Глава 18

Переливы птичьих трелей и легкий шелест листвы вводили в обманчивое беспечное настроение, никак не связанное с той ситуацией, в которую мы попали. Оторваться от возможной погони мы оторвались, но, учитывая великолепную приспособленность братьев к скрытому перемещению по лесу, а в особенности по такому, более чем на четверть состоящему из бурелома и молодой цеплючей поросли, выследить нашу компанию не составляло особой проблемы. Единственная надежда была на то, что изрядно уменьшившийся после боя отряд егерей найдет себе более интересный объект преследования, например, остатки той самой несчастливой археологической экспедиции с моим «нежно любимым» дядюшкой, больше заинтересованным в моих деньгах, чем в моем здоровье. В особенности после нашей последней встречи и некоторых, скажем так, неточностей, навешанных моим остреньким язычком на мясистые уши глубоко уважаемого мной родственничка.

Так что мне оставалось только идти след вслед «крадущимся» за Лаэлой гномам, стараясь в меру своего умения восстановить облик леса и хоть как-то замаскировать следы, оставляемые братьями. Что удавалось мне далеко не всегда. Ну не называть же маскировкой подъем и втыкание обратно в грунт небрежно снесенной небольшой елочки?

– Ук! – С этим подозрительным звуком спина Торката, с трудом переступающего ногами, обутыми в подбитые металлом сапожищи, выпала из моего поля зрения. Через мгновение раздался звук падения на мягкую, сдобренную недавним дождем лесную почву довольно увесистого предмета. Которым, как и ожидалось, был уставший сверх всякой меры гном.

С трудом повернув голову, доблестный первопроходец прошептал, поудобнее устраиваясь бородатой щекой на мягком, исходящем духмяной влагой ковре из сосновых иголок:

– Все, дальше не пойду, хоть убейте.

На этом жизнеутверждающем заключении даже мне стало понятно, что в ближайшие пару часов с этого самого места гномы не сдвинутся даже под угрозой расстрела, а бухнувшийся рядом и вытянувший ноги с блаженной улыбкой настоящего идиота Гроткар только подтвердил данную мысль.

– Значит, привал… – В голосе эльфийки, несмотря на известную двужильность ушастого племени, тоже ощущалась усталость. – Нам бы выйти на какой-нибудь ручеек, чтобы окончательно замаскировать наши следы. Но пока передохнем.

Рассматривая буквально истекающих потом гномов и закрывшую глаза и как будто дремлющую, прислонившуюся к стволу ближайшего дерева Лаэлу, я еще раз позавидовала нормальным живым существам, ни в коей мере не являющимся плодом столь противоестественного союза, как в моем случае. Если гномы и эльфийка просто устали – кто сильнее, кто слабее, то я хотела есть. В принципе даже не так – есть я хотела еще лиг пять назад, а теперь я хотела жрать! И даже понемногу принялась ловить себя на том, что неосознанно поглядываю в сторону своих спутников с глубоко замаскированными гастрономическими мыслями. Особенно тяжело приходилось Торкату – его мясистая спина была как раз перед моими глазами все это время.

Вот и сейчас… Сглотнув предательскую слюну и отвернув голову в сторону от друзей, я с преувеличенным интересом принялась вглядываться в устилающий землю ковер из павшей листвы, сосновых иголок и пробивающихся сквозь это робких, тоненьких травинок. Для большего удобства я даже последовала примеру эльфийки и, оккупировав противоположную от нее сторону дерева, с удобством прислонилась к шершавой золотистой коре, покрытой в некоторых местах янтарными капельками вытекшей на солнце смолы. В голове было промелькнула мысль о том, что после нее одежду придется выбросить, но, вспомнив состояние костюма, тем более одолженного у Лаэлы и жмущего практически во всех местах, я с легкостью от нее отмахнулась.

Вот натоптали… и вон там кустарник помят. Не говоря о буквально взрытой лесной подстилке… А вот тут Торкат и свалился, вон что-то виднеется, за что он своими сапожищами и зацепился…

Лениво вглядываясь в торчащее из взрыхленной листвы нечто, я медленно, можно сказать, сонно перебирала в своей голове покачивающиеся на мерных волнах уставшего разума ассоциации, с каждой минутой все сильнее и сильнее проваливаясь в начинающую сковывать мои члены бездумную дрему. Как вдруг… Буквально рывком, который не ожидала даже от себя, я оказалась возле так зацепившего мое зрение предмета и принялась откидывать в сторону мягкую лесную почву.

– Нет! Ну точно! – Схватив за показавшийся кончик и рывком потянув неожиданно легко поддавшуюся находку, я упала на спину.

– Чего это у тебя? – заинтересовалась Лаэла.

– Голем малого радиуса действий, «Скорпион», – радостно потрясла я в воздухе находкой. Длинное вытянутое тело, выкованное из усиленных магией тонких листов жести, кое-где прогнило, но все еще оставалось узнаваемым. Лучше всего сохранился выставленный вперед и вверх ствол, заканчивающийся дулом. Об него и споткнулся гном. – Применялся для защиты особо охраняемых объектов и диверсионных действий в ночное время, когда его было сложно обнаружить из-за малых размеров и защитного окраса. А вот техномагическим глазам, наводящим на цель встроенное орудие, трехзарядное, если не ошибаюсь, темнота помехой не была. От платформы-носителя, где их заряжали патронами и энергией, они далеко уползать не могут, значит, где-то рядом должна быть и матка.

– Это опасно? – насторожилась эльфийка.

– Не думаю, – покачала головой я. – Судя по виду, ему лет двести. Столько ни одна современная охранная система не простоит, ну может, кроме чисто магической. Защищать свои творения на целую вечность вперед умели лишь Древние. Ну и пришедшая им на смену нежить.

Проворно курочащие механическую тварюшку руки не отвлекали мой длинный язык от комментариев. Тем более что базовые принципы конструирования и крепления конечностей остались неизменными еще со времен правления нежити. Так что ничего особенного, за исключением заросших ржавчиной фиксаторов и буквально рассыпающихся в пальцах деталей, не было.

– Точно лет двести-триста! – Открутив наконец-то от казенника, а если по-честному – отломав странно удлиненный трехзарядный барабан и пристально его рассмотрев, я выдала окончательный вердикт: – Он даже не пороховой. Прикиньте – это пружинный дротикомет. Такие если только в музеях…

– Дай-ка сюда! – Даже несмотря на усталость, Гроткар заинтересованно подполз (а по-иному его старческое покряхтывание и перемещение на полусогнутых было трудно обозвать) к находке и нахально выдернул барабан из моих пальцев. После небольшого изучения этот бородатый вредитель все-таки разломал отобранное, причем вдоль! Вот и не верь теперь старинному анекдоту про то, что, если запереть гнома в абсолютно пустой тюремной камере с десятипудовой чугунной решеткой, он в пятидесяти процентах случаев ее сломает, а в других пятидесяти – умудрится продать на сторону, причем, скорее всего, охране.

