительно спокоен, и я начинаю думать, что он не просто фанатик, а абсолютно сумасшедший фанатик.
Неожиданно он кричит.
— Уска-Та!!! — орет он навстречу приближающемуся боевику. Крайне сложные звуки, должен сказать, я бы в жизнь не сумел повторить. Мне кажется, что в этом слове он совершает невероятное — ставит ударение на согласную, на «т» в середине, настолько сильно она звучит.
Это слово магии — той, что не существует. Но если бы она существовала в нашем мире, то это слово точно имело бы какой-нибудь магический смысл. Заставляло врагов замереть в ужасе, например. Или превращало бы их в камень.
Изолятор поднимает руки, закидывает их за спину и вытаскивает из-за спины два мачете. Не дожидаясь, пока противники опомнятся, делает резкий нырок под палку подступающего к нему и отрубает ему руку, вместе с палкой. Шагает дальше, вторым мачете хлещет его по ноге под коленом. Минус один.
Магия исчезает. Как жаль. Как я мог не сопоставить очевидных вещей? Нанотату с голосовой активацией. Даже и не знал, что можно так носить оружие. Думал, что только краткосрочные бланки типа тех, что бурлили у меня в теле.
Палка моего противника пролетает надо мной. Он даже еще не понял, что их бой, похоже, уже проигран. Я не мешаю ему вновь слегка завалиться и повернуться ко мне боком, и пинаю ногой сбоку, по колену. Удар голенью вообще очень неприятная вещь, но когда бьют в бедро, это просто больно. В колено — еще и травматично.
Мне очень хочется сильно повредить ему ногу, чтобы он наконец от меня отстал. Но у этого громилы и на ногах слишком много мышц. Я не добиваюсь желаемого, хотя вроде как заставляю воспринять себя как достойного противника.
Изолятор не ждет. Пока оставшиеся не опомнились, он подступает ко второму и с размаху бьет его лезвием по шее. Почти небрежно, коротким движением, даже без замаха.
Мой бьет еще раз, и на этот раз я не успеваю уклониться. Рука немеет. Наверняка было бы очень больно, если бы я что-нибудь чувствовал.
Двое сзади умудряются опомниться и отступить. Они машут палками, не подпуская Изолятора к себе. Одно из мачете вылетает из его руки после удачного удара. Палки длиннее, с ними сложно соревноваться, имея в руке лишь ножик, пусть и длинный.
Изолятор делает шаг назад и произносит:
— Шоо-ох! — На этот раз звуки тихие, мягкие, почти не слышные.
Один из драконов на его груди взлетает. Декоративно делает взмах крыльями, хотя я уверен, что эти красные крылышки никакого отношения к его полету не имеют.
В возникшей паузе я пинаю своего громилу в колено, в то же самое, надеясь все-таки добиться своего. Потом отступаю еще дальше вдоль стеночки.
Дракон кидается вперед и словно прилипает к одному из пары, противостоящей Изолятору. Видно, как горит его кожа, а плоский дракон, словно расплавленная рамка, проникает все глубже. Прожигает тело насквозь. Жертва наномагии падает. Предпоследний, чувствуя, что бой складывается не в их пользу, разворачивается и бежит.
Изолятор кидает ему вслед мачете. Лезвие входит под лопатку. Тонкое лезвие, очень тонкое. Входит слишком глубоко для обычного оружия.
Мой противник наконец понимает, что позади него что-то не так, и поворачивает голову. Я бью что есть дури в основание черепа. Нельзя упускать такую возможность, слишком он меня достал.
К счастью, на черепе он мышцы не раскачал. К счастью для меня.
Изолятор кивает.
Я киваю ему в ответ и спрашиваю:
— Можно мне тоже ножичек?
Он делает шаг назад и вонзает лезвие в свою первую жертву, добивая. Показывает на то мачете, что выбили у него из рук.
— Не, — отвечаю я, — можно мне вот этот ножичек? Привычней.
Я тыкаю пальцем в его пресс. Слева и справа от пупка наколоты ножи, удивительно напоминающие «катран», которого я только что лишился.
— Уска-ха! — кричит Изолятор, чуть отворачиваясь от меня в сторону — видимо, из вежливости. Думаю, это означает «да», потому что лишь в последний момент я успеваю поймать выпадающий из тела нож. Он стал объемным, рукоятка удобно лежит в руке. Правда, он непривычно легкий, и это мне мешает. Но придется смириться.
