Глава 16

Видимо, дело было в голоде. Только так я могу объяснить то, что я нагородила, пока блуждала по этим излюбленным всеми гномьими богами подземельям. Как будто у меня было мало проблем. Скорее всего, долгое отсутствие питательных веществ плохо сказывается на мозге, обретающемся в моей безалаберной, но от этого не менее миленькой головке. Но обо всем по порядку.

Гномы, как оказалось, дороги наверх или не знали, или просто от страха забыли, но с таким замечательным стимулом, который я (будь прокляты мой чрезмерно длинный язык и извращенное чувство юмора) им обеспечила, смогли каким-то странным, непонятный даже им самим способом вывести нас на поверхность.

Нет, я не оговариваюсь – именно нас, хоть после устроенного мной сольного концерта непризнанного исполнителя жанра хоррор ни о каком совместном путешествии не шло и речи. Видели бы вы, с какой скоростью буквально разметались завалы и выбивались мешающие стремительному вояжу на поверхность перегородки и стены древнего города, – просто загляденье. Вот что страх животворящий делает-то!

Но все же я дура… непроходимо дремучая… Ну зачем мне втемяшилось запугивать этого противного дедулю и его компаньона? Да еще такими методами? Нет бы по-тихому экспроприировать, а потом приговорить где-нибудь в уголке вожделенный котелок с едой, эх… А потом можно было бы спокойно выйти и прикинуться несчастной потеряшкой. Ведь стоило только насытить свой желудок-предатель, как тело принялось стремительно возвращаться к нормальному виду, и уже через пять-шесть часов отличить меня от обычной квартеронки, затерявшейся где-то в глубинах пещерного лабиринта, смог бы только маг разума или в крайнем и очень неприглядном случае – патологоанатом.

Так нет же – распустила язык! Напугала до такой степени, что всю дорогу приходилось воровать еду, что с каждым разом удавалось мне, как ни странно, все лучше и лучше, видимо, нарабатываю опыт. Да и заклятие усыпления теперь отскакивает от моих зубов считай что автоматом. Вероятно, мои ежедневные посещения и странная сонливость стражей стали последней каплей, которая подточила нервы исследователей. Паники, конечно, не было, но уже на выходе из пещер они чуть ли не расстреляли первого попавшегося на пути человека. О многочисленных монстрах, которых археологи, подстегиваемые волной адреналина и моим ненавязчивым присутствием, рвали в кровавые тряпки походя, я даже не говорю – правильная мотивация, оказывается, в состоянии творить страшные вещи. Да и «ужасных вампиров», следующих по пятам, они боялись гораздо сильнее, чем каких-то «цветочков» или кровохлебок… Тьфу, подумаешь?!

Вот и думай теперь, то ли я такая дура, то ли это у меня семейное. Во всяком случае, волна паники, которую поднял родственничек, просто поражала воображение.

Кое-как просочившись ночью через никем не охраняемый выход из катакомб, на проверку оказавшийся заурядной щелью в скальном обрыве, я с удивлением обнаружила в полулиге небольшой палаточный городок, освещенный неверным светом костров и подвешенных на столбах железных корзин со смолистым дрекольем. Конечно, все это жалкая замена магическим фонарям или газовым лампам, но примыкающий к лагерю ельник гарантировал нескончаемые запасы горючего.

Возникшая было идея выйти к лагерному костру и поздороваться была задушена мной сразу после появления. Хватит! И так уже такого наговорила и натворила – на пять расстрелов хватит. Или, если не врут старинные хроники, – на осиновый кол и костер пожарче.

Итак, для начала мне надо одеться. Сейчас мой гардероб включал в себя лишь стибренные у какого-то незадачливого археолога дырявые штаны, обрывки куртки и то, что надевалось под них непосредственно на голое тело. С задачей я справилась на удивление хорошо. Ну просто усыпила ближайшей ночью первую же женскую фигуру примерно нужных пропорций, которая сунулась в кустики. А вот не будет в одиночку ходить! Вдруг ее станет поджидать не относительно безобидная дампирша, желающая лишь одеться, а некто, ведомый более низменными инстинктами.