Поковырявшись в покрытых ржавчиной обломках, Гроткар извлек небольшой коричневый стерженек дротика, который после обтирания об и так изгвазданный кровью и пороховой гарью рукав камзола, с успехом использованный в качестве мелкозернистой наждачной шкурки, засиял мягким серебристым отблеском.

– Серебро… – Констатация факта, буркнутая Торкатом, нужна была нам всем как дождевая накидка штурмовому голему.

– Интересно, откуда тут это? – Мое любопытство, как всегда, не знало границ.

– Откуда, понятно и ежу, – задумчиво пробормотала Лаэла. – Наследие войны с халифатом за эти земли. Но почему вдруг серебро? В те года некромантия еще была на полулегальном положении. А крупных войсковых отрядов немертвых нет и сейчас. Максимум какая-нибудь диверсионная группа из десятка упырей, призванных отвлечь внимание или пробить дорогу через укрепления. Покойников-то не жалко.

– Расскажи, пожалуйста, что тут было, – попросила я эльфийку. – А то недавняя история никогда не была моим любимым предметом.

– Да ничего особенного, – буркнул Гроткар. – Король, у нас он тогда еще был, решил пободаться с халифом за кусок территории. Первыми вроде бы начали они, но гарантии не дам, поскольку наши бравые войска встретили наступающую армию так, словно к этому давно готовились. Линия фронта ходила туда и обратно через эти возвышенности и близлежащие земли раз двадцать. Счет потерь с обеих сторон измерялся сотнями тысяч и вроде бы в совокупной массе дошел до пары миллионов. Несколько раз архимагами применялись стратегические заклинания, кардинально изменявшие рельеф местности посредством кислотных дождей и огненных шаров диаметром с гору. Падальщики и гоблины наверняка объедались мертвечиной так, что не могли ходить. В общем, бессмысленная и беспощадная потеря ресурсов, прекратившаяся лишь со смертью халифа от естественных причин в виде наследника престола. Был заключен мир по старым границам. А у нас через два года случилась революция. Короче, мутная история. Тем более что о случившемся в этих вот местах не особенно распространяются.

– Но почему серебро? – задумчиво повторила эльфийка. – Оно же нужно лишь против нежити.

– Да далось тебе это серебро! – Недовольный бас Гроткара, несмотря на усталость, все равно не потерял своих грохочущих ноток. – Мне мой дед, пока еще был жив, про эти места только после ведерного бочонка горлодера рассказ завел, да и то… – При этих словах гном зябко передернул плечами и продолжил гулким шепотом: – Некромантов ведь иногда и звать-то не надо. Дедуля тогда служил в артиллерийском батальоне в обслуге «Мифрильных единорогов» – это, если кто знает, стратегические баллисты залпового огня – далеко за передовой… Лысеть он перед смертью только стал, а седина – он уже отсюда седой вернулся. И до конца жизни боялся…

Тут гном ненадолго прервался и посмотрел в сторону брата.

– Ну, знаете, у нас в поселениях дел-то для молодежи, кроме как старшим помогать да по коридорам трыску гонять, нет. Вот еще со старинных времен дело пошло – оживить дохлую крысу и давай ее ногами пинать, за рунный круг выйти не может – дохнет без подпитки, а кто затоптал, тот и тангар. Ритуал-то он – тьфу и растереть, только на крысу и хватает. Так дед их боялся до жути. Виду он-то, конечно, не показывал…

После этих слов Гроткар взял небольшую паузу, как будто собираясь с мыслями, и этим воспользовался его брат, практически неразборчиво буркнувший себе в бороду:

– Подкинули мы, короче, деду полураздавленную, кости торчат, уж почти и не шевелится. Так он как увидел, как она по полу рывками ползет, побелел весь и за горло хвататься стал…

– И еще грязи он боялся… жирной мягкой грязи, особенно коричнево-черного месива после дождей… Даже на полпяди ступить не мог, все палкой перед собой тыкал. – Вклинившийся в этот момент Гроткар обвел окружающие деревья взглядом и прошептал тем самым шепотом, которым обычно сообщают что-нибудь не совсем подходящее в качестве темы для ночных снов: – Тут еще траншеи должны быть, глубокие такие траншеи… за пять лет их тут много накопали… так там они и лежат… до сих пор лежат. А вы говорите, серебро.

– Если отбросить в сторону страшилки, – Лаэла рассказом явно не впечатлилась, – то можно сделать вывод, что общее количество смертей перешло в качество, и выделившаяся некромантическая энергия стала поднимать имеющиеся в большом количестве трупы. Регулярно. В самый неожиданный момент. Перед позициями, за позициями и прямо на позициях, если могилы были не слишком глубоко закопаны. А если уж добавить к этому возможные диверсии некромантов, которые тогда все же существовали, а в подобных условиях они чувствовали себя наверняка лучше, чем сладкоежка в кондитерской, то становится понятен страх вашего уважаемого предка перед немертвыми.

Видно, сталкивался он с ними ближе, чем хотел. Да и становится ясно, почему здесь почти никто не живет. Мертвецы способны хранить энергию лучше большинства накопителей, да еще и подзаряжаться, периодически выходя на охоту за каким-нибудь зверьем или прохожим. Но это все равно не объясняет наличие серебряных зарядов. Простейшую низшую нежить, поднимающуюся самопроизвольно, обычный крестьянин с крепкими нервами при некотором усердии забьет насмерть лопатой. Она опасна, только если нападает неожиданно или же большой группой. К тому же самое главное все равно не это.

– А что? – удивился Торкат.

– Эх вы, – в голосе эльфийки промелькнуло то самое аристократическое презрение, за которое ушастых и не любят остальные расы, – гномы. Если здесь есть один старый голем, который не мог уползти далеко от своей платформы-носителя, то где-то рядом и сама матка. Со сменным боезапасом. Серебряным. А нам деньги нужны. Чего сидите, на меня смотрите? А ну марш искать!

Искать? Да после всего услышанного заниматься активными поисками в этих краях меня как-то не особенно прельщает. Тем более что из оружия остались только вот эти две зубочистки. Но как бы там ни было, Лаэла права, и не в серебре дело, уж поверьте – из голема, тем более такого старого, можно выковырнуть много чего интересного и очень даже недешевого. Это ведь только в последнее время големостроители принялись экономить, заменяя некоторые материалы чем-нибудь… как бы это потактичнее высказаться, менее напрягающим экономический департамент. Да взять тот же недоброй памяти «Лист», над которым мы как проклятые корячились на практике, чтобы, как в нем, мифрильную струну на энергоканал пустить? Да вы что – в новоделах, дай боги, если из замагиченной меди колонну поставят, раз в шестьсот большую по весу, но зато на пару тысяч золотых подешевле. И это не говоря о бытовых поделках – в тех же самых уборщиках я вообще один раз видела непотребство из железной проволоки, причем не прокованной, а машинной вытяжки.

