35
– Вы не будете возражать, если мы запишем нашу беседу на пленку, мистер Брэндстеттер? – приветливо спросил один из полицейских – тот, что постарше. Он даже вежливо улыбнулся, словно говоря: мы оба понимаем, что это глупость, но глупость необходимая.
Брэндстеттер отряхнул полы белого лабораторного халата и сел на стул, предложенный детективом.
– Нет, не возражаю.
– Вот и отлично. Вообще-то так будет лучше и для вас самого. Поможет избежать путаницы. – Полицейский сел на край стола и нажал на кнопку записывающего устройства. Слабое жужжание почти не было слышно на фоне шума, создаваемого системой кондиционирования воздуха.
– Четверг, одиннадцать часов тринадцать минут дня, беседа с Эрлом Брэндстеттером. Я – сержант Хайэм из отдела по расследованию убийств. Зовите меня просто Ллойд. – На его лице снова появилась улыбка. – А это – сержант Трэвен.
Брэндстеттер кивнул, переведя взгляд с пожилого полицейского на молодого. Он не ощущал никакой угрозы, просто испытывал необходимость быть настороже. Такое чувство охватывало его всякий раз при разговорах с посторонними.
– Вы знаете, почему находитесь здесь? – спросил Трэвен. Детектив сидел за своим столом. Слева от него светился экран монитора. В верхней части экрана виднелось имя Эрла Брэндстеттера, далее следовала информация о приеме на работу, продвижении по службе и другие подробности, не раскрывающие ничего о проектах, над которыми он сейчас работал.
– Мне известно, что вы ведете расследование убийства этой Шикары, – ответил Брэндстеттер. Его руки, лежащие на коленях, были сухими и прохладными, несмотря на испытываемое им напряжение.
– Вы были с ней знакомы? – спросил Хайэм.
– Нет.
– Но видели ее?
– Да. Она работала у Таиры Йоримасы.
– Вы тоже работаете у него?
– Да.
– Значит, вы могли часто встречаться с ней.
– Нет.
– Нет?
Напряжение покинуло Брэндстеттера. Разговор напоминал составление компьютерной программы. Детектив столкнулся с неопределенностью и надеялся, что ему попадется что-то представляющее интерес. Как только Брэндстеттеру удалось перевести рамки беседы в знакомую ему практическую сферу, все стало намного легче, он получил возможность манипулировать ходом мыслей полицейского.
Не могу сказать, что мне приходилось часто встречаться с ней.
В разговор вступил молодой детектив. Его голос был Резким, полным подозрений.
– Сколько раз, по вашему мнению, происходили такие встречи?
Брэндстеттер повернулся к молодому детективу. Он понял, что полицейские выбрали различные методы допроса. Один пытался слиться с предложенной программой, тогда как второй искал скрытые дефекты. Ему самому доводилось проверять таким образом системы безопасности.
– Три или четыре раза, не больше.
– Вы разговаривали с ней? – спросил Хайэм.
– Нет,
– Почему?
– Такой необходимости не возникало.
– Шикара была привлекательной женщиной, – улыбнулся Хайэм. – Мне кажется, Эрл, что многие мужчины постарались бы найти подходящий повод, чтобы познакомиться с ней поближе.
– Я не искал такой возможности.
– Она вам не нравилась? – спросил Трэвен. Он наклонился вперед и оперся локтями на стол, словно внезапно заинтересовавшись.
– Я не говорил этого.
– Тогда что вы сказали?
– Я сказал, что у меня не было в этом необходимости. – Брэндстеттер поудобнее устроился на стуле. – Сержант Трэвен, если вы ознакомились с моим личным делом, а я уверен, что вы это сделали, иначе оно не было бы так напоказ высвечено на мониторе, – вы обратили бы внимание на то, что я не стремлюсь к общению с людьми. Я встречаюсь с теми, кто мне нужен для выполнения работы. Моя личная жизнь касается меня одного, и корпорация не проявляет к ней интереса.
– Может быть, нам следует проявить интерес к вашей личной жизни?
– Это не ваше дело. – Брэндстеттер старался говорить бесстрастно, не выказывая эмоций.
– Не хотите чашечку кофе, Эрл? – предложил Хайэм. – Я заварил свежий.
– Нет, спасибо. Как только мы закончим беседу, у меня наступит обеденный перерыв.
Хайэм налил себе чашку и тяжело вздохнул, словно устал от тяжелой работы.
– Вы недавно продвинулись по службе?
– Да.
Хайэм кивнул и подул на кофе, прежде чем поднести чашку к губам.
– Когда вас повысили в должности? Примерно месяц назад?
– Точнее, шесть недель.
– Примите мои поздравления.
– Спасибо.
– Вам, должно быть, приходится напряженно работать, чтобы заслужить такое повышение.
– В корпорации Нагамучи не принято продвигать служащих, не сумевших проявить себя должным образом.
– Судя по тому, что я увидел, должен согласиться с вами. Корпорация действует как хорошо отлаженный механизм.
– Да.
