Пролог
Год 948 от Великого Собора
Месяц Святого Доминика Просветителя
Год девятьсот сорок восьмой от Великого Собора запомнился жителям Ланса как год недорода и год бесславного окончания вконец разорившей континентальные провинции войны. Горожан будоражили слухи о скором конце света, сельский люд в сердцах поминал засушливое лето, дождливую осень и раннюю морозную зиму. А еще — все поглядывали в небо на сулящую новые неприятности кровавую комету. И пусть никто толком не мог объяснить, какие именно несчастья вскоре обрушатся на страну, надежд на перемены к лучшему у подданных Джеймса Третьего почти не осталось. Да и какой прок от пустых надежд, когда вот-вот придется положить зубы на полку?
Всадники, что направлялись на поклон к известному на побережье отшельнику, в полной мере ощутили на себе дурное настроение местных жителей. Радовались им разве что владельцы харчевен и постоялых дворов, да и у тех за фальшивыми улыбками скрывалось желание опустошить кошели путников до последнего денье. Напроситься же на постой в какой-нибудь захудалой деревеньке и вовсе было пустой затеей. Обыватели, с суеверным ужасом боявшиеся сглаза и порчи, не пускали чужаков даже на порог.
Слишком уж часто в последнее время поражала души людей бесноватость. И слишком опрометчиво поступил монарх, повелев закрыть миссии ордена Изгоняющих и выдворить братьев-экзорцистов из страны. Приходские священники были способны изгнать из человека беса далеко не всегда…
С пролива дул холодный, пронизывающий насквозь ветер, к полудню стеной повалил мокрый снег, но двое верховых и не подумали укрыться от ненастья на постоялом дворе. Молодой человек лет двадцати от роду, с резкими и властными чертами лица, кутался в плащ и очевидным образом злился на спутника, который поспешил тронуться в путь, едва только рассвело. Тот ехал впереди и помалкивал, однако усилившийся ветер и летевший прямо в глаза снег портили настроение и ему. К тому же щегольская короткая куртка, отороченная куньим мехом, совсем не подходила для разыгравшейся непогоды.
— Смотрю, Патрик, ты сам не рад уже, что на своем настоял? — не смог удержаться от шпильки молодой человек, — Вот отморозишь себе что-нибудь, вспомнишь мои слова…
— Прошу вас, дорогой Эдвард, пожалейте мое бедное сердце. — Патрик, граф Нейл, приложил руку к левой стороне груди, но глаза его остались холодными и бесстрастными.
— Пожалеть? С чего бы? Я не хотел сюда ехать. Я боюсь даже подумать, что станется с отцом, когда он прослышит про авантюру, на которую подбил его наследника некий граф…
— А я боюсь подумать, что сталось бы с неким наследником престола, попадись он на глаза его величеству в ту пору, когда не вполне владел собой. Мне и так уже пришлось позаботиться о вашем излишне болтливом камердинере.
— С вами, Патрик, не поболтаешь… И вместе с тем монастырь Святого Мартина находится несколько ближе к столице, чем эта дыра Пригге. — Принц выплюнул название захудалой деревушки с нескрываемым презрением. — И переплывать через Ланмар не пришлось бы…
— Вот именно, монастырь Святого Мартина находится слишком близко к столице. Кроме того, я вовсе не уверен, что настоятель способен снять порчу, зато поставить в известность вашего батюшку он бы ни в коем случае не забыл.
— И что с того? Избавь он меня к тому времени от беса…
— Мой дорогой принц, первородство вовсе не гарантирует престолонаследия! Слухи об одержимости гарантированно закроют вам дорогу к трону. А если присовокупить к ним самоубийство супруги, которое вряд ли можно объяснить одной только послеродовой горячкой…
— Я не имею к этому никакого отношения!
— Могли бы поменьше волочиться за придворными красотками… — вполголоса заметил граф, но был услышан.
— Довольно, Патрик! Ты прекрасно знаешь, зачем отец устроил этот брак. Он кинул меня лордам с континента, как кидают кость своре голодных псов! Да, эти напыщенные болваны сразу позабыли о проигранной Норвейму войне, а герцог Риз пошел на такие уступки, о которых мы и мечтать не могли! Но знай я наперед, что его дочь окажется сущей ведьмой, я бы и близко к ней не подошел! Ты же видишь — эта стерва даже после смерти продолжает портить мне кровь!
