Глава 33
В этот раз поручик князь Агренев в распределении очередных новобранцев поучаствовал лично: в результате второму взводу достались рослые, крепкие, по-деревенски выносливые парни. Правда, половина из них не могла похвастаться особенной грамотностью, но это уже мелочи. Зато с дисциплиной и старательностью никаких проблем – старший и младший унтера прямо нарадоваться не могли. Спустя всего месяц радовались уже все – и «старики», и молодые солдаты. В то время как они в тридцатый-сороковой раз отрабатывали на полигоне практическую стрельбу или на местности – новую тактику, первый и третий взвод (в неполном составе, правда) нарезали круги вокруг заставы. А когда марш-бросок совершал второй взвод, их коллеги наперегонки спешили закопать очередной мешок мусора, дабы решить путем честного соревнования, какой же из взводов теперь будет именоваться «лосями», а какой – «кротами». Доходило до того, что мусор стал натуральным дефицитом, и унтерам приходилось проявлять смекалку. Конечно, пару раз устроили торжественные «похороны» мешка и второму взводу, но только с ознакомительной целью – чтобы не чувствовали себя обделенными. Александр как раз возвращался с личной тренировки, когда невдалеке от него с шумом пронеслось очередное стадо солдат, бодро и радостно транспортирующих очередное же бревно на заставу. Бодро – потому что уже привыкли, радостно – потому как наступало время обеда. Из-за их слитного топота поручик не сразу услышал, что к нему подходит сослуживец, но буквально кожей ощутил, что за спиной кто-то есть, и резко развернулся.
– Александр Яковлевич, вы позволите составить вам компанию?
– Разумеется, Игорь.
Корнет минут десять спрашивал его о служебных мелочах, пересказал пару светских сплетен, но явно подошел не за этим. Наконец, решившись, Дымков перешел к делу:
– Мне… я хотел просить вас, Александр Яковлевич… Я желал бы безотлагательно приобрести один из ваших самозарядных пистолетов!
– К моему глубочайшему сожалению, их серийная выделка начнется только через месяц.
Видя, как неподдельно огорчился его собеседник, Александр на мгновение задумался и спросил:
– Позвольте полюбопытствовать, вы хотели что-то конкретное или…?
– Ну… «Рокот» конечно, лучше, но мне и «орел» нравится, очень!
– «Рокот» я вам, увы, предоставить пока не могу, а вот «орел» можно. Продавать его я вам не буду. Не печальтесь так, я же еще недоговорил. Так вот, продавать не буду, а вот подарить могу. Правда, у меня к вам будет одна просьба.
– Все что угодно, князь!
«Еще один фанат оружейного дела появился. Похоже, это заразно».
– Вы будете много и часто стрелять из моего подарка. Патроны я вам предоставлю, а когда начнется выделка пистолетов, вы поменяете свой «орел» на любую понравившуюся модель.
– Признаться, я не совсем… Но конечно же согласен!
– Позвольте, я объясню. И «рокот», и «плетку» испытывали и проверяли неоднократно – я лично сжег немало патронов, полностью расстрелял один ствол у «рокота» и внес в конструкцию три исправления. «Орел» же, на мой взгляд, испытан совершенно недостаточно. Малая наработка на поломки, на износ и все такое прочее – и это есть не совсем хорошо. Так что, вы согласны?
– Да!
– Тогда прошу сегодня вечером ко мне.
Мимо собеседников пробежало очередное отделение первого взвода, причем похоже, что солдаты даже не заметили стоящих за деревьями офицеров. Улыбнувшись своим мыслям, поручик поинтересовался:
– Кстати, позвольте осведомиться, как успехи у вашего взвода?
– Вы знаете, Александр Яковлевич, на удивление хорошо. Предложенная вами метода, хотя и несколько необычна, все же себя явно оправдала. Вот только развейте мое недоумение, князь, – почему именно бревна? И все эти фортификационные работы? Признаться, я не вполне…
– Да все просто, Игорь Владиславович. Таская эти самые бревна, солдаты всех трех взводов решают сразу шесть задач. Вы мне не верите? А зря. Вот давайте, я буду перечислять, а вы меня проверяйте. Первое – солдаты повышают свою выносливость, силу и терпение. Второе – заготавливают на зиму дрова. Третье – расчищают и прореживают лес с кустарником рядом с дозорами, делая невозможным укрытие в нем (по крайней мере, для контрабандистов). Четвертое – сооружают из бросового леса непроходимые засеки и завалы на самых удобных местах подхода. Пятое – притираются друг к другу, тренируются действовать сообща и знакомятся с местностью. Ну и напоследок. Те бревна, что подходят для продажи, я разрешил фельдфебелю продать, с тем условием, что вырученные деньги пойдут на питание отряда и некоторые полезные мелочи вроде постельного белья, мыла, ниток и всего такого.