Так что мысль эльфийкой была высказана довольно трезвая, особенно если исходить из нескольких факторов, а именно: во-первых, боезапас у «Скорпиона» не то что мал, а считай ничтожен, во-вторых, судя по внутренним пустотам конструкции, в качестве движителя в нем применялось что-то органическое, не удивлюсь, даже если древние големостроители просто срастили голема плоти (правда, очень мелкого) и корпус от механоида, поэтому энергопотребление у него было о-го-го. Вот и выходит, что возможный источник пополнения нашего общего отрядного кошелька находится в радиусе максимум получаса неспешного хода. Правда, вот с обнаружением этого военного клада есть некоторые осложнения.

Оставив все еще загнанно дышащих гномов отдыхать, мы с Лаэлой принялись наматывать расходящуюся спираль вокруг места нашей стоянки, пытаясь по складкам местности и растительности прикинуть, какие изменения ландшафта были явно искусственными. Так как вряд ли матка будет вот так вот просто лежать на поверхности. Их, по уставу – если я правильно помню услышанное на лекциях по военному делу, – должны как минимум обваловывать от настильного огня, а по-хорошему, так и до капонира в три-четыре наката дело доходит.

Шли, правда, осторожно – время временем, но уж если спящие заклинания периода нежити иногда срабатывают, то рунные противопехотные закладки эпохи той войны тоже могут не стухнуть от времени. И уж я точно не вижу ничего приятного и интересного в том, если после побега из тюрьмы, угона паровоза и объявления личной вендетты семейству Мистов, с управлением разведки и контрразведки до кучи, мои внутренности разбросает по окрестному кустарнику из-за банальной спешки и невнимательности. Именно поэтому, шепча мантры концентрации, мы медленно и аккуратно переступали вылезшие из земли корни и подозрительные кочки и бугорки, внимательно рассматривая все необычное магическим взором.

– Здесь. – Лаэла замерла шагах в пятнадцати от меня. – Трава не может расти глубоко, потому что ей мешает железо.

Эльфы. Их специфическое мировоззрение, от которого никуда не деться в силу физиологических особенностей ушастых организмов, накладывает отпечаток и на магические умения представителей данной расы.

– Не мина? – на всякий случай уточнила я.

– Не должна, – помотала головой Лаэла. – Оно большое. В ширину шагов шесть, в глубину… много. Не уверена точно, но эта штука размером с «Лист». А может быть, и больше.

– Сумеешь упросить корни раздвинуть почву? – Мне по-прежнему не хотелось трогать неизвестную аномалию руками.

– Нет, – покачала головой эльфийка. – Друидизм и я – вещи практически несовместимые. Жила бы я хоть не в человеческом городе, то, может, и научилась бы чему, а так проще сходить за лопатой.

– У нас ее нет, – напомнила я.

– Зато есть два гнома, – пожала плечами подруга. – Поверь, пара впавших в азарт подгорных жителей голыми руками сделают больше, чем десяток перворожденных с лопатами.

Она оказалась права. Торкат и Гроткар, аккуратно действуя небольшими походными топориками, практически мгновенно освободили из-под земли нечто, выглядящее как громадный, не обхватить, обугленный пень. Даже сучки имелись. Правда, при ударе он звучал как лист бронестали.

– Что за чудо? – удивилась я и, заметив небольшое углубление на его верхушке, запустила туда руку. Пальцы сами собой ухватились за рукоятку, которую немедленно повернули. С громким скрежетом верхняя часть непонятного объекта отъехала влево, открывая длинный темный лаз, ведущий куда-то в глубину неведомого армейского подземелья. Именно армейского. Скобы, позволяющие спуститься, выглядели родными братьями тех, которые имелись в мобильном форте береговой обороны.

– Какой-то бункер, – задумчиво пробормотал Гроткар. – Наверное, с войны остался. Клер, Лаэла, лапочки, верните, пожалуйста, всю землю с разными там травками, какие мы потоптали, на место и сделайте так, чтобы ничего видно не было. Попробуем переждать возможную погоню в нем. Тем более ночь скоро.

На мой взгляд, чтобы быстро исправить сотворенные гномами разрушения, лесу бы понадобилась помощь архимага. Впрочем, попытаться определенно стоило. Далеко два этих бородатых коротышки все равно не уйдут, а значит, надо прятаться.

Гномы полезли вниз на разведку, чтобы принять на себя первый удар магической системы обороны, если она еще есть, а я с эльфийкой принялась по возможности маскировать следы разумной деятельности. Хотя внимательному взгляду все равно станет ясно, что здесь кто-то копался, но, надеюсь, это можно будет списать, ну, скажем, на кабанов? Больных на всю голову, ибо только такие способны искать желуди под подозрительно черным пеньком и отбрасывать почву шагов на пятнадцать. Прилетевший откуда-то снизу жуткий вой заставил нас моментально прекратить работу.

– А-а-а! – Голос кого-то из братьев ударялся о стены лаза и звучал откровенно пугающе.

– Чего у вас там стряслось? – проорала вниз Лаэла, и ее мелодичный голос мгновенно стал гулять эхом, достойным баньши.

– На Торката мертвец упал! – донесся наконец ответ.

– Живой?! – встревожилась я.

– Обычный, – успокоил меня ответ. – Безголовый. Их тут много. И големы разбитые есть. Спускайтесь!

Узкую шахту входа заполнял холодный, но одновременно странно сухой воздух, принявший меня в объятия и заставивший содрогнуться от какого-то странного ощущения. Нет, в жизни я бывала во многих странных и довольно страшных местах, взять те же недоброй памяти подземелья бывшей столицы, но такое ощущение наползающего на душу облака страха появилось у меня впервые за всю мою короткую жизнь. Даже в далеком детстве, посещая с папой семейную усыпальницу, в которой покоится мой дед, я не переживала вот этого, пробирающего до самых пяток, мерзкого ощущения холодных, как сама смерть, щупалец страха.

Все дело, видимо, в воздухе, а может быть, и в заполняющих узкий отнорок хода остатках, в которых сейчас с упоением роются гномы. Извалянный в пыли Торкат и немного менее чумазый его младший брат были заняты осмотром и сбором. Если так можно назвать обычное мародерство. Впрочем, судя по состоянию тел и недавно рассказанной истории этих мест, это больше смахивало на археологию. Во всяком случае, точной границы между двумя этими терминами я до сих пор не понимаю. И вряд ли когда-нибудь начну понимать, особенно если рассматривать это с точки зрения моей мамочки. Да и папочки. Ведь фактически все крупные археологи и, если честно, грабители могил в нашем мире в большинстве своем принадлежат к подгорному племени. Так уж соединились природная тяга к обогащению, некоторая невосприимчивость к магии и полная безбашенность и упертость.