Правда, не исключено, что на это и был расчет. Пока тащила свою добычу подальше от лагеря, два раза приходилось идти в обход, чтобы не встретиться с мужчинами, которые под звездами явно кого-то поджидали. В мои руки попала теплая толстая рубашка, вполне неплохого качества, нижняя сорочка, которую не помешало бы и постирать, а также шерстяные чулки с дыркой на правой пятке. Жуть. Но если по темноте, то сойдет. А там я еще что-нибудь добуду. Мои асоциальные наклонности определенно увеличиваются – еще немного, и, пожалуй, питье крови станет наименьшим из отягчающих душу грехов. Впрочем, последние я совершаю исключительно для удовлетворения жизненных надобностей, а значит, боги, если они мной когда-нибудь вообще заинтересуются, не должны за них слишком строго судить.

Следующей задачей было хоть немного определиться с местонахождением, ибо хотя я и не страдаю топографическим кретинизмом в особо запущенной форме – впрочем, обычной для выпускниц женских пансионов и вообще для любой уважающей себя салонной леди, – но без карты и четких ориентиров как-то сложновато. Да и собравшиеся в лагере люди говорили о чем угодно, только не о своем текущем местонахождении. Во всяком случае, те фразы, которые все-таки до меня доносились, содержали в основном только негативную оценку окружающей действительности и были непосредственно связаны с творящимся вокруг непотребством. Заключающимся, по мнению некоторых, в довольно странных вещах, среди которых моя персона, возможно выбравшаяся на поверхность по следам несчастных запуганных археологов, была даже не на третьем месте. Особо интересные пассажи относились к… перечисляю в порядке очередности: плохому горлодеру, похмелью и, как это ни странно, таможенному департаменту.

Примерно через пару часов наблюдения за лагерем мне улыбнулись боги. Похоже, не часто они могут поворачиваться к миру своей наиболее неприглядной стороной – мои глаза зацепили среди обретающихся возле одного из ближайших костров нечто знакомое. Или знакомую? Непонятно, как ее называть, но, отхлебывая из оплетенной ивовыми прутьями стеклянной фляги и смачно пожирая половинку гуся, кажущуюся в ее руках несчастным цыпленком, у костра сидела та самая обладательница выдающегося бюста, так поразившая меня в самом начале нашего путешествия по этим проклятым подземельям. В которые я больше ни за какие коврижки и даже за половину казны какого-нибудь подгорного клана победнее не полезу. А если клан будет не самым захудалым, то подумаю, во всяком случае, постараюсь.

Глупую мысль подстеречь, схватить и допросить, видимо вызванную взыгравшей кровью клыкастой мамочки, пришлось отбросить как излишне фантастическую. Проделать эту операцию с данной особой смог бы разве что дракон, но никак не скромный дампир. Кстати, теперь я, кажется, знаю, откуда взялись слухи о потомках драконов, вроде бы невозможные с анатомической точки зрения. Сложно сказать, как у этих полумифических крылатых ящеров дела обстоят с биологической совместимостью, но по крайней мере одну женщину, имеющую шансы пережить близкое с ними общение, я уже вижу. А значит, остается только… Подойти, спросить и смыться, желательно не попадая в поле зрения данной особы, которая способна, увидев восставшую вроде как из мертвых попутчицу, своим криком переполошить лагерь и ближайшие могилы. При условии, разумеется, что ее голос соответствует монументальному бюсту.

Подобраться к ней оказалось неожиданно сложно. На мой вид никто особого внимания, к счастью, не обращал, но вот окутывающий данную особу аромат, составленный из смеси запахов пота, табака и перегара, ввинчивался в ноздри, как раскаленная игла. Неужели все-таки прорезалось желаемое обостренное обоняние? Зрение, позволяющее видеть тепло, во всяком случае, никуда так и не ушло, и теперь приходилось привыкать обозревать мир в новом спектре. Если так, то, пожалуй, с возвращением в цивилизацию могут быть проблемы, а к списку отвращающих вампиров и дампиров вещей можно будет добавить заводские трубы.