– Чем конкретно вы занимаетесь?
– В моем личном деле содержится вся необходимая информация. – Брэндстеттер дал понять, что разговор становится скучным.
– Я познакомился с ним, – приветливо улыбнулся Хайэм. – Вы руководите отделом компьютерной безопасности. Звучит загадочно, и я не понимаю, что это значит.
Брэндстеттер откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Неграмотные полицейские ожидают увидеть перед собой представителя интеллектуальной элиты – вот он и представит им такого. В голосе Брэндстеттера звучала притворная печаль по поводу их невежества.
– Я создаю системы безопасности для программирования. Моя задача заключается в том, чтобы никто не мог нарушить защиту нашего компьютерного обеспечения и украсть программы, разработанные специалистами корпорации для использования внутри Нагамучи.
– Говоря «никто», вы имеете в виду компьютерных взломщиков?
Брэндстеттер снисходительно улыбнулся:
– Насколько я знаю, таково их расхожее название среди непрофессионалов.
– Свободное время вы предпочитаете проводить в одиночестве? – спросил молодой детектив.
Брэндстеттер тут же переключил на него свое внимание и снова почувствовал растущее напряжение.
– Да.
– Где вы были в тот вечер, когда погибла Нами Шикара?
– Дома.
– Один?
– Да.
– Таким образом, никто не может подтвердить, что вы действительно провели вечер дома?
– Вы имеете в виду алиби? – Брэндстеттер усмехнулся, словно не веря своим ушам. – Нет. Извините, но это слишком напоминает детективные фильмы, чтобы воспринимать такой вопрос серьезно.
– Убийство – серьезное дело. Брэндстеттер ничего не ответил.
– Вы любите телевизионные шоу, Эрл? – спросил Хайэм.
– Иногда.
– Я тоже. Обычно отношусь к ним равнодушно, но мне нравятся те, в которых снимается Роб Сиверс. Знаете, этот голливудский убийца, охотящийся за преступниками ради денег.
– «Вулф Деркин: наемный убийца», – автоматически произнес название фильма Брэндстеттер и тут же вспомнил, что его демонстрировали вечером в субботу, в то время, когда он убил Нами Шикару.
– Точно! – щелкнул пальцами Хайэм. – Вот именно. Вам понравился фильм?
– Я смотрел его несколько раз. Вообще-то я не люблю насилие, но сейчас по телевидению редко передают что-то другое.
– А вы не смотрели предыдущую серию, на прошлой неделе? Там была пара каскадеров, выделывающих такие трюки, что просто трудно поверить. Носились на реактивных мотоциклах и тому подобное.
Брэндстеттер едва удержался от улыбки при этой неуклюжей попытке поймать его в ловушку.
– Нет, не смотрел. Мне показался более интересным документальный фильм о строительстве космической станции, передававшийся по общественному каналу. Там затрагивались вопросы о том, что важнее при освоении космоса – бизнес или научные исследования. – Он действительно пометил этот фильм в программе телевизионных передач как представляющий немалый интерес.
– Документальный фильм, о котором вы говорите, повторялся, а его премьера состоялась раньше, – заметил молодой детектив.
Брэндстеттер увидел, как что-то мелькнуло в его голубых глазах. Интересно, смотрел ли детектив этот фильм или случайно обратил внимание на его название в телевизионной программе? Возможно и то и другое.
– Если фильм демонстрировали повторно, – спокойно произнес он, – я не обратил на это внимания.
Молодой детектив даже не сделал вид, что верит ему.
И тут Брэндстеттера внезапно осенило: хотя пожилой детектив лучше разбирался в словесных играх и знал, как поймать собеседника на противоречиях, гораздо большую опасность представлял тот, что моложе. Он будет преследовать подозреваемого с упрямой решительностью. Брэндстеттер понял, что ему нужно более внимательно следить за своими ответами.
– Как вы относитесь к ситуации с гейшами? – спросил Хайэм.
– Я не обязан отвечать на этот вопрос.
– Но вы знаете, каковы их обязанности, не так ли?
– Да.
– У вас есть гейша?
– Нет.
– Почему?
– Занимаемая мной дожность не дает такой возможности.
– Вы хотите сказать, что у вас была бы гейша, если бы подобная возможность вам представилась?
– Нет. Я этого не говорил. – Вам хочется иметь гейшу?
– Полагаю, ваш вопрос затрагивает личные чувства. – Брэндстеттер пристально посмотрел на детектива. – Когда я согласился беседовать с вами, меня заверили, что можно не отвечать на такие вопросы.
– Вы совершенно правы, – согласился Хайэм. – Будем считать, что я вас об этом не спрашивал.
– Вам неловко говорить о своей личной жизни? – спросил молодой детектив.
– Ничуть. Мы уже говорили о том, чем я занимаюсь дома. Но я отказываюсь обсуждать мысли, которые приходят мне в голову.
– Когда вас повысили в должности, вам одновременно увеличили жалованье и дали новую квартиру, – заметил Хайэм.