Вероятно, тот пень, через который мы проникли в эти катакомбы, выполнял когда-то функции запасного выхода или совмещал их с наблюдательным пунктом. Во всяком случае, количество фрагментированных тел, живописно разбросанных на протяжении видимого отрезка заворачивающего направо коридора, собранного из коротких бетонных секций, а самое главное – их состояние, говорило о том, что они бежали к этому злосчастному выходу из последних сил. Да что там бежали – сохранившиеся следы волочения и темные пятна, когда-то бывшие кровью… не хотела бы я оказаться тут пару столетий назад. Ни за какие коврижки. Уж слишком хорошо у меня развито воображение и слишком увиденная сейчас картина напоминает какую-то чудовищную палитру из тел и обломков техники, перемешанную и любовно размещенную для услады глаз неведомого творца. Взять хотя бы сплющенного уборщика, вскрытого каким-то неведомой остроты лезвием, в замерших механических внутренностях которого иссохшими щупальцами топорщатся отрубленные и оторванные пальцы. Да-да, именно оторванные, с ошметками мумифицировавшейся серой плоти.

Не говоря о силе, которой необходимо обладать, сам факт составления такой «икебаны», или вот этой небольшой шеренги из зачем-то отрубленных стоп, говорил о том, что, кто бы это ни сделал в те далекие времена, с психикой, да и с чувством прекрасного у него было очень плохо.

– Тут и золотишко нашлось! – Радостный возглас Гроткара, никак не соответствующий окружающей действительности, заставил меня еще сильнее задуматься…

– Что-то тут нечисто, – раздался задумчивый голос Лаэлы. – Найденный на поверхности голем, вероятно, отсюда.

– Факт. – Торкат подобрал с пола точно такого же «Скорпиона», только кем-то раздавленного практически в лепешку, и махнул им в воздухе. – Покойников куча, но все не обобраны! Вон у того типа камешки в сабле, нашей подгорной ковки, хочу заметить, монет на триста без разговоров потянут! А еще перстни на пальцах, стоимость которых оценивать вот так сразу и не возьмусь. Да и золотое шитье с камзола не сгнило. Рядовых солдат тут не было, иначе они бы забрали все себе. Да и офицеры в большинстве своем такими трофеями не побрезговали бы.

– Странный склеп, бывший некогда бункером, – задумчиво пробормотала эльфийка и, подняв с тела какую-то продолговатую штуковину, принялась счищать с нее пыль. – Не разрушен, но полон мертвых тел. Весьма необычных, хочу сказать. Клер, глянь, не узнаешь родственничка?

Предмет, который мне протянула подруга, оказался чьим-то черепом, продырявленным пулями в пяти-шести местах. И он явно при жизни не принадлежал ни одной из известных мне рас, за исключением, быть может, вампиров. Вместо зубов у давно погибшей твари было нечто вроде тонких длинных и частично обломанных костяных игл.

– У вампиров клыки не такие, – покачала головой я, вертя в руках находку. – И кстати, вот это отверстие в районе темени не дыра, как можно подумать на первый взгляд. Тут когда-то была глазница.

– Быть не может, – поразился Гроткар. – По земле, конечно, всякие создания ходят, но моргать затылком никто из них не умеет. Клер, ты, наверное, ошиблась.

– Сам посмотри, – передала я ему странный череп. – Не знаю, кто или что это было, но вертеть головой, чтобы посмотреть назад, ему явно не приходилось. Может, мутант? Бывают такие единичные создания, ставшие жертвой природы.

– В таком случае, полагаю, здесь был их клуб по интересам. – Лаэла уже успела где-то раздобыть еще один череп, как показалось сначала, с остатками волос. И только присмотревшись, я с ужасом поняла, что на самом деле это нечто вроде длинных и невероятно тонких многосуставчатых пальцев. – А у того тела, которое лежит, обнявшись с офицером, чью шпагу уже присвоил Торкат, вместо рук крючья.

– Ничего не понимаю, – признался Гроткар. Гном с недоумевающим видом начал осматривать лежащие вокруг тела, и практически у каждого находил ту или иную аномалию. – Челюсти на горле. Щупальца вместо рук. Сросшиеся в хвост ноги. Этот нормальный. Правда, возможно, не весь, нижняя половина куда-то делась. Вместо рук костяные клинки, а голова гладкая, как бильярдный шар, и столь же монолитная. Эй, а ел-то он чем?

– Живые существа с такими изменениями долго не протянут, – холодея, произнесла я. – А вот метаболизм мертвых – вещь странная и до конца так никем и не понятая. Это нежить.

– М-да, – пробормотала Лаэла. – Гроткар, прими извинения за скепсис в отношении твоего деда. После знакомства с такими тварями я бы тоже до конца жизни от каждой тени шарахалась.

– Остается вопрос, стоит ли нам идти дальше? – Многозначительный кивок в сторону все еще мерцающего тусклым зеленоватым светом коридора заставил моих друзей задуматься. Впрочем, некоторых хватило ненадолго.

– Да ты что! Это же какие деньжищи! – Торкат в качестве иллюстрации к своим словам потряс зажатым в кулаке разукрашенным рунами защитным наручем, судя по влажному серебристому отблеску, хоть и скрытому под пылью и темными разводами чего-то подозрительного, выполненным из мифрила или сплава, содержащего немалую долю этого крайне недешевого металла. – Конечно, пойдем! За это время тут все, что могло шевелиться, уже давным-давно сгнило и рассыпалось!

Вот иногда логика, а особенно ее отсутствие, заменяемое некоторыми индивидуумами гномской наружности неописуемой жаждой наживы, к слову выдаваемой ими за бережливость и домовитость, меня особенно поражает. О чем я не преминула сказать вслух, правда, не в тех выражениях, в которых хотела высказаться первоначально.

– Дорогой Торкат… – У-ух! Даже саму себя пробрало, шепоток вышел еще тот, камень можно резать. – Ты вокруг ничего необычного не замечаешь?

Заозирались! Вот ведь, ну гномы-то – демоны с ними, но от эльфийки я такого не ожидала. Прошло буквально несколько мгновений, как в удивленном взоре Лаэлы, направленном в мою сторону, появился отблеск понимания и правильного такого страха. Нужного. Можно даже сказать, жизненно необходимого каждому сунувшемуся в такие вот места страху.

– Освещение! – Твердый голос эльфийки, озвучивший наконец-то гложущую меня уже несколько минут мысль, прозвучал для братьев откровением. И эти два археолога-любителя наконец-то соизволили обратить внимание на мерно сияющие под потолком и на стенах полоски светильников. Примерно таких же проходческих светляков, которыми тангары пользуются еще со времен нежити. Универсальные, хотя и маломощные источники света, правда, наимерзейшего зеленоватого оттенка, в котором нежная девичья кожа претерпевает такие изменения, что на вид становится малоотличима от кожи мертвеца недельной давности. Хорошо хоть, что это всего лишь оптическая иллюзия, но вот именно за такие фокусы толстостенные, сплавленные из горного хрусталя или тугоплавкого стекла колбы со специально выращенным пещерным кристаллическим мхом не особенно прижились в быту.