Изумленный таким ответом, корнет не сразу и нашел, что сказать.
– Однако… прошу простить мое любопытство, наверняка вы еще что-то можете перечислить, для меня, например?
– Воля ваша, Игорь, перечислю пользу и для вас. Укрепилась дисциплина у нижних чинов – это раз, и ваша уверенность в них – это два. Вы ведь теперь точно знаете, кто и на что способен? Следовательно, и командовать ими куда как лучше сможете. Ну а по поводу занятий на полигоне… Кстати, старший унтер весьма хвалил вас, но это только между нами.
Последнюю фразу князь сказал специально, чтобы посмотреть, как отреагирует корнет на то, что его хвалит младший по чину, но куда как более опытный в вопросах выживания Григорий. Увиденное понравилось – нормально реагирует, даже довольно улыбнуться и то не постеснялся.
«И всего-то разок на операционном столе повалялся, а сколько ума прибавилось».
– Так вот, по поводу занятий. Чем больше они прольют пота на занятиях, тем меньше потеряют крови на службе. Тем более в последнее время появилась некоторая экономия в патронах и их можно не беречь так уж сильно.
– С этим утверждением трудно спорить, Александр Яковлевич. А вот интересно, для вас есть польза от таскания солдатами бревен?
– Конечно! У меня теперь гораздо больше времени для личных занятий на полигоне.
«А заодно – разработка, проверка и испытание всех моих идей по поводу подготовки личного состава. Скоро обычный «молодой» из недавнего пополнения будет стрелять, как ковбой, и бегать, как ковбойская лошадь, а в маскировке запросто переплюнет хамелеона».
Отмокая вечером в ванне, Александр вспоминал разговор-собеседование с господином Сониным, состоявшийся ровно месяц назад. В общем и целом Андрей Владимирович князю понравился: опытный профессионал, достаточно молодой – сорок лет еще далеко не старость, держался хорошо и с чувством собственного достоинства, хотя было заметно, что особым достатком похвастать не может. Так, остатки былой роскоши. На вопросы отвечал не задумываясь, даже на достаточно неприятные для него. Например, о причине увольнения с должности управляющего механическим заводом ответил просто:
– По причине несогласия с тем, как ведутся дела новым руководством.
– Новым руководством? Прошу прощения, нельзя ли подробнее об этом?
– Конечно. Когда четыре года назад по высочайшему повелению все предприятия Сергея Ивановича… то есть господина Мальцева, были переданы в казенное управление, всем сразу стало понятно, что это начало конца. Шестого апреля прошлого года совершилось банкротство, и завод, которым я имел честь управлять, приобрел некий господин Бергюссон. Увольнения рабочих, снижение расценок, износ оборудования и совершенно хищническое хозяйствование…
«Да уж, из директоров завода в сменные мастера. Этакая карьера наоборот. А ведь хорошо держится! Самое же интересное, что теперь я знаю, где можно навербовать квалифицированных мастеровых. Ну или более-менее подготовленных».
– …после чего получил полный расчет. Далее, думаю, вам все известно.
Князь кивнул, соглашаясь. На самом деле все, что поведал ему бывший управляющий одного из заводов в Дятьково, Александр знал и так – стряпчий собрал всю доступную информацию о кандидатах, заодно осветив причину банкротства Торгово-Промышленного товарищества господина Мальцева. Родственники генерал-майора в отставке – вот настоящая причина, развалившая громадный концерн из десятков заводов, ферм, фабрик… Вроде бы и фаянсовое со стекольным производством были в наличии. Было, да сплыло! Дети Сергея Ивановича выросли при дворе, и отцовское дело их интересовало мало. В отличие от денег, причитающихся им в наследство, – об этом они не забывали никогда. Интригами детки и жена добились передачи части концерна под казенную опеку, но немного просчитались: пошли убытки, уменьшились продажи и стала нарастать неразбериха в управлении заводами. И что самое интересное, рос и долг перед казной. Как следствие, пришлось спешно передавать вообще все под управление чиновников, причем за треть настоящей цены. Что называется, жадность до добра не доводит. Впрочем, наследникам Мальцева и трети от настоящей стоимости хватило за глаза – до сих пор промотать не смогли.
