Игорь Ревва
БЕССМЕРТНЫЙ ПРИНЦ
Глава первая. БЕГЛЕЦЫ
Стук копыт, отдаляясь, затихал. Земля, потревоженная ударами подков рыцарских коней, содрогалась все реже. Оглушенные этим страшным звуком, они уже начинали различать пересвист птиц, шелест степной травы, тонкое пение ветра в ее стеблях. Но опасность все еще была близка. Она шла за ними по пятам, поэтому главное сейчас — замереть, не шевелиться. И тогда, может быть, рыцари проедут мимо, не заметив припавших к земле, вжавшихся в траву людей. Тогда, может статься, беглецам опять повезет — можно будет перевести дыхание, расслабиться…
Не повезло.
Громкие крики, дробь подкованных копыт вновь приближаются. И тогда он осторожно поднимается из травы, встает во весь свой высокий рост и покорно опускает голову, ожидая скачущих прямо к нему всадников. В мозгу, как птица в клетке, бьется одна-единственная мысль: «Не заметили бы они остальных…»
Восемь человек. И среди них — два самых близких ему существа Молодая девушка и маленький, совсем еще крошечный ребенок. Восемь человек — это вместе с ним, младенцем. А среди остальных семерых — три женщины и старик, чудом сумевший дожить до столь глубоких седин. Они замерли всего в сорока шагах от этого места. Там, за невысоким холмиком, где уже начинались спасительные леса, способные укрыть обреченных на смерть беглецов. Восемь беглецов — все, что осталось от тридцати человек, покинувших поселок. Он несет ответственность за них, они доверили ему свои жизни. Впрочем, какой у них был выбор?!
Они шли всю ночь. И эту ночь, и предыдущую, и еще четыре ночи до того. Он выбрал кружной путь. Само собой, прямая дорога кажется короче, но кружным путем — безопаснее. А это самое главное. Приходилось, конечно же, поджидать отставших, останавливаться, если кто-то подвернул ногу или слишком устал, следить, чтобы охотники, отправляющиеся подстрелить какую-нибудь мелкую степную дичь, не уходили слишком далеко, жечь костры только в полдень, когда меньше опасности, что отсветы огня будут замечены с крепостных башен рыцарями. К тому же многие тащили за собой совершенно ненужный хлам, мешающий быстрому продвижению. Кто-то волок тюк с одеждой, кто-то — мешок со своим инструментом, кто-то — целый ворох старых и полуистлевших уже звериных шкур. В общем — у кого что было, кому что напоминало о прежней жизни. Ведь не для дела же тащили, ясно. Хотели захватить что-то с собой на память о родных очагах, которые — это понимали все — им уже никогда больше не увидеть.
Может быть, стоило избрать иной путь, но судьба распорядилась так, что выбрали они этот. Так и брели, едва тащились. Но зато верили люди, что доберутся до спасительных лесов, не станут добычей бессердечных всадников в сверкающих на солнце латах. Может быть, потому и тащили весь свой скарб, что верили в это. Но два дня назад им встретились рыцари. Ясно было с первого же взгляда, что послан этот отряд на розыски беглецов. По следам шли рыцари, а следов они оставили ох как много! И хорошо еще, что под самый вечер уже настигла их погоня, когда можно было укрыться меж холмов, в степной траве спрятаться. Не всем, конечно же, небеса покровительствовали, спастись удалось лишь восьмерым.
Когда же сегодня рассветное солнце показалось над горизонтом и залило своим светом бескрайние кущи тысячелетнего леса, он подумал, что теперь все будет в порядке. Он ошибся.
Отряд рыцарей появился неожиданно, словно из-под земли. Эти всадники просто проезжали своей дорогой, они не разыскивали беглецов и даже не знали об их существовании. Но теперь уж рыцари не упустят такой случай…
Он с неудовольствием покосился на обломанную ветку куста.
Он шел последним и, когда увидел рыцарей, успел крикнуть остальным, чтобы те залегли, схоронились, слились с землей и степной травой. Но сам он не успел добежать до того холмика. А, вернее сказать, не рискнул бежать туда, чтобы не привлечь внимания к остальным. Он рухнул в невысокую траву прямо там, где стоял. И, падая, зацепил широким рукавом своей накидки ветвь куста. Что поделаешь — неудобная одежда, никак он к ней не привыкнет…
Наверное, рыцари сразу же заметили его оплошность, подумал он. Просто сделали вид, что ничего не видят. Наверное, надеялись, что он встанет, побежит к своим… Или же они опять играли в свою извечную игру — охоту на людей, на таких, как он сам и его спутники.
Низко надвинутый капюшон, сложенные перед грудью руки, согнутая спина — вдруг рыцари сочтут его слишком несерьезной «дичью», отпустят… Нет, не стоит и надеяться.
Стук копыт все ближе. Сколько же их? Он слегка приподнял голову, так чтобы капюшон не открывал его лица, и пересчитал глазами приближающихся всадников. Пятеро. Вполне достаточно. Все в латах, хотя шлемы и висят на седлах. Ясно, не в боевом походе, просто едут куда-то, потому так беззаботно себя и ведут, потому и решились остановиться и немного поразвлечься… И, судя по голосам, среди них — женщина. Молодая — звонкий смех переливами звучит над степью.
Рыцари уже подъехали и остановились перед ним. Горячее дыхание коней обдавало его жаром.
— Я же говорил! — весело воскликнул один из них. — Я же говорил! Кэарта не ошиблась! Молодец девчонка! Сразу его заприметила!
— Все равно нужно было проверить, — строго произнес низкий, приятный голос, — Вдруг он был здесь не один? Эй! Ты здесь один?
— Да, господин… — Язык с трудом ворочается во рту. Только бы обошлось!..
— Откинь капюшон! — приказывает тот же голос.
Рука, словно чужая, медленно поднимается, и дрожащие пальцы откидывают за спину жесткую ткань. Светлые, почти белые волосы развеваются под легкими порывами холодного ветра. Лицо по-прежнему опущено главное, чтобы они не видели его глаз. Тогда, может быть, и обойдется… Ведь их пятеро. А для него одного сейчас это слишком много. К тому же все они на конях, а он забыл уже, как звучит «песня», могущая принести ему спасение.
— Посмотри на меня! — звенел девичий голос. — Посмотри на своего охотника, человек!
— Да, эта дичь принадлежит Кэарте! — подтвердил, рассмеявшись, один из всадников. — Она сегодня заслужила удачную охоту!
— Спасибо, отец!..
Он стоит неподвижно. Все равно ему с ними со всеми не справиться. Пусть уж убивают сразу — за неподчинение.
— Я велела тебе посмотреть на меня! — В звонком голосе прорезались гневные нотки.
— Ого! — расхохотался кто-то. — Девчонка уже учится повелевать! Молодец!
— Я ничего плохого не сделал, госпожа. — Он старается изо всех сил, чтобы слова его звучали как можно подобострастнее. Только бы обошлось!..
— Я хочу видеть твое лицо! — Гнев в голосе становится все явственнее.
— Госпожа, простите меня…
И в этот момент над степью зазвучал плач маленького ребенка.
Этот звук полоснул по нервам больнее, чем острая сталь. Все сразу замолчали. Он не видел их, но понял, что лица всех пятерых обратились к тому холмику. Он понял, что все пропало. И еще он понял, что терять ему больше нечего — будь что будет…
Резким движением он поднял голову и посмотрел в глаза первого попавшегося рыцаря. И он увидел то, что и ожидал, — страх. Он увидел, как с лица рыцаря сползает презрительно-брезгливая улыбка, как рука его судорожно хватается за меч…
Поздно.
Потому что он понял, что рыцарь испугался. Потому что страх рыцаря придал ему сил. Потому что он уже почувствовал на коже легкое покалывание сотен тысяч невидимых иголочек.
Так бывало с ним и раньше, но все эти ощущения оканчивались ничем — слабой головной болью и разочарованием. Но сейчас… Сейчас эти покалывания пошли волнами, стали сильнее, отдались в ушах слабым звенящим звуком, наполнили сознание необычайной легкостью. Он забыл, как это должно быть, хотя раньше ему доводилось испытывать такое довольно часто.
Он напрягся и набрал полную грудь свежего холодного воздуха. И…
Время замедлило свой бег.