– Сколько, говорите, такой светильник без подпитки работает? – Яду в моем голосе хватило бы на всех присутствующих и еще бы осталось, особенно если вводить сразу в кровь. Видела я у нашего семейного врача парочку искусно изготовленных инъекторов, вот как раз для такого дела бы и пригодились. – Это, дорогие мои, вам ни о чем не говорит?

– Алхимреактор базы еще фурычит! – воскликнул Гроткар. – Восхитительно! Столько лет прошло, а он работает! Можно подумать, что там вместо штатного серебра используют мифрил! Э, вы чего на меня так уставились?

В голове упорно крутилась мысль, что последнее виденное мной ценовое соотношение этого редкого металла и чистого золота было триста семьдесят пять к одному.

– Мама, роди меня обратно, – озвучил общие мысли голос, принадлежащий то ли мне, то ли Лаэле. Ну не у Торката же он настолько сел?! – Чтобы обеспечить энергией такое подземелье, его нужно не меньше сотни фунтов!

– Так! – непреклонно сказала эльфийка. – Об этом месте мы никому не говорим. И внутрь не лезем. Я не знаю, какими темными делишками тут занимались, что весь персонал нежить погрызла, но внутрь лезть не желаю. Если освещение работает, система самоуничтожения тоже включиться может в самый неожиданный момент. И чувствую, бухнет так, что взрыв аж в столице услышат. А потому дальше этого тамбура не лезем. Если погоня за нами пойдет и следы найдет, то все равно не спрячемся, следы среди двухвековой пыли даже лучшему рейнджеру не спрятать. Гроткар, куда?!

– Туда, – кивнул гном на маленькую и поначалу незамеченную дверцу в стене. Складывалось ощущение, что в помещении сначала поставили ее, а лишь затем провели покраску. Ее выдавала даже не столько ручка, сколько небольшая потемневшая от времени серая табличка, на которой чуть более светлым тоном выделялась надпись «Санитарное помещение». – По очень неотложному делу, связанному со съеденным вчера вечером обильным ужином. Нет, ну если хотите, могу вылезти наверх, кустики поискать.

– Иди, – мрачно вздохнул его брат. – А то еще егеря по размеру кучи подумают, что в лесу драконы завелись. И подальше отходи, обжора.

«Интересно, кто же это тогда хотел родиться в обратном направлении? – пришла в голову мысль. – Вроде бы не я. И не Лаэла, раз она его перебила. Неужели и правда Торкат? Нет, не мог прокуренный и пропитый гномский организм так разговаривать».

Мои раздумья прервал громкий треск и пронзительный вопль оттуда, куда ушел Гроткар.

Гномы – это квинтэссенция разрушения, помноженная на пару тонн жадности и щедрой рукой залитая бурой пеной упертости! Ну что еще можно после вот этого сказать? Умудриться пойти… скажем так, «попудрить носик» – именно этими словами незабвенная мадам Жюли могла бы обозначить то стремление, с которым младший из братьев удалился от нашего общества, и провалиться сквозь обветшалый пол в другое помещение, на уровень ниже. Видимо, давнишнее присутствие воды отрицательно сказалось на прочности усиленного армированием и рунической магией бетона, и под весом «пушинки» в виде отожравшегося гнома в походном обмундировании, так и не выпустившего из рук трофеи еще примерно на пару десятков фунтов, он и не выдержал. Пролом, к слову, получился знатный. Хорошо хоть, что Гроткар умудрился упасть не на замещенный шестигранными серыми гранитными плитами пол, а на гору подозрительных деревянных ящиков, кстати распавшихся «на плесень и липовый мед» от удара разогнавшегося с такой высоты тела. Потолки в помещении нижнего уровня были довольно-таки «босяцкие», в лучших гномских традициях – всего-то футов двадцать, на глаз, конечно.

– И что теперь делать? – Эльфийка, внимательно осматривающая некогда покрытое белоснежным кафелем царство сантехники, теперь, правда, состоявшее только из стен и дыры в многострадальном полу, подозрительно принюхалась и только после этого ритуала соизволила повторить наш подвиг и высунуться над краем провала. – Гроткар? Ты как там?

В ответ из груды хлама и расщепленных досок донеслось вполне разборчивое гномское ругательство, довольно заковыристое, но от этого не менее пошлое. Во всяком случае, мы с Лаэлой моментально покраснели до кончиков ушей, Торкат крякнул, а ближайший представитель драконьего племени, не дай демоны, находись рядом, заработал бы импотенцию или как минимум стойкую половую неполноценность.

– Ищем лестницу на нижний этаж, – решил Торкат, немного успокоившийся за брата. – Сам он сюда без помощи мины под ногами в жизни не допрыгнет, а веревки остались в лагере контрабандистов. Или, может, девочки, вы его чарами как-нибудь?

– Если только по частям, – покачала головой эльфийка, и я поддержала ее согласным кивком. В принципе можно было бы попытаться при помощи магии крови вытащить всю алую жидкость вместе с ее бородатым сосудом в виде подгорного жителя к себе в руки. Вот только он этой процедуры не перенесет. В стихийных же заклинаниях из нашей компании разбиралась лучше всех Лаэла, но, видимо, ей было просто не по силам приподнять Гроткара целиком. По крайней мере, пока он не разденется догола и не похудеет раза эдак в два.

– Может, за какой-нибудь лесиной наверх сбегаете? – внес снизу предложение гном, уже успевший подняться и теперь деловито осматривающий ящики, которые раскрошил своим приземлением. – Я из этой трухи лестницу не построю.

– А как мы ее через вертикальный лаз притащим? – отмел эту идею Торкат. – Чего в ящиках-то, кстати?

– Гнилье какое-то, давно высохшее, – ответил ему брат. – Написано «Овощи».

– Никуда не уходи, – напутствовала его я и, порывшись в памяти, навесила на гнома слабенькое поисковое заклинание. Теперь, когда спустимся вниз, я всегда буду чувствовать к нему кратчайший путь. Правда, он может не учитывать таких малозаметных для примитивной магии вещей, как стены, но тут уж ничего не поделать. Лестницу мы нашли относительно быстро. Собственно, в нее упирался заваленный телами тамбур, имеющий кроме туалета всего лишь одну комнату, где некогда располагался пост охраны. Сейчас там остались лишь полуразложившиеся скелеты, большей частью нормальных пропорций, среди обломков давно проржавевшего оружия.

– Порох испорчен, – порылся в их вещах Торкат. – Да оно и неудивительно. А вот пули серебряные, я их возьму. И клинки тоже.

– Дай сюда один, – попросила его Лаэла. – Если есть освещение, то и энерговоды, ведущие от алхимического реактора, не пустые. Какая-нибудь тварь вполне могла присосаться к ним и пережить эти два столетия. Ведь так, Клер?

– Определенно, – кивнула я, размышляя над странностями подземелья. – Мне по понятным причинам больше всего приходилось изучать магию смерти и все с ней связанное, и вот что могу сказать. Среди нежити, созданной современными мастерами, такая универсальность встречается безумно редко, но, уверена, лежащие рядом с нами останки к ней не относятся. Это наследие Эпохи Смерти.

