38
– Вчера вечером убили еще двух женщин, – сказал Трэвен.
Секретарши, сидящие в своих кабинках вокруг них, пытались делать вид, что не прислушиваются к разговору. Их пальцы порхали над клавиатурами компьютеров, посылая адресатам деловые письма и меморандумы.
Отсу Хайята выглядела сегодня скромно в своем светло-коричневом платье. Она смотрела на него, сидя во вращающемся кресле.
– Это не имеет никакого отношения к корпорации Нагамучи, – произнесла она сдержанно.
– Так уж и не имеет, черт побери. – Трэвен оперся ладонями о стол. Он чувствовал себя усталым и раздраженным после того, как провел почти всю ночь сначала на месте преступления, потом в криминалистической лаборатории, однако ощущение бессилия, охватившее его, выплескивалось сейчас в самой грубой форме– Обе женщины часто работали манекенщицами и снимались в рекламных клипах Нагамучи меньше шести месяцев назад.
– Этим занималось рекламное агентство вашего отца, – ответила Хайята. – Простое совпадение.
– Это не совпадение, – выпрямился Трэвен. – Существует связь между убийцей и корпорацией.
– У вас есть доказательства?
– Они здесь. Я найду их.
– Какая может быть связь между корпорацией и Камиллой Эстеван?
– Это я тоже узнаю.
Хайята снова повернула голову в сторону компьютерного монитора.
– Вы напрасно тратите время, детектив Трэвен. Советую покинуть помещение прежде, чем я вызову службу безопасности.
– Неужели вас ничуть не беспокоит, что четыре женщины погибли от рук ублюдка? Причем это только те жертвы, о которых нам известно.
– Да, беспокоит. – Она бросила на Трэвена осуждающий взгляд. – Мне вообще не нравится, когда кого-нибудь убивают. Но чего вы хотите от меня?
Он смягчил голос, но заговорил настойчиво:
– Мне нужна помощь.
– Действительно, помощь вам нужна. Однако такую помощь я не могу вам оказать. Это расследование превратилось у вас в навязчивую идею, детектив Трэвен, вредно влияющую на состояние вашей психики. – Хайята смотрела на него бесстрастным взглядом.
– Только вы можете убедить директоров корпорации прислушаться к голосу разума, – продолжал настаивать Трэвен.
Равнодушное выражение на ее лице не изменилось.
– Если вы считаете, что только я могу убедить совет директоров разрешить вам остаться здесь и продолжать расследование, то уже потерпели неудачу. – Хайята постучала пальцем по клавиатуре компьютера. – Ваше присутствие в этом здании уже едва не стоило мне работы. Почему вы считаете, что я снова пойду на такой риск?
Трэвен попытался найти убедительный ответ и потерпел неудачу.
– У меня хорошая работа, и она нравится мне. Я не собираюсь терять ее. Не представляю, каким образом вы собираетесь заручиться моей поддержкой.
– Что бы вы ни говорили, мисс Хайята, вас беспокоит происходящее, и выбросить это из головы вам не удастся.
– Я и не собираюсь ничего забывать, да и не вижу в этом необходимости. Подобно многим, занимающим столь неопределенную зону между американской и японской культурами, я научилась страдать молча. И тогда, когда это касается других. До свидания, детектив Трэвен.
Поворачиваясь к выходу, Трэвен заметил любопытные взгляды секретарш, украдкой, посматривавших на них. Не скрывая разочарованиями сунул руки в карманы, но старался не проявлять в особых эмоций. Теперь ему придется действовать в одиночку, надеяться на лучшее и знать, что он потерпит неудачу. Хайэм остался в полицейском управлении: хотя он и испытывал неловкость от принятого им решения, но не решился рисковать вместе с Трэвеном. Детектив прошел между рядами секретарш, думая о дальнейшем ходе расследования. Он не сомневался, что тайна скрыта в стенах здания корпорации Нагамучи, и от этой уверенности его руки сжимались в кулаки. Трэвена преследовали слова отца и матери сестер Кахилл, когда родители узнали о смерти своих детей.
Где-то позади зазвонил телефон, и вдруг он услышал голос Отсу Хайяты, зовущий его.
Трэвен обернулся и увидел, что она стоит за своим столом, держит в руке телефонную трубку и закрывает микрофон ладонью. Он вернулся и взял телефонную трубку.
– Трэвен слушает, – произнес он, глядя на Хайяту, севшую за стол и снова смотревшую на экран компьютера.
Голос в трубке был хриплым, грубым и явно искаженным.
– Ее голова находится в подвале, в помещении для сжигания мусора. – Раздался металлический щелчок, и связь прервалась.
Все еще держа в руке трубку, Трэвен сделал знак Хайяте:
– Вы не могли бы выяснить, откуда мне только что звонили?
Женщина посмотрела на него недоумевающим взглядом.
– Это очень важно, – настойчиво сказал он.
– Ваш абонент все еще на линии?
– Нет.
– Вас разъединили?
– Нет.