Пропал холодный степной ветер, исчезли звуки, превратившись в низкое басовитое урчание, движения рыцарей стали замедленными и вялыми. Все вокруг сделалось сонным и неспешным. А он, выхватывая на ходу из-за пояса нож, кинулся к первому рыцарю, почти успевшему извлечь свой меч.
Нож легко вошел под нагрудную пластину, брызнула из раны густая кровь. Он не стал смотреть и кинулся ко второму всаднику, оперся ногой о его же стремя, приподнялся и одним ударом перерезал рыцарю горло. Только бы «песня» не смолкла, думал он, кидаясь к третьему рыцарю и мимоходом успевая порадоваться тому, что, казалось бы, полностью утраченные способности снова к нему вернулись. И тут все неожиданно закончилось. И он услышал крик. Как раз в тот момент, когда вспарывал своим ножом живот третьему всаднику.
Крик был непонятным и бессмысленным, но голос был знаком. Отскакивая в сторону от валящегося из седла тела, он вдруг понял, что это кричат ему. Кричит она, Онга. И он догадался, что это не просто крик, это предупреждение. Он пригнулся и вовремя — длинное копье пролетело над его головой и вонзилось в грудь четвертого всадника.
Все еще не веря в свою удачу, он резко обернулся и метнул нож — наугад, на звук, на злобный и отчаянный крик всадницы за своей спиной. Острый клинок скользнул по конской шее, несильно поранив ее, животное испуганно заржало, поднялось на дыбы, сбрасывая наездницу.
Он торопливо наклонился и вытащил меч из ножен у одного из поверженных противников. Он знал, что перед ним не просто молодая и безумно красивая девушка, перед ним — жестокий и беспощадный убийца.
Девушка выхватила меч, и стальное лезвие зловеще блеснуло в лучах утреннего солнца. Но тут один из его спутников подоспел на помощь. Он увидел, как кто-то с разбегу налетел на девушку, сбил ее с ног, швырнул вперед, прямо ему навстречу… Ему осталось только подставить меч и принять на лезвие падающего противника. Звонкий и отчаянный крик мгновенно захлебнулся, девушка судорожно дернулась и рухнула в траву. Оружие, оттягивающее руку, показалось ему вдруг ненужным. Он выпустил из рук окровавленный меч и поднял глаза.
— Спасибо, Лард, — сказал он.
Лард ответил кивком, даже не посмотрев на него. Он, тяжело дыша, внимательно рассматривал мертвую девушку. Или любовался ею — даже сейчас она продолжала оставаться очень красивой. Какая-то неземная красота, какой никогда и нигде, даже во сне, не бывает.
— Крон!!! — задыхающийся крик, торопливые шаги.
Он повернулся и увидел спешащую к нему Онгу. Она была одна. Он нахмурился и, когда женщина подбежала поближе, сурово произнес:
— Где ребенок?
— Я оставила его с Карой, — виновато пробормотала она и тут же обеспокоенно спросила: — Ты цел?
Крон кивнул, наклонился и подобрал с земли меч.
— Цел, — подтвердил он.
— Они увидели твои глаза… — Женщина все никак не могла успокоиться.
— Да, — кивнул Крон. — Это последнее, что они увидели в жизни.
— Клянусь небом! — расхохотался Лард. — Это зрелище достойно того, чтобы после него умереть!
— Ты так считаешь? — холодно усмехнулся Крон. — Что ж… Я запомню твои слова, Лард…
Лард запнулся, замолчал и сделал вид, что осматривает трофейное оружие. Крон не торопясь развязал пояс и скинул с плеч надоевшую ему накидку. Куда как лучше в простой куртке, подумал он, чувствуя телом холодный степной ветер. Простая куртка из волчьих шкур, мехом наружу, без рукавов, чтобы не стеснять движения. Сколько лет уже он ее таскает, привык к ней. А эта нелепая и неудобная одежда… Надоела она ему — жесткая и жаркая накидка с дурацким капюшоном. Она помогала ему скрываться и оставаться неузнанным, но теперь это уже не нужно. Теперь люди дойдут и без него. А он… Он опять свободен и вновь может остаться один.
Все его спутники уже подтянулись сюда. Беглецы поймали и успокоили перепуганных лошадей, собрали оружие. Его оказалось не так уж и много. И коней всего пять. На всех не хватит, подумал он и криво улыбнулся. Если бы рыцарей было больше, то беглецам лошади и не понадобились бы — он и с пятерыми-то справился почти случайно. Только благодаря Ларду.
— Ты опять услышал «песню смерти»? — полуутвердительно произнес Лард, с восхищением глядя на Крона. Крон молча кивнул.
— Вот, видишь! — радостно воскликнул Лард. — А ты говорил, что она ушла от тебя навсегда! Не-э-эт! Небеса за нас!
Крон молчал. Он думал сейчас о том, как бы распорядиться лошадьми. Оставить себе одного коня или не стоит? С лошадью возни много, но так он сможет быстрее передвигаться…
Крон нахмурился. Куда ему ехать-то?! Да и зачем? Пусть уж лучше все лошади останутся этим людям — им нужнее. Хотя, конечно, лошадей не хватит на всех.
Словно услышав его мысли, Лард вздохнул и громко сказал:
— Лошадей мало! Жаль!
— Могу тебя успокоить, — проворчал старый Кин, седой, как снега на пиках Андирских гор. — Могу тебя успокоить, Лард! Вон скачут недостающие лошади! И даже больше, чем нам нужно…
Все стремительно обернулись и посмотрели туда, куда указывала худая рука старика Кина. Острое у него зрение, несмотря на столь глубокую старость. Да и внимательности старику Кину не занимать — он первый различил в далекой степи скачущих всадников. Скачущих сюда…
Еще один отряд?! Нет, наверное, эти пятеро рыцарей просто несколько удалились от основной группы. От большой группы. Которая уже поняла, что происходит, и которой не преподнесешь неожиданного сюрприза.
Вот и все, подумал Крон. Вот и все.
Всадники приближались. Красно-белые плащи развевались за спинами закованных в сверкающие латы рыцарей, длинные копья опущены вниз и на остриях их отчетливо видны трепещущие на ветру красно-белые узкие полоски ткани.
— Инксы! — выдохнула Онга. — Крон!!! А что — Крон?! Что? Их сюда скачет не меньше десятка! Что он сможет сделать?
— Крон! — Лард вскочил на коня и крутанул в воздухе трофейным мечом. — Веди нас, Крон! Давай!
Мелькнула сумасшедшая мысль: «А что? Может быть, действительно…»
Крон торопливо пересчитал своих спутников. Лард, Киг, да еще этот молодой охотник с Андирских гор — никак не запомню его имени — всего трое. Вместе с ним — четверо. А этих тварей не меньше десятка. Или меньше?
Крон прищурился, пытаясь сосчитать нападавших. Нет, ничего не разобрать — сверкающие латы создают впечатление, что их атакует вся армия Лаоэрта…
— Давай же, Крон! — нетерпеливо выкрикивал Лард. — Командуй!
— Мы погибнем, — спокойно сказал Крон. — Все.
— Плевать на это! — крикнула Кара, подхватывая с земли длинное инксийское копье. — Плевать!
И тогда Крон решился. Он вскочил в седло и окинул взглядом степь. Краем глаза он видел, как его спутники, включая Кару, оседлали лошадей и с надеждой и страхом смотрят на него, ждут его приказа.
— Кин! Забери Ситу, Онгу и ребенка! — приказал он. — Укройтесь в лесу. Ты обязан перевести Их через Криар! Что бы с нами ни случилось! Ты понял, Кин?
— Храни вас небо! — воскликнул Кин неожиданно тонким и дрожащим голосом. — Победы тебе, Бессмертный!
«Не сможет он перевести их, — обреченно подумал Крон. — Старый пастух — неважная защита для двух молоденьких девчонок и крошечного ребенка. Что я делаю?!»
«А что мне остается делать?!» — возразил он сам себе и громко крикнул:
— Вперед!
— Вперед, Степь! — радостно заорал Лард, пришпоривая своего коня.
Степь. Давно уже нет никакой Степи, подумал Крон. Хотя нет, есть конечно же… Но что она может, эта Степь?! Неизвестно, кто ею сейчас командует. Ландер? Кинир? Или Оке? Наверное, Кинир — он был любимчиком у этого… как его?.. забыл! Того, кто занял место погибшего в бою Лика…
Степь. Лард, наверное, опять почувствовал себя воином. А может, это и хорошо? Может, это даст им хоть какой-нибудь шанс? Ведь даже Кара и та прямо-таки рвется в бой!