– В смысле? – переспросил гном, поудобнее перехватив подобранный с пола палаш, скованный напополам из серебра и стали. – Здесь поблизости есть гробница? И это ее обитатели тут всех сожрали?

– Да нет, вряд ли, – покачала головой я. – Скорее всего, кто-то просто применил артефакт, дошедший из тех мрачных времен, чтобы уничтожить вовремя командный бункер. А ничем иным эта постройка быть просто не может, вон сколько на полу валяется тел, которые иначе как офицерскими не назовешь. Здесь же ни одного рядового нет, даже среди охраны. Ладно, будем надеяться, нам повезет, и все покойники давно сгнили так, что их и сама смерть не поднимет. Пошли вниз!

Чистенькие такие коридоры, практически стерильные. Не считая, конечно, небольших кучек праха, встречающихся то тут, то там, завалов из искореженной мебели, каких-то сложных установок непонятного назначения и тел. Разбросанных в самых разнообразных позах. Судя по общей картине, именно на ведущей к запасному выходу лестнице и разыгрался последний акт драмы, когда-то произошедшей в этом подземелье. Видимо, планомерное отступление в какой-то момент переросло в паническое бегство, и незначительная горстка защитников импровизированных баррикад была просто сметена потоком спасающих свои шкуры, а монстры докончили начатое. Выщербленные следы попаданий на стенах, брошенные в беспорядке еще дульнозарядные пистолеты и ружья. Вспоротый чьими-то когтями пол… Причем как можно вспороть бетон? Да еще так, что борозды выглядят немного оплавленными.

– Добрые зверушки тут водились! – Задумчивый голос Торката разбил заполняющую коридор хрустальную тишину, впрочем уже тронутую нашим дыханием.

– Молись, чтобы именно водились! – Если в голосе Лаэлы и был сарказм, то хорошая доля страха его очень качественно замаскировала. Во всяком случае, после ее высказывания меня тоже передернуло, и по телу прокатились колючие мурашки ужаса. – Ведь если то, что оставило такие следы, все еще живо, в смысле – неживо… Тьфу, демоны! Я немного запуталась, короче: если оно все еще существует, то не дай нам боги встретить его на своем пути.

– Заглянем? – Как ни хотелось двигаться как можно быстрее и, выручив младшего из братьев, буквально пробкой вынырнуть на поверхность, некоторая часть моей души, видимо, та самая четвертинка, имеющая гномские корни, дергала меня за любопытный нос. Уж очень интересные дверочки были по бокам коридора, и самое главное – впереди виднелась очень примечательная, хоть и покрытая хорошим слоем ржавчины, будочка. Если так можно обозвать литой из бронестали колпак с амбразурой, из которой выглядывало нечто до боли похожее на огрызок раструба стационарного огнемета. На это, между прочим, еще и указывал слой копоти, покрывающий ближайшие к нему футов тридцать пола.

Мои поползновения были поддержаны звучным хмыком вмиг забывшего о возможных опасностях гнома и раздраженным шипением эльфийки. Ну не понимает ушастая, что это же самое интересное – столь древнее оборонительное сооружение не может не заинтересовать, – да там одного антиквариата, начиная от запальных рун, заканчивая кристаллическими призмами, заклятыми на прозрачность и непробиваемость, на пару сотен золотых. Не говоря уже о возможности и шансе своими собственными руками потрогать вот такую древность, и покрутить сохранившиеся штурвальчики, и подергать за какие-нибудь рукояточки. И к демонам наличие парочки уже знакомых рубцов прямо на поверхности колпака и одну практически разодранную амбразуру, в которой, кстати, виднеется что-то искрящееся и, скорее всего, жутко интересное, а значит, дорог… тьфу, нужное. Очень нужное и жизненно необходимое нам для дальнейшего путешествия.

– Смеешься, что ли? Мы ее и за год не вскроем. – Торкат подошел к стороне, противоположной огнемету, и стал рассматривать дверь, через которую солдаты должны были проникать внутрь укрепления. Вся поверхность ее были исцарапана когтями и в паре мест вроде как даже обуглена странными потеками. Интересно, чем это сделали и кто? Если нежить, то, пожалуй, ее поимка могла бы обессмертить мое имя. Экземпляров с настолько едкой кислотой в переделанных от и до магией организмах пока ученым вроде бы не попадалось.

– Хотя, знаешь, Клер, похоже, я поторопился с выводами. А ну-ка!.. – Гном ударил в дверцу, не сдавшуюся напору чудовищных монстров, со всей дури плечом и высадил ее. Тяжелый металлический лист с громким скрежетом провернулся в невидимых петлях и открыл дорогу внутрь укрепления.

– Как ты это сделал? – пораженно ахнула Лаэла.

– Магический замок, – пожал плечами Торкат. – Пока в нем была энергия, грубой силой его было не взять, но когда она кончилась, то стало не заперто. У таких вот ухоронок всегда отдельный источник, с общей системой никак не связанный, чтобы, в случае чего, сломаться он даже теоретически не мог. Эту идею людишки еще когда с наших подземных крепостей слизали. Ну чего стоите? Заходим! А то где-то там нас мой брат дожидается.

Внутри огнеметного поста обнаружился лишь один-единственный труп, скромно покоящийся среди останков, раньше, очевидно, бывших то ли стулом, то ли креслом. Мертвые пальцы все еще сжимали пистолет, а верхняя половина черепа была просто снесена, вероятно, покойник вставил оружие в рот и нажал на курок. Ну и еще, разумеется, было несколько герметичных и все еще непустых канистр с огнесмесью, стоявших на специальной стойке, а также зарядная часть распылителя.

Задумчивый голос Лаэлы, внимательно вглядывающейся в ветхий блокнот, лежавший на наполовину опустошенной емкости с горючей жидкостью, заставил всех присутствующих и меня в частности содрогнуться от странного ощущения страха, остро отточенными коготками, прошедшегося по разуму, и повернуться в ее сторону. Вроде бы ничего интересного – какие-то не особенно складные стихи, но место и окружающая атмосфера… Не знаю…

– Ты это чего? Это что, там написано? – заинтересовался гном. – Сборник стихов?

– Нет, – покачала головой Лаэла. – Здесь нечто вроде дневника. Последняя запись: «У меня нет воды, очень хочу пить, когда же архимаг Экзеалисэс пришлет эту проклятую богами помощь?!»

– Это который сейчас министр транспорта? – уточнила я.

– Наверное, он, – согласился Торкат. – Имя больно уж редкое. Читай дальше.

– «Наверху что-то громыхает, – медленно разбирала написанное моя подруга. – Весь комплекс трясет. Наступление? Кто-то пытается артиллерией остановить тварей? Пытался заглушить жажду парой капель горючки. Стало только хуже. Выйти могу, но не буду, до выхода все равно не добегу. Наверняка меня караулят один или два монстра, впавших в спячку. Помню, на совещании говорилось о том, что программа поведения проекта «Могильная пасть» должна предусматривать подобные ситуации и исключать возможность оставления живых свидетелей. Надеюсь, никто из покойников не мутирует настолько сильно, чтобы вырвать дверь или проползти в амбразуру. Хотя они в принципе могут это сделать, но без управляющего ими разума, вероятно, все же не догадаются, а драколича успели сжечь. Как никогда жалею о том, что некромантов больше не казнят».