– Здравствуйте, – с трудом удалось проглотить абсолютно неуместное здесь и сейчас обращение «тетенька», – а вы моих друзей не видели? Их зовут Торкат, Гроткар и Лаэла.

– Там, – кивнула потомок многих высоких и, пожалуй, даже громадных рас на одну из палаток, – празднуют. Поминки.

Она была пьяной вусмерть и, пожалуй, не удивилась бы, даже увидев настоящего призрака или же меня, но с крылышками, от которых, кстати, к выходу на поверхность не осталось даже воспоминаний. Чего мне все стоило – это отдельный вопрос, так как небольшие кожистые складки, в которые они втянулись после пиршества, не удавалось разгладить довольно долго, что стоило мне пары-тройки истерик и крайне отвратительного настроения. Я даже несколько раз попинала для разрядки отрубившихся под воздействием моих заклятий археологов. Просто так – для снятия стресса. Так что у меня опять идеальная фигура и шелковистая кожа безо всяких намеков на шрамы и мозоли. Правда, вот запах…

Нет, друзья, называется! Я тут холодная, опять голодная и вся такая несчастная, а они там! Идиоты! Неужели не смогли догадаться, что ужасный монстр… Так – стоп! Будем решать проблемы по их накоплению, но парочку подзатыльников я сегодня кому-нибудь обязательно пропишу.

Как оказалось, если сделать приличное, чуточку скучающее выражение на личике, то дойти до палатки, в которой активно провожали в мир иной мою незабвенную персону, довольно непросто. Из-за появившегося откуда-то ухажера, прилипшего, как муха к варенью. Судя по внешнему виду и некоторым особенностям, папочкой данного индивидуума был чрезмерно любвеобильный хоббит, причем оное качество на все сто процентов передалось его непутевому потомку. Ведь стоило ему только увидеть выражение моего лица, как он сделал стойку не хуже заправского волкодава. Я ведь и забыла, как действует на таких хлыщей скучающее выражение девичьего лица – даже если девушка не совсем по моде (а точнее, в обносках) одета и от нее немного попахивает.

– Милая прелестница, позвольте представиться – Самюэль Гримп! Эсквайр!

Точно – глазки масленые, улыбочка – мои худшие опасения подтверждаются. И ведь никакая зараза не обращает внимания. В центре лагеря ходит ужасное порождение мрака, дикое, но жутко симпатичное, несмотря на внешний вид, и его, то есть меня, записали в объект охоты. И кто – какой-то слащавый коротышка!

– Отвали, мелочь! – Я была не в духе. Сильно. Окружающие могли пострадать, если они, конечно, не озаботились магической защитой, достойной архимага.

– Леди, вы разбили мне сердце, – попытался продолжить охмурение коротышка, практически бросаясь мне под ноги. – Как вас зовут, о, жестокая прелестница?

– Я тебе сейчас еще и печень отобью, – пригрозила я, понимая, что просто перешагнуть досадное препятствие будет слишком опасно. – Или почки.

– Я готов на эту жертву, – не стал спорить нежданно-негаданно объявившийся воздыхатель. Впрочем, он ничем особо ни рисковал, мало кто знает, но хоббиты умеют со временем залечивать любые не смертельные раны и просто растворять в себе наложенные проклятия, вот только регенерировать потерянные конечности, как тролли, почему-то не могут.

– От тебя ведь не отвертеться по-хорошему, – озвучила я вслух свои мысли.

– Нет, – с готовностью кивнул коротышка. Видно, он решил, что я из тех, кому проще сдать крепость, чем оборонять ее.

– Ну ладно, – вздохнула я, не желая поднимать бучу на виду у всего лагеря. – Пойдешь со мной. В конце концов, неудобно, хе-хе, без угощения к друзьям идти.

Доведу его до гномов, а там они его кости в щебенку своими кулачищами превратят.