— Ваша любвеобильность, мой принц…
— Да что любвеобильность?! Ведьма, она и есть ведьма, и моя верность не изменила бы ее природы!
— Так-то оно так, но измена есть грех, а любой грех открывает бесам дорогу в душу. Не было бы греха, глядишь, и не пришлось бы нам тащиться за тридевять земель.
— Вот только не надо читать мне нотаций! Лучше объясни, зачем мы едем к какому-то затворнику, если легко можем посетить миссию ордена Изгоняющих в Нильмаре?
— Погода плохо влияет на вашу способность к здравым рассуждениям, мой дорогой принц. Вы хотите, чтобы о вашей проблеме моментально стало известно в Акрае? Желаете оказаться на крючке у Стильга?
— Но тайна исповеди…
— Когда тайна исповеди мешает государственным интересам, о ней принято забывать. Между тем всем известно, кому экзорцисты служат на самом деле. Ваш батюшка выставил их из страны вовсе не в припадке дурного настроения, как растрезвонили потом на каждом углу.
— Тебе всюду заговоры мерещатся!
— Тем и живу, — нахмурился граф. — Но почему вы так настроены против местного отшельника? Его успехи в изгнании бесов признавали даже экзорцисты!
— Мне претит сама мысль прибегать к помощи еретика!
— Ну, тогда вам одна дорога…
— Куда? — заинтересовался принц.
— В Норвейм. Вот братья-экзекуторы удивятся…
— Патрик, не испытывай моего терпения!
— Мне удалиться?
— Нет, бесы тебя забери! — рявкнул Эдвард и, чуть помедлив, тихо заметил: — Прости, Патрик, я просто не хочу иметь никаких дел с отступником, пусть даже он и являет миру чудеса святости. Как мне говорили, его рассуждения полны ереси.
— С каких пор вы стали таким благочестивым? — удивился граф.
— С тех пор, как в мою душу вцепился этот клятый бес! Я не живу сейчас, а существую…
— Вы и дальше собираетесь существовать? — уточнил Патрик, который за последнее время успел свыкнуться с резкими перепадами настроения его высочества и уже не обращал на них внимания. — Или все же намерены стать Эдвардом Первым?
— Откуда такая любовь к риторическим вопросам? — нахмурился принц.
Но едва он только собрался сказать графу какую-нибудь гадость, как лес расступился, и всадники выехали на просторную поляну.
— Мы на месте. — Патрик указал на темный силуэт двухэтажного дома.
— А неплохо этот отшельник устроился, — задумчиво огляделся по сторонам принц.
Выбежавший из пристроя служка ловко принял поводья и повел лошадей к приспособленному под конюшню сараю.
— Добро пожаловать! — указал на крыльцо граф Нейл.
— Только после тебя, — бросил ему в ответ Эдвард. Пропустив графа вперед, принц расстегнул застежки плаща, на ладонь выдвинул из ножен меч и бросил его обратно.
— Говорите, это мне везде заговоры мерещатся? — не упустил возможности съехидничать Патрик и, кое-как сбив с куртки снег, без стука распахнул дверь.
Принц последовал за ним. Откинул с головы капюшон и внимательно оглядел просторную комнату, у дальней стены которой в камине гудело высокое пламя. Рядом громоздилась сложенная из сухих дров высокая поленница, так что ненастье хозяин дома встречал во всеоружии. Впрочем, вышедший к гостям отшельник ничуть не походил на человека, которого мог смутить обычный снегопад.
— Ваше высочество, — слегка склонил голову мужчина неопределенного возраста, облаченный в длинную байковую хламиду, — большая честь для меня видеть вас здесь…
— Неужели?..
Эдвард бросил мокрый плащ на спинку кресла и прошел к камину. Интересоваться, откуда затворник знает, кто к нему пожаловал, он и не подумал. Спрашивать имя хозяина — тоже. Ни к чему это.