– Я не слышал, чтобы в той войне были крупные сражения с нежитью, – задумчиво пробормотал гном. – Тем более такой крупной и сильной, как вернувшийся с того света дракон. Матерь камней, словно в страшную сказку попал! Стою рядом с полувампиршей и читаю про подобную жуть, написанную убитым нежитью человеком. Еще что-нибудь тут есть?

– «Нежить больше не пытается добраться до меня и не показывается в зоне поражения огнемета, – продолжила читать эльфийка. – Все реже и реже слышатся выстрелы охранных «Скорпионов». Проклятие! Кажется, они сообразили, как бороться с остатками системы безопасности. Но как они перекрыли их ходы? К станции перезарядки не добраться никому крупнее кролика, уж слишком глубоко упрятана, а технические туннели были залиты расплавленным камнем. Эти умники в черных халатах превзошли самих себя. Выберусь отсюда – буду требовать место своего командира. Его все равно перекусили пополам, а проект наверняка будет продолжен, пусть даже после такой неудачи. Уж слишком перспективен результат».

– Найдем Гроткара – и пулей отсюда, – решила я. – Не знаю, какая гадость тут вырвалась на волю, но, если хоть один экземпляр уцелел, дочь вампирши на его фоне будет смотреться милой улыбчивой девочкой с наипошлейшими розовыми бантиками и в бальном платьице!

Отсутствующий план этого подземелья (в смысле у нас отсутствующий) явно представлял собой какую-нибудь круто завернутую хреновину, при взгляде на которую у обычного человека начиналась недельная мигрень и ежедневные кошмары, а у гнома приступ паранойи и комплекс жуткой неполноценности. Потому что это явно проектировал кто-то сумасшедший или с очень большой примесью демонической крови. Очень большой. Изломанные линии коридоров, пересекающиеся под абсолютно неожиданными углами; возникающие из ниоткуда пустые залы, усыпанные темными провалами выбитых дверей; витые лестницы, ведущие свои узкие ступени куда-то на низшие уровни, и тонкие щупальца энерговодов, оплетающие все это сюрреалистическое нагромождение.

Вдобавок сосущее чувство чего-то очень нехорошего заставляло опасливо озираться и с тревогой вглядываться в любую встречающуюся на пути тень или отнорок. Которых, к слову, было не просто много, а очень много. Так что нервы, или то, что от них осталось после более чем пары часов осторожного, крадущегося перемещения по заполненным следами давней трагедии подземельям, были напряжены до последней черты.

Торкат на какой-то из непродолжительных остановок извлек небольшую глиняную носогрейку – так называются не более чем пяти дюймов в длину трубки для трубочного зелья так любимого подгорными жителями. К слову говоря, надземникам гномский грибной самосад не то что курить – даже вдыхать дым не рекомендуется. Вот в качестве успокоителя нервов незажженную трубку я видела впервые. А уж когда под крепкими прокуренными гномьими зубами не выдержал и с громким щелчком раскрошился на мелкие кусочки не самый хлипкий, как и любая другая гномья поделка, мундштук, то наш с Лаэлой прыжок стоило бы занести в книгу рекордов. Клянусь, еще бы чуть-чуть, и у меня получилось бы зависнуть на потолке коридора, не знаю как, но удалось бы.

– Торкат! Сволочь! – Крепкие кулачки эльфийки прошлись по стушевавшемуся гному. Впрочем, безо всякого эффекта. – Тут и так страшно, а еще ты!

Получившийся у меня как будто сам собой подзатыльник поставил жирную точку во фразе Лаэлы и, будь бы у меня рука немного потяжелее, а гном похлипче, стал бы эпитафией.

– Да вы что! Девы, вы это того – заканчивайте! А то, клянусь небесной кузней… – окончание фразы Торкат благоразумно проглотил, бросая на меня странные взгляды.

Оглянувшись, эльфийка глубоко и как-то обреченно вздохнула.

– Понятно… – Ушастая извлекла небольшой платок и принялась промокать остолбеневшую от такого обращения меня. Не всю, конечно, только подбородок. Оказывается, пока гном жевал трубку, я умудрилась отросшими клыками так искусать себе губы, что на фоне горящих зеленым огнем глаз и вот такого интересного макияжа любой встретившийся монстр, из мне известных, наверняка выглядел бы на уровне страшилки с детского утренника. – Все с вами понятно!

– Угу… – Многозначительный взгляд Торката остановился на алых отметинах от ногтей на внутренней стороне эльфийских ладошек, заставив Лаэлу стремительно покраснеть. – Все понятно…

В наполненных застарелой тьмой и ужасом подземельях раздался необычный звук, разогнавший многовековую мрачность этого места. Хохот – тройственный хохот, как будто сплетающийся из звонкого колокольчика эльфийского смеха, буханья дварфийского прокуренного баса и истерического подвывания схватившейся за живот дампирки.

– Бу! – Стремительный выпад скрюченных в пародии на когти пальцев Лаэлы заставили меня буквально сложиться и с мучительным стоном попросить пощады.

Не помогло. В смысле эта садистка остановилась, но смех и не думал останавливаться, вырываясь откуда-то из глубин то ли тела, то ли разума, как пар из котла.

– Ха-ха-ха, – гулко ухал гном.

– Хи-хи-хи, – тоненько вторила ему эльфийка.

– Хм! Хмп! Хмпф! – Я пыталась вытереть платком лицо и потому похвастаться выдающейся дикцией не могла.

– Шха, – негромко выдохнул, вероятно, больше по привычке, самый настоящий упырь, полуприсевший в дверях ближайшей к нам комнаты и готовящийся к прыжку. Слабо светящиеся красным глаза и голая морщинистая кожа на том, что осталось от лица, не оставляли в принадлежности своего обладателя к трупам никаких сомнений.

Давно мертвое и столь же давно голодное тело оттолкнулась от пола ногами, на которых болтались разорванные когтями остатки обуви, и воспарило в длинном, казалось бы, невозможном прыжке, целясь в самую беззащитную, по мнению твари, добычу. Убрать эльфийку с его траектории не успела бы даже я. А вот шагнуть вперед и принять грудью удар получилось. Цапнуть подвернувшееся под раззявленную пасть мясо монстр не смог. Помешал намордник, сделанный из зачарованной кожи и стали. У мертвеца когда-то был хозяин-некромант, но, судя по тому, что его сбруя не была приведена в боевое положение, превращаясь из оков в своеобразные доспехи, последний, скорее всего, был убит и съеден две сотни лет назад. Правда, его плоть собственный питомец так и не оценил на вкус, хотя, вероятно, очень старался.

