Фил. Конец гребле

Пробудившийся ото сна надсмотрщик бросился мне навстречу, но меня опередил Алекс, перехвативший вскинутый кнут и нанесший страшный рубящий удар ребром ладони по горлу надсмотрщика. Тот захрипел и опрокинулся навзничь.

— У него нет ключей, — прошептал Артем, быстро обыскавший дергающееся в предсмертных конвульсиях тело.

— Попробуем открыть без ключей. — Я подобрался к решетчатому люку, ведущему на палубу, и, дождавшись очередного всплеска волны, переломил дужку замка.

Выбравшись на палубу, мы разделились. Алекс двинулся на корму, а я к носовой части, где, по словам бывшего штурмана, дежурили вахтенные. Артем остался караулить вход в палубную надстройку, служившую жИльсм команде и капитану. Со своим матросом я справился быстро, аккуратно отключив его. С кормы раздался тихий всплеск, и я увидел скользнувшего к Артему Алекса.

Надо же, как разозлили человека. Так он всю команду пустит в расход, а они нам еще могут пригодиться.

— Подожди, — шепнул я Алексу. — Сейчас освобожу остальных гребцов. Команда слишком многочисленна и прилично вооружена. Втроем мы можем не справиться. Да смотри не прикончи капитана. Нам с ним еще побеседовать надо.

Далее события развивались стремительно. Решительно настроенные галерники ворвались в каюту и быстро смяли сопротивление не совсем пробудившихся матросов. Я заглянул в капитанскую каюту. Там Алекс отрабатывал приемы рукопашного боя на капитане. Действовал он в щадящем режиме, и тем не менее Кадакис с визгом, как мячик, летал по своему просторному обиталищу. Как он ни пытался уклониться от ударов, ничего не получалось.

— Не прибей его, он нам еще нужен, — попытался я охладить жажду мести моего друга.

— Не беспокойся, — кивнул он мне. — Так быстро я не лишу себя удовольствия. Он у меня за каждый удар кнута ответит втройне.

— Груз наш на месте?

— Да. У Артема на палубе. Мы вовремя с ним сюда сунулись. Этот придурок, — Алекс ткнул ногой скулящего капитана, — пытался разобраться в устройстве гранаты. Еще несколько минут, и наша галоша пошла бы на дно со всем экипажем.

Уверившись, что Алекс не намерен насмерть забить Кадакиса, я поднялся на палубу.

Артем сидел на бухте каната с одним из гребцов.

— Знакомься, — представил он незнакомца. — Шарон, бывший штурман нашего капитана.

— Где остальные? — спросил я, пожав руку новому знакомому.

— Празднуют победу, — кивнул на корму Шарон. Там раздавались радостные возгласы, звенело стекло.

Кадакис вез большой груз вина в Минос. Освободившиеся гребцы, обнаружив эти драгоценные запасы, с энтузиазмом принялись их истреблять, вознаграждая себя за долгое воздержание.

— Я объяснил Шарону, зачем нам надо срочно в Минос. — Артем взглянул на штурмана, и тот утвердительно кивнул. — Он согласен нам помочь, но тут возникает одна проблема. Большинство гребцов действительно являются осужденными и добровольно в Минос не поплывут.

— Не поплывут по своей воле — заставим, — заявил появившийся на палубе Алекс. Он забрал у Артема автомат. — Пошли разбираться с коллективом.

— Постой, — попытался остановить его Шарон. — Там есть настоящие головорезы.

— Сейчас проверим, насколько они настоящие, — заявил решительно настроенный Артем.

Нас встретили радостными возгласами и призывами присоединиться к пиршеству.

— Друзья! — Я вышел вперед. — Нам надо срочно в Минос. Не могли бы вы нам помочь?

— А что? Поможем, — заявил один из сидящих возле бочки с вином, но тут вперед выступил какой-то верзила. Его грудь и руки украшали татуировки весьма сомнительного содержания.

— Какой Минос?! — прорычал он. — Мы захватили эту галеру для себя и не собираемся возвращаться обратно и сдаваться властям. Отныне мы — вольные мореплаватели и будем жить для себя, а не для других. Правильно я говорю? — Он повернулся к толпе. Она ответила радостным утвердительным гулом.

— Да, все больше убеждаюсь, что благодарность людская не имеет границ, — с горечью произнес Алекс. — Вчера готовы были из-за миски баланды на брюхе елозить, а сегодня уже чувствуют себя хозяевами положения.

— По-настоящему опасны здесь четыре-пять человек, — шепнул стоящий позади Артем. — Этот татуированный и сидящие слева от него. Остальная толпа просто тянется за вожаком, как овцы за козлом.