Вот вы знаете, каково это – нагибаться перед входом в походный шатер под масленым взглядом какого-нибудь козла, который, блуждая по твоей фигуре, тем более не особенно сияющей чистотой, ощущается чуть ли не на физическом уровне? Особенно когда он уверен, что его буквально сейчас будут «благодарить». Не представляете? Так вот скажу я вам – непередаваемой мерзости ощущение. Особенно когда эта шмакодявка в своей наглости вознамерилась меня еще и по-хозяйски шлепнуть. Не знаю, что он прочел в моем многообещающем взгляде, но руку опустил и, довольно жмурясь, проследовал за мной в полумрак…

– Кле-э-эр… ик!.. Ты же… – Повисшая на моей шее светлоэльфийская дева, укушавшаяся, как метко говорит оркское выражение, «в полнейшую никакандру», – это еще то зрелище. Особенно когда на тебя смотрят такие жалостливые, чуточку распухшие от переполняющих их горьких слез огроменные глазищи, правда, должно заметить, абсолютно не фокусирующиеся на предмете висения.

– И какая гномская сволочь, я вас спрашиваю, напоила Лаэлу? Она же эльфийка – да этим длинноухим даже пробку нюхать и то надо с осторожностью. Какая сволочь, я вас спрашиваю?

Впрочем, ответ на мой вопрос таращился поверх эльфийки на меня, такую красивую, и на моего кавалера, пытающего выглянуть из-за моего плеча. Так как тонкий девичий плач с характерными пьяными подвываниями очень его заинтересовал. Сразу видно – профессионал, ведь утешение – это верный шаг к победе на тернистом пути осады девичьей твердыни.

Братцы как настоящие тангары подошли к процессу поминок вдумчиво и степенно – бочонок гномьего горлодера, судя по выжженным клеймам, тройной очистки и настоянный на мифрильной стружке, и румяный, источающий просто неземной аромат барашек. К слову, уже знатно обглоданный. И, судя по их виду, в бочонке должно было оставаться не так уж много. Где эти сволочи, кстати, его взяли – он же стоит… Да, не по-детски он стоит! Мне даже как-то после взгляда на него стало приятно – плохого человека таким напитком бы не поминали.

– Мы пьяные или она здесь мертвая? – спросил Гроткар у Торката, умудряясь немного пошатываться даже в положении сидя.

– Мы пьяные, – согласился с ним брат. – И Клер тут. Какая, не знаю, с ней это так сложно-о… – Гном зевнул, закрыл глаза, зачмокал губами и попытался упасть лицом в барашка. Пришлось его спасать.

– Ты мой хорошенький, – нежно сказала я выдернутому из-под падающей с грацией кузнечного молота бородатой физиономии блюду. – Я тебя никому не отдам. – И, выбрав кусочек поаппетитнее, вцепилась в него зубами.

Кажется, путешествие по подземелью на меня плохо повлияло. Постоянно хочу есть и ничего не могу с этим поделать. И не хочу, что самое страшное. К демонам фигуру, дайте мне мяса!

– А это чего? – Пьяная Лаэла с трудом сфокусировалась на чрезмерно активном недоростке, который ее уже обнимал и подливал в невесть откуда взявшийся в руке эльфийки бокал горлодера.

– Мнум, ням, чав, – невнятно ответила я ей сквозь барашка.

– А, – прекрасно поняла меня Лаэла затуманенным алкоголем сознанием, – свежая кровь. Ничего, Клер, сейчас мы тебе ее сцедим.

И достала из-за пояса громадный зазубренный тесак самого жуткого вида, покрытый ржавыми пятнами, подозрительно похожими на кровь. Откуда у нее это чудовище?!

Гордый потомок хоббитов выяснять этот вопрос не стал, моментально испарившись. Вот он был, и вот его уже нет. Даже в тепловом зрении не виден. Странно, я же еще не пила!

– Ты живая, – сделал вывод Гроткар, поглядывая то на почти пробившего носом столешницу брата, то на меня. – Мертвая съела бы не нашу закусь, а нас самих. За это надо выпить!

Я немного подумала и решила, что думать не надо. А лучше налить.