— У вас есть основания сомневаться в моих словах? — мягко улыбнулся отшельник.
— А у меня есть основания вам доверять?
— Однако же именно вы почтили меня визитом…
— Туше! — хохотнул Патрик и сел поближе к камину. — Надеюсь, вы не откажете замерзшим путникам в стаканчике бренди?
— Или подогретого вина, — уставился Эдвард на хозяина, почтение которого к гостям было, без всякого сомнения, показным. Уж кого-кого, а лицемеров и лжецов принц на своем веку навидался достаточно.
— Я не держу в доме хмельного, — вежливо, но твердо сказал затворник. — Думаю, не хуже бренди вас согреет травяной чай.
Эдвард досадливо поморщился, но предложенную кружку, над которой курился легкий дымок, принял. Отхлебнул. Насупился. Досадливо посмотрел на отшельника и рубанул с плеча:
— Ты можешь мне помочь?
— Смотря что вы хотите от меня получить, ваше высочество, — ушел от прямого ответа хозяин лесного жилища.
— А сам ты этого не понимаешь?
— Я понимаю лишь, что на вас наслали порчу. Еще я вижу беса, терзающего вашу душу. Каждодневные молитвы за здравие членов королевской семьи пока не дают ему обрести должную силу…
— Ах вот как? — Эдвард в раздражении грохнул кружкой. — Обрести должную силу? Ты так это называешь?
— Неважно, как я это называю, важно, что я могу этому помешать. Полагаю, вы хотите избавиться от порчи…
— Браво! — зааплодировал принц. — Друг мой, да ты, оказывается, настоящий мыслитель. И как только догадался?
— Ваше высочество, вы уверены, что хотите именно этого? — спокойно продолжил отшельник, не обратив ни малейшего внимания на прозвучавшую в словах собеседника издевку.
— А что еще ты можешь мне предложить? Развернуться и отправиться домой?
— Отнюдь нет. — Невозмутимость на мгновенье покинула хозяина дома, но он моментально взял себя в руки: — Порчу можно вернуть. Порчу можно передать другому человеку…
— Какие ты мерзости говоришь! — скривился Эдвард и вскочил на ноги. — Нет! Все, чего я хочу, — это избавиться от нее навсегда. Если тебе это по силам, называй свою цену.
— Не все в этом мире измеряется деньгами…
— Не стоит испытывать мое терпение!
— Выслушайте меня, ваше высочество…
— Разговор тут короткий: либо ты можешь снять порчу, либо нет!
— Могу.
— Тогда в чем проблема?
— Прежде чем что-либо сделать, я должен объяснить возможные последствия, — скрестил на груди руки раздраженный упрямством принца отшельник.
— Ваше высочество! — встрепенулся вдруг граф Нейл. — Выслушайте его. Не зря же мы проделали этот длинный и, так скажем, не очень приятный путь.
— Не уверен! — В глазах принца полыхнула ярость, однако здравый смысл быстро взял верх. — Ладно, говори, чего ты там хотел…
— Сначала просветите, что именно с вами произошло. Мне нужны подробности.
— Подробности? — фыркнул Эдвард. — Одна ведьма натравила на меня бесов, вот и все подробности!
— Если вы не хотите об этом говорить, боюсь, я ничем не смогу помочь…
— А-а-а, бес с тобой! — махнул рукой принц. — Моя супруга была на сносях, когда кто-то наплел ей обо мне всяких небылиц. Роды начались раньше срока, после них она и вовсе обезумела. Отказывалась глядеть на сына, бормотала что-то странное о тьме, проклятии и расплате. Несколько дней назад ее нашли удавившейся собственным шелковым палантином, а в ночь после похорон… в ночь после похорон моей душой попытался завладеть бес!
— Люди часто используют силы, не до конца понимая их природу, — кивнул отшельник.
— Не до конца понимая? — уставился на него принц. — Ты меня слышал вообще? Она призвала на мою голову беса!
— Бесы всего лишь частицы Бездны, обитающие в великой пустоте. К истинной Тьме они не имеют никакого отношения.
— Что?! Ты в своем уме?! — подскочил как ужаленный Эдвард. — Частицы Бездны? Да только всенощное бдение о королевской семье не позволило этой твари живьем утянуть меня в преисподнюю!
