Те из нас, кто участвовал в сражении за Коралл, помнят, где мы находились, когда впервые услышали о нападении на планету. Лично я слушал объяснения Алана о том, что с вселенной, которую, как мне казалось, я знаю, мы давно уже расстались.

— Мы покинули её, когда совершили первый же скачок, — сказал он. — Перескочили в соседнюю вселенную. Именно в этом и заключается принцип скачкового движения.

Реакцией на эти слова послужило продолжительное напряжённое молчание. Мы — Алан, я и Эд Макгюр, сменивший Эйми Вебер в должности командира отделения, — сидели в батальонной комнате отдыха, имевшей типично армейское название «Бар "Вольно! "». Первым заговорил Эд:

— Что-то я совсем тебя не понимаю, Алан. Я всегда думал, что скачковый двигатель просто разгоняет нас больше скорости света, ну, или делает ещё что-то в этом роде. Что он работает именно так.

— Ни фига подобного, — возразил Алан. — Эйнштейн прав до сих пор: наибольшая скорость, с какой можно двигаться, — это скорость света. Кроме того, ты не испытал бы ни малейшего удовольствия, если бы начал шляться по вселенной со скоростью, хотя бы заметно приближающейся к световой. Когда разгонишься до пары сотен тысяч кэмэ в секунду, любой, даже самый крошечный кусочек дерьма, которого между звёзд болтается довольно много, проделает в твоём корабле внушительную дыру. Это всего лишь чрезвычайно дорогостоящий способ самоубийства.

Эд некоторое время моргал, потом поднял руку и принялся чесать в затылке.

— Н-да… — процедил он сквозь зубы. — Теперь я уже точно ничего не понимаю.

— Хорошо, давай попробуем разобраться, — сказал Алан. — Ты спросил меня, как действует скачковый двигатель. Я ведь уже сказал, что это очень просто: нужно всего лишь взять любой предмет — допустим, наш «Модесто» — и перебросить его в другую вселенную. Проблема в том, что мы привыкли к слову «двигатель». На самом деле мы не используем какой-то двигатель, и ускорение здесь совершенно ни при чём. Единственный значащий фактор — это местоположение в множественном мире.

— Алан, — перебил его я, — ты снова мечешь бисер перед свиньями.

— Извините, — пробормотал он и на секунду задумался. — Скажите, парни, а как у вас с математической подготовкой?

— У меня вроде бы сохранились кое-какие воспоминания о матанализе, — сказал я.

Эд Макгюр лишь кивнул.

— Что ж, — протянул Алан. — Прекрасно. В таком случае попробую объяснить на пальцах. Только, пожалуйста, не обижайтесь.

— Постараемся, — пообещал Эд.

— Ладно. Итак. Вселенная, в которой мы находимся в данный момент — всего лишь одна из бесконечного множества других, существование которых разрешается законами квантовой физики. Каждый раз, когда мы, например, определяем фиксированное положение электрона, наша вселенная функционально определена положением этого электрона, тогда как в альтернативной вселенной он занимает совсем иное положение. Уловили?

— Ни черта, — сознался Эд.

— Ну и неучи. В таком случае просто поверьте мне, что так оно и есть. Главное здесь: множественные вселенные. Мультивселенная. И скачковый двигатель всего-навсего открывает дверь из одной в другую.

— Как же всё-таки он это делает? — спросил я.

— Я не смогу вам объяснить, вы слишком плохо знаете математику, — ответил Алан.

— Значит, это колдовство, — твёрдо сказал я.

— С твоей точки зрения, да, — согласился Алан. — Но колдовство, основывающееся на физике.

— Я понимаю ничуть не больше, чем раньше, — опять начал Эд. — Ну, допустим, мы скачем из одной вселенной в другую, но почему же тогда все эти вселенные точь-в-точь похожи на нашу? Я много читал об альтернативных вселенных в научной фантастике, и там между ними всегда было множество различий. А здесь? Как понять, что мы находимся в альтернативной вселенной?

— На этот вопрос есть ответ, который делает всю историю ещё интереснее. Давайте исходить из того, что с бытовой точки зрения перемещение объекта из одной вселенной в другую — чрезвычайно маловероятное событие.

— Без труда могу с этим согласиться, — вставил я.

— Но с точки зрения физики это вполне допустимо, поскольку на своём базовом уровне вселенная управляется квантовой физикой, допускающей любые события, даже такие, каких, рассуждая житейски, совсем не может быть. Однако каждая вселенная предпочитает сводить маловероятные события к мельчайшему минимуму, особенно во всём, что выходит за субатомный уровень. Поэтому то, что видно невооружённым глазом, ничем не различается.

— Как может вселенная что-то «предпочитать»? — с искренним изумлением осведомился Эд.