– Ну что же, вы приняты, Андрей Владимирович. Условия следующие: годовой оклад в семь тысяч рублей и пять процентов от чистой прибыли с производства. Жить будете на квартире, но это временно. На следующий год, к лету, строители обещали возвести три дома – один из них предназначен для проживания управляющего фабрикой, то есть для вас. Вы согласны?
Услышав размер своего жалованья, Сонин поначалу едва заметно поморщился, но, дослушав до конца, не смог сдержать улыбки.
– Ваше сиятельство, я с благодарностью принимаю ваше предложение!
– Хорошо. Тогда прошу прочитать и подписать договор.
Собеседник князя тщательно ознакомился с поданным ему документом, заработав в глазах Александра пару дополнительных баллов. Некоторые пункты соглашения явно удивили господина управляющего – своей наивностью, что ли? Но комментировать их он не стал, молча расписавшись на шести листах договора и приготовившись слушать дальше.
– Теперь прошу принять доверенность на управление фабрикой и операции с расчетным счетом, письмо для временного управляющего касательно передачи вам всех дел и документов. Ваш экземпляр договора. А вот чек с авансом и подъемными. Так же я хотел бы разъяснить те пункты договора, что вызвали вашу улыбку. Отсутствие прописанных штрафных санкций за нарушение этих условий, а именно за разглашение коммерческих и производственных тайн, воровство и махинации, недобросовестное отношение к работе, ставшее причиной неустоек, простоев и тому подобного. Так вот. Отсутствие санкций объясняется просто: в случае выявленного нарушения или обоснованных подозрений с вами произойдет несчастный случай со смертельным исходом.
– Ваше сиятельство… Вы изволите шутить?!
– Господин Сонин, разве я похож на шутника?
Поглядев в тигриные глаза работодателя, управляющий непроизвольно дернулся: на шутника князь походил меньше всего, скорее на матерого душегуба, сожалеющего, что нельзя убить своего собеседника. Пока нельзя. Наваждение схлынуло, и перед Сониным опять сидел молодой офицер с благожелательной улыбкой на губах, гостеприимный хозяин и приятный собеседник.
– Во всем, что касается моей фабрики, я всегда предельно серьезен. Не стоит так бледнеть, Андрей Владимирович, все не так плохо, как вы подумали. Работайте честно, и я обещаю, что вы ни о чем не пожалеете ни разу. Вот, например, у вас подрастает сын… Эдуард, если не ошибаюсь?
– Верно, но откуда?..
– Право же, вы меня удивляете. Вы что же, думаете, я выбрал вас наобум? Так вот, вернемся к вашему сыну. Его обучение в любом университете оплатит РОК. Будет и еще несколько мелких, но приятных мелочей – я уверен, вам понравится.
Усевшись за свой «деловой» стол, Александр для начала полистал блокнот-ежедневник, вычеркивая решенные дела и вопросы. Кредит все же пришлось взять – уж больно много выплат предстояло. Остаток за станки, аванс на очередную стойку Шухову, первый платеж за металлургический завод и, разумеется, расходы на производство. А скоро еще и модернизация этого самого завода намечалась. В общем, расходы нарастали, а доходы падали. Вернее, на службе их практически не было: до первых осенних заморозков, пришедших в этом году необычайно рано, поручику удалось отловить всего два каравана, и то навара с них… В первый раз – три лошади под грузом, во второй – две и пяток носильщиков. Одним словом, мелочь на карманные расходы. А вот вне службы денежка капала. Тоненькая струйка лицензионных отчислений превратилась в слабенький, чахленький, но все же ручеек, который приносил в среднем по двадцать-тридцать тысяч в месяц. Прослеживалась обнадеживающая тенденция к увеличению поступлений, но не так быстро, как хотелось бы.