И Крон вдруг тоже почувствовал себя, как тогда, во время сражения под Лаоэртом. Первого и единственного сражения, в котором Крон принимал участие. Он сразу же понял, что Степь обречена, что десяти тысячам диких кочевников не выстоять против двадцатитысячной закованной в броню и хорошо обученной армии. Единственное, что его тогда вело в бой, это отчаяние. Отчаяние и «песня смерти». И сейчас Крон чувствовал то же самое.
Пятеро всадников понеслись навстречу рыцарям, оглашая степь отчаянными криками. Крон сосредоточился, и по телу его опять пробежала волна слабых покалываний. Но он не стал ее ловить — было еще слишком рано. «Песня смерти» может оборваться внезапно, и тогда ему не совладать с противником. А весь его маленький отряд надеется только на него.
Сверкающие латы все ближе. Уже отчетливо видны тонкие красно-белые полоски ткани на шлемах инксийских рыцарей. Лард немного отклоняется в сторону, пролетает мимо первого рыцаря, припав к самому седлу, проскакивает под длинным копьем и, резко осадив заржавшего коня, наотмашь бьет мечом. Рыцарь склоняется к конской шее, и Крон понимает, что удар Ларда достиг своей цели. И тогда Крон позволяет «песне смерти» захватить его, полностью отдавшись ласкающим волнам чарующей мелодии.
И снова время испуганно замедляет свой бег. И мир снова замирает в тягостном ожидании перед Бессмертным, для которого даже сама смерть охотно поет свои песни.
Крон и сам сейчас был похож на смерть — бледное лицо, развевающиеся длинные белые волосы, красноватый отблеск в светло-серых глазах. Конь Крона уже находился рядом с рыцарями, когда зазвучала «песня», и Крон в три сильных удара успел поразить троих противников прежде, чем мир вокруг опять стал живым и смертельно опасным.
Бой был яростным и коротким. Крон успел прорваться сквозь строй инксийцев и ударить им в тыл. Это и спасло его и Ларда. Только их двоих. Потому что больше спасать было некого.
Успокоив разгоряченного коня, Крон спрыгнул на землю и подбежал к стонущей Каре. Удар рыцаря выбил ее из седла, и копье пригвоздило женщину к земле. Красно-белые ленточки, которыми был украшен широкий зазубренный наконечник копья, нелепо и страшно торчали из кровавой раны. Бессмысленный взгляд Кары скользнул по лицу Крона, она захрипела и закрыла глаза. Крон выпрямился и поискал глазами остальных.
Молодой охотник тоже был мертв. Рыцарский меч разрубил его чуть ли не пополам. А тело Кига Крон и искать не стал — достаточно было того, что он увидел его отрубленную голову.
Дорогой ценой досталась эта победа. Правда, все противники — Крон пересчитал их глазами — все двенадцать противников мертвы. Но в живых остались только он и Лард. Да и у того по ноге обильно струится кровь из распоротого бока.
Крон нахмурился.
— Сможешь ехать? — озабоченно спросил он.
— Не беспокойся, — небрежно ответил Лард. — Со мной все в порядке!
Если бы не столь слабый голос, Крон бы ему поверил. Лард, конечно, старается не показывать, что рана его болезненна. Он опустился на колени возле одного из рыцарей, покопался в его латах, резким движением оторвал кусок ткани от рубашки мертвеца и туго перемотал рану. Затем поднялся на ноги, осмотрел повязку и небрежно махнул рукой — сойдет, мол! Но движения Ларда были слишком уж медлительными для человека, с которым «все в порядке». Что ж… Видимо, такая уж у него судьба — вести всех беглецов до самого Криара и дальше, за реку, в глубь чащи, к лесным охотникам.
— Возвращаемся, — приказал Крон.
Поймать трех лошадей было совсем не трудно. Крон уложил на седла тела погибших беглецов, а Лард тем временем успокаивал нервно ржущих коней — лошади, почуявшие близкий запах крови, испуганно косили на него глазом, порывались подняться на дыбы. Лард успокаивал их как мог, и это получилось у него неплохо — лошади присмирели и послушно пошли туда, куда их повели. Но когда Крон с Лардом подъехали к своим, у Крона опять стало тяжело на душе. Промелькнула мысль, что вряд ли старик Кин сумеет усидеть в седле. Да и Онга с ребенком — тоже…
Женщины встретили Крона с Лардом молча. Да и что тут можно было сказать? И так все ясно. Уехали впятером, а вернулись… Только старик Кин тяжело вздохнул и горестно покачал седой головой.
Сита сунулась было к Ларду, перевязывать рану, но тот сердито отогнал ее. Нечего, мол, беспокоиться! Надо вначале о погибших подумать. А земля степная не то, что в лесу, так просто не разроешь. Хорошо еще, что неподалеку яма какая-то оказалась. Опустили туда тела павших, завалили камнями. А трупы инксов Лард привязал к хвостам лошадей да и пустил в степь, хлеща животных своим длинным кочевничьим кнутом. И только потом, удовлетворившись этой местью, позволил Сите заняться его раной. Пока та, охая и причитая, накладывала ему нормальную повязку, Онга подошла к Крону и робко спросила:
— Ты сейчас уйдешь? Да?
— Нет, — помотал головой Крон. — Я доведу вас.
— До Криара? — с робкой надеждой спросила Онга.
— Дальше, — возразил Крон.
Онга с облегчением вздохнула и в глазах ее засветилась радость.
— Ты опять слышишь «песню»? — спросила она. Крон пожал плечами.
— Не знаю, надолго ли это? — ответил он, — Я уже давно ее не слыхал. А сейчас… Я слышал ее дважды и оба раза боялся, что не сумею ею воспользоваться.
— Ты сумел, — успокоила его Онга. — Я верю, что теперь у тебя все будет хорошо, Крон. Дай-ка я посмотрю тебе в глаза…
Крон обернулся к ней, и Онга принялась внимательно разглядывать его зрачки, в которых, переливаясь, скакали крошечные красные искорки.
— Да, — подтвердила Онга. — У тебя снова взгляд Бессмертного. Они опять красные…
Вообще-то глаза Крона, как и глаза остальных Бессмертных, никогда и не переставали отсвечивать красным. Но у Крона этот цвет долгое время был слабым, тусклым, едва заметным. А сейчас его глаза запылали огненным костром с прежней силой.
— Как ты думаешь, Крон, — окликнул его Лард, — откуда были эти рыцари? Из Гдана?
— Из Хадра, — подумав ответил Крон. — Они шли с юга.
— Это плохо, — сказал Лард. — Это очень плохо…
Крон кивнул. Это действительно было плохо. Это могло означать лишь то, что следом за этим небольшим отрядом следует другой, гораздо более крупный. Потому что от крепости Хадр, что почти возле самых болот, до крепости Гдан, расположенной у слияния Риифора и Сиузиара, путь был неблизкий. А инксы, какими бы они ни были хорошими воинами, предпочитали не рисковать. Так что Крону следует как можно быстрее уводить отсюда всех, кто еще остался жив. Неизвестно, услышит ли он еще раз «песню»…
Крон подумал, что сегодня он слышал «песню» первый раз за последние, пожалуй, лет десять. И неизвестно, почему он так долго не слышал ее? Что он сделал не так? В чем была его ошибка? Может быть, в том, что тогда он поднял свой меч против таких же, как и он сам? Против Бессмертных обитателей Вечного Города? Но он считал себя правым! И нынешняя ситуация — тому подтверждение.
Многие сотни лет Бессмертные старались сохранить мир. Люди же всегда бывали чем-то недовольны. И то там, то здесь порой вспыхивали вооруженные драки. То один пастух обвинял другого в том, что тот угнал у него коней, то какая-то деревня начинала утверждать, что эти вот луга всегда принадлежали им, а то порой обявлялись любители легкой поживы — да мало ли что! И тогда появлялись они, Бессмертные, жители Вечного Города.
Они были такими же людьми, как и все остальные. Единственное, что отличало их, это способность слышать «песню смерти», способность на короткий миг становиться быстрее молнии, быстрее мысли.
Люди называли их Бессмертными. Да, они действительно были бессмертны. Любого из них можно было ранить или убить, но смерть от старости им не грозила — она просто «пела» для них. И Бессмертные старались сделать так, чтобы вокруг царил мир. Но старались они по-своему. Так, как они считали правильным.