— Не все так просто, ваше высочество. Бесы — лишь сгустки силы. Не скверна, но порождения пустоты! Сами по себе эти создания не хороши и не плохи. Другое дело, что они способны проникать лишь в души, отягощенные грехом, ведь именно такие души лишены целостности. И поскольку грех изначально темен…
— Избавь меня от своих еретических бредней! — приказал принц. — А не то живо отправишься на костер!
— Не надо угроз. Я просто пытаюсь помочь. И изгнание беса — это крайний вариант. С моей помощью вы сможете взять над ним верх и получить его силу…
— Замолчи! Об этом не может быть и речи! Избавь меня от порчи, если можешь, и тогда я закрою глаза на крамольные речи, что ты ведешь в моем присутствии!
— Я спасу вас, но кто поможет остальным бесноватым, чьи души полны скверны лишь потому, что некому позаботиться о них и наставить на путь истинный? — повысил вдруг голос отшельник. — Вы столкнулись с обитателями Бездны исключительно из-за наведенной порчи, но есть и те, кто от рождения наделен даром соприкасаться с иным миром.
— Бесноватость — это дар? — хмыкнул граф Нейл.
— Бесноватыми пусть занимаются экзорцисты! — отрубил принц.
— Экзорцисты калечат души, выжигая из них то, чего сами не разумеют! — вмиг растерял всю свою невозмутимость отшельник. — Больше них вреда приносят только экзекуторы, но тех изначально ведет корысть и жажда власти…
— И что мне теперь, устроить приют для бесноватых?
Принц схватил со стола кружку с чаем и в три глотка осушил ее до дна. Темечко заломило, будто кто-то бился в голове, желая вырваться наружу. Эдвард выудил из кармашка четки и судорожно принялся перебирать их, пытаясь успокоить бешено стучавшее сердце.
— Нет, ваше высочество, — покачал головой отшельник. — Природу Бездны нужно изучать. Когда мы познаем ее, мы изменим мир! Кому нужны мертвые люди, именуемые святыми? Надо построить новые храмы…
— Довольно! — Принц с трудом унял бившую его дрожь, до боли стиснув пальцами граненые бусины четок. — Патрик, он и вправду спятил, или мне только кажется?
— Ваше высочество, — отшельник шагнул к Эдварду, — вы просто не представляете, что это даст вам лично. Бесы — не только проклятие, но и оружие. Понимая их природу и используя их, вы легко сокрушите всех врагов…
— Для начала я должен буду перебить половину собственных подданных, — с явственно прозвучавшим презрением в голосе ответил принц. — Против меня выступят все: чернь, лорды, Церковь. Ланс и Драгарн тоже не останутся в стороне: они давно точат зуб на наши континентальные провинции, а война с еретиками — прекрасный повод для военного союза.
— Но…
— Никаких «но»! — не выдержал Эдвард. — Называй свою цену и не морочь мне больше голову!
— Чтобы избавить вас от порчи, я буду вынужден принять ее на себя. — Отшельник внезапно успокоился. Зеленые глаза потемнели, а потом и вовсе сменили оттенок: один загорелся желтым огнем, второй стал серым, словно припорошенная дорожной пылью стекляшка. — Однако, если вы примете мое предложение…
— Еще раз услышу об этой ереси, отправлю на костер, — пообещал принц и в сердцах кинул в графа Нейла перчаткой. — Ты куда вообще меня притащил?
— А что, был большой выбор? — пожал плечами граф и поднялся на ноги. — Назовите уже свою цену, почтенный, или мы немедленно отбываем.
Отшельник несколько мгновений играл с графом в гляделки, потом опустил глаза и после недолгой паузы сразил принца наповал:
— Я хочу стать наставником вашего сына.
— Что?! Отдать первенца еретику?! — Эдвард от такой наглости потерял дар речи и заперхал. Придя в себя, он кинул на стол туго набитый кошель и многозначительно похлопал ладонью по рукояти меча. — Выбирай: золото или сталь.
— Ваше высочество, — ухватил принца за руку Патрик, — так нельзя!