— Ты не знаешь математики, — посетовал Алан.

— Конечно нет. — Эд возвёл взгляд к потолку.

— Но на самом деле вселенная предпочитает некоторые вещи другим. Например, она предпочитает двигаться к состоянию энтропии. Она предпочитает иметь постоянную скорость света. Такие вещи можно изменить или немного запутать, но для этого придётся ого-го как потрудиться. То же самое и здесь. Перемещение объекта из одной вселенной в другую настолько маловероятно, что в типичном случае вселенная, в которую перемещается объект, во всех подробностях походит на ту, что он покидает. Это можно было бы назвать сохранением несходства.

— Но как ты объяснишь то, что мы перемещаемся из одного места в другое? — спросил я. — Каким образом мы умудряемся попадать из некоего пункта одной вселенной в совершенно иной пункт другой?

— Что ж, давайте подумаем, — сказал Алан. — Перемещение полного судна в другую вселенную — очень маловероятное событие. А с точки зрения вселенной то место, где в новой вселенной он возникнет, — чрезвычайно тривиальный фактор. Даже не фактор. Именно поэтому я сказал с самого начала, что слово «двигатель» здесь совершенно не годится. На самом деле мы никуда не движемся. Мы просто оказываемся там.

— А что случается в той вселенной, которую мы только что покинули? — спросил Эд.

— Там возникает из другой вселенной другая версия «Модесто» с альтернативными нами, — объяснил Алан с таким видом, будто напоминал что-то такое, о чём мы должны были помнить со школьных лет. — Вероятно. Есть почти бесконечно малый шанс против этого, но, как правило, случается именно так.

— Так сможем ли мы когда-нибудь вернуться назад? — спросил я.

— Куда — назад? — вопросом на вопрос ответил Алан.

— В ту вселенную, откуда мы выехали.

— Нет, — отрезал Алан, но тут же добавил: — Впрочем, теоретически возможно, что ты мог бы это сделать, но такая вероятность исчезающее мала. Вселенные создаются непрерывно по мере разветвления вероятностей, и те из них, в которые мы попадаем, вообще рождаются практически одновременно с нашим появлением там. Одна из причин, позволяющих перескочить туда, в том, что они очень близки по своей структуре. Чем дальше во времени ты отодвигаешься от определённой вселенной, тем больше времени она получает на дальнейшее изменение, и тем менее вероятно, что ты сможешь вернуться туда. Возврат даже в ту вселенную, которую ты покинул секунду назад, феноменально маловероятен. А уж о возвращении в место, оставленное больше года назад, не может быть и речи.

— Ты меня совсем убил, — огорчился Эд. — Я любил мою вселенную.

— В таком случае я тебе скажу кое-что ещё, — безжалостно добавил Алан. — Ты прибыл не из той же первоначальной вселенной, откуда взялись мы с Джоном, так как сделал свой первый скачок не одновременно с нами. Больше того, даже те люди, которые совершили первый скачок вместе с нами, не находятся в той же вселенной, где и мы. За это время они успели разбежаться по разным вселенным, потому что находятся на различных кораблях, — если нам доведётся встретиться с нашими старыми друзьями, мы увидим их альтернативные версии. Конечно, они будут выглядеть и поступать точно так же, как и те, с которыми мы когда-то расстались, потому что, если не считать позиционирования электронов, они ничем не отличаются. Но наши исходные вселенные совершенно различны.

— Так значит, мы с тобой — это всё, что осталось от нашей вселенной? — удивился я.

— Можно смело ставить хотя бы половину твоей наличности, что та вселенная всё ещё существует, — сказал Алан. — Но мы с тобой почти наверняка — единственные два человека оттуда, находящиеся в этой вселенной.

— Даже и не знаю, что на всё это сказать, — признался я.

— Постарайся не слишком волноваться по этому поводу, — ответил Алан. — С повседневной точки зрения все эти скачки из вселенной во вселенную не имеют никакого значения. Практически рассуждая, все вокруг можно считать одинаковым, независимо от того, в какой вселенной находишься.

— Если так, то зачем нам вообще нужны звездолёты? — осведомился Эд.

— Совершенно ясно: для того, чтобы добраться туда, куда нужно, после того как ты окажешься в новой вселенной, — объяснил Алан.

— Нет-нет, — замахал руками Эд. — Я имею в виду: раз уж мы умеем перепрыгивать из одной вселенной в другую, то почему бы нам не перемещаться с планеты на планету, не связываясь вообще с космическими кораблями? Просто высаживать людей на поверхность планеты. В таком случае нас точно не смогли бы подстрелить в космосе.