Бессмертные считали, что если лишить людей оружия, то убивать друг друга им будет просто нечем. И никому, кроме них самих, не позволялось держать в доме или носить при себе меч или копье. Люди старались не ссориться с Бессмертными и покорно отдавали им оружие. И постепенно получилось так, что для разрешения любого спора, который не мог быть улажен иначе, как дракой, люди обращались к Бессмертным. Но потом пришла большая беда.
С северных отрогов Андирских гор в долину спустились чужеземцы. Никто не знал, откуда они взялись, но было их очень много и были они хорошо вооружены. И жителям долины — пастухам, землепашцам и охотникам — нечего было противопоставить этим рыцарям. Тогда-то Крон и обвинил Бессмертных в том, что инксы (пришельцы почему-то называли себя не людьми, а инксами) смогли утвердить свою власть по вине Вечного Города.
Да, много лет прошло с тех пор. Очень много. Инксийские рыцари сейчас властвовали на всем пространстве — от Андирских гор на западе до Криарских лесов на востоке, от северной Мардиарской долины у моря до южных Риифорских болот. А Бессмертные укрылись в Вечном Городе, изредка пытаясь, как это однажды сделал Лик, собрать армию, чтобы разгромить захватчиков. Пытались безуспешно, гибли сами, губили людей…
Крон давно уже не был в Вечном Городе — чего он там потерял?! Он жил в Диирии — небольшом поселке возле самых Андирских гор. Тихо жил, спокойно, никому не доставляя хлопот. Долго жил — до этой весны. Когда в поселок нагрянули инксы.
Жители и не пытались оказывать сопротивления. Они покорно согласились на требования инксов — начать строить здесь крепость. Но были и такие, кто решил избежать столь опасного соседства. Их набралось всего тридцать человек и они попытались уйти из Диирия. Но какая-то «добрая душа» сообщила инксам об этом. А также и о том, что сопровождать этих беглецов будет один из самых страшных и опасных для инксов людей, один из их лютых врагов — Бессмертный.
Сейчас же от тридцати человек, не пожелавших мириться с господством инксийских рыцарей, остались только старик, две женщины, маленький ребенок да раненый Лард. И Крон уже сомневался в том, что они смогут добраться до спасительной чащи Криарского леса, куда инксы пока еще побаивались соваться.
Но опасения Крона оказались напрасными. И Кин, и Онга, и даже раненый Лард держались хорошо. Крон всю дорогу, до самого вечера обеспокоенно оглядывался на них, но никто не отстал, никто не попросил отдыха. И когда меж деревьев впереди блеснули воды реки, Крон вздохнул с облегчением. До Сиузиара они дошли, дальше пойдут совсем уж дремучие леса, непроходимые чащи, где инксийским рыцарям их не найти. Да те в леса и не сунутся.
Через реку они переправились без приключений, хотя Крон все время был настороже, то и дело поглядывал на север, в сторону крепости Гдан. Но ничего неожиданного не произошло, и когда тьма опустилась на лес, они смогли спокойно развести костер и перекусить тем немногим, что у них еще осталось из припасов.
— Как ты? — спросил Крон у Ларда.
— Нормально, — ответил тот.
Лард и правда выглядел лучше, чем можно было ожидать после такого длительного перехода и столь большой потери крови. Но Сита всю дорогу хлопотала вокруг него, дважды ухитрилась во время коротких остановок сменить Ларду повязку, а здесь, в Криарском лесу, она вообще отыскала какую-то целебную травку. Так что за здоровье Ларда можно было не беспокоиться.
— Ты видел, как инксы тебя испугались! — улыбнулся Лард.
— Видел, — кивнул Крон. — Но это ни о чем не говорит.
— Говорит! — возразил Лард. — Они боятся тебя! Они боятся Бессмертных! Боятся Степи!
— Степь! — Крон покрутил головой. — Степь пока еще не так страшна, чтобы ее бояться. Степные кочевники слишком слабы, и их слишком мало, чтобы противостоять инксам.
— Нас станет больше, — убежденно заявил Лард. — И тогда инксы вынуждены будут с нами считаться!
— Возможно, — согласился Крон.
— Мы погоним их на север! — мечтательно говорил Лард. — Выбьем их из Лаоэрта, загоним в Мардиарскую долину и опрокинем в море!
— Их слишком много, — возразил Крон. — Это нам будет не под силу.
— Неправда! — возмутился Лард.
— Правда, — ответил Крон. — Но кочевники должны стать сильнее — это так и будет! И инксы, как ты говоришь, уже должны будут считаться со Степью. И тогда, может статься, мы сумеем жить в мире с ними.
— С этими тварями?! — воскликнул Лард. — Никогда этого не будет! Мы ДОЛЖНЫ уничтожить их! Нет более важной задачи для людей!
Лард, разгорячившись, приподнялся с земли. Рана дала о себе знать тупой и ноющей болью, и он поморщился. Сита попыталась его опять уложить, но Лард нетерпеливо оттолкнул ее руки.
— Нет более важной задачи, чем выжить в этом мире, — произнес Крон. — Уже сейчас инксов больше, чем нас. А пройдет еще лет десять… — Крон грустно замолчал.
— Бессмертные, — криво усмехнулся Лард. — От вас одни неприятности!
Крон пожал плечами. Ему не хотелось ни одергивать зарвавшегося кочевника, ни доказывать ему, насколько нужны и полезны здесь Бессмертные. Тем более что Крон не считал свое пребывание здесь нужным и полезным. Другое дело — Бессмертный Лик. Где бы вы все сейчас были, если бы не он? Не появись в этом мире Лик, так и до сих пор небось не знали бы металла. Все еще с каменными наконечниками на охоту ходили бы. Да разве только это… Вечный Город Лик начал строить. А до него и слова-то такого никто не знал — город! Он же, Бессмертный Лик, примирил степных кочевников с оседлыми землепашцами. Примирил, правда, по-своему. Сказал, что, если кто из кочевников пахаря обидит, не сносить тому головы. Да и пахарям наказал не гнать кочевые стада от своих домов. И, глядишь, через сотню лет уже и не вспоминали люди, что враждовали когда-то. Сумели позабыть ненависть, начали жить в мире…
Крон вздрогнул. Потому что слова Ларда неожиданно ответили его потаенным мыслям.
— Неужели ты думаешь, — продолжал Лард, — что люди смогут жить в мире с инксами?! Неужели ты действительно веришь в это?!
— Не знаю, — опять пожал плечами Крон. — В любом случае, до этого еще очень далеко. — У Крона вдруг пропало желание разговаривать с Лардом, и он повернулся, бросив через плечо: — Спи, набирайся сил. Сегодня был трудный день.
Лард что-то сердито проворчал ему вслед, но Крон его уже не слушал. Он подошел к Онге и посмотрел на мирно спящего ребенка.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да, — улыбнулась Онга. — Малыш уже спит.
— Ты так и не придумала ему имени? — поинтересовался Крон.
— Мой муж хотел, чтобы ребенок носил имя моего деда, — улыбнулась Онга. — Он считал, что мальчик должен именоваться в честь Тирра.
Крон промолчал.
— Говорят, Тирр был очень хорошим человеком, — продолжала Онга. — Это так?
— Да, — кивнул Крон. — Я старался хорошо воспитать его.
— Тебе тяжело о нем вспоминать? — догадалась Онга.
— Он умер, — просто сказал Крон. — Уже сорок лет назад. Но я все равно до сих пор его помню. И буду. помнить всегда.
— Я не стану называть его Тирром, — решила Онга. — Я не хочу, чтобы, окликая малыша, ты всякий раз вспоминал своего сына.
— Тебе решать, — ответил Крон.
— Я дам ему имя, когда мы перейдем через Криар, — сказала Онга. — Я не хочу делать этого раньше.
Крон улыбнулся ей и подошел к костру. Старик Кин сидел прямо на земле и смотрел на угли неподвижным взглядом. Крон опустился рядом с ним и спросил:
— У тебя хватит сил дойти?
— Ты думаешь иначе? — бесцветным голосом спросил Кин, продолжая смотреть на угли. — Конечно, в столь дальнем походе такой старик, как я, это большая обуза. Но не думай, я не стану задерживать вас. Если что…
Кин замолчал.