— Четырнадцать минут, — предупреждает Изолятор. — Больше структура не выдержит. Рассыплется прямо в руке.
Я киваю. Четырнадцать минут — это чересчур много, чтобы спасти мир. За это время можно даже выполнить задание.
— Вы будете там первыми, — пыхтя, сообщает по рации Тоско. — Мы тут застряли. Они как только поняли, что нахрапом нас не взять, ушли в глухую оборону и просто машут этими палками. Не подобраться. Мы их тесним, но все это слишком медленно. Их тут почти десяток, а я даже еще ни у одного палки не отобрал.
— Понял, — говорю я и ускоряюсь.
— Ребята, хватит буянить. — Этот вежливый голос не из рации. Он из динамиков бункера. — Мы же с вами делаем одно большое дело, зачем же ссориться. Давайте так — поднимайтесь наверх. Я тут все устрою пока. Половина всех доходов — вам. Вы хорошие бойцы, будете обеспечивать охрану на поверхности.
— Каких доходов? — ошалело спрашивает Тоско одновременно и в рацию. Но вопрос явно не ко мне.
— Ну как же, а зачем же вы здесь? — По коридорам базы несется беззаботный смех. — Сейчас возьмем эту штуку под контроль и будем диктовать цены. Любым правительствам любой страны.
— Не хочу тебя огорчать, — отвечает Тоско, — потому что не знаю, в каком дурдоме ты был спрятан последние годы, но правительств, считай, уже и нет. И денег, кстати, тоже. Что именно ты намерен получить и от кого?
— Да все, — по-прежнему беззаботно отвечает голос. — Какая разница, в какой валюте? Не нравятся деньги — пусть будет жрачка. Новейшие бланки — вы ведь, я вижу, из нано. Женщин нам сюда будут привозить, на выбор, и еще и благодарить, что мы их взяли. Пока мы держим руку на этой кнопке, весь мир будет у наших ног.
— Еще один, ыть, свихнувшийся ублюдок, — высказывает свое мнение Ыть.
— Или хотите, можете начать строить идеальный мир. — Голос продолжает обольщать. Чувствуется в нем какая-то смешинка, словно говорящий вообще не воспринимает происходящее всерьез. — Добавите свои параграфы в Манчестерский протокол. Я думаю, вам пойдут навстречу: у вас же появятся аргументы. Или диктатура вам больше нравится? Такая полноценная, старая добрая диктатура? Все на ваш вкус. Можно устроить.
Я бегу. Может, он и считает себя самым умным, но я слишком зол сегодня. И, похоже, моя злость наконец-то имеет возможность сконцентрироваться на физическом объекте. Чуть ли не впервые. Тот громила не в счет — слишком тупой.
Скоро мне будет на ком выместить все. Он мне ответит и за чуму, и за бешенство, и даже за грипп. Я знаю, что беды, кои вешаю на него, не имеют к этому умнику никакого отношения, но он для меня — слишком удобная мишень, чтобы я ее упустил. Наконец-то я накажу первопричину всего зла, что творится вокруг.
Я врываюсь в шлюз первым, даже Изолятор отстает. Здесь одиночные кабинки для прохода в красную зону — видимо, слишком мало людей имеет туда доступ.
Изолятор забегает в соседнюю кабинку секундой позже, но этой разницы оказывается достаточно. Я успеваю пройти — он нет.
Надо полагать, пока главный разбойник заговаривал нам зубы, одновременно он перехватывал управление. Успел ведь, зараза. Парой секунд позже — и мы бы попусту долбились в красную зону, пытаясь добраться до укрывшегося там маньяка.
Сейчас в глухой кабинке застревает лишь Изолятор.
Но теперь мы с ним — один на один.
И я только сейчас до конца понимаю, насколько я мечтал именно о сегодняшнем дне.
Сегодня для меня зло персонифицировано, что редко случается в жизни, и будет иметь лицо. Да ладно лицо — у него будет шея, которую я давно мечтаю перерезать.
Подловить дьявола, пока он во плоти, какая удача!
Я бегу вперед. Здесь все по-спартански. Надо полагать, вся красная зона рассчитана человек на десять, не больше. Была рассчитана. Сейчас в ней двое живых, которым надо кое в чем разобраться.
Я захожу в центральную рубку. Он сидит там. Тот, о котором я так давно мечтал. Он даже моложе меня! Юный красавчик, наверняка из каких-нибудь чокнутых вундеркиндов, иначе бы ему не удалось покомандовать целой бригадой убийц.