— Вселенная предпочитает позволять перемещения вдали от крупных источников гравитации, таких как планеты и звезды, — сказал Алан. — Особенно когда перелетаешь в другую вселенную. Можно прибыть в непосредственные окрестности источника гравитации; именно поэтому мы появляемся, как правило, совсем неподалёку от места назначения. Зато отбыть гораздо легче на расстоянии от такого источника. Вот нам и приходится немного полетать в космосе, прежде чем перепрыгнуть куда-нибудь ещё. Существует экспоненциальная зависимость, которую я мог бы вам продемонстрировать, но…

— Конечно, конечно, я не знаю математики, — перебил его Эд.

Не успел Алан выдумать шутливый ответ, как наши МозгоДрузья включились без команды. «Модесто» получил известие о резне на Коралле. И в какой бы вселенной это событие ни произошло, оно было ужасным.

Коралл — пятая по счёту из всех освоенных людьми планет. Она подходила для человеческой расы даже лучше, чем сама Земля. Планета обладала отличной геологической стабильностью, прекрасным климатом с зоной умеренных субтропиков, охватывающей большую часть её плодородных материков, и множеством аборигенных животных и растений, которые оказались настолько генетически близки к земным видам, что прекрасно обеспечивали пищевые и эстетические потребности людского населения. Первооткрыватели хотели дать ей название Эдем, но, немного подумав, решили, что это может неблагоприятно сказаться на судьбе планеты и навлечёт на неё неприятности.

Планета получила имя Коралл, поскольку в её океанах во множестве водились существа, похожие на земные коралловые полипы, создавшие великолепные в своём разнообразии архипелаги и подводные рифы в экваториальной тропической зоне. Люди, что было для них совсем нехарактерно, свели эксплуатационное освоение Коралла до минимума. Обитатели планеты в большинстве своём стремились вести простую жизнь, свойственную скорее не эпохе стремительной галактической экспансии, а доиндустриальному обществу. Это было одно из немногих мест во вселенной, где люди пытались приспосабливаться к существующей экосистеме, а не подминать её под себя, чтобы разводить, скажем, кукурузу и коров фризской породы. И это принесло свои плоды: человеческое население, немногочисленное, разумно рассредоточенное и, по всей видимости, хорошо управляемое, удачно влилось в биосферу Коралла и процветало, пусть скромно, но устойчиво.

И потому оно оказалось совершенно неподготовленным к появлению десантных сил расы под названием рраей. Силы вторжения даже несколько превосходили численность колонистов. Гарнизон ССК, занимавший позиции на орбите и на поверхности Коралла, дал нападавшим хоть и краткий, но яростный бой, в ходе которого оказался поголовно истреблён. Колонисты тоже приложили все силы, чтобы вторжение обошлось рраей как можно дороже. Однако в итоге колония оказалась опустошена, а уцелевшие во время боя колонисты были в самом буквальном смысле пущены на мясо, поскольку рраей давно пристрастились к этому продукту и не могли устоять перед искушением попытаться раздобыть его, когда поблизости оказывались представители человеческой расы.

Одна из радиопередач, отрывки которых нам транслировали через МозгоДрузей, оказалась беседой со слушателями знаменитого повара рраей, дававшего советы, как приготовить различные блюда из человечины; в частности, шея с позвоночником и гортанью рекомендовалась для супов и бульонов. Чтобы довести нас до крайнего отвращения, были продемонстрированы видеозаписи, послужившие даже в какой-то мере анекдотическим доказательством того, что резня на Коралле проходила по давно и подробно разработанному плану, предусматривавшему даже празднества, на которых присутствовал целый ряд второразрядных знаменитостей рраей. Было совершенно ясно, что рраей намеревались остаться на планете.

Истребив землян, рраей, не тратя попусту времени, перешли к главному делу, ради которого в первую очередь все и затевалось. На планету опустились платформы, и началась разработка кораллового песка. Рраей уже пытались вести переговоры с Колониальным правительством по этому поводу. Дело в том, что такие острова во множестве имелись на их родной планете до тех пор, пока не были уничтожены хищнической разработкой, подкреплённой индустриальным загрязнением. Колониальное правительство отказалось дать разрешение, учитывая, во-первых, желание колонистов Коралла сохранить свою планету в целости и сохранности, и, во-вторых, потому что людоедские наклонности рраей были широко известны во вселенной. Никто не желал дать рраей возможность шляться по колонии в поисках ничего не подозревающих людей, которых можно было бы превратить в колбасу и холодец.