— Я беспокоюсь о тебе, Кин, — пояснил Крон. — Ты стар…
— Кто бы говорил, — проворчал Кин. — Ты нянчил еще моего деда…
— Я Бессмертный, — ответил Крон.
— А это правда, — Кин обернулся к Крону, — что ты один из Пяти Первых?
— Почему ты спрашиваешь?
— Когда-то я разговаривал с Бессмертным Киниром, — ответил Кин, — и он сказал мне, что ты — один из Пяти Первых. Что вы явились сюда с небес, а остальные Бессмертные родились уже здесь, на земле. Это так?
— Да, — кивнул Крон.
— Жаль, что у Бессмертных никогда не рождаются Бессмертные, — вздохнул Кин.
— Зато они рождаются у других, — пожал плечами Крон.
— Я слышал, как ты говорил с Онгой о Тирре, — пояснил Кин. — Тебе до сих пор тяжело его вспоминать. Я знаю, я вижу это.
— Если бы у Бессмертных рождались Бессмертные, — сказал Крон, — тогда простым людям не осталось бы места на земле. А так… Видишь, у меня есть Онга, внучка моего Тирра. И этот малыш, ее сын, которому она до сих пор не дала имени…
— Интересно, — задумчиво пробормотал Кин, — каково это — быть Бессмертным?
— Скучно, — ответил Крон.
— Скучно?! — Кин удивленно посмотрел на Крона.
— Да, — подтвердил Крон. — Очень. Все вокруг меняется, люди рождаются, стареют и умирают, а ты — как обломок скалы в горном ручье. Когда вся вода бежит мимо тебя.
— Я уже слышал это, — признался Кин. — От Оке. Это его слова.
— Да, — согласился Крон. — И это правда.
— А каково быть одним из Пяти Первых? — снова спросил Кин.
Крон задумался.
— У тебя было детство, Кин? — неожиданно спросил он. — Ты помнишь себя маленьким?
— Сейчас уже не очень хорошо, — признался Кин.
— Но помнишь? — настаивал Крон. — Или помнил совсем недавно. А я — нет…
— Как это так — нет? — не понял Кин.
— Я помню себя таким, каков я есть сейчас, — пояснил Крон. — Я не помню себя маленьким, я не помню, откуда я родом… Я считаю своим родным поселком Ди-ирий, но это просто потому, что я там жил последние несколько десятков лет.
— А какое самое раннее воспоминание? — В старческих глазах загорелся интерес.
«Зачем тебе это знать?» — подумал Крон, но все-таки ответил:
— Я помню Андирские горы. Себя в горах. А потом я встретил Лика. Бессмертного Лика… — Крон замолчал — воспоминания о погибшем не доставили ему радости.
— Может быть, ты просто забыл свое детство? — высказал предположение Кин.
— Не думаю, — возразил Крон. — Не думаю…
Вопросы Кина разбудили старые мысли, уже много сотен лет не дававшие Крону покоя. А может, рассказать ему? Рассказать все, что я видел, поделиться самыми первыми моими воспоминаниями. Рассказать о бескрайней черноте, о тьме, царившей вокруг. О пылающих огненных сполохах, мимо которых я шел… Нет, не стоит смущать старика!
— Говорят, что небеса послали вас на землю, чтобы сделать жизнь людей радостнее и легче, — задумчиво проговорил Кин. — Я прожил долгую жизнь, но так и не знаю, правда ли это. Жаль…
— Я тоже не знаю, — признался Крон. — Но я жалею не об этом. А о том, что мне не известен тот, кто нас сюда послал. Иначе я бы оторвал ему его глупую башку. Ложись спать Кин, ночь коротка…
Крон встал с места и направился к охапке валежника, укрытого старой шкурой. Постель была заботливо приготовлена для него Онгой, и сама Онга уже спала, свернувшись калачиком и прижав к себе ребенка. Крон подумал, что Онга слишком уж верит старым приметам и потому не отваживается давать имени своему сыну. Ну да ладно. Небеса помогут им остаться в живых и добраться туда, где малышу ничто не будет угрожать. Ни малышу, ни этому назойливому словно муха старику Кину…
— Ложись спать, Кин, — повторил Крон.
— С годами начинаешь меньше ценить сон и больше — бодрствование, — поучительно произнес Кин и вдруг устало махнул рукой: — Впрочем, ты меня не поймешь…
— Это точно, — согласился Крон, поворачиваясь на бок.
Путь через Криарский лес занял у них очень много времени. Уже пятый день они продирались сквозь бурелом, перебирались через огромные стволы поваленных деревьев, обходили овраги, полные гнилой и трухлявой травы. Да еще тащили за собой лошадей, которых Лард ни за что не пожелал отпускать.
— Кони нам пригодятся, Крон! — уверял Лард. — Да и не только нам, тебе тоже! Я не думаю, что ты останешься в селении криарских охотников! Верно?
Крон не стал с ним спорить. Хочет волочь за собой целый караван — его дело. В конце концов, лошади и правда не будут лишними, когда они доберутся до места.
Они шли на восток, но все время приходилось отклоняться от нужного направления — то из-за лошадей, не могущих перебраться сквозь совсем непролазный бурелом, то из-за необходимости пополнить запасы съестного.
В первый же день Крон смастерил лук для охоты. Невесть какой, но птицу бить можно. Наконечников для стрел, правда, не было, но — много ли пичужкам надо? Сошли и просто заостренные стрелы. Главное тут — поточнее бить. А этому Крона учить было не нужно. К тому же из Кина — какой охотник-то? Про женщин и говорить не стоит. Правда, все они, как могли, старались тоже добыть съестное. Сита постоянно приносила орехи да ягоды (и как она их только различала, какие съедобные, а какие нет?!); Онга с Кином ставили силки и даже один раз исхитрились поймать в них какую-то птичку; да и Лард, несмотря на рану, тоже отправлялся в лес с инксийским копьем. Правда, в схватке с вепрем победителем вышел не он — не рассчитал своих сил, пришлось лезть на дерево, прятаться от рассерженного зверя. Так что основную долю добычи приносил Крон.
Хорошо еще, что хищный зверь им пока не попадался, хотя и мог бы. Кони — хорошая приманка для любого хищника. Крон хмуро думал о том, что вот объявятся волки — не степные, мелкие и берущие только своим числом, а лесные, здоровенные волчищи, такой встанет на задние лапы и выше человека окажется, — объявятся волки, и все. Прощайся, Лард, с конями своими. Костей не оставят. Или еще медведь нагрянет. Этому кони-то как раз и неинтересны, этому хорошо бы человечинки.
А по лесу как раз несколько дураков разгуливает, сыть медвежья, поклев совиный. Хвала небу, напасть эта пока минует их. Но все чаще задумывался Крон, что напрасно он разрешил взять в лес лошадей. Толку с них, как оказалось, не так-то уж и много, больше хлопот, чем пользы. Просто сказалась старая кочевничья привычка, что без коня кочевник — и не кочевник. Так ведь тут не степь-лес. Свои законы, свои обычаи. И не лезь в чужой котел своей ложкой…
Лес — он такой, его знать надо. А откуда же кочевникам знать его?! Сегодня вот рысь на лагерь напала. Хорошо еще, что беды не случилось — Сита стояла с копьем, подняв его острие к небу, и рысь, скакнув с дерева, как раз на зазубренный наконечник и угодила. Сбила с ног Ситу, поранила слегка, но большого вреда не нанесла. От Ларда Сите больше досталось — чтобы не шлялась где ни попадя, а сидела бы на месте, как и положено бабе деревенской. Мало ли что в лесу может подстерегать?
Сейчас Крон лежал за кустом и вслушивался в шорохи леса. Ему показалось, что звуки изменились, словно кто-то пробирается сквозь чащу. Крон досадливо поморщился — олений след шел как раз туда, откуда доносился этот тревожный звук. Крон велел Ларду, увязавшемуся за ним от самой стоянки, сидеть тихо, а сам пополз вперед. Вскоре Крон уже не сомневался, что кто-то приближается сюда. Он огляделся по сторонам — впереди пролегал овражек, где можно схорониться. Но на ветви дерева, растущего возле самого овражка, виднелось птичье гнездо. Новое, только что свитое. Пустое.
Какая же птица совьет гнездо, чтобы бросить его? Только напуганная чьим-то присутствием. Так что ползти к этому овражку не стоило… Тем более что след олений как раз перед овражком круто сворачивал в сторону, делался шире и легче, словно животное было чем-то напугано. Да и звук, доносившийся с противоположной стороны, становился все громче. Кто-то идет сквозь лес. Да не просто идет — ломится, словно лось раненый! Значит, бежит от кого-то. От кого же?