«Жалко, что ничего не помню про звуковое кино. За год бы миллионером стал. Хотя, если подумать, я уже миллионер по факту».
Просьба подпоручика Дымкова натолкнула Александра на интересную мысль, вернее, идею. Вскоре у начштаба Ченстоховской бригады полковника Толкушкина должен был приключиться юбилей – аж двадцать пять лет беспорочной службы. По этому поводу вроде как и прием в офицерском собрании планировался. Но это пока было неясно. Да и неважно. Главное – поздравить именинника соберутся почти все старшие офицеры бригады и немало младших. Юбиляру будут дарить памятные подарки…
«Вот и презентую «орла» из первых моделей, только надо будет озаботиться отделкой пистолета и красивой упаковкой. Начальство порадую и господ офицеров заинтересую. Вряд ли кто останется равнодушным!»
Размышляя, как устроить все наилучшим образом, чтобы и подарок вручить, и засветить его, князь внезапно подумал, что идею стоит немного развить. Нанять десяток подходящих людей на должность торгового агента и разослать их по гарнизонам и полкам Русской императорской армии – пускай демонстрируют оружейную новинку и собирают заказы-заявки, попутно и вилки-ложки-поварешки пристраивают вместе с зажигалками и ножами. Поставить на это направление одного из оборотистых племянников господина Лунева… Или все это преждевременно? Штатным оружием унтер-, обер– и штаб– офицеров по сию пору является четырехлинейный «смит-вессон», а значит, и вала заказов не будет.
«Вроде конкурс на новое штатное оружие офицеров еще не объявляли? Или уже, но я пропустил? Да нет вроде. Еще и трехлинейную винтовку Мосина не утвердили. Но вот там-то уж точно страсти кипят немалые, да я еще со своей вклинюсь. Все равно пора выдавать Валентину Ивановичу задание на работу по револьверу, который мы, недолго мучаясь, так и назовем – револьвер Греве – Агренева, сокращенно «грав». Где там у меня эскизики? Фу, пыли-то сколько! Револьвер будет представлен в двух моделях: солдатский, несамовзводный и с поочередной экстракцией патронов, и офицерский – самовзводный, с откидным барабаном. Ежели еще и себестоимость окажется в пределах десяти рублей, победа на конкурсе будет обеспечена. Не забыть бы еще с Леоном Наганом договориться о лицензии на двуперую пружину. Или обменяться лицензиями, наверняка его что-то да заинтересует. И по поводу винтовки напомним Валентину свет Ивановичу – сколько можно кормить меня «завтраками», в конце-то концов!!»
Заклеив конверт, поручик отложил его в сторону, к полудюжине других. Чем дальше, тем больше приходилось изводить чернил, составляя планы, расписывая пошагово свои действия, рисуя схемы и графики – для себя же. И возиться с разнообразными документами: счета, планы, сметы, отчеты, коммерческие предложения и письма, письма, письма! Пробежавшись взглядом по обтянутой зеленым сукном столешнице, Александр лишь обреченно вздохнул: одно письмо написал, можно приступать к следующему. Через три часа за окном вовсю светила луна, а перед князем лежала солидная стопка конвертов: в одном послании он успокаивал Вальтера Грейта, обещая молочные реки и кисельные берега, в другом – давал господину Круппу отмашку на начало работ по реконструкции завода (которая обещала выйти заметно дороже, чем сам завод), в третьем – соглашался с Шуховым в том, что город Ярославль подходит для постройки консервного завода (вернее, заводища, потому как объемы продукции планировались очень солидные).
«Сонину, Мальцеву, Луневу, тетушке, подполковнику Васильеву… фух, вроде все. Таким макаром и секретаршу скоро заводить придется».
Повертев в руках последнее письмо, Александр довольно хмыкнул: в нем он «слил» подполковнику всех мелких купцов, балующихся реализацией контрабандного товара. Пускай Васильев развеется немного, а то ведь и рехнуться можно, выискивая запрещенную литературу и всевозможных «рэволюционэров».
