Черный «порше» остановился на обочине дороги возле широкого, пустынного пляжа, на который накатывались океанские волны. Солнце садилось за горой, нависающие над трассой скалы бросали на пляж длинные тени.

Из салона «порше», роскошного, словно пентхаус, вылез привлекательный молодой человек в гавайской рубашке, шортах-бермудах и шлепанцах на босу ногу. Перевившиеся золотые цепи на бычьей шее звякнули, ударившись о рельефную грудь. На предплечье синела татуировка «ТС». Под рубашкой за ремнем торчал автоматический «глок» калибром девять миллиметров.

Человека звали Лусио.

Для кого-то это имя звучало словно имя кинозвезды. В остальных оно вселяло ужас. Лусио по кличке Красавчик был известным в городе гангстером. В своей фавеле он занимал должность gerente geral , а фактически являлся ее первым лицом. Его престарелый босс не мог управлять бизнесом в полной мере, поскольку последние шесть лет наслаждался жизнью в уютной камере городской тюрьмы Бангу-1.

Лусио оглядел пляж.

Метрах в пятистах по направлению к городу купались дети, ветер доносил их радостный визг. На горизонте стоял нефтеналивной танкер. Больше никого. Курьер доны Флоресты еще не прибыл. Можно успеть выкупаться.

За спиной на высокой скорости промчались две машины, от которых пахнуло выхлопами. Лусио не стал запирать «порше» или ставить на охрану, никогда этого не делал. Автомобиль знали. Даже если бы какой-нибудь сумасшедший рискнул его угнать, вряд ли бы он сумел сбыть похищенное. Все, на что он мог надеяться, — это пуля и небольшой участок земли в дебрях городского парка. Так что Лусио не запер машину, а просто захлопнул дверцу и побрел к линии прибоя, увязая шлепанцами в мягком песке.

Неподалеку от воды он сложил одежду на шлепанцы, спрятал под ней пистолет и, разбежавшись, нырнул в теплые, упругие волны. Отплыв от берега, немного полежал на спине, затем с неохотой повернул обратно. Когда Лусио выходил из воды, курьер уже ждал. Человек в белой рубашке, в галстуке, с неприметным лицом клерка, с зализанными назад волосами, манерный до отвращения. Его машины на дороге не видать, — значит, приехал на такси. Он улыбался, разглядывая фигуру Лусио. В одной руке держал кейс, в другой — «глок», который должен был лежать на шлепанцах, прикрытых одеждой.

— Это мое, — заметил Лусио, указав на пистолет, когда направлялся к курьеру через полосу влажного песка.

— Нисколько не сомневаюсь, любезный, нисколько! Но лучше быть осторожным, не правда ли?

Он мерзко захихикал. Лусио раздраженно сощурился.

— Красавчик Лусио! Красавчик Лусио! — Курьер пошевелил носком лакированной туфли сложенную на песке одежду. — Что ты носишь? Деньги жалеешь? Напрасно. Такое роскошное тело должно носить достойную одежду…

— Может, перейдем к делу, пидор?

Улыбка слетела с лица собеседника.

— Не зарывайся! — взвизгнул он. — В своей фавеле командуй! Дона Флореста раздавит тебя одним пальцем! Ей достаточно звонка, чтобы полиция вычистила кварталы от твоих оборванцев, а тебя посадила за решетку!

Пистолет прыгал в его руке. Лусио напрягался каждый раз, когда мог заглянуть в ствол.

— Ненавижу таких, как ты! — процедил курьер, сжав зубы. — Дорогая машина, грошовые шмотки. Ты дешевка! Родился в дерьме, с самого детства мечтал стать кем-то, заработал немного денег, но так и остался дерьмом!

— Хватит истерить. Какого дьявола ей нужно?

Курьер нервно выдохнул. Натянуто улыбнулся своей гадкой улыбкой:

— Сеньора требует компенсацию за ее хлопоты на севере города.

Дона Флореста имела высокий статус в преступной среде и была могущественным конкурентом как Лусио, так и его босса. Она не занималась наркотиками (он вообще понятия не имел, чем она занималась), но теснила Лусио из всех областей, на которые он пытался расширить бизнес фавелы. Около месяца назад Красавчик взял под контроль район на севере города, в котором собирался поставить своих дилеров и начать продажи дури. Не прошло и недели, как ему пришлось бежать оттуда, оставив партию товара и расстрелянные трупы своих пехотинцев. Люди доны Флоресты, хорошо обученные и безжалостные, поддерживаемые полицией, устроили настоящий террор его подчиненным. Это было позорное поражение, Лусио до сих пор от него не оправился.

— Вот список контрибуции. — Придерживая кейс коленом, курьер раскрыл его одной рукой и достал запечатанный конверт.

Судя по толщине, внутри не больше одного-двух листов. Лусио вытер ладони о плавки и потянулся за ним. Он ухватил бумажный пакет близко к пальцам курьера, что позволило тому прикоснуться к руке и даже погладить ее. Этот педик погладил его, Лусио! Он подумал, что сейчас возьмет послание Сеньоры, а затем сломает челюсть одному представителю нетрадиционной сексуальной ориентации. Это помогло бы избавиться от омерзения, которое вызывал в нем курьер. Сдерживало только имя его покровительницы.

И еще пистолет.