Крон опять посмотрел в сторону овражка. Так и есть, трава вроде бы слегка примята. Сидит там кто-то. Не в засаде ли? Может, охотники и правда лося гонят? Сюда, к овражку.
Лард неслышно подполз и пристроился поблизости. Крон посмотрел на него и прижал машинально палец к губам. Но не нужно было Ларда предупреждать — не маленький уже, сам все слышит, понимает что к чему. Вон рука его, сжимающая копье, аж побелела от напряжения. И колено правое подтянул к животу, чтобы нож из-за сапога сподручнее выхватывать было, если что.
Крон положил перед собой лук и пристроил рядышком четыре оставшиеся стрелы. Если это действительно крупный зверь (а мелкий так шуметь не станет), то толку от стрел будет, конечно, мало, отвлекут лишь. Но — и то дело. Лард тогда копье в ход пустит…
Шум стал громче, и Крон вздрогнул, услышав голоса людей. Два голоса. Вроде бы мужской и женский. Охотники? Непохоже, охотники в лесу так шуметь не станут. Они по чаще ходят словно тени, их и не заметишь.
Меж деревьев мелькнула человеческая фигура, рядом вторая. Крон затаил дыхание. Двое людей. Мужчина и женщина. Торопятся, бегут, испуганно оглядываясь назад. Мужчина тянет женщину за руку, подгоняет ее. Оба почему-то босиком. А одеты они, как и Крон с Лардом, в кожаные штаны и куртки без рукавов. Кочевники? Как сюда попали-то?! И от кого бегут?
Крон покосился на Ларда. Тот глядел на людей, вытаращив глаза. Рука его медленно сдвигалась назад, готовясь к удару копьем. Молодец, Лард, подумал Крон. Эти люди не страшны, страшно то, от чего они бегут. И я, кажется, уже знаю, от чего… от КОГО!..
Мужчина и женщина выскочили на крошечный пятачок перед овражком, свободный от деревьев. И тут из оврага стремительно, словно рысь, выметнулась гибкая стройная фигура в изумрудно-зеленой одежде, и длинное копье, украшенное красно-белыми лентами, вонзилось в грудь не успевшего даже вскрикнуть мужчины. Зато женщина завизжала. А из овражка появился еще один в такого же цвета одежде, с таким же копьем в руках.
Кочевник схватился рукой за копье, торчащее из груди, попытался его вытащить, но вмиг ослабел, закатил глаза и рухнул на землю. Его спутница, всхлипывая, опустилась рядом с ним на колени и испуганно посмотрела на двоих в зеленом.
Крон тоже посмотрел на них и почувствовал прилив сильнейшей ненависти. Инксы. Не в латах, а в легких одеждах, какие они обычно носят у себя в крепостях или во время охоты. Двое инксов. Тоже — мужчина и женщина. Он — в просторной зеленой рубашке, перепоясанной узеньким пояском с мечом в ножнах, зеленых же штанах и черных сапожках с очень короткими голенищами. Женщина (почти что девчонка, не старше Онги) — в коротеньком изумрудно-зеленом платье и легких сандалиях. Крон стиснул зубы — это именно она ударила копьем. И сейчас стоит с победным видом над убитым кочевником.
Шум, настороживший Крона, не смолкал. Кто-то еще торопился сюда, не особенно скрываясь, спешил… И когда меж деревьев замелькали зеленые пятна инксийских рубах, Крон с Лардом вжались в землю и испуганно переглянулись.
Инксов оказалось больше десятка. Смеясь и отпуская шуточки, они окружили труп кочевника и сжавшуюся в комок женщину возле него.
— Хорошо! — одобрительно сказал кто-то. — Точный удар! Молодец!
— Только вот охота уже испорчена, — сокрушенно проговорил второй. — Надо было сначала ее бить.
— Почему? — спросил первый.
— Этот бы побежал! А на эту мразь охотится уже не интересно, — пояснил второй. — Посмотрите на нее, господа! Ну, куда она побежит?!
— Побежит, куда денется! — заявила девушка и пнула ногой вздрогнувшую кочевницу. — Вставай! Вперед!
— Нет, — покачал головой самый старший из инксов. — Закончилась охота, это точно!
— Вставай! — громко закричала инксийка, одним сильным движением выдергивая из груди убитого свое копье. — Жить хочешь? Тогда вставай!
Заплаканная женщина поднялась на ноги, а инксийка подтолкнула ее древком копья в сторону куста, за которым прятались Лард с Кроном.
— Беги! — приказала она. — Живее!
Кочевница, казалось, не понимала, чего от нее требуют. А может быть, наоборот, очень хорошо понимала, только знала она и то, что бесполезно бежать от них. Или до сих пор не опомнилась от гибели своего спутника (Кем он ей был — мужем? братом?). Даже когда молодая инксийка сильно ударила ее древком копья по спине, и тогда кочевница не отреагировала. Даже защититься не попыталась. Она медленно, словно во сне, пошла туда, куда указывала инксийка. Крон наложил стрелу и натянул тетиву лука. Четыре стрелы, копье Ларда и два ножа — вот и все. Но уж пяток-то инксов они положат, это точно. И в первую очередь — эту молоденькую тварь в изумрудно-зеленом платье. Хорошо бы, конечно, если б им удалось незаметно отползти с пути медленно бредущей женщины. Но сейчас этого делать никак нельзя — все инксы смотрят в их сторону, и малейшее движение тотчас будет ими замечено.
Зашуршали раздвигаемые ветви, женщина уже в двух шагах от них.
— Нет! — решил кто-то из инксов. — Это уже не интересно! Поехали домой!
Раздался резкий звенящий звук, и бредущая с отрешенным видом женщина вскрикнула и рухнула вперед, упав прямо между Лардом и Кроном. Из спины ее торчала короткая арбалетная стрела.
— Зачем?! — обиженно воскликнула инксийка. — Подождали бы, пока отойдет, а потом погнались бы за ней!
— Ладно тебе! — расхохотались остальные. — Завтра еще поохотимся! Поехали домой!..
Они даже не подошли к упавшей женщине, чтобы проверить, живали она. Это-то и спасло Крона с Лардом. Крон услышал удаляющиеся шаги, затихающий смех и вздохнул с облегчением. Затем он посмотрел на женщину. Кочевница еще была жива. Глаза ее встретились с глазами Крона, и тут во взгляде умирающей блеснула — I непонятная радость. Она попыталась улыбнуться, приоткрыла губы, чтобы что-то сказать, но взор ее затуманился, голова обессиленно упала на землю, и женщина испустила дух. И только тогда Крон понял, чему обрадовалась женщина — она разглядела красноватый отблеск в его зрачках…
Крон почувствовал, как Лард теребит его за руку, и посмотрел на своего спутника.
— Что с тобой? — озабоченно спрашивал Лард.
— Нет, ничего, — помотал головой Крон. — Все в порядке.
— Как ты думаешь, откуда они здесь взялись? — недоуменно спросил Лард. — Неужели из самого Гдана?! Ведь в Криарском лесу нет инксийских крепостей!
Крон пожал плечами.
— Они так разговаривали, — продолжал недоумевать Лард, — словно только что ненадолго вышли из дома! Хм… И откуда здесь кочевники?
Крон кивнул. Это действительно было странно.
Кочевниками называли пастухов, кочевавших со своими стадами по степям между реками Сиузиар и Риифор. В отличие от обычных пастухов, которые имели свой постоянный дом и очень небольшие стада, кочевники обходились даже без шатров, какой бы ни была холодной погода. Они не имели своих домов, постоянного ночлега. От всего этого приходилось отказываться ради больших стад овец, коров и лошадей. Поселись такой кочевник возле какого-нибудь села, и вскорости тамошней скотине перестанет доставать пропитания. Так что в деревнях кочевников не особенно любили, хотя и выменивали охотно у них скот, сыр и масло. В основном — на оружие, запрещенное по всем деревням и селам. Но поди уличи в запретном кочевника! Он сегодня здесь, а завтра — там! Многие из них просто виртуозно владели мечами и копьями. Зачастую случались в степи и кровавые драки, которые старались скрывать от Бессмертных.