Колониальное правительство допустило серьёзный промах, не распознав подоплёку просьбы рраей. Во-первых, добыча кораллового песка представляла для тех не только коммерческий интерес, но и являлась важным элементом религиозного культа. А во-вторых, колониальные дипломаты не смогли понять, насколько далеко готовы зайти рраей, чтобы добиться своей цели. Рраей и Колониальное правительство уже несколько раз затевали переговоры, но взаимоотношения никогда не становились мало-мальски приемлемыми (действительно, как можно установить хорошие отношения с расой, которая видит в вас прежде всего вкусную добавку к своему завтраку?). По большей части они занимались своими делами, а мы — своими. Но когда рраей истребили последние коралловые рифы на родной планете рраей, их потребность в ресурсах Коралла увеличилась настолько, что они решились на прямую агрессию. Теперь Коралл находился у них в руках, и нам, чтобы вернуть планету, предстояло нанести им ещё более сильный удар, чем тот, который они нанесли нам.

— Дела довольно дерьмовые, — сказал лейтенант Кейес командирам отделений, — и к тому времени, когда мы туда попадём, станут ещё дерьмовее.

Мы сидели в комнатушке, которая, как это было заведено на Земле на протяжении нескольких веков, именовалась взводной каптёркой, и изучали, страница за страницей, документы о злодеяниях интервентов и данные, полученные с космических зондов, все ещё остававшихся в системе Коралла. Никто даже не притрагивался к кофе, и он совсем остыл. Беспилотные устройства, ещё не обнаруженные и не уничтоженные рраей, сообщали о том, что на планету продолжают во множестве прибывать звездолёты, как доставляющие войска, так и грузовые, предназначенные для вывоза добытого песка. Уже через два дня после резни на Коралле над планетой кружило около тысячи кораблей рраей, дожидаясь разрешения начать грабёж.

— Посмотрим, что нам известно, — продолжил лейтенант, и наши МозгоДрузья раскрыли перед каждым схему системы Коралла. — Согласно нашим оценкам, суда рраей в системе Коралла по большей части являются грузовыми и промышленными. По нашим данным об их флоте, примерно четверть из того, что там присутствует, обладает наступательным и оборонительным оружием. Войсковые транспорты также обладают некоторыми боевыми способностями. Но там имеются и линкоры, которые будут покрупнее и помощнее, чем наши аналоги. Мы также считаем, что около ста тысяч рраей уже высажены на поверхность и ведут подготовку к отражению нашего удара.

Они, естественно, ожидают, что мы будем сражаться за Коралл, но, как можно судить по разведывательным сведениям, предполагают, что мы начнём атаку через четыре — шесть дней — это минимальное время, которое нам требуется для выведения крупных кораблей в позицию скачка. Они не могут не знать также, что ССК всегда предпочитают проводить акции, которые можно рассматривать не только как военный удар, но и как демонстрацию силы, а их подготовка всегда требует некоторого времени.

— Так когда же мы начнём атаку? — напрямик спросил Алан.

— Часов этак через одиннадцать, считая от данного момента, — ответил Кейес.

Все мы как по команде беспокойно заёрзали на стульях.

— Но как же так, сэр? — спросил Рон Йенсен. — Получается, что в атаке будут участвовать только те корабли, которые уже находятся в исходной точке для скачка или окажутся там в ближайшие несколько часов. Сколько их может быть?

— Шестьдесят два, считая «Модесто», — ответил Кейес, и наши МозгоДрузья тут же высветили перед нами список эскадры. Я мельком отметил в нём «Хемптон-род» — на этом корабле служили Гарри и Джесси. — Ещё шесть кораблей начали наращивать скорость, направляясь к точкам скачка, но мы не можем рассчитывать на их участие в атаке.

— Бог с вами, Кейес, — сказал Эд Макгюр. — У них пятикратный перевес по кораблям и двукратный на поверхности — это если допустить, что нам всем удастся приземлиться. Мне куда больше нравится наша традиция демонстрации подавляющей силы.

— К тому времени, когда мы соберём достаточно большую флотилию, чтобы сила действительно оказалась подавляющей, они уже будут готовы встретить нас, — ответил Кейес. — Лучше послать отряд поменьше, пока они не успели приготовиться, и нанести им максимальный ущерб. Большие силы придут через четыре дня: двести кораблей сразу. Если мы справимся со своей работой, то им останется доделать совсем немного.

Эд фыркнул:

— Вряд ли нам удастся попасть в число восторженных зрителей.

Кейес растянул губы в улыбке.

— Не ожидал встретить в вас такое неверие в себя. Послушайте, друзья, я отлично понимаю, что это вовсе не развлекательная экскурсия на Луну. Но мы же не собираемся выставлять себя дураками. Мы не пойдём по планете парадным маршем в четыре шеренги. У нас уже имеются намеченные цели. Нужно сбить как можно больше войсковых транспортов, чтобы не дать им возможности доставить на поверхность подкрепление. Затем мы должны высадиться и постараться уничтожить карьерное оборудование, пока оно ещё не запущено на полный ход, причём действовать следует так, чтобы рраей было трудно стрелять в нас, не попадая в собственных солдат и технику. По возможности мы будем уничтожать грузовые корабли и постараемся раздолбать большие пушки, которые они повесили на орбите Коралла, так что, когда прибудет наше подкрепление, мы окажемся на передовой и за линией фронта.