Подточенный витающими в воздухе алкогольными парами разум было засопротивлялся, но под воздействием предателя-желудка, который своими победными воплями вносил панику во весь остальной организм, сдался, промямлив напоследок нечто вроде:

– Ребята, нам же надо поскорее бежать…

Это было последнее, что я отчетливо помню…

– Ну еще немного, папочка! – Укутывающее тело приятное тепло и мягонькая, жутко удобная подушка под головой. Что еще необходимо девушке, для того чтобы в полной мере ощутить утреннее блаженство? Не открывая глаз, я сладко потянулась, изогнув буквально немыслимым способом свой позвоночник. Как высказалась раз тетушка Хильда – более невинной и одновременно пошлой картины она за свою жизнь еще не видела. Ну а что я сделаю, если без качественной и такой сладкой потягушки у меня потом полдня болят все мышцы и ломят кости, как у какой-то старухи.

– Хргмр! Вставай…те! Пожалуйста… – Донельзя смущенный голос Гроткара наконец заставил меня открыть глаза и с удивлением осмотреться по сторонам. Та-ак-с! Мягонькая удобная подушечка – это эльфийская попа, которую я ничтоже сумняшеся и, видимо, неосознанно подгребла во сне.

Спящая эльфийка – одна штука. Мятая и по какой-то причине полураздетая. Разбросанные вокруг обглоданные до белизны бараньи кости и почему-то еще и куски разломанных досок от давешнего бочонка. К слову, он был дубовый и довольно-таки прочный. Потолок шатра с виднеющимися в некоторых местах заплатами. И красный как маков цвет гном, заглядывающий в приоткрытый на самую малость, буквально чтобы прошла голова, вход.

– Торкат! – опознала я знакомую физиономию и со страхом спросила: – Что тут вчера было?!

– Я не помню, – с той же интонацией ответил бородач, проворно исчезающий снаружи. – Со мной все хорошо. С вами, кажется, тоже. Но я почти ничего не помню.

– Угу. – Что-то в его словах зацепило сознание и заставило задать уточняющий вопрос: – А Гроткар где?

– У лекаря. Выглядит так, так…

– Как? – подозрительно уточнила я, пихая в бок спящую эльфийку.

– Ну когда я его утром первый раз увидел, то решил, что он попытался соблазнить пантеру. И кажется, ему это даже удалось. Но, девочки, он ни в чем не виноват! Он даже не помнит вообще ничего! Меня не сразу узнал!

В ужасе я подскочила на месте и закружилась волчком, ища на себе следы ночного непотребства. Их не было. Впрочем, учитывая способности дампирского организма залатывать повреждения, это еще не показатель. Но самая главная драгоценность девушки вроде бы осталась на месте. Потом тщательному осмотру подверглась Лаэла.

– Отвали, извращенка, я не такая! – почти мгновенно пробудилась остроухая и, замахав руками, свалилась со стола, на котором спала. Кстати, оказывается, я тоже на нем сижу.

– Ты помнишь, что вчера было? – напрямик спросила я у нее.

– Мы тебя поминали, – недовольно отозвались снизу похмельным голосом. – А потом приперлась та, за упокой души которой мы выпили, сожрала всю закусь, выпила весь горлодер и пошла за добавкой, которую отобрала у отряда троллей-наемников. Ты их, кстати, еще избила. Веслом. Вот только не спрашивай, откуда оно взялось, не отвечу.

– К демонам подробности! – Нечто подобное моя голова действительно смогла после подсказки выудить из глубин памяти. Впрочем, возможно, если бы ей сказали, что вчера тут была оргия с перекрестным опылением ангелов и демонов, подобный сюжет она бы тоже сочинила.

– Почему мы голые, а Гроткар весь исцарапан?

– Тебе стало жарко, – подумав, сообщила эльфийка. – И тело под этими тряпками чесалось. Вот ты их и сняла, а я, кажется, разделась за компанию. А гномов мы в овраг уронили, когда ходили свежим воздухом подышать.

– Да? – с какой-то разочарованно-успокоенной интонацией переспросил Гроткар из-за полога. – А почему брат пострадал так сильно?

– Так ты же на него сверху упал. А что, уже утро? Пора собираться? Ой, а можно я еще немножечко посплю?