Когда появились инксы, кочевникам пришлось тяжелее всех. Спокойной кочевой жизни настал конец, многие лишились своих стад, обретя взамен них ненависть к инксийским рыцарям. А поскольку кочевники были самой воинственной и опытной в драках частью населения, то и инксам от них доставалось больше всего.
Вскоре слово «кочевник» стало обозначать уже не пастуха, а воина, не имеющего ничего, кроме злобы к врагу. Кочевниками начали называть себя и простые пастухи, потерявшие кров и хозяйство, и разоренные землепашцы, уходившие в степь, и даже ремесленники, лишившиеся своих мастерских — кузниц или мельниц.
Куртка без рукавов, чтобы не стесняла руку, сжимающую меч, быстрый конь, неприхотливость в еде и ночлеге — вот что такое кочевники сегодня. И Бессмертные, поняв, что в кочевниках единственное спасение от инксов, сквозь пальцы смотрели на их мечи. А вскорости и сами Бессмертные оторвали рукава своих курток. Первым из них был Бессмертный Лик, собравший в единую армию пять тысяч мотающихся по степи кочевников. Это была степная армия — Степь. И Лик повел ее на Лаоэрт, главный город инксов, возведенный на месте развалин древнего заброшенного поселка у подножия Андирских гор.
Степь. Пять тысяч кочевников, не привыкших никому подчиняться, своенравных, гордых и независимых. Не верящих в мудрость приказов своего командира, самостоятельно решающих, как следует поступать.
Степь была разбита быстрее, чем кочевники успели понять, что рыцари Лаоэрта не собираются отсиживаться за каменными стенами. Инксов было немного, раза в три меньше, чем кочевников. Но они были хорошо организованы и гораздо лучше владели оружием, особенно своими излюбленными длинными копьями. Из пяти тысяч воинов в Степи осталось едва ли больше семи сотен. Погиб и Лик, а с ним еще четверо Бессмертных. Крон тоже участвовал в том бою. Лик приказал всем Бессмертным держаться вместе, что было большой ошибкой. Во время сражения Крон оказался рядом с Бессмертным Оке. И Оке первому пришла идея рассредоточиться. Потому что возле них двоих очень быстро не осталось ни одного живого противника — «песня смерти» звучала в тот день вовсю. Но было уже поздно, и сделать они ничего не успели. Крону, Оке и еще троим Бессмертным пришлось удирать с поля боя, словно поднятым охотниками зайцам.
Степь. Лард считает, что Степь до сих пор существует. Может быть и так, только вреда инксам от нее никакого. Так, мелкие беспокойства, не стоящие даже серьезного упоминания. Инксы продолжают захватывать их земли. Вот и в Криарский лес уже добрались.
Но как могли оказаться в Криарском лесу кочевники? А может быть, Лард прав? Может быть, Степь снова набирает силу?
— Пошли назад, — решил Крон, в последний раз взглянув на мертвую женщину.
На душе у него было тяжело. Сегодняшний день принес немало событий, но ни одного приятного. Крон не понимал, что происходит, и поэтому начинал опасаться. На миг ему даже показалось, что они сбились с пути и забрели к Гдану, хотя этого никак не могло случиться. Но Крон решил не искушать судьбу и идти по ночам. И едва в лесу стемнело, они снова тронулись в путь.
Идти ночью оказалось гораздо труднее, чем они думали. Лошадей, несмотря не все горячие просьбы Ларда, пришлось отпустить — волочь их за собой становилось опасно. Хорошо, конечно, верхом ехать, пешим ходом дольше будет. Но, к счастью, если они действительно не заблудились, до Криара оставалось не так уж далеко — один дневной (или даже ночной) переход.
С первыми лучами солнца Крон приказал остановиться и отдыхать. А сам, взяв с собой Ларда, отправился вперед, разведать, что там их ждет. Крон и не подозревал, что неприятные неожиданности еще не окончились.
Едва отойдя от лагеря, они услышали звук спускаемой арбалетной тетивы. Крон вздрогнул и посмотрел на Ларда. Тот тоже был далек от спокойствия. Крадучись, неслышно ступая, они пошли вперед. И через несколько шагов увидели среди деревьев зеленую инксийскую рубашку.
Инке стоял к ним спиной и перезаряжал арбалет. У его ног валялась тушка подстреленной птицы. Охотился, значит. Эх, любят они охотиться!..
Крон с Лардом переглянулись и без слов поняли друг друга.
Инке был один. А их двое…
Крон бросился ему на плечи, а Лард кинулся в ноги, и через миг инке лежал на земле, крепко связанный.
— Уф! — Лард вытер лоб ладонью и пнул инксийца сапогом. — Эй! Ты откуда здесь?
Инке с трудом сел, опираясь на связанные за спиной руки, и высокомерно посмотрел на Ларда.
— А разве ты не должен обращаться ко мне, как к господину?! — холодно осведомился он.
— Ого! — усмехнулся Лард.
— Здесь нет господ, — спокойно ответил Крон. Инке перевел взгляд на него, всмотрелся Крону в глаза и побледнел.
— Ага! — торжествующе сказал Лард. — Сейчас он намочит свои превосходные штаны!
— Ты откуда? — повторил Крон вопрос Ларда.
— Из Сорота, — инке уже пришел в себя, и лицо его снова стало надменным.
— Откуда?! — удивленно переспросил Крон.
— Крепость Сорот, — сказал инксиец, облив Крона холодным презрительным взглядом. — А что здесь делают рабы?
— Кто?! Да я тебе сейчас!.. — Лард замахнулся кулаком.
— Погоди, — остановил его Крон. — Мне нужно знать, что это за крепость такая!
— Хорошая крепость, — усмехнулся инке. — Крепкая. Здесь недалеко. Одна из новых крепостей, что мы строим по левому берегу Криара.
— Зачем? — спросил Крон.
— Может быть, ты прикажешь нам спрашивать разрешения у рабов?! — расхохотался инке.
— А сколько в Сороте людей? — поинтересовался Крон, не обращая внимания на оскорбления.
— Пятеро, — пожал плечами инке. — Может, шестеро… если сегодняшняя охота еще не началась…
Крон вспомнил, что себя инксы людьми почему-то не называли, и мрачно пояснил:
— Сколько там инксов?
— Пойди и сосчитай сам! — усмехнулся инке. — Если умеешь считать! Раб…
— Давай я у него спрошу? — предложил Лард, вытаскивая свой нож. — Он мне сейчас все-все расскажет! И чего знает, и чего не знает… Он мне даже расскажет, как на свет произошел! Верно? — Лард наклонился к инксу.
Тот брезгливо сморщился и презрительно посмотрел на нож, который Лард держал возле его лица. Страха в глазах инкса не было.
— Кричать станет, — возразил Крон.
— А я ему пасть-то заткну! — радостно ответил Лард.
— Как же он тогда будет рассказывать?! — удивился Крон.
Инке рассмеялся и плюнул в сторону Крона. Плевок не долетел до него совсем чуть-чуть.
— Нет, — вздохнул Крон. — Не скажет он ничего. Не стоит и время терять. Давай, Лард, не задерживай!..
То ли Лард действовал очень быстро и инке не успел испугаться, то ли пленник их действительно был не робкого десятка, но на лице инкса до последнего мига сохранялось высокомерно-презрительное выражение. Даже когда Лард быстрым движением схватил его за волосы левой рукой, запрокинул голову пленника назад и одним стремительным ударом перерезал ему горло. Все прошло быстро и тихо, ни звука не успел издать инке, только ноги его судорожно дернулись, словно порываясь бежать куда-то.
Беглецы встретили вернувшихся напряженным молчанием. Они ничего не стали спрашивать — нужды не было. В руке у Крона новое инксийское копье, Лард шел с арбалетом на плече. А на сапогах у обоих — свежая кровь. Не их, к счастью. Что тут еще объяснять?
— На север пойдем, — решил Крон.
— А может, проскочим? — с надеждой спросила Сита.
— Как же! — проворчал Кин. — Проскочишь тут… Много ли их там, Крон?
— Не знаю, — покачал головой Крон и вспомнил, что пленник советовал ему самому сходить и сосчитать гарнизон крепости.
— Откуда они? — шепотом спросила Онга.
— Инксы поставили здесь новую крепость, — сообщил Лард. — Сорот.
— В Криарском лесу?! — изумился Кин. — Эх!.. Не было печали! Все глубже пробираются! Конечно, кому же их останавливать-то? Некому! Верно, Крон?