— Нельзя? — прошипел принц в лицо советнику. — А ему надо мной издеваться можно?
— Нельзя вершить самосуд! Если узнают…
— Мне не нужно золою, — подлил масла в огонь отшельник.
— Ну что ж, — оставил в покое меч Эдвард, — ты сам выбрал свою судьбу. Уж поверь, я позабочусь, чтобы еще до захода солнца твой прах развеяли по ветру!
— Не думаю, что это в вашей власти, — не испугался угроз еретик. — В последнее время во владениях герцога Риза ваше слово мало что значит. Он, говорят, души в своей дочери не чаял…
— Ах ты подлец! — вскипел принц и вдруг хлопнул себя по лбу. — Герцог Риз! Ну конечно, как я сразу не сообразил!
— Мальчик получит прекрасное образование, можете не сомневаться.
— Моего сына еретик учить не будет! Никогда такому не бывать!
Эдвард схватил плащ и зашагал на выход, но у двери его нагнал Патрик.
— Ваше высочество, одумайтесь, — зашептал он на ухо принцу. — Из ведьминого отродья так и сяк не выйдет толку!
— Он не только ее сын, в его жилах течет и моя кровь! — осадил графа Эдвард. — Не забывай об этом!
— Но наполовину в нем порченая кровь Ризов, — уперся граф Нейл. — Прежде чем мы уедем, подумайте: хотите ли вы собственными руками преподнести корону одному из своих братьев?
— К бесам трон!
— Дорогой Эдвард! Возьмите себя в руки! В конце концов, мало ли что может случиться, пока ребенок растет? Никто из нас не вечен…
— А ведь и верно, — одумался принц, сунул Патрику скомканный плащ и, вернувшись в комнату, убрал в карман забытый на столе кошель. — Приступай, отшельник!
— Слово дано?
— Слово дано!
— Да будет так! — важно кивнул затворник и протянул руку к голове наследника престола.
Коснулся.
Эдварда передернуло от отвращения, он хотел было отодвинуться, но не успел: в глазах вспыхнули искры, тело наполнила смертная слабость, и принцу пришлось опереться о стол, чтобы не рухнуть на пол.
Мгновение спустя отшельник резко — будто жнец серпом взмахнул — отнял руку, и граф Нейл с изумлением увидел, что меж крепко сжатых пальцев у того извивается выдернутая из его высочества тень — тень куда более темная, чем ей полагалось быть при столь скудном освещении.
Еретик взмок от напряжения, его всего перекорежило, словно какая-то иная сущность пыталась перекроить человеческое тело по собственным меркам. И все же отшельник оказался сильней: когда его посеревшие пальцы разжались, от вырванной из принца тьмы не осталось и следа.
— Это все?.. — Эдвард помотал головой, прислушиваясь к собственным ощущениям. Понял, что разъедавшая все последние дни душу язва больше не высасывает из него силы, и широко улыбнулся: — Благодать-то какая…
— Да, ваше высочество. Как и договаривались, я вырвал беса из вашей души и заточил его в своей.
Отшельник вытер разом вспотевшее лицо и размеренно задышал, пытаясь унять лихорадочное сердцебиение.
— Вот и замечательно…
Принц забрал у графа плащ и, не прощаясь, устремился прочь из этого странного места. Он снова чувствовал себя живым, здоровым и полным сил. И это приводило его в неописуемый восторг.
— В семь лет, — толкнул Эдварда в спину голос отшельника. — Когда вашему сыну исполнится семь лет, я жду его у себя.
— Что? — недоуменно обернулся принц, который мыслями был уже далеко отсюда, потом вспомнил об уговоре и небрежно махнул рукой: — Ну да, конечно, конечно…
— И еще, ваше высочество! Я запер беса в себе, но если со мной что-нибудь случится, он непременно вернется по вашу душу.
Эдвард в бешенстве хлопнул дверью, молча вышел на крыльцо и расправил плечи. Набрал полную грудь морозного воздуха и моментально унял обуявший его гнев. Пусть в малыше и течет порченая кровь Ризов, еретик не станет его наставником никогда. Даже если ради этого принцу придется кого-то убить.
Никогда!