— Я хотел бы вернуться к тому, что вы говорили о наземных войсках, сэр, — сказал Алан. — Мы высадим войска, а затем наши корабли начнут охоту на корабли рраей, верно? Это означает, что мы останемся на поверхности без поддержки?

Кейес кивнул.

— Мы будем отрезаны от своих самое меньшее три или четыре дня.

— Вот это клево, — буркнул Йенсен.

— Это война, ослы, — рявкнул Кейес. — Или мне ещё и извиняться за то, что её устраивают не так, как удобно для вас?

— А что будет, если план не сработает и наши корабли собьют на подлёте? — спросил я.

— Ну, Перри, думаю, что в этом случае придётся признать, что нас натянули по самые уши, — ответил Кейес. — Впрочем, предлагаю не слишком зацикливаться на этом варианте. Мы — профессионалы, нам поручена работа, и мы должны её выполнить. В конце концов, именно для этого нас готовили. Не буду спорить, план рискованный, но риск вполне разумный. Если план сработает, мы вернём планету и нанесём серьёзный ущерб рраей. Так что давайте постараемся исходить именно из этого. Что скажете? Затея аховая, но вполне выполнимая. И если вы настроитесь именно так, то шансы на успех будут намного выше. Договорились?

Мы опять заёрзали, не решаясь ответить сразу. Лейтенант, конечно же, далеко не полностью убедил нас, но делать всё равно было нечего. Нужно воевать, нравится нам это или нет.

— Те шесть кораблей, которые поспеют, когда вечеринка будет в самом разгаре, — нарушил молчание Йенсен, — кто это?

Кейесу потребовалась секунда, чтобы запросить информацию.

— «Литл рок», «Мобиль», «Уэйко», «Манси», «Берлингтон» и «Ястреб», — перечислил он.

— «Ястреб»? — переспросил Йенсен. — Ни хрена себе!

— Что ещё за «Ястреб»? — полюбопытствовал я.

Название было необычным. Батальонные корабли по традиции получали наименования в честь земных второстепенных городов.

— Бригады призраков, Перри, — пояснил Йенсен. — Специальные силы ССК. Ублюдки повышенной мощности.

— Никогда не слышал о них, — сказал я. Вернее, мне показалось, что когда-то и где-то я о них слышал, но совершенно не помнил, при каких обстоятельствах это случилось.

— ССК держат их для особых случаев, — продолжал Иенсен. — Они играют отдельно от всех остальных. Впрочем, было бы хорошо, если бы они оказались на планете раньше нас. Избавили бы нас от гибели.

— Да, это было бы хорошо, но наверняка такого не случится, — отозвался Кейес. — Это наше шоу, мальчики и девочки. Чему быть — того не миновать.

«Модесто» перескочил в пространство, окружающее Коралл, спустя десять часов, и уже через несколько секунд в него угодили шесть ракет, выпущенных линейным крейсером рраей. Залп вывел из строя правый кормовой двигатель «Модесто», и корабль беспомощно закувыркался. В момент попадания моё и Алана отделения уже погрузились в транспортный шаттл; внезапно изменившимся моментом инерции кое-кого из наших солдат здорово приложило о стенки. По причальному отсеку полетели незакреплённые инструменты и всякая всячина. Было слышно, как предметы с силой ударяли по шаттлам, однако наш остался незадетым. К счастью, шаттлы, удерживаемые мощными электромагнитами, остались на своих местах.

Я активизировал Задницу, чтобы узнать о состоянии корабля. «Модесто» получил серьёзные повреждения, а крейсер рраей, совершенно определённо, разворачивался, чтобы дать ещё один ракетный залп.

— Пора отчаливать, — проорал я Фионе Итон, нашему пилоту.

— У меня нет команды из рубки, — ответила она.

— Секунд через десять нас долбанёт очередной кучей ракет, — сказал я. — Какая, к чёрту, ещё команда тебе нужна?!

Фиона что-то невнятно прорычала.

— Ракеты вышли, — прокричал сзади Алан, который, как оказалось, тоже подключился к главной системе «Модесто». — Двадцать шесть секунд до попадания.

— Успеем выскочить? — спросил я пилота.

— Посмотрим, — сказала она и включила канал связи с другими шаттлами. — Это Фиона Итон, шестая шлюпка. Предупреждаю: через три секунды я осуществлю экстренное открывание отсека. Удачи всем!

Она взглянула на меня.

— Живо пристегнись! — приказала она и нажала красную кнопку.