— Помолчи, — попросил Крон.
— Я-то помолчу, — согласился Кин. — Ты это не мне скажи, а вот мальцу этому, — он кивнул на Онгиного малыша. — Ребятенку этому скажи! Помолчи, мол, малыш! Скоро подрастешь, на инксов работать будешь, а там, глядишь, и дичью тебя выберут, охотится станут, как на…
Тяжелый нож Крона вонзился в ствол дерева возле самой головы старика. Онга испуганно охнула. Крон тяжело посмотрел на Кина и медленно произнес:
— Не нужно пытаться меня раззадоривать, старик! Я и без того знаю, что нужно делать! И лет мне больше, чем седых волос на твоей бестолковой голове! Понял?
Кин вздохнул и ответил:
— Не сердись, Крон. Но Бессмертные… Где же они, твои Бессмертные? Где ваша Степь? Где она?
— Вчера мы видели охоту, — сказал Крон.
— Ты говорил, — кивнул Кин.
— Говорил, — подтвердил Крон. — Да только старость совсем тебе мозги проела! Не помнишь, на кого охотились инксы?
— На кочевников? — спросил Кин и пожал плечами: — Ну и что?
— А то, что в Криарском лесу есть не только инксы, — наставительно произнес Крон, — но и кочевники! Воины Степи!
— Воины, — снова заворчал было Кин, но тут же замолк.
Крон подошел к старику и выдернул свой нож, торчащий из ствола дерева. Кин поглядел на глубокую зарубку, оставшуюся в стволе, и тихо прошептал:
— Спасибо, Крон…
Сита услышала эти слова и, когда Крон с Лардом отошли в сторону, недоуменно спросила у Кина:
— За что же ты его поблагодарил?!
— А за то, что не убил, — пояснил Кин. — Запомни, деточка: никто не смеет ТАК разговаривать с Бессмертным! Никто! Это Крон такой добрый, что многое прощает, а ты посмотрела бы на Дара! Или хотя бы на Оке! Уж они-то не стали бы делать вид, что промахнулись…
Сита встревоженно посмотрела вслед Крону и прошептала:
— А ведь Лард недавно тоже… Высказался… Крон мог и его?..
— Мог, — кивнул Кин. — Мог, но не убил. Потому что — Крон! Вот так-то!
Ночи решили не дожидаться — все равно полноценного отдыха при столь опасном соседстве, как инксийская крепость, не получишь. Весь день они не шли даже — крались, словно воры, словно люди лихие. И далеко успели уйти на север от вражьей крепости. К вечеру же Лард заметил на земле следы, и Крон опять стал мрачнее тучи. Следы были инксийские. Много следов. И отметины на земле остались — от мечей, копий и арбалетов. Словно пеший отряд здесь прошел. И надо же было такому случиться! До Криара осталось — совсем ничего! Вон, ветерком уже влажным повеяло. Река не далее чем в трех — четырех полетах стрелы. И что же теперь делать? Ведь следы инксийские как раз туда и ведут, к побережью.
Крон велел всем хорошенько спрятаться, а сам с Лардом пошел на разведку. Но до реки они не дошли.
Вскорости Крон услышал слабый стук. Словно кто-то уронил на камень железное — может, нож, а может, меч… Крон с Лардом легли на землю и тихонько поползли вперед, в ту сторону, откуда донесся до них этот звук.
Инксов было шестеро. Они укрылись за толстенным в три обхвата — стволом поваленного дерева. Снова в таких же зеленых одеждах, с копьями, красно-белые ленты наконечников которых змеями разлеглись по камням. Крон и Лард подошли к ним со спины, и инксы ничего пока не заметили. Шестеро, подумал Крон. Многовато для двоих, но…
Слева послышался треск сухой ветки. Крон осторожно повернул голову и увидел еще пятерых инксов. Эти шли сюда крадучись, пригнувшись, почти беззвучно. Инксы, прятавшиеся за деревом, очень удивились их приходу. Последовал короткий обмен жестами, из которого Крон понял, что этот отряд должен был сидеть в засаде в другом месте, но тот, кого они ожидали, неожиданно повернул сюда.
Инксы казались недовольными и раздраженными. Крон уже догадался, что ему с Лардом придется стать свидетелями еще одной охоты. Видимо, сегодняшней «дичью» вновь было двое людей, которые вначале разделились, а потом снова сошлись, чтобы не пропасть в лесу поодиночке. Эх!.. Знали бы они, что их здесь поджидает!.. Знак бы им какой подать! Да как?! Инксы сразу же заметят, и тогда…
Впереди послышался звук шагов. Кто-то быстро бежал по лесу. Легко бежал, почти не шумел. Неужели еще один отряд инксов?!
Но меж деревьев мелькнула одежда из звериных шкур, человек, одетый в нее, остановился, внимательно повел по сторонам глазами и махнул кому-то рукой. Тотчас же появился и второй — левая рука в крови, бережно прижимает ее к животу. Раненый.
Инксы взяли на изготовку копья. Они замерли в ожидании, когда «дичь» подойдет поближе. Но люди остановились на месте, напряженно вглядываясь в ту сторону, откуда пришли. А оттуда уже доносился шум приближающейся погони.
«Чего же они медлят? — подумал Крон. — Хорошо, конечно, что они не сразу попали под инксийские копья, но… Словно люди знают, что ждет их тут! Или сами они ждут чего-то… Только вот чего?»
Инксы, сидящие в засаде, начали нервничать. Они высматривали, как бы половчее подобраться к людям. Они тоже не понимали, что происходит. А среди деревьев явственно замелькали зеленые одежды загонщиков. Вот уже можно различить их лица, длинные копья…
Люди не двигались, словно поджидая, пока загонщики подойдут поближе. Инксы в засаде недоуменно переглядывались. Они тоже ожидали, когда же наконец приблизится к ним долгожданная «дичь»?
И тут один из людей — не тот, что был ранен, а второй — наклонился к земле, разбросал листья и выпрямился, держа в руках меч. Он набрал полную грудь воздуха и издал громкий протяжный крик. И не крик даже, а скорее, волчий вой. Только знающий человек сможет отличить его от настоящего звериного воя. Таким криком кочевники давали знать о том, что по степи гуляет голодная волчья стая. Предупреждали своих, чтобы те внимательнее следили за стадами.
Крик этот многократно отозвался в лесной чаще. И Крон не сразу понял, что это не эхо, что это кричат люди, кочевники.
Несколько стрел, пущенных откуда-то с деревьев, поразили насмерть первых появившихся инксов. А справа, от реки, ломая кусты и уже не таясь, выскочил отряд кочевников и ударил по загонщикам. Лес огласился криками, лязгом оружия. Длинные копья не позволяли инксам достойно встретить врага, стволы деревьев мешали быстро реагировать на опасность.
Инксы, сидевшие в засаде, хотели было кинуться на помощь к своим, но не успели. Не знали они, что в тылу у них засели Лард и Крон. Люди метнули копья и двое инксов упали замертво. А Лард еще успел выстрелить из арбалета, прежде чем выхватил свой меч и кинулся в атаку.
Крон опять услышал «песню смерти». Стараясь не упустить ни мига из отпущенного ему времени, он врубился в самую гущу врагов, словно дровосек в заросли кустарника. Но опасался Крон напрасно — всего двоих инксов удалось убить Ларду, остальные достались на его долю.
А впереди схватка уже заканчивалась, и кочевники начали испуганно оглядываться на заросли, не понимая, что же там происходит? Они не знали о засаде, и шум борьбы в чаще заставил их насторожиться.
«Песня» все еще продолжала звучать для Крона. Он выбежал на кустов и вдруг увидел стремительно несущуюся к нему гибкую и стройную фигуру с окровавленным мечом в руке. И рука уже отведена назад, и меч занесен для удара…
Крон застыл, опешив от неожиданности. «Песня смерти» продолжается, весь мир замер в ожидании ее окончания, время остановилось, но человек с мечом, словно не подчиняясь вселенским законам, продолжает нестись на Крона. И только когда перед ним полыхнули огненным пожаром глаза нападающего, Крон с облегчением выдохнул воздух и прошептал:
— Йорка!..
И женщина замерла, рука, сжимающая меч, опустилась к земле. Она недоверчиво посмотрела на него, откинула со лба прядь светлых волос и звонко и радостно выкрикнула:
— Крон?!