– Тогда почему…
– Сейчас не время для объяснений. Попытайтесь узнать, откуда мне звонили.
Хайята раздраженно сжала губы, встала, взяла телефонную трубку с соседнего стола и быстро заговорила по-японски. Положив трубку, она посмотрела на Трэвена удивленными глазами.
– Звонили из вестибюля. Но почему кому-то понадобилось звонить вам оттуда?
Трэвен положил телефонную трубку, которую все еще держал в руке, и объяснил ей, о чем шла речь в разговоре.
***
Подвальное помещение, где сжигали мусор, было стерильно чистым и наполненным самым совершенным оборудованием. Трубы, в которых происходило расщепление дыма и мельчайших отходов, вылетавших из огромной печи, где сжигалось все выбрасываемое в «Нагамучи Тауэр» в течение каждой смены, пересекали потолок на высоте почти пяти метров над полом подвала.
Трэвен шел вниз по лестнице следом за первым охранником. За ним шла Хайята, и замыкал шествие второй охранник. Сотрудники службы безопасности были одеты во все черное и сливались с тенями в огромном помещении. На ремнях, перекинутых через плечо, они несли автоматы «Узи». Трэвену начальник службы безопасности отказался вернуть оружие.
– Почему вы не включите освещение? – спросил Трэвен.
– Освещение не работает. Вышло из строя, – сообщил охранник с заметным акцентом.
Мурашки беспокойства пробежали по спине Трэвена словно коготки ящериц, и он переключил зрение на инфракрасный спектр.
– Вам это не кажется необычным?
Охранник пожал плечами, держа «Узи» в обеих руках.
– Иногда работает, иногда нет. Ремонтники исправляют, когда нужно. Печь сжигает мусор очень хорошо.
Ряды труб выходили из стен и распределялись между несколькими секциями огромной печи. Помещение вибрировало от постоянно включающихся форсунок, выбрасывающих языки пламени. Свет ручных фонарей в руках охранников отражался от бетонного пола.
На этот раз Трэвен пожалел, что у него нет портативного приемопередатчика, замененного в полиции микрокристаллами связи, вживляемыми в голову. Разумеется, это произошло еще до его прихода в полицейский департамент. Теперь связь между полицейскими осуществлялась с помощью коммуникационных микрокристаллов, но он видел «уоки-токи» в старых учебных фильмах. Они, наверное, были тяжелыми и неудобными, изрядно мешали, зато в сильных руках становились грозным оружием. Разве можно ударить кого-то чипом связи?
– Может быть, вам лучше подождать наверху? – обратился он к Хайяте, когда они спустились на бетонный пол подвала.
– Нет. Я рискнула своей задницей, добившись разрешения для вас пройти сюда. – Она смотрела перед собой, в обширное пространство подвала. Неожиданная грубая оговорка, проскользнувшая в ее ответе, наглядно продемонстрировала, насколько сильно нервничала женщина. Трэвен не мог понять, как мужчина, говоривший с ним по телефону, узнал, где именно находился он в тот момент. Если отрезанная голова действительно спрятана здесь, значит, убийца запланировал все еще прошлым вечером, может быть, даже раньше. Спрятана голова в подвале или нет, но убийца заранее предусмотрел, что она послужит приманкой.
– Сразу хочу предупредить, детектив Трэвен, – продолжила Хайята таким тихим голосом, что стражники не могли ее услышать, – я сделала это не ради вас, а ради той сестры Кахилл, у которой убийца отрезал голову. Пусть хотя бы после смерти к ней вернется достоинство. Если только голова действительно находится здесь.
Трэвен кивнул и продолжал следить за продвижением первого охранника. Воздух в подвале был затхлым и душным. От жары, исходящей от секций печи для сжигания мусора, атмосфера казалась томительно гнетущей. Тут же включилась соседняя секция, из форсунки которой вырвался длинный язык пламени. Внезапная вспышка едва не отбросила Трэвена в сторону. Ему стало слишком жарко в плаще, и он даже подумал о том, чтобы снять его.
Они нашли голову через пятнадцать минут, в течение которых обливались потом. Охранник, шедший впереди, осветил ее фонариком. Голова стояла, опираясь на обрубок шеи, на крышке одной из секций. Вокруг, словно шарф, был обмотан мешок для мусора. Голова чуть склонилась в сторону, и глаза казались полузакрытыми, будто в глубоком раздумье.
Едва увидев голову, Трэвен ощутил запах горящей плоти и понял, что она находится здесь уже достаточно долго. Охранники подняли автоматы и разошлись в стороны, осторожно приближаясь. Позади детектива Хайята наклонилась, и ее тело содрогалось в приступах рвоты.
Послышался металлический щелчок.
Трэвен отреагировал на звук молниеносно. Он повернулся, бросился на Хайяту, свалил ее на твердый бетонный пол и закрыл женщину своим телом.
Прогремел резкий взрыв. Трэвен почувствовал, что по крайней мере три осколка ударили его по кевларовой броне. Хайята отчаянно билась под ним. Он помог ей сесть, прислонив спиной к одной из каменных опор, поддерживающих потолок.