– Да. – Брэндстеттер чувствовал, как тревожно забилось сердце. Они могли спросить его о личной логической конструкции.
– Скажите, вы не заметили напряженных отношений между Йоримасой и Шикарой? – Хайэм снова изменил тему разговора.
– Нет. – Брэндстеттер с трудом удержался от вздоха облегчения.
Детективы продолжали задавать вопросы, касающиеся тех же проблем, только сформулированные по-другому. Брэндстеттер без труда отвечал на них. Он понял, что полицейским ничего не известно о нем. И все же пристальный взгляд молодого детектива его очень тревожил.
***
– Ну и что ты думаешь об этом парне? – спросил Хайэм, передавая Трэвену чашку кофе. Он не завернул кран, и звук текущей воды не давал эффективно работать подслушивающим устройствам.
Трэвен взял чашку, стараясь сконцентрировать свои мысли на проблеме расследования. Все утро он пытался не думать о Шерил, о своем отце и о Дэнни. Все это создавало вопросы совершенно иного характера, и каждый из них причинял ему острую боль.
– Не знаю. Создается впечатление, что он холоден как лед, словно в нем нет человеческого тепла. Человек, которого мы ищем, несомненно, обладает эмоциями. Однако в этом Брэндстеттере есть что-то, скрывающееся за внешней невозмутимостью.
– У меня тоже создалось такое впечатление, – задумчиво произнес Хайэм.
– Может быть, мы слишком много времени провели в этой комнате.
– Да, пожалуй. – Хайэм провел по лицу широкой ладонью. – Если от меня потребуется еще раз играть роль то хорошего, то плохого полицейского, меня стошнит.
– Наш следующий собеседник придет через пять минут, – сказал Трэвен, подключившись к центральному банку данных «Дата Мэйн», – так что ты постарайся закончить со всем до этого.
– Ты удивительно сердечный приятель, дружище, – ухмыльнулся Хайэм. – И все-таки, что ты думаешь о Брэндстеттере?
– Давай оставим его дело открытым. Посмотрим, что произойдет во время дальнейшего расследования. Сколько еще людей мы вызвали на сегодня?
Хайэм посмотрел на экран своего компьютера:
– Двадцать.
– Придется задержаться допоздна.
– Хочешь временно поменяться ролями? Давай я стану жестким полицейским.
Трэвен покачал головой:
– Нет, сейчас у меня иное настроение. Роль доброго копа не получится.
– Ты считаешь, нам удастся отыскать убийцу? – тихо спросил Хайэм.
– Не знаю. Если он совершит новое убийство, может быть, оставит на месте преступления какие-нибудь вещественные доказательства, допустит промах. Тогда у нас появится больше возможностей.
– Самое разумное для убийцы, если он действительно работает в корпорации Нагамучи, временно затаиться и подождать, когда наступит срок, назначенный Матахачи для окончания расследования. После этого единственным источником информации для нас станет улица.
– Даже тогда Матахачи не оставит нас в покое, если почувствует, что мы каким-то образом затрагиваем интересы корпорации, – заметил Трэвен.
– Пожалуй, ты прав.
– Я знаю, что прав. – Трэвен закрыл глаза и попытался хотя бы на короткое время забыть о конфликте между своей личной жизнью и служебными обязанностями. – Не хочу, чтобы этому ублюдку, убивающему женщин, удалось ускользнуть от наказания.
Хайэм поднял взгляд от клавиатуры и посмотрел на Трэвена:
– Если Матахачи и его корпорация попытаются спустить дело на тормозах, мы накроем всех.
– Ему ничего не известно, Эрл, – сердито прошипела мать сквозь стиснутые зубы.
– Ты не смотрела ему в глаза, – ответил Брэндстеттер.
Они стояли у стойки бара в его логической конструкции. Мать передала ему новый коктейль. На этот раз освещение было более тусклым, чем обычно, – так мать хотела скрыть, что кожа Камиллы Эстеван слезала с ее тела огромными лоскутами. Пытаясь сохранить хотя бы лицо, она закуталась в бирюзовый шарф. От кожи исходил запах смерти и разложения.
– Что, если он узнает о нас?
Голос матери продолжал звучать резко:
– Вот тогда и займемся этой проблемой. – Она вышла из-за стойки и положила руки ему на плечи. – Достань мне новое тело, и как можно скорее. Оставаясь в этом, я не могу любить тебя. – Мать передала ему карточку размером три на пять дюймов. – Пока тебя не было, я кое-что узнала.
– Каким образом? – Брэндстеттер похолодел при этих словах.
– Я стала сильнее. Набираю силу каждый день. – По ее лицу пробежала загадочная улыбка. – Может быть, сейчас я даже смогу жить без тебя. – Она прижалась к нему. Ее теплое дыхание согревало Брэндстеттера. – Но я не хочу, мой мальчик. Ты должен остаться моим единственным мужчиной.
– Я займусь этим, – сказал он, беря карточку. Страх, охвативший его, так и не исчез. – Только не покидай меня. – Брэндстеттер прижался к ее груди.