Столкновение черепушки стопроцентной нежити сначала с бюстом вампирши-полукровки, а затем с полом не убавили азарта поднятого из могилы чудовища. Тварь резво вскочила на ноги и выставила в мою сторону все десять выпущенных из пальцев когтей, мало уступающих ножам по длине и прочности.

А мой маникюр, между прочим, куда скромнее выглядит. Даже обидно немного. Зато у меня есть два коротких клинка, один из которых можно метнуть в набегающего упыря, все равно двумя руками фехтовать не умею.

Рунный меч хоббитов рукояткой въехал мертвецу в забранную частой решеткой намордника лицевую кость, заставив мотнуть головой и немного замешкаться. И в следующий миг полюбившаяся мне мизерикордия уже вонзилась в грудь твари.

– Пфе. – Примерно такой импульс пришел от почти разумного оружия. Во всяком случае, подозрений в этом все больше и больше. Было бы оно кошкой, обязательно бы развернулось и попробовало закопать противную штуку, невзирая на то, какая поверхность находится под лапами. Но узкий длинный кинжал, оборвавший столько жизней, что приобрел магические свойства, остался самим собой и вошел в неживую плоть, легко миновав защитный слой из тонкой стальной проволоки, которой было опутано тело твари. А упырь, пошатнувшись, упал, сраженный искорежившим нутро рукотворного монстра волшебством, разбросав свои длинные руки с остатками шипастых боевых наручников, на одном из которых до сих пор болталась оборванная цепь.

– Хи, хи, хи. – Тон Лаэлы странно изменился. – Клер, хи, что это, хи, было, хи?

– Упырь обыкновенный, – констатировала я, рассматривая поверженного монстра. – На настоящий момент считается официальной вершиной созданных некромантией существ. В общих чертах схож с вампиром, но отличается от него как кремневый топор от двуручника из гномьей стали.

– Я даже выстрелить не успел, – пробормотал Торкат, опуская сжатое в руках ружье. – Все произошло так быстро…

– Да не особо, – покачала головой я, припоминая вычитанную в книгах информацию о вампирах и их ближайших родичах вроде того существа, которое сейчас лежит на полу. – Обычно они столь же быстры, как и материал, послуживший основой для твари. Ну при условии, что делал хороший мастер смерти, раза в полтора-два быстрее. Но, в общем и целом, упыри обычно приравниваются к хорошо обученному ветерану. Да и то больше из-за полного бесстрашия и нечувствительности к боли.

– Этого, видно, поднимал из могилы гвардейца как минимум магистр, – несогласно покачал головой гном. – Клер, вы с ним двигались так, что в воздухе размазывались.

К моему удивлению, зажимающая рот, но продолжающая хихикать эльфийка закивала, подтверждая наблюдения Торката.

– Грум! Хрум! Бум! – Звук, который мог бы издать дракон, продирающийся через подлесок, донесся до нас примерно оттуда же, откуда вывернул мертвец.

– Отступаем, – скомандовала я и быстро подала пример. – С парой-тройкой обычных покойников мы, наверное, справимся, но если это какой-то привет из Эпохи Смерти – нам каюк!

Гулкий вой учуявшего добычу монстра распорол тишину подземелья.

– А как же брат?! – возопил гном, вновь вскинувший ружье и умудрявшийся пятиться не многим медленнее, чем я бежала.

– К огнемету отступаем! – уточнила я. – Их тут не может быть много. Надеюсь. Мертвые тела очень хорошо горят, а там несколько канистр огнесмеси!

Еще один громкий бух, раздавшийся куда ближе, сочетался с мелодичным звяканьем, практически гарантирующим, что позавтракать горе-археологами собирается какой-то экспериментальный образец, сейчас топчущий пробирки в родной лаборатории.

Мы бежали, и громкий топот пополам с леденящими душу завываниями преследовал нас. Когда я завидела последнее пристанище покойника, озаботившегося перед самоубийством парочкой записей, проливающих свет на произошедшее, Лаэла, вырвавшись вперед, уже разливала в узком проходе, который должен был перекрывать огнемет, горючую жидкость.

– Быстрее! – крикнула нам подруга, отскакивая от растекающейся лужи. – Торкат, готовься. Простая пуля если их и не убьет, так на пару секунд остановит. Клер, готовься поджигать! Уж на пару язычков огня-то твоего дара хватит?

Вместо ответа я, миновав горючий участок, поднапряглась, вспоминая занятия со стихийниками, и развела руки, между которыми заплясала блеклая, но сыплющая во все стороны искрами молния. Вряд ли она была бы опасна кому-нибудь, кроме воробьев, жаб и лягушек. Но воспламенить алхимическую смесь сумела бы.

Из-за поворота вылетело чудовище, своими очертаниями напоминавшее слепленный из двух половинок шар. Сверху оно было одето в вычурные и аляповатые, пусть и поблекшие от времени ярко раскрашенные доспехи, болтавшиеся на нем как на вешалке, а снизу в край кольчужной юбки упирались рыцарские сапоги, казалось отлитые из золота. На спине его болтался громадный морщинистый синий горб, размерами как бы не превышающий остальное тело, и можно было лишь гадать, что за мерзость скрыта под этой жуткой оболочкой, на которой выделилось несколько сочащихся темной жидкостью пятен. Морды твари видно не было, спасибо рогатому шлему черного цвета. Монстр явно проспал все прошедшие с начала войны две сотни лет, поскольку был укутан в настоящий кокон, образованный смесью, в равных пропорциях состоящей из пыли и паутины. В руках чудовище сжимало обломанную секиру с двумя лезвиями.

– Не стреляйте! – завопила вдруг эльфийка, ударяя по ружью гнома, уже собравшегося испытать на древней нежити современное оружие. – Это Гроткар!

Поздно она это сказала. Я уже запустила дугу из электричества в радостно вспыхнувшую лужу. Впрочем, к тому времени как это случилось, силуэт уже стремительно прошагал через нее, словно не заметив вспыхнувшего позади пламени, способного зажарить мамонта, и рухнул у моих ног. Из-под глухого шлема донесся тихий взрык, почти моментально оборвавшийся. Синий горб на спине фигуры узнаваемых гномских пропорций оказался то ли шторой, то ли скатертью, в которую был завернут какой-то хлам.

– У него аура Гроткара, – тихо сказала эльфийка, но шепот ее, казалось, перебил гул огня.

– Б-б-б-брат! – Заикающийся Торкат упал рядом с неизвестным существом на колени и дрожащими руками потянул вверх забрало шлема. Под ним обнаружилось исцарапанное и грязное лицо знакомого всем нам подгорного жителя с закрытыми глазами. Оно почмокало губами, что-то неразборчиво пробормотало и захрапело с мощностью паровоза. В воздухе разнесся аромат чудовищного перегара. Торкат от удивления даже удерживаемую в руках железку выпустил, и она упала обратно, скрыв лицо его брата. Раздался негромкий рык, усиленный гулкостью шлема.