— Несогласные с нами могут отправляться на все четыре стороны, — повернулся к нам верховодящий здесь верзила. — До берега недалеко. Мы же плывем в другую сторону.

Я не успел ничего ему ответить, как мимо моего плеча свистнул нож и вошел точно под левый сосок говорившего. Он качнулся, недоуменно взглянул на торчащую из груди рукоятку и рухнул лицом вниз. Оглянувшись, я увидел, как Артем приготовил еще один клинок.

— Ну, кто еще хочет плыть в другую сторону? — выступил вперед Алекс.

Автомат в его руках ничего не говорил незнакомым с огнестрельным оружием бунтарям. Для двоих приближенных неожиданно почившего главаря, схватившихся за ножи, действие его оказалось последним, что им довелось испытать в жизни….. Их Алекс срезал короткой очередью, прогремевшей в помещении оглушительно громко.

— Еще есть несогласные с курсом корабля? — Он повел автоматом по помещению.

Народ, испуганно шарахнувшийся к бортам, безмолвствовал.

— Ты и ты. — Алекс ткнул стволом в двух оставшихся в живых приятелей главаря. — До берега недалеко, как сказал ваш почивший подельник. Мы плывем в другую сторону.

Когда наша галера ходко скользила, подгоняемая попутным ветром, по направлению к Миносу, я подошел к Артему, сидящему у левого борта.

— Как тебе удалось вычислить вожаков?

— Ты веришь в экстрасенсорику? — ответил он вопросом на вопрос.

— Смотря в какую. Лозоходцев, отыскивающих водяную жилу, как они говорят, видел и верю, что это возможно.

— Ну, это чепуха, — взглянул на меня Артем. — Это я сейчас безо всякой лозы смогу сделать. Помнишь бой в ущелье?

— Конечно. Разве такое забывается?

— Так вот, там меня кто-то из орков очень профессионально приложил по голове. После этого пришлось поверить в то, что экстрасенсорные способности людей не бред газетчиков и жуликов. Я вдруг стал видеть ауру окружающих меня людей. Поначалу думал, что тихо схожу с ума, но позже понял, что это возможно.

— А что ты еще способен чувствовать? — Мне стало действительно интересно.

— Железо. — Артем посмотрел на корму. — Оружие мы у победившего пролетариата временно изъяли?

— Да. Все во избежание эксцессов заперто в капитанской каюте.

— Так вот. У рулевого остался нож. Можешь пойти проверить. На левой голени… или привязан, или в ножнах.

— Ты точно его видишь?

— Скорее чувствую. И даже это не совсем верно. Не смог я еще подобрать определения. Получается, как если бы слепому от рождения пробовать объяснять, что такое цветовая гамма.

— И все? Только это?

— Да нет. Ощущаю симпатию и антипатию. Вот, например, чувствую, как тебя любит твой чудо-комбинезон.

— Ты серьезно? Не шутишь? Этого не может быть. Я же объяснял, что моя экипировка — стандартный набор для людей, чья работа связана с опасностью для жизни. Как кевларовый жилет у Алекса, только на более высоком уровне.

— Твой комбинезон подгоняли индивидуально под тебя или его любой надеть может?

— Конечно, подгоняли. Никто, кроме меня, воспользоваться им не сможет. Но в нем нет даже псевдоразумной составляющей. Просто усилитель биотоков.

— Значит, ваши ученые производят вещи, в которых сами не до конца разбираются.

Последними словами об эмоциональной составляющей моего комбинезона он меня просто добил. В голове не укладывалось, как это комплект рабочей одежды может воспылать любовью к своему хозяину. А может быть, эта странность проявилась только здесь, в Лаоконе? Раз мечи тут попадаются почти разумные, то почему не предположить, что и комбинезон внезапно обрел специфический, но разум. Пора уже начать как-то систематизировать все странности и достижения этого мира. А то за постоянными стычками я забыл об основной своей профессии.

После подавленного в зародыше мятежа галерников мы выбрали из них случайно попавших к «греку» в рабство бедолаг и сформировали палубную команду. Оставшиеся гребцы, по словам Шарона, и в самом деле были государственными преступниками, отбывавшими наказание таким образом. Их вместе с уцелевшими матросами Кадакиса загнали обратно в трюм, к веслам. Мы не собирались обращаться с ними, как бывший хозяин, но, учитывая желание гребцов перейти в братство пиратов, решили не церемониться и заставить поработать вначале на нас. Поэтому кому-то одному из нас приходилось постоянно дежурить в трюме, побуждая этот сброд видом автомата к активной гребле. Подходило время моего дежурства, да и Алексу надо было рассказать о странных откровениях Артема.