Глава 7
Юлий хорошо изучил своего брата и догадывался, в сколь трудное положение угодил Гай Морган после того, как сам Юлий стал императором. И облегчать отчаянное положение своего брата Юлий никак не собирался.
Напротив, он попытался его усложнить, дав понять Клейтону, что до сих пор считает Гая своим родственником.
Клейтон наверняка ожидал от Юлия реакции в стиле «он мне не брат», а Юлий его обманул. Даже попросил передать старшему Моргану привет.
Конечно, Юлий не знал, к чему привела такая политика. У него не было агентов в Третьем флоте, и оттуда в Империю не поступало почти никакой информации. До Земли доходили только донесения сотрудников УИБ, оставшихся на планетах Гаммы Лебедя, по прочтении которых об истинном состоянии дел на флоте оставалось только догадываться. Это были скорее литературные опусы, написанные по мотивам разнообразных слухов, чем оперативные документы.
Угрызения совести Юлия почти не беспокоили. Брат сам выбрал свою дорогу, а у императора были гораздо более серьезные проблемы, чем разборки с собственной совестью.
Империя превыше всего.
Главное — не зайти по этой дороге слишком далеко, подумал Юлий. А то любую гнусность можно будет оправдать интересами государства.
Интересно, как ограничить абсолютную власть? По большому счету, нами всегда правили неплохие люди, да и я, вроде бы, на тирана и самодура пока не тяну. А если бы тянул?
Если бы я начал свое правление с массовых казней сотрудников УИБ, которые не уберегли Виктора? Имею я такое право? Конечно, имею. Я ж император. Я — закон. Кто меня остановит? И как далеко я смогу зайти, прежде чем меня решат останавливать?
Как они это будут делать? Придут, приставят ко лбу пистолет и вежливо попросят подать в отставку? Глупости. Современные императоры не подают в отставку и не отрекаются от престола. Современных императоров просто убивают.
Как Виктора.
Но в моем случае это будет даже не путч. Это будет справедливое возмездие и единственный способ удержать государство от распада.
Странные мысли для действующего императора, но мне кажется, что монархия — далеко не идеальная форма правления. Она удобна в смутные времена, такие, как сейчас, когда решения должны приниматься быстро, а приказы — исполняться без пререканий. Но в мирное и спокойное время нам нужно что-нибудь другое. Иначе смутные времена наступят гораздо раньше, чем их ждут.
Империя — это порядок среди хаоса. Но если хаоса нет, то не может существовать и порядок. И тогда порядок порождает хаос. Сам порождает, а потом сам с ним борется.
Пока не было таргов и мятежа Клейтона, имели место полицейская операция на Сахаре, бунт Аль Бреннара, куча других локальных и не очень локальных конфликтов. Мир — с одной стороны, бесконечная война — с другой.
Парадокс?
Ничуть.
Больших войн действительно не было. А мелкие вообще не прекращались.
Бунт Клейтона показывает, что, не прилети сюда тарги, Империя скоро развалилась бы под гнетом внутренних проблем. Но теперь ситуация изменилась. Если Империи суждено пережить войну с Чужими, то она может просуществовать еще долгие годы.
Века.
Значит, основное условие для существования Империи — война? Или война нужна для поддержания любого государственного строя?
Демократические режимы тоже пролили моря крови, и конец этой бойне положил Петр Первый Романов, прижав человечество к ногтю и провозгласив себя верховной властью.
Человечество и война неотделимы друг от друга. Может быть, именно плохая карма всей человеческой цивилизации и навлекла на наши головы таргов? Гнусная мыслишка, но она имеет право на жизнь. В числе прочих.
Какая чушь лезет в голову. Нет, надо поспать. А то уже на ногах не стою. Шатаюсь, как пьяный.
Юлий несколько раз моргнул и обнаружил, что его бренное тело находится на заседании парламентского комитета по безопасности. Спикер чего-то там вещал, но, поскольку включился Юлий уже в середине его речи, смысла уловить он не смог.
Досидев до конца совещания, Юлий не глядя подписал документ, подсунутый ему Пенелопой, посчитав, что неправильный документ она бы ему на подпись не подала, и вывалился из зала заседаний в свой кабинет.