Лусио вскрыл конверт и достал письмо, содержавшее сухой перечень того, чем он должен возместить ущерб за свое вторжение: «Триста тысяч долларов… пятнадцать килограммов золота… четыре мотоцикла и восемь автомобилей (марки указаны)». В случае неповиновения его ожидали проблемы на других подконтрольных территориях.

— Это все? — спросил Лусио, не выказав ни грамма эмоций.

— Нет. Что делаешь сегодня вечером? Не желаешь посетить какой-нибудь клуб, пропустить по коктейлю?

— Не с тобой.

— Я просто спросил. Особо не надеялся — больно надо!

— Отдай пистолет.

— Красавчик, ты должен помнить, о чем я говорил. Дона Флореста разозлена на тебя. Не совершай новых ошибок!

— Я об этом помню, — сквозь зубы процедил Лусио.

Собеседник ухмыльнулся. Протянул ствол рукоятью вперед и играючи убрал, когда Лусио попытался взять в первый раз. Но затем все-таки отдал.

— В письме указан телефон, по которому следует позвонить. В случае если…

Правую глазницу курьера резко обожгло, и половина мира тотчас потухла. Яростная боль в голове возникла лишь потом, когда он обнаружил, что лежит на песке, а в лицо ему направлен ствол и Лусио нажимает на спуск второй раз.

Лусио давил на курок до тех пор, пока выстрелы не сменились звонкими щелчками, а ему хотелось нажимать еще и еще. Лицо курьера провалилось и выглядело как кровавая каша. Но он все-таки стер заносчивую ухмылку.

Это всегда наступало после убийства, когда исчезала угроза, когда он опускал ствол. Приступ короткого, парализующего страха.

Стоя посреди пляжа в одних плавках над мертвым телом, Лусио съежился в ожидании внезапного удара. Картинка всплывала непроизвольно — молния ударяет в затылок или в плечо, проходит внутрь, выжигает органы. Видение длилось несколько секунд, но повторялось из раза в раз с самого детства — с тех пор как он впервые застрелил человека.

Это случилось, когда Лусио было одиннадцать. Жертвой стал ровесник. Застрелить его приказал главарь банды, четырнадцатилетний пацан, самый старший из них. Банда наводила ужас на прилежащие к фавеле городские кварталы: грабила прохожих и магазины, воевала с другими бандами. Сейчас он не помнил лица первой жертвы; кажется, тот принадлежал фавеле, с которой у них шла война. Лусио без колебаний выпустил пулю, чувствуя, как стремительно растет его карьера. Правда, после убийства он испытал небывалый страх, загнавший мальчика в тесный подвал дома матери. Его мучили не угрызения совести. Маленький Лусио страшился божьего гнева.

Отца он не помнил, тот умер от малярии, когда мальчику было около года. Воспитывала его мать. Она продавала гребни возле туристических отелей и отличалась чрезмерной религиозностью. С самого детства эта женщина наглядно демонстрировала сыну, что случается с теми, кто нарушает Божьи заповеди. Когда он пытался стащить из буфета кусок сахара или украсть мелочь из кошелька, она незаметно подкрадывалась сзади и со всей мочи била его жестяным подносом по затылку. Лусио до смерти пугало неожиданное появление матери, но еще больше — оглушительный грохот. Он плакал, держась за затылок, объятый тупой болью, иногда липкий от крови, а мать стояла над ним — огромная, словно великанша, — и повторяла, что он испытает именно это, когда совершит настоящий грех. Только Бог не будет таким милостивым, как она. Лусио будет гораздо, гораздо хуже.

После своего первого убийства малыш Лусио просидел в подвале две недели, трясясь от страха, боясь выбраться на улицу. Казалось, стоит ему очутиться под открытым небом, как на голову обрушится внезапный удар, сопровождаемый апокалипсическим грохотом…

К его удивлению, этого не случилось. Кара Господа миновала menino . И тогда страх сменился интересом: почему? Почему Бог не покарал его, как обещала мать? Через полгода он совершил еще одно убийство. Кажется, это был прохожий, они сняли с него рубашку, часы, вытрясли из карманов всю мелочь. Его не требовалось убивать, но Лусио выпустил пулю из любопытства. Снова был подвал и суеверный ужас, но, когда он исчез, стало ясно, что наказание прошло стороной. Тогда Лусио попробовал еще раз, а затем еще… Так он проводил свои эксперименты до двадцати восьми лет. Он играл в русскую рулетку с самим Господом, совершая убийства одно за другим, и оставался безнаказанным. Он испытывал прилив энергии и азарт, но также вину, страх и непонимание: сколько еще убийств он должен совершить, чтобы Бог обрушил на него кару, как обещала мать?

…Страх отпустил через несколько секунд. Теперь две недели подвального ужаса превратились в короткий паралич. Наказания не последовало и в этот раз. Возможно, Бога не существовало вовсе, хотя после убийств Лусио по-прежнему слышал в голове звук, напоминающий грохот подноса матери.

Он обыскал курьера, забрал из заднего кармана брюк бумажник. Не для того чтобы имитировать ограбление, просто Лусио, выросший в бедной семье, с уважением относился к любым заработкам. Правда, теперь напуганный уличный мальчишка превратился в красавчика, плейбоя и обеспеченного человека, чьи фотографии периодически появлялись на передовицах местных газет. Его знали и боялись как огня, потому что такого безжалостного гангстера нужно еще поискать на всем побережье. Его единственным недостатком был «грохот грома». Он смущал, тяготил, Лусио страстно мечтал от него избавиться.