Огромный люк отсека пересекла яркая полоса, но грохот взрыва потонул в рёве воздуха, устремившегося в космическое пространство. Всё, что не было привязано, понеслось вместе с воздухом в отверстие, где с быстротой, от которой сразу защемило под ложечкой, мелькали звёзды, — с такой скоростью вращался наш подбитый «Модесто». Фиона включила зажигание, выждала ровно столько, сколько потребовалось, чтобы крупные предметы вылетели наружу, отключила швартовый электромагнит, и шаттл вырвался в пространство. При старте Фиона постаралась учесть беспорядочное вращение «Модесто», и это ей почти удалось: мы лишь слегка задели крышу отсека.

Я переключился на трансляцию изображения из причального отсека. Следом за нами парами и тройками начали вылетать другие шаттлы. Пять успело оказаться снаружи до того, как в корабль угодил второй ракетный залп, от которого траектория вращения «Модесто» резко изменилась. Это погубило несколько шлюпок, успевших отделиться от пола. По крайней мере одна из них взорвалась, обломки угодили в камеру, и трансляция прекратилась.

— Отключите МозгоДрузей от «Модесто», — сказала Фиона. — Они смогут засечь нас по радиоимпульсам. И прикажите своим людям. Только словами.

Я поспешно повиновался.

Из задней части шаттла пробрался Алан.

— Есть несколько незначительных травм, — сказал он, — но, к счастью, ничего особенно серьёзного. Каков план?

— Я повернула в сторону Коралла и выключила движки, — ответила Фиона. — Они, скорее всего, будут целиться по ракетному выхлопу и излучению МозгоДрузей. Так что, если прикинуться мёртвыми, возможно, нас оставят в покое, и тогда мы сможем дожить по крайней мере до входа в атмосферу.

— Сможем? — насупился Алан.

— Если у кого-нибудь есть план получше, то давайте выкладывайте.

— Я совершенно не соображаю, что творится, — отозвался Алан, — так что с радостью последую твоему плану.

— Но что, чёрт возьми, там случилось? — спросила Фиона, ткнув большим пальцем себе за плечо. — Они обстреляли нас, как только мы вышли из скачка. А ведь узнать, где и когда мы окажемся, совершенно невозможно.

— Может быть, мы просто оказались в неподходящем месте в неподходящее время, — предположил Алан.

— Я так не думаю. — Я указал в иллюминатор. — Взгляните-ка туда.

В поле зрения оказался линейный крейсер рраей, от которого, сверкая пламенем, вырывавшимся из дюз, отходили ракеты. Далеко направо от нас внезапно образовался вышедший из скачка крейсер ССК. И уже через несколько секунд заблаговременно выпущенные ракеты ударили его в бок.

— Ни хера себе! — воскликнула Фиона.

— Они точно знают, откуда появляются наши корабли, — медленно проговорил Алан. — Это засада.

— Как эти мудаки умудряются творить такую срань?! — Фиона взглянула на нас с таким видом, будто требовала немедленного ответа. — Что за херня здесь творится?

— Алан, — сказал я, — ты физик.

Алан остановившимся взглядом уставился на повреждённый крейсер ССК. Корабль заметно накренился, и тут же его накрыло другим залпом.

— Даже и не знаю, что подумать, Джон. Все это мне совершенно непонятно.

— Вот дерьмо, — упавшим голосом пробормотала Фиона.

— Не распускаться! — прикрикнул я. — У нас серьёзные неприятности, и потеря самообладания не приведёт ни к чему хорошему.

— Если у тебя есть план получше — выкладывай, — повторила Фиона.

— Как ты думаешь: если я свяжусь со своим МозгоДругом, но не стану пытаться вызвать «Модесто», нам тоже будет грозить опасность? — спросил я.

— Точно могу сказать: никакой, — не задумываясь сказала Фиона. — Если работать только внутри шаттла, можно не тревожиться.

Я вызвал Задницу и затребовал географическую карту Коралла.

— Хорошо, — сказал я после недолгого её изучения, — думаю, можно не сомневаться, что сегодняшнее нападение на песчаные карьеры отменяется. Из «Модесто» выбралось слишком мало народу для настоящей атаки; к тому же не уверен, что всем нашим удастся добраться до земли в целости и сохранности. Не все пилоты способны так хорошо ориентироваться и обладают такой быстрой реакцией, как ты, Фиона.

Она кивнула. Я не сомневался, что наш пилот немного расслабилась. Всегда полезно похвалить человека, особенно в критической ситуации.

— Ладно, в таком случае предлагаю новый план, — сказал я и через МозгоДруга передал карту Фионе и Алану. — Силы рраей сконцентрированы на коралловых рифах и в городах колонии, здесь, на этом побережье. Поэтому мы направимся сюда, — я указал в самую середину крупнейшего континента Коралла, — спрячемся в этих горах и будем ждать прибытия второй волны.