– С вами все в порядке? Вы не ранены? – спросил Трэвен, осматривая ее в инфракрасном диапазоне. Ран не было видно.
Она глубоко вздохнула, дрожа всем телом:
– По-моему, нет.
Детектив оглянулся. Охранник, стоявший ближе к месту взрыва, погиб. Два осколка, острых как бритва, пробили ему затылок. «Узи» и электрический фонарь лежали рядом с ним. Смрад смерти и рвоты наполнил помещение. Второй охранник был ранен – осколок разорвал бицепс, и мужчина молча пытался вытащить его, когда Трэвен нашел охранника в полумраке подвала. Детектив направился было к нему, чтобы помочь, но охранник поднял автомат и навел его прямо на Трэвена. Он молча кивнул и отошел.
– Что это было? – спросила Хайята.
– Граната, – ответил Трэвен, прислонившись к одной из бездействующих секций и наблюдая за тем, как раненый охранник перевязывает руку головной повязкой.
Со стороны лестницы послышались звуки бегущих ног. В тишине огромного подвала слышались тихие неразборчивые голоса.
– Он мертв? – спросила Хайята.
– Да.
Женщина посмотрела на Трэвена испуганными заплаканными глазами.
– Граната предназначалась для вас.
– Знаю.
– Охранник случайно оказался к ней ближе всех.
– Да.
Раненый что-то произнес по-японски. Тут же послышался ответ. Шаги приближались.
– Но почему? – Хайята на отрывала взгляда от мертвого охранника.
Трэвен осмотрелся вокруг в инфракрасном диапазоне и увидел наконец отрезанную голову в нескольких метрах от себя, рядом с установкой для очистки воздуха. Кожа на голове казалась ободранной и почерневшей.
– Во время одной из бесед, которые проводились со служащими корпорации, я испугал человека, решившегося на такой шаг.
– Но даже если и так, откуда он мог узнать, что вы у меня?
– Ему был известен крайний срок, установленный Матахачи, и он догадался, что я приду к вам с просьбой продлить его. Если бы я не поддался на приманку и не спустился бы в подвал, он просто бросил бы голову в печь и придумал что-нибудь другое. Он знал, что я в здании корпорации, потому что видел, как я вошел сюда. – Трэвен посмотрел на Хайяту и коснулся ее плеча. – Убийца не исчезнет сам по себе. Его нужно остановить. Это должен сделать я или кто-то другой. Ему нравится убивать женщин, и он будет продолжать убивать их, пока его не остановят.
Хайята отвернулась, обхватила себя руками и вздрогнула.
В это мгновение в подвале появились четверо сотрудников службы безопасности Нагамучи. Двое вышли из прохода, еще дрое спрыгнули с крышек агрегатов, образующих систему уничтожения мусора. У всех четырех в руках были автоматы. Один охранник тут же принял на себя командование, направляя остальных молчаливыми движениями руки. По его команде один помог раненому, другой склонился над трупом, выпрямился и отрицательно покачал головой.
Трэвен встал, когда к нему подошел старший охранник, затем помог подняться Хайяте.
Охранник остановился перед ними, достал из-за пояса связное устройство и заговорил по-японски. Закончил разговор и посмотрел на Трэвена.
– Матахачи-сан распорядился вывести вас из здания корпорации, – произнес он.
– Я расследую преступление, совершенное здесь против гражданина Америки, – сказал Трэвен.
Один из охранников подошел к ним, держа в руках отрезанную голову.
Старший охранник снова поднес к губам миниатюрный приемопередатчик и начал говорить.
Хайята сделала шаг вперед и возразила:
– Нет. Вы не имеете права!
Не понимая, что происходит, Трэвен схватил женщину за руку и потянул к себе, когда охранник сделал движение, чтобы оттолкнуть ее в сторону. Хайята попыталась вырваться.
Командир что-то произнес по-японски. Охранник, держащий в руках голову, открыл панель в секции, где гудела пылающая форсунка.
– Что вы делаете! – крикнул Трэвен и шагнул вперед. Два охранника преградили ему путь, подняв автоматы. Черные зрачки дул смотрели в лицо детективу.
Трэвен остановился и в бессильной ярости наблюдал за тем, как охранник бросил голову в пламя печи и закрыл панель. Он повернулся к старшему группы:
– Мерзавец!
Глаза командира походили на кусочки льда.
– Здесь не было совершено никакого преступления, – резко произнес он. – Матахачи-сан приказал вывести вас отсюда. Вы можете уйти сами, или мы вытащим вас силой. Выбирайте.
Трэвен посмотрел в темные глаза Хайяты.
– Ну и корпорацию же выбрали вы себе, леди. – Затем он позволил охранникам подхватить себя под руки и вывести из подвала. Детектив дрожал от сдерживаемой ярости и негодования. Запах горящей человеческой плоти наполнил помещение, несмотря на устройства, фильтрующие воздух.