За личным столом императора сидел Клозе. Юлии уже давно заметил за бароном привычку сидеть за чужими столами. Хорошо хоть, против обыкновения, ноги на столешницу не положил.
— Выглядишь — дерьмовее некуда, — сообщил своему сюзерену Клозе. — Может, тебе и впрямь стоит застрелиться?
— Я уже об этом думал. — Юлий бухнулся в кресло. — Вырубаюсь на ходу.
— Спать пробовал? Говорят, помогает.
— Не могу заснуть. Информационная диверсия против Клейтона началась два дня назад. Пока мы не получили никаких известий.
— И что с того?
— Они могут поступить в любой момент.
— Кто?
— Известия.
— В Гамме Лебедя ничего не изменится, если ты узнаешь эти известия чуть позже.
— Промедление смерти подобно.
— Смерти подобно твое поведение. — Клозе достал из-под стола большую бутылку коньяка и два бокала. Откупорил бутылку и наполнил оба бокала до краев.
— Умеешь ты наливать, барон, — восхитился Юлий. — Но я бы лучше кофейку дернул. У меня через полчаса встреча с Винсентом.
— Подождет твой Винсент. И вообще, мне кажется, что он вполне компетентный парень и способен руководить УИБ без твоего постоянного и неусыпного контроля.
— Я его не контролирую. Я ему советую.
— И без твоих советов он тоже обойдется. — Клозе встал, обошёл стол и буквально впихнул Юлию в руки бокал с коньяком. — Пей.
— Без тоста не буду.
— Чтоб тарги напали на Клейтона и они перебили бы друг друга на фиг.
— Идея неосуществимая, но приятная, — сказал Юлий и выпил. У коньяка был странный привкус. А может, это ему от недосыпания так показалось.
— Второй, — сказал Клозе, разливая остатки алкоголя по пустым бокалам. На этот раз они наполнились только до половины.
— Я опьянею, — пообещал Юлий.
— В этом суть процесса пития, — сказал Клозе. — В коньяке не было бы никакого смысла, если бы от него не пьянели.
— Логично, — сказал Юлий.
— Если тебе сегодня так уж нужны тосты, то предлагаю выпить за твое долгое и благополучное правление.
— Идея неосуществимая, но приятная, — сказал Юлий и выпил. Во второй порции коньяка странного привкуса не обнаружилось. Наверное, в первый раз Юлию просто показалось.
— Как ощущения? — спросил Клозе.
— Не берет, — сказал Юлий, свесил голову на грудь и вырубился. Бокал выскользнул из его пальцев и упал на пол.
— Ха, — сказал Клозе и включил коммуникатор. — Заходи.
Мгновение спустя дверь открылась, и в кабинет вошла Пенелопа с пледом и подушкой. Вдвоем они подхватили императора под руки и уложили его на диван, подложив подушку под голову и укрыв пледом. Клозе снял с Юлия ботинки.
— Комфорт, конечно, сомнительный, но это лучше, чем ничего, — сказал Клозе. Его не особенно прельщала идея тащить бесчувственного императора в спальню по забитым охраной коридорам.
— Сколько ты ему всыпал? — поинтересовалась Пенелопа.
— На слона бы хватило, — сказал Клозе.
— А это не опасно? Я имею в виду сочетание снотворного и коньяка…
— Я консультировался с врачом. Это лекарство можно принимать с алкоголем. Он точно рассчитал дозу с учетом всех известных мне факторов.
— Сколько он проспит?
— Часов двенадцать как минимум.
— Надеюсь, что больше.
— Может быть.
— И как эта простая идея не пришла мне в голову! Генрих?
— Не знаю, — сказал Клозе. — Может быть, потому что она слишком простая. Я люблю простые вещи.
— Ты точно должен остаться с нами. — Они уже успели перейти на «ты».
Клозе нравилась Пенелопа. Ему нравились многие женщины. Но в последнее время любил он только одну.
— Сейчас я точно должен пойти и лечь, — сказал Клозе. — Ибо вторая половина бутылки плещется у меня в животе и коньяка там больше, чем снотворного. Если я сейчас не лягу, то куда-нибудь пойду и добавлю. А если я добавлю, то мало вам всем не покажется.
— Тогда иди спать немедленно.
— Слушаюсь, мэм, — сказал Клозе и нетвердой походкой отправился на поиски своей спальни.