— Если только она будет, — уточнил Алан. — Зонды наверняка уже ушли к Фениксу. Там поймут, что рраей знают о наступлении. А когда поймут, то, возможно, вовсе не полетят сюда.

— О, они прилетят, — возразил я. — Возможно, они прилетят не в тот момент, который будет самым благоприятным для нас, только и всего. Поэтому мы должны приготовиться к ожиданию. Хорошо по крайней мере то, что Коралл — чрезвычайно дружественная для человека планета. При необходимости мы без труда проживём на подножном корму.

— Я пока не стремлюсь заделаться колонистом, — заметил Алан.

— Это же не навсегда, — успокоил я. — И это лучше, чем возможная альтернатива.

— Тут мне нечего возразить, — кивнул Алан. Я повернулся к Фионе.

— Что нужно сделать, чтобы живыми добраться туда?

— Помолиться как следует, — огрызнулась она. — Пока что с нами все нормально, потому что мы похожи на летящий обломок, но как только в атмосферу войдёт что-нибудь крупнее человеческого тела, рраей сразу же засекут это. А когда мы начнём маневрировать, у них не останется никаких сомнений.

— А сколько времени мы можем оставаться здесь? — тоном праздного любопытства поинтересовался я.

— Не слишком долго, — ответила Фиона. — У нас нет ни еды, ни воды, зато есть две дюжины человек. Даже с нашими новыми улучшенными телами мы очень быстренько израсходуем все запасы воздуха.

— Ещё одно. Долго ли мы сможем лететь с выключенными двигателями после входа в атмосферу?

— Совсем не долго, — сказала наш пилот. — Если начнём кувыркаться, мне уже не удастся выровнять полет. Тогда мы будем падать, пока не врежемся в землю.

— В общем, делай всё, что можешь, — сказал я. Она кивнула.

— Ладно, Алан, теперь пора сообщить нашим людям об изменениях в плане.

— Все. Пора, — громко сказала Фиона и нажала на какую-то кнопку. Ускорение прижало меня к спинке кресла второго пилота. Теперь мы уже не падали на поверхность Коралла, а снижались по пологой — слишком пологой! — траектории.

— Мясорубка заработала, — сказала Фиона, когда мы погрузились в атмосферу. В шаттле стоял грохот, словно мы сидели в барабане.

Динамик, встроенный в приборную доску, издал негромкий звенящий звук.

— Активное сканирование, — сказал я. — Нас засекли.

— Вижу, — отозвалась Фиона, закладывая вираж. — Через несколько секунд мы войдём в высокие облака. Может быть, они помогут сбить ублюдков с толку.

— Думаешь, и впрямь помогут? — осведомился я.

— Нет, — честно созналась Фиона, но все равно направила шаттл в огромное кучевое облако.

Мы вышли из него на несколько километров восточнее, и нас тут же снова засекли.

— Ведут, — сообщил я. — Самолёт в трёхстах пятидесяти километрах. Приближается.

— Постараюсь спуститься как можно ближе к земле, прежде чем они окажутся над нами. Мы не сможем уйти на скорости или ответить огнём. Единственное, на что можно надеяться, — что мы будем достаточно низко и часть их ракет попадёт в верхушки деревьев, а не в нас.

— Звучит не очень утешительно, — заметил я.

— Сегодня я не склонна к утешениям. Держитесь. Сейчас мы так нырнём…

Самолёт рраей оказался точно над нами.

— Ракеты, — крикнул я.

Фиона бросила шаттл на левое крыло, и мы скользнули ещё ниже к земле. Одна ракета прошла мимо и умчалась вдаль, вторая взорвалась, ударившись в вершину холма, мимо которого мы проносились.

— Отлично, — сказал я и чуть не откусил себе язык, потому что третья ракета взорвалась прямо у нас за кормой, сделав шаттл неуправляемым. Тут же взорвалась четвёртая ракета, шрапнель пробила стенку шаттла. Сквозь рёв воздуха я отчётливо слышал, как несколько моих людей закричали от боли.

— Падаем, — сказала Фиона, пытаясь выровнять шаттл. Ей это удалось, но мы с огромной скоростью мчались к небольшому озеру.

— Сейчас ударимся о воду и разобьёмся, — спокойным голосом прокомментировала она. — Прошу прощения.

— Ты все сделала отлично, — успел ответить я, и тут нос шаттла зацепил поверхность озера.