Одна его рука лежит на пульте, на кнопке, большой и красной, как и полагается. Вторая — на темно-синем рюкзачке, близнеца которого я уже видел сегодня.
— Я, кстати, экзо, — улыбается мне мой абсолют зла. — И вот теперь сижу и думаю, как мне поступить. Могу нажать на эту кнопку…
Он качает ладонью над кнопкой запуска Судного дня.
— …И умрет все человечество. Или могу на эту, — качание рукой над рюкзачком, — и умрешь только ты. И вот знаешь, что я думаю? А зачем мелочиться? Надоело мне все. Все эти сопли, стоны, вся эта бездарность и нежелание смотреть на шаг вперед. Тебе, я ведь вижу, тоже? Давай покончим с этим раз и навсегда?
Я помню уроки. Я вижу знаки в движениях его рук, в опущенных и расслабленных плечах, в глазах, во взгляде, равнодушно упершемся прямо в меня.
Он не боится. Он готов на все. Его пора остановить, потому что сам себя он не остановит.
— Надоело. Все надоело… — Слишком усталые нотки в голосе для человека, который блефует. — Человечество надоело, ты — тоже надоел.
Я прыгаю вперед, вытягиваю руку, простым незамысловатым движением тыкаю ножом.
Он опускает обе руки. Сразу. Я успеваю перехватить только одну. Ту, что ближе. Руку на рюкзачке с активированной бомбой.
Он нажал на кнопку под второй рукой мгновением раньше, чем мой нож вошел в его глаз. Глубоко вошел, лишь гарда остановила его от дальнейшего продвижения.
Машина, и так находящаяся на грани принятия опрометчивого решения, приняла команду немедленно. И стартовала протокол Судного дня.
Вся красная зона была в огнях. Красных, очевидно. Мигало все, что только можно, даже освещение, мне кажется, поменялось на красноватое. Тошнотворно завывала сирена.
Я судорожно ввожу коды отмены, копируя их со стекла бронешлема. Программа выдает одни, потом, когда они не помогают, другие. Но даже командные коды высшего армейского эшелона не помогают. «Кладезь бездны» уже слишком увлекся процессом.
— Что-то сделать можно? — спрашиваю я.
— А что? — тоскливо отвечает Тюжок. — Серверная прямо за тобой. Если отключить компьютеры, перезагрузить, потом заново ввести пароли на отмену. Но ты к ним не проникнешь. Серверная не откроется, когда красная тревога.
— Перезагрузить? — спрашиваю я и поглаживаю синий рюкзак-трофей. — Тут у меня электромагнитная бомба как раз под рукой. Не знаю, как ее пронесли. Неиспользованная. Слегка не успели ее использовать.
А я помог «не успеть».
— Не считается оружием. Ни холодным, ни огнестрельным, — тут же отвечает Тюжок. — Тут устаревшая база данных. Давай прямо к дверям серверной ее, и сам уходи подальше. Запускай, ставь таймер и беги. Метров пятьдесят.
— Пробьет через дверь? — спрашиваю я.
— Эта — пробьет, — уверенно отвечает Тюжок. — Внутри красной зоны бронешитов больше нет. Беги дальше, чтобы она и тебя не пробила. После взрыва жди перезагрузку и заводи пароли. Двери останутся заблокированы до полного восстановления системы, так что не перепутай цифры.
После электромагнитного удара сирены замолкают, и, наверное, меня это радует не меньше, чем отмена Судного дня.
— Богослов, — устало спрашивает Тоско, когда я завершаю с кодами отмены. — Слышишь?
— Ну — соглашается напарник. — Вы там, говорят, опять мир спасли?
— Ты это… тут несколько наверх побежали, испугались, наверное. Перехвати, а?
— Прикольные они, испугались и побежали из единственного безопасного места на весь сектор, — говорит Богослов и тут же подтверждает: — Перехвачу, без проблем. У меня, кстати, есть новость для спасителей человечества.
— Ну? — устало поощряет его Тоско.
— Вроде будет антидот. Если повезет, еще и в Сеть успеем данные по образцу передать. Может, кому и пригодится. Нам дико повезло с этим выжившим.
Я сижу на крутящемся кресле в центре того места, которое можно назвать самым опасным на Земле для Земли. Человек, который спас планету.
Боец, который выполнил задание.
Что, как вы думаете, я делаю?
Правильно. С силой отталкиваюсь и кручусь. Иногда удается сделать сразу несколько оборотов.