Идея с рекламой «орла» себя оправдала. Поначалу именинник зацепился взглядом за лакированную деревянную шкатулку (в похожих обычно продавали дуэльные пистолеты), потом удивленно-озадаченно вертел в руках незнакомое оружие и руководство пользователя к нему, затем спросил совета у одного, другого… А потом уже господ офицеров и палкой было не отогнать от такой ну просто страсть как интересной игрушки. Настоящей, мужской. Подполковник Росляков еще не появился в офицерском собрании, а штаб-ротмистр Блинский был сильно занят очередной пламенной любовью к очередной юной мадемуазель. Поэтому частично ответить на многочисленные вопросы смог только командир Бискунского отряда ротмистр Булатов.
– Господа, это самозарядный пистолет. Я уже имел возможность как-то опробовать схожую модель. Вот, смотрите.
С этими словами ротмистр надавил на кнопку, и из рукоятки оружия выскользнула прямоугольная дырчатая пластина.
– Это называется магазин. Вот так…
Затвор тихо прошелестел, вставая на боевой взвод.
– Он приводится в готовность к стрельбе. Тут предохранитель…
– Ого! Это сколько же патронов!
– И чьей выделки этот пистоль, позвольте осведомиться? Признаться, отсутствие клейма несколько смущает.
– А насколько надежен этот механизм?
– Господа! Механизм, как вы выразились, вполне надежен, уверяю вас. Предлагаю пригласить к нам изобретателя сей диковинки.
– В смысле – изобретателя?
Это уже полковник отвлекся от попыток самостоятельно собрать свой подарок и включился в разговор.
– Да-да, вы не ослышались, Олег Дмитриевич. Именно изобретателя. Господа, вы все его прекрасно знаете как участника громкой дуэли, случившейся год назад.
– Поручик Агренев?!
– Вот видите, господа, я был прав.
Когда барон Нолькен на правах старого знакомого подошел к князю, последний как раз закончил рассказывать баронессе Виттельсбах немного переделанную историю из «Декамерона» и любовался смеющейся красавицей. Своей красавицей!
– Обворожительнейшая Софья Михайловна, прошу вашего прощения и дозволения. Мне крайне необходимо ненадолго лишить вас общества князя.
Все еще улыбаясь, дама молча кивнула, попутно обмахиваясь веером и стараясь успокоиться. Уже отходя следом за бароном, Александр услышал за спиной тихий, ехидно-довольный голосок Сони:
– Сказочник…
Узнав, что его ждет как минимум десяток сослуживцев (причем все как один старше его по званию), поручик тут же поторопился присоединиться к такой хорошей компании. Быстро подсчитав присутствующих в курительной комнате господ офицеров, он довольно прищурился: не десяток – две дюжины. Затянувшись ароматной сигариллой, полковник, как самый старший по званию среди присутствующих, громогласно объявил:
– Без чинов, господа! Александр Яковлевич, поведайте же нам наконец, что за пистоль такой вы измыслили?
– Извольте…
В несколько быстрых движений князь произвел неполную разборку, выкладывая все детали «орла» на маленький овальный столик.
– Прошу, так сказать, наглядное пособие.
Пока Александр объяснял офицерам, как и что устроено в его пистолете, те даже курить забыли. А когда он начал перечислять тактико-технические характеристики «орла», то и дышать кое-кто позабыл, разразившись надсадным кашлем.
– Простите, господа!
– Ничего страшного, я все равно уже закончил…
– Позвольте нескромный вопрос, князь. А как вам вообще пришла в голову такая идея?
– Сложно сказать. Когда мне пришла такая идея… Наверное, во время моего первого знакомства с контрабандистами. Ах, если бы у меня в руках тогда оказался вот такой пистолет!
– Ха! Помнится, вы и так весьма недурно управились!
– Верно, справился. А если бы их было на пяток поболее или же будь они порешительней, так я бы с вами сейчас не беседовал – и это тоже верно, господа.
Присутствующие поневоле примерили слова князя на себя и молчаливо согласились. Неловкую паузу разбил ротмистр Булатов, задав явно интересующий всех вопрос (и косясь при этом на так и не собранного «орла»):
– А скажите, Александр Яковлевич. В прошлую нашу беседу вы говорили, что хотите открыть заводик по выделке… каюсь, забыл?
– «Рокот», «орел», он перед вами, Борис Георгиевич, и «плетка». Серийная выделка начнется через восемь дней.
«Блин! Надо было отписать Греве, чтобы прислал десяток-другой готовых пистолетов!»
– О! И какова же будет цена у вашего оружия?