Со скрежещущим звуком разрываемого металла нос шаттла начал загибаться вниз; пилотские места отделялись от салона космошлюпки. Я успел разглядеть, как надо мной с открытыми в беззвучном крике ртами пронеслись, сидя в своих креслах, с беспорядочно кувыркающимся корпусом шаттла наши с Аланом подчинённые. Все звуки потонули в рёве пролетающего обломка космошлюпки над оторвавшимся носом, для которого удар о воду оказался таким сокрушительным, словно мы врезались в скалу. Из нашего обломка, кувыркающегося самым невероятным образом, вылетали куски металла и обломки аппаратуры. Я почувствовал острую боль — что-то ударило меня по нижней челюсти и улетело прочь, унося её с собой.

Вместо крика я мог испустить лишь какое-то бульканье — это УмноКровь под действием центростремительной силы хлынула из раны. Мой взгляд нечаянно упал на Фиону: её голова и правая рука остались где-то позади.

С громким треском моё кресло вырывается из пола пилотского отсека, и меня несёт на спине к большому валуну. Я мчусь вперёд, одновременно медленно поворачиваясь против часовой стрелки вместе с креслом, а потом оно начинает прыгать по камням. Затем следует резкая до тошноты остановка — это правая нога ударяется о валун, и моё сознание ныряет в жёлто-белый взрыв двухсотградусной боли, со всей определённостью объяснившей мне, что бедро сломалось, словно солёный сухарик. Ботинок висит как раз там, где только что находилась челюсть, и я оказываюсь, возможно, первым в истории человечества субъектом, которому удаётся пнуть самого себя в нёбный язычок. Я описываю дугу по сухой земле и останавливаюсь там, где все ещё продолжают падать деревья, сломанные пронёсшейся сквозь кустарник кормовой частью шаттла. Один из стволов рушится прямо мне на грудь и ломает по меньшей мере три ребра. После того как мне удалось ударить себя ногой в горло изнутри, как ни странно, у меня появляется ощущение, похожее на разочарование.

Я смотрю вверх (ничего другого я просто не в состоянии делать) и вижу над собой Алана. Он висит вниз головой на сломанном стволе дерева, вонзившемся точнёхонько туда, где находится печень. УмноКровь капает из его рассечённого лба мне на шею. Я вижу, как его глаза слегка двигаются в орбитах, — это он увидел меня. Затем я получаю сообщение через МозгоДруга:

«Ты выглядишь ужасно».

Я не могу ничего ответить. Я в состоянии только смотреть.

«Надеюсь, что там, куда я попаду, будут видны созвездия», — передаёт Алан.

Он сообщает эту фразу ещё раз. И ещё. После этого он уже ничего не сообщает.

Какие-то чирикающие голоса. Грубая лапа хватает меня за руку. Задница распознает язык и начинает переводить.

— Этот ещё жив.

— Брось его. Он и так скоро сдохнет. К тому же зелёные не годятся в пищу. Они совершенно не развариваются.

Фырканье, которое Задница переводит как «смех».

— Святая трахалка, вы только посмотрите на это, — говорит кто-то. — Этот сукин сын ещё жив.

Другой голос. Знакомый.

— Позвольте взглянуть.

Молчание. Снова звук знакомого голоса:

— Снимите с него это бревно. Мы забираем его.

— Господи Иисусе, босс, — сопротивляется первый голос. — Вы только посмотрите на него. Лучше уж не пожалеть гребаной пули и разнести ему башку до конца. Это будет гораздо милосерднее.

— Нам приказали забрать выживших, — безапелляционным тоном произносит знакомый голос. — Как мы все видим, он выжил. Он единственный, кто выжил.

— Если это можно назвать жизнью.

— Ты все сказал?

— Да, мэм.

— Вот и прекрасно. А теперь убирайте к чертям это проклятое дерево. Рраей вот-вот вцепятся нам в задницы.

Открыть глаза — всё равно что выломать запертые стальные двери. Мне удаётся сделать это только благодаря невыносимой боли, которую я чувствую, когда дерево отрывают от груди. Мои глаза широко раскрываются, и я шумно выдыхаю, что для человека, лишённого челюсти, является тем же, что и вопль мучительной боли.

— Боже! — восклицает первый голос, и я вижу, что это мужчина, блондин, без труда отшвыривающий в сторону массивный ствол. — Он очнулся!

Ощущаю прикосновение тёплой руки к тому, что осталось от лица.

— Эй, — говорит знакомый голос. — Эй. Все уже в порядке. Все хорошо. Вы в безопасности. Мы вас забираем. Все хорошо. Все хорошо.

Её лицо появляется в поле моего зрения. Я знаю его. Я был женат на этой женщине.

За мной пришла Кэти.

Я плачу. Я понимаю, что умер. Я ничего не имею против.

И начинаю куда-то уплывать.

— Вы уже встречали когда-нибудь этого парня? — слышу я вопрос блондина.

— Не говори глупостей, — улавливаю я ответ Кэти. — Конечно нет.

Я уплыл.

В другую вселенную.