– Пятнадцать рублей для офицеров нашей бригады. А другим пока ничего не достанется – уж больно невелико вначале будет производство.
После короткого совещания господа офицеры дружно постановили:
чтобы не отвлекать поручика от службы, желающие обзавестись пистолетом будут обращаться к ротмистру Николаеву (тем более он и так по должности «курирует» все оружейные дела в Ченстоховской бригаде), а уже он будет вести все дела с Александром;
на такое хорошее дело любой желающий (из тех, кто платил взносы, конечно!) может взять кредит из кассы взаимопомощи (Александр специально занизил цену на рубль ниже себестоимости «орла», зато любой корнет в бригаде мог себе позволить слегка прибарахлиться!);
выразить поручику Агреневу свой дружный одобрямс!
Оставшись наедине с юбиляром, Александр минут десять показывал, как собирать-разбирать «орла», особенности пользования и прочие полезные мелочи, мимоходом рассказывая о своем «небольшом заводике».
– Князь, но ведь это получается… Позвольте осведомиться, как вам удалось все устроить?! Ведь на такое дело необходимы просто… гигантские средства?
Легкая настороженность полковника Толкушкина прошла достаточно быстро: сначала поручик посетовал на трудности, которые сопровождали получение большого кредита, потом беззастенчиво похвастался своим изобретательским талантом и тем фактом, что собирается представить на конкурс винтовку собственной конструкции, мимоходом упомянул о личном знакомстве с «пушечным королем» Круппом, скромно намекнул на большое количество премий…
– Изрядно! Как вы сказали – больше пятидесяти привилеев оформили?
– Так точно, Олег Дмитриевич. Нанял толкового стряпчего, условился о проценте за его услуги, так он за два года неплохое состояние себе сделал, оформляя от моего имени лицензии.
– Как я посмотрю, вы зря времени не теряете…
Начальник штаба Ченстоховской бригады пребывал в легкой растерянности. С одной стороны, сидящий перед ним поручик успел себя зарекомендовать умелым и опытным командиром. Штаб-ротмистр Блинский прямо нарадоваться не может, и подполковник Росляков несколько раз отмечал в рапортах… несколько десятков раз. Опять же награды имеет, в бою проявил себя с самой лучшей стороны. А с другой стороны, молодой еще, в сущности, человек (притом без малейшей протекции) проявил настолько отменную деловую хватку, словно и не офицер Русской императорской армии, а какой-то… Подумав немного, полковник все же решил: производить оружие, да еще такое, офицеру и аристократу вполне уместно, более того – даже некоторым образом почетно.
– Скажите, Александр Яковлевич, а вы не думали представить пистолет вашей конструкции на рассмотрение в Главное артиллерийское управление?
– Признаюсь честно, были такие мысли, Олег Дмитриевич. Только вряд ли им заинтересуются. Оружие новое и, смею надеяться, хорошее, но есть у него небольшой недостаток. Цена, Олег Дмитриевич, больно высока будет для господ генералов из Главного управления.
– Разве? По мне, так вполне недорого.
– Это я своим сослуживцам готов отдавать «орел» почти по себестоимости, а для других цена будет не меньше двадцати пяти рублей. И это еще недорого, уверяю вас.
– Нда-с… Выходит, вы в убыток себе?
– Право же, большого урона я не понесу. Считайте это моей прихотью, если хотите.
– Ну что же… Ах да, давно хотел уточнить. Вот, помнится мне, приходила служебная записка от подполковника Рослякова. Вы не могли бы подробнее поведать мне свои соображения по поводу новой тактики?
Когда Александр вернулся к Софье, то обнаружил рядом с нею сразу пять подруг разного возраста: дамы оккупировали несколько диванчиков и мило увлеченно общались друг с другом (причем, как уловил поручик, они дружно кого-то обси… э… обсуждали). Заметив подходящего к ним Александра, они оживились еще больше.
– Князь! Софья Михайловна поведала нам, что вы ее изрядно повеселили?! Расскажите же и нам…
Тут же к вопросу-утверждению одной подружки присоединились и другие, немного вразнобой загомонив:
– Просим, просим!
– Мы просто умираем от любопытства!
– Ну хорошо, хорошо! Располагайтесь поудобнее, милые дамы. Жил-был в солнечной Италии старый бондарь, а жена у него, как на грех, была молода и очень хороша собой…
К тому моменту, когда история пошла к завершению, вокруг князя, баронессы и ее подруг образовалась небольшая толпа любителей разговорного жанра. Именно поэтому Александру с Софьей не удалось улизнуть с приема пораньше: поначалу не дали благодарные слушатели, затем к ним присоединились офицеры, пропустившие «презентацию» «орла» и горящие желанием задать ну очень важный вопрос (причем, как правило, один на всех – нельзя ли и мне опробовать новинку?!), а затем объявили розыгрыш благотворительной (то есть отказаться участвовать, увы, ни в коем разе) лотереи.
На следующий день время для Александра тянулось как резина, а иногда и вовсе казалось, что застыло на месте и день будет длиться вечно. В отрядной канцелярии было тихо и тепло, хотелось завалиться на диванчик и помедитировать минут пятьсот-семьсот.
«Ведь и сонливости нет почти, а двигаться все равно не хочется. Вот интересно, почему у меня такой «отходняк» только после светских мероприятий? Приемов-вечеринок, балов-дискотек. Может, это из-за того, что все они заканчиваются глубоко за полночь? Или очень рано утром. А ведь сколько в засадах сиживал, и ничего – потом весь день свежий как огурчик! Консервированный».
Сварив себе очередную порцию кофе (такое ответственное дело он никому, кроме себя, не доверял), на обратном пути в офицерскую комнату поручик покосился на стол с донесениями и рапортами за вчерашний день, но останавливаться и читать не стал: было бы что важное или интересное, так наверняка уже сообщили бы.
– Вестовой!
– Здесь!
– Пригласи-ка, голубчик, ко мне старшего унтера второго взвода.
Спустя пять минут на пороге канцелярии нарисовался Григорий.
– По вашему приказанию…
Недослушав, Александр от души зевнул и осведомился:
– Кофе будешь? Я с запасом сварил.
– Не, командир, мне оно не по нутру. Вот разве чайку?
– Чаю так чаю. Сам управишься или вестовому приказать?
Подождав, пока унтер сходит за кипятком, князь встряхнулся, прогоняя лень, и поинтересовался:
– Ну как, успехи есть?
– Как не быть, имеются, ага. Троих точно сговорил, четверо в сумнениях пока, еще думают.
– И о чем эти сомнения?
– Так оне все семейные, вот и сумлеваются – стоит ли им с места старого да знакомого в новое переезжать. Ничё, сговорю! Это. Что-то ты, командир, какой-то уставший?
– Вчера до двух пополуночи в собрании проторчал.
Григорий понимающе улыбнулся в усы: в собрании до двух, а на заставу к девяти явился. Значит, баронессу «провожал»…
– Как там наш шпион поживает?
– Да все как обычно. Тут поспрошает, там послухает, ишшо где потрется…
Когда Григорий вычислил (молодец, кстати) в своем взводе «дятла», то поначалу хотел разобраться с ним по-свойски, не выносить сор из избы. Но пока он прикидывал да примерялся, вернулся из отпуска командир, и унтер с облегчением свалил на него решение нежданной проблемы. Александр же, не раздумывая долго, указал: оставить все как есть и не устраивать рядовому Бибикову несчастный случай. А чтобы Гриша точно понял, почему это надо сделать, пояснил:
– Уберем одного, подсунут другого. Этот же теперь для нас безвреден почти, даже полезен будет! По расспросам сразу поймем, куда ветер дует. Ты нашим шепни о нем и постарайся выяснить, к кому он бегает со своими докладами.
Последнее унтеру прояснить не удалось до сих пор – уж больно осторожен был чей-то информатор. Но видели разок в том же районе жандармского штаб-ротмистра Сурикова. Хотя, может, это было простым совпадением. Бывает ведь и такое в жизни.
– И что он выспрашивает?
– Хы! Интересуется, стервец, как мы на «охоту» ходили да как караваны таким малым числом перехватывали!
«Так… Вот и обещанные неприятности. Точнее, небольшое беспокойство. Поздно спохватились, чернильные души. Из «особой» ветеранской группы на заставе только двое и остались, да и те скоро ко мне в Сестрорецк уедут. А остальные все как один подтвердят, что всю перехваченную контрабанду я сдавал родному государству. Что еще? И все, больше подловить-то и не на чем. Скупщик только по голосу опознает, да и то очень сомнительное доказательство. А большие потери среди бедняжек контрабандистов, так и караванов сколько перехватил! Чиновники-оценщики едва не плакали от радости. Вот у кого я на хорошем счету!»
– Сядет в уголок и вроде как и не интересно ему. Песий сын!
– Ладно. А! Совсем забыл, Валентин Иванович о тебе в своем письме справлялся.
– Поди ж ты, не забыл! И ему мой поклон передавай, Александр Яковлевич. Как оно тама?
– Слава богу, без накладок пока. Первую сотню «рокотов» на склад отправили, патроны начали выделывать. Скоро посылка придет с образцами, вот и полюбуемся.
В первых числах декабря на заставу пожаловали нежданные гости, и если подполковник Росляков был привычен, то чиновник Таможенного департамента…
– День добрый, Сергей Юрьевич.
Немного напрягшийся при виде начальства штаб-ротмистр успокоенно поздоровался в ответ – раз уж разговор начинают с имени-отчества…
– Позвольте вам представить моего спутника. Господин Хлудов, Николай Степанович, имеет честь служить в Таможенном департаменте в чине коллежского асессора. Сергей Юрьевич, господин Хлудов желает переговорить с поручиком князем Агреневым. Вы не могли бы послать вестового за ним?
Когда Александр зашел в канцелярию, то первое, что он увидел, – недовольно-высокомерную мину на лице (вообще-то на язык просилось «харя») незнакомого ему чиновника.
«Можно сказать, любовь с первого взгляда. Специально такого послали, что ли? Или чем толще рожа, тем выше чин?»
Представив чиновника еще раз, подполковник поудобнее расположился и сделал приглашающий жест.
– Вы можете начинать, господин Хлудов.
– Благодарю, господин подполковник.
Чиновник помедлил, видимо подбирая нужные слова, затем негромко прокашлялся и выдал:
– Скажите, поручик…
– Великодушно прошу простить, что перебиваю, но для вас я «ваше благородие» или «ваше сиятельство». Только так и никак иначе. Прошу, продолжайте.
Побагровевший чиновник дернул щекой, но все же вспомнил, на чем его прервали.
– Так вот, мне поручено осведомиться…
– Еще раз прошу прощения – кем поручено?
– Господином коллежским советником Вятовым! Я могу наконец продолжить? Сведения о том, что в городе Сестрорецке у вас имеется завод, соответствуют действительности? Он и вправду принадлежит вам?
– А что, есть какие-то сомнения?
Глядя на поручика, нельзя было сказать, что он тяготится разговором. Скорее немного скучает. А подполковник и штаб-ротмистр и вовсе молча наслаждались разворачивающимся действом: их сослуживец демонстративно и с некоторой ленцой унижал чиновника, уверенно доводя последнего до белого каления.
– То есть – да?! Тогда я попросил бы вас объяснить, откуда у вас взялись такие деньги!
– Плохо просите, плохо. Вот если бы на коленях…
– Да… вы… Да что вы себе позволяете! Вы не смеете!
– Я? Это вы только что позволили себе оскорбить и честь четырнадцатой Ченстоховской бригады, и лично меня как офицера. Вы вообще понимаете, что и у кого вы спрашиваете?
– Я требую объяснений!
– Хм. А покажите-ка мне, любезный, предписание или какую другую бумагу, дающую право вам, гражданскому чину, требовать что-то от офицера Русской императорской армии? Что, неужели не озаботились выправить? Ну что же вы так плохо подготовились! Требовать будете у себя дома, голубчик, а здесь воинская часть. Молчать!
Последнее слово поручик произнес вполголоса и спокойно, но замерли все присутствующие – столько властности и угрозы прозвучало.
– На любые вопросы я отвечу только своему командованию. Или в суде, только тогда и я подам встречный иск и обязательно выиграю процесс. Вы же здесь никто и звать вас никак. Я доступно излагаю? Тогда я вас более не задерживаю…
Чиновник так торопился, что едва не выскочил на улицу без шубы. А подполковник Росляков, проходя мимо своего подчиненного, одобрительно кивнул, обернувшись напоследок уже на пороге:
– Всего хорошего, господа!
